Текст книги "ИНСЕКЦИЯ. КНИГА I: ВРАГ В ГОЛОВЕ."

Роман шёл чуть позади майора Камнева, который обещал проводить его в штаб для разговора с командующим операцией, который, как понял Роман, был здесь самым главным. Что ждало его впереди, Роман понятия не имел. Хотя майор и вызывал доверие своим могучим внешним видом и человечной манерой разговора, но Роман, всё равно, находился в напряжении, понимая, что не имеет представления о том какие мысли у майора, да и у всех остальных, сейчас в головах. Побитое прикладами автоматов тело начинало ныть всё сильнее, разбитый капитанским ботинком нос опух, а под обоими глазами начали расползаться синяки. Шли молча. Благо идти было совсем не далеко, здание штаба располагалось всего в пяти минутах ходьбы быстрым шагом. Именно из-за его удобного стратегического расположения на границе города, рядом с главной дорогой, ведущей в Таганрог, корпус бывшего дома престарелых был выбран военными под штаб, который служил и временной казармой.

Вокруг здания стоял караул, состоящий из двух бойцов, несущих дежурство по разным сторонам постройки. Роман обратил внимание на то, что в некоторых местах дёрн совсем недавно был повреждён и засыпан свежей землей. «Что-то или кого-то тут закапывали»,– подумал он про себя, едва заметно поморщившись.

– Это со мной,– бросил майор часовому, встретившему их и, недоверчиво оглядевшего идущего рядом гражданского, с головы до ног. После слов старшего по званию, часовой отвернулся, потеряв к Роману интерес, и продолжил патрулировать периметр.

Мужчины зашли внутрь здания, поднялись по старой деревянной лестнице на второй этаж. Майор подошел два раза стукнул по ней костяшками пальцев и, не дожидаясь ответа, приоткрыл:

– Товарищ полковник, разрешите войти?,– пробасил он.

Из-за двери что-то неразборчиво буркнули. Майор вошёл, показав Роману жестом следовать за ним. В кабинете было темно, окно было завешано, практически не пропускающей свет, тканью, напоминавшей штору. Полковник стоял лицом к окну, упершись руками в подоконник. В кабинете находился обшарпанный стол и две белых, с облезлой краской, табуретки. Другой мебели не было. Майор начал докладывать:

– Товарищ полковник, людьми Иванова задержан гражданский. Пытался проникнуть в город. Говорит к отцу больному приехал. Я прекрасно знаю, что вход в город гражданских лиц категорически воспрещен…

В этот момент в дверь громко постучали и, одновременно со стуком, в кабинет ввалился запыхавшийся лейтенант:

– Товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу майору?,– по уставу, он должен был спросить разрешения старшего по званию, находящегося в помещении, чтобы обратиться к тому, кто ниже чином.

Полковник ничего не ответил. Он продолжал неподвижно стоять спиной к вошедшим и смотреть в окно, завешанное материей.

– Что тебе, Филимонов?,– спросил негромко майор.

– ЧП, Виктор Григорьевич, местные на штурм блокпоста пошли, люди Иванова вновь открыли огонь по гражданским, есть убитые и раненные. Вам срочно нужно быть на месте!

– Понял, пошли!,– сказал майор и, выходя из кабинета, обратился к полковнику:

– Юрий Юрьевич, выслушайте парня, пожалуйста. Постарайтесь войти в его положение, а я готов под свою личную ответственность взять, если Вы добро дадите на пропуск. Я до КПП и назад. Полчаса, не больше.

Он показал Роману глазами, мол: «Говори! Не молчи!»,– и срочно удалился вслед за лейтенантом.

– Товарищ полковник, меня зовут Роман Клешня. Я приехал к отцу и прошу Вас пропустить меня в город,– сказал Роман и сделал паузу, чтобы посмотреть на реакцию полковника. Тот, всё так же, стоял неподвижно.

«Что-то тут не так»,– подумал Роман.

– Товарищ полковник, Вы меня слышите?,– почти прокричал мужчина.

Ноль эмоций. Роман подошёл к военному и положил руку ему на плечо:

–Товарищ пол…,– фраза Романа оборвалась в момент, когда полковник повернулся.

