Текст книги "Кольцо времён. Путь Упуата"

Глава 5
Открывающий Пути

Безвременье

«…Эта женщина была могущественной колдуньей, повелевающей пламенем и песками… И чудовища пустыни ходили за ней по пятам, пожирая её врагов… И зверем ластился к её ногам огонь… Огонь!..»

Жар был так силён, что из лёгких как будто выжгло весь воздух. Он даже вскрикнуть не сумел – только хрипло выдохнул, отпрянул, чтобы немного отдышаться, едва удержал равновесие и снова схватился за стену в поисках хоть какой-то опоры. Рядом безмолвными тенями застыли мертвецы и всё так же мягко светились знаки.

Чуда не случилось – проход за стеной не открылся, по крайней мере физически. А не физически… целый сонм образов наполнял сознание, и все они казались реальнее, чем даже его собственная уже меркнущая в памяти жизнь. Он видел иную эпоху и видел людей, живых, реальных, кажущихся уже почти родными, когда смотришь их глазами.

Якоб потёр ладонями лицо, уже не понимая, что было настоящим. Кольцо нагрелось и жгло палец, но почему-то он был уверен – снять не получится. Обречённо он поднял взгляд, посмотрел на застывших рядом товарищей по несчастью, ожидающих непонятно чего. Сейчас они казались не живее гротескных манекенов. Эдакие декорации к ужастику неведомого режиссёра, который взял в свою команду ещё и его, Войника. Притом безо всякого согласия.

– Двери здесь нет, – произнёс Якоб вслух, просто чтобы окончательно не тронуться умом.

– Есть. Но ключ лишился целостности, – мягко произнёс чей-то голос.

Войник вздрогнул, но обернуться решился далеко не сразу, уже не зная, к чему быть готовым.

К счастью, увидел он не чудовище, не ещё одну восставшую мумию. У запертых дверей стояла женщина в светлых одеждах, которую он совершенно точно видел прежде. Тёмно-медные змейки кос обрамляли лицо, прекрасное, но такое невыразимо печальное, что всякий страх исчез. Хотелось сделать что-то для неё, успокоить… хотя, возможно, в этом она совсем не нуждалась.

Ожившая реконструкция профессора Тронтона… хозяйка гробницы, сотканная не то из теней памяти, не то из иллюзий разгорячённого бредящего сознания.

Медленно мёртвая царевна прошла вдоль стены, провела точёной ладонью по светящимся знакам. В тишине тихий перезвон её украшений и шелест одежд казались оглушительными.

– Правый глаз Его – Солнце, и левый – Луна. И когда ослеплён Он, то карает друзей своих, принимая их за врагов, – нараспев произнесла она.

Какой бы это ни был язык, Якоб понимал его.

Невидящие взгляды мертвецов обратились к ней. Царевна приблизилась.

– Кровь пробуждает ярость. Карающее пламя.

Ласково она коснулась плеча Ахмеда, и тот осел, осы́пался к её ногам. Якобу показалось, что он услышал тихий вздох облегчения, пронёсшийся по залу робким порывом ветра. Потом пришёл черёд Рашида и Ричарда. Хозяйка гробницы… нет, не уничтожила их – освободила. И когда от них остались лишь прах да ветхое тряпьё, царевна посмотрела на Якоба.

– Вот что они принесли в обитель Стражей. Кровь. Страх. Смерть. Что принесли, то и пробудилось… Жертва во имя царевны, призванная не упокоить – замутнить чистоту восприятия. Но слепой гнев карает не только тех, кто заслужил его сполна. Увы…

Якоб не знал, что сказать, – просто смотрел на гостью своих снов, на ту, с чьей жизнью соприкоснулся так явственно, словно прожил её сам.

– Таа-Нефертари… – прошептал он.

Царевна чуть улыбнулась. Её глаза и правда были похожи на тёмные драгоценности, какими Якоб помнил их чужой памятью. Помнил эту Силу и красоту, неподвластную ни словам, ни песням. Сморгнув, он увидел иной её образ, иссушенный, полуистлевший, но сбросил наваждение страха. Хозяйка гробницы пожелала показаться ему в ином облике, и её присутствие не несло с собой касания липкого ужаса, как прежде.

