Текст книги "Дневник Zари. Роман"

Глава 14
Сакура

Мы сидели в подвальном помещении японского ресторанчика, обстановка была вполне милой и уютненькой, играла ненавязчивая музыка. Парень напротив, его звали Герман, вернее так звал он сам себя, по паспорту Микола Пантелеймчук, пытался меня оценивать. Я видела как раз за разом, он подходил ко мне с линейкой, циркулем, транспортиром и производил всяческие измерения. Что-то вычислял, прикидывал и снова измерял. Меня это ничуть не трогало, я заказала запечённые роллы и зелёный чай с жасмином.

Вечер был вполне приятным. Я погрузилась глубоко в себя, и он мне совершенно не мешал, ненавязчивая беседа давалась мне очень легко.

Но сам он был сегодня сильно раздражён, как ему казалось продажностью женщин, и рассказывал мне о незадачах своей личной жизни. Девушка, с которой он недавно познакомился и провёл волшебный вечер в ресторане, с последующей прогулкой при Луне, на следующий день предложила ему секс, но только в обмен на кольцо с дорогим камушком. И он загрустил. Я смотрела на него с жалостью, какая добрая и непосредственная девочка ему попалась – только колечко хотела взять, а не душу… Эх, как бы ты визжал сейчас на жертвенном столе, если бы она невзначай умыкнула твою душу… А так легко отделался, парень. Что грустить то…

Впрочем, может, и нет там уже никакой души, графики, графики, трафики… Мне стало совсем неинтересно. Тем более он стал жаловаться, на свой скромный доход в 30 тысяч, на который он не сможет прокормить будущую жену, а тем более детей, посему семью завести он покамест не смеет, не может. Стало и мне грустно. В таком мире небо должно быть без звёзд, по крайней мере половину поснимать надо бы, что ли… Может воздух ограничить или там воду, а да – по этому пути ж и идём… Точно вспомнилось мне… 19 литров и Maybe Oxygen more important…

Я подвезла Германа к его дому и мы быстро попрощались, вечер был тих и приятен несмотря ни на что… Каждому своё, и я отпустила мысли о нём.

Дома меня ждало погружение, погружение в нереальное. Мысли сжимались и расширялись, голова кружилась от переполнявшей крови или отчего-то другого, но ощущение было таким. Ночь я не спала. Путь в себя никогда не был прост. И он всегда нов, он никогда не повторяется.

Прогоняющий солнце, он здесь.

Глава 15
Управление сознанием

Мне всё легко удаётся в жизни, кроме самой жизни…

Музыка уносила прочь. Вселенные менялись одна за другой, чувства тоски и запредельной любви упрямо танцевали вместе и уводили опять вдаль, обнажая всё новые и новые чувства от торжества до успокоения.

Посади ель. Посади у себя во дворе ёлку. Так надо.

И я ушла в забытьё, в долгое забытье…

Сука, как же я сопротивлялась… Но меня просто выдернули из таких глубин сна, тёмных, горячечных глубин, меня вынесло из них непонятной волной, которой не смог бы сопротивляться никто.

Но последний сон как будто бы всё ещё звучал до сих пор передо мной.

Соединение со своим глубинным Я приносит ни с чем несравнимый кайф, это эйфория от осознания своей цельности со всей своей потаённой сущностью бесценна. Человек как голодный волк постоянно рыщет в поисках этого кайфа. Он даже не в силах понять, что его влечёт и куда. Достичь этого состояния легко, если понимать, осознавать чего ты на самом деле желаешь достичь.

