Текст книги "ИНСЕКЦИЯ. КНИГА I: ВРАГ В ГОЛОВЕ."

– Вольно,– сказал министр, – Полковник, мы возлагаем на Вас большие надежды. Я лично не сомневаюсь, что Вы оправдаете наши ожидания и справитесь с боевой задачей. В этом случае, по возвращении, Вас будем встречать генерал-майором. Удачи, Юрий Юрьевич!, – он протянул полковнику руку. Тот пожал её и вышел в коридор.

«Лёгкой прогулки точно не предвидится»,– только и пронеслось в голове Вольского, шедшего поднимать свою группу по боевой тревоге.

Через два часа десять вертолётов «МИ-26» вылетели в сторону Таганрога. Полковник Вольский специально занял место в вертолёте, в котором летели профессор НИИ и доктор больницы.

Сначала он подсел к доктору, но выведать что-то новое у того не удалось. Доктор был взволнован и постоянно повторял:

– Я неверно сформулировал мысль в министерстве. Конечно, мы обратили внимание на то, что в мозгу первого объекта, подвергшегося вскрытию, находилось насекомое. Как же мы могли не обратить внимание. Просто не думали, что именно это привело к смерти. А так, ну, конечно, мы увидели, приняли во внимание и занесли в некролог.., – далее он вновь рассказал то же самое, только излагая другими словами. Вольский понял, что какой-то более ценной информации ему от главврача добиться не удастся и посоветовал тому прилечь поспать в оставшиеся часы полёта. Доктор, казалось не слышал его, сказывалось нервное напряжение, он продолжал твердить своё и совет оставил без внимания.

Юрий Юрьевич переместился ко второму штатскому, находящемуся в вертолёте, и заговорил:

– Иосиф Карлович, я могу задать Вам несколько вопросов?

– Конечно, конечно,– угодливо закивал головой профессор.

– Я заметил, что цейтнот не дал Вам высказать всего, что Вы планировали. Я прав?

– Да, собственно, у меня, лишь, теории и предположения, пока не подтверждённые научными исследования. Утверждать с полной ответственностью и давать экспертную оценку, пока, я бы не стал, но определённые выводы сделать на данном этапе, всё-таки, я считаю возможным, – неуверенно хрипел учёный.

– Иосиф Карлович, при всём моём уважении, я напоминаю Вам, что именно от нас сейчас зависят жизни людей, очень много жизней. Я прошу Вас рассказать мне всё, что Вам известно. Чем больше информации я получу, тем яснее я буду понимать, что за враг нам противостоит, и какие методы борьбы должны мы применить против него.

Иосиф Карлович прокашлялся, прежде, чем ответить. Полковник терпеливо ждал. Собравшись с мыслями, учёный произнёс:

– Понимаете, Полковник, самое интересное здесь не в том, что тараканы убивают людей. Они проникают в их мозг и стараются управлять ими. Как я уже говорил, они умудряются подключаться нейронами своего крошечного и абсолютно не развитого, как было принято считать, мозга ко всем группам нейронов головного мозга жертвы. Вы понимаете? Они не пытаются убить человека! Их цель – поработить его, управлять движениями, действиями, мыслить за него. Мы считали этих существ неразумными сотни лет, проводили на них опыты и морили ядами, а они не только выжили, они, несомненно развивались и их эволюция протекала намного быстрее эволюции человечества. А сейчас, они достигли такого уровня развития, что не побоялись объявить войну расе людей.

Слушая рассуждения профессора, Юрий Юрьевич не мог избавиться от ощущения, что это какая-то шутка, разыгравшееся больное воображение провинциальных учёных или придуманная каким-нибудь новым креативщиком из министерства обороны учебная операция. Все эти рассуждения про наделённых интеллектом тараканов, использующих людей, словно носителей, ну никак не могли на самом деле быть правдой. На эту тему можно снять добротный постапокалиптический боевик или написать фантастическую книгу, но в реальности предположить то, что жалкие букашки, разбегающиеся от включенного света по углам кухни, каким-то образом подсоединяли свой мозг (о существовании которого Юрий Юрьевич сегодня узнал впервые) к разумному людскому мозгу, да еще и повелевали им, нет уж, извините. «Вы курите слишком много травки у себя в НИИ, да и в больничках наркотики, видимо тоже, не только для больных».

