Текст книги "Тьма императора"

– Здесь, к сожалению, всем негде разместиться, – пояснил Арен, заходя внутрь. – В эту комнату никому нет доступа, кроме императора, поэтому и кресло одно, и стол такой небольшой. Не слишком удобно для работы, но придется потерпеть. Эн, садись.

Единственная женщина в их компании испуганно помотала головой:

– Спасибо, я постою…

– Садись-садись, – повторил Арен твердо. – Здесь и так мало места, кто-то должен сесть, и это будешь ты.

– Хорошо, – вздохнула Эн и все же опустилась в кресло.

Остальные в это время рассматривали помещение, и император, глядя на выражения лиц членов комиссии, немного развеселился – такими обескураженными они были. Конечно, в самом наличии потайной комнаты не имелось ничего необычного, а вот в том, какой здесь был бардак…

В небольшом помещении полукруглой формы, кроме кресла и стола посередине, находились только книжные шкафы, заполненные, правда, далеко не одними книгами – какие-то бумаги, письма, альбомы, шкатулки с неизвестным содержимым… Все это выглядело так, будто по комнате пронесся ураган, разметавший предметы.

– Лучший способ что-то спрятать – устроить бардак, – хмыкнул Арен, открывая небольшую резную деревянную шкатулку, стоящую на столе. Стол вообще был единственным местом, где царил порядок – но просто потому, что на нем ничего, кроме этой шкатулки, не стояло и не лежало. – Итак… После коронации я унаследовал не только силу правящего монарха, но и маленькую шкатулку – не эту, а другую. В ней лежала инструкция, как попасть в комнату, где мы с вами сейчас находимся, а также предупреждение – о том, что там обнаружится, никому нельзя рассказывать. – Арен иронично улыбнулся. – Все мои многочисленные предки свято хранили тайну, и скоро вы поймете почему.

– Ваше величество, – перебил его явно обеспокоенный председатель комиссии, – может, не надо? Это ведь тайна вашего рода…

– О да. – Император кивнул. – Вы правильно поняли, Винсент, тайна рода. Так над чем вы работаете последние пятнадцать лет? Над родовой магией. Я не знаю, насколько поможет вам в ваших исследованиях то, что я сейчас прочитаю. Но если поможет – буду рад.

– Мы все равно не сможем никому рассказать, – пробормотала Эн. Арен опустил голову – она смотрела на него и легко, с пониманием, улыбалась. Он улыбнулся ей в ответ и продолжил:

– Естественно. А теперь слушайте. – Император аккуратно достал из шкатулки древнее письмо, зачарованное, чтобы не рассыпалось от времени, и начал читать: – «Приветствую тебя, мой дорогой потомок. Я, первый император Альганны Алаистер Альго, обращаюсь к тебе из глубины веков. Храни и береги страну нашу, защищай ее от порождений Бездны и помни – то, что ты здесь прочитаешь, ты никому не должен рассказывать».

– Бездны?.. – шепнул один из членов комиссии, и Арен, прервав чтение, кивнул:

– Да. Как я понял, так раньше называли Геенну.

«Когда я был маленьким, Альганны не существовало. Существовали вотчины, каждой из которых правил сильнейший магический род. И так продолжалось много, много веков, и войны были между ними, и споры за земли, и дружба, и предательство. Но однажды случилось то, что отец мой назвал Великим Разломом – на севере, поглотив сразу несколько вотчин, возникла Бездна. И полезли из нее жуткие существа, и с каждым днем, с каждым часом Бездна ширилась, поглощая наш мир. Объединились тогда сильнейшие маги из всех магических родов и, создав мощное заклинание, заставили Бездну прекратить расширяться. И защиту поставили огненную, чтобы сгорала в ней часть тварей жутких. Но сделано это было ценой великой – все маги, что заклинание читали, погибли, отдав силу свою на удержание защиты. А насчитывалось их несколько тысяч человек.

Отец мой, Бернард Альго, был среди них главным, и он погиб, и мать моя. А меня короновали и сделали императором. Помни, потомок мой, что связан род Альго с Бездной, и только мы защиту удержать можем, на нас она завязана, на нашей крови.

