Текст книги "Кольцо времён. Проклятие Сета"

Глава 5. Игра в ящик

Домой Яша вернулся в такое время, что даже на часы смотреть не рискнул, а за статью садиться – тем более. Впечатлений на сегодня и без того хватило, ну а Сан Санычу он завтра своё «алиби» предъявит. Наглядное. Вот тебе и перчинка, и почти готовая сенсация.

Хорошо хоть из соседей никого не встретил, хотя с утра охи-вздохи бабы Глаши были обеспечены.

Выпутавшись из кашемирового пальто, Якоб скинул деловой костюм, потом вспомнил, что придётся отглаживать, и решил повесить поаккуратнее. Что-то выпало из кармана пиджака, тихонько звякнуло, ударившись об пол. Пожав плечами, Яша нагнулся посмотреть… и осел там же, у шкафа в коридоре.

Перстень Артура Стоуна, лорда Карнагана, поблёскивал в тусклом свете плафона, в котором перегорела одна из лампочек. Тот самый перстень – с вязью иероглифов и собакой с раздвоенным хвостом. На старом паркете обычной московской квартиры он смотрелся чертовски неуместно.

Якоб обречённо выругался и с надеждой протёр глаза. К сожалению, кольцо никуда не делось. Когда он протянул руку и аккуратно подцепил находку пальцем – та тоже не исчезла, а тяжело упала в ладонь, холодя кожу. Несмотря на массивность печати, диаметр был небольшим – кольцо и правда налезло бы только на мизинец. Запоздало Яша подумал, что только что оставил на реликвии Карнагана свои отпечатки, да чего уж там. Он и так влип. Как к нему попал перстень англичанина? А главное – как вернуть фамильную ценность и при этом не попасть в совсем уж поганое положение?

Но с другой стороны – отличный шанс рассмотреть древность повнимательнее, а может, даже сделать пару снимков для статьи. Поглаживая иероглифический узор, приятный под подушечкой пальца, Яша рассматривал собаку с раздвоенным хвостом. Ша[28]28
  Ша – священный зверь бога Сета, а также иероглиф, обозначавший слово «ярость».


[Закрыть] – так вроде назывался этот зверь. Остальные знаки он не понимал. Впрочем, если кольцо было не оригиналом, а стилизацией, иероглифы могли быть нанесены просто для красоты. Очень хотелось верить… но в глубине души Якоб знал, что это не так. Если попадёт – то по полной, за кражу не реплики, а ценной исторической реликвии.

Из кухни показалась Лидка, сочувственно мурлыкнула и проскользнула в темноту спальни. Со вздохом Яша поднялся и поплёлся следом. Выпускать кольцо из рук почему-то не хотелось – оно потеплело и льнуло к ладоням, как живое.

– А всё-таки как ты сюда попало? И какие тайны скрываешь? – спросил он, разглядывая перстень под светом, крутя и так, и эдак.

Артефакт однозначно подкинули, другой вопрос – кто именно. Ну не сам же Стоун? А вот загадочный бомж мог бы. Яша слышал о ситуациях, когда по-настоящему искусные карманники могли не только бумажник вынуть, но и украшения снять так, что владелец не заметит. А сколько сериалов он пересмотрел про таких мастеров! Вопрос только в мотивах. Ну ладно бы стащил и сам унёс – а подкладывать зачем?

Голова шла кругом.

– Утро вечера мудренее, – успокоил себя Якоб, замаскировав нежелание разбираться с проблемами прямо сейчас сказочной мудростью.

Не придумав ничего лучше, он сунул кольцо под подушку и пошёл в душ. Потом он заглянул в кухню, вытащил из морозилки лёд и, обмотав полотенцем, приложил к заплывшему глазу.

– Поздновато для примочек, красавчик, – скептически заявил он своему перекошенному отражению в окне. – Надо было сразу в аптеку, а тебе вечно всё влом. Уже бы пиявочки убиенные трудились и синяк-off-али. Эх.

Когда он вернулся в комнату, на подушке свернулась тёмным клубком Лидка.