Во всей этой истории смущало появление министра обороны. Вряд ли персона такого ранга станет принимать участие в глупых играх, придуманных кем-то из подчинённых. По всей видимости, данные, полученные от этих доходяг, уже подверглись проверке и подтвердились. Дааааа, вот это история…

– А скажите, Профессор,– вставил полковник, когда собеседник закончил предложение,– Неужели мозг таракана сильнее людского мозга и человек не может противодействовать ему или сохранять рассудок?

– Это самое интересное, Господин полковник,– увлеченно заговорил Иосиф Карлович,– Как я понимаю, вторжение в мозг человека происходит моментально и вторгающиеся, это поразительно, знают, как отключить нейроны мозга, которые могут оказать им сопротивление. Дальше они просто диктуют свою волю уже безвольному носителю. Тут вот еще что, продолжил он,– Не все особи, которых мы изучали, сразу попадали под полный контроль мозга насекомого. Подавляющее большинство, но не все. Были зафиксированы случаи, когда человеческий мозг долгое время сопротивлялся захватчику. Кто-то оставался в сознании до нескольких суток, затем, всё же сдавался. Кто-то не понимал что происходит, думая, что он просто сходит с ума. Видимо, процесс напоминает нечто вроде раздвоения личности. В теории, я думаю, можно сопротивляться захватчику и более длительный срок. Честно, я не знаю от чего это зависит, от того ли насколько сильно развит мозг носителя, от того насколько слаб таракан, пытающийся овладеть этим мозгом. Не знаю. Нужны дальнейшие наблюдения и опыты. Но, отвечая на Ваш вопрос, Полковник, да! Сохранять рассудок можно какой-то короткий интервал времени: сутки, может чуть больше. Всё остальное пока только догадки.

– А, если, допустим, таракана отсоединить от мозга человека, что произойдёт в таком случае? Кто-то из них умрёт, либо оба останутся живы?

– Ну, во-первых, что в Вашем понимании означает «отсоединить»? Здесь потребуется хирургическая операция, которая вряд ли приведёт ко спасению человека, по крайней мере мозг его, если и не умрёт, то и функционировать как прежде точно не будет. Проще выражаясь, человек останется овощем. Таракан же умрёт, этот вывод можно сделать из того, что, когда носитель умирал, мы всегда находили в его мозгу мертвое насекомое. Таракан, как бы это сказать, становиться донором мозга. Умирает один мозг, умирает и второй, ведь мозг становиться, вроде как цельным, только управляется тараканьим, тем, в котором работают нейроны, подающие команды.

– Я Вас услышал,– ответил полковник.

– А теперь, я прошу меня извинить, но мне нужно немного вздремнуть. По прилёту мне предстоит очень много работать и, дабы сохранить внимательность к деталям, я должен быть отдохнувшим. Надеюсь, я ответил на Ваши вопросы, Полковник.

Юрий, задумчиво кивнул, глядя вдаль.

***

Вероника чувствовала себя ужасно уже три часа, с того самого посещения грязной квартиры, где одинокий ребёнок катал по полу пустые бутылки. Психика её была истощена. Девушка находилась на грани нервного срыва. Помимо событий, связанных с работой, она места себе не находила от того, что Роман не звонил с тех пор, когда еще ехал в Ростов. Единственная весточка, это ночное СМС, с текстом: «Любимая, я на месте. Все в порядке! Сладких снов!» Больше Роман на связь не выходил. Она обещала не звонить ему, чтобы не беспокоить. Но, чёрт возьми, почему он мотает ей нервы? Неужели так сложно набрать номер и сказать, что всё хорошо. Ей ведь больше ничего и не нужно. Просто знать, что с её любимым человеком ничего дурного не произошло. «Ну ладно, – успокаивала себя Вероника,– Наверно, он просто очень устал, или сильно занят». Она не удержалась и достала телефон, секунд десять изучала его усталым взглядом, затем, быстро набрала текст: «Рома, позвони мне, пожалуйста, как сможешь! Я люблю тебя!», выбрала в списке контактов «Любимый» и нажала «отправить».

