Текст книги "После"
Автор книги: Анна Тодд
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Глава 16
– Действие, – отвечает Хардин быстрее, чем я задаю вопрос.
Он смотрит на меня с вызовом; по глазам понятно, что он не боится и не смутится сделать то, что попросят.
Я в нерешительности: что бы приказать? Такой готовности я не ожидала. Что бы заставить его сделать? Я уверена, что он сделает все, чтобы не ударить в грязь лицом.
– Хм… Сделай…
– Что? – торопит он.
Хочу, чтобы сказал что-нибудь хорошее о каждом участнике, но потом отказываюсь от этой мысли. Но было бы интересно.
– Сними футболку и сиди так всю игру! – кричит Молли, и я вздыхаю с облегчением; конечно, не потому, что он разденется, а потому, что не надо мучиться и придумывать задание.
– Как-то по-детски, – бормочет он и стягивает футболку.
Помимо воли рассматриваю его тело и татуировки на загорелой коже. Под птицами на груди по животу набито разлапистое дерево с длинными голыми ветвями. На плечах гораздо больше тату, чем я думала; маленькие и, кажется, не связанные между собой изображения и символы разбросаны от плеч до бедер. Стеф пинает меня в бок, и я отвожу взгляд. Надеюсь, никто не заметил, как я пялилась.
Игра продолжается. Молли целует Тристана и Зеда. Стеф рассказывает о своем первом сексе. Нэт целует незнакомую мне девчонку.
Как я оказалась в компании этих озабоченных лузеров?
– Тесса, правда или действие? – кричит Тристан.
– Да что спрашивать, и так ясно, что она правду выберет, – перебивает Хардин.
– Действие, – говорю я, неожиданно для всех и для самой себя.
– Хм… Тесса, ты должна… выпить рюмку водки, – улыбается Тристан.
– Я не пью.
– Это твое действие.
– Слушай. Если ты не хочешь… – начинает Нэт, но я вижу, как Хардин и Молли перемигиваются.
– Одну рюмку, – говорю я.
Мне кажется, Хардин должен еще больше надо мной смеяться, но оказывается, он как-то очень странно на меня смотрит. Кто-то вручает мне полную бутылку водки. Подношу горлышко к ноздрям и вдыхаю отвратительный запах; нос обжигает изнутри. Я морщусь, стараясь не обращать внимания на смешки. Пытаясь не думать о том, кто прикасался к горлышку губами до меня, я запрокидываю голову и глотаю. Водка обжигает внутренности, но мне удается ее проглотить. Вкус мерзкий. Все аплодируют, кто-то смеется, но не Хардин. Не знай я его лучше, подумала бы, что он псих или сильно расстроился. Так странно он смотрит.
Скоро у меня горят щеки, и я осмеливаюсь сделать еще глоток. Признаться, на этот раз пить проще. Становится хорошо. Все кажется намного легче и лучше, чем раньше. И люди вокруг веселее.
– Давай действие, – говорит Зед со смехом и отпивает большой глоток перед тем, как передать мне бутылку в пятый раз.
Не могу вспомнить, какие были ответы в игре последние несколько раундов. На этот раз я делаю два глотка, но тут бутылку вырывают у меня из рук.
– Думаю, тебе достаточно, – говорит Хардин, передавая бутылку Нэту.
Кто, черт побери, такой Хардин Скотт, чтобы решать, когда мне достаточно? Все пьют, значит, и я могу. Вырываю у Нэта бутылку и пью, убедившись, что Хардин видит, как я усмехаюсь.
– Не верю, что ты никогда раньше не пила, Тесса. Весело, правда? – спрашивает Зед, и я хихикаю.
В памяти всплывают мамины предостережения, но я прогоняю эти мысли. Это только сегодня ночью.
– Хардин, правда или действие? – спрашивает Молли.
Конечно, он выбирает действие.
– Поцелуй Тессу, – приказывает она, криво усмехаясь.
Глаза Хардина расширяются, и хотя я сильно пьяна, мне хочется убежать.
– Нет, у меня есть парень, – говорю я, и все в сотый раз надо мной смеются.
