Текст книги "Вороная"

Глава 10. Буран

Тобольск, 1975

– Исталина! Посмотри, какую роскошь мы принесли! Сегодня на Базарной площади торговал охотник. Он продавал красивейшие меха, – Ефим Петрович выкладывал покупки на длинный обеденный стол.

Зоя хотела ему помочь, но руки не слушались. Она замерла, пока мать пристально рассматривала шкуры, и расслабилась только после того, как та одобрительно улыбнулась. Мама осталась довольна, что для нее мех выбран красивее и богаче.

– Что за ларец у тебя на столе? – спросил Ефим между делом.

– А, это… Зойка как всегда всякий хлам собирает, – Исталина снова взяла шкатулку в руки. – Здесь лежат открытки моей матери. Какие раньше поздравления писали! Читаешь, и будто душа поёт… Где ты нашла ее?

Зоя сжала в кармане пальто три старинных письма. Она радовалась, что взяла их с собой и что тайна осталась принадлежать только ей. Как знала, что мать залезет к ней в комнату.

– На чердаке, когда санки искала, – сказала Зоя вполголоса.

– Да-а, – протянул рядом отец, разбирая авоськи с покупками, – там много разного барахла. Надо найти время, открыть все старинные сундуки и ящики, провести ревизию, так сказать. Еще и подвал завален. Работа, работа! Когда все успеть? Что ж, Зойка, поехали в универмаг?

***

Зоя с нетерпением ждала первый юбилей. Десять лет! Шутка ли?

Пару недель назад они с отцом раздобыли две банки сгущенки, какао для торта и палку колбасы – отстояли в очереди перед магазином три часа. И теперь Зоя наблюдала, как мама поджаривала кедровые орешки на черной закопченной от времени чугунной сковороде, чтобы посыпать торт «Зебра», обмазанный шоколадной помадкой.

– Вместо того, чтобы глазеть, займись делом – полы подмети и помой. К тебе же подружки вечером придут! Увидят, какая ты лентяйка и грязнуля! Не захотят с тобой дружить! – припугнула мать.

Зоя тут же подскочила, взяла веник от печи и занялась уборкой.

– Мам, расскажи, как я появилась на свет, – полюбопытствовала Зоя.

– Да что рассказывать? Купили тебя в магазине. Всех детей разобрали, а ты осталась последняя. Такую страшненькую никто не хотел покупать. Пришлось из жалости взять.

Зоя помолчала мгновение, уставившись на нее. Даже подметать перестала.

– Это неправда! – обиженно сказала она.

Мать только рассмеялась в ответ и, закончив украшать торт, ушла накручивать бигуди.

Чтобы забыть об обидных словах, Зоя начала думать о загадочных письмах и о книге с указанием на тайник. Вот уже несколько недель она делала вылазки в домашнюю библиотеку и искала тот самый томик, о котором писала в письме к деду Василию бабушка Валентина.

«Интересно, эта книга действительно существует? Если в ней написано о судьбе страны, значит, книга историческая», – предполагала она. За последние недели Зоя успела пролистать «Развитие капитализма в России» и «Реформизм в русской социал-демократии», но никаких отметок в них не нашла.

«Может быть, все старые книги унесли на чердак или в подвал? Столько лет прошло! Наверное, стоило просмотреть, что еще лежало вместе с этой шкатулкой в деревянном ящике», – думала Зоя, выжимая половую тряпку в ведро. – «Точно! Надо забраться на чердак, когда мамы не будет дома».

Уборка была сделана. Зоя вытерла лоб, убрав прилипшие пряди волос, и принялась за украшение гостиной: развешала флажки, серпантин и надула воздушные шары. Мать спустилась из своей комнаты и прикрепила кнопками к старым обоям стенгазету с фотографией именинницы, которую накануне рисовал папа Ефим. Зоя радовалась, что жильцы, которых подселили в их родовое гнездо, уехали, и теперь хотя бы на время это был полностью их дом, пусть и с несколькими закрытыми комнатами.