Вероника уже выпила сорок капель корвалола, любезно предложенного запасливой Виолеттой, но успокоиться удалось, лишь, отчасти. И то, скорее, случилось не успокоение, а усталость накатила на неё огромной волной.

Девушки уже подготовили все документы по делу о лишении родительских прав граждан Варчуковых для передачи в суд. До конца рабочего дня оставался ещё час, когда Виолетта, глядя на Веронику с опаской, сказала:

– Подруга, меня пугает твой вид. На тебе лица нет. Тебе срочно надо прилечь! Шла бы ты домой уже. Если, кто будет искать, я прикрою. Давай, собирайся!

Вероника попыталась возразить, но подобрать нужных слов не сумела. Единственное на чём девушка настояла, так это то, что домой она доберётся на автобусе, а не на такси, на вызове которого настаивала Виолетта. Как только Ника представила навязчивого болтуна-таксиста, с которым из вежливости надо будет поддерживать разговор всю дорогу, ей стало тошно. Надо пройтись, немного проветрить голову, подышать свежим воздухом.

Ника поблагодарила подругу, затем еще раз ответила отказом на предложение вызвать машину и, попрощавшись, вышла, наконец, из здания, стены которого сдавливали её грудь и не давали дышать. Оказавшись на улице, Ника минут пять стояла с закрытыми глазами и вдыхала, что есть мощи, летний воздух. Постепенно, ком тошноты отступил от горла, и девушка, сообразив, что не стоит привлекать внимания к своему раннему уходу с рабочего места, двинулась в сторону автобусной остановки. К каждой из её ног как будто привязали по пудовой гире. Путь до остановки показался Веронике несказанно длинным и утомительным. Наконец, после двадцатиминутного ожидания, подъехал нужный ей автобус. Обычно Ника не любила сидеть в общественном транспорте, пусть даже внутри оказывалось достаточно свободных мест. Если и присаживалась, то всегда старалась уступать место людям старшего возраста, детям, да и ещё много кому. Она не любила ловить на себе косые взгляды, а со своей молодостью и сочной красотой, девушка служила магнитом для ворчащих и пихающихся бабушек. Веронику не злило это, она всегда придерживалась такой позиции, что неизвестно какой сама будешь в их возрасте. Она никогда не судила людей, не подгоняла их под определённые клише, а наоборот, сочувствовала окружающим. Если человек был злобным и недовольным, то, вероятно, он несчастлив в жизни. По всей видимости, сложившиеся обстоятельства сделали его таким, довели до такого состояния, ведь вряд ли кто-то осознанно становиться неприятным и отталкивающим для остальных. А, коли даже и так, то, тем более, он достоин сострадания, как не совсем здоровый на голову.