– Настоящий священный зверь, – умилился Яша. – Страж похищенных сокровищ. Давай, брысь. Тебе всё равно спать не надо, а мне вот пора.

Несмотря на насыщенный событиями день, отключился он на удивление быстро.

Яша проснулся среди ночи. Вокруг было темно, только с улицы лился серебристый свет. Якоб поморщился от бесцеремонного вторжения луны в его обиталище. Он точно помнил, что задёргивал штору перед сном. Или нет? Этот свет его, кажется, и разбудил. Надо встать и вернуть блаженную тьму.

Вот только тело затекло – он буквально не чувствовал рук и ног. Впору было паниковать, но Яша не успел, потому что взгляд выхватил под окном два больших незнакомых ящика. Свет падал как раз на них. Сперва маркировка показалась незнакомой, а потом буквы расплылись, выстроились в новой формации, и он различил штампы египетской Службы Древностей и Каирского музея. Почему именно это вспомнилось так ярко – Якоб не знал. Разум вообще выкидывал порой странные фокусы, особенно ночью.

Где-то что-то тихонько стукнуло. Когда стук повторился ещё несколько раз, Яша понял, что звук раздавался не от соседей, а из ящиков. Стук усиливался, нарастал, пока не стало казаться, как будто кто-то долбится в крышку изнутри. А вот это Войнику уже совсем не понравилось, особенно вкупе с тем, что он так и не мог пошевелиться – только голову повернуть. Страх проснулся не сразу, запоздало впился холодными коготками в позвоночник. Стало тяжелее дышать, и сердце заколотилось где-то в горле. «Привет, паническая атака», – мрачно подумал Яша, вспоминая последствия травмы, накатывавшие изредка, но всегда некстати. В такие моменты тело впадало в состояние глубокого животного ужаса отдельно от него – он-то не успевал осознать, чего надлежало испугаться. Но сейчас, кажется, пугаться было уже пора…

Крышка одного из ящиков застонала и откинулась, выкорчёвывая гвозди. Воцарилась тишина…

Что было внутри, Яша со своего места не видел и почему-то был уверен: лучше и не видеть. Он даже глаза закрыл и сосчитал до десяти, пока не услышал тихое постукивание, как вначале, и шорох. Любопытство журналиста возобладало, и он всё-таки посмотрел…

Из ящика выползали странные бесформенные существа, обнимались, сливались в нечто иное, новое. Запоздало Якоб понял, что это были не существа, а… части тела. Тёмная плоть в обрывках покровов точно отстраивала себя заново – вот голень примкнула к колену, вот пошевелила изящными пальцами, прирастая, тонкая ступня. Хрупкая кисть трудилась без устали, перебегая туда-сюда, выманивая из ящика новые части. Шорох и перестук, перестук и шорох.

Прирос на место тонкий корпус, повёл плечами, распрямляясь. Руки уже были на месте, хотя на одной из кистей недоставало пальцев. Тело, собрав себя, неуверенно качнулось, потом склонилось к ящику, пошарило внутри… и извлекло голову. Льющийся из окна серебристый свет, теперь казавшийся не красивым, а зловещим, выхватил из полумрака живые глаза, которые Якоб уже знал.

Голова мумии улыбнулась ему, обнажая два ряда идеальных зубов, и прошептала что-то – как тогда, на выставке, но уже не беззвучно. Этот шёпот оглушающим прибоем влился в разум, наполнил до краёв сознание Якоба и сокрушающей песчаной бурей прошёлся по последним линиям защиты, высвободив новую волну страха.

Тело водрузило голову себе на плечи, шагнуло, западая на одну ногу, к Якобу и склонилось над ним. Потускневшие сухие волосы – он знал, помнил, цвета кровавой меди – упали ему на лицо. Мумия не пахла разложением – она пахла пустыней и смертью, сухим шёпотом безжалостного времени.