А легенду про Защитника уже после придумали. И хорошо это – та власть крепче, что на вере зиждется. Поддерживай ее, потомок мой далекий, но помни – не боги то были, а люди обычные, маги сильнейшие, силу и жизнь отдавшие ради детей своих, ради будущего».

Закончив читать, Арен положил письмо обратно в шкатулку, закрыл ее и только после этого поднял голову и посмотрел на присутствующих.

Выглядели они так, словно император по очереди ударил каждого лопатой по голове.

– Это все, что я знаю, – сказал Арен спокойно. – У меня есть предположение, что здесь, в этой комнате, можно найти еще какие-то документы о тех временах, но я не проверял. Я дам вам допуск – вы сможете смотреть и читать все, что тут находится.

– Ваше величество… – начал Винсент хриплым, будто простуженным голосом, прокашлялся и продолжил: – Это что же получается, Защитник и Защитница…

– Это легенда. Легенда о двух богах, что спустились с неба, спасли Альганну и посадили на трон своего наследника – Алаистера Альго. Красивая легенда. – Арен улыбнулся: он давно уже пережил то шоковое состояние, в котором пребывал сразу после коронации, прочитав это письмо. – Но, как вы понимаете, не было никаких богов, были люди, и не двое, а намного больше.

– Скорее всего, дело в заклинании, – сказал Рон Янг. Выглядел он при этом немного безумно – бледный, глаза вытаращенные, волосы торчком. Пока слушал, пальцы в них запустил, что ли?.. – В этом заклинании, которое превратило Бездну в Геенну. Сильнейшие маги родов… Это же мощнейшая цепочка! Как артефакт, понимаете?..

– Нет, – отрезал Арен. – И, Защитника ради, не надо мне объяснять. По крайней мере, сейчас уж точно. Вам всем нужно успокоиться, переварить эту информацию, а затем приступить к дальнейшим исследованиям. Обсудите это между собой и… да, в пятницу доложите мне, что решили, Винсент. А сейчас все могут идти. Прошу прощения, – поправился Арен. – Все, кроме Эн Арманиус. Эн, останься на пару минут.

Она совершенно не удивилась этой просьбе – только выпрямилась в кресле, кивнув Янгу:

– Рон, подожди меня, пожалуйста, в коридоре.

Артефактор, обдав императора волной неудовольствия, вышел вслед за всеми, ничего не сказав, и, когда шаги членов комиссии полностью стихли, Арен протянул Эн руку.

– Пойдем в кабинет. Там я тоже смогу сесть, и ты не будешь чувствовать себя так неловко.

– Да, это было бы неплохо, – вздохнула Эн, принимая его руку и поднимаясь из кресла. – А то мне постоянно хочется вскочить, и я не могу сосредоточиться. Хотя после этого письма в принципе сложно сосредоточиться…

– Это пройдет.

Арен довел девушку до одного из диванов, усадил, а сам опустился на другой конец сиденья. Он слишком хорошо помнил, как она боялась его раньше – до тошноты и паники, – и совершенно не желал, чтобы это ощущение вернулось.

– Я хочу попросить тебя кое о чем.

– Попросить? – Она едва заметно улыбнулась. – Значит, мне будет дано право отказаться?

– Да, Эн. В этом случае – да. Ты же знаешь, Берт на днях рассказал мне о твоей беременности…

– Голову ему оторву, – буркнула она беззлобно.

– …и я тебя поздравляю. Но этот ребенок – первый после принятия закона о возможности заключать браки между аристократами и обычными людьми. Он уникален. Я хочу просить у тебя разрешения изучать и его, и тебя. Конечно, никакого вреда или рисков для жизни – только изучение.

– Я понимаю. Думаете, я откажусь? – Она покачала головой. – Нет, ваше величество, я тоже хочу, чтобы у моего ребенка была эта демонова – простите! – родовая магия. Пока я не чувствую в нем вообще никакой магии, но еще рано. И если это поможет вашей комиссии… что ж, я согласна.