Сейчас же, заходя в автобус и, видя, что он наполнен пассажирами под завязку, Вероника сама мечтала о том, чтобы кто-то уступил ей место. Она бы наверняка не заняла, освобождённое для неё сиденье, но мысли о том, как она присядет и расслабит ноги, были ужасно сладкими. Конечно же, места ей никто не уступил: молодые парни, которые являлись счастливыми обладателями кресел, в непосредственной близости от стоящей девушки, стыдливо прятали глаза в мобильные телефоны, водя пальцами по сенсорным дисплеям. Автобус проехал ещё две остановки, народу прибавилось. Кто-то навалился на Веронику, кто-то, передавая деньги, задел её голову. Вероника, не привыкшая затевать перепалки, терпеливо молчала. «Господи, когда я уже доеду?!», – вертелось в её голове, когда что-то маленькое и шустрое забежало девушке в правок ухо. Она еле высвободила руку, чтобы поднять и ощупать ушную раковину, но, конечно, ничего не ощутила. «Наверно, показалось, или какая-то мошка залетела», – думала Ника, ощущая едва заметное щекотание внутри ушной раковины. Она уже протиснулась ко входу, когда автобус, наконец, распахнул двери на её остановке. Девушка вывалилась из него вместе с ещё несколькими пассажирами и неуверенной походкой направилась домой. Голова её начала побаливать еще при выходе из автобуса. Когда она подходила к дому, голова словно разламывалась на части. Ника думала, что черепная коробка взорвётся от звука, пришедшего на телефон сообщения. Мысли путались, движения становились всё больше неконтролируемыми. Она добрела до дома, долго не могла выбрать ключ, хотя на связке их было всего два – первый от единственного замка во входной двери, а второй от почтового ящика. Затем, выбрав нужный, девушка долго не могла попасть в замочную скважину. Попала же, внезапно осознав, что вставляет ключ не той стороной. Это почему-то ужасно развеселило её, и она залилась гомерическим хохотом, таким, что сама испугалась, раздавшегося в замкнутом пространстве своего лестничного пролёта, эха. Пот тёк с неё ручьем. Вероника, провернув, наконец, ключ, упала в распахнувшуюся дверь. Мысли путались в голове.

– Убей, – крутилось в её мозгу.

– Кого убей? Зачем? Что происходит?, – говорила она уже вслух.

– Я что-то забыла… Что-то забыла… Я кого-то… Рома! Ромочка! Телефон! Точно, телефон!, – Ника вспомнила, что на телефон поступило недавно сообщение. Наверно от Романа.

Она долго искала телефон в карманах, хотя всегда носила его в сумочке. Да и карманов на её одежде не было. Плащ она стянула, как только оказалась в квартире, потому что ей было очень жарко.

– Рвать! Зубами рвать!,– как будто со стороны услышала Ника свои мысли и испугалась их. Улыбка растянулась на её лице. Она лежала на полу и слюни текли по её щекам, а руки и ноги, едва заметно подёргивались. Вместе со слезами, из её груди вырывались звуки хохота.

– Бить! Идти и уничтожать!

– Как же жарко как же жарко!

В голове девушки происходил бессвязный диалог.

Она перевернулась на четвереньки, медленно, опираясь на стенку прихожей, встала на ноги.

– Жара, какая жара!, – она доковыляла до кухни, несколько раз забывая по пути зачем и куда идёт. Наконец, оказавшись в конечном пункте своего утомительного и нелепого пути, она услышала свой голос:

– Жарко! Мне жарко и плохо!

Вероника открыла шкафчик, где хранились лекарства. Внутри на дверке шкафа висело небольшое зеркало. Девушка, как бы со стороны увидела своё лицо. Все вены надулись и чёрными верёвками связали её кожу. Она подняла руки к своим глазам и, без удивления, смотрела на них. С ними произошло то же, что и с лицом.

– Удить бы всех!, – слышала она себя.

– Надо сбить давление и температуру,– отвечала себе же.

Вероника сгребла непослушными руками все пузырьки, что были в её аптечке: «Амбробене», «Анальгин», «Нурофен», «Колдрекс», еще какие-то лекарства. Она медленно пыталась выковыривать таблетки из пачек, но ничего не получалось. Что-то удалось высыпать из пузырьков в ладонь. Ника обрадовалась, но не смогла положить их в рот, больно ударив рукою в глаз. Ноги подкосились, девушка упала на колени.

– Телефон,– пронеслось в её голове.

На трясущихся руках и коленях, она приползла назад в коридор.

– Надо вызвать «скорую»,– думала она.

– И убить,– дополняло сознание.

Она почти смогла поднять телефон, когда силы окончательно покинули её, и Вероника распласталась на полу прихожей, рядом с раскрытой настежь входной дверью. Возле её головы медленно растекалась лужа крови, текущей из носа.

На лежащем рядом мобильном телефоне светился текст сообщения от абонента «Любимый», который гласил: «Не доставлено».

