Текст книги "Берег Живых. Буря на горизонте"

– Не знаю, увидимся ли мы ещё, Хэфер – вот так, как встретились здесь, в этом воплощении…

– Не говори так, мой друг. Конечно же, увидимся!

– Как бы там ни было, я рад, что Боги свели наши пути, – Перкау улыбнулся. – Я имел честь и радость любоваться красотой твоего духа. Однажды он ещё воссияет над нашей землёй. Многим ли дано увидеть становление Императора? А мне было дано… Я бы хотел сделать для тебя больше, чем успел. Кто знает… может, ещё доведётся.

– Я обязан тебе бо́льшим, чем ты даже можешь предположить, – тихо возразил царевич, кладя руку на плечо жреца. Его ладонь была тяжёлой и горячей, всё ещё наполненной внутренней Силой после того, как он прозревал в глубины святилища. – Все слова уже были сказаны, но делами мне ещё только предстоит выразить свою благодарность.

– У тебя удивительная судьба, мой будущий Владыка. Будь осторожен, балансируя на этой грани. Ты нужен нам всем, чтобы пережить грядущую бурю. На тебя вся наша надежда.

– Мои Боги хранят меня, – тихо ответил Хэфер древней ритуальной формулой. – Они помогут мне защитить тех, кого я люблю, и нашу возлюбленную Таур-Дуат.

Перкау склонил голову в знак согласия, а потом сжал его руку и порывисто прошептал:

– Сбереги мою девочку, Хэфер, прошу. Наша земля редко рождает таких сильных и искусных жрецов. Но чем больше ты возвысишь её, тем больше будет у неё недоброжелателей. А без тебя… без тебя, боюсь, она померкнет.

В глазах Хэфера отразилось больше, чем могли выразить слова, больше, чем Перкау даже мог осознать. Жрец увидел в его взгляде и золотой рассвет Хэру-Хаэйат, и пламенные далёкие зарницы над пустыней, и глубину Вод Перерождения. Всё переплелось воедино.

– Без неё нет моей Силы, – просто ответил царевич. – Я буду беречь этот дар.

Начало 2-го месяца Сезона Жары

Тэра проснулась рано. Этой ночью ей вообще плохо спалось. Она всё никак не могла осознать, что ночует в храме в последний раз, и когда сумеет вернуться домой – неизвестно. Да и будет ли куда возвращаться?

Уткнувшись в плечо Хэфера, девушка глубоко вздохнула. Его присутствие дарило ей покой и силу. Засыпать и просыпаться рядом с ним было счастьем таким невероятным, что перед этим мерк всякий страх. Осторожно она обняла царевича и чуть улыбнулась. Им всё удастся, непременно. Иначе ведь и быть не могло. Они успеют в столицу вовремя, встретятся с Императором. Владыка будет так счастлив увидеть сына живым! А потом Хэфер расскажет ему о заговоре, и жрецам, укрывавшим царевича всё это время, больше ничто не будет угрожать.

Думать о посвящении Тэра и желала, и боялась – боялась поверить, что это будущее вполне реально. Пусть путь до него пока был не близок, но он вполне возможен. Хэфер сделает её рэмеи. Она станет полноправной жрицей. Она вольётся в его народ не только духом, но и телом, и… О том, что ждало её впереди и как встретит её столица Империи, девушка тоже пока старалась не думать. Она была отчасти даже рада, что портал их храма давно бездействует, и им предстояло много дней путешествия до столицы – много дней вместе.

Хэфер точно почувствовал её пробуждение и привлёк девушку к себе в сонном объятии, обвивая её бёдра хвостом. Тэра приподнялась на локте, чтобы посмотреть на него. В Таур-Дуат говорили, что в присутствии Владыки солнце сияет ярче. Когда Хэфер открыл глаза и нежно улыбнулся Тэре, ей и правда показалось, что рассветные лучи стали теплее, разливаясь по их ложу жидким золотом. Невольно она улыбнулась в ответ, чувствуя, как отступают все её тревоги.

– Прекрасная… – царевич провёл ладонью по её волосам. – И больше никуда не убегаешь…

Тэра тихо рассмеялась и опустила голову ему на грудь, удобно устраиваясь в его объятиях. Ей совершенно точно не хотелось ни убегать, ни даже напоминать ему, что скоро пора будет отправляться в путь.

