Текст книги "Лети, звезда, на небеса!"

Анна Ольховская
Лети, звезда, на небеса!

Пролог

Здоровенный араб, чья борода вела себя весьма нетрадиционным способом – она не ограничивалась пространством щек и подбородка, буйная растительность стекала вниз, стремясь слиться с родней на груди, – смотрел на Стивена, словно на кусок рахат-лукума. Араб даже слюну пустил от вожделения. И только надежные фиксаторы, удерживавшие подопытного в специальном кресле, обеспечивали пока сексуальную неприкосновенность мистера МакКормика.

Стивен покачался с пятки на носок, брезгливо рассматривая творение рук своих. Напрасно он это сделал. Любые телодвижения объекта своей страсти араб воспринимал, похоже, как элемент любовной игры. Возбужденно заухав, верзила рванулся к лакомому кусочку. Фиксаторы истерично взвизгнули, будто предупреждая, что держатся исключительно на энтузиазме.

Лакомый кусок грязно выругался, пнул своего обожателя в коленную чашечку и выскочил из лаборатории.

Стивен МакКормик, глава секретной лаборатории ЦРУ, надежно спрятанной в горах Чехии, мрачно рассматривал идеально чистые стенки лифта. Впервые в жизни его коробила их безупречность. Очень хотелось привести помещение в соответствие с тем мраком, который царил сейчас в душе мистера МакКормика. Заплевать их по-быстрому, что ли? Или поцарапать? Или…

Будто почувствовав угрозу надругательства, кабина лифта остановилась и испуганно распахнула створки. Словно раковина-жемчужница.

Вот только выпавший из нее объект мало походил на безупречную жемчужину. Скорее – на продукт жизнедеятельности рака-отшельника. Тщедушненький такой, очкастенький – классический тип ученого не от мира сего, полностью погруженного в свои исследования. Таких соотечественники Стивена любовно называют «яйцеголовыми».

Собственно, мистер МакКормик действительно с головой погрузился в свои исследования. Поэтому походил на продукт жизнедеятельности ракообразных еще и запахом. Поскольку исследования Стивена меньше всего напоминали прозрачный ручей знаний. Гнилое болото – вот более точное определение.

Ведь объектами экспериментов были не мышки. И не крыски. И даже не морские свинки. Объектами были люди. Пусть даже не самые лучшие представители рода человеческого, но – все же люди.

Хотя широкой общественности этот факт знать совершенно ни к чему. Ведь граждане США хотят быть уверенными в торжестве демократии? Хотят. И не только в родной стране, но и по всему миру.

Правда, некоторые государства в силу ограниченности и неразвитости населения вовсе не горят желанием соответствовать интересам США. Они продолжают тупо упираться и разводить вредную демагогию. Что-то там насчет свободы выбора, права наций на самоопределение и прочей ерунды.

Обычно в этих странах начинается разгул террора: взрывают школы и отели, дипломатические представительства и просто большие скопления людей. Похищаются иностранные граждане, которые не всегда возвращаются живыми. То одна, то другая террористическая группировка берет на себя ответственность за происходящее, местные власти не справляются с ситуацией, и вот тогда наступает черед США. Укоризненно качая головой, правительство этой бескорыстной страны приходит на помощь несчастным.

То есть высаживает войска, ставит во главе страны своего человечка, и все приходит в норму. Почти.

И только ну очень посвященные люди знают, что часто террористы являются выпускниками лаборатории МакКормика. Нет, он вовсе не делает из подопытных тупых зомби, заряженных на выполнение одной-единственной задачи. Это было бы слишком грубо и моментально вызвало бы подозрение.