***

«Что-то слишком много курить я стала! И я, естественно, не сигареты имею ввиду сейчас. Никотина я потребляю лет с пятнадцати по две пачки в день. Ничего не могу с собой поделать. Читала где-то, помню, что курильщикам, кровь из носу, надо бросить до тридцати, чтобы обойтись без вздутых вен на ногах в дальнейшем и такого приборчика (типа штопора) для их удаления. А может, это только мужчинам… А может, это вообще мама меня пугала… Хотя, может, она вообще себя пугала, ведь курит мамочка побольше и подольше моего раза в два. Очень странно, что я запомнила тот день, когда она рассказывала мне о вреде курения. Ведь, обычно и вчерашний как в тумане… История была недолгой, и выглядело это все очевидно для «галочки», даже потому, что рассказав её, она закрылась в ванной покурить. Мне наплевать! Ведь только дураки не понимают, что вся эта внешняя атрибутика, пропаганда здорового образа жизни, которую нам втюхивают день и ночь, семья – ячейка общества, не кури, не пей. Нас пытаются подогнать под определенные стандарты. Телевидение, которое контролируют теневые жидо-массонские правительства, учит нас быть роботами. Нам внушают, что мы должны покупать вещи, которые нам совсем не нужны. Естественно для этого мы должны горбатиться на ненавидимых всеми работах: менеджеры, специалисты и все прочие консультанты. Получая копейки, обогащаем своих хозяев. С меня хватило нескольких таких мест работы. Помню, устроившись работать в абонентский отдел интернет-компании, я через два дня знала больше всех менеджеров, начальников отделов и управляющего вместе взятых! И поэтому они меня выжили, выдавили, заставили уйти уже через две недели! Конечно, никому не нужны специалисты, умеющие думать и размышлять. Людишки сразу начинают трястись за свое место, пугаясь конкуренции. Сразу начинают сплетничать за твоей спиной, плести интриги. Я их знаю, знаю как облупленных… Я работала ведь до этого в мебельном магазине и в салоне связи. И то же самое. Везде две-три недели грязи и «до свиданья». Эх, надо было идти учиться после школы… Не надо было выходить замуж за этого неудачника, который до сих пор, в свои тридцать два, работает сторожем на мойке и требует, чтобы я приносила в дом деньги. Он не понимает меня. Он такой же плебей как и остальные. Он – мещанин. Как меня угораздило выйти за него? Но ничего, скоро я встану на ноги. Осталось только чуть-чуть подождать. Мой бизнес почти выстроен. Я уже купила, на накопленные семь с половиной тысяч, ювелирной бижутерии.

Таким качественным товаром в Нске никто не торгует. Осталось только зарегистрировать ИП, снять помещение и вуаля! Правда с регистрацией придется повременить, так как мои долги по кредиту, что я брала на открытие аттракционов для взрослых, которые провинциальные идиоты не оценили по достоинству, переданы коллекторскому агенству. Но это незаконно. Я так просто этого не оставлю: заявление в суд уже почти готово. Жалко нет денег на адвоката, хотя… Вся информация, что мне нужна, есть в интернете. Переплачивать какому-то хмырю, чтобы он погуглил пару статей с законами. Увольте! На слете It-шников в прошлом году я не зря получила серебряный кубок. Надо инет только оплатить… Черт, денег-то нет. Ладно, зайду к кому-нибудь из знакомых, посижу пару часиков в сети. А, в общем и целом, это всё мелочи и ерунда! Вся эта бытовуха, копошение человечков в мирской суете для меня чуждо. Истина одна, одна потому, что у меня есть миссия!

Блин, к чему это я? Ах да! Это ведь как у Камю: «Я же прекрасно знаю, что склонность человека к тонкому белью вовсе не говорит о его привычке мыть ноги. Право, изящный стиль подобен шелковому полотну, зачастую прикрывающему экзему…» Вот и я про то же! И я того же мнения!

