Текст книги "ИНСЕКЦИЯ. КНИГА I: ВРАГ В ГОЛОВЕ."

– Слушаю Вас,– раздался из динамика настороженный голос.

Голос тёти Тони соответствовал, по представлениям Романа, её возрасту. Ей должно быть в районе шестидесяти пять.

– Алло, здравствуйте, Тётя Тоня. Это Рома. Рома Клешня. Сын Саши. Племянник Ваш…

Не успел Роман договорить, как женщина начала быстро тараторить в ответ:

– Рома, это ты? Рома, слава Богу! Наконец-то ты позвонил. У меня-то и номера твоего нет, Ромочка…

– Тёть Тонь, у вас всё нормально? Отец как там? Я ему дозвониться не могу, – Роман нервничал, и ему пришлось перебить родственницу.

– Плохо, Рома! Папу в больницу увезли. У меня же номера твоего нет. Я всё обыскала у него, нигде не нашла, а в телефоне я его и искать-то не умею…

Романа как током ударило. Вновь прервав набор слов женщины, он выкрикнул:

– Что с отцом?

– Увезли его, Рома! Врачи ничего не говорят. Он позвонил мне вчера в обед, жаловался, что дурно чувствует себя. Голова у него болела дюже. Вроде как мозги, говорит, переворачиваются, чувствую. Ну, я значения-то не предала. Полежи, мол, говорю. Анальгинчика выпей и отдохни чуток. Устал ты больно, говорю, Бедный мой…

– Тётя Тоня, ну дальше-то что?

– Ну что? Вечером зашла я к нему, Рома! Как вот сердцем чувствовала, что что-то нехорошее стряслось. Как Бог мне, как-будто, подсказал. Я ж стучу, а он не открывает. Я ручку дёрнула, а дверь приоткрыта. Сердце ёкнуло у меня, Рома. Захожу, а он лежит, бедный. Лежит, а руки-ноги дёргаются, как будто, встать пытается. Как будто в конвульсиях, взгляд сквозь меня смотрит и дёргается снова весь, встать будто пытается. Я к нему подбежала, Рома. Кричу: «Саша! Саша, Милый мой!» А он не отвечает ничего, мычит только, и руки-ноги дёргаются! Ой, Рома! Ой, Ромочка! Ой, что ж это такое-то,– запричитала тётя.

– Тётя Тоня, ну успокойтесь, пожалуйста!, – попросил Роман, как можно ласковее. Он понимал, что ещё чуть-чуть, и он уже не добьётся от женщины ничего вразумительного:

– Тётя Тоня, он жив? Как он?

– Рома, я не знаю ничего. Я скорую помощь сразу вызвала. Он весь венами, словно сетью покрылся. Прямо как показывают сейчас по телевизору. Точно так! Они приехали – медики. Они даже колоть ничего не стали. На носилки его раз! И увезли в больницу. Я бежала за ними, ехать с ними хотела, Ромочка. В скорой-то. Но не пустил меня доктор. «Не велено»,– говорит. Только и добилась я от них, что в городскую больницу везут, что на Первомайской. Ромочка, вестей никаких. Телефон не отвечает. Я бегу туда, Рома, третий раз уж сейчас бегу, не пускают меня, Рома! Никого не пускают. Там и милиция на входе. Никого не пускают. Больных только привозят и привозят… А в городе-то всё перекрыто кругом, милиция везде. Ой, что ж я пугаю-то тебя всё? Даст Бог, беда минует нас! Ты как, Ромочка? Ты-то как?

– Нормально,– коротко ответил Роман,– Тётя Тоня, Вы держитесь. Себя берегите. Успокойтесь главное. Я сейчас же выезжаю к вам!

Когда Роман нажал на кнопку сброса вызова, из трубки всё ещё доносились причитания не на шутку перепуганной родственницы. Он уже держал в одой руке рюкзак, куда торопливо складывал всё необходимое: кошелёк, документы, телефон, запасное белье и кое-какие вещи… На глаза ему попался охотничий нож, который он брал с собой в поездки на природу. Роман, секунду поколебавшись, положил нож в рюкзак и закрыл молнию. Он оделся, быстро обул на ноги кроссовки и накинул спортивную куртку. Уже прыгая через две ступеньки по лестнице, Роман достал мобильный телефон и набрал номер Вероники. В трубке прозвучало несколько длинных гудков, после чего её ласковый голос ответил:

– Да, Любимый!