Мать сделала Зое подарок – почти не ворчала в этот день. Она достала вышитую бабушкой Валентиной скатерть с голубыми цветами и постелила на стол в гостиной. Вместе они принесли из библиотеки проигрыватель с пластинками. Она очень радовалась, что мама помогает ей подготовить настоящий праздник.

К вечеру большая столовая была готова к приему гостей. Зоя с Исталиной Васильевной тоже принарядились: сразу после новогодних праздников мать сшила два одинаковых платья. Зое это особенно нравилось, в нем она больше походила на красавицу мать.

– Мы с тобой будто две части одного целого! – восторженно сказала Зоя.

– Так и есть.

Исталина присела на диван и позвала Зою сесть рядом с ней. Такие моменты бывали редкими, поэтому она, не помня себя от радости, тут же подскочила к ней и села рядом. Она обняла дочь и сказала:

– Расскажи маме, как в школе дела? Может, тебе уже кто-то из мальчиков нравится?

– Нравится один. Миша, – разоткровенничалась Зоя, нервно потирая коленки.

– Трубачевский что ли? – мать подняла бровь с любопытством.

– Да. Симпатичный. Ты только никому не говори, а то в него еще Наташка влюблена.

Соседская собака залаяла, к их особняку кто-то приближался. Зоя подбежала к окну и увидела шесть подружек.

– Идут! Идут! – взволнованно зашептала она и начала махать руками.

– Встречай! – мать сдержанно улыбалась.

Девочки в клетчатых драповых пальто завалилась в прихожую. Их припорошило снегом, и мороз крепко пощипал их за щеки. Красные довольные лица улыбались.

– Проходите! – Зоя указала рукой в сторону гостиной.

– Ой, какое у тебя симпатичное платье! – восхитилась Таня. – И у твоей мамы такое же! Вы как две сестрички!

– Как у вас роскошно оформлена гостиная к празднику! – удивлялась Люба.

– Какая у тебя красивая мама! – улыбнулась Наташа.

Девочки раздевались, а Исталина Васильевна включила музыку на проигрывателе. Имениннице немедля вручили подарки. Пухленькая Люба взяла Зою за оба уха и начала их дергать вверх. Подружки считали: раз, два, три… Когда досчитали до десяти, все дружно захлопали в ладоши и засмеялись.

– Расти большой! – улыбнулась Таня.

– Не будь лапшой… – добавила мама.

На столе ароматно парила жареная курица с картошкой. Исталина положила гостьям печеночный торт с морковно-луковой начинкой, оливье и рыбный салат. Перед чаем девочки устроили танцы. Они смеялись и делились секретами. Исталина наблюдала за ними и хлопала в ладоши. Зоя была счастлива!

После танцев мать окликнула ее, чтобы она позвала подруг за стол, где уже стоял горячий самовар. Исталина Васильевна разрезала пирог с яблочным повидлом и шоколадный торт с орешками. За столом воцарилось молчание, девочки кушали и причмокивали от удовольствия. Потому Исталина решила поздравить дочь. Она встала перед столом с кружкой чая и сказала:

– Зоя, какая же ты стала большая! Ведь еще совсем недавно ты была такая маленькая, что ела свои козявки…

Кто-то из подружек засмеялся, а Зоя перестала жевать торт и посмотрела на мать.

– Сколько мы всего пережили за эти десять лет! – продолжала мечтательно Исталина. – Помню, выводили бородавки на твоих руках. Вот крика-то было! – посмеялась она. – Или как ты обмочила штаны в первом классе, потому что стеснялась спросить, где туалет. Стояла в своей луже и плакала. Совсем крошка была! Это было так забавно! А теперь взрослая. Даже успела влюбиться в Мишку Трубачевского. Не успеем оглянуться, как замуж тебя будем выдавать.

Подруги посмотрели на Зою, кто-то посмеивался, кто-то замер, а именинница сидела будто окаменевшая. Счастье в ее глазах потухло, как свеча на ветру.

Вдруг она выскочила из-за стола и побежала в свою комнату.