Почему я должна торчать в компании, где только и делают, что надо мной смеются?
– Ну и что? Это просто игра, – говорит Молли, подталкивая меня.
– Нет, я не буду ни с кем целоваться, – отрезаю я и встаю.
Хардин пьет из кружки, не глядя на меня. Наверное, обиделся. Но меня это не волнует. У нас это обычная форма общения. Я ему не нравлюсь, а он слишком груб.
Когда я пытаюсь пошевелить ногами, меня накрывает. Спотыкаюсь, но мне удается взять себя в руки и отойти в сторону. Наконец, нахожу дверь на улицу; снаружи мне в лицо бьет прохладный ветер. Я закрываю глаза и дышу свежим воздухом, потом сажусь возле знакомого забора. Не успев осознать, что делаю, набираю номер Ноя.
– Алло? – говорит он.
Знакомый голос и водка в крови заставляют еще сильнее почувствовать, как мне его не хватает.
– Привет… милый, – говорю я, подтягивая колени к груди.
Минуту он молчит.
– Тесса, ты пьяна? – В голосе слышится осуждение. Не надо было звонить.
– Нет… конечно, нет, – вру я и прерываю разговор.
Затем выключаю телефон. Не хочу, чтобы он перезванивал. Он портит удовольствие от выпивки еще больше, чем Хардин.
Я снова иду в дом, не обращая внимания на свист и грубости подвыпивших парней. Я беру на кухне какую-то бутылку и пью, пью слишком много. На вкус еще хуже водки, сильно жжет. Ищу что-нибудь, чтобы прополоскать горло, и наконец достаю из шкафа бокал и наливаю в него воду из-под крана. Это помогает, но ненадолго. Сквозь толпу вижу, что мои «друзья» все еще играют в свою дурацкую игру. Друзья ли они мне? Не думаю. Они терпят меня только потому, что им нравится потешаться над моей наивностью. Как смела Молли заставлять Хардина меня целовать, когда знает, что у меня есть парень? Я, в отличие от нее, не сплю со всеми подряд. Я и целовалась-то только с двумя парнями за всю жизнь – с Ноем и с Джонни, веснушчатым мальчиком из третьего класса, который потом ударил меня ногой. Выполнил бы Хардин это действие? Наверняка. Его губы такие розовые и пухлые, что, когда я представляю, как он наклоняется, чтобы меня поцеловать, колотится сердце.
Какого черта? Почему я представляю себе, как целуюсь с ним? Никогда больше не буду пить.
Через несколько минут комната начинает двоиться, я чувствую, что меня мутит. Ноги сами несут меня в ванную, сажусь перед унитазом, ожидая, что меня стошнит. Но ничего не происходит. Я со стоном поднимаюсь. Я хочу вернуться в общежитие, но Стеф, я знаю, очнется только через несколько часов. Не надо было приходить. И вот опять.
Не успеваю остановиться – и открываю дверь единственной комнаты в этом громадном доме, которая мне уже известна. Спальня Хардина открыта. Он говорил, что всегда запирает дверь, но сейчас, видимо, исключение из правила. Комната выглядит точно так же, как в прошлый раз, только под моими ногами чуть качается пол. «Грозового перевала» нет на полке, книжка лежит рядом с «Гордостью и предубеждением» на тумбочке. Вспоминаю замечания Хардина по поводу этого романа. Он явно читал его раньше и понял, что для людей нашего с ним возраста – редкость, а для парней – особенно. Может, ему задавали читать роман год назад. Тогда почему сейчас книжка не на полке? Я беру ее и сажусь на кровать, открыв книгу на середине. Я читаю страницу за страницей, и комната перестает качаться.
Я так погружаюсь в мир Екатерины и Хитклифа, что не слышу, как дверь открывается.
– Какое слово во фразе «никто сюда не заходит» ты не поняла? – рявкает Хардин.
Его злое лицо меня смешит и пугает одновременно.
– И-извини, я…
– Убирайся! – гремит он, а я гляжу на него.
В моей крови еще достаточно алкоголя, чтобы ответить.
– Ты когда-нибудь перестанешь быть идиотом? – кричу я громче, чем собиралась.