Стараясь говорить как можно спокойнее, Роман произнёс:

– Ника, привет! Извини, но планы меняются. Сегодня в ресторан мы не идем. Отец приболел, попросил меня приехать. Я должен ехать в Таганрог!

После секундного молчания, девушка ответила:

– ОК! Я еду с тобой! Через сорок минут буду готова. Где мне тебя встретить?

Нельзя сказать, что Роман не ожидал такого поворота, но и ответа подходящего, в суете, он заготовить не успел. Пришлось импровизировать:

– Ник, он звал меня одного! Он приболел, может быть хочет мне какие-то наставления дать. Ты же знаешь, он сейчас очень замкнут. Он, конечно же, будет рад тебя видеть. Ты сама знаешь, как тепло он к тебе относится, но, боюсь, ему хочется откровенно поговорить со мной, как мужик с мужиком, а твое присутствие будет его стеснять…

– Рома, дядя Саша не чужой мне человек, как и ты, если ты не забыл! Никого я стеснять не буду! Надо вам поговорить, мне не обязательно сидеть все время возле кровати. Я погуляю по городу, пройдусь по магазинам, а вы говорите, сколько вам влезет.

У Романа заканчивалось терпение:

– Ника, дорогая моя, в Таганроге сейчас не все благоприятно. Там сейчас не погуляешь по магазинам и вообще не погуляешь. Заяц мой, я прошу тебя, давай я съезжу к отцу, это дело одного-двух дней, а ты подождешь меня дома. Я очень тебя прошу, Дорогая моя! Я буду на связи постоянно. А как только доберусь до отца, позвоню и подробно отчитаюсь тебе о его самочувствии. Так будет лучше, поверь мне, Дорогая!

Она помолчала. Затем, наконец, выдавила из себя:

– Ладно, Рома. Раз ты так решил и считаешь, что по-твоему будет лучше, конечно езжай. Я не буду тебя донимать постоянными звонками, знаю, как это нервирует. Но, как будет свободная минутка, позвони мне просто и скажи, что ты и папа живы – здоровы, чтобы я не волновалась. Договорились?

– Конечно! Ты самая лучшая, Моё золото! Я люблю тебя!

– Я знаю, Дорогой! Береги себя, пожалуйста! Я тоже тебя люблю!

Роман повесил трубку. За разговором с Вероникой, он уже почти добрался до вокзала, который находился в двух кварталах от его дома. Мимо него три раза проносились полицейские машины с включённой сиреной, ещё несколько раз, он краем глаза, видел спешащие на выезд кареты скорой помощи. Он не придал этому никакого значения, он переживал всем сердцем за отца. Как он там? Что там вообще творится и почему именно в Таганроге началась эта эпидемия?

Роману удалось сразу взять билет на автобус до Ростова, так как прямые автобусы до Таганрога были сняты с рейса. Причину, по которой это произошло, билетерша уточнять отказалась. Но ничего – от Ростова там рукой подать, доберётся как-нибудь, на попутке, например.

Автобус отправлялся примерно через час. Усевшись на свое место, Роман начал вспоминать разговор с Вероникой. «Какая же, всё-таки, она умница у меня,-думал он,– Готова была сразу же, без раздумий броситься мне и моему отцу на помощь, а когда я намекнул, что должен ехать один, все моментально поняла, не стала спорить и упираться рогом. Как же мне с ней повезло! Когда приеду назад, сразу пойду к ней и сделаю предложение. К чёрту рестораны и оркестры с их песнями. Просто приду и скажу ей, что хочу прожить вместе всю нашу общую жизнь. Да! Так и поступлю, как только отцу станет лучше!»