– Я разглядела это не сразу, но… Ты в самом деле похож на моего доброго друга, первого обладателя кольца в новой эпохе, – тихо проговорила она. – Такие, как мы, рождаются иногда. Хранители ключей… или Ключи сами по себе. Время, пространство – на этих тропах нам так легко заблудиться. Так легко кануть в ужасе перед неведомым, прежде чем и неведомое становится тебе добрым другом. Знакомым и непознаваемым.

Её голос лился тёмной рекой, завораживающий, словно вязь заклинаний. Якоб не был уверен, что понимает до конца, но слова вызывали в его сердце сильнейший резонанс.

– Ты ещё в самом начале своего пути, хоть и успел уже увидеть крохотные части великого множества удивительных вещей.

– Я не пытался вникать в волшебство – это оно проникло в меня, – пробормотал Войник слова какой-то старой песни.

– Я бы не выбрала тебя, но выбора у нас нет, кроме того, что мы уже совершили, – сухо сказала она и положила ладонь на стену, поверх сомкнутых рук мужчины и женщины на рельефе. – Следуешь ты за призрачной кошкой или за чёрным псом… всё едино.

– Я что, получается, тоже уже умер?

Она усмехнулась:

– Для нас это не так уж важно. Но на самом деле здесь и сейчас нет ни тебя, ни меня… или, напротив, то от нас, что по-настоящему имеет значение, пребывает именно здесь? Твоё тело погребено под обломками. Моё – распилено на части на потеху толпе гостей. И каждый, кто вкусил моей плоти, сгорел в моём пламени, которое они призвали.

– Это… это ведь было давно, – неуверенно проговорил Якоб. – А я провалился в катакомбы совсем недавно.

– Когда странствуешь тропами времени, нет ни «давно», ни «недавно». А ты, как и я, – странник… но пока далеко не Страж.

– Мне бы… если можно… поконкретнее, – неуверенно проговорил Войник. – Я всё-таки жив? И зачем-то ты ведь выбрала меня? Для чего?

Она не ответила, лишь усмехнулась, безмолвно напомнив о сказанном только что – не выбрала бы. Обижаться было, наверное, глупо, но всё равно стало досадно.

– Я не знаю твою историю, – буркнул Якоб. – Не знаю даже, что увидел здесь вот буквально только что. Но я хотя бы пытаюсь понять!

Воцарившаяся тяжёлая тишина угнетала, а у Войника было слишком много вопросов. Задать ни один он не успел – Таа-Нефертари заглянула ему в глаза, и чужая память захлестнула его с новой силой.

Год 15ХХ до н. э., Абджу[15]15
  Абджу (др. егип.) – Абидос, древнеегипетский город, известный с четвёртого тысячелетия до н. э. Мощный культурный и религиозный центр. Изначально был центром культов Хентиаменти и Упуата, позже – Осириса.


[Закрыть]

Анх-Джесер хорошо помнил, как впервые оказался в Абджу – ещё очень давно, вместе с матерью, жрицей далеко не самого влиятельного теперь культа. Но именно мать научила его слышать мёртвых, говорить с тенями, взывать к памяти и оборачивать её для защиты. Увы, Упуат позвал её на неведомые тропы слишком скоро, но Анх-Джесер помнил её уроки, её песни и старинные легенды. Сказки о смерти и возрождении, которыми было наполнено его детство. О том, как легко дух преодолевает время и пространство. О том, что предки – совсем близко, только руку протяни, и больше не испытаешь одиночества… Всё это обретало новый смысл теперь, когда он оказался в доме своего Бога уже с Таа-Нефертари.

Множество паломников приходило в Абджу – и рэмеч[16]16
  Рэмеч-эн-Кемет (др. егип.) – самоназвание древних египтян, народ Чёрной Земли.


[Закрыть], и хека-хасут[17]17
  Хека-хасут (др. егип.) – древнеегипетское название народа гиксосов, дословно – «властители чужих земель».


[Закрыть]. В таких Местах Силы стирались границы. Восторг, почтение, трепет перед вечностью роднили старинных врагов не меньше, чем возможность преломить в пути хлеб или пропустить у костра в пустыне кружку доброго пива. Отголоски войны словно и вовсе не коснулись этих мест, хотя и жрец, и его царевна помнили свою историю. До того, как хека-хасут покорили земли вокруг Абджу, им противостоял великий воитель, чьё имя теперь боялись вспоминать. И говорили, что похоронен он был тайно где-то здесь, среди гробниц древних, но если кто и знал путь к его последней обители – молчали, защищая от осквернения. Даже мать Анх-Джесера не знала этих троп, хотя знала имя – Сенебкаи, сын Ра, потомок властителей.