– Я рад.

На самом деле Арен был уверен в ответе Эн – именно поэтому он сделал предложение в такой форме. Если бы он понимал, что она откажется, просто приказал бы.

– А я… могу я вас попросить?

От Эн плеснуло неуверенностью и опаской – и император неожиданно развеселился.

– Что, опять кровь? – спросил он, широко улыбнувшись, и с удивлением ощутил, как его собеседница мгновенно перестала бояться.

– Нет. Прядь волос…

– Ты продолжаешь свои эксперименты с резервом Берта? – поинтересовался Арен, вставая с дивана. Подошел к письменному столу, взял ножницы, отрезал маленькую прядь возле шеи и, вернувшись, отдал ее Эн.

– Спасибо, ваше величество, – сказала она, обдав императора такой бешеной радостью, что у него даже голова закружилась. – Да, я хочу попробовать связать сеть из…

– Ладно, ладно, – Арен махнул рукой, продолжая улыбаться. – Я понял. Иди, Эн. Если тебе понадобятся еще волосы, ногти или какие-то другие части моего тела – обращайся.

Она кивнула, немного покраснев, и почти выбежала из кабинета.

Император проводил ее взглядом и, погасив улыбку, подумал о том, что некоторые люди просто не умеют сдаваться.

– Но это и хорошо, – сказал он тихо сам себе, поглядев на часы, и повернулся лицом к камину. – Именно они и двигают мир.

София даже не заметила, как пролетел ее первый рабочий день во дворце.

После обеда она, как и обещала, учила наследников рисовать собственные портреты, глядя в зеркало, и Агата с Александром смеялись, рассматривая кривенькие рожицы, получившиеся на бумаге. И восхищались тем, что вышло у Софии.

А потом дети показали, как перейти из их комнат в ее – апартаменты соединялись между собой недлинным коридором, уставленным большими кадками с разными цветами. София улыбнулась, поняв, что проход по этому коридору занял бы не больше времени, чем перенос через камин. Забавная все-таки привычка у его величества…

Агата, будто услышав ее мысли, сказала, поглаживая розовый бутон одного из цветков:

– А вы смелее Вирджинии. Она никогда не ходила с папой через огонь, слишком боялась. А вы почему не испугались? Разве вам не было страшно?

София задумалась, подбирая слова. Агата и Александр смотрели на нее очень серьезно – им явно был важен ответ.

– Было, конечно, страшно. Но еще мне было интересно. Вы же наверняка знаете такое чувство – и страшно, и интересно.

– Да-а-а! – закивал вдруг Александр. – Мне было очень стлашно на лошади пелвый лаз. И интелесно!

– И мне было страшно первый раз на лошади, – согласилась с братом Агата. – Но страшнее – когда эмпатия проснулась. И интересно тоже…

– Ну вот. – София улыбнулась. – Теперь вы понимаете, почему я полезла в камин с вашим папой.

– Вам было больше интересно, чем страшно, – засмеялась Агата. – А Вирджинии, значит, наоборот. А почему, как думаете?

– Даже не знаю… – Ну не говорить же, в самом деле, что она просто намного моложе их прежней аньян? – Наверное, я слишком любопытна. Как в той сказке про любопытного мальчика, который всюду совал свой нос, а потом… помните, что случилось потом?

– Ему прищемили нос! – ответили дети хором.

– Молодцы! А расскажите-ка мне, какие у вас любимые сказки…

Около шести вечера, когда София уже начала ощущать небольшой голод, в детскую, где она читала наследникам сказки, вдруг зашла императрица. Улыбнулась детям, которые тут же вскочили с дивана и побежали навстречу матери, мазнула по Софии холодным взглядом и произнесла:

– Вы можете идти. Сегодня ваши услуги больше не понадобятся.

– А Софи с нами поужинает? – спросила Агата, глядя на ее величество, и София, наблюдая за выражением лица девочки, почему-то подумала: «Опять с нее слетел эмпатический щит…»

– Нет, – ответила императрица, слегка скривившись. – Завтракать и ужинать ваша аньян будет со слугами.