Лицо военного было синим от вен, стеклянные глаза смотрели на Романа с бешеной злобой.

– Беги,– неразборчиво прохрипел полковник. Он, как будто, боролся с кем-то внутри себя или с самим собой.

– Беги,– повторил тот, онемевшими, шлёпающими губами.

– Товарищ полковник, я…,– собравшись, произнёс Роман, но в этот момент военный схватил огромной рукой его за горло и начал душить. Роман пытался вырваться, расцепить сжатые пальцы полковника своими руками, но тот был дьявольски силён даже в таком состоянии. Задыхаясь, Роман, попробовал с размаха припечатать ладоням ему по ушам. Прозвучал мощный шлепок, но полковник был несгибаем. Роман собрал последние силы и, подпрыгнув, двумя ногами ударил в корпус полковника. Тот отлетел к противоположной стене. Кадык Романа чуть было не остался в его кулаке. Роман пытался восстановить дыхание, но получалось плохо. Вольский, тяжело дыша, пошел на него. Он обладал огромной физической силой, но мозг давал телу не совсем точные команды, вследствие чего движения полковника были неловкими. Когда он навис над Романом сверху, чтобы схватить его, тот попытался вывернуться, но за последнее время было потрачено слишком много сил, и он не успел уйти в сторону. Огромные руки полковника схватили его тело и бросили в стену. Роману показалось, что он услышал, как хрустнули его сломанные рёбра. Бросок был такой силы, что от стены отлетели два огромных куска штукатурки и разбились об упавшего. «Твою мать! Он просто зверь!»,– Роман, несмотря на явную угрозу собственной жизни, был восхищен богатырской силой противника, даже пораженного мелким врагом, предательски заползшим в мозг во сне. Роман с трудом поднялся на ноги. Полковник вновь попёр на него словно танк, расставив руки в стороны. На этот раз Роману удалось уйти в сторону. Он резко пригнулся и проскочил у нападавшего под правой рукой. Оказавшись у полковника с тыла, он провёл тому захват сзади, поймав здоровенную шею в треугольник из предплечья и плеча, локтевым сгибом попав на кадык. Тот взревел, пытаясь скинуть Романа. Роман висел у полковника на спине, его ноги оторвались от земли и болтались в воздухе, пока Вольский метался из стороны в сторону. Наконец военный скинул душившего через голову, сел на него сверху, сжал обеими руками его шею и начал сдавливать. Вырваться из под стадвадцатикилограммовой туши полковника не было никакой возможности. Боковое зрение Романа уловило табурет, стоящий рядом с его лицом. Он дотянулся до табурета и резко опустил его полковнику на голову. Тот слегка вздрогнул, из виска потекла кровь. Роман еще дважды ударил противника по голове, хватка ослабла. Роман вложил все оставшиеся в нём силы в последующие два удара. Руки полковника продолжали еле-еле сжимать его горло. Табуретка была сломана, в зажатой ладони осталась только ножка, но Роман остервенело лупил поврежденную голову своего врага. Даже когда тот рухнул на пол, он не мог остановиться. Встав на колени, парень бил и бил череп Вольского, пока тот не раскололся, и на полу не оказалось его содержимое. Среди кровавой каши, бывшей совсем недавно мозгом командира спецназа Российской Армии, лежал огромный, размером с пятирублёвую монету, дохлый таракан.

Дверь открылась, в комнату зашёл майор Камнев и сразу остановился, глядя на ту картину, которая предстала его взору. После секундного замешательства, он натренированным резким движением открыл кобуру, достал свой «Глок-19» и наставил на Романа:

– Ну, Сучёныш, прощайся с жизнью,– прошипел Камнев сквозь зубы.

– Майор, всё не так, как ты думаешь,– простонал Роман, лёжа на полу без сил и даже не пытаясь встать,– Он был заражён, он напал на меня, слышишь? Я оборонялся, Богом клянусь? Ну, сам подумай, зачем мне его убивать? Он боролся сначала, пытался предупредить меня, но я не понял его. А потом он напал на меня, чуть не убил меня, понимаешь? Я жизнь свою спасал!