И люди что-то смотрят на меня как-то недобро в последнее время. Да, я худая, да у меня немного трясутся руки и голос, когда я разговариваю. Ну и что? Когда я лежала под капельницей несколько недель подряд и вместо пищи, получала, лишь влагу со смоченной тряпки на губы, дабы не умереть от обезвоживания… Стоп! Это же не я. Это я где-то читала…или смотрела…или кто-то рассказывал. Ладно, не суть! Блин, как же всё достало. Все эти псевдохристиане, отмечающие Пасху, красящие яйца и носящие крестики. Они бесят меня больше, чем… Не знаю даже. Больше, чем все остальные тупицы, коими они тоже, несомненно, являются. Девяносто девять и девять десятых процентов из них никогда не слышали, что символ Христианства – рыба. Все носят свои крестики, целуют их, думают, что Боженька их возьмёт на небо. Тьфу. Плюнуть и растереть.

А ведь есть нормальные люди – те, с кем мы росли, вместе собирались с гитарами в скверике за ДК. Точнее росла я, попав в неформальную тусовку в тринадцать лет, а они на тот момент были такими взрослыми и умными. Вадим! Как он играл на гитаре! И сочинял песни! Это было его призванием. Группа «Мёртвый дьякон», которую он создал… Сейчас этот талантливейший парень (ему, наверное, уже под сорок) трудится сторожем на складе. Я недавно видела его, похоже у него цирроз… Или Вандал. Вот это был настоящий панк! Не жил, а горел. И сгорел к двадцати восьми, прошло уже десять лет…. Да и мне уже лет до фига, двадцать три стукнет через пол года. Дааааа… Но наплевать, в принципе, ведь всем этим холёным обывателям с их квартирами, детишками и прогулками в парках по выходным, никогда не понять, что есть настоящая жизнь! Никогда не понять и не увидеть того, что вижу я, потому что, в отличие от этих презренных, копошащихся в болоте мирских благ червяков, у меня есть миссия!

Только бы бизнес раскрутить, а там ещё посмотрим…»,– Настя выдохнула кольцо серого сигаретного дыма из лёгких и сделала большой глоток кофе. Она сидела на подоконнике и курила одну сигарету за другой, запивая каждую затяжку глотком своего любимого напитка, уже два часа. С тех пор как ушла её подруга Леся, с которой они раскурили, принесённый подружкой косячок.

Настя выросла в неполной семье. Отец бросил мать, когда девочке не исполнилось и года, мать, не представляя как в восемнадцать лет одной справиться и прокормить новорожденную дочь, искала спасения на дне бутылки, а девочка выросла с немыслимым количеством всевозможных комплексов и фобий. Было немного странно, что она дотянула до двадцати двух лет, была жива и относительно здорова. Она всю жизнь страдала от недостаточного веса. При росте в метр семьдесят шесть сантиметров, масса её тела была меньше сорока пяти килограммов. У девочки с рождения было слабое зрение и она носила очки с толстыми стёклами, в следствие чего одноклассники постоянно дразнили её. Хотя жестокие дети потешались не только над её очками. По причине крайней бедности, Настя ходила в школу в старых, латанных – перелатанных обносках, которые оставались от матери. Она постоянно не доедала. Психика её была расшатана не на шутку, на что помимо всех жизненных трудностей и перипетий, несомненно, повлияло увлечение Насти марихуаной, начавшееся в подростковом возрасте и продолжавшееся до сих пор.