Но Таа-Нефертари пришла в Абджу не в поисках гробницы великого воителя, смелостью которого были наделены и она сама, и вся её семья, сохранявшая последний оплот противостояния. Она следовала за видениями, открывшимися ей в Нубте и Нехене. За образами, которые чертила на песке. За обрывочными рассказами, из которых Анх-Джесер пока не мог выстроить цельную историю. Она грезила о Владыках из Чени, но одно имя, нашёптанное древними, повторяла чаще прочих, даже во сне. Был ли когда-то такой Владыка или пригрезился ей, Анх-Джесер не мог сказать наверняка. Даже имя его казалось не более чем легендой.

Хасехемуи[18]18
  Хасехемуи – фараон эпохи Раннего Царства (Вторая Династия).


[Закрыть]. Воссиявший двумя жезлами. Тот, в ком умиротворились оба Бога – Хор и Сет. Даже представить, что кто-то из Владык в самом деле призывал обоих и был благословлён ими равно, было трудно… Но после путешествия в Нубт и Нехен, сквозь танец эпох, Анх-Джесер готов был принять и поверить во многое.

Нефертари говорила, что найдёт его гробницу, пусть ей так и не удалось отыскать путь в Чени. Твердила, что это было так важно – и для неё, и для всех них. По-своему жрец понимал – ей нужно было удостовериться, что она не отступница, не колдунья, отмеченная пламенем проклятых песков. Что у неё тоже есть своё место в Обеих Землях и в династии Владык… Как будто для этого нужны были какие-то подтверждения! Достаточно того, что она просто была. По крайней мере, ему, Анх-Джесеру, всегда этого было достаточно.

На остраконах она рисовала фрагменты карт, которые никак не могла сложить воедино. И серебряный серп Северного Неба. И штандарты с ша и соколом, носившими венцы Верхней и Нижней Земли. Наверное, кто-то назвал бы её одержимой… Анх-Джесер же просто пытался помочь ей понять, удержаться на хрупкой грани между реальностью и видениями, сохранить баланс смертного разума, который был просто не в силах вместить в себя всё.

Но никто не мог подсказать им, где искать путь. В стороне от караванов паломников, от шумного города, окружавшего старинные храмы, Таа-Нефертари бродила по заброшенным некрополям, точно заблудившаяся тень. И Анх-Джесер следовал за ней верным стражем. Он призывал на помощь все свои таланты и умения, раз за разом обращаясь к теням памяти, к древним, чьи имена уже были забыты, а гробницы – занесены песками. Взор Упуата благословлял его, но даже Открывающий Пути не спешил поднимать вуаль тайны… или они просто смотрели не туда?

Ещё один день и половина ночи завершились бесплодными поисками. Усталая и расстроенная Нефертари забылась тревожным сном. Анх-Джесер охранял лагерь. По границам круга света бродили смутные тени, иногда похожие на людей, но чаще – на тёмных псов, вестников Упуата, которых он призывал всё чаще.

Даже во сне лицо царевны оставалось напряжённым, и тревожная морщинка пролегла между бровями. Словно каждый миг без отдыха она пыталась разгадать тайну, открыть двери, к которым не хватало ключей. Она отказывалась верить в то, что видение было лишь отголоском легенды, и Анх-Джесер не решался переубеждать её. Да, легенды тоже основывались на истине, но иной раз их нельзя было трактовать настолько буквально. Возможно, она ошибалась, но он готов был перевернуть небо и землю, чтобы найти для неё то, к чему так стремилось её сердце.

Краем глаза он заметил какое-то движение, резко повернулся, крепче сжав посох и положив ладонь на рукоять кинжала. Чёрный пёс замер на границе круга. Отблески пламени отражались в тёмных глазах, внимательно изучавших жреца.

В тот миг он вдруг понял.

– Нет, я не могу оставить её, – прошептал Анх-Джесер, качая головой.

Пёс лишь повёл острыми ушами, выждал немного и растворился в ночи. Последний шанс…

Жрец осторожно потряс царевну за плечи.

– Просыпайся. Я должен уйти. Дождись меня.

– Что… куда ты?..

– Дождись.