– Не переживайте, – сказала София, мягко улыбнувшись наследникам. – Мы с вами завтра увидимся. А мне, по правде говоря, неплохо было бы познакомиться с остальными служащими, а то я тут никого не знаю.

– Вот и идите, знакомьтесь. – Ее величество небрежно махнула рукой на дверь. – Хорошего вечера.

– Спасибо, – поблагодарила София и, поймав беспомощный взгляд Агаты, подумала: «Что-то надо с этим делать, но что? Александр пока ничего не понимает, а вот Агата… мало того, что понимает – еще и чувствует. Нехорошо разрывать ребенка между двумя добрыми чувствами – к матери и аньян. Это плохо действует на детскую психику».

Возле выхода из детской стояло большое зеркало, и София, проходя мимо, невольно сравнила свое отражение с отражением императрицы. Ее величество – такая утонченная, невероятная красавица, и София – рыженькая простушка. Неужели она считает, что…

Даже думать об этом было страшно. И на этот раз точно – страшно гораздо больше, чем интересно.

Глава четвертая

Утром в среду София проснулась за полчаса до того, как завибрировал ее браслет связи – будильник на нем она поставила на семь, чтобы успеть умыться и позавтракать. К наследникам она должна была подняться только в девять.

Накануне вечером, оставив Агату и Александра с императрицей, София связалась с мамой и сестрами. Рассказала, что могла, про свой первый рабочий день, обещала в ближайшее время постараться вырваться из дворца, выслушала кучу болтовни от сестер и вдоволь насмотрелась в тревожные глаза мамы. Почему Синтия Тали так беспокоится, София решительно не могла понять. Хотя одна версия у нее все же была, но… думать об этом совсем не хотелось.

После разговора с родными София спустилась вниз, на первый этаж, в столовую. Чтобы она не заблудилась, охранники вызвали слугу – мальчишку лет шестнадцати в зеленой форме, который болтал без умолку. Про императорскую семью он почти ничего не знал, бегал по поручениям других слуг и рассказывал в основном о них же.

Вот так София узнала, что у императора двенадцать личных слуг – четыре камердинера, четыре комнатных слуги (служанка среди них была всего одна, и та – пожилая женщина) и четыре секретаря. Все они верой и правдой служили его величеству много лет и ничего не болтали даже во дворце.

– А пару лет назад такое было! – воодушевленно вещал Тедди – так звали мальчика. – Дора – ну, служанка его величества – на полгода в другой город уезжала, к родственникам. И Бруно поставил императору новую служанку, Эли. Молоденькую совсем. Она месяца два во дворце работала, старательная была, прям вот дым из ушей шел от усердия…

– А ты тоже в то время работал? – удивилась София.

Мальчишка кивнул:

– Да, я как раз начал бегать по поручениям. У меня же и отец здесь, и мама, я тут вырос, чего бы не помочь? В общем, ее величество как Эли увидела, так у самой дым из ушей пошел, но не от усердия, – хихикнул Тедди. – Прям возненавидела ее, ух! Мы, конечно, точно не знаем, но однажды Эли вся красными пятнами пошла – знаете, как от ветрянки. Из хорошенькой сразу стала страшной-престрашной!

– Какой кошмар, – пробормотала София. – Надеюсь, вылечили?

– Конечно! – кивнул Тедди. – Сам врач его величества, айл Тадеуш Родери ею занимался. Эли потом перевели на этаж, где живет принцесса Анна, там она до сих пор и работает личной служанкой ее высочества. Может, увидите. Она, правда, ничего и никогда не рассказывала, но тут и так все понятно.

– Думаешь, императрица?.. – София улыбнулась – насылать красные пятна на служанку ей казалось не слишком умным поступком. В конце концов, во дворце этих служанок пруд пруди, и императору совсем не обязательно выбирать в любовницы ближайшую. Это даже неудобно – еще начнет плохо работать.

– Конечно! А кто же?

– Да мало ли…

– Она-она! Так что вы поосторожнее! Вы тоже молодая и симпатичная!

