Текст книги "Обещание завтрашнего дня"

Глава 4

Было уже поздно, когда Эдриенн, наконец, вернулась домой. Адмирал Эванс полностью завладел ее вниманием на большую часть вечера и настоял, чтобы она перезнакомилась с половиной жителей Уитли Пойнт. Она пыталась вести вежливые разговоры с людьми, с которыми больше никогда не собиралась видеться, и все это время в ней кипела злость, грозя вырваться на поверхность.

Таннер несколько раз пробовала подойти к ней с намерением помириться, написанным на ее симпатичном лице, но Эдриенн удавалось ее избегать. Последнее, что Эдриенн было нужно, – это еще одна стычка с человеком, который, казалось, пробуждал в ней ее худшие черты. Бессмысленный гнев не принесет ничего хорошего ни одной из них. В ее жизни и так хватало конфликтов. В последний раз, когда Эдриенн видела Таннер, ту куда-то уводила привлекательная блондинка в вечернем платье с глубоким вырезом.

Эдриенн раздраженно стащила с себя одежду и отбросила в сторону, что было для нее совсем нехарактерно. «Ну и что, что Таннер себя просто на посмешище выставила, позволив этой женщине на себя вешаться? Она явно перебрала с шампанским… может, ей нужна была помощь? Ох! Да тебе-то какое дело! Таннер явно в состоянии сама о себе позаботиться».

Эдриенн вообще понять не могла, почему Таннер настолько беспокоит ее. Они были едва знакомы! И все-таки было что-то во взгляде Таннер – что-то, граничащее с отчаянием или глубокой мукой, на которую эхом отзывалась ее собственная боль. Эдриенн чувствовала это и хотела до нее дотянуться.

«Не будь смешной! Ты едва о себе можешь позаботиться! А она… ей, наверное, просто скучно!»

Таннер, казалось, плыла по течению – возможно потому, что никогда не испытывала нужды в тех вещах, за обладание которыми люди боролись всю свою жизнь. У Таннер были деньги и блага, но, кажется, они не принесли ей счастья. С другой стороны, разочарованность Эдриенн была намного опаснее. Она не доверяла своему будущему. Не имея ясного представления о том, куда движется ее жизнь, она фактически понимала, что ей некуда идти. И это был замкнутый круг из вопросов без ответов.

«Не лезь туда. Ты ей не поможешь. У тебя нет права даже думать об этом».

Эдриенн собрала разбросанную одежду и аккуратно повесила в шкаф. Потом натянула выцветшие форменные брюки и рубашку, на воротнике которой еще можно было разглядеть следы от знаков различия. Ей совсем не хотелось спать, и она вышла на балкон.

Над головой раскинулось бархатно-черное небо, усеянное яркими точками звезд. Эдриенн со вздохом откинулась на спинку шезлонга и вытянула ноги. Она была на взводе, что-то не давало ей покоя. Далекий звук прибоя не смог на этот раз, как обычно, успокоить ее. Мысли Эдриенн упорно возвращались к вопросам, с которыми она не была готова встретиться. Много месяцев назад она бросила попытки понять, почему ее жизнь совершила такой неожиданный поворот, который в итоге и привел ее на Уитли Пойнт.

И вот Эдриенн оказалась здесь, вдалеке от устроенного, предсказуемого мира, к которому привыкла. Если в этом и была какая-то логика, какие-то скрытые причины тех событий, которые полностью изменили ее жизнь, она их распознать не могла. И даже пытаться не хотела. Все, что ей было нужно, – это научиться справляться с тем, что с ней произошло. И она думала, что преуспела в этом, пока не встретила Таннер. Теперь ее с таким трудом обретенный покой оказался под угрозой всего лишь из-за того, что в темных глазах Таннер она увидела отражение собственной утраты. Эдриенн потерла ноющее плечо и рывком поднялась на ноги.