Камнев подошёл чуть ближе и посмотрел на раздробленный череп своего командира. Он сразу обратил внимание на огромного мёртвого таракана. Таких огромных Камневу прежде видеть не приходилось. Конечно он был в курсе истинной причины, поражавшей жителей и, конечно полковник мог быть поражён. Да и вид Романа вряд ли вызывал сомнения в его честности.

Майор, привыкший сразу же просчитывать ситуацию на несколько ходов вперёд и умевший быстро принимать сложные решения, помог Роману подняться и проговорил:

– Так, тебе нужно срочно бежать. Когда полковника найдут, тебя убьют. Возможно, будут судить и убьют, возможно, без суда шлёпнут, так как полковника все бойцы очень любили. Он человек с большой буквы…был. Даже я ничем не смогу помочь. Так что, беги! Что есть сил, беги. За зданием есть кусты, которые переходят в посадку. Часовые сейчас меняются, так что давай. У тебя буквально пять минут. Достигни посадки и на глаза нигде патрулям не попадайся. Тебе нужно дождаться ночи и выбраться лесом из города. Но, зная тебя, ты, скорее всего, будешь искать отца, так как упрямый. Дело твоё, но я не советую. Тебя будут искать! Ладно, всё!

За дверью слышались чьи-то приближающиеся шаги.

– Пошёл!

– Спасибо, Майор! Я должник твой!,– сказал Роман, оторвал тряпку с окна и спрыгнул вниз. В дверь уже стучали.

Роман мягко приземлился на ноги. Рядом никого видно не было. Мужчина, пригнувшись, быстро достиг кустов и, прячась за ними, побежал к густой посадке. Сзади из здания донеслись громкие крики. Видимо тело нашли. Сейчас сам же майор и отдаст команду искать убийцу, выбора у него не остаётся.

«Ничего, уже темнеет, прорвёмся»,– думал Роман.

***

– Бармен, еще сто пятьдесят «Hennessy” и лимончик не забудь,– Дмитрий заказывал выпивку сидя за стойкой бара, уже в пятый раз. Его знакомый бармен, до этого дня ни разу не видевший, чтобы Дмитрий потреблял спиртное в таких количествах, наклонился к нему и спросил:

– Дим, что-то случилось? Может не стоит пить-то больше? Ведь это плохая панацея.

– Не, Дружище, нормально всё. А ты наливай, наливай, а то уйду,– скривился в вымученной ухмылке захмелевший Дмитрий.

– Ну, хозяин – барин,– пожал плечами бармен, наполняя бокал коньяком,– Только потом не говори, что я не пытался тебя остановить.

Дмитрий ничего не ответил. Он уже потерял интерес к собеседнику, заметив, что в бар зашла красивая, накрашенная и элегантная дама. Точнее такой она ему казалась по причине того, что мужчина не просыхал уже третий день, с тех пор как погибла Вероника. Он не мог простить себе то, что солгал ей про Романа и был уверен в том, что именно эта его ложь и стала причиной самоубийства любимой. Он глушил свою боль, свой мозг, который не давал ему покоя, свою память. Он пытался залить горе алкоголем, но не мог. Залиться до верху-то у него получалось, а вот горе никак не хотело тонуть, терзая его душу и выворачивая внутренности наизнанку. Сначала он пил дома, пил много и до тех пор, пока ему не переставали продавать спиртное в районном магазине, по причине полнейшей его невменяемости. Затем он пошёл по барам, такой же полностью пьяный внешне, но такой же трезвый внутри. Его мысли никуда не хотели уходить, они терзали Дмитрия и, он, проклиная себя за это, действительно периодами желал Роману смерти, чтобы хоть как-то оправдать свои слова, сказанные Веронике. Конечно, оправдываться было не перед кем, а для себя эти отговорки не подходили, но он почему-то всё больше и больше злился на Романа. Злился по неизвестной причине. Наверно, это была лишь проекция ненависти к себе самому. На похороны Вероники он так и не заставил себя пойти, как ни собирался с мыслями и с силами. Телефон Романа не отвечал, который уже день, ему, по всей видимости, даже не сообщили о произошедшей трагедии. Но Дмитрий уже практически был уверен, что друг действительно мёртв. Слишком долго тот не давал о себе знать, к тому же по центральным каналам уже не раз заявляли, что все выжившие после событий в Таганроге эвакуированы и, на данный момент, доставлены домой, к семьям. Остальные же пали жертвой неизвестной пока инфекции, унесшей уже не одну тысячу жизней. Город же полностью оцеплен и закрыт, во избежание распространения заболевания. Выживших гражданских в нём, по информации СМИ, не осталось. Дмитрий, ведь, и когда говорил Веронике про смерть Романа, врал, лишь, отчасти. Он действительно думал, что это произошло, но, конечно, до конца уверен не был. Это и не давало ему покоя. Мысленно, он уже простился со своим другом, но, в то же время несмело надеялся на то, что Роман жив.