– Ты снова зашла в мою комнату, после того как я тебе сказал не заходить. Так что проваливай! – орет он, подходя ближе.
Хардин стоит напротив меня, смотрит презрительно и злобно, словно я его злейший враг. И внутри меня что-то щелкает.
Теряю самообладание и задаю ему вопрос, который давно собираюсь, хоть и не признавалась себе в этом.
– Чем я тебе не нравлюсь? – спрашиваю я, глядя на него снизу вверх.
Это прямой вопрос, но, честно говоря, не уверена, что мое ущемленное самолюбие сможет воспринять ответ.
Глава 17
Хардин смотрит на меня в упор. Агрессивно, но он явно в замешательстве.
– Почему ты спрашиваешь?
– Не знаю… Потому что ты мне приятен, просто так, а ты просто так, ни с чего, со мной груб. Я думала, мы когда-нибудь сможем стать друзьями.
Это так глупо, что я смущенно тру переносицу пальцами в ожидании ответа.
– Мы? Друзьями? – Хардин со смехом разводит руками. – Разве не очевидно, что мы не можем быть друзьями?
– Мне – нет.
– Ну, во-первых, ты слишком напрягаешься. Вероятно, ты выросла в типичном коттедже, похожем на любой другой в квартале. Твои родители, наверное, покупали тебе все, что ты хочешь, и ты ни в чем не нуждалась. Ну, хотя бы эти твои дурацкие юбки в складку. Правда, кто так одевается в восемнадцать?
У меня глаза лезут на лоб.
– Ты ничего не знаешь обо мне, ты просто напыщенный дурак! Моя жизнь не такая, как ты описал. Мой отец-алкоголик бросил нас, когда мне было десять, и мать работала как лошадь, чтобы я смогла поступить в колледж. Я сама пошла работать в шестнадцать, чтобы помочь матери с налогами. И, кстати, мне нравится моя одежда. Извини, что я не выгляжу, как шлюха, как все девчонки вокруг тебя! – кричу я, чувствуя, как на глазах выступают слезы.
Отворачиваюсь, чтобы он не успел заметить слез, и вижу, как он сжимает кулаки. Как будто сердится на свои слова.
– Знаешь что, я не хочу, чтобы мы были друзьями, Хардин, – говорю я и иду к выходу.
Водка, сделавшая меня храброй, заставила меня почувствовать и то, как тяжела вся эта сцена.
– Куда ты? – спрашивает он. Внезапно. И печально.
– На автобусную остановку, вернусь к себе и никогда, никогда не появлюсь тут снова. Хватит с меня попыток с вами подружиться.
– Поздновато ездить в автобусе одной.
Я поворачиваюсь к нему.
– Ты правда хочешь сделать вид, будто волнуешься, что со мной может что-то случиться?
Я смеюсь. Я не могу контролировать свой голос.
– Я не делаю вид, я волнуюсь. Просто предупреждаю тебя. Это не лучшая мысль.
– У меня нет выбора, Хардин. Тут все пьяны – и я в том числе.
Больше не могу сдерживать слезы. Ужасно унизительно, что Хардин и все остальные видят меня в слезах. Второй раз.
– Ты всегда плачешь на вечеринках?
– Видимо, когда ты на них присутствуешь. А поскольку на других я не была…
Снова иду к двери и открываю ее.
– Тереза, – говорит он настолько мягко, что я почти не слышу.
Его лицо расплывается. Комната снова начинает плясать, и я хватаюсь за полку рядом с дверью.
– Все в порядке? – спрашивает он.
Я киваю, хотя меня начинает тошнить.
– Может, присядешь на пару минут? А потом дойдешь до остановки.
– Я думала, никому нельзя находиться в твоей комнате, – говорю я и сажусь на пол.
Я икаю, и он немедленно предупреждает:
– Если собираешься блевать в моей комнате…
– Наверное, мне просто нужно попить воды – говорю я, пытаясь подняться.
– Возьми, – говорит он и кладет мне руку на плечо, не давая встать.
Передо мной – красная кружка.
Я морщусь и отталкиваю ее.