Коротко поцеловав её – словно запечатывая невысказанное обещание, – Анх-Джесер подхватил посох и устремился за псом. До рассвета было ещё далеко. Мастабы[19]19
  Мастабы (араб.) – пер-джет (др. егип.), «дом вечности». Ранний вид древнеегипетских гробниц эпохи Раннего и Древнего Царств. Имели форму усечённой пирамиды, с несколькими помещениями внутри.


[Закрыть] древних и руины святилищ, похожие на причудливо разбросанные обломки скал, простирались вокруг, насколько хватало глаз. Далеко за спиной остался город Абджу, обитель таинств, мечта многих.

Легконогие тени-псы мчались по песку, и он едва поспевал за ними. Ночь была густой, тёмной, как преддверие Дуата… Впрочем, возможно, сейчас так и было, да и ему ли не знать, что во всяком некрополе границы привычного истончались.

Перед ним выросли полуразрушенные стены древней заброшенной крепости. Если Сенебкаи и другие властители Абджу и пытались восстановить её для своих нужд, хека-хасут разрушили всё, что уцелело, ещё несколько десятилетий назад. Но точно кости фантасмагорического мёртвого зверя, руины возвышались над песками, безмолвно повествуя о давно угасшей славе.

Анх-Джесер был уверен – они с Таа-Нефертари уже бывали здесь раньше. Здесь нечего было искать! Но тени-псы вели его всё глубже к руинам, к зияющим гротам полузасыпанных гробниц.

В какой-то миг земля под ним вдруг содрогнулась и осыпалась. Он даже вскрикнуть не успел – провалился в темноту. К счастью, падать было неглубоко, хотя кромешная тьма скрадывала и очертания форм, и расстояния. Не сразу, но его взгляд различил сбитые плиты ступеней, ведущих куда-то глубже. Чёрные псы растворились бесследно, приведя его к этому месту. Но куда идти дальше? Анх-Джесеру уже доводилось видеть гробницы древних – переходы, засыпанные песками за много веков так, что никакой надежды отыскать путь уже не оставалось. А там, куда можно было добраться, всё уже было разграблено в эпохи смут. Но ведь не просто так пришли вестники Упуата? Не просто так он звал их все эти ночи… и только теперь понимал, что в это место должен был прийти один, сам.

Видения обрушились на него сокрушительным потоком. Осознание прошлого и будущего, понимание его роли. Место Силы звало его, перековывало под себя, обращаясь ко всем его талантам и умениям сразу. Ему предстояло создать нечто подобное… гробницу… проход меж пространствами… Проложить новый путь к забытому… Но разве такое было возможно?

Ошеломлённый, Анх-Джесер осел на стёртые временем ступени, бессильно глядя перед собой, прозревая под толщей песка множество погребальных покоев древней гробницы и то, что лежало за ними. Пронёсся порыв холодного ветра, обдавая его дыханием Дуата. Нечто подобное он не раз испытывал, когда оказывался у «ложных дверей» гробниц, сквозь которые духи пересекают границы привычного мира и возвращаются откуда пришли. Но вместе с ощущением причастности к чуду его вдруг охватила такая пронзительная болезненная тоска, что хотелось выть раненым зверем от потери, которую он пока не пережил… которую пока понимал лишь смутно…

Жрец тяжело опёрся на ладонь, и рука отозвалась тупой болью, когда он наткнулся на камень. Или то был не камень? Без особого любопытства Анх-Джесер раскопал тонкий слой песка, поднял округлый предмет и попытался его разглядеть, хотя где уж там, в такой-то темноте. Но кончики пальцев нащупали узор знаков.

Когда он вернулся к костру, уже светало. Таа-Нефертари, упрямо пытаясь не заснуть, ждала его. Угли успели прогореть, и она куталась в плащ, едва защищавший от холода пустыни.

– Я пыталась найти твой след, но заблудилась в некрополе. – Она нахмурилась. – Пришлось вернуться. Где ты был?

Вместо ответа Анх-Джесер протянул ей открытую ладонь, на которой покоился обломок печати с именем древнего Владыки.

Хасехемуи.

Нефертари издала возглас, в котором смешались изумление и радость. Совсем как в вязи знаков, которые она чертила на песке, в этом имени переплетались изображения обоих Богов. Примирение древних врагов, покровительствовавших их возлюбленной земле равно.

– Ты была права. Он жил, и я проведу тебя к его последней обители.