Дмитрий продолжал смотреть на вошедшую даму, которую его пьяные глаза идентифицировали, как соблазнительную. На самом деле, соблазнительного, по крайней мере для такого мужчины, как Дмитрий, будь он в адекватном состоянии, в ней было мало. Она представляла собой обычную сорокалетнюю завсегдатайку баров, ошивавшуюся в питейных заведениях города в надежде на угощение в виде пары бокалов спиртного от завсегдатаев противоположного пола. Ну, а дальше, как пойдёт, смотря насколько щедр окажется кавалер. Чаще всего следовали продолжения банкетов на квартирах подвыпивших мужчин или в гостиничных номерах. В общем, если бы ни эти дни запоя, Дмитрий в жизни бы даже глаз не скосил в её сторону. Сейчас же, своим пьяным взглядом с его искривлённым восприятием, Дмитрий находил её вполне «ничего себе». Когда женщина подошла к барной стойке, Дмитрий, похабно улыбаясь, отодвинул ногой стул, перегородив ей дорогу, и небрежно бросил:

– Садись, Красотка! Дядя угостит тебя волшебной амброзией!

Женщина картинно отказывалась по-началу, но вспыхнувшие в первый момент глаза, выдавали её прожженную насквозь сущность. Потом она несла какую-то чушь, он не слушал её, а думал о своём, тоже нёс всякий пьяный бред, они хохотали на весь бар, отпуская сальные шутки и всё время пили, пили и пили. Потом он вызвал такси, но к себе везти её не захотел, так как вспомнил, что на кровати разложены их с Романом и Никой фотографии, над которыми он плакал, накачиваясь спиртным дома в начале запоя. Звать домой какую-то пьяную шваль, чтобы она ненароком увидела счастливые моменты их ушедшей навсегда жизни, он посчитал кощунством. И они поехали к ней, по пути упросив продавщицу круглосуточного продовольственного магазинчика продать бутылку коньяка. Они добирались довольно долго. Новая знакомая Дмитрия жила в старом городе, считавшемся в своё время «сто первым километром», там оседали вышедшие тюремщики. Большинство зданий старого города пустовали, смотря исподлобья на случайно забредшего гостя пустыми глазницами своих разбитых окон. Многих жителей местные власти давно пересилили из ветхого жилья в какое-то менее ветхое в городской черте, но кое-где еще оставались признаки жизни, которые Дмитрий определил по развешанным на веревках сохнущим вещам и свету, горевшему в двух-трёх окнах. Спутница его, Дмитрий так и не удосужился запомнить, как её зовут, то ли Эльвира, то ли Тамара, да и плевать ему было с высокой горы на это, в конце концов, он не собирался когда-либо встречаться с ней вновь, да и номер сохранять в записную книжку мобильника тоже не собирался, квартировала в двухэтажной, барачного типа, постройке, возведённой, скорее всего, ещё пленными немцами в сороковых годах прошлого века. Полы в подъезде были деревянными и жутко скрипучими. Дверь была закрыта на замок, который подвыпившая дама очень долго не могла открыть, и Дмитрию пришлось помогать ей. Когда они оказались внутри, мужчина долго не мог понять, зачем вообще стоило закрывать такую халупу на замок. Красть там было абсолютно нечего, не было даже телевизора. Из мебели – только пара кресел, древний журнальный столик и такой же диван, повидавший не мало ухажёров на своём длинном веку. В помещении стоял затхлый неприятный запах. Дмитрий прошёл, не разуваясь, к окну и открыл его, чтобы немного проветрить. На самом деле, ему было абсолютно плевать на всё в тот момент: на убогий антураж, на убогую спутницу, на тараканов, которые разбежались по углам, стоило госпоже включить свет.