В обычной жизни довольно много образов, действий, которые вольно или невольно ведут к этому. Степень осознанности – да, разная, но одно другому не мешает. Ведь твоя глубина так же может восстать из тебя и захлестнуть тебя волной, поймёшь ты это или нет, не важно. Важно, что единство позволяет тебе жить, жить как говорят счастливо и удачливо, а может быть просто не заморачиваясь…

Самый простой путь, – который может это спровоцировать – это секс, при условии, конечно, что тебе он нравится, ты получаешь удовольствие, можешь пребывать долго в состоянии экстаза и даже испытать оргазм. Вот, в этот то момент, дверца и откроется. Если правильно подобран ключ, дверца откроется для тебя на мгновение или несколько. Именно этой волной тебя захватывает – не от единения с партнёром, как наивно полагают другие – а от единства себя. В данном случае партнёр выступает лишь в роли катализатора, хороший партнёр – хороший катализатор. Все твои зажимы, установки отключаются, обнажается твоя натура, твоё животное состояние и ему легче соединиться с твоей духовной глубиной, отбросив всю шелуху сознания, сознания пребывания только в этом мире. Ведь миров множество, на любую фантазию и творческий полёт. Сознание – это лишь мера управления кораблём в этой сложившейся конкретной ситуации в данном мире в эту секунду и всё. А сам ты безмерен во времени и пространстве… Лети… Практикуйте хаотичное добро, счастье и любовь… И мир станет чище и добрей.

Про наркотики не скажу, но их действие, может схоже, может, нет, я не знаю. Полагаю, что всё же нет. Могу только предполагать, не пробовала и не буду пробовать. А мне так хорошо. Даже очень.

Ищите себя натуральными, доступными способами, не синтетическими, а природными. Йога, медитации, обращение к себе, в свою глубину приведут вас к тому же. Ваше глубинное Я также наполнено любовью к вам и всему сущему. Без любви никуда и никак. Это секретный шифр. Запомните. Наркотики поломают вашу систему, и ключи уже не будут подходить, а двери открываться. Будьте благоразумны, идите к себе – короткой дорогой, вы близко, совсем рядом. Научитесь быть с собой в гармонии, слушайте свою глубину. Да и пребудет с вами благодать. Трансцендентное добро внутри каждого. Не стоит выбирать долгий путь в никуда. Это всё ерунда. У меня получилось всё просто. А у вас?

Этот монолог я записала полностью, хорошо под рукой всегда телефон с диктофоном. Видения исчезли. А я долго ещё лежала с открытыми глазами и не могла уснуть. Мысль была одна: «Сука, где мой сон, я же хочу спать…» Но сна не было. Было одно неразрывное небытие или бытие, я так и не могла разобрать, отделить эту темноту от тоски или наоборот. Но моё глубинное Я казалось удовлетворённым и ласково мурлыкало внутри. Я уснула.

 
Оголтелое высилось море,
Будто чудилось – всё иное.
И бутоны качались в такт,
Обнажая за шагом шаг.
 

Прогоняющий солнце, он здесь.

Глава 16
Серж Нерванов. Любовь

Угадывай. Закрой глаза и угадывай.

Сука, любовь ты где?

Из всей компании, конечно, очень выделялся Серёженька Нерванов, он был чрезвычайно милым, ласковым, внимательным и улыбчивым мальчиком. Казалось, что эта улыбка как гримаса боли застыла на его лице с детства.

Как-то мы ехали домой с концерта, Серёженька был пьян, пьян так, что с трудом держался на ногах. Доставить его домой было просто необходимо.

И вот мы мчались на скорости около 80 км/ч по широкому проспекту нашего замечательного города, в машине играла музыка каких-то местных андеграундных коллективов. Как вдруг, Серёжа с радостным криком «сестра», закрыл сзади мне глаза руками.

Знаете, я как в любом индийском кино, была предельно счастлива внезапному появлению брата. И даже где-то глубоко внутри у меня заиграла индийская мелодия радости и благоденствия по этому поводу, если бы не раздался тревожный «Та-дам» и все эти радости не прервал, тот факт, что дороги, я больше не видела. Светофоров, пешеходов, других автомобилей, случайных ям и не случайных отбойников никто не отменял. Думаю этого не смог бы сделать даже Серёженька при всей его благостной энергетике. После нескольких секунд неповторимой радости от присутствия вновь названного брата, мне удалось освободиться от его рук. И дорога побежала вперёд всё с той же радостью и печалью, уводя нас всё дальше от этого эмоционального всплеска. Но эти мгновения, я не забуду никогда, брат!