Тогда Анх-Джесер ещё не знал наверняка, лишь догадывался, что от Абджу начнётся их путь длиною в целую жизнь и даже больше.

Безвременье

Войник вынырнул, точно из глубокого омута, хватая ртом воздух. Очертания древних некрополей плыли перед глазами, как отражение в мутной воде, пока, наконец, снова не сложились в гробницу, в которой он находился сейчас. Или не находился?..

– Есть места, где время и пространство эфемерны. Прорехи в зримой ткани реальности. Ложные двери. Мы хранили одно из таких Мест Силы… одну из таких дверей, очень важную… За ней ты не найдёшь несметных сокровищ, если измеряешь сокровища золотом. Но многие жаждали именно этого. – Царевна протянула руку, накрывая ладонью пальцы Якоба поверх кольца. Её прикосновение оказалось не пугающим – тёплым, очень приятным, как напоминание о чём-то бесконечно знакомом и родном.

Перед мысленным взором вспыхнуло видение – Таа-Нефертари вынесла из бури времени самородок электрума. Из электрума древних, каким-то образом переместившегося сквозь эпохи, было отлито её кольцо… и то, другое, тоже…

– Да, кольца было два, – мягко добавила она. – Вместе они составляли Ключ, выкованный из наших чаяний, из того, что составляло нас самих. Ключ для жаждущих власти… или для тех, кто мечтал о Знании, как и мы сами когда-то… Сила разящая и Сила защищающая… Но Сила – лишь оружие, которое направляет воля. Ключ тоже подвластен воле, и только. Кто и как распорядится им…

Таа-Нефертари замолчала, и её взгляд потемнел от печали и гнева.

– Твоя гробница… Место Силы? Прореха в ткани времени?

– Место Силы, на котором был построен Дом Вечности. Когда-то оно принадлежало другим… задолго до моего прихода и даже до Владыки Нетчерихета… Оно звало меня при жизни и после смерти. Как и ты, когда-то я искала ответы. Но в отличие от тебя я искала и оружие, способное покарать моих врагов… – Таа-Нефертари погладила изображение чёрного пса и нежно провела кончиками пальцев по лицу мужчины на рельефе. – Многое было мне подвластно, но не я открывала эти тропы. Не я находила дороги, я лишь озаряла их яркой вспышкой… Он был моим Открывающим Пути в самую тёмную ночь и в моменты самого безнадёжного поражения.

Глава 6
Среди песков и времён

Год 15ХХ до н. э., Абджу

– Осквернители гробниц!

– Грабители!

– Нечестивцы!

Анх-Джесер хмуро смотрел на окруживших их людей, заслоняя собой Нефертари. Какая ирония Богов, ведь именно с таких обвинений когда-то и началось их знакомство… Пара стражей из числа рэмеч молчали, не спеша с обвинениями. Впрочем, в возмущённой толпе собравшихся хватало и уроженцев Кемет, но хека-хасут выражали свою неприязнь неприкрыто. Казалось бы, какое им дело до чужих некрополей? Или уже считали своими? Быстро же они перенимали культуру. В этом жрец уже не раз успел убедиться в ходе их с Нефертари путешествия.

В неверном свете факелов люди казались гротескными тенями, а всё происходящее – немного нереальным. Но не мог ведь его Бог отвернуться теперь? Здесь, в своём священном месте, Упуат должен защитить их.

– Я – жрец Упуата и чту древний покой Абджу. Никогда бы я не посягнул на покой правогласных[20]20
  Правогласный – в древнеегипетском языке титул умершего, прошедшего суд.


[Закрыть], – проговорил Анх-Джесер.

– Именно потому вы копались в могильной яме?

– В темноте, как воры!

– И как ты объяснишь вот это?!

Взгляд жреца упал на обломок печати Хасехемуи и два древних каменных сосуда для благовоний, запечатанных золотыми крышками. Один из стражников потряс артефактами – доказательствами вторжения.

А Нефертари ещё так радовалась, когда нашла эти сосуды. Говорила, есть надежда, что гробница не тронута. Сколько фрагментов истории таилось там, внутри, но они успели расчистить лишь верхнюю часть ступеней.

– Священные реликвии моего народа. Я хотел передать их в храм… – Он помедлил, решив, что Уасет лучше не упоминать. – В сепате Та-ур[21]21
  Та-ур (др. егип.) – восьмой сепат, или ном. В греко-римский период назывался Тинитский ном. Расположен в Верхнем Египте.