Он велел женщине принести быстренько нож. Когда она неровной походкой вернулась из кухни, накромсал толстыми дольками лимон, налил по половине пластикового стаканчика коньяка себе и ей. Затем они залпом выпили, голова Дмитрия окончательно одурманилась. Он плохо понимал, что происходит. Они целовались. Он, по инерции, без особого вдохновения, трогал её за все интимные места. Дальше они разделись, Дмитрий немного поморщился от вида её сильно потрёпанного неухоженного тела, но оказавшись под, не первой свежести, в пятнах одеялом, они целовались вновь. Их совокупление длилось недолго, особой страстью тоже наполнено не было. Просто монотонные движения вверх-вниз, затем смена поз и то же самое. Дмитрий и не ждал чего-то иного, ему нужно было это для того, чтобы, хоть ненадолго забыться, отогнать от себя мысли о Веронике, мысли о Романе, которые рвали его душу на куски и съедали её. После того, как вымученные стоны и крики любовников утихли, женщина сразу отвернулась на другой бок и начала громко раздражающе храпеть. Дмитрий же долго не мог уснуть, он встал, налил себе ещё конька, выпил, занюхав лимоном. Он хотел было поехать домой, но вспомнил, что таксисты в этот район по ночам ездить на вызовы отказываются, после того, как одного из водителей здесь не столь давно убили из-за нескольких тысяч, которые он заработал за смену. Дмитрий прилёг на кровать. Его мутило и тошнило, перед глазами всё плыло. Он проворочался примерно час, прежде, чем ему удалось уснуть. Ему виделось, как он заходит в больничную палату, а на окне стоит Вероника. Она махала ему рукой, а ноги её отрывались от подоконника. Он бежал к окну в надежде схватить её за руку и затащить в палату, но совсем чуть-чуть не успевал. Ника летела вниз, её удаляющиеся глаза не выражали ничего, кроме тоски. Всё происходило, будто в замедленной съёмке и он чувствовал, что может прибежать вниз быстрее неё и поймать девушку на руки. Он выбегал из палаты и устремлялся к лифту, нажимал на кнопку, но лифт не ехал. Дмитрий бежал к чёрному ходу, но не мог найти его. Коридор становился длиннее, а ноги мужчины тяжелели и увязали в бетоне. Он, всё же, добирался до лестницы, но ступени были бесконечными. Парень бежал по ним – пролёт за пролётом, этаж за этажом, поднимал глаза и всегда видел цифру «7», она сменялась надписью «предатель» и он оказывался на улице. Вероника лежала на асфальте, череп её был расколот. Дмитрий подбегал к ней, падал на колени, тряс мёртвое тело и просил простить его, просил не прыгать, вернуться к нему. Внезапно девушка поднимала на него свои огромные печальные глаза и спрашивала:

– Зачем ты обманул меня, Дима? Ведь, Ромы тут нет!

Дмитрий пытался ответить, что он не виноват, но на месте Вероники вдруг появлялся Роман. Он смотрел на друга с порицанием, произнося, лишь, одно слово, которое эхом отражалось в голове Дмитрия, разрывая её изнутри:

– Предатель,– говорил Роман и смотрел. Смотрел так, как только он умел смотреть. Дмитрий даже не пытался оправдываться, а стоял, как побитая собака и не мог пошевелиться. Затем Роман становился маленьким и зачем-то заползал Дмитрию в ухо, наверно за тем, чтобы на век поселиться в его голове и не давать забыть того, что Дмитрий совершил. Он лез в ушную раковину. Сначала Дмитрию было щекотно, затем стало больно, и он проснулся, ощущая боль из сна уже наяву. Он поковырял в ухе мизинцем и, перевернувшись на другой бок, попытался уснуть вновь, в надежде наконец-то увидеть какой-либо другой сон. В тот момент, когда он отключился, таракан, пробравшийся внутрь сонного врага, уже проник в его мозг.