***

Молоденькая девушка выпорхнула из автобуса на своей остановке и летящей походкой устремилась ко зданию администрации города Нск. Её тёмно-синий лёгкий плащ, из-под которого виднелись стройные ножки в черных колготках и лакированных туфлях на невысоком каблучке, норовил распахнуть ветер. В руке она несла небольшую, изящную, под цвет обуви, сумочку, а другой свободной рукой придерживала борта плаща, не давая порывам ветра окончательно пробрать её до костей. Выглядела девушка очень эффектно. Она была высокой и, не смотря, на погодный катаклизм, не горбилась и не сутулилась, демонстрируя прекрасную осанку и чувство собственного достоинства вместе с ней. Её шелковистые каштановые волосы были распущены, но даже порывы утреннего ветра не сильно растрепали их, отступив перед силой её природной красоты. Косметикой девушка не пользовался, будучи с рождения наделена выразительными и яркими чертами лица, не требующими дополнительного подчёркивания. Прохожие мужчины бросали на неё недвусмысленные взгляды, а особенно беспардонные оборачивались, с жадным желанием в глазах, ей вслед.

На улице было раннее утро. С утра стояла прохладная погода, которая заставила девушку надеть плащ, но, судя по восходящему Солнцу, к полудню воздух должен был прогреться.

Девушка быстро обогнула массивное трехэтажное здание, построенное в советское время в стиле сталинского ампира, и зашла в его парадную дверь. В здании располагалась администрация города Нск. Девушка приветливо кивнула охраннику на входе и направилась на своё рабочее место. Здесь, за дверью с табличкой «Комитет опеки и попечительства», она трудилась инспектором уже третий год.

– Привет, Ника! Цветёшь и пахнешь?,– раздался, как только она вошла, голос коллеги Виолетты, уже ставшей ей подругой за отработанное бок о бок время.

– Привет, Подруга! Как и ты!,– весело ответила Вероника.

Они поговорили ещё какое-то время на отвлечённые темы, весело похихикали над всякой ерундой, чтобы сохранить бодрое настроение перед проверками неблагополучных семей. Дело это было не из приятных. Девушкам приходилось посещать различные притоны с клоповниками и собственными глазами лицезреть, как в этих ужасных условиях, среди родителей наркоманов и выпивох, вместе с их приятелями, обитают никому не нужные дети. Но, по глубокому убеждению Вероники, эту работу кто-то должен был делать, детей нельзя оставлять на произвол судьбы и их непутевых пап и мам. Конечно, очень скрипело сердце при передаче в суд ходатайств о лишении родительских прав. Родители, ведь, для ребёнка это самые важные люди на свете. Но поступать так приходилось, только в самых крайних случаях, когда не происходило никаких попыток реабилитации родителей и становилось понятно, что в специализированных учреждениях ребёнку будет, всё же, лучше. Сегодня, как раз, и был намечен визит, по результатам которого девушкам предстояло решить подавать в суд прошение о лишении родительских прав или нет.

В квартиру семьи Варчуковых, они отправлялись в третий раз за последний месяц. Двое не в меру пьющих тридцатилетних безработных зачем-то воспроизвели на свет, два года назад, абсолютно не нужную им девочку. Глава семьи колотил свою супругу и совсем маленького ребенка так, что соседи, раза два в неделю, вынуждены были вызывать полицию.

В предыдущие два визита инспекторов, Вася, так звали отца семейства, обещал «закодироваться» и устроиться на работу. Сегодня, в результате третьего контрольного визита, сотрудники органов опеки должны были проверить исполнены ли, наконец, его обещания и, в противном случае, передать в суд документы на лишение родительских прав обоих граждан.

За разговорами, стараясь не думать заранее о том, что со стопроцентной вероятностью никакой работы Василий не нашел, а еще вероятнее, что пить он не бросил, девушки прошли почти четыре квартала, которые разделяли администрацию и дом обитания горе – родителей. Вероника с Виолеттой, шедшей впереди, поднялись на третий этаж. Старая, обшарпанная и изрезанная деревянная дверь была приоткрыта. Девушки без стука зашли внутрь. В спёртом воздухе витала невыносимая вонь. Запахи нечистот вызывали рвотный рефлекс. Хотелось немедленно покинуть это гиблое место, а в идеале облить всё керосином и бросить спичку, так как выводить из этой квартиры грязь и запахи пришлось бы намного дольше, нежели восстанавливать её после пожара. Но уйти они, конечно, не могли. Это была их работа и девушки, несомненно, являлись профессионалами, но было тут нечто в миллионы раз важнее любой работы. В этой квартире, среди гор бутылок, тараканов и мусора, в том числе и человеческого, находилась напуганная маленькая девочка, помочь которой могли, лишь, они! Вот ради чего Вероника и выбрала такую карьеру: ради таких вот девочек и мальчиков, которых некому защитить и спасти, она моталась по этим вонючим хибарам и, день за днём, смотрела на алкоголиков, тунеядцев и наркоманов. Работа была очень неблагодарной, но она была её призванием.