[Закрыть].

– Врёшь!

– Вор!

– Осквернитель!

Он прикрыл глаза, отстраивая восприятие, понимая уже, что разговоры бесполезны. Нефертари растерянно замерла рядом. Она ещё боялась своей Силы и не умела призывать её по своей воле. Да и не хотела его царевна сжигать людей заживо, тем более – своих людей.

– Смерть обоим!

– И тела бросить падальщикам! Не будет покоя осквернителям перед лицом Усира![22]22
  Усир (др. егип.) – Осирис, Владыка Дуата, защитник и покровитель мёртвых.


[Закрыть]

– Подождите. – Голос звучал тише остальных, но многие смолкли и почтительно расступились.

Средних лет мужчина из хека-хасут выступил вперёд в сопровождении двух крепких воинов, растолкавших тех, кто потеснился недостаточно быстро. Анх-Джесер не знал, кем был этот человек, но, похоже, он занимал в Абджу важный пост. Люди тихо возбуждённо переговаривались.

– Мне донесли кое-что интересное, – проговорил мужчина, и его взгляд – тяжёлый, внимательный – устремился к Таа-Нефертари. – Кто из вас знает эту женщину?

Стражники-рэмеч отводили взгляды. Люди загудели, с интересом обсуждая.

– Она очень похожа на пропавшую дочь правителя Уасет. – Мужчина подчеркнул титул Секененра, принизив его, признавая лишь одного Владыку. – Как любопытно… И если это в самом деле так – гостью надлежит доставить со всеми почестями куда следует.

– Я – просто провинциальный жрец, – вмешался Анх-Джесер. – С чего бы самой царевне странствовать с кем-то вроде меня? Нефрет – моя невеста.

Хека-хасут внимательно посмотрел на стражников-рэмеч.

– Скажите правду, и я щедро награжу вас. Ну а коли решили проглотить языки – так, может, они и не нужны вам?

Воины переглянулись. Спустя несколько томительных мгновений оба проговорили:

– Нет, мы не знаем её.

– Обычная женщина, даже если родом из верхних сепатов.

Хека-хасут задумчиво кивнул и вдруг подал знак своему воину. Отреагировать не успел никто – телохранитель раскроил стражу некрополя череп одним ударом топора.

– Очевидная ложь. Итак… – Хека-хасут снова перевёл взгляд на Нефертари.

– Не надо. Не трогай их, – проговорила царевна.

Анх-Джесер предупреждающе сжал её руку, тихо зашептал речитатив заклинания. Присутствие его Бога было здесь повсюду – стоило только обернуться. Ему нужно было совсем немного времени…

Второй страж некрополя пришёл ему на помощь.

– Беги, госпожа! – воскликнул он и устремился на хека-хасут, обнажив клинок.

Купленных ценой его жизни нескольких мгновений оказалось достаточно. Анх-Джесер прошептал последние слова заклинания. Тени сгустились, и порыв ветра из глубин некрополя затушил факелы холодным дыханием.

– Беги… я найду тебя… – прошептал он и, оттолкнув Нефертари, преградил путь воинам.

Вестники Упуата – клочковатые тени, обращающиеся могучими хищниками, – пришли на его зов и устремились вперёд, сея страх. Никогда прежде Анх-Джесер не зачерпывал сразу столько, но здесь, в священной земле Абджу, его Сила, казалось, возросла многократно. Люди в панике разбегались. Воины тщетно пытались рубить тени. Одного из тёмных псов Анх-Джесер направил с Нефертари, чтобы указал ей дорогу в кромешной ночи. Сейчас даже звёзды над Абджу, казалось, ослепли, и ночь оживала лишь потусторонним шёпотом и испуганными криками.

Анх-Джесер двинулся вперёд. Те, кто не успел сбежать, испуганно отшатывались, словно сама смерть шла к ним. Сейчас он и был самой смертью, дыханием древних мёртвых, их призрачной поступью и непреклонной волей.

– Прочь… – тихо приказал он, и шёпот некрополей подхватил его голос.

Это была долгая ночь. Он нагнал Нефертари у реки, идя по следу призрачного пса, охранявшего царевну. Силы его были на исходе, а за спиной остались нежеланные смерти. С рассветом они нашли укрытие, забылись коротким рваным сном, а потом поспешно продолжали путь.