«Если я не могу спать, то могу хотя бы пройтись. Все, что угодно, лишь бы прекратить поток этих бесконечных вопросов».

Эдриенн спустилась по лестнице к пляжу. С самых первых шагов ее окружили звуки ночи: ветер, колышущий стебли травы; волны, с шумом разбивающиеся на мелководье; шорох мелкой живности, разбегающейся при ее приближении. Она продолжала думать о Таннер. Для Эдриенн было непостижимо, как человек, обладающий всем, ради чего стоило жить, мог с таким безрассудством относиться к собственному благополучию.

В последнее время Эдриенн особенно глубоко осознала цену и непостоянство жизни. Сейчас ей казалось, особенно в свете ее собственной ситуации, что жизнь опасно непредсказуема, в любой момент готова вывернуться и выскользнуть из рук. Она бы все отдала, лишь бы снова управлять своей судьбой. В ее памяти снова промелькнуло лицо Таннер – с каким-то горьким и жестким блеском в красивых глазах. Эдриенн казалось, что Таннер впустую растрачивает самое ценное, чем обладает, – саму себя.

«Да, если на свете и существует грех, то это он и есть – прожигать жизнь так, будто она ничего не стоит».

Эдриенн невольно задумалась о собственном прошлом. Она не была выходцем из богатой семьи. Ее родители были простыми людьми, верившими в то, что если ты достаточно упорно трудишься, то со временем непременно преуспеешь. Эдриенн выросла, веря в это. И до прошлого года в ее жизни не было ничего такого, что могло бы доказать ошибочность этой философии.

Особыми талантами Эдриенн не отличалась, но бесконечные часы занятий и ясный ум сделали свое дело. Она сумела поставить себя в мужском мире, в мужской сфере, став лучшей, работая на износ. Эдриенн была убеждена, что упорство и стойкость в итоге будут вознаграждены, и все в ее жизни служило тому подтверждением. Она добилась успеха, достигла всего, чего хотела. А потом вдруг без предупреждения все пошло прахом.

И теперь потерянная, неуверенная в следующем шаге, она даже не знала, что может принести грядущий день. Женщина спрашивала себя, что же у нее осталось, и изо всех сил пыталась принять жизнь без мечты, без страсти. Было время, причем совсем недавно, когда самой главной задачей для нее было просто прожить еще один день. Теперь она просыпалась, встречала рассвет еще одного пустого дня и видела перед собой полное отсутствие цели.

Эдриенн сердито помотала головой. «А ну прекрати! Пора бы уже и привыкнуть. Ты чертовски хорошо знаешь, что не существует ни причин, ни объяснений, ни ответов. Так что хватит спрашивать!»

Она продолжала идти, не разбирая дороги, потерявшись в воспоминаниях о темных страдающих глазах и изломанных жизнях. На пляже было тихо – даже волны, казалось, поняли, что наступила ночь, и разбивались негромко, мягко наползая на берег. Свет половинки луны отбрасывал на песок нечеткие тени.

Эдриенн поймала ритм мерного шума океана и размеренно зашагала по самой кромке прилива. И в этом нереальном мире размытых звуков и теней она готова была к любой неожиданности, например, набрести на потерпевшего кораблекрушение моряка. Поэтому только слегка вздрогнула, когда ее одиночество было нарушено хриплым голосом, прозвучавшим из темноты.

– А ты действительно отлично выглядишь в форме.

Эдриенн смогла разглядеть неподвижный силуэт на фоне мягко очерченных дюн. Она молча подошла ближе и присела на влажный песок.

– А где твоя подружка? – спросила Эдриенн.

– Спит в моем бунгало.

– А ты здесь что делаешь? – продолжила Эдриенн, разглядывая точеные черты Таннер. Эффект от алкоголя, кажется, уже прошел, и Таннер выглядела усталой, но спокойной. – Слишком холодно, чтобы спать здесь.

– Не могла уснуть, – небрежно ответила Таннер. Она сама никогда не могла понять, почему присутствие в ее постели другого человека так ее будоражило. После секса она всегда ощущала прилив энергии и необъяснимое беспокойство. – А с тобой что не так? Уже довольно поздно для прогулок по берегу, правда?

– Океан действует на меня расслабляюще, – уклончиво ответила Эдриенн. Она глубоко вздохнула и продолжила. – Слушай, ты извини, что я так набросилась на тебя на вечеринке. Это просто потому…

Таннер перебила ее, покачав головой.

– Не нужно. Ты была права. Если я собираюсь во что-то вляпаться, я, по крайней мере, должна проявить порядочность и не втягивать в это других людей. Это ты меня извини.

Эдриенн уставилась на нее, потрясенная безжизненностью в ее голосе. Это была не та напористая, самоуверенная женщина, с которой она сошлась в словесной схватке раньше. Теперь она казалась совсем потухшей. Эдриенн поняла, что предпочла бы наблюдать ее доводящую до белого каления заносчивость.

– Это не то, что я пыталась до тебя донести! – воскликнула она, не успев подобрать слова. – Я беспокоилась о тебе и злилась на тебя тоже. Ты же правда могла себя погубить!

– Да тебе какое дело? – безучастно ответила Таннер. – Это все вообще неважно.

– Ох, Таннер! – воскликнула Эдриенн. – Ты так ошибаешься. Это очень важно! Ты можешь выбирать, что тебе делать со своей жизнью, что с тобой произойдет. Ты не должна от этого отказываться!

Таннер вопросительно глянула на нее.

– У нас у всех есть выбор, так ведь? Я просто выбрала ничего не решать. Се ля ви и все такое.

– Не всегда все так просто. Иногда жизнь проскальзывает сквозь пальцы, и ты ничего не можешь сделать, чтобы удержать ее.

Таннер повернулась, вглядываясь в ее лицо. Эдриенн не смотрела на нее. Она глядела на воду, и ее лицо в лунном свете казалось почти потусторонним: отстраненно прекрасным, далеким и неприкасаемым.

– А ты ведь на самом деле не обо мне говоришь, да? Ты говоришь о себе. Что ты не можешь контролировать?

Таннер продолжала смотреть на нее, понимая, что в ее голосе прозвучали нотки боли. «Что с тобой? Что тебя так гложет?»

Эдриенн отвела взгляд и стиснула зубы.

– Вообще-то, я не имела в виду себя. Я говорила, что все мы, и ты в том числе, должны быть более ответственными.

– А вот и нет, – спокойно продолжила Таннер. – Есть что-то, о чем вы умалчиваете, капитан Пирс. Но вы можете подержать это в секрете – пока что.

Она откинулась назад и оперлась руками о землю, глядя, как среди мерцающих теней по пляжу снуют его маленькие обитатели, занятые своими полуночными делами.

– Ты когда-нибудь чувствовала, что хочешь чего-то, но не можешь понять, что это? – спросила Таннер через некоторое время, все еще неотрывно глядя на море.

Эдриенн проследила за ее взглядом, захваченная густым, глубоким тембром ее голоса. Лунный свет отражался в воде серебряными осколками.

– Думаю, да – давным-давно. Я уже очень давно не припоминаю, чтобы хотела чего-то по-настоящему сильно – так сильно, чтобы ощущать желание, как физическую боль. Ты об этом спрашиваешь?

Таннер кивнула.

– И чего же ты хотела?

Эдриенн рассмеялась.

– Наверное, не того, о чем говоришь ты. Я хотела сделать карьеру, хотела будущего. Но скажи – о чем думаешь и чего хочешь ты?

Таннер провела рукой по и без того растрепанным волосам и нахмурилась.

– Я не знаю. Такое ощущение, что я нигде не могу найти покоя. Куда бы меня ни занесло, я, кажется, обречена всегда возвращаться на Уитли Пойнт. Я сплю с кем-то, но уснуть могу, только когда я одна. Я пью или еще чего похуже, но от этого чувствую только большую пустоту. И нет ничего, что было бы для меня важным и ценным, – она вздохнула и посмотрела на Эдриенн с застенчивой улыбкой. – До чего же я жалкая, да?

Эдриенн улыбнулась, тронутая тоской в ее голосе.

– Скорее, сбившаяся с пути. Видит бог, у меня нет ответов. Каждый сам решает, что делает жизнь стоящей того, чтобы жить. И иногда бывает очень трудно понять, что же это.

– Ты за этим приехала на Уитли Пойнт? Чтобы найти ответы?

Эдриенн пожала плечами, просеивая песок сквозь длинные пальцы и отбрасывая осколки сломанных ракушек в темноту.

– Сначала я думала, что да. Теперь уже не уверена. Может быть, я приехала сюда, чтобы мне просто не пришлось посмотреть в лицо своему незнанию. Славное место этот остров – для того, чтобы спрятаться. Поживешь здесь немного и с легкостью забываешь, что существует внешний, другой мир.

– У тебя кто-то остался там, в Калифорнии? – негромко спросила Таннер.

– Нет, – резко ответила Эдриенн и отвернулась.

Таннер вздохнула.

– Извини. Я, кажется, всегда задеваю больные места, когда говорю с тобой. Просто ты производишь впечатление человека, который не должен быть один.

«Ты слишком красивая и слишком нежная, чтобы быть такой одинокой».

Эдриенн чуть передвинулась на песке – так, чтобы посмотреть Таннер в глаза. Они были теплыми и доброжелательными. Было что-то в этой женщине, что располагало к откровенности. С ней она чувствовала себя почти в безопасности. И все-таки Эдриенн колебалась, боясь того, куда ее могут завести чувства. Таннер пробудила в ней мысли, которых она избегала месяцами.

Она ни с кем не разговаривала – даже с Томом – о том, что произошло в ее жизни за прошлый год. Том был одним из ее самых близких друзей, и она знала, что он очень о ней беспокоится, но не могла заставить себя облечь свои переживания в слова. Потому что, если бы она это сделала, ей бы пришлось лицом к лицу встретиться с болью и страхом. И, тем не менее, искреннее участие в глазах Таннер придало ей храбрости.

– Был у меня кое-кто, – медленно начала она, пытаясь подобрать правильные слова.

Когда Эдриенн запнулась, Таннер почувствовала ее метания и мягко помогла ей.

– Ты поэтому ушла с флота?

Эдриенн покачала головой.

– Нет. Я… она оставила меня по той же самой причине, по которой я ушла со службы. Это другое. Это личное.

Эдриенн не видела необходимости рассказывать о своих отношениях с Алисией. Она почему-то чувствовала, что Таннер догадалась о том, кого она предпочитает при выборе партнеров. И, конечно, Таннер не скрывала своих предпочтений. Но Эдриенн все еще не могла рассказать ей всего. Не могла раскрыться, не смогла бы вынести жалости.

– Так это настоящий секрет, да? То, почему ты здесь, на Уитли Пойнт?

– Да.

Таннер не могла не заметить скрытой боли в голосе Эдриенн, и ей ужасно захотелось хоть как-то ее утешить.

– И что это за секрет?

Ответ Эдриенн прозвучал мягко.

– Я не могу об этом говорить, не сейчас. Извини.

Последние слова вышли сдавленным шепотом. Глаза Эдриенн заблестели от слез – непролитых слез: она никогда не позволяла себе расплакаться, даже в самые мрачные времена.

Таннер почувствовала, как Эдриенн замкнулась, и поняла, что нельзя просить ее продолжать. Ей было слишком больно. Господи, как же ей было больно!

Таннер отреагировала не думая, предлагая единственное утешение, которое знала. Она медленно склонилась к Эдриенн, не отводя взгляда от ее обеспокоенных голубых глаз, пока их лица не оказались в считанных сантиметрах друг от друга. И, наконец, они очутились так близко, что Таннер осталось только слегка наклонить голову, чтобы мягко коснуться губами губ Эдриенн.

Эдриенн не отстранилась от поцелуя. Таннер нежно провела губами по ее мягким губам, ее язык двигался нежно, осторожно исследуя. Она не спешила, их губы были единственной точкой соприкосновения. Таннер растворилась в сладком, удивительном мгновении. Она едва могла поверить в то, что простой поцелуй может заключать в себе такую нежность.

Это не было для нее в новинку, но все же ее охватило ощущение чуда, словно в самый первый раз. И хоть с тех пор она целовалась со многими, никто не затронул ее так, как эта молчаливая, измученная женщина. Таннер скользнула языком в рот Эдриенн, и охватившую ее теплую безмятежность стало почти невозможно выдержать. Она негромко застонала и всем своим существом устремилась к Эдриенн. Дрожащей ладонью Таннер охватила ее щеку и почувствовала, как под пальцами, на шее, колотится пульс.

Таннер медленно приподнялась на колени, лаская шею Эдриенн, зарываясь пальцами в спутавшиеся светлые пряди у самого воротника. В голове у нее грохотало, ей было трудно дышать. Живот свело от желания, бедра подрагивали, откуда-то издалека она услышала собственный стон. Внезапно поцелуй прервался, и Эдриенн резко отстранилась.

– Нет! – воскликнула она.

Таннер уставилась на нее – дрожащая, с затуманившимся от желания взглядом.

– О господи… Я не хотела… Я… – она потянулась, чтобы коснуться плеча Эдриенн, ее рука ходила ходуном. – Пожалуйста, я только хотела…

Эдриенн вскочила на ноги, ее глаза были прикованы к зардевшемуся лицу Таннер.

– Таннер, извини… ты просто не понимаешь! Я не могу… Прости!

Она развернулась и побежала.

– Эдриенн! Погоди, пожалуйста! Просто поговори со мной! – звала Таннер у нее за спиной.

Эдриенн не ответила, она продолжила бежать, пока не скрылась из вида, а Таннер так и осталась стоять на коленях в песке.

Глава 5

Таннер просидела на пляже до рассвета. Она все еще думала об Эдриенн. И каждый раз, когда она представляла, как эти мягкие губы прикасаются к ее губам, вспоминала о жаркой влажности ее рта, о мягком ощущении кожи под своей ладонью, она чувствовала новый прилив желания. До чего странно! Она не понимала, почему эта женщина, которую она едва знала, так неимоверно сильно действует на нее. Но ощущение отрицать было невозможно.

И она не понимала, что с этим делать. Таннер привыкла, что за ней охотятся. Чаще всего женщин привлекало ее имя, или положение, или репутация. Обычно она шла по пути наименьшего сопротивления и переключалась на кого-то следующего, лишь затем, чтобы быстро отдалиться, прежде чем ситуация начнет затягивать слишком сильно. Но на этот раз ей отстраняться не хотелось.

Ее первым, инстинктивным решением было догнать Эдриенн и настоять, чтобы они поговорили. Таннер не отличалась терпеливостью – ни по натуре, ни по воспитанию. Она привыкла всегда получать то, чего хотела. И хотя она понимала, что вызывать Эдриенн на конфликт было бы глупо, ее это почти не беспокоило. Она хотела раскрыть секрет, который держал Эдриенн в плену.

Таннер раздраженно поднялась на ноги и медленно стала подниматься по тропинке к своему бунгало. Войдя, она обнаружила, что Джин все еще спит посреди разбросанных подушек. Она легонько потрясла ее.

– Джин! Тебе пора вставать. Джерри того гляди тебя хватится.

Блондинка лениво перевернулась и сонно улыбнулась ей.

– Не хватится. Я уверена, что он уже знает, где я.

Таннер раздраженно нахмурилась.

– Отлично! Только этого мне и не хватало – разгневанный муж вламывается сюда в шесть утра!

Джин с усмешкой потянулась к ней.

– Он этого не сделает. Он знает, что я всегда буду возвращаться домой – до тех пор, пока он не обращает внимания на мои маленькие выходки.

Таннер шагнула назад, уклоняясь от ее прикосновения.

– Замечательно. Рада, что у вас такое взаимопонимание. Но я все-таки не хочу в итоге встать между вами, – она подхватила платье Джин и протянула ей. – Давай. Одевайся.

Джин лениво потянулась, надела платье через голову и с интересом посмотрела на Таннер.

– А ты где была?

Таннер отвела взгляд.

– Гуляла.

– Хм… Это с той гостьей, что живет ниже по дороге?

Таннер вспыхнула и рассерженно посмотрела на нее.

– Ты это к чему?

Джин пожала плечами и взяла свою сумочку.

– Да так, ни к чему. Я просто заметила, что ты вчера то и дело на нее поглядывала. И если бы ты спросила меня, дорогая, я бы посоветовала тебе о ней забыть. Как по мне, она выглядит наглухо отмороженной сучкой.

– Ну, так я тебя не спрашивала! – резко ответила Таннер. – А теперь, если не возражаешь, не могла бы ты уйти, пока тебя не заметило все поместье?

Джин смачно поцеловала ее в губы и пошла к двери.

– Конечно. Но ты глупая, если думаешь, что все, кто был на вечеринке, не знают, что я провела ночь с тобой.

Она выскользнула за дверь. Таннер проводила ее взглядом, потом стянула с себя футболку и с омерзением рухнула на кровать. Перед тем, как уснуть, ей привиделось лицо Эдриенн – когда та повернулась и убежала от нее.

⁂

После вечеринки у Констанции Уитли Эдриенн ни с кем не разговаривала целых две недели. Она даже в магазин не ездила, пока необходимость не заставила ее предпринять вылазку. Каждый день она все так же гуляла по пляжу, но никогда не заходила в его северную часть. Ей не хотелось будить воспоминания о ночи, проведенной на берегу с Таннер. Эдриенн злилась на саму себя – злилась за то, что ослабила защиту, за то, что позволила кому-то пройти сквозь охранный барьер, который она так тщательно возвела вокруг своих чувств. И с какой легкостью Таннер прорвалась сквозь ее ограждения! С какой легкостью она проникла – со своими темными глазами и задумчивыми речами – прямиком в центр сознания Эдриенн.

И теперь Эдриенн обнаружила, что не может выбросить Таннер из своих мыслей. А она не хотела думать. Она не хотела думать о Сан Диего, об Алисии, о своей прежней карьере – ни о чем! И особенно не хотела думать о Таннер. Потому что всякий раз, когда она это делала, то вспоминала, какими нежными были губы Таннер и как ласково она касалась ее лица.

Сексуальная энергия Таннер была неотразима, и Эдриенн снова вспомнила, что такое желание. Желание, такое же непроизвольное, как желание сделать вдох. Но для этого не было никаких оснований! Оно было чисто физическим. Это ее и пугало – она ничего подобного не чувствовала уже так долго, что теперь ей было трудно это принять. И если Эдриенн в чем-то и была уверена, так это в том, что подобные чувства были напрочь стерты печальными событиями прошлого года. А теперь она уже ничего не знала наверняка, кроме того, что ей нужно любой ценой избегать встреч с Таннер.

Она читала, ела, когда вспоминала о том, что нужно поесть, и пыталась не думать. Эдриенн обнаружила, что пребывание в одиночестве перестало приносить ей покой. Ее тело жаждало движения, а сама она стала испытывать невыносимую тревогу и чувствовала, что рехнется, если не найдет, чем себя занять. И тогда она вспомнила о своем разговоре с мистером Симмсом.

В один из дней, рано утром, она собрала кое-какие вещи, ланч и отправилась в гавань. Эдриенн припарковала машину в тени и пошла к магазинчику. Дружелюбный хозяин распаковывал товар в дальнем конце прохода.

– Доброе утро! Я бы хотела взять напрокат парусную шлюпку!

Мистер Симмс поднял голову и улыбнулся, вытирая руки о выцветшие бежевые штаны.

– Это довольно несложно сделать. Просто пройдитесь до офиса и поговорите с Джошем Томасом. Он все устроит, – хозяин махнул рукой в окно в сторону строения с серой дощатой крышей, которое стояло у края деревянного причала и служило ремонтным доком и заодно конторой по сдаче лодок напрокат. По обе стороны от него были пришвартованы катера.

Эдриенн улыбнулась, поблагодарила и вышла. Она шла по причалу и улыбалась, чувствуя себя почти счастливой впервые за несколько недель. Она не могла дождаться, когда снова окажется в океане. Ее улыбка исчезла, едва она заметила припаркованный возле пирса, у самой кромки воды, серебристый спортивный автомобиль Таннер. Эдриенн чуть было не ушла, но потом рассерженно помотала головой. «Нет! – прошептала она самой себе. – Я не могу все время от нее бегать. Ну увижу я ее – и что? Надеюсь, это не станет проблемой».

Она решительно пошла дальше и отыскала управляющего лодочной станцией. Тот тщательно осматривал один из катеров, стоявший в сухом доке.

Джош Томас оказался повидавшим виды бородатым мужчиной неопределенного возраста. Он смахивал на уроженца здешних мест, и когда ответил на приветствие Эдриенн, она распознала приметный акцент. Женщина представилась и объяснила, что ей нужно. Джош оказался настолько любезен, что с удовольствием проводил ее в док и помог выбрать шлюпку. А еще он с любовью и во всех подробностях рассказал Эдриенн о выбранном ею суденышке.

– Ну вот и все, мисс Пирс, – сказал он наконец. – Шлюпка в вашем распоряжении. Только следите за сводками погоды и приведите ее назад пока не стемнело. В этих водах летние штормы налетают быстро, а в гавани трудно ориентироваться в темноте.

– Обязательно, – с улыбкой ответила Эдриенн. Потом повернулась, чтобы подняться на борт и добавила: – Кстати, а это машина Таннер Уитли? Вон там?

Джош глянул в ту сторону, куда она указывала, и кивнул.

– Она самая, – он рассмеялся и покачал головой. – Последние две недели Таннер выходит в море еще до рассвета. Если б я не знал ее, подумал бы, что она промышляет браконьерством и ставит ловушки на омаров.

Он ушел, посмеиваясь, и Эдриенн осталась у своей шлюпки одна.

Первый час она вела лодку медленно, привыкая к управлению парусами и незнакомым водам. Потом, когда подул утренний ветер, она позволила ему наполнить паруса и быстро полетела, наслаждаясь свободой и ощущением мощи своего судна. Физически она чувствовала себя прекрасно, лодка шла на всех парусах и требовала полной концентрации на управлении, так что у Эдриенн не осталось времени на размышления о беспокойных событиях прошлых недель.

Эдриенн бросила якорь в тихой бухте с подветренной стороны одного из небольших островков, разбросанных вдоль побережья. Она умирала от голода и с нетерпением предвкушала возможность открыть бутылку вина, которую прихватила, чтобы побаловать себя. Поев, она растянулась на палубе и стала греться на солнышке. Эдриенн расслабилась, ее разум где-то блуждал, освободившись от вопросов, которые терзали ее большее время дня и ночи. Наверное, она задремала, потому что в следующий момент поняла, что ветер стал холодным, а лодка тяжело раскачивается на волнах.

Она открыла глаза и с удивлением обнаружила, что солнце стоит уже низко над горизонтом. Эдриенн поспешно собрала остатки своей трапезы и подняла паруса, беспокоясь о том, чтобы оказаться в порту до наступления темноты. Даже с учетом попутного ветра она вернулась в Уитли Харбор, когда уже почти стемнело. Джош Томас выскочил на пирс, чтобы встретить ее, и поймал швартовочный конец, который она ему бросила.

– Я тут немножко запереживал, – прокричал он. – Уже почти темно!

– Я знаю, – ответила Эдриенн и спрыгнула на пирс. – Я, должно быть, задремала на солнышке. Извините, – она улыбнулась ему, охваченная шальным весельем. – Там было так здорово!

– Это уж точно, спорить не стану, – ответил мужчина и повел ее к берегу.

Эдриенн помахала ему рукой и собралась было уходить, но увидела серебристый «Ягуар», припаркованный на том же самом месте, что и утром, и резко обернулась.

– О, мистер Томас, а что, мисс Уитли еще не вернулась?

И с удивлением увидела, как его приятное лицо нахмурилось и помрачнело.

– Нет, и я без понятия, куда она подалась. Чертовски глупо с ее стороны думать, что она сможет ходить в здешних водах ночью. Вся в отца! Думает, что правила на нее не распространяются. Если б она не была таким хорошим моряком, мы, может, тоже уже нашли бы ее выброшенной на берег! – он увидел, что Эдриенн слегка побледнела, и зачастил. – Прошу прощения, мэм. Я самого высокого мнения о Таннер, как и о ее отце. У меня просто иногда зла на нее не хватает. Попробую связаться с ней по рации, если хотите.

Эдриенн покачала головой.

– Нет, в этом нет нужды… Я уверена, она знает, что делает.

И она поспешила уйти.

«Ей совсем не обязательно знать, что я о ней спрашивала. Сама не пойму, какое мне до этого дело».

Проведенное на воде время разбудило в Эдриенн какую-то долго дремавшую радость и оживило ее. По дороге домой она думала о Таннер и о том, какое утешение та пыталась отыскать в своих одиноких вылазках в море. Эдриенн ничуть не сомневалась в том, что Таннер тоже от чего-то убегала. Она слышала это в ее голосе и видела в глубине ее темных, одухотворенных глаз. Несмотря на непрекращающиеся мысли о Таннер и тревожащие воспоминания о поцелуе, она проспала всю ночь напролет – впервые за многие дни.

Это стало привычным ритуалом – каждое утро приезжать пораньше на причал со сменой вещей и ланчем и проводить целый день на лодке. Она плавала, читала и теперь управлялась с парусами лучше, чем когда-либо. Эдриенн часто замечала приметный спортивный автомобиль Таннер, припаркованный у пирса, но саму Таннер ни разу не встретила. И это было неплохо – она не испытывала ни малейшего желания ее видеть. Теперь, когда ее дни стали такими наполненными, она могла не обращать внимания на преследовавшие ее воспоминания о них двоих на залитом лунным светом пляже.

А стоило Эдриенн очнуться от воспоминаний о прикосновении Таннер, все еще трепетавшем на ее коже, она тут же отбрасывала их, списывая на естественную физическую реакцию после долгих недель в одиночестве. Она тогда устала, впала в уныние, а Таннер… просто подвернулась под руку. Не более того. И если строчка из какой-то услышанной по радио песни и напоминала ей о хрипловатом голосе Таннер, то Эдриенн убеждала себя в том, что это просто мимолетное увлечение.

Май плавно перешел в июнь, становилось теплее, дни удлинялись, и к Эдриенн возвращалось здоровье. Она чувствовала себя подтянутой, цельной и почти умиротворенной. Жизнь была хороша – настолько, насколько она осмеливалась надеяться.