Надев бахилы, скорее за тем чтоб не испачкать туфли об полы этой квартиры, а не наоборот, девушки прошли по грязному коридору в единственную комнату. В ней на старом, прожженном окурками диване, храпели оба родителя. На столе стояла недопитая бутылка. Судя по цвету жидкости, наполнявшей её, это был самогон. Из самодельной, вырезанной из жестяной банки, пепельницы вываливались «бычки». На полу была разбросана пустая стеклянная и пластиковая тара. Ребенок сидел на облезлых досках и возился с этим мусором, как-будто, это были игрушки.

«Бедная, маленькая девочка…»,– у Вероники, которая видела подобные картины практически ежедневно, на глазах навернулись слёзы. В отличие от более невозмутимой или, просто лучше скрывающей свои чувства, Виолетты, она никак не могла привыкнуть к таким моментам.

Пока Виолетта, крича и тряся недвижимые конечности, пыталась разбудить пьяных храпящих родителей, Ника, буквально на десять секунд, без сил опустилась на сломанное кресло. Она спрятала лицо в ладонях, беззвучно повторяя: «Ну как же так? Ну в чём ребенок провинился?». Придя в себя, она встала с кресла, пожалев, что позволила себе такую недопустимую расхлябанность. Подойдя к девчушке, Вероника сказала:

– Милая моя, потерпи совсем чуть-чуть, мы тебя вытащим отсюда. Я обещаю тебе. Ты будешь играть с новыми игрушками в чистом красивом месте, где тебя будут любить хорошие люди. Потерпи совсем чуть-чуть, Дорогая моя, совсем капельку!

Девочка на секунду подняла глаза на добрую тётю и продолжила дальше играть пустыми бутылками.

У Вероники от бессилия и злобы на этих так и не проснувшихся, несмотря на все усилия её подруги, двух пьяных нелюдей, подкосились ноги. Она чуть не упала. Сглотнув ком, застрявший в горле, девушка тихо произнесла:

– Виолетта, уходим. Нельзя терять ни минуты. Весь пакет документов мы должны передать в суд сегодня же!

Коллега, молча, кивнула и девушки быстрыми шагами направились к выходу. Вероника обернулась по пути, что бы взглянуть перед уходом на ребёнка. Девочка жалобно смотрела ей в след. Она отвернулась и, на отказывающихся слушаться хозяйку ногах, бросилась бежать вниз по ступенькам.

Всегда аккуратная, брезгливая и не позволяющая себе расслаблений в работе Вероника не могла объяснить – почему именно сегодня она позволила себе потерять контроль над собственными действиями и плюхнуться в это липкое сломанное кресло. Наверно, она просто устала. Быть может, пора заканчивать. Она измотала себя, довела до ручки. Ей часто начали сниться эти несчастные дети среди ободранных стен… Роман давно намекает ей, что пора найти работу попроще и перестать изводить себя. Возможно, он и прав. «Ладно, для начала нужно помочь этой бедолажке, а там и посмотрим!»

Вероника, потеряв над собой контроль на десять секунд, сидя в грязном кресле не менее грязной квартиры, с лицом, спрятанным в ладонях, не могла видеть, что в то самое время в карман её лёгкого плаща, надетого в противовес утреннему ветру, заполз, выбравшись из кресла, большой чёрный таракан…