– Надеюсь, мы не проспали? – спохватился Хэфер.

– Нет, – девушка провела кончиками пальцев по его плечу к шее. – Ещё очень рано.

– Значит, у нас есть время…

Они встретились взглядами. Нежная улыбка Хэфера стала хищной, а объятие – чуть менее невинным. Тэра ловко вывернулась из его рук и оседлала, сжав его бёдра своими.

– Конечно, есть, – промурлыкала она, склоняясь к самым его губам. – И раз уж мой царевич изволил проснуться…

О слишком раннем пробуждении никто из них не пожалел.

Лучшую храмовую лодку как следует обновили, и сейчас она покачивалась среди тростника в ожидании Хэфера и Тэры, нагруженная всем необходимым.

Перкау любовался своей ученицей. Ему, знавшему Тэру с детства, были очевидны произошедшие с ней перемены, незаметные для стороннего взгляда. Перед ним стояла уже не юная девушка, но входящая в полную силу прекрасная женщина. Тэра печалилась из-за отъезда, тревожилась за судьбу своих братьев и сестёр по храму, за сохранность их древней обители. Но при этом она буквально сияла изнутри, и особенно это становилось заметно, когда они с царевичем оказывались рядом.

Хэфер был серьёзен и собран перед путешествием, готовый к тому, что ждало его в столице. Сотни тревог лежали бременем на его плечах. Но сквозь все треволнения свет Золотой наполнял и его той особой неповторимой Силой, которую лишь Хэру-Хаэйат умела пробуждать в творениях Амна. А когда они с Тэрой встречались взглядами, даже Перкау начинал чувствовать себя лишним.

Нет, он не станет ни говорить, ни думать о том, что уроженка людского народа даже после трансформации не сможет стать царицей; что если Император отдаст приказ прежде, чем Хэфер всё объяснит, Тэре некуда будет вернуться; что, возможно, сегодня учитель и ученица видятся в последний раз; что Апет-Сут будет враждебна к девушке, как Каэмит в преддверии охоты Сатеха… Дарованное Богами счастье нельзя было омрачать.

«Пусть хотя бы сегодня дорога впереди покажется вам двоим сияющей, как игра лучей Ладьи Амна в водах Великой Реки», – думал жрец.

Хэфер поклонился ему, и Перкау ответил глубоким поклоном.

– Благодарю тебя, мудрый, за всё то, что я обрёл здесь, – голос царевича был исполнен глубокого чувства.

Жрец улыбнулся и указал на ближайшую статую Ануи.

– На всё была Его воля.

– Только ли Его? – усмехнулся царевич и посмотрел в сторону красных песков Каэмит за плодородными владениями храма.

– Пусть наши Боги хранят тебя.

– И тебя, мудрый.

Жрец сжал руки царевича в своих, а потом осенил его жестом благословения.

Тэра в это время прощалась со стражами храма и с остальными жрецами и послушниками. Перкау видел, как Лират обняла её нежно и крепко, со всей силой своих хрупких рук, и прошептала какое-то напутствие. В глазах девушки блеснули слёзы, и она кивнула, нежно обнимая самую старшую из своих близких.

Учитель был последним, к кому она подошла. Хэфер почтительно отступил в сторону, давая им уединение. Девушка нерешительно посмотрела на Перкау.

– Мы ведь никогда не расставались… и я никогда не покидала надёжных стен храма… Мне страшно, – тихо призналась она. – Только не говори Хэферу – это опечалит его. Да и как же я могу оставить вас перед надвигающейся бедой!

– Ты хочешь отправиться с ним, в этом нет ничего дурного. Ты не должна испытывать чувство вины, – заверил её жрец и увидел в её глазах облегчение. – Наследнику трона нужны помощь и защита, нужен кто-то верный, чтобы прикрывать спину. Он доверяет нам, но тебе – более всех прочих. Он должен добраться до Императора в целости и сохранности и вовремя. Позаботься об этом, прошу тебя. Этим ты защитишь не только его, но и нашу обитель.