Приподнялась рука, и сухие хрупкие пальцы пробежались по лицу неподвижной жертвы, точно изучая его, впитывая через тысячелетнюю кожу каждую черту живой плоти, исследуя и постигая так, как не могли слепые алебастровые глаза. Это прикосновение было горячим, почти обжигающим. Мумия говорила ему что-то своим странным многоликим шёпотом, в котором он не мог разобрать ни слова. Когда она очертила его лицо, запоминая и ставя точку в первом знакомстве, то её пальцы скользнули ниже и сомкнулись на его шее.

– Если ты за кольцом, так я верну!.. – прохрипел Яша, чувствуя, что дышать становится сложнее.

Мёртвое лицо склонилось совсем близко к нему, и хрип, переросший в глубокий утробный рык, взорвался в его разуме…

С возгласом Якоб проснулся, теперь уже по-настоящему, и подскочил на кровати, озираясь. Ни мумии, ни ящиков, ни мертвенного инопланетного света – спецэффекты закончились вместе со сном. А вот противный осадок страха остался, скрёбся изнутри, как части тела в запертом ящике.

Шорох и перестук… в коридоре…

Яша выругался и щёлкнул выключателем прикроватной лампы. Свет разогнал тени по углам, но по крайней мере оттуда, из темноты, на него не смотрел ничей труп. И на том спасибо. Дотянувшись до смартфона, Якоб глянул на время – начало четвёртого утра. Спать абсолютно расхотелось.

«А колечко-то, по ходу, и правда проклято, в лучших традициях жанра», – мрачно подумал Якоб, вспоминая слова Стоуна.

«Проклятие – вещь упрямая… и я зря дразнил змей…»

Яша засунул руку под подушку, вынул перстень, покрутил его в свете лампы. Ничего зловещего в артефакте не было. Даже могильным холодом не отдавало.

Подумав, он сделал пару снимков и отправил на рабочую электронку Борьке с припиской: «Что скажешь?»

Выключив свет, Якоб покрутился с боку на бок, включил снова.

– К чёрту!

Приняв душ, чтобы прогнать последние клочки ночи, и заварив кофе, он уселся за ноут.

Рассвет застал его за работой. Якоб посмотрел в окно: оранжевое небо с чёрными силуэтами домов напоминало пролитое абрикосовое варенье.

Приход утра, сосредоточение и уход с головой в материал почти прогнали ночное видение. Даже тревога прошла. Вернёт кольцо и ладно, объяснит, что бомж подбросил, – делов-то.

Перстень лежал рядом с кружкой. Якоб прикоснулся к нему… поймал себя на мысли, что совсем не хочет расставаться с артефактом. А ещё сильнее было желание вновь увидеть выставку и взглянуть в алебастровые глаза царевны. Вот уж странно, учитывая, в каком виде эта самая царевна ему нынче являлась.

Смартфон пикнул: сработал будильник. Войник скинул статью в облако и переоделся в «собачье». Подумав, он натянул кепку с эмблемой Бэтмена, надвинув длинный козырёк так, чтоб тень скрыла пол-лица, – ни дать ни взять герой, которого заслуживает город.

Яша вышел в предбанник и позвонил к соседке. За дверью послышалось сопение, урчание, и Жорик забасил: «вау-вау». Замок щёлкнул, и дверь открылась ровно на длину металлической цепочки образца середины прошлого века.

– Яшенька, ты сегодня рано, – заулыбалась баба Глаша.

Дверь закрылась, цепочка скользнула по желобку, и перед Якобом возникла баба Глаша. Круглое лицо, покрытое морщинами, как сеточкой, светилось добротой. Лучики времени рассыпались из уголков бледных глаз, когда-то, наверное, ярко-синих. Старушка держала полотенце, а из кухни доносился аромат домашней выпечки.

– Я украду вашего Жорика, чтобы вам не ходить? Лифт всё ещё не работает.

Пёс, услышав своё имя, склонил голову набок, присмотрелся, обработал информацию и отправил её на хвост-картошку, который тотчас заходил ходуном.

– Ой, внучек, выручишь, а то я только пироги поставила в духовку. Ты заходи, а то через порог передавать нельзя.