***

Путь до Ростова занял у Романа примерно двенадцать часов. Практически всю дорогу он спал тревожным сном. В полудрёме мозг рисовал картины знакомых ему людей, которые внезапно постарели и смотрели на него старческими глазами из-под нависших седых бровей. Затем появлялся силуэт мужчины, за которым Роман бежал, что есть мощи, но никак не мог даже приблизиться. Хотя лица мужчины видно не было, Роман отчётливо понимал, что этот человек – его отец. Роман звал его, просил подождать и вновь пытался догнать, но все попытки были тщетными. Ватные ноги двигались как будто в воде, а отец, так ни разу и не обернувшись, скрывался вдалеке. Роман открывал глаза, ворочался и снова проваливался в сон. Теперь ему снилась Вероника. Почему-то на ней был больничный халат, волосы её стали сальными и растрёпанными. Она расчёсывала их, и на гребешке оставались вырванные пряди. Её глаза были усталыми и опустошёнными, а вокруг них сияли огромные чёрные круги. Вероника смотрела на него печально улыбаясь. Роман чувствовал, что ей угрожает опасность, большая опасность, пытался обнять, но не мог ощутить её тела. Руки проходили сквозь неё, пальцы хватали воздух, а Вероника смотрела на любимого устало и, еле заметно, печально улыбалась….

Его разбудил вой полицейской сирены. Обогнав автобус, мимо пронеслись, четыре полицейских машины: две легковые и два бронированных грузовичка. Спросонья Роман не обратил на них особого внимания, лишь, мысленно поблагодарив за то, что прервали его неприятные сновидения. Роман знал, что это не первые автомобили со спец. сигналами, встретившиеся им на пути. Сквозь сон он уже слышал сирены три или четыре раза, а может и больше. А может быть, они ему снились. Сейчас он уже не мог сказать точно.

Автобус остановился и открыл двери на ростовском вокзале в половине второго ночи. Роману сразу бросились в глаза полицейские, которых было слишком много для такого часа. Он насчитал их шестнадцать человек. Все полицейские были в бронежилетах и касках, как будто собирались разгонять митинг или готовились к боевым действиям.

Роман обошел вокзал, в надежде увидеть автобус до Таганрога. Но, как он и ожидал, автобусов в этом направлении на вокзале не было. Роман, по дороге купив в круглосуточной привокзальной палатке хот-дог и минеральную воду, направился к таксистам, которые спали в своих припаркованных автомобилях. Постучав в окно одной из машин, Роман разбудил водителя – мужчину средних лет, который, зевая, опустил стекло и спросил:

– Куда едем?

– До Таганрога. Сколько будет стоить?,– ответил Роман.

– До Таганрога нисколько,– сразу потеряв интерес к беседе, ответил таксист,– Там движение перекрыто, город готовят к эвакуации, да и не поеду я туда. Себе дороже…

– Шеф, ну погоди. Скажи цену, мне очень надо. У меня отец там! Я заплачу вдвойне. Ну, выручай!

– Паря, ты по-русски понимаешь? Или не понимаешь? Закрыт город! Не проехать туда! Хрень там твориться какая-то. Отстань! Не поеду и тебе не советую. Время только зря потеряешь, – таксист поднял стекло и демонстративно повернулся к собеседнику спиной, собираясь дальше продолжить спать.

– Русский, твою мать…, – промолвил Роман, сплюнув, – Я-то понимаю, в отличие от тебя.

Переговоры с тремя оставшимися водителями также не принесли успехов. Первые два наотрез отказались ехать даже в нужном Роману направлении. Как он ни просил довезти, хотя бы, до Михайловки или Вареновки, даже до Чалтыря, ответом был категорический отказ. Последний же водитель, не открыв ни двери, ни стекла, скрещенными руками показал, что никуда его не повезёт.

Роман развернулся и пошёл в сторону трассы, которая вела в нужном ему направлении, в надежде поймать попутку, хотя эта перспектива и представлялась весьма сомнительной. «Но тут уж ничего не поделаешь! Коли не получиться, буду добираться пешком. Семьдесят пять километров это не расстояние, вот только времени займёт, конечно, побольше, нежели на машине. Там увидим». Не успел Роман покинуть территорию вокзала, как его окрикнул сзади звонкий голос:

– Эй ты! Постой!

Роман повернулся. К нему быстро шагал молодой парень лет двадцати пяти, очень худощавый, черноволосый, с бледным лицом, покрытым недельной щетиной. Роман подумал, что это, скорее всего, местный наркоман, который будет предлагать купить телефон или нечто подобное.

– Слушаю тебя, – произнёс Роман, когда незнакомец догнал его.