– Думаю, красных пятен на моем лице никто не заметит, – отмахнулась София. – Видишь, сколько у меня веснушек?

Чуть позже в столовой она познакомилась с другими слугами, но, конечно, не со всеми. Атмосфера здесь царила приветливая, никто не ругался и не надувал от важности щеки – наоборот, все приняли новую аньян императорской четы с доброжелательным интересом. Правда, пообщаться Софии ни с кем толком не удалось – кто-то торопился вернуться на работу, кто-то спешил домой. Было несколько семей, живших прямо во дворце, как и София, но им оказалось гораздо интереснее общаться между собой, чем с новенькой.

В столовой Софии понравилось. Помещение примыкало к дворцовой кухне, откуда слышались смех и разговоры поваров и доносились разнообразные вкусные запахи. Еды было вдоволь, к тому же постоянно выносили новую – вновь прибывшие слуги сметали все практически мгновенно.

– Здесь так почти круглые сутки, – пояснила раздатчица – полная женщина в серой форме. – Народа много, кто когда приходит есть, поэтому готовим постоянно. Бери, что хочешь и сколько хочешь, не стесняйся.

Еда оказалась простой, но очень вкусной, и София с удовольствием съела до крошки и картофельную запеканку с мясом, и овощной салат, и маленький кусочек облепихового пирога. А уж вишневый компот!..

В общем, во время ужина страхи Софии насчет работы и императрицы почти полностью забылись. Вернулись они позже, когда она поднялась наверх, в свою комнату. Как всегда, чтобы справиться с проблемами, София взяла бумагу и карандаш.

Черточку за черточкой она выводила на листе бумаги лицо ее величества Виктории. Не суровое и не надменное, а такое, каким она видела его пару мгновений, когда императрица касалась ладонями макушек своих детей. Это лицо было не только красивым, но и очень светлым, расслабленным, умиротворенным – и София, закончив портрет, легла спать почти счастливой.

Вечер Арен провел с женой и детьми, и чем больше восторгались Агата и Александр новой аньян, тем сильнее мрачнела Виктория. Александр ничего не замечал, а вот дочь смотрела тревожно. Она знала, что мама не любит нетитулованных, но с тем, до каких масштабов это может доходить, столкнулась впервые. И теперь пыталась понять императрицу, анализируя ее чувства. Арен хорошо помнил, что сам поступал так же, когда дар только проснулся. Ему нравилось прислушиваться к тому, что ощущали другие люди, нравилось сосредотачиваться на эмоциях, чуть ли не раскладывать их на составляющие – хотя в случае с эмоциями это практически невозможно. Иногда, в присутствии нескольких человек, он глох, и отец страшно ругался, напоминая, что нужно постоянно поддерживать щит, пока не научишься правильно и грамотно пользоваться даром.

Агата училась и совершала те же ошибки, что и он сам в детстве. Она пока не могла понять до конца, что чужие эмоции не игрушки и не стоит в них копаться без сильной надобности. Впрочем, сейчас надобность была сильной.

Агате нравилась София, и это было абсолютно нормально – она понравилась бы любому эмпату. В этой девушке чувствовалось столько же света, сколько в самом Арене – тьмы, и как же хорошо, что членов семьи Альго не слышал никто из эмпатов!

София звенела от искренности, и все ее эмоции были такими чистыми, что у императора иногда даже голова кружилась. Он прислушивался к ней в момент знакомства с императрицей, пытаясь нащупать хоть тень неприязни – все же Виктория временами вела себя не слишком любезно, и сейчас, по отношению к Софии, в том числе. Но никакой неприязни не обнаружил. Ни малейшей. Даже наоборот – еще в самом начале знакомства Виктория сделала нечто такое, отчего София вспыхнула ласковой симпатией, и Арену от удивления с трудом удалось удержать лицо. Что именно сделала его жена, он не имел ни малейшего понятия, но решил поинтересоваться у Софии при первой же возможности. Ему стало интересно.