Гробница Хасехемуи так и осталась погребённой под песками, далеко за спиной, но Анх-Джесер всё же сумел вернуть Нефертари печать и сосуд. Вот и всё, что осталось ей от места, к которому она так стремилась.

На закате следующего дня на переправе их нагнали. Кем бы ни был тот человек, он послал за царевной целый отряд и намеревался заполучить её. Жрец не успел восполнить силы, и не было рядом некрополей, способных подпитать его. Этот бой он принимал как человек, без надежды победить.

– Я сдамся им. Ты должен выжить, – тихо проговорила царевна, сжимая бесполезный уже лук.

Анх-Джесер лишь усмехнулся и крутанул посох, в который раз за это путешествие успев пожалеть, что не взял с собой оружие посерьёзнее, пусть бы оно и привлекало ненужное внимание. Да и не думал он, что они зайдут так далеко от дома…

Тающий солнечный свет разливался над заводями кровавой медью. Вдалеке в небесной выси тоскливо закричал сокол.

– Опустите оружие, и мы не причиним вам вреда! – крикнул предводитель отряда. – Мне был дан приказ лишь проводить тебя к господину. В противном случае твой воин-колдун умрёт.

И Нефертари, его храбрая непоколебимая царевна, опустила лук.

Анх-Джесер окинул взглядом приближавшихся хека-хасут. Как странно, они в самом деле почти ничем не отличались от его соплеменников. Возможно, потому, что уже больше века жили на их землях. А возможно, потому, что прибыли сюда несравнимо раньше – если верить видениям Нефертари?..

– Я пойду с вами! – воскликнула царевна. – Но его не трогайте.

– Одна ты не пойдёшь, – резко ответил жрец.

Что он мог сделать сейчас, против целого отряда? Клинки, поблёскивавшие в алых отблесках, направленные на них, говорили красноречивее слов.

Медленно он опустил посох… Сокол вдалеке издал последний тоскливый клич. Крик Нефертари смешался с этим кличем, а потом тяжёлый удар по затылку погрузил его в первозданную тьму…

Когда Анх-Джесер пришёл в себя, вокруг кипел бой. Не сразу он понял, на каком он был свете, а звон мечей и яростные крики вполне могли быть рождены где-то в недрах Дуата. В густых сумерках, подсвеченных всполохами факелов, он не понимал даже, кто свой, кто – чужой.

С усилием он поднялся, опираясь на связанные руки. Перед глазами плыло, и земля пошатнулась. Кажется, бой уже стихал… Жрец вскинул голову. Взгляд различил приближающуюся фигуру, обрисованную алыми отсветами, сжимавшую в руке такой знакомый топор… Анх-Джесер не поверил своим глазам. Да, он узнал эту особую стать и Силу. Перед этим человеком отступали даже тени некрополей, но… как? Как такое было возможно?!

Жрец встал на одно колено и склонил голову. Владыка молчал, но Анх-Джесер чувствовал его тяжёлый взгляд, пригвождающий к месту.

– Отец! – Голос Нефертари прозвучал так потерянно. Но, по крайней мере, она была здесь, живая и невредимая.

Кинжал Секененра рассёк путы на его руках, и рывком Владыка заставил жреца подняться. Царевна встала рядом с Анх-Джесером, не зная пока, чего ожидать.

– Далеко же вы забрались от наших границ, – сухо проговорил Владыка. – Сбежать из Уасет в моё отсутствие, никого не предупредив…

– Отец…

– О чём ты только думала?

– Клянусь, я сделала всё, чтобы ничем не выдать себя.

– Люди замечают больше, чем нам порой бы хотелось. Или ты забыла мои уроки? – Хмурясь, Секененра перевёл взгляд на жреца.

Тот расправил плечи, готовый принять любое решение Владыки. В конце концов, никакая кара не могла быть страшнее, чем потерять доверие того, кто спас его, ввёл в свой близкий круг и научил так многому.

– Твоя верность моей дочери достойна уважения, – сказал Секененра чуть мягче. – Из вас двоих хотя бы тебе разум не отказал. Благодарю, что не позволил ей сбежать одной… Но наказание понесёте вы оба – сразу же, как мы вернёмся в Уасет. Кто наделён большей властью, в ответе за великое множество последствий.

Анх-Джесер чуть поклонился, не веря себе от облегчения. Владыка не прогнал его, как бешеного пса.