– Зоя, ты куда? – кричала ей вслед Исталина. – Что за неуважение к гостям? Разве можно их оставлять одних?

Девочки заволновались и перестали смеяться. Таня пошла вслед за Зоей, успокоить ее.

– И так всегда! – Исталина снисходительно качала головой и картинно вздыхала. – Маме приходится все доделывать за дочерью. Кушайте, девочки, она скоро вернётся.

– Может быть, ей не понравилось слышать про козявки? – спросила Люба.

– Что тут такого? Я ничего такого не сказала. Это была просто шутка. Она не так поняла, наверное. Просто Зоя любит привлекать к себе внимание. И не уважает ни меня, ни гостей! Я устроила праздник, а ей лишь бы меня расстроить. Ушла и не попрощалась со всеми. Неблагодарная!

***

– Не обижайся на нее, – Таня присела рядом с ней на кровать. – Я не верю, что ты ела козявки, ты всегда такая скромница. Твоя мама просто хотела над тобой подшутить, наверное.

Подружка гладила именинницу по голове, а та содрогалась от рыданий, уткнувшись в подушку. Как же было стыдно перед одноклассницами!

– Посмотри, какую я тебе музыкальную шкатулку подарила! – Таня искала повод, чем отвлечь Зою. Она развернула подарок, достала черную блестящую коробочку, сняла крышку и завела механизм. Фарфоровая балерина начала кружиться в изящном танце. Не глядя на танцовщицу, Зоя узнала мелодию Моцарта. Она повернула красное, опухшее от слез лицо и засмотрелась на тонкую фигурку в розовом платье с золотыми узорами, что нежно кружилась под мягкие звуки пьесы. Она взяла шкатулку в руки и села на кровати. Таня, сначала поправив свои темные волосы, постриженные под каре, и квадратные очки в черепаховой оправе, погладила ее по спине.

– Красивая! – прохлюпала Зоя.

– Мы с мамой вчера в «Детском мире» купили, – сказала Таня с улыбкой. – Не плачь! Пойдем лучше пить чай с пирогом!

Она аккуратно убрала с щек Зои прилипшие мокрые пряди волос.

– Нет! Я больше не спущусь! Как я буду девочкам в глаза смотреть? —Зоя снова начала всхлипывать. – Мама выдала все мои секреты, еще и приукрасила!

– Может быть, у нее это вышло случайно?

Зоя неуверенно вздернула плечами.

– В любом случае, мне теперь неудобно перед ними. Наташа прожгла меня взглядом, когда мама сказала, что я влюблена в Мишку.

…Девочки долго ждали Зою, но именинница так и не спустилась. Гостьи ушли, и в доме стало тихо. Мама в ее комнату тоже не приходила.

«Наверняка, опять будет неделю молчать из-за моей выходки», – грустно думала Зоя. – «И пусть! Как она могла всем рассказать про мои чувства! Я же ей доверила секрет…»

Она слышала, как мать убирает посуду со стола. Поэтому бесшумно вышла из комнаты и принесла из родительской спальни отцовское кресло-качалку. Уселась в него и накрылась пледом. Зоя закрыла глаза и начала мечтать о далеких путешествиях. Будто садится на велосипед, берет с собой лишь один вещевой мешочек и отправляется в путь. Едет в одиночестве жаркими днями и прохладными вечерами. Иногда останавливается, чтобы на рассвете подышать запахом недавно скошенных трав на покосе и вечерней прохладой елового леса. Потом снова садится на велосипед, крутит педали и едет, едет, едет. Останавливается, чтобы попить из реки или озера. И опять отправляется в путь. Заходит в деревенские дома попросить у хозяев кусочек хлеба и пару вареных картошек. И снова в дорогу! Она одна, и больше никто не смеется над ней. Спускается с холма, ветер треплет ее длинные темные волосы. Она сильная и свободная, как одинокий ястреб, парящий в горах и редколесьях…

На первом этаже хлопнула входная дверь. Зоя вздрогнула, открыла глаза и снова очутилась в своей комнате. Отец откуда-то вернулся. Послышались медленные шаги и скрип лестницы. Ему всегда было тяжело подниматься по ступеням с больной ногой.