Из рук мистера МакКормика выходят люди, практически неотличимые от оригинала. То есть от себя самих до пребывания в лаборатории милейшего Стива. Они продолжают жить той же жизнью, занимаясь привычными делами, общаясь с друзьями и знакомыми. Никто не замечает ничего подозрительного. Ну, если только некоторую холодность и равнодушие, безэмоциональность, присущую рептилиям. А поскольку в руки МакКормика попадали отнюдь не выпускники Гарварда и Йеля, подобное поведение не бросается в глаза с криком: «Ну посмотрите же, он был такой душка, а теперь – гадский гад!»

Материал для опытов МакКормику поставлял Винсент Морено, полевой агент ЦРУ. Винсент отлавливал по всему миру особо отличившихся своей жестокостью членов террористических группировок и тайно привозил этих славных ребят в секретную лабораторию Стивена.

И если ранее эти члены подчинялись только приказам своих лидеров, то теперь они поступали так лишь до тех пор, пока не звонил маленький мобильный телефончик, который всегда находился при них.

И гремели взрывы, исчезали люди, лилась кровь… Демократия продолжала свое триумфальное шествие по планете.

Система давно была отлажена, и до сих пор не случалось никаких сбоев. Пока Морено не приволок на секретный объект эту бабу!..

Сплетая незатейливые кружева ругательств, Стивен раз за разом вставлял магнитную карточку в замок двери. Но вместо приветливого подмигивания зеленым глазом дверь угрюмо сверлила МакКормика красным и открываться категорически не желала.

Да что же это такое сегодня! Великий ученый, рассвирепев окончательно, саданул по двери кулаком. И тут же, взвыв от боли, стал баюкать ушибленную руку.

– Эй, Стив, ты зачем в чужой кабинет ломишься с упорством носорога? Вот и рог ушиб. – Насмешливый голос за спиной отнюдь не вызвал у МакКормика положительных эмоций:

– Морено, а не пошел бы ты в…!

– Боже мой, какой изысканный слог! – насмешливо фыркнул смуглый темноволосый мужчина, чья внешность и раньше активизировала у невзрачного Стивена глубоко спрятанный комплекс неполноценности, а в данный момент злила его неимоверно.

Впрочем, нынче великого ученого раздражало абсолютно все.

Тем временем Морено подошел к искрящему от ярости коллеге, забрал у него магнитный ключ и вставил его в прорезь соседней двери. До сих пор взиравшая на бьющегося в припадке хозяина с некоторым недоумением дверь облегченно вздохнула и распахнулась.

– Прошу, – Винсент склонился в шутливом полупоклоне, пропуская вперед сердито сопевшего Стивена.

Можно было бы пафосно описать, как мистер МакКормик торжественно-печально прошествовал мимо кривляющегося коллеги, устремив просветленный знаниями взор в видимое лишь ему будущее.

Но, увы, величайший ученый вовсе не собирался соответствовать канонам образа. Он влетел в свой кабинет, совершенно по-свински пнул несколько раз кресло, попытался было сдернуть с носа очки, но тут же зашипел от боли, тряся ушибленной о дверь рукой.

– Стивен, да что с тобой происходит? – с любопытством разглядывая употребляющего отнюдь не парламентские выражения МакКормика, Морено подошел к холодильнику, достал из морозильной камеры лед, ссыпал его в пакет и вернулся к пострадавшему. – Ну-ка, дружище, давай сюда свою лапу.

– Зачем?

– Совсем ты плох, вижу. Кто из нас имеет непосредственное отношение к медицине – я или ты? Это – лед, а вон то распухшее нечто – твоя рука, какие еще могут быть варианты?

– Ладно, не умничай, и без тебя тошно, – проворчал МакКормик, помещая пульсирующую болью кисть в ледяное крошево. – Уф, хорошо-то как!

– Я не Настенька, но все равно хорошо, – по-русски откликнулся Морено.

– Что ты сказал?

– Неважно. Это из старого русского анекдота.