Глава 17
Расшатано сознание

Было раннее утро, и тут сквозь шум закипавшего чайника, я услышала музыку, нет, это была не просто музыка, я услышала, как поют ангелы…

Сделать я ничего не могла, они пели, а я слушала их чудесное пение…

Как хорошо насладиться одиночеством, и люди даже на время могут стать в радость, а то и в благодать, улыбаешься, шутишь и, думаешь, как бы по-быстрому опять сбежать от вас, залезть в ту тёмную дыру непонимания и не подавать признаков жизни. Вот то-то, и жить по полной на самом то деле, вот оно счастье, знать, что есть укромный уголок, в который можно свернуться, и никто не достанет… Эх…

«Ищите, и обрящете, толцыте, и отверзется» (ищите, и найдете; стучите, и вам откроют).

В Евангелии от Матфея (гл. 7, ст. 7—8) сказано (рус. пер.): «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят».

Глава 18
Мама

Мама! Она передала нам свою любовь, и мы стали сильней. Только с любовью человек становится сильней, она может вытащить его из самой заскорузлой пропасти, только искренняя любовь.

Это к ней, к маме мы можем придти и принести себя, таким как есть, разбитым, униженным и отчаявшимся. Она примет и ничего не скажет. Примет тебя таким, какой ты есть и никогда не откажется. Не скажет: «Приходи потом, сейчас не то время». А просто согреет тебя. Согреет участием или простой беседой о том, о сём. Ты не узнаешь, что таится в глубине её души, но она примет тебя, таким, какой ты есть сейчас, был когда-то и будешь потом. Примет вот таким всем сразу и прошлым, и будущим, и настоящим, испытать такую целостность себя бесценный дар. Спасибо матерям, спасибо вам, спасибо вам за всё! Берегите своих мам!

И вот я бреду, мне некуда больше идти… Я чувствую себя нелепым недельным котёнком с закрытыми глазами, который тычется всюду своим тёплым розовым носиком, и пытается так нащупать материнское тепло. А мамы нету. Он не найдёт её. Враждебность кругом. Грубые чужие руки, слова, поступки, металлические слова будут откидывать его, а он будет тыкаться и искать… Того, чего уже не может быть. И ты тоже уже чувствуешь, ощущаешь изнутри враждебность ко всему.

Я смотрю на него и плачу, невыразимая боль сковывает сердце, сознание. И пусть кричать от отчаяния бесполезно. Больше ничего нет, всё заволокло отчаяние…

Нет больше точки соприкосновения с этим миром, тебя никто не примет. Значит и тебя уже как бы нет. Никто не взглянет на тебя с ни чем не объяснимой искренней любовью. Внимание любви создаёт наш образ в этой реальности, наши чёткие, уверенные границы.

А тут ты летишь, так, воздушный шарик – то ли свободен, то ли на хрен никому не нужен. Что делать? Можно красиво лететь, гореть и песни петь…

Жизнь мимолётна, от земли до неба. Нарисуй себя таким, каким ты хочешь.

Глава 19
Счастье

Мы были у Джанкоя. Вместе. Я видела потусторонний голубоватый свет его глаз, его улыбка вселяла в меня безграничное доверие. Даже, когда он внезапно, вытащил из воздуха яблоко, такое зелёное с красным бочком, я ничего не заподозрила, он протянул его мне:

– Хочешь?

– Да! Мытое?

– Что ты, конечно, – его тон не оставлял и тени сомнений.

Я откусила яблоко…

И вот.

Я вдыхаю аромат счастья, попробуйте, очень аппетитно…

Возможно, это была блажь, просто блажь…

Не важно, что ты скажешь, важен код и что там в нём зашифровано.

Внезапно он почувствовал, что столкнулся с чем-то более невообразимо страшным, чем он мог себе представить, чем он сам…

– Это оправдание, я тебе придумала, Джанкой! Нельзя пользоваться чужими задумками!

 
игра
вспышки окровавленного лета,
осторожней, чуть дыша,
я испытываю где-то
мой чужой воздушный шар…
 
 
я испытываю нежность
как огромный скромный дар…
 
 
я играю поминутно,
я оглядываюсь вдаль,
вот и встречу это утро,
и рвану с груди медаль.
 