Секененра обернулся, глядя на свой отряд, на поверженных воинов хека-хасут, и печально покачал головой.

– Это моё деяние тоже не останется без ответа. Они осмелели, пробуя наши границы. Набеги участились… Но ты сама пошла к ним. Сама едва не стала их пленницей. – Тёмные глаза сверкнули сдерживаемым гневом. – Ты хоть представляешь, чем это обернулось бы для всех нас?

Нефертари пристыженно опустила взгляд.

– Я думала… Эти земли ведь не принадлежат хека-хасут, отец. Они мирные. Нейтральные.

Секененра с горечью улыбнулся.

– Земли Сенебкаи – нейтральные? Если бы… Его восстание не забыто, Нефертари, и раны ещё свежи. Здесь мы – нежеланные гости, и всё же ты отправилась сюда, отбросив всё, что знаешь.

– Я… понимаю, что не должна была, отец. Только выслушай меня, прошу… Я ведь наконец поняла, кто я! Мне столько нужно тебе рассказать! Ты не поверишь, мы нашли её. Гробницу Владыки, сумевшего объединить…

Секененра вскинул руку.

– Потом. Всё потом. Задерживаться здесь нельзя. Мои отряды стягиваются к границам. Я готовил ответ правителю Дельты на его послания, призванные положить конец хрупкому перемирию. И теперь ты… – Он осёкся, тяжело вздохнув. – Что ж, значит, так тому и быть. Это и будет моим ответом. Первым в череде многих.

Смутно Анх-Джесер начинал понимать смысл его слов. Неужели… время для новой войны уже пришло?..

Тела павших хека-хасут предали огню – рэмеч чтили мёртвых, и своих, и чужих. Нефертари всё порывалась поговорить с отцом, но жрец мягко остановил её. Испытывать терпение Владыки сейчас было нельзя.

И лишь когда ладья Секененра понесла их домой, в Уасет, пришло время для тяжёлых бесед. Мрачно Владыка разглядывал печать Хасехемуи, но было в его взгляде и нечто иное, отголосок мучительного стремления.

– Воссиявший Двумя Жезлами. Отец великого Нетчерихета, строителя первого Дома Вечности… – тихо проговорил он, и голос его выдавал скрытое восхищение, благоговение перед предками. Если перед кем и мог преклониться Секененра, то только перед ними да перед Богами.

О Домах Вечности, знаменовавших эпоху великих властителей, Анх-Джесер, конечно же, слышал. Да и кто в Кемет не слышал? Кто из рэмеч не мечтал вернуть эру, ознаменованную благоденствием? Эру, когда поражений, столь горьких, даже представить было нельзя… Но Дома Вечности стояли ближе к Дельте, в землях, над которыми властвовали чужаки.

– Мы могли бы добраться до сердца гробницы, – сказала Нефертари. – Вернуть утерянные знания…

Секененра одарил дочь долгим взглядом, в котором было заключено слишком многое. Рэмеч могли мечтать о былой славе Обеих Земель, о единстве и процветании. Но каково было Владыке, потерявшему силу своих предшественников?.. В глазах Анх-Джесера Таа-Секененра был воплощением всего, что народ Кемет только мог бы желать от своего правителя. Но он, носивший титулы древних, потомок Богов, был властителем лишь нескольких верхних сепатов. А то, что принадлежало ему по праву, было отобрано, попрано даже до его рождения…

– Объединение земель – легенда, в которой я тоже нахожу утешение. Иногда легенды пытают несбыточным. Иногда питают сердце. Вопрос лишь в том, как далеко ты можешь зайти и не обмануться…

Безвременье

Череда образов, уже виденных прежде, захлестнула Войника. Живой лик наложился на мёртвый.

Он был яростью своих воинов, остриём копья, нацеленного в сердце врага. Вся сила, вся смелость его народа вливалась в него, преломлённая мощью Богов в его крови.

Он был их надеждой на лучшую жизнь, на долгожданную свободу. Они сражались за свои семьи, за свою землю – как и он сам. За их плечами были победы, что прежде казались невозможными, – он показал им, что всё было им по силам. Его люди поднимались на битвы, впервые поверив, что сила предков вернулась к ним. Они не боялись смерти, зная, за что умирают: Обе Земли будут едины!

Предательство перечеркнуло всё это. Его небольшой отряд, отсечённый от основных войск, не выйдет из этой битвы.