– Вот очень кстати ты вспомнил о русских. – Стивен раздраженно посмотрел на своего визави, удобно усевшегося прямо на стол. – Это происшествие с Алекс совершенно выбило меня из колеи. Две недели прошло после ее побега, а у меня до сих пор все из рук валится, не могу сосредоточиться на работе. Представляешь, до чего дошло: на днях я неправильно рассчитал алгоритм действий с Аль-Хасифи и вместо искомого хладнокровного биоробота получил пылающий любовным вожделением вулкан!

– Ишь, какой слог у тебя вдруг появился, – рассмеялся Морено, покачивая ногой. – Полагаю, объект вожделения – ты сам собственной персоной?

– К сожалению, – Стивен никак не отреагировал на сарказм коллеги. – И что теперь с этим делать – ума не приложу. Аль-Хасифи – объект ценный, ты его полгода выслеживал, пока смог достать, а тут такая заморочка! Черт! Хорошо хоть эту бабу крысы съели! Иначе огребли бы мы с тобой неприятностей по самое не хочу за рассекречивание объекта. И ведь как удачно с ней работа пошла, таких неожиданных результатов не выдавала ни одна из мужских особей. Видимо, женский организм реагирует на мой препарат совершенно иначе. Эх, мне бы поработать с Алекс еще недельку! – Взгляд МакКормика мечтательно затуманился. – Но, увы…

– Жалко женщину все же стало? – Винсент насмешливо прищурился. – Такая страшная смерть!

– Да при чем тут жалость! И при чем тут женщина?! – МакКормик вытащил заледеневшую руку изо льда и озабоченно ее осмотрел. – Ты бы видел Алекс, когда она орудовала в этом кабинете перед побегом! Монстр, а не женщина.

– И кто виноват? Я же просил тебя оставить ее в покое? Просил. Куда ты меня послал? Далеко. И ведь какая славная, нежная была Алекс поначалу! – Морено перестал ухмыляться, достал из нагрудного кармана пиджака сложенную газету, расправил ее и протянул Стивену: – А насчет страшной смерти мы поторопились. Уцелела твоя Алекс, выбралась из катакомб, и теперь она – звезда новостей!

– Не может быть! – МакКормик трясущимися руками схватил газету и попытался ее прочесть. Но тремор конечностей передался и печатному изданию, что затруднило чтение. Однако рассмотреть улыбающееся лицо своей подопечной Стивен смог. – Вот гадюка, а? Она же обещала ничего не рассказывать об этом месте!

– Она и не рассказала.

– Так с какого перепугу она попала на первые полосы газет? Это ведь не местная газетенка, это солидное европейское издание. Чем еще могла привлечь к себе внимание эта русская?!

– А тем, что она оказалась наследницей одного из богатейших людей Германии, Зигфрида фон Клотца.

– Серьезно?

– Серьезней некуда. Вот уж не думал, когда ее спасал, что выловил из речки настоящую золотую рыбку! – Морено выхватил из рук коллеги газетные листы и, внимательно рассматривая фото, задумчиво произнес: – Жаль, что ты не успел с ней закончить. Той, милой и славной, уже нет, а абсолютно послушной марионетки нет и не будет. Марионетки-миллионерши.

– А что мне мешает завершить начатое?

Часть I

Глава 1

 
Артиллеристы!
Сталин дал приказ!
Артиллеристы!
Зовет Отчизна нас!
 

М-да. Если бы многотысячная армия поклонников мегазвезды российского шоу-бизнеса Алексея Майорова могла сейчас слышать, а главное, – видеть своего кумира, она, скорее всего, сочла бы происходящее провокацией спецслужб. Только применение психотропного оружия способно вызвать столь массовую кошмарную галлюцинацию.

Алексей Майоров, яркий и стильный небожитель, согласно своему статусу, просто обязан был питаться исключительно устрицами, виноградными улитками и прочей склизкой гадостью и запивать (проталкивать) сие великолепие коллекционным вином! А тут…

Бред, наваждение: Майоров, отстукивая ритм воблой по столу (между прочим, щедро заставленному пивными бутылками), дурным мявом орет на пару с приятелем бравый марш времен Великой Отечественной войны. Вобла, которой выпало счастье послужить ударным инструментом, судя по ее выпученным глазам, пребывает в трансе.