 
я искала безнадёжно,
в небе много этих дыр,
но испытываю сложность —
выбрать нужный ориентир.
 

Неразрешённая ситуация, не разрешённая ситуация тянет потенциал. А надо так, чтоб потенциал танцевал! Танцевал! Потенциал танцевал!

Глава 20
Сизый дым

Сегодня снова у Пастора было многолюдно. Тут было полно знакомого и не очень знакомого мне народа. Суббота как-никак, вечер после концерта в местном рок-клубе неподалёку. Были люди из здешней андеграундной тусовки: Илья Крот, музыканты группы «Выживший Еж» Глеб Артист, Дон Хау, Женя Зайцев, известный режиссёр Миша Казаштан, Серж Нерванов, Ваня Трубач, Виталик Вентиль, Саша Молчалин, Дёма Крысолов, музыканты группы «Трон в небе» и «Малиновая истерия», Вася Герострат, Тима Дзынь или Дзен, кочевник или путешественник Матвей Фомин, отец Сергий почтил своим присутствием и много других малоизвестных мне персонажей.

Было весело, шумно, все смеялись, шутили.

Когда я только-только приехала, пастор чистил свежепойманную ночью рыбу. Рыбы было довольно много. Все внутренности рыб мгновенно поедали многочисленные коты и кошки. Никто из них не мог остаться голодным.

Пастор протянул мне уже изрядно окровавленный нож со словами:

– Ну, покажи, как истинная казачка, как чистить рыбу! – и довольно засиял.

– Нет, спасибо, – отказалась я.

– Ну, тогда тебя же замуж никто не возьмёт, раз ты рыбу чистить не хочешь и не можешь! – не унимался пастор.

– Вот и, слава Богу, нечего мне там делать, замужем-то, – улыбнулась я.

Люди были разные, все чем-то увлечённые и, несомненно, в чём-то иные. Каким-то потусторонним светом, слегка блеклым, но всё равно ослепляющим, светило радостное летнее солнце.

В какой-то момент я разговорилась с Доном Хау. Он был довольно туманным типом, верней в нём вроде бы ничего особенного не было, и люди часто о нём отзывались, как о добром и простом человеке, видимо, поэтому он любил напустить туману к своей нескромной личности. Запутать след, дело чести любого бирюка. Впрочем, поговорить с ним всегда было приятно. И сизый дым разговора струился между пальцев, я его черпала снова, и снова он уходил сквозь пальцы.

– Исус не носил никакого креста! Вот, какой был знак у Исуса? – в запале кричал разгорячённый Дон Хау.

– Он рисовал рыбку! – И Дон Хау сделал в воздухе движения рукой, как будто изображая, этот знак.

– Он проповедовал веру и спасение, но не строил никаких церквей, и прислуживать церковникам не призывал! Не было тогда такого! Не было!

Вот у меня друг был в юности, так он вены резал, чтобы в армию не пойти. А теперь – он кто? Батюшка он в местной церкви! Так, неужто, я должен идти к нему исповедоваться?! Причащаться?! Да, нет, уж, пусть он сам ко мне приходит, я ему может грехи и отпущу!

– Только у меня свои методы! – совсем разгорячился Дон Хау.

– Исус тоже критиковал церковников, не строил церквей, он призывал познать себя, познать в себе божественное, а не следовать навязанным кем-то правилам, – сказала робко я, едва успев вставить свою фразу в непрерывный монолог Дона.

– Исус нёс свет и спасение, а что эти клирики несут, свои пуза?! Отбери у них мерседесы и два квартала не пройдут, цепями обвешались как новогодние ёлки! Ну, причём тут вера, а? Вот, другое совсем дело ходить по воде, исцелять народ. А нет святости. Никто не достиг этого уровня. Так может и стремления их лицемерны?! Вот бы в то время встретить его, увидеть, поговорить, понять всё… Не то, что нынешнее… Время бездушных форм и поклонений ритуалам, а не заповедям… Эх… – и он с досадой махнул рукой и снова закурил.