– Я сказала воды, а не пива.
– Это вода. Я не пью.
Из меня вырывается что-то между вздохом и смехом. Не может быть, чтобы Хардин не пил!
– Смешно. Ты же не собираешься сидеть тут и со мной нянчиться?
Мне просто хочется остаться в одиночестве. Опьянение отступает, и мне стыдно за то, что наорала на Хардина.
– Ты делаешь меня хуже, – не совсем осознанно бормочу я.
– Это плохо, – говорит он серьезно. – Да, я собираюсь сидеть тут и нянчиться. Ты пьяна впервые в жизни, а кроме того, у тебя есть привычка брать мои вещи в мое отсутствие.
Он садится на кровать, подогнув ноги. Я встаю и беру кружку с водой. Делаю большой глоток, чувствую привкус мяты на ободке и не могу не гадать, каковы губы Хардина на вкус. Но когда вода в желудке смешивается с алкоголем, мне становится не до этого.
«Господи, никогда больше не буду пить!» – обещаю себе, сидя на полу.
Через несколько минут Хардин снова начинает:
– Можно, я задам тебе вопрос?
По выражению его лица понимаю, что лучше сказать «нет», но комната продолжает качаться. Думаю, что, может, смогу быстрее протрезветь во время общения, поэтому отвечаю:
– Конечно.
– Что ты собираешься делать после колледжа?
Я удивленно гляжу на Хардина. Это последнее, что я ожидала сейчас от него услышать. Думала, он наверняка задаст вопрос вроде «Почему ты девственница?» или «Почему ты не пьешь?».
– Ну, я хотела бы стать писателем или издателем.
Видимо, не стоит с ним откровенничать; скорее всего, он снова решил надо мной поиздеваться. Но он не отвечает, и я, набравшись духу, спрашиваю о том же. В ответ Хардин смотрит на меня и молчит.
– Это твои книги? – спрашиваю я, не надеясь на ответ.
– Да, – бормочет он.
– Какая твоя любимая?
– У меня нет любимых
Я вздыхаю и тереблю маленькую затяжку на джинсах.
– Господин Роджерс в курсе, что ты сегодня снова на вечеринке?
– Господин Роджерс? – Я недоуменно оглядываюсь.
– Твой парень. Самый большой кретин, которого я видел.
– Не говори так о нем! Он… он… замечательный, – я заикаюсь.
Хардин смеется, и я вскакиваю. Он же вообще не знает Ноя!
– Тебе остается только мечтать быть таким хорошим, как он, – резко говорю я.
– Хорошим? Это первое, что тебе приходит в голову, когда ты говоришь о своем парне? «Хороший» в данном случае хорошо заменяется словом «скучный».
– Ты его не знаешь.
– Я знаю только, что он скучный. Это видно по его туфлям и кардигану.
Хардин запрокидывает в смехе голову, и я не могу не замечать ямочки на его щеках.
– Он не носит туфли, – говорю я, стараясь не засмеяться следом.
Я хватаю кружку и пью еще.
– Ну, вы же встречались два года и не трахались. Да он просто святоша.
Я фыркаю водой в кружку.
– Что ты сказал? – Без всей этой чуши, что он наговорил, я прекрасно могла бы обойтись.
– Что слышала, Тереза.
– Ты придурок, Хардин! – кричу я и швыряю в него полупустую кружку.
Реакция предполагавшаяся: полный шок. Пока Хардин вытирает лицо, я, шатаясь, встаю на ноги, опираясь на книжные полки. Пара книг падает на пол, но я, не обращая внимания, выбегаю из комнаты, спускаюсь вниз и проталкиваюсь через толпу на кухню. От злости меня даже перестает тошнить; я хочу лишь поскорее забыть злую ухмылку Хардина. Вижу черную шевелюру Зеда в соседней комнате и иду туда. Зед сидит там вместе с каким-то симпатичным парнем.
– Привет, Тесса, это мой друг Логан, – знакомит он нас.
Логан улыбается и протягивает бутылку:
– Хочешь выпить? – Знакомое тепло разливается по телу, и я на мгновение забываю о Хардине.