 
Мы грянем дружное
Ура! Ура! Ура!
 

Проорав заключительные строки, Майоров просветленным взором посмотрел на второго участника вокального непотребства:

– Душевно получилось, правда?

– А то! – Виктор, администратор звезды, попытался горделиво выпрямиться на уютном кухонном диванчике. Не получилось. Стек обратно.

– Может, в программу концерта этот номер включить? – счастливое озарение вяло плеснуло своим плавником в глазах Алексея.

– А то! – Похоже, эта емкая и короткая фраза – единственная, которую был в состоянии прожевать Виктор. Остальные невразумительными обрывками слиплись в ком во рту и выползать на свет божий не спешили.

– Представляешь… Эй, ты что делаешь?

– Прелестный сюжет для семейного архива, – ответила я, продолжая снимать на видео. – И это в лучшем случае.

– А в худшем? – Муженек, сосредоточенно сопя, ловил меня за руку. Но координация движений, будучи особой женского пола, из солидарности со мной покинула его.

– А в худшем, Лешенька, мне придется предложить этот материал желтушной прессе. Нам ведь с дочей надо на что-то жить, твоими пустыми бутылками не прокормишься.

– А зачем жрать бутылки?

– А то!

Чистые, незамутненные проблесками разума взгляды. Радостные улыбки ласковых кретинов. Временный паралич конечностей (мозг-то в отключке). И что мне с ними теперь делать?

А начиналось все светло и празднично. У Лешки образовался двухнедельный перерыв между гастролями, и мы наконец смогли остаться вдвоем и до конца осознать грядущие глобальные перемены в нашей жизни. Да и прийти в себя после недавних приключений. Каких приключений?

Разнообразнейших. Правда, о них никто из участников событий судьбу не просил. Но тихая, спокойная жизнь провинциальной журналистки Анны Лощининой (это я) закончилась, стоило мне обнаружить в дальних закромах своего мозга способность писать стихи. А заодно и тексты песен, что свело меня с мегазвездой российского шоу-бизнеса Алексеем Майоровым. Так случилось, что наш творческий тандем превратился в семейный, ближе и роднее Лешки для меня теперь нет никого. Я не могу дышать без него, не получается. А судьба, словно компенсируя столь щедрый подарок, с самого начала наших отношений постоянно их испытывает на прочность, пытаясь разлучить нас любой ценой. И цену ведь назначает по максимальному тарифу! Где только я не оказывалась по прихоти этой фантазерки: в подмосковной психушке и под ударом цунами, в лагере бедуинов и в подземелье с крысами.[1]1
  См. книги Анны Ольховской «Право бурной ночи», «Охота светской львицы», «Бог с синими глазами», «Первый ряд».


[Закрыть] Стоило нам с Лешкой расслабиться, наслаждаясь спокойной жизнью, как она тут же заканчивалась, и начиналась развлекуха в стиле голливудских блокбастеров.

Взять хотя бы последний зигзаг судьбы. Казалось бы, что плохого может случиться в тихой, респектабельной и цивилизованной Чехии, куда меня пригласила моя подруга Саша Голубовская?

Но прийти в себя в круговороте событий, завихрившихся в тихом и сонном чешском городишке Клатовы, оказалось делом довольно сложным.

Сольное выступление Саши Голубовской в мэрии Клатовы завершилось суетой карет «Скорой помощи» у ее входа. Главного героя событий, Фридриха фон Клотца, увезли в травматологию, туда же отправили его приятеля, Андрюшеньку Голубовского, Сашиного мужа. Ну не удержалась супруга, что поделаешь!