***

Майор открыл дверь. На пороге кабинета полковника Вольского стояли трое солдат:

– Товарищ майор, здесь всё в порядке?, – спросил старший из них по званию, с погонами лейтенанта и добавил,– А то, часовой крики отсюда слышал, вроде как драка была, возня какая-то, говорит.

– А ты сам взгляни,– ответил Камнев, отходя в сторону и приглашая солдат жестом войти.

– Мать твою,– оказавшись внутри и, увидев изуродованное тело полковника, сорвалось у одного из рядовых. Они, как по команде подняли глаза с немым вопросом на майора.

– Что смотрите? На меня что ли грешите?,– рявкнул майор.

– Никак нет!,– хором ответили бойцы.

– Так-то. Гражданский его убил! Видимо полковник был заражён и напал на него…

Солдаты недоверчиво посмотрели на майора. Тот понимал, что спустить такое на тормозах не получится и пробовать не стоит, иначе самому ему не сносить головы, как в переносном, так и в прямом смыслах. Камнев только надеялся, что Роману удалось уйти подальше. Он продолжил:

– Лейтенант Дулов, слушай мою команду! Возьмёшь всех бойцов, кроме караульных и оцепления, будешь прочёсывать город, пока не найдёте убийцу. Приметы его довести до всего личного состава. Выполнять!

– Так точно, Товарищ майор! Найдём! Слово офицера: найдём!,– яростно выпалил лейтенант и, развернувшись вместе с солдатами, уже закрывал за собой дверь, когда майор произнёс:

– Да… Вот еще что… Гражданского брать живым. Он должен предстать перед судом!

– Товарищ майор…

– Отставить, Дулов! Задача ясна?

– Так точно, уже не так уверенно ответил лейтенант и сразу же вышел с бойцами за дверь.

Оставшись в кабинете, майор присел на стул. Ему требовалась минута-другая, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. «Романа, если найдут, убьют. Это сто процентов. Но я сделал всё, что от меня зависело. Теперь уже всё в руках парня и удача ему, конечно, тоже не помешала бы. Дальше: надо срочно доложить в Москву о гибели полковника Только вот как преподнести? Ладно, всё как было. Там сами разберутся»,– подумал майор. Поднявшись на ноги, мужчина подошёл к столу полковника, на котором стояла рация и включил её:

– Приём. Майор Камнев на связи! Как слышите меня?

Ответа не последовало. Он прокричал в рацию громче:

– Приём! Камнев на связи! Слышите меня? Приём!

С другого конца доносилось шипение. Кто-то что-то ответил, но разобрать слов было невозможно. Майор еще несколько раз пытался выйти на связь, рация шумела, кто-то, по всей видимости, отвечал, но связь так и не была установлена.