– Я так понимаю, тебе в Таганрог надо ехать, – спокойно ответил парень.

– Надо, очень надо. А что, есть варианты?

– Есть вариант. Я отвезу тебя за два «куска». Дорого, знаю, но это и не по парку прогуляться. Там военные везде и никто другой туда не поедет, а мне просто деньги очень нужны. Так что?

– По рукам. Вот деньги, – без раздумий Роман достал бумажник и отдал парню две тысячные купюры.

Тот посмотрел на них через свет фонаря и убрал в карман.

– Пошли. Вон моя машина, на той стороне дороги.

Мужчины перешли дорогу. На обочине была припаркованная старенькая крашенная – перекрашенная пятёрка, выпущенная, по всей видимости, ещё в Советском Союзе. Роман устроился на место рядом с водителем, закрыв, с третьего раза, мощнейшим ударом дверь. Водитель завел двигатель, и машина медленно тронулась с места.

Стоило им отъехать, как парень сразу же закурил. Увидев, что Роман поморщился от едкого дыма, он спросил, не поворачивая головы и глядя на дорогу:

– Не куришь? Спортсмен?

– Не курю! И да, спортсмен немного, – Роману не очень хотелось болтать с этим незнакомым худющим типом, но, в то же время он понимал, что именно от этого человека зависит – насколько быстро он доберётся до отца. Поэтому Роман отвечал с доброжелательной интонацией, опасаясь, ненароком, обидеть водителя.

– Кстати, меня Сеня зовут. Арсений, тобишь,– продолжил разговор парень, протягивая Роману худую длинную ладонь и, продолжая неотрывно следить за дорогой.

– Роман! Будем знакомы!

– Будем!

Парень замолчал, видимо сейчас он размышлял над тем, о чём ещё можно спросить своего пассажира. Было заметно не вооружённым взглядом, что он хочет поболтать и погрузиться в мысли Роману не удастся.

– А ты чего в Таганрог-то? Живёшь там?

– Отец живёт там у меня. В гости, вот, приехал,– Романа немного напрягали эти вымученные и со скрипом задаваемые вопросы.

– Ха! В гости! Нормальное время выбрал! Там люди мрут как мухи, всех ментов по тревоге подняли, военных само-собой… Вон, видишь, вертолёт летит! Тоже туда. Очаг там, очаг. Зараза какая-то ползёт оттуда. У нас уже какие-то ходульки тоже шныряют. Полиция и врачи их вылавливают, увозят куда-то. Изучают, наверно… Так что, Брат, в гости ехать ты не то время выбрал,– он в первый раз оторвал глаза от дороги и взглянул на Романа. Роман смотрел на него тяжёлым немигающим взором, болтливый водитель, видимо, слегка испугался и начал более тщательно подбирать слова:

– Ну, к отцу, это, конечно дело хорошее. Только, я к чему клоню-то: не пустят тебя в город. Перекрыто там всё… О! Видишь вертолеты? Туда летят! Понимаешь, просто так не летели бы, я, вот вообще, военные вертолёты только пару раз в жизни видел, когда служил, а за эти дни их столько насмотрелся, что со счёту сбился давно…

За разговорами Арсения, машина выехала из границ города и уже набирала скорость по шоссе, ведущему к конечному пункту назначения. В этот момент их обогнали, поочередно, три полицейских УАЗика с мигалками и сиренами. Водитель многозначительно посмотрел на Романа:

– Видал. Тоже, наверно, к отцам в гости…

– Ты считаешь это смешным?,– спокойным, но твердым голосом спросил Роман.

Сеня слегка покраснел. Видимо, он ляпнул эту фразу, не подумав, и уже сожалел о том, что это произошло:

– Да, ладно, Брат, не в обиду. Я порой просто болтаю-болтаю, заткнуться не умею, в общем, вовремя. Не обессудь. Правда, не со зла.