Да и трудно удержаться, узнав, что твой муж оказался такой исключительной тварью.

Сашина семейная жизнь давно уже стала напоминать сброшенную змеиную кожу – сухую, изорванную, с едва различимыми узорами былой красоты. История, увы, банальна: Андрей, Сашин муж, оперившись и встав на крыло (при немалой поддержке жены, между прочим), посчитал, что отныне семья ему будет в тягость, требует слишком больших денежных трат. Еще бы, баба на шее, да к тому же и двое детей: семнадцатилетняя дочь и четырнадцатилетний сын.

Андрей устроил супруге жизнь веселую и увлекательную, причем до такой степени увлекательную, что даже терпеливая Саша, хрупкая нежная женщина, не выдержала и решилась-таки на развод. Как обычно, судья дал три месяца на примирение. Два месяца все шло по-старому: Саша с дочерью Викой жила у матери, а Андрей с любовницей Галей – в их семейной роскошной квартире. Сын Слава предпочел остаться с богатым отцом.

Но внезапно все изменилось. Галя исчезла, а Андрей, используя детей, предпринял максимум усилий, чтобы вернуть жену. Последним аргументом стало предложение провести весенние каникулы в настоящем замке, расположенном в горах близ чешского города Клатовы. Владельцем замка был Фридрих фон Клотц, якобы партнер Андрея по бизнесу. Саша не хотела ехать, мужа простить она не могла, но дети ее упросили. А дети для Саши всегда были на первом месте. И она согласилась, но с одним условием – с ней поедет подруга. Подругой, как вы понимаете, оказалась я.

Лешка очень не хотел меня отпускать, поскольку женщина я весьма притягательная. Вот только дело тут вовсе не в банальной ревности, поскольку притягиваю я не мужиков, а неприятности. Неприятности – это еще мягко сказано.

Но нам (вернее, Саше) удалось все же уговорить моего мужа. Ну и правда, что может случиться в центре цивилизованной до зевоты Европы, в тихом городишке на юго-западе Чехии, да еще и в замке, полном слуг?

А много чего, знаете ли.

Потому что моя подруга, Александра Голубовская, оказалась наследницей одного из богатейших людей Германии, Зигфрида фон Клотца. Вернее, наследницей была ее мама, внебрачная дочь этого самого Зигфрида, о существовании которой никто из фон Клотцев и не подозревал, пока Зигфрид не умер и не было вскрыто его завещание. Единственный его племянник, Фридрих фон Клотц, вовсе не собирался уступать гигантское состояние дядюшки какой-то непонятной русской и бросился на поиски конкурентки самостоятельно. Он нашел ее гораздо раньше поверенных своего дяди и, оценив ситуацию, понял, что следует предпринять.

Для начала он вышел на связь с Андреем, мгновенно распознав в нем своего. Гиена гиену всегда учует по запаху падали. Пообещав Голубовскому солидный куш, Фридрих изложил ему свой план: фон Клотц женится на дочери Андрея, Вике, и станет, таким образом, членом семьи наследницы. А дальше – все просто. Дочь его дядюшки, мама Саши, женщина уже пожилая, болезненная, умереть может в любой момент, никто и не удивится. С Сашей произойдет несчастный случай, такое тоже бывает. Причем если все это будет иметь место до вступления в права наследования, никто особенно и копать не станет. С Викой Фридрих больших трудностей не видел, он был достаточно молод и привлекателен, чтобы обаять и влюбить в себя юную неопытную девчонку. Последний из прямых потомков дядюшки фон Клотца, Слава, был пока несовершеннолетним, и его в расчет брать не стоило. Конечно, Фридрих твердо пообещал Андрею, что Слава со временем получит свою долю наследства, но… Обещанного иногда три года ждут, а жизнь часто заканчивается раньше.