Так же, как ему было интересно утром, решится она пойти через камин или нет и что при этом будет чувствовать. Арену и самому было смешно, что он занимается подобными вещами, но… демоны, это оказалось действительно здорово. Такое количество эмоций – от страха до восторга – и все ясные, чистые, абсолютные. И никакого отвращения к нему, даже наоборот – Арен чувствовал, что нравится Софии, и это радовало.

Он часто нравился женщинам, но иначе. В этих эмоциях ощущалось много грязи и расчета. Ни того ни другого он не мог разглядеть в Софии. Она состояла из одного света, и это очень грело. Никогда в жизни Арен не грелся эмоциями – только слышал о подобном от отца и еще нескольких родственников и всегда отмахивался, считая это полнейшей ерундой. Арена грели только собственные дети, но их эмоций он не слышал.

Поэтому ничего удивительного, что Агата сразу и безоговорочно приняла в качестве аньян именно эту девушку. А вот императрице София совсем не нравилась, и наследница, хмуря брови, изучала эмоции матери, забыв про эмпатический щит. Она хотела понять, в чем дело, не зная, что эмоции зачастую не поддаются анализу и бывают абсолютно нелогичными. Неприязнь Виктории была нелогична – еще и поэтому дочь так нервничала.

Вечером Арен, понимая, что жену надо бы отвлечь, вновь пришел в ее спальню. И если поначалу супруга немного дулась – причем вряд ли она сумела бы объяснить, на что конкретно обижается, – то спустя некоторое время расслабилась, уткнулась носом ему в плечо и проворчала:

– Еще парочка таких ночей, и у тебя будет трое детей.

– Вот и прекрасно. – Арен улыбнулся и поцеловал ее в лоб. – Или ты против?

Эмоции были абсолютно прозрачными – ни хорошими, ни плохими. Кажется, Виктория сама не понимала, «против» она или «за».

– С животом не хочется ходить.

Он засмеялся и погладил ее по этому самому животу, сейчас совсем плоскому.

– Мм…

– Ничего, Вик. Это временно.

Через несколько минут жена, разнеженная и довольная, уснула, а вот Арену почему-то не спалось. Он то думал о комиссии по родовой магии, то о старшем брате, которого своими руками испепелил несколько месяцев назад, то вспоминал, как встретил Викторию. Эти воспоминания на удивление оказались самыми приятными, и Арен сосредоточился на них.

Восемь лет назад, когда он стал императором, во время первого же совещания с главами всех служб и комитетов ему заявили, что в Альганне должна быть еще и императрица. Так полагается, ничего не сделать, таковы правила…

Арену в тот момент было и смешно, и грустно. Смешно – оттого, что Вано Вагариус, глава службы безопасности, объявляя ему это, чувствовал себя очень неловко. А грустно – оттого, что Арен знал: жениться действительно придется.

– Подберите мне подходящие кандидатуры, Вано, – сказал император, оставшись наедине с безопасником. – Даю вам неделю.

– У вас есть какие-нибудь пожелания, ваше величество? – склонил голову мужчина.

Сначала Арен хотел ответить «нет», но секунду спустя подумал – в конце концов, он имеет право на капризы.

– В этом списке не должно быть брюнеток, Вано.

От безопасника плеснуло искренним изумлением.

– Простите?..

– Пусть моя жена будет блондинкой. Или рыжей, – усмехнулся Арен, глядя на огненную шевелюру Вагариуса. – Главное – не брюнеткой.

«Чтобы она никогда не напоминала мне погибшую невесту».

Ровно через неделю Вано принес ему список из двадцати молодых аристократок. Хорошенькие, ни в чем непристойном не замеченные и обладающие хотя бы минимальным магическим даром. Ну а как же – не может ведь император жениться на пустышке?

Арен проглядывал списки вместе с портретами, и ему стало слегка тошно. И как он должен выбирать? Все девушки оказались хорошенькими – хоть на всех сразу женись. И при этом ни одна ему не нравилась.

– Устройте прием, ваше величество, – сказал Вагариус осторожно. – Так делал ваш дед…

– У меня нет желания превращать дворец в цирковую арену, – покачал головой император. – Да и не поможет это. А вам кто больше всех нравится, Вано?