Вообще, Настя обладала не отталкивающей, а вполне миловидной внешностью. Её лицо, если бы не было таким нездорово бледным, имело приятные черты. Её белокурые волосы, если бы не были такими сальными и секущимися, красиво лежали на её аккуратных женских плечах, которые, если бы не были настолько худыми, вполне могли быть заманчиво приоткрыты вечерним платьем. В общем, говоря, обобщённо: Настя состояла из одних «если». При адекватном отношении к своему внешнему виду и заботе о собственном здоровье, Настя могла бы быть вполне себе ничего, но она выбрала другой путь. Настя, как ей казалось, шла против системы. Одна из тысяч подобных дурочек, которым некому было внушить толковых суждений о жизни. Она не переросла тинейджерский максимализм с его враждой против конформизма и всех, кто старше тебя. Она не переболела этим в переходном возрасте, а утащила за собой во взрослую жизнь. Она вышла замуж за весёлого барабанщика хэви-метал группы из родного города, который казался ей единомышленником, с которым было весело курить «дурь», пить портвейн и рассуждать о пользе конопляных семечек и вреде «системы». Казавшийся ей таким классным «принц», был на десять лет старше её. Через несколько лет брака благоверный отрастил пузо. Единственное, чем он хотел заниматься, это стучать на барабанах в сарае, именуемом им репетиционной базой, с такими же тридцатилетними неудачниками. А, чтобы хватало на травку с пивом, её вторая половинка устроился работать ночным сторожем на мойку машин, где в основном спал, а по утрам ныл, как он устаёт на работе. Насте ничего не оставалось, как засунуть подальше мечты о высшем образовании, да и о каком-либо другом образовании и пойти работать самой, чтобы оплачивать съемную комнатушку и не умереть с голоду. Но тут на передний план выдвинулись ещё несколько Настиных проблем: во-первых, имея аттестат о среднем образовании, высокооплачиваемую и престижную работу найти довольно проблематично, если не сказать – не возможно, во-вторых, на другую работу Настя согласна не была. Помыкавшись, поголодав и чуть не оказавшись на улице, Настя всё же начала соглашаться, скрепя сердцем, на подходящие её квалификации должности, а именно всевозможных специалистов по работе с абонентами, назовём их низшим офисным планктоном. Но тут обнажилась ещё одна, самая главная проблема: Настя совсем не умела находить общий язык с людьми. Несмотря на то, что она скачала и перечитала огромное количество, оказавшихся ненужными, тренингов по продажам, она совершенно не могла уживаться с окружающими. Девушка спорила с клиентами трясущимся и срывающимся голосом, а во всех поголовно коллегах видела злодеев, плетущих заговоры за её спиной. Как результат: Настя нигде не работала дольше месяца. Потом увольнялась, сжигая мосты и трудовые книжки вместе с ними. Затем она решила открыть свой бизнес и взяла под него кредит в весьма сомнительном банке под весьма внушительные проценты. На деле, мероприятие, затеянное девушкой, оказалось сложнее, чем писали об этом в интернете, который был Настиным Гуру во всех жизненных вопросах. В конце концов, львиная доля денег была потрачена впустую, а мизерный остаток Настя пустила на любимые дурманящие вещества. Теперь ей приходилось прятаться еще и от бандитов, которые именовали себя «банковскими специалистами выездного взыскания».

Нельзя сказать, что Настя была абсолютной одиночкой. У неё был свой круг общения, оставшийся еще со времён тусовок в облюбованном неформалами центральном сквере. Он включал в себя её подругу Лесю, которая страдала наркоманией, сидела на тяжелых синтетических препаратах уже несколько лет, но не имела проблем с деньгами, так как обеспеченные родители ни в чём не отказывали их единственному непутёвому чаду. Также, Настя периодически общалась с парочкой старых друзей – неформалов, которым было уже прилично за тридцать, но жили они, сидя на шеях престарелых родителей, и рассуждали при встречах о том, что «старички ещё обязательно взорвут», намекая на свои гаражные рок-коллективы, состоящие из местных длинноволосых алкашей.