– Чёрт тебя дери,– выругался себе под нос майор. Если учесть, что ни один мобильник не находил сеть ни одного оператора с самого утра, то получается, группа осталась без связи. Командование после кончины Вольского переходило к Камневу. В городе поялялось всё больше заражённых. Гражданское население вот-вот пойдёт на штурм блокпоста. Удерживать небольшими силами город, где с каждой минутой увеличивается количество инфицированных, скоро станет невозможно. Срочно нужны были новые директивы из генерального штаба. Километрах в трёх от здания бывшего дома престарелых, где обосновались солдаты, находилась антенная опора башенного типа, в просторечии – вышка сотовой связи, какого-то мобильного оператора. Майор решил идти к ней, забираться наверх и пробовать ещё раз выйти на связь по рации. Он надеялся, что на возвышенности сигнал усилиться и ему удастся переговорить с вышестоящими чинами из столицы, которые скоординируют дальнейшие действия его группы. Камнев повесил рацию на плечо и уже собирался выйти из кабинета, когда на глаза ему попалась единственная папка, лежавшая на столе полковника Вольского. В обычной ситуации, майор никогда бы не стал совать нос в документы, ему не принадлежавшие, но ситуация была совсем не обычной. Полковник лежал на полу с разбитой головой, а командование группой автоматически переходило к Камневу; и в папке могли содержаться данные, имеющие отношение к их боевой операции. Посомневавшись несколько секунд, майор взял со стола папку и засунул её за пазуху. Затем он покинул кабинет и, пройдя мимо КПП, на ходу раздавая команды бойцам, двинулся в сторону вышки. Путь до вышки занял у майора Камнева около сорока пяти минут. По пути, к удивлению майора, ему не встретилось ни души, хотя шум из города, всё время, становился громче и громче. Из этого можно было сделать вывод, что количество заражённых, издающих нечленораздельное бормотание, сливающееся в это жужжание, напоминающее звуки вувузел, постоянно пребывает. Добравшись до вышки, майор, забрался наверх, и достав рацию из-за плеч, снова вышел на связь:

– Приём! Майор Камнев штабу! Как слышите меня? Приём!

На том конце раздалось привычное шипение, за которым, к невероятной радости майора, последовал разборчивый ответ:

– Это штаб! Майор как слышно? Приём!

– Штаб, слышу Вас хорошо! Разрешите докладывать?

Рация зашипела, и майор услышал знакомый строгий и взволнованный голос:

– Николай Николаевич, Коля, это ты?

– Так точно,– ответил Камнев.

– Слава Богу, Коля! С тобой разговаривает Командующий Южным Военным Округом генерал Буланов!

«А когда я улетал из Москвы, он был замом командующего. Вот это карьерный рост»,– подумал майор, но вслух сказал:

– Здравья желаю, Борис Львович! Разрешите докладывать?

– Разрешаю, Коля! Только я тебя умоляю, как можно быстрее! Каждая секунда дорога. Связь может прерваться. Со многими регионами связь полностью потеряна. Мобильная связь на территории страны полностью парализована. Быстро докладывай, и переходим к дальнейшим приказам!

– Так точно, Товарищ генерал-лейтенант,– отчеканил Камнев и начал доклад,– Полковник Вольский был инфицирован. При попытке напасть в бесконтрольном состоянии на гражданского, он был убит! Командование операцией я принял на себя. Мною отдан приказ найти убийцу для дальнейшего суда и вынесения приговора. Мирное население города идёт на штурм оцепления. Количество заражённых возрастает. Точных цифр нет, но их очень много, больше, чем здоровых, намного больше! Дальше удерживать город силами вверенного мне подразделения не представляется возможным! Прошу прислать подкрепление или дать команду к отступлению! Также требуется эвакуация гражданского населения. Прошу прислать транспорт! У меня всё! Приём!

Рация долго молчала. Когда Камнев уже подумал, что сигнал вновь утерян, устройство захрипело и прерывистый голос генерала быстро заговорил:

– Коля, отменяй поиски убийцы. Ты же сам говоришь, что Юра был заражён, да и не важно уже! Мёртв, так земля ему пухом! Бойцы сейчас для другого нужны. Никакой эвакуации не будет, не будет и подкрепления. Все силы армии страны задействованы! У меня лишнего рядового нет, Коля, чтобы тебе выделить! Это прелюдия, дальше слушай, внимательно слушай задачу: жителей из города не выпускать, любой ценой не выпускать! Всех бойцов мобилизовать! Всех! Под вашим зданием, где вы расположились не случайно, полковник знал об этом, есть катакомбы, ход в них ведёт из подвала здания, там найдёшь. В катакомбах расположен стратегический запас оружия. И…,– он ненадолго замолчал.,– И…там располагается ядерная боеголовка. Задача твоих бойцов, Майор, твоя задача: активировать боеголовку и отойдя на безопасное расстояние привести в действие.

– Товарищ генерал-лейтенант,– перебил Камнев!