– Честно говоря, я в затруднении, ваше величество. – Безопасник улыбнулся. – Все девушки вполне… Впрочем… По одной кандидатуре сотрудники, которым я поручил это дело, приходили советоваться. Девушка подходит по всем личным критериям, но семья… Род древний, а состояние промотано до копейки. Мои сотрудники сомневались, что ее стоит включать в список.

– Включили?

– Да, ваше величество. Состояние – не то, что вам необходимо, поэтому…

– Верно. О ком речь, Вано?

Безопасник быстро нашел в папке с документами нужную страницу и указал на портрет.

– Вот. Виктория Азалиус. Месяц назад исполнилось восемнадцать. Третий курс столичного Института прикладных наук, факультет природоведения.

С портрета на Арена смотрело очень милое, но очень несчастное лицо безумно красивой девушки. Волосы – чистое золото, а глаза – чистейшее небо.

– Не повезло ей с родственниками, ваше величество. До смерти матери все было более-менее, а потом отец и брат пустились во все тяжкие. Ни гроша за душой не осталось, даже дом пришлось продать и переехать в крошечную квартирку. Оттуда Виктория сбежала в общежитие, когда поняла, что отец с братом хотят ее повыгоднее замуж выдать. Она у них теперь единственная и главная ценность. Не уверен, что вам нужны такие родственники, но девушка-то не виновата, поэтому решил включить.

– Родственников не выбирают, – пробормотал Арен, просматривая досье. – Вот что, Вано… Мне нужно познакомиться с этими девушками, хотя бы с некоторыми, но прием не подходит. Давайте начнем с этой Азалиус, так проще всего. На следующей неделе я поеду с официальным визитом в Институт прикладных наук, там я должен ее встретить. Как именно – придумайте. Только не пугайте ребенка.

– Ваше величество, – фыркнул Вагариус, – вы уж не называйте своих невест детьми, женитесь же потом на ком-то.

– Это будет потом.

Ровно через неделю Арен действительно поехал в Институт прикладных наук – заодно пообщался с ректором, посмотрел на состояние учебного заведения и выслушал кучу просьб. А потом была встреча с группой студентов, среди которых находилась Виктория. В жизни она оказалась еще красивее, чем на портрете. Очень стеснялась, но не боялась. Арен беседовал со студентами целый час, стараясь вовлечь в беседу всех, кого пригнали для массовки, а не одну кандидатку в невесты – чтобы ничего не заподозрила и не закрылась еще больше.

А потом один из студентов вдруг сказал:

– Ваше величество, а у нас тут слух прошел, что вы приезжаете, потому что невесту себе ищете. Это правда?

Присутствующие девушки вспыхнули, в том числе и Виктория. Арен сосредоточился на ее чувствах – неприязни не было, но он ощутил звенящее отчаяние.

– Возможно, – улыбнулся, обведя глазами присутствующих. – А возможно, и нет. Вам не кажется, юноша, что это слишком сложный путь?

– Зато более интересный, – развел руками студент под общее сдавленное хихиканье. – Менее скучный. И кто же вам приглянулся, ваше величество?

Арен, продолжая улыбаться, посмотрел прямо на Викторию, и его затопило противоречивыми эмоциями. Да, ей было приятно, но и не по себе – тоже.

– Пусть это останется моей тайной.

Потом, после Виктории, он знакомился и с другими девушками из списка, но чувствовал во время общения исходящие от них волны страха. Арен и сам понимал, что со своими глазами производит странное впечатление, но уж бояться… Он не хотел, чтобы будущая жена его боялась. И все чаще возвращался мыслями к Виктории.

Познакомившись с половиной списка, император понял, что больше не может. Он устал и от незнакомых девушек, и от их страхов. И однажды вечером Арен попросил Вагариуса устроить ему встречу с Викторией. Разумеется, тайную.

– Я бы мог, конечно, просто взять и перенестись к ней в комнату в общежитии, но, боюсь, после этого мне будет сложнее с ней договориться.