В общем, Насте некогда было скучать. Пока успокаивающий её сладкий дурман не выветрился из головы и мысли не вернулись на Землю, она сидела на окне с чашкой кофе в одной руке и сигареткой в другой и размышляла о своей жизни. Ход её мыслей беспардонно прервал громкий стук в дверь. Настя вздрогнула. «Они нашли меня! Эти чёртовы коллекторы нашли меня в съемной квартире! Но как?»,– пронеслось в её голове. Она тихонько спрыгнула с подоконника и, стараясь не скрипеть старыми деревяшками под вытертым линолеумом, на цыпочках подошла ко входной двери. В дверь кто-то ломился и барабанил с удвоенной силой. Настя переборола страх и посмотрела в глазок. В квартиру ломился её супруг. Вид у него был потрёпанный: смотрел он куда-то вниз, изо рта текли слюни, ноги были расставлены в стороны, руками же он, не переставая колотил по двери. «Напился,– подумала, горько вздохнув, Настя, – Сейчас будет двухчасовая лекция о том, как он устаёт на работе, чтобы прокормить семью в то время, когда мог бы записывать свой гиперуспешный альбом. А я сижу на его шее, свесив ноги, тащу его на дно и заставляю зарывать в землю свой талант». Нехотя Настя открыла замок. Супруг ввалился в квартиру и бросился на неё, нанося удары. Настя испугалась не на шутку. Бывало несколько раз, когда супруг перебрал спиртного с товарищами, он позволял себе распустить руки, но дальше пощечин и подзатыльников дело никогда не заходило, да и то, ударам всегда предшествовали длительные пьяные споры с обвинениями и поиском правых и виноватых. Сейчас же, муж напал на Настю, ни слова не говоря. Он бил её руками и ногами. Движения его были неестественными, как будто он просто махал конечностями в её сторону, желая причинить девушке вред. Половина ударов не достигали цели. Глаза мужа были стеклянными и смотрели не на неё, а куда-то вниз. Немного придя в себя, Настя увидела, что лицо и руки мужа покрыты вздутыми венами, а изо рта течёт слюна. Бормоча что-то бессвязное, супруг продолжал наступать, покрывая её тело голову градом ударов. Сильный тычок в висок заставил Настю упасть на пол. Очки слетели с её лица и укатились по линолеуму под стойку с обувью. Она начала кричать:

– Что ты творишь? Что ты творишь? Прекрати! Остановись!

Обезумевший муж не унимался. Он бросился на Настю сверху вниз и начал царапать её лицо одной рукой, второй сжимая её тонкую шею. Настя, как могла, сопротивлялась, отталкивая его от себя руками. Когда она попыталась ударить супруга в подбородок, он поймал её руку зубами и, что есть сил, сжал челюсти. Девушка взвизгнула от боли, из её глаз брызнули слёзы. Муж тянулся окровавленными зубами к её горлу, когда Насте удалось выскользнуть из-под него. Девушка бросилась на кухню, но поскользнувшись на предательском полу, упала на четвереньки. Она сразу почувствовала острую боль в левой икре. Видимо муж впился в неё зубами и даже отхватил кусок мышц.

– Остановись! Умоляю тебя, остановись! , – кричала во весь голос Настя, не понимая что происходит,– Пожалуйста, оставь меня! Пожалуйста! Молю тебя, не трогай меня!

Супруг схватил её руками за другую ногу и потянул на себя. Настя начала судорожно колотить ногами по воздуху. Один из ударов пришёлся аккурат в голову, и мужчина отпрянул, упав на спину. Настя вскочила и, хромая, добежала до кухни, где трясущимися руками никак не могла открыть дверцу шкафчика со столовыми приборами. Муж уже поднялся с пола, изо рта его вырывалось злобное рычание, из разбитого носа брызгала, заливая пол, кровь. Насте, наконец, удалось открыть ящик и схватить удачно подвернувшийся под руку большой нож.

– Остановись, а то я убью тебя! Слышишь? Уйди от меня!

Муж не слышал. Он бросился на неё, словно раненный лев на антилопу. Настя закрыла глаза и выставила перед собой нож, зажатый двумя руками. Она почувствовала удар. Рёв прекратился. Девушка открыла глаза. Нож почти по рукоятку вошел в грудную клетку супруга. Тот тихо, но также злобно, что-то шептал. Настя выдернула нож из его плоти. Муж схватил её за горло и начал душить, силы его ещё не покинули. Девушка начала бить его бить ножом. Удары приходились ему в грудь, плечи, шею, руки. Десятки ударов, но мужчина стоял и, глядя куда-то в сторону, продолжал сдавливать её шею. Когда перед глазами поплыли тёмные круги, и комната начала плыть перед глазами, Настя из последних сил подняла руку с ножом и ударила супруга в левый глаз. Нож практически полностью вошел в голову. Руки супруга в тот же момент обмякли, колени подогнулись, и он упал в лужу крови, которой был залит весь пол, а также забрызгана мебель.