Понятно, что Андрей, узнав о грядущем наследстве, поначалу вообще не понимал, зачем ему Фридрих, ведь он и так пока еще муж Саши. Фон Клотц объяснил товарищу доступным языком, что «пока» заканчивается через месяц, и, став наследницей, Саша уж тем более ни секунды не потерпит рядом с собой мужчину, причинившего ей столько боли и унижений. Пришлось Андрею довольствоваться обещанным.

И вот мы в Чехии. Буквально через неделю Саша упала в пропасть в потерявшем управление автомобиле. Андрей стал прессовать дочь, стремясь побыстрее выдать ее замуж за Фридриха. Потрясенная смертью матери девушка слышать об этом ничего не хочет. Славка, всю жизнь цапавшийся с сестрой, неожиданно встал на ее защиту. Он помешал гиенам, и его вскоре убрали из замка, соврав Вике, что Слава пытался бежать, ранил охранника и теперь сидит в тюрьме. Фридрих пообещал освободить парня в обмен на согласие Вики выйти за него замуж. Я попыталась помешать моральным уродам и очень быстро оказалась в кишащих крысами катакомбах. От мучительной гибели меня спасла… Саша! Только это уже не та хрупкая и нежная, похожая на бабочку женщина. Это стальная бабочка. Оказалось, что Саша чудом избежала смерти, ее спас Винсент Морено, сотрудник тайной лаборатории ЦРУ, расположенной где-то неподалеку от замка, в горах. Сашу использовали в качестве подопытного материала, стремясь превратить ее в послушного робота. И у них это почти получилось: моя подруга стала физически сильной, тренированной супервумен, только абсолютно холодной и безэмоциональной. Не знаю, чем бы все закончилось, доведи деятели из ЦРУ свой эксперимент до конца. Но Саша смогла убежать раньше, ушла катакомбами, где и встретила меня. А потом мы нашли ее умирающего сына, запертого в одном из склепов. Увиденное так потрясло Сашу, что, пережив мучительную моральную ломку, она стала прежней: нежной и доброй. Но физические навыки никуда не исчезли, что Саша с успехом доказала, устроив разгром в мэрии, куда мы пришли на свадьбу Вики. Разумеется, там нас не ждали. Тем приятнее была встреча…

Конечно, нам в немалой степени помогло присутствие моего мужа и его старого знакомого, генерала ФСБ Сергея Львовича Левандовского с группой поддержки.

Прошло два месяца, сейчас уже июнь. Сашина мама теперь – богатейшая дама Германии, сама Саша живет пока в Минске, поскольку Вика сдает выпускные экзамены. Славка усиленно штудирует немецкий, с осени и он, и Вика будут учиться в Германии. Фон Клотц и Голубовский сначала сидели в чешской тюрьме, а потом каждого отправили по месту регистрации: фон Клотца – в Германию, Андрюшу – в Белоруссию. Надеюсь, больше никогда не увижу эту мразь.

А мы с Лешкой готовимся. Как к чему? К самой ответственной миссии: родительской. Наша доча обещала быть к Новому году. Ждем вот. Будущий папаша от радости слегка повредился в уме. До родов еще шесть месяцев, а у нас уже полквартиры (причем весьма немаленькой квартиры!) забито памперсами, игрушками, одежками и прочей умилительной, но пока абсолютно бесполезной дребеденью.

Лешке ужасно хочется поделиться своей радостью со всем миром, но, увы, нельзя. Не всем его фанатам понравится то, что их кумир и памперсы могут находиться в одной плоскости бытия. Мы и отношения наши постарались скрыть, для всех – мы всего лишь коллеги по цеху, не более. Я – автор текстов к песням Майорова, вот и все.

Видя, как распирает моего мужа от гордости, я посоветовала ему пригласить в гости Виктора, его администратора и друга. Виктор единственный из окружения Майорова, кто знает о нас правду.

Ну и вот. Сидят теперь «артиллеристы» в астрале и, похоже, выйдут оттуда не скоро.

Свинтусы.