– Да, ваше величество, – кивнул Вано, и через пару часов Арену сообщили, что нужная ему девушка ждет в библиотеке института. На часах было двенадцать ночи – следовательно, никаких посетителей не предвиделось.

Пришедшая на встречу Виктория выглядела сонной и уставшей, но недовольства не чувствовалось. Потерла глаза и, явно с трудом удержавшись от зевка, произнесла:

– Мне кажется, я правильно вас понимаю, ваше величество?

– Думаю, что да, – ответил он, подошел ближе и сел рядом. Это было забавно – небольшая библиотека, обыкновенная парта, похожая на школьную, два колченогих деревянных стула. Императоры должны делать предложение совсем в иной обстановке, но… где это написано? – И как вы к этому относитесь?

– Не знаю, – Виктория вздохнула, и по ее эмоциям Арен понял – она сказала правду. – Но почему я? У меня не лучшие родственники.

– С вашими родственниками я разберусь. У них появятся дом и неплохое содержание, а в игорные дома их больше не пустят.

– Не пустят?..

– Ну разумеется. Хотя я могу поставить печать-запрет, тогда они и сами не пойдут. Как хотите, так и сделаем. Результат будет тот же.

Виктория обескураженно молчала, и Арен чувствовал ее смятение. И неловкость.

– Расскажите мне, что вас смущает.

Она закусила губу, вновь вздохнула и тихо проговорила:

– Я не могу сформулировать. Я вас не знаю и…

– Помолвка будет длиться как минимум три месяца, успеете узнать.

– Ох… – Она чуть поерзала на стуле. – А как же учеба?

– Кто вам помешает окончить институт? Кроме того, – Арен внимательно посмотрел на девушку и улыбнулся, – о практике в Императорской оранжерее, насколько мне известно, на вашем курсе мечтают многие.

Эмоции на секунду замерли… а потом взорвались диким восторгом.

– Ваше величество… вы… шутите?

– Я? Защитник упаси. Я вообще-то соблазняю девушку, на которой собираюсь жениться. Оказывается, оранжерея – это соблазнительно, кто бы мог подумать!

Тогда он впервые услышал смех Виктории, а еще через пару минут она дала согласие на помолвку, и на следующее же утро новость появилась во всех газетах.

А спустя три месяца – дольше Арен решил не ждать – Виктория стала его законной супругой.

Жалел ли он? Нет. У жены было много недостатков, но он никогда не смог бы упрекнуть ее в неискренности.

И дети… Дети стали его счастьем. И уже за них он готов был простить Виктории все что угодно.

Утром в столовой для слуг царила суматоха. Все торопились на свои рабочие места, поэтому быстро хватали завтрак, не менее быстро ели и тут же убегали. Никто не сидел за столом и не разговаривал дольше десяти минут, слуги перебрасывались друг с другом короткими фразами и, пожелав отличного дня, уходили.

София мельком увидела главного дворцового управляющего, который, кивнув ей, спросил, все ли в порядке, и, когда она ответила утвердительно, улыбнулся и тоже ушел, по пути поглядывая на браслет связи.

А когда София доедала творожную запеканку, к ней за столик подсела немолодая женщина в белой форме.

– Доброе утро, – сказала она, расправляя платье на коленях. – Вы наша новая аньян, верно?

– Да, правильно, – произнесла София и представилась: – Меня зовут София Тали.

Матильда Марио

– Очень приятно. А меня – Матильда Марио. Я личная служанка ее величества.

София, услышав это, едва не подавилась запеканкой. Посмотрела на соседку по столу, удивляясь тому, как такая обыкновенная и совершенно невзрачная женщина может быть служанкой императрицы. Ей казалось, что прислуживать Виктории должны сказочные красавицы. А в Матильде не было ничего примечательного – обычное лицо, мясистый нос «картошкой», жидкие волосы, стянутые в пучок.

– Рада познакомиться.

– Не волнуйтесь так, – хмыкнула женщина, принимаясь за свою овсянку. – Я вам не враг. А станет ли вашим врагом моя… хозяйка, зависит только от вас.