– Вы не видели Стеф? – спрашиваю я, но Зед только качает головой.
– Наверное, она уехала с Тристаном.
Уехала? Какого черта? Я должна быть серьезнее, но алкоголь искажает все суждения, и я ловлю себя на мысли, что Стеф и Тристан очень подходят друг другу. Пара глотков – и я чувствую себя прекрасно.
Видимо, поэтому люди пьют. Я смутно вспоминаю, что только что клялась никогда больше не пить, но это неважно.
Через пятнадцать минут я сижу рядом с Зедом и Логаном, и мне так смешно, что у меня уже болит живот. С ними гораздо лучше, чем с Хардином.
– Знаете, Хардин – такой придурок, – говорю я им, и оба смеются.
– Да, с ним иногда бывает, – отвечает Зед, обнимая меня.
Я хочу убрать руку, но не хочу его смущать, потому что знаю, что для него это ничего не значит. Вскоре народу становится все меньше, я чувствую, что сильно устала. Тут до меня доходит, что совершенно не знаю, как вернуться в общежитие.
– Тут есть автобусы, которые ходят всю ночь?
Зед пожимает плечами, затем передо мной появляется копна волнистых волос Хардина.
– Значит, ты с Зедом? – В его голосе сквозит что-то, что я не сразу могу уловить.
Я встаю и протискиваюсь мимо него, но он хватает меня за руку. Он совершенно несносен.
– Отстань от меня, Хардин. – Ища взглядом кружку, чтобы снова швырнуть в него, я объясняю: – Я просто пытаюсь выяснить, как попасть на автобус.
– Успокойся. Три часа ночи, автобусы не ходят. Твоя новообретенная алкогольная судьба заставляет тебя снова тут застрять. – При этих издевательских словах в его глазах появляется столько злорадства, что мне хочется его стукнуть. – Если не захочешь вернуться домой с Зедом…
Когда Хардин отпускает меня, я возвращаюсь к дивану, где сидят Зед и Логан, потому что знаю, что его это разозлит. Постояв мгновение, Хардин сердито поворачивается и уходит. Я надеюсь, что комната, в которой я ночевала в прошлый раз, пустует, и прошу Зеда помочь мне ее найти.
Глава 18
Мы находим комнату. К сожалению, на одной из кроватей храпит какой-то пьяный.
– По крайней мере, вторая кровать свободна! – смеется Зед. – Могу отвести тебя к себе, если хочешь. У меня есть диван, ты можешь спать на нем.
На минуту ко мне возвращается четкость мысли, и я понимаю, что Зед, как и Хардин, встречается со многими девчонками. Если я соглашусь пойти к нему, это будет выглядеть, будто я соглашаюсь целоваться с ним… так. И я прекрасно понимаю, что Зеду очень легко добиться от девушки больше, чем просто поцелуев.
– Нет уж, лучше останусь здесь, на случай если Стеф вернется, – говорю я.
Он несколько мрачнеет, но понимающе кивает мне.
Зед желает мне спокойной ночи и обнимает на прощание. Когда дверь за ним закрывается, раздумываю, не запереться ли на замок. Кто знает, кому придет в голову зайти. Гляжу на храпящего коматозника и успокаиваюсь: этот в ближайшее время не очнется. Усталость куда-то уходит, мысли снова возвращаются к Хардину и его словам о том, что Ной не спал со мной. Хардину это странно, у него каждые выходные новая девушка, но Ной – хороший парень. Нам не нужен секс; мы хорошо проводим время вместе, занимаясь другими вещами, например… ну… ходим в кино или просто гуляем.
С такими мыслями ложусь на кровать и начинаю считать стыки потолочных панелей в надежде на сон.
Иногда пьяный на соседней кровати начинает ворочаться, но в конце концов мои глаза закрываются, и я засыпаю.
– Я тебя тут раньше не видел, – гудит громкий голос прямо мне в ухо.
Я вскакиваю и ударяюсь подбородком о его лицо, от неожиданности прикусывая язык. Его рука лежит на кровати, в сантиметре от моего бедра. Он часто дышит, от него пахнет рвотой и перегаром.