– Теперь таких рыбок народ себе на машины цепляет. Что бы это могло означать?! Исус на борту?! Или Исус хранит нас, или мы следуем его заповедям?! – смеялась я, как-то образ Исуса сложно вязался у меня с современным автопарком.

Исус был, безусловно, легендарной личностью, и соответственно легенд ходило очень-очень много. Так что говорить об этом можно было бесконечно.

О Доне Хау говорили, что он же якобы всегда был приверженцем учения Кастанеды. Но насколько глубоко он ему следовал – я не знаю. Мне кажется, он и не следовал никаким учениям. Просто любил поговорить и произвести на публику впечатление. А следовал одному учению – меньше труда – больше сна, есть друзья, их много – всегда будут благодарные слушатели, еда, выпивка, компания, от всего этого так же всегда можно отдохнуть по тому же принципу – меньше труда – больше сна. И никаких проблем в жизни. Не знаю, чьё это может быть учение или философское течение, и как бы его правильнее назвать…

Тут вмешался в наш разговор Пастор:

– Вот когда ты умрёшь, будет страшный суд. Будет две реки, одна из них огненная, а по берегам рек будут стоять ветряные мельницы… На реке, где вода, будет ангел в лодке… И господь будет судить тебя за слова и дела твои…

– Главное, чтобы было лето, – вздохнула я.

– А люди, что люди… Люди на блюде, – сказал задумчиво Дон Хау.

Н-да, а сказал-то как заправский каннибал…

– А, знаете, мне как-то снился дом, оштукатуренный снаружи в светло-сиреневый цвет, а внутри полностью разрушенный. Он стоял на берегу реки, прям у воды, – вспомнила я, мы бродили внутри его развалин, – так странно смотрелся у реки-то…

– Вдруг там и сиреневый дом этот у реки будет?!…

– Верить нужно и только тогда может случиться чудо, – продолжил Пастор, – вот вы читали про азовское сидение запорожских казаков?! Они верили до последнего момента, сила духа их была крепка, и господь их спас!

После небольшой паузы, Дон Хау взял гитару стал играть и хрипло петь. Через некоторое время он запел «Волчицу» Аукцыона. Надо сказать, она ему удавалась довольно удачно. Я прям таки и видела в нём подвывающего волка в ночи.

– Мой сон ещё похож на дом… О-о-о, Он идёт к своей Волчице, он идёт к своей волчице, он идёт своей-ей…

Красиво как. Уже стемнело, на небо взошла округлая луна. Я заслушалась. Думала о Джанкое.

В голове невольно вставали инфернальные голограммы демонов, я их тут же отпускала и они, кружась, улетали куда-то в небо, совсем как воздушные фонарики – они издалека ещё светились своим тусклым огоньком. Хорошо, что Дон Хау перестал петь, а то моё небо уже заполонила туча небесных фонариков.

Вспомнилось, как Джанкой говорил:

– Да, ты питаешься мужской энергетикой, и любишь делать коктейли.

И целовал, долго целовал…

Чувствовать поддержку это всем нам так важно…

Любовь всё меняет. А у меня нет любви?…Кто её забрал? Вот же только лежала рядом, свежая, чистенькая, немного наивная и безумно тёплая. Верните, будьте добры…

Глава 21
Дон Хау

Дон Хау, конечно, частенько выдавал себя за последователя учения Кастанеды. Поговаривали, что якобы в его комнате у него над кроватью висит портрет Дона Хуана. Был ли он реинкарнацией того самого Дона Хуана сложно сказать. Вид у него точно был жуткий, взгляд – пронизывающий холодный и внимательный. Высокие скулы, грубое лицо, испещеренное морщинами, большие грубые ладони рук, не говоря уже о слегка сточенных кулаках в неизвестных боях за свободу. Сам он был довольно высокого роста и необычайно широк в плечах. Так что встреча с ним на пустынной улице могла нагнать жути на любого случайного прохожего. Какие мысли таились в его голове, подчас было сложно предугадать, а порой даже мелькавшие догадки наводили на тебя сущий ужас и ты гнал их тут же прочь от себя.