Роман кивнул, показывая, что всё нормально и он не держит на болтуна обид. Тот расслабился и вновь заговорил:

– Жесть какая-то творится там, Друг! Жесть! Хотя, везде такая ерунда сейчас. Я вот радио слушаю пока «бомблю»: и на северах то же самое, и в центре, вроде как, начинается. Что за дела? Мне проще твоего, у меня нет никого. Не за кого переживать и ехать не к кому и некуда. Я ж детдомовский. Мать пила, батя сгинул куда-то, когда еще грудничком я был… Но нормально. Отслужил вот, верчусь потихонечку. «Тачку» вот взял, какая-никакая копейка падает. Да и не жадный я, с тебя б тоже так дорого не взял. Да что там?! Отвёз бы и задаром к батьке, заправил если б. Но ты понимаешь, завтра за квартиру отдать надо, кровь из носу, а то выселят к чертям на улицу. Понимаешь, Дружище, ну очень деньги нужны сейчас…

– Не переживай, Сень, всё нормально. Я же тоже, не с другой планеты прилетел, всё я понимаю прекрасно. Всё в порядке, – успокоил Роман, – А сейчас включи-ка радио, давай послушаем музыку, а я отдохну малость.

Арсений включил какую-то радиостанцию, где играла медленная иностранная песня. Роман откинулся на неудобном сиденье и закрыл глаза. Буквально через пять минут, снова послышался громкий вой сирен. Из ночной мглы, на встречу им пронеслись два военных крытых «Урала» с полицейской машиной сопровождения.

– Раненых, наверно, повезли…,– промолвил задумчиво Арсений, не уточняя причины, которая заставила его решить именно так.

Ехали они уже около часа и, по подсчетам Романа, город был уже очень близко.

– Заправиться надо,– сказал водитель,– А то обратно не дотяну. Ты не против? Вон заправка справа.

– Конечно, надо так надо!, – ответил Роман.

Машина завернула на заправочную станцию. Водитель подъехал к колонке с надписью «АИ-80», вышел, громко хлопнув дверью, вставил пистолет в бензобак и отправился к кассе оплачивать топливо. На заправке располагался продуктовый мини-маркет, о чём свидетельствовала светящаяся вывеска наверху небольшой постройки. Касса находилась внутри этого здания. Арсений зашёл внутрь, пока Роман ожидал его в машине. В мини-маркете неприятно пахло, как будто что-то протухло. Арсений, по пути к кассе, взял с полки шоколадный батончик и оплатил его, вместе с двадцатью литрами бензина.

– Что за запах?, – спросил он без видимого интереса, пока кассир отсчитывала сдачу.

– Холодильники накрылись еще два дня назад,– достаточно миролюбиво откровенно ответила кассирша, – Электричество скакало сильно, когда заваруха вся в городе началась. Вот и погорели моторы у них. Испортилось все, протухло на жаре: и сосиски, и колбаса и всё, что заморожено было.

– Понятно,– Арсений смотрел на женщину и думал, что та неплохо выглядит для своих лет. На вид ей было лет сорок, но она не была обрюзгшей и распустившейся, как большинство её коллег из продуктовых магазинов, расположенных возле дорог. Волосы кассирши были аккуратно коротко пострижены, а ногти, хоть и не были накрашены, но выглядели опрятными. Слоя яркой косметики на её лице тоже не наблюдалось, лишь, губы были подкрашены розовой помадой. «А она ничего!, – думал Арсений, – Сейчас отвезу пассажира и заеду сюда вновь на обратном пути. Разузнаю, замужем – не замужем она. Хотя кольца не видно, но кто знает. Может и выгорит покувыркаться с ней».

Арсений не был наделен от природы, какой бы то ни было, красотой или статью. Помимо этого, как он и рассказывал Роману, с деньгами у него было туго, так что избирательным в вопросах отношений с противоположным полом ему быть не приходилось. Но в силу возраста и нормальной гетеросексуальной ориентации, к женщинам его, конечно, тянуло. И он, не будучи полным дураком, и понимая свой истинный потолок, не влачился за красотками, в надежде на снисхождение или удачное расположение звёзд, а выбирал женщин по себе.

Чтобы рассмотреть получше заинтересовавшую его особу, Арсений спросил, продаётся ли что-то из спиртного. Он знал, что в таких местах всегда можно купить пива или водки из-под полы в ночное время, хоть это и было запрещено законом. Задавая этот вопрос, парень преследовал две цели: во-первых, понять уровень лояльности женщигы к нему, а во-вторых, рассмотреть получше её фигуру, когда она полезет под прилавок доставать нужный товар.