– Не перебивай меня, Мать твою,– завизжала рация,– Ты не понял насколько всё серьёзно до сих пор? Таганрог признан одним из эпицентров заразы! Приказ верховного главнокомандующего сравнять его с землёй! Никто не должен покинуть город: ни заражённые, ни те, кто выглядят здоровыми, но есть вероятность, что они заражены! Ни-кто! Только твои солдаты. Задача: находишь боеголовку, активируешь, отводишь бойцов на безопасное расстояние, взрываешь! Всё понял?

– Так точно!,– скрипя зубами, выдавил из себя Камнев.

– Дальше! Слушай, Коля! Запоминай все мои слова! Дальше выдвигаешься с группой в Ростов-на-Дону. Сейчас вся металлургия в стране переведена на изготовление специальных литых герметичных камер, которые будут устанавливаться во всех областных городах. Функция этих камер, защитить помещённых в них людей от тараканов, проникающих в им в головы. Камеры изготовлены из металла, и не имеют ни одной щели или стыка для проникновения инородных тел изнутри. Пока такая камера установлена только в Москве, с другими же городами потеряна связь. Так как сейчас удалось переговорить с тобой, высылаем еще одну в Ростов. Задача твоей группу, встретить груз в Ростове и эвакуировать в камеру профессорский состав города. У Вольского должна быть папка, в ней данные на всех учёных, которые должны выжить для разработки мер дальнейшей борьбы с заражением. Группа, также, обязана охранять учёных внутри камеры. Как понял меня? Приём!

– Приём! Понял Вас! Приём!

– Итак, встретишь груз…,– рация зашипела, и слова генерала стали неразборчивыми, затем сигнал пропал окончательно и связь пропала. Как ни кричал Камнев: «Приём! Слышите меня!»,– его уже никто не слышал и не отвечал ему. Выругавшись, майор слез с вышки и двинулся назад в сторону города. Камнева терзали смешанные чувства: с одной стороны, он привык всегда беспрекословно выполнять приказы, с другой же, он не мог понять – зачем убивать здоровых мирных людей вместе с заражёнными? Почему нельзя просто открыть блокпост и дать возможность здоровым людям уйти на безопасное расстояние? «Скорее всего, так мы и поступим! Я не возьму на душу грех убийства сотен беззащитных ни в чём не повинных горожан»,– думал майор, когда увидел бегущих к нему со стороны города трёх человек. Они быстро приближались. Майор приложил к глазам бинокль, который всегда имел при себе. Отрегулировав резкость, он понял, что на него надвигаются уже не люди, а носители. Стоп! Один из них был в военной форме! Майор поморщился, словно от приступа зубной боли. Движения бежавших были неуверенными: носители широко расставляли ноги в стороны и немного подволакивали их, руки болтались как верёвки, головы были наклонены вперёд, словно они очень устали и решили покемарить, прямо на бегу. У носителя в военной форме на шее висел АКМ, который болтался из стороны в сторону, словно детская игрушка. Майор опустил бинокль. «Они бегут ко мне,– думал он,– Прятаться бессмысленно, к тому же я на равнине. Надо прорываться к своим»,– с этими мыслями Николай достал из кобуры свой «Глок», проверил, как обычно, полноту обоймы, снял пистолет с предохранителя и пошёл навстречу приближающимся врагам. Когда до нападавших, жадно осклабившихся носителей насекомых оставалось примерно десять метров, майор поднял оружие на уровень глаз и произвёл три выстрела. Все они пришлись точно в головы нападавшим. Те, словно брошенные кукловодом марионетки, синхронно попадали на землю, немного подёргались и успокоились навсегда. Майор подошёл поближе. Фамилию застреленного рядового, Камнев не помнил, но он точно совсем недавно присутствовал при избиении Романа и, вроде как, именно он открыл огонь на поражение по безоружным людям, штурмовавшим блокпост. Камнев снял с его шеи автомат и повесил себе на плечо. Стрельба, доносившаяся из города, внезапно, затихла. Камнев продолжил свой путь. До цели оставалось несколько сотен метров, которые он преодолел уже бегом. Вот уже был виден блокпост, на котором царило небывалое оживление. Майор вновь приложил бинокль к глазам: