Текст книги "После падения"

Глава 39

Тесса

Каблуки громко стучат по паркету. Сквозь алкогольный туман я концентрируюсь на задней двери ресторана. Будь мы ближе к дому, я бы уехала прямо сейчас, запаковала вещи для переезда в Сиэтл и жила бы в отеле, пока не нашла квартиру. Я так устала от всего, что исходит от Хардина, мне больно и обидно, и это меня разрушает. Он ломает меня и знает это. Поэтому так и поступает.

Он же уже говорил: он так делает, потому что это на меня действует.

Когда я толкаю дверь – надеюсь, что там не установлена какая-нибудь сигнализация, – меня окутывает холодный ночной воздух. Он успокаивает, освежает и гораздо приятнее, чем спертый воздух и тягостная неловкость между соседями по столу в этой скучной компании.

Я кладу руки на каменный парапет и смотрю на лес, черный как смоль. Ресторан расположен прямо посреди леса, что создает атмосферу уединения. Это эффектно и вообще здорово, но мне сейчас совершенно не подходит. Именно сейчас, когда я и так чувствую себя в западне.

– С вами все в порядке? – слышу я за спиной.

Поворачиваюсь; Роберт стоит в дверях с горой тарелок в руке.

– Гм, да, вот решила подышать свежим воздухом, – отвечаю я.

– О, здесь холодновато! – Он вежливо улыбается очень приятной улыбкой.

Отвечаю тем же.

– Да, немного.

Стоим и молчим. Это, наверное, неловко, но я не чувствую дискомфорта. Особенно после того, как сидела за столом.

Через несколько секунд Роберт говорит:

– Я тебя здесь раньше не видел.

Он осторожно ставит тарелки на пустой стол и подходит ближе и опирается локтями на ограду в нескольких метрах от меня.

– Я в гостях. Никогда не была тут раньше.

– Тебе надо приехать сюда летом. Февраль – худшее время для посещения. Ну, может, еще ноябрь, декабрь и… может, еще январь. – Его щеки вспыхивают, и он заикается. – Т-ты поняла, что я имею в виду. – Он нервно покряхтывает.

Стараясь не рассмеяться, глядя на его румянец, говорю:

– Уверена, летом тут очень красиво.

– Да, ты красивая! – оживляется он. – То есть тут. Тут красиво, – поправляется официант, проводя рукой по лицу.

Пытаюсь удержаться от смеха, но не могу. Я тихонько прыскаю, отчего он смущается еще сильнее, чем раньше.

– Ты здесь живешь? – спрашиваю я, пытаясь ему помочь.

Мне нравится его общество; хорошо находиться рядом с человеком, который тебя не напрягает. Хардин заполняет собой любую комнату, в которой он находится, и почти всегда подавляет своим присутствием.

Мой вопрос его чуть успокаивает.

– Да, я тут родился и вырос. А ты?

– Я учусь в Центральном вашингтонском университете. Но перевожусь в университет в Сиэтле на следующей неделе. – Я чувствую, что давно хотела это сказать.

– Ничего себе, Сиэтл. Впечатляет!

Он улыбается, и я снова хихикаю.

– Извини, от вина на меня нападает веселье, – брякаю я, и он смотрит на меня с усмешкой.

– Ну, я рад, что ты смеешься не надо мной. – Он шарит глазами по моему лицу, и я отворачиваюсь.

Он смотрит на ресторан.

– Тебе нужно вернуться обратно прежде, чем твой парень отправится на поиски.

Оборачиваюсь и смотрю через окно в зал. Голова Хардина по-прежнему повернута к Лилиан.

– Поверь мне, никто не придет меня искать, – со вздохом говорю я.

Дрожит нижняя губа, и сердце предательски падает все ниже и ниже.

– Без тебя он выглядит довольно потерянным, – пытается успокоить меня Роберт.

Я вижу Лэндона, который оглядывает зал в поисках меня.

– А! Так это не мой парень. Мой тот, что с татуировками.