Тэра склонила голову в знак согласия и обняла бальзамировщика.

– Всё же жаль, что я – не воин.

Перкау усмехнулся, гладя её по волосам и понимая, что уже скучает по ней немыслимо. Подарят ли ему Боги возможность ещё хотя бы раз увидеть её, узреть, как она станет рэмеи? О том, чтобы, как полагается, посвятить её в жрицы Ануи самому, он уже даже не мечтал.

– Если бы к твоим талантам прилагались ещё и воинские – ты бы нас пугала, как священный шакал – расхитителей гробниц, – шутливо заметил жрец. – Несмотря на то, что скоро тебе предстоит трансформация, расходуй свои силы с умом. Не злоупотребляй стойкостью своего тела, оно ведь… – бальзамировщик невольно запнулся, но договорил: – Оно ведь может подвести в один миг.

– Я буду осторожна, учитель, – тепло заверила его Тэра и коротко посмотрела на стоявшего в стороне Хэфера. – И я уберегу его, хотя теперь мой друг уже не поможет мне, увы…

– Поможет, – возразил Перкау, – хоть и иначе. Теперь он в свите Ануи.

– Да… Я очень люблю тебя, – прошептала Тэра, крепко обнимая жреца за плечи. – Спасибо, что всегда был рядом со мной.

– И я люблю тебя, моя девочка, – тихо ответил жрец, стараясь не показать, как тяжело ему было отпускать её, как он боялся за неё.

– Будьте осторожны. Да хранит вас Страж Порога! Мы успеем достигнуть Императора в нужное время, и он не тронет храм.

Перкау очень на то надеялся, но предсказания в последнее время ему выпадали тревожные, и не все он мог расшифровать однозначно.

Маленькая община, состоявшая из нескольких рэмеи и храмовых псов, проводила Хэфера и Тэру к реке. Путешествовать им предстояло осторожно, не открывая себя. Враг уже знал главное, и царевича станут искать. О том, как выглядели Эмхет, в Империи было известно, наверное, каждому последнему крестьянину и рыбаку. А тот маг в песках видел ещё и Тэру. Эта мысль не давала Перкау покоя, но он уже ничего не мог поделать. Единственным способом защитить девушку было отпустить её с царевичем.

Золото Ладьи Амна изливалось на древние камни некрополя, искрилось в водах Великой Реки. Лодка заскользила по индиговой глади, отходя от берегов. Хэфер уверенно правил с помощью шеста. Тэра в последний раз помахала всем рукой, прощаясь.

Перкау провожал их взглядом, пока лодка не скрылась за излучиной реки, и всё это время держал руки сложенными в жесте благословения.

– Убереги их, о великий господин мой Ануи, Владыка и Защитник Мёртвых, пред которым преклоняются живые. Не забирай их раньше срока, молю, – точно заклинание шептал жрец раз за разом.

А позже, когда густые сумерки ступили на землю, Перкау прошёл через территорию храма к границам с бесплодной землёй – туда, где два каменных шакала, возлежавшие на Ларцах Таинств, охраняли начало дороги. Жрец долго всматривался в бескрайние пески, над которыми одна за другой зажигались звёзды. Аусетаар раскрывала искристый полог над Каэмит и Таур-Дуат, унося дневной зной.

– Ты выбрал нашего будущего Императора, Владыка Первородного Огня, могучий и далеко шагающий. Ты даровал ему Своё благословение, чего уже давно не случалось. Не оставь же его теперь, когда поделился с ним Своим могуществом сокрушать врагов.

На этот раз не появилось ни одного ша, но в лицо жрецу ударил ветер, сохранивший дневной жар. Перкау показалось, что Владыка Каэмит усмехнулся.

⁂

Император Секенэф стоял на балконе. Лицо его было бесстрастно, но пальцы, сжимавшие каменный парапет, побелели от напряжения. Восемь стражей Ануират в шлемах в виде собачьих голов выстроились в его комнате неподвижными изваяниями, охраняя покой правителя.

Царица миновала их беспрепятственно и прошла на балкон. Она положила ладонь на плечо супруга, чувствуя, что его мышцы точно окаменели от напряжения. Сейчас ему нужна была поддержка. То, что он любовно строил так долго, начинало осыпаться, рушиться.

– Я рядом, Владыка, – тихо проговорила Амахисат, – всегда рядом.

– И я благодарен тебе, – глухо ответил Секенэф.

– Вести из Лебайи добрые. Возможно, это хоть немного развеет твою печаль?

– Печаль… – он усмехнулся, и на миг ей показалось, что каменный парапет и правда начал крошиться. – Они смеются над моим горем. Что рассчитывают получить от меня те, кто брешет по ветру, точно стая гиен в голодный год? Мне не дано было похоронить его… но теперь саму память о нём отнимают и бросают на поругание.

– Жрецы и прежде, бывало, пытались противостоять некоторым из Эмхет, влиять на них, направлять по своему усмотрению, – осторожно заметила царица. – Но, возможно, всё это неправда. Возможно, кто-то просто дерзнул притвориться царевичем. Разумеется, самозванец будет наказан, но это хотя бы не так страшно, как слухи об осквернении останков.

– Все, связанные с этой историей, познают гнев потомка Ваэссира, – произнёс Секенэф, и звучало это не просто как угроза, а как непреложный факт.

– Ты уже направил отряд в храм?

– Мои воины уже должны быть в Кассаре. Жрецов доставят ко мне.

– Я велела всем, на кого имею влияние, искать. Обещаю, мы узнаем правду. Если всё обстоит так, как говорят, мы найдём Хэфера и осквернительницу.

Неожиданно для царицы Император вдруг протянул к ней руку. Амахисат на мгновение прикрыла глаза, боясь, что он придушит её или столкнёт с балкона… но мрачная тень предчувствия миновала без следа. Секенэф обнял её за плечи. Так можно было обнять близкую родственницу, но не женщину, у которой ищут утешения. Впрочем, никогда, даже на брачном ложе, царица не знала любви своего Владыки. Он исполнял долг, сделав необходимое для рождения двоих детей, – а рэмеи были не столь плодовиты, как люди, так что на это потребовалось время и не одна попытка. Но помимо долга Император никогда не приходил в её покои и не звал её к себе. Он был верен единственной женщине – мёртвой. У него даже фавориток при дворе не было – это она знала точно, потому что бдительно наблюдала за всеми возможными претендентками. Медитации в храме Золотой – другое дело, но Амахисат не была уверена, что Секенэф находил утешение у жриц, пропускавших сквозь себя энергии Хэру-Хаэйат. Та, которую она предпочитала даже в мыслях не упоминать по имени, ведь тоже была жрицей Золотой. Такое напоминание могло не только исцелять, но и ранить даже спустя столько лет.

Царица почувствовала его сухие губы на своём виске и услышала тихий голос:

– Спасибо тебе, Амахисат. Спасибо, что ты со мной в этот тёмный час.

Он говорил от сердца, искренне. Женщина растерянно кивнула и обняла мужа за пояс, вместе с ним глядя на изумрудные дворцовые сады, на богатые усадьбы и обелиски храмов за стеной. Одинокий сокол – священная птица Ваэссира – кружил в небе, издавая тоскливый пронзительный клич. Обычно появление его означало благословение для правящего рода, но сегодня он как будто скорбел, а не даровал силу.

– Я направил Ренэфу приказ возвращаться в столицу. Пришло ему время начать обучение как наследнику.

Амахисат улыбнулась. Она поддержала решение Секенэфа обучить обоих детей. Ренэфу не помешает грамотная союзница в лице Анирет. На что-то, кроме удачного брака, её дочь должна была сгодиться, и, похоже, Император думал так же. Не зря ведь он просил Таэху выделить Анирет стража из посвящённых воинов Аусетаар, да к тому же племянника самого Джети. Нужно будет настоять на том, чтобы и к Ренэфу приставили особого стража. Возможно даже, Секенэф сумеет повлиять на Ануират, и пусть не Восьмерых, так хоть одного род псоглавых выделит будущему Владыке уже сейчас.

– Я тоже направила ему письмо, – сказала царица. – Сообщила, что Анирет уже отбыла в верхние сепаты, и ему следует поспешить. Может, дух соперничества заставит его ускориться, – она усмехнулась.

– Хорошо. Тебя-то он точно послушает.

– Тебя он не послушать не может, – мягко возразила Амахисат. – Ты – его Владыка.

– Разумом он подчинится, но сердцем следует за твоими словами, – Секенэф чуть улыбнулся, с теплом. – Так всегда было, помнишь?

На миг ей показалось, что они ещё сохранили безусловное понимание их партнёрства, что их связь не прервалась, что у них ещё есть будущее.

– Ты ведь рад его победе в Леддне? – спросила царица. – Он так надеется, что ты будешь гордиться им.

– Так и будет, – кивнул Император, и взгляд его снова стал отстранённым.

Даже вести о блестящей победе Ренэфа в Леддне не затмили для него мрачных слухов о дальнейшей судьбе погибшего наследника. Мудро Амахисат не стала настаивать на дальнейшем разговоре о своём сыне и предпочла поддержать Секенэфа в его горе.

– Что ты будешь делать со жрецами Стража Порога, когда их приведут во дворец?

Золотые глаза Императора полыхнули едва сдерживаемым гневом, так, что даже царица невольно отшатнулась. А от звучания его голоса её пронзило холодом до самых костей.

– Спрошу с них ответа.

Глава 7

Мисра добралась до условного места в оговорённый срок – насколько это было возможно. Затерянная среди холмов кипарисовая роща лежала на соседней с Леддной территории – в землях, относившихся к городу Митракис. Тот, встреча с кем ей предстояла, уже должен был прибыть и ждать её.

Бесшумной тенью она скользила между деревьями. В сумерках так легко было представить, что она находилась по ту сторону гор Маэлдаз, на подступах к зачарованным чащобам Данваэннона. Приложив ладони ко рту, она издала тихий клич ночной птицы – ничего особенного для непосвящённого слуха. И только избранные знали: этот конкретный вид птиц обитал лишь в лесах ближе к Перекрёсткам Фэйри, и научиться имитировать его было не так просто.

Ни одна веточка не треснула, ни один мелкий камень не перекатился в ответ. Но, подчинившись инстинкту, Мисра развернулась грациозно и быстро и выставила перед собой кинжал, в паре сантиметров от выросшей за ней фигуры. В полумраке блеснуло лезвие охотничьего ножа, и она отскочила, избежав молниеносного удара. Чуть пригнувшись, противники кружили друг вокруг друга, обмениваясь быстрыми, как бросок змеи, выпадами. Ни один не достиг цели.

– Блестяще, как всегда, Миссари, – произнёс мелодичный голос по-эльфийски, используя эльфийскую же, не упрощённую вариацию её имени.

Противник опустил нож, и девушка в свой черёд опустила кинжал и распрямилась, выходя из из боевой стойки.

– То же могу сказать и о вас, лорд Каэлисс, – ответила она и улыбнулась. – Ясных звёзд Вам.

– Да хранит тебя Мать Данвейн.

Они чуть поклонились друг другу, и лишь теперь Каэлисс открыл лицо – в знак доверия к своей собеседнице. Как и все эльфы, он был красив той утончённой красотой, которую некоторые люди находили слишком уж ирреальной, нездешней, чтобы по-настоящему ею восхищаться. Кто-то называл такую красоту бесполой, но Мисра не была с этим согласна. Да, и мужчины, и женщины этого народа были стройными и худощавыми, лишёнными выраженных форм, которые для прочих рас могли символизировать притягательность или силу. Впрочем, хрупкость их была весьма и весьма обманчива – эльфийские воины не уступали подчас и демонокровным гладиаторам с их бугрящимися под доспехами мышцами. Лица наследников Фэйри имели тонкие, более удлинённые, чем это свойственно человеческой расе, черты. Их миндалевидные глаза были расположены под небольшим углом, что тоже не встречалось у людей, а радужка отличалась невероятными насыщенными оттенками. Как правило, все эльфы, даже охотники и земледельцы из низших сословий, носили длинные волосы, считавшиеся признаком здоровья и силы, гармоничного течения энергий. Между прядями проглядывали заострённые уши – еще одно отличие от людей и рэмеи.

Черты лица Каэлисса были жёстче, чем у многих его собратьев. Он происходил из аристократического рода, но не был одним из высокорождённых, элиты общества Данваэннона. Между Высокими Лордами и Леди и другими аристократами лежала пропасть, пожалуй, не меньшая, чем между аристократами и простыми эльфами и даже людьми. Кланы высокорождённых вели свою историю от самих фэйри Эпохи Первых Договоров. Магия их не знала себе равных и служила самой верной опорой их положения в обществе.

Каэлисс служил одному из самых могучих и древних родов Данваэннона – роду Саэлвэ. Он был доверенным посланником Высокого Лорда Иссилана, одним из лучших его следопытов… и убийц. Роду Саэлвэ служила и сама Мисра, но чести увидеть самого́ Высокого Лорда она удостоилась лишь единожды, и то издалека. Волю главы рода Саэлвэ ей передавал Каэлисс. За эти годы между эльфом и девушкой, пожалуй, сложилась дружба. Впрочем, вся её жизнь была лишь кратким этапом в жизни Каэлисса – об этом Мисра никогда не забывала. Да и понятия эльфов о дружбе далеко не всегда были такими же, как у людей.

После обмена любезностями – более краткими, чем требовал обычный этикет, учитывая и более краткую дистанцию между ними, – девушка решила, что утаивать что-либо не имело смысла. Те, кому она служила, скорее всего, уже всё знали. Она детально и обстоятельно изложила произошедшее в рэмейском лагере на границе, избегая лишь упоминания о том, что её личная вовлечённость оказалась несколько большей, чем того требовало задание. Каэлисс слушал внимательно, не перебивая и не задавая вопросов.

– Я подвела Высокого Лорда, да сияет ясно его звезда, – со вздохом закончила она. – У демонокровного царевича было с собой противоядие.

– Не подвела, Миссари, – мягко возразил эльф. – Высокий Лорд более не желает его смерти.

Девушке стоило большого труда, чтобы не измениться в лице, но сказалась сила привычки, и она осталась невозмутима. Жизнь среди народа Данваэннона поневоле учит не показывать сиюминутные эмоции – многие там их и вовсе лишены.

– Не желает? – чуть слышно переспросила она. – Но «Пьянящий вздох»…

– Ты сделала то, что должна была, – изрёк Каэлисс. – Он доволен тобой.

Мисра ощутила невероятное облегчение. Она не боялась кары. Гораздо больше она боялась разочаровать тех, кем бесконечно восхищалась, тех, кто защищал свободу таких, как она. Заслужить даже краткое внимание этих невероятных созданий было очень и очень сложно, и она немало сил и времени потратила на то, чтобы стоить чего-то в их глазах. Одна неудача могла разрушить всё это.

Краем своего сознания она отметила то, в чём не спешила себе признаться. Ей было радостно, что смерть золотоглазого демона не входила в планы Высокого Лорда, хоть такой поворот и казался ей престранным.

Ночь мягко обступала обоих. Мисра позволила себе немного ослабить настороженность, полагаясь на отменное восприятие своего спутника. Каэлисс почувствовал бы опасность раньше, чем она, а, скорее всего, ещё задолго до её прихода позаботился о том, чтобы их никто не потревожил. Он привёл её к своему маленькому искусно замаскированному лагерю и пригласил на отдых. Вместе они разделили трапезу – свежие лепёшки, сушёное мясо и ягоды из лесов Данваэннона. Девушка наслаждалась полузабытым вкусом, вспоминая солнечные поляны и ухоженные сады, гармонично перетекавшие в обступавшие все эльфийские поселения дикие леса. Вопросов она не задавала, зная, что Каэлисс сам расскажет ей, когда будет нужно. Мисра была рада этой встрече, как и всякой вести из Данваэннона. Родилась она в Лебайе, ближе к горам, но эльфийское королевство давно уже стало ей второй родиной. Если бы она не верила так в своё дело – войну с демонокровными, – то, пожалуй, давно бы перебралась туда окончательно.

– Что ты думаешь о молодом царевиче? – спросил эльф.