– Почему опять слезы на глазах? И это в день рождения! – он заглянул в комнату из коридора, а потом вошел и присел перед ней, взяв ее руки в свои. – Зоя! Что случилось? Опять мама что-то сказала? Нельзя же быть такой впечатлительной! Ну!

Он смягчил голос:

– Посмотри лучше, что я тебе принёс.

Папа вышел на мгновение в коридор и вернулся с большой коробкой. В ней что-то загадочно шуршало.

***

После обеда Ефим Петрович отправился в местный зверосовхоз, в котором ученые занимались разведением серебристо-чёрных лисиц, бобров, енотов, соболей, норок, голубых песцов. Содержали здесь и собак: сибирских хаски, самоедских шпицев и ненецких лаек.

Он зашел в здание совхоза и направился сразу к директору.

– Приветствую, Николай Фёдорович! – он пожал сухую, жилистую руку руководителя.

– Здравствуйте-здравствуйте, Ефим Петрович, – ответил с задором Горохов. – Проходите, давненько не заходили к нам. Наверное, уже месяц. Чай будете?

– Работа! – всплеснул руками Ефим Петрович, усаживаясь на стул. – От чая не откажусь!

Директор застучал стаканами в железных подстаканниках. На маленькой плиточке рядом с его рабочим столом стоял металлический чайник, из носика струился горячий пар.

– Вы к нам по делу или просто рядом были? – спросил Горохов.

– По делу! Пришел купить щенка. У дочери день рождения. Хочу подарить ей пушистого друга.

– О! Здорово! – улыбнулся Горохов. – Я вам по дружбе бесплатно отдам хоть пять штук!

– Гончую упряжку не собираю, поэтому столько щенков не возьму, – рассмеялся Ефим Петрович, – а вот одного выберу. Какую породу посоветуете?

– Хм! Если для ребенка, то сибирского хаски. Он ни за что не укусит. Собаки очень дружелюбные, обожают играть с детьми, настоящие няньки! Неутомимые, энергичные, умные и выносливые. Любят гулять, бегать, резвиться, – и добавил шепотом, – правда, в доме такую не удержишь – очень быстро учатся открывать двери.

Директор зверосовхоза передал Ефиму Петровичу стакан с крепким черным чаем и поставил на стол тарелку с баурсаками11
  Традиционная татарская выпечка


[Закрыть] и медовым чак-чаком22
  Восточное печенье из обжаренных во фритюре кусочков теста, перемешанных с медовым сиропом


[Закрыть].

– Ездил с утра в одну татарскую деревню по делам, бабушки угостили сладостями. Попробуйте!

Ефим Петрович ударил ладони друг о друга и потер их. Взял чайную ложку и отломил пропитанную медом выпечку. Она таяла на языке, поэтому он зажмурился от удовольствия.

– Давно мы с вами на охоту не ходили! Надо исправляться!

– Согласен! – кивнул директор. – В конце марта откроется сезон, можем уточек пострелять.

– Я давно мечтаю сходить на медведя. Хочу украсить гостиную шкурой свирепого зверя.

– Да, – согласился Горохов. – Такой ковер подчеркнет роскошь интерьера вашего старинного особняка, добавит колорита.

Ефим Петрович улыбнулся.

Они обсудили последние городские новости, и когда чай был выпит, отправились выбирать щенка.

– Что ж, пройдемте в вольеры! – Горохов, хлопнув руками по карманам коричневых брюк, кивнул на дверь.

Они шли по территории совхоза, в огромных клетках с двухэтажный дом сидели пушные звери. В одной из них сотрудники вываливали мясо в миски животных.

– Эх! Надо было Зойку с собой взять. У вас тут настоящий зоопарк! – сказал Ефим Петрович, выпуская из рта теплые клубы пара.

– Как-нибудь обязательно приходите вместе, – кивнул директор. – У нас тут и песцы, и лисицы, и соболи. Кстати, в этом году наш совхоз произвел пушнины на 4,5 миллионов рублей! Все меха под чистую раскупили иностранцы из Америки, Англии, Франции на международном аукционе в Ленинграде.

– Ага-а, – протянул Ефим Петрович, – читал в газете, что пушнина зверосовхоза «Тобольский» прославилась далеко за пределами страны.

Они зашли в собачий питомник. В клетках бегали игривые щенята. Иногда они ставили пушистые мощные лапки на плетеную клеть и громко тявкали. Их родители сидели рядом с вольерами на цепях. При виде людей они сразу оживились: начали вилять хвостами-бубликами, подскакивать и гавкать.

– Предлагаю выбрать щенка из этой клетки, – Горохов повел подбородком. – Они уже немного подросли. То, что надо.

Ефим Петрович зашёл в вольер, и щенята его окружили, наскакивая на него лапами и цепляясь когтями. Он валил их на снег и чесал каждому пузо. Ему понравился щенок шоколадно-белого окраса с голубыми глазами. Он по-озорному высунул розовый язык и переминался с лапки на лапку.

– Возьму этого. Очень у него добродушный вид. Такой бутуз! – Ефим Петрович потрепал его за пушистым ухом и взял на руки. Тот не сопротивлялся и с удовольствием отправился в гости к дяде Ефиму.

***

Зоя сняла крышку, и из коробки высунулась мордашка голубоглазого щенка сибирского хаски.

– Папа! – радостно вскрикнула Зоя и повисла на шее у отца.

Тем временем, пушистый малыш, не теряя ни минуты, выскочил из коробки, начал осматриваться в комнате девочки и все обнюхивать.

– Я думал, что застану праздник, а гости уже ушли. Ты из-за этого расстроилась? Что вечеринка быстро закончилась?

– Нет, просто… – Зоя отмахнулась от воспоминаний этого дня и повернулась к щенку. – Неважно. Теперь все хорошо!

Она догнала маленького пса и потрепала его за пушистые уши.

– Какой же ты красавец! Как же тебя назвать? Хм-м… Пожалуй, как-нибудь по-сибирски. Например, Буран.

– Хорошее имя, – кивнул Ефим Петрович. – Надо придумать, где смастерить ему лежанку и где поставить миски для еды.

Зоя оживилась. Она открыла шкаф и достала старое маленькое пальтишко.

– Я уже из него выросла, положим на дно коробки, вот и лежанка готова! Пусть Буран живет в моей комнате.

Зоя с отцом завертелись в заботах о новом члене семьи. Исталина зашла в детскую комнату и, скрестив руки на груди, недовольно посмотрела на домашних.

– И что это вы такое выдумали? Завели собаку, не спросив моего мнения!

– Что тут такого? У многих есть собака, – выдохнул Ефим.

– Она поцарапает мебель и порвет обои! Идёшь у ребенка на поводу, девчонка будет из тебя всю жизнь веревки вить.

– Я присмотрю за псом, – пролепетала чуть слышно Зоя. – Он ничего не испортит!

Мать даже не взглянула на нее: она опять с ней не разговаривала. Только постояла несколько минут, будто что-то обдумывая, и вернулась в гостиную смотреть телевизор.

Глава 11. Все на карте Тобольской губернии

Тобольск, 1918 г.

Разговаривая с Николаем возле ворот дома купца Корнилова, Софья увидела, как по небольшой площади перед домом губернатора идет быстрым шагом графиня Гендрикова. В ее походке читалось что-то нервозное.

– … а потом я отдал коробку с письмом снохе купца Плотникова. Она обещала передать вашей компаньонке, мисс Матер, – шептал ей на ухо солдат.

– Спасибо вам, Николай. Не знаю, как вас и благодарить, – сказала баронесса, не отводя глаз от Настеньки.

– Вы хотели научить меня читать и писать, – напомнил он. – Это будет лучшая благодарность.

– Обязательно. Сегодня я напишу алфавит в тетради, и когда появится возможность, приступим, – она отступила от него на шаг. – Извините, я вижу, что моя коллега встревожена. Еще увидимся.

Николай проводил ее взглядом. И Софье показалось, что солдат даже сделал несколько шагов вслед за ней, но остановился, остался на улице. К этому времени графиня уже подошла к дому, и баронесса взяла ее под руку. Они зашли в дом и поднялись на второй этаж, сбросили пальто и присели на софу возле окна.

– Настенька, что случилось? – Софья встревоженно посмотрела на нее.

– Столкнулась на лестнице с доктором Деревенко, – Настенька поджала губы. – Он сказал, что Цесаревич опасно заболел.

Баронесса округлила глаза – этого еще не хватало!

– У него сильное кровотечение. Владимир Николаевич сказал, что оно уже повлияло на почки, и в этом Богом забытом городе невозможно найти хоть какие-то подходящие лекарства. – Графиня вынула из кармана хлопковый платочек и промокнула глаза. – Императрица дни и ночи возле его кровати, температуру сбить невозможно… Я боюсь, что он не выкарабкается, – ее плечи начали вздрагивать от рыданий. Софья обняла графиню, и они просидели некоторое время в тишине.

– Час от часу не легче!.. А у меня сегодня проводили обыск.

– Правда? – Настенька подняла голову, посмотрела ей в глаза и даже приоткрыла рот от удивления.

Софья кивнула, а Анастасия начала что-то припоминать, сморщив лоб.

– Да… Я, кажется, слышала, что последнее время прибыло много большевистских солдат из Омска и Екатеринбурга, – Настенька вытирала распухший нос. – А еще князь Долгоруков сказал, что солдаты между собой обсуждают то, что вновь прибывшие отряды хотят захватить Царскую Семью во что бы то ни стало. Но, думаю, что охрана, которой платят за такую работу, не допустит этого, – графиня взялась за голову. – Боже! Я боюсь даже думать об этом!

Софья сразу подумала о Николае. Как жаль, что он с другой стороны баррикад. Она огляделась вокруг и, не увидев уборщиц и проходящих мимо солдат, шепнула графине.

– Слава Богу, я успела передать свои деньги и драгоценности мисс Матер, – Софья вернулась к разговору о проведенном в ее комнате обыске, – потому что сегодня у меня перевернули все вверх дном. Не поверишь, искали даже оружие!

Графиня, пораженная, покачала головой и прижала ладонь ко рту.

– Есть ли вероятность, что заявятся к ней?

– Вряд ли. Ее не станут обыскивать, ведь она гражданка другого государства.

«На самом ли деле Николай передал ей коробку?» – беспокойная мысль на мгновение охватила ее.

– Когда же это закончится! – не выдержала графиня. – Я хочу, чтобы все вернулось на круги своя! Страна погрузилась в хаос! Мир в душе и безопасность – вот главное сокровище сегодня.

– Ты права, Настенька! – согласилась баронесса. Она положила графине руку на плечо и посмотрела на одно оставшееся у нее скромное золотое колечко, которое ей досталось от матери.

На лестнице послышались шаги. Женщины обернулись на звук. В комнату с деревянными перегородками вошел солдат, громко шаркая сапогами.

– Гражданка Гендрикова, вы арестованы, – бесцеремонно заявил он. – Вы объявляетесь государственной преступницей. Собирайте свои жалкие пожитки. Теперь вы будете жить вместе с Императорской Семьей.

– На основании чего? – баронесса непонимающе уставилась на военного.

Он смерил фрейлину взглядом и вышел, ничего ей не сказав, только презрительно фыркнув. Графиня даже не успела ему ничего возразить. Она направилась в свою комнатку, послушно достала из-под кровати дорожную сумку и принялась укладывать вещи.

Полчаса спустя Софья наблюдала в окно, как под конвоем через площадь к Дому Свободы идут генерал Татищев, князь Долгоруков, мадам Шнейдер и графиня Гендрикова, каждый со своим чемоданом.