Вижу, как Роберт смотрит на Хардина и Лилиан, и на лице его появляется смятение. Из воротника рубашки Хардина тянется ряд черных полос.

Мне нравится, как он выглядит в белом; мне нравится видеть силуэт его татуировок через ткань.

– Хм, а он в курсе, что он твой парень? – спрашивает Роберт, поднимая бровь.

Отрываю взгляд от Хардина (он ухмыляется той своей ухмылкой, от которой на его щеках появляются ямочки, той, которая обычно предназначена только мне).

– Я сама начинаю задаваться тем же вопросом.

Прячу лицо в ладонях и мотаю головой.

– Все так сложно, – со стоном произношу я.

Держи себя в руках, не попадайся на эти игры. Не сейчас.

Роберт пожимает плечами:

– Ну, с кем еще говорить о своих проблемах, как не с незнакомцем?

Мы оба смотрим на стол, из-за которого я исчезла. Никто, кроме Лэндона, кажется, этого даже не заметил.

– Тебе не нужно работать? – спрашиваю я, надеясь, что он скажет «нет». Роберт молод, старше меня, но не старше двадцати трех.

Улыбаясь, он уверенно отвечает:

– Нужно, но у меня хорошие отношения с хозяином ресторана. – Он, кажется, шутит, но я не понимаю юмора.

– А.

– Так если это твой парень, то что за девушка рядом с ним?

– Ее зовут Лилиан. – Я слышу в своем голосе желчь. – Я ее не знаю, как и он… то есть он ее не знал, но теперь, кажется, знает.

Глаза Роберта поворачиваются ко мне.

– То есть он привел ее сюда, чтобы ты поревновала?

– Не знаю, это не сработало. То есть я ревную, когда смотрю на нее. Она в том же платье, что и я, и она выглядит в нем лучше.

– Нет. Нет, не лучше, – тихо говорит он, и я благодарно улыбаюсь.

– До вчерашнего дня все шло хорошо. Ну, то есть нормально для нас. А потом мы утром поссорились, но мы всегда ссоримся. В смысле, мы ссоримся регулярно, так что я не знаю, что особенного случилось на этот раз. Все по-другому, он вел себя не так, как обычно, когда мы скандалим, а теперь он меня игнорирует, как тогда, когда мы встретились первый раз. – Я понимаю, что больше говорю о себе, чем об этой незнакомке с голубыми глазами. – Это глупо, знаю. Это все вино.

Его губы растягиваются в улыбке, и он качает головой.

– Нет, совсем не глупо. – Он кивает на наш столик и говорит: – Он тебя ищет.

Я поворачиваю голову. Взгляд Хардина пронзает меня и моего собеседника, и в нем горит такой огонь, что я вздрагиваю.

– Тебе, наверное, стоит пойти внутрь, – предупреждаю я его.

Кажется, Хардин сейчас вскочит из-за стола, бросится сюда и вышвырнет Роберта через ограду в лес.

Но он этого не делает. Он остается на месте, его пальцы хватают ножку бокала, потом Хардин бросает на меня еще один взгляд и, подняв свободную руку, кладет ее на спинку стула Лилиан. О боже! Грудь сжимает от такого жестокого удара.

– Мне очень жаль, – говорит Роберт.

Я почти забыла, что он стоит рядом со мной.

– Все нормально, правда. Я должна была быть к этому готова. Я играла в эту игру полгода. – Меня передергивает, и я проклинаю себя за то, что, не усвоив урок в течение месяца, двух и даже трех, я стою на улице с незнакомцем и наблюдаю, как Хардин бесстыдно флиртует с другой девушкой. – Не знаю, зачем я все это рассказываю. Извини.

– Потому что я спросил, – любезно напоминает мне Роберт. – И у нас еще много вина, если ты вдруг хочешь выпить. – Он хитро улыбается мне.

– Да, мне, конечно, потребуется еще. – Я киваю, отворачиваясь от окна. – Ты уже сыт по горло? Нытьем полупьяных девушек о своих бойфрендах?

Он смеется:

– Нет, обычно на их месте – богатые старики, недовольные тем, что их стейк недостаточно прожарен.

– Как тот мужик за нашим столом, в красном галстуке. – Я указываю на Макса. – Боже, какой болван!

Роберт кивает в знак согласия:

– Да, это точно. Не в обиду будет сказано, но тот, кто требует поменять салат, потому что «в этом слишком много оливок», по-моему, кретин по определению.

Мы оба хохочем, и я прикрываю рот тыльной ладонью, боясь, что расплачусь от смеха.

– Точно! Он такой зануда, что прочитал целую лекцию, излагая свои глубокомысленные рассуждения об оливках. – Я понижаю голос, пытаясь повторить голос неприятного отца неприятной девушки: – «Избыток оливок перебивает тонкий земляной вкус брокколи».

Роберт хохочет, сгибаясь пополам. Упершись руками в колени, он говорит, гораздо лучше воспроизводя голос Макса, чем я сама:

– Можете положить мне четыре оливки? Три я не почувствую, а пять слишком много – это разрушит весь вкус!

Я так смеюсь, что у меня болит живот. Не знаю, сколько это продолжается, но когда я слышу, как дверь рывком распахивается, мы с Робертом инстинктивно замолкаем, оборачиваемся… и видим в дверях Хардина.

Я выпрямляюсь, поправляя платье. Не могу избавиться от ощущения, что сделала что-то плохое, хотя и понимаю, что ничего не было.

– Я не помешал? – рявкает Хардин, привлекая к себе внимание.

– Нет, – отвечаю я, надеясь, что мой голос звучит твердо.

Дыхание мое все еще сбивается от смеха, в голове шумит от выпитого, а в сердце – боль из-за Хардина.

Хардин смотрит на Роберта.

– Надеюсь.

Роберт все еще улыбается, в его глазах искры веселья, пока Хардин изо всех сил старается его запугать. Но он не боится, даже не моргает. Даже если он натренирован и часто сталкивался с подобным дерьмом, чтобы всегда оставаться любезным, то тут, вне пределов слышимости других посетителей, ему, кажется, нет оснований демонстрировать Хардину показную вежливость.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я Хардина.

Когда он поворачивается ко мне, его губы плотно сжаты.

– Иди внутрь, – приказывает он, но я отрицательно мотаю головой. – Тесса, кончай свои игры. Заходи.

Он тянется к моей руке, но я отдергиваю ее и остаюсь на месте.

– Я сказала нет. Возвращайся сам – думаю, твоя подружка скучает, – с ненавистью шиплю я.

– Ты… – Хардин оглядывается на Роберта. – Тебе действительно надо зайти. Нам нужно принести еще напитки. – Он щелкает пальцами как можно оскорбительнее.

– Я и правда пойду внутрь. Но думаю, придется вам поискать кого-то другого, кто позаботится о ваших напитках, – говорит Роберт, пожимая плечами.

Хардин на мгновение теряется; он не привык, чтобы ему так отвечали, особенно незнакомцы.

– Хорошо, выражусь доступнее. – Он подходит к Роберту вплотную. – Отвали от нее. Убирайся внутрь и займись чем-нибудь полезным, прежде чем я возьму тебя за твой дурацкий воротник и грохну башкой о перила.

– Хардин! – восклицаю я, становясь между ними.

Но Роберт остается совершенно спокоен.

– Давай, – сообщает он уверенно и спокойно. – Но учти, городок у нас маленький. Мой отец – шериф, дедушка – судья, а моего дядю они посадили за нападение и избиение. Так что если хочешь навлечь на себя проблемы… – Он снова пожимает плечами. – Пожалуйста.

Я в шоке широко открываю рот. Хардин бросает испепеляющие взгляды, но, кажется, взвешивает все варианты, глядя попеременно то на меня, то на Роберта, то в зал ресторана.

– Пойдем, – снова говорит он мне.

– Я не пойду, – отвечаю я, отступая. Но затем поворачиваюсь к Роберту: – Пожалуйста, оставь нас на минутку.

Он еще раз кивает, бросив на Хардина еще один взгляд, перед тем как скрыться в дверях.

– Ну так что, ты собиралась потрахаться с официантом? – Лицо Хардина искажается, и я отступаю шаг назад, желая выдержать его взгляд.

– Может, ты все-таки остановишься? Мы оба знаем, что будет дальше. Ты будешь меня оскорблять. Я уйду. Ты придешь и скажешь, что никогда больше не будешь так говорить. Мы вернемся в дом и уснем вместе.

Я закатываю глаза. Он кажется абсолютно растерянным. Но, как всегда, Хардин быстро ориентируется. Он запрокидывает голову от смеха и говорит только:

– Неверно. – И быстро идет к двери. – Я не буду этого делать. Кажется, ты забыла, как это на самом деле происходит: ты начинаешь психовать из-за каких-то моих слов, потом уходишь, а потом я прихожу и трахаю тебя. А ты… – добавляет он со злорадной ухмылкой. – Ты всегда мне это позволяешь.

Я в ужасе смотрю на него, и мои руки тянутся к животу, чтобы удержаться после таких уничтожающих слов.

– Почему? – Я задыхаюсь, не чувствую холодного воздуха.

– Не знаю. Потому что ты без меня не можешь. Видимо, поэтому. Я трахаюсь лучше, чем другие, – говорит он резким тоном.

– Почему… сейчас? – уточняю я вопрос. – Я хотела сказать, почему ты так поступаешь сейчас? Из-за того, что я не поеду с тобой в Англию?

– И да, и нет.

– Я не отказываюсь от Сиэтла ради тебя, а ты решил отвернуться от меня? – Глаза горят, но я не буду плакать. – Ты приходишь с ней, – я указываю на Лилиан за столом, – и говоришь мне все эти ужасные вещи? Я думала, что мы это уже прошли. Что случилось с твоими заверениями, что ты без меня не можешь жить? Что случилось с твоими усилиями удержать меня рядом с собой?

Он смотрит в сторону, и на мгновение, еле заметную секунду, я вижу под маской ненависти волнение.

– Есть большая разница между невозможностью жить без кого-то и любовью, – отвечает он.

И он уходит, и то немногое, что оставалось от моего уважения к нему, уходит вместе с ним.

Глава 40

Хардин

Я хотел сделать ей больно, чтобы она почувствовала то же, что и я, когда смотрел на нее за столом и видел, как она смеется. Черт возьми, она смеялась, а ведь должна была сидеть напротив меня и бороться за мое внимание. А она ведет себя так, как будто ей и дела нет, что я с Лилиан. Она слишком сосредоточилась на том, чтобы потрахаться с официантом, и на том, что он ей болтал.

Мозг начинает отсеивать идеи, пытаясь выбрать ту, которая точно на нее подействует. То, что Лилиан сказала мне утром, еще больше подогрело мою ненависть, и я произнес это раньше, чем подумал. Существует большая разница между невозможностью жить без кого-то и любовью. Я почти хочу взять свои слова обратно… почти. На самом деле она их заслуживает. Не надо было говорить, что она не хочет, чтобы я ехал с ней в Сиэтл. Она сказала, что я отвернулся от нее; я не отворачивался. Я здесь с ней, на ее стороне. Это она пытается уйти от меня при любой возможности.

– Я ухожу, – объявляю, добравшись до стола. Шесть пар глаз поднимается на меня, а Лэндон оглядывается на дверь. – Она снаружи, – саркастически замечаю я.

Он может побежать, подставить свою жилетку – я больше не собираюсь.

– Что ты сделал? – Он имеет наглость спрашивать меня об этом перед всеми!

Я зло смотрю на него.

– Занимайся лучше своими делами, мать твою.

– Хардин! – возмущается отец.

Не только он – все, похоже, против меня. Если отец хочет со мной поругаться, то я на хрен порву с ним.

– Я тоже пойду, – говорит Лилиан, вставая.

– Нет! – огрызаюсь я, но она не обращает на меня внимания и идет за мной, через ресторан, к выходу.

– Что ты там натворил? – спрашивает она, когда мы выходим на улицу.

Не останавливаясь, кричу через плечо:

– Она была там с этим парнем, вот что!

– И что? Что она сказала, когда ты объяснил ей, что я ей не соперница?

Она спотыкается на высоких каблуках, но я не останавливаюсь, чтобы помочь ей, потому что пытаюсь понять, где, черт возьми, нахожусь. Я знал, надо было взять свою машину, но нет, Тесса настояла на своем. И вот на тебе!

– Я не сказал.

– Почему? Думаешь, она правильно все поняла?

– Мне насрать, что она думает. Надеюсь, она решила, что я пошел трахаться.

Она останавливается.

– Зачем? Если ты ее любишь, то почему хочешь, чтобы она так думала?

Ну зашибись, теперь и Лилиан настроена против меня! Поворачиваюсь к ней.

– Потому что хочу ее проучить…

Она поднимает руку.

– Стоп. Остановись уже. Она не должна ничему «учиться». Кажется, это ты должен кое-что усвоить. Так что ты сказал бедной девушке?

– Я сказал то, что ты мне сказала сегодня утром: что есть разница между невозможностью жить без кого-либо и любовью.

Она в замешательстве качает головой.

– Ты сказал ей, что ты не можешь жить без нее, но не любишь ее?

– Да. Мне не стоило тебе об этом рассказывать?

Тессе номер два лучше бы уйти прямо сейчас, потому что она начинает трепать мои нервы точно так же, как настоящая.

– Ну надо же! – веселится она.

Она тоже смеется надо мной?

– Что? Что в этом смешного? – Я почти кричу.

– Ты остолоп, – с издевкой сообщает она. – Когда я тебе это сказала, я имела в виду не тебя, а ее. Я имела в виду, что только из того, что ты думаешь, что она не может жить без тебя, не следует, что она тебя любит.

– Что?

– Ты полагаешь, что держишь ее на коротком поводке и что она не оставит тебя, потому что жить без тебя не может, а в действительности, кажется, она у тебя в клетке, и поэтому она не бросает тебя: не потому, что она любит тебя, а потому, что ты убедил ее, что она не сможет без тебя жить.

– Нет… она любит меня. – Я знаю, что она меня любит и поэтому и может в любой момент выбежать за мной.

Лилиан разводит руками.

– Да ладно? Почему она должна тебя любить, когда ты делаешь то, что намеренно причиняет ей боль?

С меня достаточно!

– Ты не в том положении, чтобы читать мне свои гребаные лекции. – Я развожу руками, злобно копируя ее жест, и ору: – Твоя подруга небось сейчас с кем-то трахается, а ты тут пытаешься играть роль психотерапевта для меня и Тессы!

Глаза Лилиан расширяются, и она отступает на шаг… точно так же, как это сделала Тесса несколько минут назад. Ее голубые глаза наполняются слезами, сверкающими в сумерках. Она качает головой и уходит к ресторанной парковке.

– Ты куда? – кричу я вслед.

– Назад в ресторан. Может, Тесса и такая дура, что мирится с твоим дерьмом, но мне это не нужно.

Мгновение порываюсь броситься за девушкой, которая, как я думал, была моим… другом? Не знаю почему, но чувствую, что могу ей доверять, несмотря на то что знаю ее всего два дня.

Да ну на хрен, не пойду ни за кем. Ни за Тессой, ни за Тессой номер два. Пусть обе идут к чертям – ни одна из них мне не нужна.

Глава 41

Тесса

В груди болит, пересохло горло, кружится голова. Хардин только что сказал мне, что не любит меня и возвращается после ссор, только чтобы спать со мной. И хуже всего то, что я точно знаю: неправда. Я знаю, что он любит меня. По-своему он любит меня больше всего на свете. Он это доказывал снова и снова в течение полугода. Но он показал и то, что не задумываясь делает мне больно, когда хочет заставить почувствовать себя слабой только из-за его уязвленного эго. Если бы он любил меня по-настоящему, он бы не причинял мне страданий нарочно.

Не может быть, что хочет от меня только секса. Я же для него не просто игрушка, правда? У него, впрочем, правда и ложь сменяют друг друга так же, как и настроение. Он не может на самом деле так думать. Но говорил он с такой убежденностью, даже глазом не моргнул. Я, честно говоря, уже не знаю. Во всех наших ссорах, слезах, всех наших трещинах в отношениях меня спасала только уверенность, что он меня любит. Без этого у нас нет ничего. И без него у меня ничего нет. Мы оба вспыльчивы и нелогичны, встретились слишком юными и слишком много пробыли вместе, чтобы расстаться.

Ищу выход из ресторана. Стеклянные двери, ведущие на балкон, закрыты. Открываю их и наслаждаюсь прохладным ветерком. Сидеть там, глядеть в темноту, радуясь ночному спокойствию, и чувствовать, как понемногу успокаивается сердце. Не замечаю, как открывается дверь и рядом со мной появляется Роберт.

– Тебя что-то беспокоит? – спрашивает он.

В руке его – бутылка белого вина, которой он игриво покачивает. Роберт прислоняется к стене, на его красивом лице – улыбка. Я радостно улыбаюсь в ответ. Самой удивительно, ведь на самом деле внутри себя я кричу, забившись в угол, и плачу.

– Молодое вино? – спрашиваю я, забирая бутылку.

Он усмехается, передавая мне бутылку.

– Какое же тут еще может быть?

Бутылка холодна, но мои руки и так почти онемели от февральского воздуха.

– Бокалы. – Роберт улыбается и запускает руки в глубокие карманы своего передника. – Я не смог вместить туда настоящие, поэтому я взял это. – Он вручает мне маленький пластиковый стаканчик, и я держу его, пока он открывает бутылку.

– Спасибо. – Стаканчик наполняется вином, и я подношу его к губам.

– Знаешь, мы можем пойти внутрь. Есть несколько залов, которые уже закрываются, так что мы можем посидеть там, – говорит Роберт, делая глоток.

– Не знаю, – вздыхаю я, отводя взгляд.

– Он уже ушел, – сообщает Роберт; в его голосе явственно слышно сочувствие. – И она тоже, – добавляет он. – Хочешь поговорить об этом?

– Не уверена, – отвечаю я и перевожу разговор на нейтральную тему. – Расскажи лучше об этом вине…

– Об этом? Ладно. Ну, оно, гм, старое и выдержано до совершенства. – Он смеется, я тоже. – Я люблю его пить, но о нем мало знаю.

– Ладно, тогда не о вине, – разрешаю я.

Прежде чем передать ему стакан, допиваю остатки.

– Хм, – произносит он, глядя куда-то позади меня.

От его встревоженного вида сердце ухает в пятки, я уже думаю, что это вернулся Хардин и сейчас выплеснет на меня очередную порцию яда. Обернувшись, вижу в дверном проеме Лилиан, будто бы колеблющуюся, заходить ли ей.

– Чего ты хочешь? – интересуюсь я.

Пытаюсь сдерживать ревность, но выпитое вино не способствует хорошим манерам. Ветер опрокидывает пустой стаканчик, Роберт подхватывает его и тут же наполняет снова. Мне кажется, что он пытается чем-то заняться, чтобы любой ценой избежать неловкой душещипательной сцены.

– Можно нам с тобой поговорить? – спрашивает Лилиан.

– О чем нам разговаривать? Мне все ясно. – Я делаю большой глоток, заполняя рот холодным вином.

К моему удивлению, не реагирует. Просто подходит и откровенно заявляет:

– Я лесбиянка.

Что? Если бы Роберт не смотрел на меня своими голубыми глазами, я бы выплюнула вино обратно в стакан. Смотрю на нее и медленно глотаю.

– Это правда. У меня есть девушка. С Хардином мы только друзья. – Она хмурится. – Если это так можно назвать.

Понимаю, он, должно быть, и на нее наорал.

– Тогда почему… – начинаю я, но останавливаюсь: не врет ли она? – Но вы же все время были друг с другом.

– Нет, он просто пытался меня… обнять. Я думаю, ты обиделась, но ничего не сказала, когда он положил руку на спинку моего стула. Но уверяю тебя, он сделал это только для того, чтобы ты ревновала.

– Почему он это сделал? С какой целью? – спрашиваю я, но знаю ответ: конечно, чтобы сделать мне больно.

– Я просила его тебе рассказать. Мне жаль, если ты думала, что между нами что-то есть, но это не так. Я встречаюсь с девушкой.

Я закатываю глаза и протягиваю стакан Роберту, чтобы он подлил еще вина.

– Ты, кажется, была весьма довольна и спокойна, когда уходила вместе с ним, – замечаю я резко.

С честным, умоляющим взглядом она говорит:

– Это не было запланировано. Я просто не обращала внимания на то, что он делает. Прости, что все это время ты страдала.

Пытаюсь найти причину, чтобы прогнать эту девушку, но не могу ничего придумать. К моему огромному облегчению, Лилиан оказалась лесбиянкой, и я хотела бы знать об этом раньше, но отношения с Хардином, скорее всего, не улучшились бы. Во всяком случае, все это усугубляет его поведение, потому что он намеренно старался заставить меня ревновать, а в довершение всего еще и наговорил всяких ужасов. Он заигрывал с ней на моих глазах, а это почти так же больно, как когда он сказал, что меня не любит.

Роберт наполняет мой стакан, делаю небольшой глоток, наблюдая за Лилиан.

– Почему ты передумала и решила рассказать? Он убедил тебя сюда пойти?

Она, слегка улыбаясь, садится с нами за стол.

– Да, он убедил.

– Он это умеет, – соглашаюсь я, и она кивает.

Вижу, что она немного нервничает, и продолжаю убеждать себя, что она не виновата в этой ситуации, виноват Хардин.

– Есть ли у вас еще чашки? – спрашиваю я Роберта, и он с гордой улыбкой кивает.

Чуть сводит желудок, от вина, наверное.

– В кармане больше нет, но я могу захватить еще на кухне, – вежливо предлагает официант. – Нам все равно пора внутрь, у тебя губы уже совсем синие.

Смотрю на него, мой взгляд останавливается на его губах. Они полные и розовые, выглядят очень соблазнительно. Почему я смотрю на его губы? Это вино на меня так действует. Я хочу смотреть на губы Хардина, жаль только, что он в последнее время использует их для того, чтобы на меня кричать.

– Он ждет внутри? – спрашиваю я Лилиан, и она отрицательно качает головой. – Хорошо, давайте пойдем внутрь. Я должна спасти Лэндона от застолья, особенно от этого Макса, – говорю я, не думая, а затем быстро кидаю взгляд на Лилиан. – Черт, извини.

Удивительно: она смеется.

– Это отличная идея, поверь мне, я знаю, что мой папа – мудак.

Я не отвечаю. Она не может быть угрозой для наших отношений с Хардином, но это совсем не значит, что она мне нравится, даже если она настроена довольно дружелюбно.

– Так мы идем внутрь, или?.. – Роберт перекатывается на каблуках.

– Да. – Я проглатываю все оставшееся в стаканчике вино и направляюсь внутрь. – Буду спасать Лэндона. Ты уверен, что тебе можно пить? На работе? – спрашиваю я моего нового друга.

Не хочу, чтобы у него были неприятности. У меня кружится голова, и от мысли, что его может арестовать собственный отец, я хихикаю.