– Даже поводок? – засмеялся Яша. – Жорка-то и сам выйдет.

– Даже поводок, – серьёзно кивнула баба Глаша и пристально посмотрела на соседа.

Якоб предпочёл бы остаться в сумраке подъезда, чем отвечать на вопросы о фингале, но суеверия есть суеверия. Он не стал разуваться и накинул ошейник на толстую шею зверя, урчавшего от предвкушения грядущей прогулки, как котик… адский котик. Пристегнув поводок, Яша втянул запах пирогов напоследок и, заверив, что вернёт «мальчика» усталым и набегавшимся, выскользнул за дверь. Повезло, что соседка не стала задавать вопросы. Или, может, оставила на потом?

Бегать с Жориком было сплошное удовольствие. Пёс идеально держал ритм – видимо, Машка натренировала. Она тоже уважала утренние пробежки – небось, и в командировках своих бегала.

Время пронеслось незаметно.

– Я вечером его тоже свожу, баб Глаш, – заверил Яша соседку, возвращая довольного Жорика в отчий дом.

– Заходи, соколик подстреленный, – подмигнула старушка и, стоило Якобу переступить порог, вручила ему накрытую салфеткой глубокую тарелку, полную пирожков.

– Вот спасибо, баба Глаша!

Якоб заулыбался, обнял свободной рукой старушку, проигнорировав намёк на «бандитскую пулю».

– Тарелку верни!

– Всенепременно!

– Пустой нельзя – хоть пуговицу туда кинь.

– Ага!

Слопав четыре пирожка, Якоб почувствовал, что теперь готов свернуть горы, и, сменив облик на «рабочий», заспешил в редакцию. Ехать пришлось с дополнительной пересадкой – «кладоискатели» совершили новый рывок и перекрыли ближайшую станцию метро на две недели.

Войник проверил почту – ответа от Борьки всё ещё не было. Покрутив кольцо, Якоб опустил его в карман – так или иначе, сегодня он вернёт артефакт лорду. Почему-то не хотелось оставлять перстень дома, а своей интуиции Яша уже привык доверять.

В редакции царила тишина. Кроме Сан Саныча и не испорченной жизнью практикантки, никого ещё не было.

«Надо хоть имя её узнать для приличия», – подумал Якоб, проходя мимо стола девушки. Она, как обычно, смущённо отвела глаза на его приветствие.

Постучавшись, Войник зашёл к шефу с кофейником в руке. Иногда они вместе пили кофе – до того как начнётся рабочий забег.

– Как «Метрополь»? – поинтересовался Сан Саныч, не глядя пододвинув кружку и принимая гостинчик «от Глаши».

– С бомжами и ворами, – ответил Якоб.

– Про вторых не спорю, а первые откуда?

– Всё оттуда же.

Шеф наконец соизволил оторваться от монитора и посмотрел на Войника.

– Опаньки, это кто тебе подсветку сделал?

Якоб кратко пересказал случившееся, умолчав, впрочем, о кольце, испорченной записи и ночных кошмарах.

– Поэтому ты мой любимый ценный кадр! Ты просто притягиваешь к себе всякую чертовщину.

– Тогда я требую премию, страховку и отпуск.

– Не настолько любимый. Иди работай.

Якоб забрал опустевший кофейник и, лишь когда уже вышел из кабинета шефа, вспомнил, что так и не спросил, как звали практикантку.

Подтянулись другие сотрудники, зашелестели разговоры, застучали клавиши клавиатур. В воздухе запахло кофе. Фингал Яши стал темой дня – никто не упустил возможность пройтись по больному, хоть и беззлобно.

Время наконец-то доползло до полудня, а значит, можно было звонить Стоуну и назначать встречу. «Эх, была не была!» Якоб сунул руку в карман толстовки, зажал кольцо в кулак, ухватившись за него, как за спасительный круг. Борька всё ещё молчал.

Покрутив в руках визитку Карнагана, Якоб набрал номер. После третьего гудка ответила ассистентка.