– Гордый и самонадеянный, как большинство рогатых. Вспыльчивый. Сильный. Солдаты любят его. Он наивен, но лишь в силу возраста, а это, как Вы знаете, быстро проходит и у них, и у людей, – Мисра пожала плечами, вспоминая гонки на колесницах и последнюю свою ночь в шатре золотоглазого демона. – Если я могу спросить…

– Конечно, спрашивай, – доброжелательно согласился Каэлисс.

– Почему ему позволено было взять Леддну? Почему никто не пришёл на помощь людям там?

– Интересно поставлен вопрос, – эльф чуть изогнул бровь. – Разве градоправитель не отвечает за защиту своих границ? Разве он не допускает ошибок?

– Да, Ликир был не лучшим лидером, но всё же.

– Я ведь не политик, Миссари, – Каэлисс чуть улыбнулся и развёл руками. – Высокорождённые лишь сообщают мне свою волю, но не объясняют мне свои решения.

Мисра вздохнула и кивнула. Он не лукавил. Каэлисс был ещё более дорогим и изысканным, чем она, но тоже оружием.

– Я расскажу всё, что тебе следует знать, всё, что может помочь тебе, – заверил её эльф. – Но вот что мне интересно… Возможно, тебе угодно будет предупредить царевича? – взгляд его голубых, почти прозрачных глаз внимательно следил за её реакцией. – Предупредить, что ему не стоит приходить в земли Митракиса. Дело в том, что наши друзья исполнили его чаяния и нашли убийц наследника.

– Вот как…

Мисра поняла, что за время выполнения задания в приграничной деревне, похоже, пропустила многое. Картина теперь вырисовывалась совершенно иная, чем та, что была доступна её пониманию ещё недавно.

– Стало быть, он пришёл сюда не просто прикрывшись этой причиной – гибелью брата, наследника трона? Убийцы действительно скрывались в Лебайе?

– С прискорбием сообщаю тебе, что да, это так. Несмотря на действующий мирный договор, кое-кто в Лебайе действительно виновен в этом ужасном преступлении. Думаю, что в этом основная причина, почему Пресветлая не стала рисковать нашими воинами и посылать их в помощь градоправителю Леддны. Ликир исчерпал доверие Её Величества и Совета. Но это лишь моя мысль. Как бы там ни было, Лебайя не осталась без защиты, уж можешь мне поверить.

– Благодарю, лорд Каэлисс, что делитесь размышлениями, – Мисра склонила голову. – Но я всё же не совсем понимаю…

– Благодаря своим источникам и уже собственными силами мы нашли тех, кто чрезмерно… опечалил Императора. Если демонокровные будут разумны, они покинут Лебайю, удовлетворившись нашей поддержкой, – Каэлисс пожал плечами, по-прежнему проницательно глядя на собеседницу. – Разумеется, я бы не хотел, чтобы ты отправлялась к юному демону сама. Учитывая всю сложившуюся историю, это было бы слишком рискованно. Я не могу отпустить сокровище столь хрупкое к тем, кто просто растопчет наш прекрасный ядовитый цветок.

– Это не так-то легко, – улыбнулась Мисра, – но благодарю.

Она была по-прежнему ценна, и на верную смерть её отправлять никто не собирался – понимание этого согревало её.

С какими бы вестями она ни пришла, Ренэф и правда не станет её слушать. Да и не так она представляла их следующую встречу.

– Он ведь и так получит вести, – заметила девушка.

– Бесспорно, с нашими заверениями добрых намерений. Его расследование триумфально завершится, ну а с Леддной разбираться уже не нам, а Её Величеству и Совету, а также Императору и его вельможам. Но весть от тебя… будет иметь совершенно иной, особый вкус.

– Вы хотите раззадорить его.

– Мы хотим посмотреть, способен ли новый наследник трона проявлять разумность, необходимую для политика.

– Он очень юн, лорд Каэлисс, и при всех его талантах – нет, я бы не назвала его слишком разумным. Если хлестнуть его под хвост, он ринется к Митракису вперёд рогами. И тогда…

– Если до этого дойдёт, мы позаботимся о его неприкосновенности. Градоправитель Митракиса пленит его без труда, а после передаст Её Величеству. Вот только это изрядно усложнит и без того непростую политическую ситуацию, как ты понимаешь.