***

Было раннее утро. Софья брела по городской улочке в раздумьях. Она снова направлялась в дом купца Корнилова, не замечая ничего вокруг, так как мысли заняты были участью друзей. Теперь они были все вместе, это радовало, но вдруг их ожидает что-то ужасное? Софья старалась отогнать пугающие мысли, но они набегали снова и снова темными волнами. Прошло уже несколько недель, как ей почти не с кем было перемолвиться словом. Разве что Николай иногда заходил в большой холл особняка, и она учила его русскому алфавиту. Он делал успехи, и она радовалась, что не напрасно проводила эти утомительные, длинные дни. Иногда солдат украдкой касался ее руки, когда брал карандаш, и от этого у нее перехватывало дыхание.

Она прошла мимо охраны, кинув взгляд на рядовых. Не признаваясь себе в этом, она хотела увидеть его лицо. Однако Николая не было поблизости, поэтому баронесса зашла в дом, немного огорчившись.

На втором этаже было пусто. Софья прошла мимо комода, на котором стоял таз для умывания, фарфоровый кувшин, небольшое зеркало и настольные часы, на которых навсегда застыло время – четыре часа. Встала напротив шкафа с приоткрытыми дверцами. На полке все так же лежала книга, оставленная здесь вчера. Софья снова надеялась, что ей улыбнется фортуна. Она взяла томик и села на софу в ожидании благосклонного решения пропустить ее в Дом Свободы повидаться с Августейшей Семьей. Переворачивая страницу за страницей, фрейлина думала о том, как бы подойти к комиссару, какие слова подобрать, чтобы снова обратиться к нему. Но на первом этаже было очень шумно, солдаты устроили дебаты, что мешало сосредоточиться.

В косяк двери аккуратно кто-то постучался. Она подняла глаза от серых страниц и увидела Николая в дверях. Линия ее губ слегка изогнулась в улыбке. Он зашел в пустую комнату и огляделся. Потом сделал круг по холлу и, заметив, что никого из свиты и слуг нет, присел рядом с ней.

– Опять читаете?

– Чем же мне еще заниматься, – сказала баронесса, вложив палец между страниц.

– Верно… – протянул он задумчиво, а потом добавил, – как хорошо уметь читать! Если бы я был грамотный, то тоже с удовольствием свободные часы посвящал этому.

– Николай, вы уже делаете успехи в учебе. Думаю, через месяц сможете прочитать небольшую повесть.

– Надеюсь, что у меня получится. Лестно слышать такую оценку от вас о моих стараниях.

Он смущенно посмотрел на носки начищенных сапог.

– Без друзей вам теперь, наверное, жутко скучно?

– Да. Я переживаю еще и за них. Очень хочется оказаться рядом.

Солдат подставил винтовку к стене, которую до этого крутил в руке, и откинулся на спинку диванчика. Он сидел так близко, что Софья чувствовала тепло его бедра и запахи мыла и дыма.

– Хм… Я бы не советовал вам этого желать. Они же заключенные! Мало ли что руководство задумает против них. Но если вы уверены в своем решении, я могу вам помочь.

– Как? – изумилась Софья.

Николай взял ее нежную правую ручку и положил на свою изможденную трудом и ношением оружия большую ладонь, отчего к щекам Софьи бросилась краска.

«Как тебе это нравится, Софья Карловна, баронесса и солдат…», – подумала она. – «А ведь он один из них, кто держит под стражей дорогих твоему сердцу людей…».

– От московского Совета сегодня прибыл специальный эмиссар, фамилия его Яковлев, – сказал вкрадчивым, низким голосом Николай. – И сейчас он в офицерской столовой. Поэтому если вы поспешите вниз, то…

Солдат не успел договорить, потому что она его перебила, охваченная волнением.

– Кто это такой?

– Посланец Москвы, насколько я понял, – Николай пожал плечами. —Мельком слышал, что он наделен широчайшими полномочиями. Яковлев сказал Кобылинскому, что теперь он заменит и его, и всех солдат новоприбывшими. Сегодня утром эмиссар созвал заседание солдатского Совета, превознес нашу службу до небес, пообещал нам выплаты в полном объеме, которые последнее время задерживали. А после ходил к Императору. Не знаю, правда, о чем они разговаривали. Но я видел, что этот Яковлев вышел довольный.