– Доброе утро, вас беспокоит Якоб Войник, журналист, помните? Мы вчера с вами разговаривали. Возможно ли будет встретиться с сэром Стоуном? Это очень важно.

– Боюсь, что нет. – Голос на той стороне дрогнул.

– Он уже покинул Россию? – с надеждой и досадой спросил Якоб.

С одной стороны, иррациональное желание оставить себе кольцо было сильно, но с другой – он понимал, что должен вернуть.

– Нет, – еле слышно ответила девушка.

– Я готов подъехать в любое место. Мне надо кое-что передать лорду, – не сдавался Якоб. – Я не отниму много времени.

– Вы не понимаете, господин Войник, это попросту невозможно. Артура Стоуна, лорда Карнагана… больше нет.

Связь оборвалась.

Нехорошее предчувствие отозвалось зудом в затылке. Войник вбил в поисковик имя Карнагана, и высветившиеся новости заставили его застонать.

– Келпи вас дери.

«Убийство лорда Карнагана» было опубликовано полчаса назад и по просмотрам обошло материалы «Хроников» о выставке.

Войник пробежался взглядом по тексту – подробностей не было, лишь сам факт и краткая биография именитого коллекционера.

Запустив статью на принтер, Якоб подхватил листок и подошёл к ведущему «мокрушной» рубрики Святославу. Святослав был в редакции главным по маньякам, психам и загадочным смертям с привлечением третьих сил из иных пластов бытия. Коренастый мужчина средних лет с выправкой военного и тяжёлым взглядом бывшего работника спецслужб напоминал медведя, которого зачем-то заставили носить шкуру человека.

– Свят, дело есть… Можешь узнать подробности у своих? – Якоб положил листок перед коллегой.

Свят держал контакт со всеми патологоанатомами, проводившими судебную экспертизу – как-никак раньше сам судмедэкспертом был.

– Это не с ним ты вчера метрополил? – добродушно пробасил Свят.

– Да-да, с ним. И приложили меня на этом же бранче, будь он неладен.

– Ок. По крупным жмурам у нас обычно Светик-Семицветик. Ей всю элитку хладную сплавляют.

Свят достал кнопочный телефон – новомодной технике он не доверял – и вышел в переговорную-курилку. Через минут пятнадцать он вернулся.

– Мутное дело, Войник. Светик еле сдалась, и то только благодаря моему обаянию, – Свят выдал смешок, напоминавший рёв горного водопада. – Но пересылать фотки отказалась. Может тебе лично бумажку передать – так, чтоб без электронного следа. Короче, сам всё понимаешь. Вот место встречи.

Медведь Свят подсунул Якобу вчетверо сложенный листок с адресом кафе, временем и номером столика.

– Бывай. Никаких имён. И да, она любит большой ванильный латте с сахаром и карамельным сиропом. Говорит, после него «пациенты» уже не кажутся такими мерзкими.

Якоб поблагодарил «шпиона в отставке», взглянул на часы и решил, что если выйти сейчас, то можно без спешки попасть на «место встречи». Сан Саныч, как назло, куда-то запропастился.

«Ладно, отчитаюсь по факту», – подумал Войник.

Якоб наблюдал, как за стеклом кафе прямо перед его лицом летала пчела. Насекомое скользило лапками по прозрачной преграде, отлетало и старалось взять тараном, совершая все новые и новые попытки.

– Рано ты сезон открыла, полосатая. Ещё и цветов почти нет, – обратился Якоб к бесполому существу с миллионами лет эволюции за пушистой спиной.

Светлана пришла ровно в означенное время. Она оказалась хрупкой привлекательной блондинкой, можно даже сказать, миниатюрной. Такие вне зависимости от возраста всегда выглядят фарфоровыми куколками, принцессами, которых подсознательно, на каком-то инстинктивном уровне хочется защищать и носить на руках. Она была одета в обтягивающие джинсы, укороченное пальто и ботинки на огромном каблуке. И не подумаешь на первый взгляд, что в основном уже общается с не самой оживлённой клиентурой.