– Как тебя зовут, красотка? – выдыхает парень мне в лицо, и я задерживаю дыхание.
Я пытаюсь оттолкнуть его своей ручонкой, но он только смеется.
– Я не собираюсь делать тебе больно – мы просто повеселимся, – говорит он, облизывая губы, и по его подбородку стекает струйка слюны.
Сводит желудок – и все, до чего я додумываюсь, это больно ткнуть его коленом. Жестко и прямо туда. Когда он хватается за промежность и отваливается, у меня появляется шанс на спасение. Трясущимися руками отпираю замок и выбегаю в коридор. Несколько человек провожают меня странными взглядами.
– Стой, вернись сюда! – слышу я сзади отвратительный голос.
Он – всего в нескольких футах от меня, но, к счастью, так пьян, что врезается в стену. Ноги сами несут меня по коридору в единственное знакомое место в этом проклятом здании.
– Хардин! Хардин, пожалуйста, открой! – кричу я, одной рукой барабаня в дверь, а другой дергая замок. – Хардин! – снова кричу я, и дверь распахивается.
Я не знаю, что заставило меня кинуться именно к нему в комнату, но точно знаю, что предпочту ежедневные насмешки Хардина отвратительному пьянчуге, который собирается меня изнасиловать.
– Тесс? – растерянно спрашивает Хардин.
Он трет глаза руками. На нем только черные боксерские трусы, а волосы торчат во все стороны. Странно, я больше удивлена тем, как хорошо он выглядит, чем тем, что он впервые назвал меня «Тесс» вместо «Терезы».
– Хардин, пожалуйста, впусти меня. Этот парень… – говорю я, оглядываясь.
Хардин огибает меня и оглядывает коридор. Его взгляд натыкается на моего преследователя, тот сразу пугается, еще раз смотрит на меня, поворачивается и уходит.
– Ты его знаешь? – Мой голос звучит слабо и прерывисто.
– Да, входи, – отвечает Хардин, пропуская меня в комнату.
Он возвращается в кровать. Я смотрю, как под расписанной тату кожей ходят мышцы. На спине нет татуировок, хотя грудь, руки и живот полностью покрыты рисунками. Он снова трет глаза.
– С тобой все в порядке? – Голос звучит уже жестче.
– Да, да. Прости, что разбудила. Я просто не знаю, что было бы…
– Не волнуйся. – Хардин запускает пальцы в свои жесткие волосы и зевает. – Он трогал тебя? – спрашивает он без всякого сарказма.
– Нет, хотя пытался. Я была такая дура, что заперлась с пьяным незнакомцем в одной комнате, сама виновата. – От мысли, что этот гад ко мне прикасался, опять начинаю плакать.
– Ты не виновата в том, что он так себя вел. Ты не привыкла к таким… ситуациям.
Он говорит нежно, совсем не так, как обычно. Я иду к его кровати, безмолвно спрашивая его разрешения. Он показывает на кровать, и я сажусь, кладя руки на колени.
– Я не собираюсь привыкать к таким ситуациям. Это действительно последний раз, когда я пришла сюда и вообще на вечеринку. Не знаю, зачем я вообще пришла. А этот парень… он такой…
– Не надо плакать, Тесс, – шепчет Хардин.
Самое смешное, я не чувствую, что плачу. Хардин подносит руку к моему лицу, и я вздрагиваю от того, что он стирает слезу с моей щеки пальцем. Мои губы наслаждаются прикосновением. Кто этот парень и где грубый, насмешливый Хардин? Я встречаю его зеленые глаза, и его зрачки расширяются.
– Я не замечал, что у тебя серые глаза, – говорит он так тихо, что я склоняюсь ближе, чтобы услышать.
Его рука – все еще на моем лице, и сердце колотится как бешеное. Он закусывает нижнюю губу так, что колечко оказывается между зубами. Наши взгляды встречаются, и я наклоняюсь, еще не осознавая, что происходит. Но когда он убирает пальцы с лица, я понимаю, что мои страсть и совесть вступают в борьбу.
Совесть проигрывает, и я резко и жадно впиваюсь губами в его губы.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?