Кассир , чуть-чуть, поартачилась, больше для проформы, затем спросила, что именно его интересует.

– Ну, водочки бутылочку, залить раны душевные,– проникновенно произнёс Сеня.

– Какие у тебя раны-то? Вон молодой какой, красивый! Раны какие-то, скажет тоже.

«Джек-пот»,– подумал Арсений, улыбаясь, глядя на то, как женщина вытащила из-под прилавка картонный ящик, от которого в разные стороны разбежались несколько тараканов. Из ящика она быстро выудила бутылку какой-то «палёнки» под названием «Водка Пчёлка» и сунула Арсению, прикрикнув, чтобы он быстро убрал запрещённый товар в карман широких спортивных штанов.

– Спасибо, Красавица! Должник я твой на век,– слащаво произнёс Сеня, чувствуя себя героем Адриано Челентано.

В этот момент таракан пробежал по его тапочку и юркнул под штанину. Арсений не мог видеть таких мелочей, так как взгляд его был прикован к аппетитной кассирше.

– А я в должниках оставаться не привык,– продолжал он свою песню,– Готов возместить. Я сейчас человека хорошего до Таганрога отвезу. Дела у него там. Он майор спецназа ГРУ, мой армейский товарищ. На спец. операцию везу его. Все водилы армейские испугались, он меня попросил, мол: «Сень, говорит, Брат, выручай». Ну а я парень отчаянный, да и для друга чего не сделаешь!

– Да, что ты говоришь?, – с недоверием ответила кассирша, но глаза её загорелись, чего Арсений не мог не заметить.

– Да, вот те крест, – продолжил он, – Так, что давай, я сейчас отвезу моего дружбана на его операцию и вернусь. Мы, знаешь, сколько с ним всяких боевых действий прошли. Тут и за день не расскажешь…

В этот момент с улицы раздался длинный громкий звук сигнала. Арсений обернулся. Заправка хорошо освещалась. Сеня увидел, что это Роман жал на гудок. Прекратив сигналить, он стал показывать Арсению на часы и жестами поторапливать парня вернуться к машине.

– Видишь как, работа не ждет. Дело государственной важности. Сейчас я мигом: туда-назад. Ты дождись меня, Красавица!– затараторил Арсений, двигаясь к выходу.

– Да, куда ж я денусь-то,– улыбаясь, ответила заинтригованная женщина.

Сеня вышел, залил в бак бензина и сел за руль. Машина вновь выехала на шоссе.

– Что ты так долго?,– спросил Роман.

– Да ничего не долго. Знакомую встретил, в одном подъезде жили. Ну, она начала за жизнь, то да сё. Я говорю, мол «бежать надо мне», а она всё «расскажи, да расскажи». Так как-то.

В этот момент Роман боковым зрением заметил, как будто небольшое насекомое забежало Арсению в ухо. Тот был очень занят тем, что вглядывался в дорогу, еле освещаемую светом фар, что ничего не заметил. Или Роману показалось. В машине было темно и, возможно Роман принял за насекомое какую-то тень.

Примерно на минуту в автомобиле воцарилось молчание. Затем водитель резко дернул руль влево и вылетел на встречную полосу. Роман был очень удивлен, так как на дороге, кроме них, не было никого.

– Сень, ты что творишь?,– спросил он водителя.

Тот вместо ответа резко крутанул «баранку» в противоположном направлении. Роман схватился за руль и попытался выровнять автомобиль. Арсений нажал на газ до упора. Двигатель ревел, водитель начал дёргать руль то вправо, то влево, словно ребёнок на игрушечной машинке.

– Сеня, Сеня, твою мать! Ты что творишь? Очнись!,– орал, что есть сил, Роман. Но всё было тщетно.

Роман вцепился правой рукой в руль и пытался сохранить машину на дороге. Левой рукой он схватил Арсения за шею и повернул лицом к себе. Даже в полной темноте салона, было видно, насколько сильно вздулись вены на лице и шее водителя. Роман встретился с ним глазами. Стеклянный взгляд Сени смотрел сквозь него. В этот момент машина вылетела с трассы, не вписавшись в поворот. Ощутив сильнейший удар, Роман потерял сознание…