Якоб привстал, ответил приветствием на улыбку и, подозвав официантку, заказал латте и американо для себя.

– Смотрю, Медведь сдал секрет поганого кофе? – рассмеялась Светлана.

Голос её был словно перелив горного ручейка. «Вот ведь пара была бы – Свет и Свят», – искренне восхитился про себя Якоб.

Светлана передала тоненькую папку с копией некоторых материалов из отчёта, выпила кофе и распрощалась.

Повторив порцию американо, Войник раскрыл папку, пробежал взглядом по строчкам… и изменился в лице, увидев приложенные фото. Сомнений не оставалось: перед ним действительно был Карнаган, но не тот добродушный мужчина и приятный собеседник, а лицо из жуткого видения. Левый глаз был залит воском с отпечатком египетского символа Уаджет, а вместо правого зиял провал. Судя по отчёту, с лордом расправились жёстко: ослепили ещё живым.

В произошедшее верилось с трудом. От того, что видение оказалось предвестником настоящей беды, было и вовсе не по себе. Сознание милосердно выставило блок: «это всё творится не со мной», и Якоб оставался неестественно спокойным. Не сводя взгляд с фото, он потянулся к кружке, и тут руку пронзила боль. Настырная пчела всё-таки нашла лазейку и теперь, оставив жало в пальце журналиста, лежала на столике, дергая лапками в предсмертной агонии.

Якоб расплатился, свернул папку и спрятал во внутренний карман куртки. Борька не отвечал. Кольцо лежало в кармане, Карнаган – в морге. Где-то по центру гулял безумный бомж, в редакции сидел (а может, ещё и не вернулся) рассерженный шеф. Дело явно приняло дурной оборот. И Якоб выбрал единственно правильное направление – домой. Что ему было нужно – так это погулять Жорку, закинуться пирожками и посмотреть по телевизору что-нибудь бодрое и без мумий. Да, так он и сделает.

Якоб не стал переодеваться – благо сегодня был не при параде. Да и бегать желания не было. Хотелось ленивой релаксирующей прогулки. Он только закинул домой папку от Светланы с материалами по «делу Ока Хора», спрятав её под ноутбуком, и пошёл за псом.

Солнце клонилось к закату, удлиняя тени. Чёрные стволы деревьев отливали золотом. Войник прошёл в глубь парка, где обычно было мало прохожих, и отпустил Жорку «в свободное плавание». Ротвейлер не замедлил навернуть пару кругов, смешно закидывая задние лапы, как кролик-мутант из постапа, а потом принёс палку, приглашая поиграть. Животные обладали удивительным умением отгонять даже самые мрачные мысли. Лучшие психологи и борцы с хандрой! С горящими глазами, высунутым языком и пляшущим обрубком хвоста суровый пёс резвился, как щенок. Временами он прислушивался и оглядывался, потом возвращался к игре. Якоб уже привык к этому, знал – Машку ищет.

– Скоро вернётся твоя хозяйка, братан, – Войник потрепал чёрный загривок. – Работа у неё такая, разъездная.

Жорик скульнул, словно жалуясь, и побежал за брошенной палкой. Возвращаться он не спешил – видимо, нашёл более интересные забавы. Якоб поднял воротник. С наступлением сумерек заметно похолодало.

«Жаль перчатки не взял», – подумал он и зашагал по сухой прошлогодней траве.

Гуляли они долго – когда пикнул смартфон, уже стемнело. Якоб проверил почту и обнаружил письмо от Борьки. «Ну наконец-то!»

Друг начал без всяких вступлений:

«Яшка, откуда оно у тебя?! Блин, я же предупреждал…

Это её. Было на ней, когда нашли. Нынешний хозяин коллекции снял, носил сам. Золото и электрум[29]29
  Электрум – сплав золота и серебра, священный металл древних египтян, использовавшийся для ритуальных практик.


[Закрыть], Семнадцатая династия.

Набери, как сможешь!»

Сзади едва слышно хрустнула ветка. Не успел Якоб оглянуться, как сильный удар сбил его с ног.