– Да, конечно же, я понимаю.

Невысказанный вопрос повис между ними. Провокация воинственных демонокровных, которым и так только дай повод… Но кому это могло быть нужно и зачем?

– Лично мне безразлично, – Каэлисс многозначительно посмотрел на неё.

– Высокому Лорду угодно, чтобы весть исходила от меня – значит, я пошлю весть.

– Высокому Лорду также угодно, чтобы ты берегла себя, Миссари, – мягко добавил эльф. – И я, как твой друг, прошу тебя о том же.

Мисра невольно ощутила разливающееся внутри тепло. Даже для Высокого Лорда она не была лишь легко расходуемым ресурсом. Каэлисс только что дал ей понять, что она достигла той ступени, когда уже тоже могла считаться оружием драгоценным. О бо́льшем нельзя было и мечтать.

Каэлисс меж тем повёл свой рассказ о её следующем задании. Но чем больше она вникала в детали, чем больше размышляла, тем больше вспоминала то, что успела узнать о золотоглазом демоне. Увы, она очень хорошо представляла себе итог. В её голове созрел собственный план, который не противоречил тому, что от неё требовалось. Нужно было во что бы то ни стало отвадить демонокровных от Лебайи. Эльфы защищали здешних людей, но Леддну всё же отдали Императору, и теперь город и прилежащие к нему территории стали вотчиной царевича.

⁂

Клийя любовно замешивала тесто для пирогов, даже верной Тафене не доверила – очень уж хотела порадовать Никеса. Тот хоть и шутил, что на сытной домашней еде рискует отрастить себе пузо, более подобающее зажиточному купцу, чем начальнику стражи, но ужин поглощал после трудного дня как спустившийся с холмов волк. Ей нравилось ужинать с ним, нравилось снова заботиться об их доме, который вернул им царевич. Всё было так хорошо и правильно, хоть и совершенно по-новому. Клийя видела, что Никес всеми силами старался сделать её жизнь прежней. Но никакой прежней жизни быть не могло… да и не должно было быть. Теперь в Леддне воцарялись новые порядки, и Клийя осознанно выбрала и приняла новую роль, вместо того чтобы просто наслаждаться иллюзией покоя и защищённости. Слишком многое предстояло сделать здесь, чтобы помочь Сыну Солнца утвердить Закон. Никес и его воины следили за порядком на улицах, но кому-то следовало приглядывать и за порядком в головах у горожан. Конечно, даже Тафена уже перестала думать, что демоны распотрошат людей заживо и засушат, но до добрососедских отношений между обеими расами было ещё далеко. Пользуясь своими старыми связями среди влиятельных горожан, в прошлом не слишком довольных властью градоправителя, и авторитетом среди женщин – а в их глазах после всех минувших событий она стала настоящей героиней, – Клийя понемногу, как могла, выстраивала в их умах образ рэмеи-освободителей, а не захватчиков. В людях было много страха. В ней и самой прежде было очень много страха… просто и она, и Никес зашли уже слишком далеко, чтобы бояться. Она не знала, что принесёт власть Императора их городу. Никто не мог знать. Но, по крайней мере, в справедливости царевича она не сомневалась, и уж точно знала, что власть эта будет лучше, чем прежняя. Между людьми и рэмеи – Клийя больше не называла их презрительным эльфийским прозвищем «демонокровные» даже про себя – было гораздо больше общего, чем она могла предположить. Это давало надежду.

Разумеется, такие убеждения разделяли далеко не все. При мысли о сторонниках Ликира, которые пока боялись поднимать голову, но ждали удобного момента, когда царевич отвернётся или оступится, у Клийи резко испортилось настроение. Она отодвинула миску с тестом – народная молва не просто так гласила, что приготовленная еда впитывала настроения хозяйки, – а, успокоившись, накрыла миску чистым отрезом ткани, чтобы подходило. Но не успела девушка вымыть руки, как в кухню вернулась Тафена. Судя по тому, как нервничала и мялась пожилая служанка, новости она принесла не самые лучшие.

– Там… пришли.

– Кто? – Клийя быстро отёрла руки и коротко посмотрела на ножи.