Дон Хау вёл себя всегда так, как будто бы он владел каким-то тайным знанием, недоступным никому и это как будто возносило его над другими. Он считал себя по этой причине вправе давать другим советы как жить и как идти по своему пути осознания. Мне казалось, что именно здесь и скрывалось его заблуждение – истинный путь у каждого свой и если ты нашёл себя и свой путь, ты всё равно не можешь дать совета другому. Не можешь навязать его другому, это только твой путь. Особенно, если ты даже не постарался узнать и вникнуть в душу собеседника, а несёшь к нему только своё я и свою непререкаемую правоту. Это касалось и Дон Хау. Говорить он мог часами. Слушать бы он вас не стал. Пара фраз вклиненных в общий поток его речи – это могло бы послужить для вас огромным успехом в беседе с этим псевдоиндейским мрачным типом.

Вот и сегодня, я смотрела задумчиво на Дона Хау, он смолил сигареты одну за другой и опять что-то с жаром проповедовал или, может быть, просто рассказывал случай из жизни. Не знаю. Я совсем не вникала в суть этой пустой болтовни. Потому как всем было известно – если случится какая-то серьёзная проблема или просто задачка – вы не найдёте и следа Дона Хау, он как истинный индеец, обладая невероятным чутьём заранее исчезнет из вашей жизни. Вы не сможете его найти, покамест не разрешите все трудности. Если вы с успехом выйдете из затруднений, Дон Хау будет тут как тут, и обязательно «поддержит» вас очередным советом. То есть объяснит, как правильно действовать по этим самым древним магическим законам. Но! Он никогда вам не расскажет, какими законами он руководствуется, чтобы исчезнуть в самый нужный момент от вас и затаиться, как содержатся и где находятся его потайные вигвамы. И вообще, каким образом это соотносится с общечеловеческими и также индейскими ценностями. Но вот раздавать путанные дурацкие советы он истинный мастер.

– Если у вас постоянно вызывает тревогу ваша свобода, значит у вас её уже нет. Свободного человека такие вопросы не взволнуют априори. Он свободен, – поучал и сегодня всех Дон Хау.

– Я-то свободна, – думала я, смотря на него слегка прищурившись, – априори, да. А вот в чём твоя несвобода заключается интересно…

– Хм, назвать его Мастер Дон Хау, – смеялась я про себя, по-прежнему задумчиво разглядывая его грубое по-индейски изрезанное морщинами лицо, его горячую жестикуляцию, и взгляд пустых и холодных глаз.

– Вот так смотришь на человека, у него много знаний, умений, он с жаром рассказывает всем об этом, учит, наставляет на путь истинный. И как будто бы никогда и не закрадётся в голову мысль:

– А в голове то у человека пусто, чисто, подметено, и в сердце пусто, ничего его не трогает на самом деле. Сегодня он поёт тебе песни, завтра другому. А пустота не меняется, даже не колышется. Так многие делают, чтобы скрыть свою истинную суть от окружающих… Почему?! Зачем!?

И тут меня осенила новая догадка:

– А вдруг Дон Хау и правда одна из сущностей Дона Хуана, только потусторонняя из обратных вселенных, или одна из галлюцинаций этого самого Дона Хуана, воплотилась вот теперь в этот мир. Занесло вместе с другим космическим мусором. С кем не бывает. И ходит, пудрит людям мозги. Просто так. Весело. И не скучно.

Я поймала на себе пристальный взгляд Дона Хау, его ледяные мелкие глазёнки буквально сверлили меня. Но смысла взгляда я не понимала. Я быстро спряталась за кого-то, отошла, заигралась с собакой. И прогнала все свои мысли прочь. Даже эту:

– А мысли читать, собака, он всё-таки умеет по ходу дела. Вот в чём секрет его предчувствий и внезапных исчезновений. Не всё так с ним просто. Что тут на самом деле – не знаю, да и не нужно оно мне. Пусть живут тут, как могут. Надо бы валить домой скорее. Мало ли что у него на уме.

Взгляд был действительно тяжёлым, несколько минут я не могла прийти в себя и даже сомневалась в своих способностях сесть за руль. Но вскоре быстро оправилась и постаралась по скорее скрыться. Загадка Дона Хау больше никогда меня не интересовала.