Николай отпустил ее руку, встал и сбивчиво сказал, повернув смущенное лицо к Софье:

– Я попробовал написать несколько предложений… Проверите мой урок?

– Конечно! – кивнула она. – Оставьте бумагу. Я потом укажу на ошибки, если они есть.

Он улыбнулся и отдал ей сложенный пополам листочек, исписанный крупными печатными буквами. Баронесса встала, чтобы попрощаться с ним. Не тратясь на слова, Николай просто крепко обнял ее. Незнакомое ранее сладкое чувство сдавило Софье грудь.

– Удачи! – шепнул солдат над ее ухом, а потом, взяв винтовку, вышел, оставив после себя запах начищенных сапог и выкуренной сигарки.

***

Софья думала над тем, что сказать Яковлеву, придумывала доводы и аргументы. И даже немного порепетировала речь. После чего поспешила в офицерскую столовую, чтобы попросить его разрешения присоединиться к Царской Семье. Но не успела спуститься на первый этаж, как столкнулась с ним на мраморной лестнице. Она сразу поняла, что это он. Специальный эмиссар был одет в гражданский костюм синего цвета. Это был мужчина среднего роста, темноволосый и чисто выбритый.

– Добрый день! Выслушайте меня, пожалуйста! – уверенно шагнула к нему Софья.

Яковлев удивленно поднял брови, так как, видимо, не ожидал, что в этой глуши к нему может подойти красиво одетая дама.

– С кем имею честь разговаривать?

– Баронесса Софья Карловна Буксгевден, личная фрейлина Императрицы.

Он помолчал мгновение, глядя на нее и что-то обдумывая, а потом сказал:

– Пройдемте в мою комнату, там никто не помешает нам.

Они поднялись по лестнице и проследовали вдоль холла. Как оказалось, с раннего утра, пока Софья еще не пришла в дом Корнилова, он уже обосновался в маленькой комнате, ранее принадлежавшей графине Гендриковой. Он открыл дверь и жестом предложил ей войти. Обстановка была спартанская, здесь оставались только кровать, стул и стол, на котором лежала карта Тобольской губернии с какими-то отметками, сделанными красным карандашом.

«Может быть, это путь, по которому хотят увезти Николая II из Тобольска?», – мелькнула мысль в ее голове. – «Неужели он поможет Царю бежать?». У нее зародилась надежда.

– Чем могу быть полезен? – спросил Яковлев, опершись на подоконник. По его речи и манере говорить Софья поняла, что это человек высшего ранга.

– Я хочу присоединиться к узникам в Дом Свободы! – ответила она уверенно.

Он внимательно посмотрел на нее, прищурившись.

– И это все? – сказал он задумчиво. – Скажите, Софья Карловна, зачем вы прибыли в Тобольск? – он склонил голову на бок и скрестил руки на груди. Софье показалось, что он смотрит на нее с подозрением.

– Понимаете, я очень привязана к Царской Семье. Много лет я служила Императрице, очень люблю детей Императора. Но вот уже несколько месяцев комиссары не дают мне с ними увидеться! Я не имею каких-то политических целей! Правда! У меня провели уже несколько обысков, перевернули вещи, вытряхнули все мои книги и платья. Мне нечего им передать. Просто Августейшие Узники – практически моя семья, самое дорогое, что у меня есть! – она вспыхнула от волнения.

Эмиссар некоторое время молчал, пронизывая ее пристальным взглядом, после чего резко ответил:

– Не вижу каких бы то ни было причин, почему бы вам к ним не присоединиться, баронесса, – желваки на его скулах дрогнули. – Завтра утром можете прийти с вещами к губернаторскому дому.

– Правда? – Софья от радости приложила ладони к губам. – Благодарю!

«Спасибо, Николай!»