– Что? – спрашивает Роберт, внимательно глядя мне в лицо.

– Ничего, – вру я.

Заходим, мы с Лилиан направляемся к нашему столику. Кладу руки на спинку кресла Лэндона, и он поворачивается ко мне.

– Ты в порядке? – спокойно спрашивает он, пока Лилиан разговаривает с родителями. Я пожимаю плечами.

– Да, вполне. – Если бы не несколько стаканов вина, от которых я почти опьянела, я была бы далеко не в порядке. – Не хочешь пойти с нами? Мы собираемся немножко погулять, выпить немного вина… еще. – Я смеюсь.

– Кто? И она тоже? – Лэндон смотрит через стол на Лилиан.

– Да, она… Ну, с ней все нормально. – Не хочу при всех рассуждать о ее личной жизни.

– Я обещал Кену, что посмотрю с ними матч у Макса, но если хочешь, я останусь.

– Нет… – Я хотела бы, чтобы он остался, но не хочу, чтобы он ради меня менял планы. – Все нормально. Просто я подумала, может, ты хочешь от них сбежать, – шепчу я, и Лэндон улыбается.

– Хочу, но Кен был так рад, что я согласился, потому что Макс болеет за другую команду. Полагаю, он думает, что будет забавно посмотреть, как мы станем кидаться друг в друга какашками. – Он наклоняется ближе, чтобы его слышала только я. – Ты уверена, что хочешь тусить с этим парнем? Он вроде неплохой, но Хардин, наверное, попытается его убить.

– Полагаю, он сможет постоять за себя, – уверяю я. – Хорошего матча.

Наклоняюсь и целую Лэндона в щеку. Рывком отстранившись, я прикрываю рот рукой.

– Прости. Не знаю, зачем…

– Все нормально! – смеется он.

Я оглядываюсь и, к своему облегчению, вижу, что все заняты болтовней. К счастью, мое проявление чувств осталось незамеченным.

– Ладно, будь осторожна, Тесса. И звони, если я тебе понадоблюсь.

– Хорошо. Если тебе надоест, возвращайся сюда.

– Хорошо, – улыбается Лэндон.

Я знаю, что он не будет скучать во время матча. Он любит проводить время с отчимом, а Хардин, наоборот, совсем не понимает его энтузиазма.

– Папа, я взрослый человек. – Это Лилиан фыркает на том конце стола. Макс властно мотает головой:

– Тебе нет абсолютно никакой необходимости бегать по улицам, ты вернешься с нами домой. Разговор окончен. – Очевидно, он из тех мужчин, кто любит контролировать все в своей жизни. И противная ухмылка подтверждает это.

– Хорошо, – разочарованно отвечает его дочь.

Она смотрит на мать, но та молчит. Выпей я еще стакан вина, я бы обозвала Макса дураком, но не хочу расстраивать Кена и Карен.

– Тесса, ты вернешься с нами? – спрашивает Карен.

– Нет, я собиралась задержаться еще немного, если не возражаете.

Надеюсь, что она не против. Я вижу, как она смотрит на Лилиан, потом себе за спину, туда, где стоит Роберт. Я понимаю, что она понятия не имеет о сексуальной ориентации Лилиан, и ее раздражало, как Хардин вел себя с ней. Я люблю Карен.

– Все нормально, развлекайся, – одобрительно улыбается она.

– О’кей.

Я улыбаюсь в ответ и отхожу от стола, не прощаясь с Максом и его женой.

– Мы можем идти; ей не разрешили остаться, – сообщаю я Роберту.

– Не разрешили?

– Ее отец – придурок. Я даже рада, потому что не знаю, как к ней относиться. Она мне кого-то напоминает. Но не могу понять, кого…

Я размышляю над этим, пока иду вслед за Робертом в пустую половину ресторана. В огороженной зоне стоит несколько столиков, на которых нет ничего, кроме незажженных свечей и перечниц с солонками. Садимся, и тут в памяти всплывает избитое лицо Зеда. Я спрашиваю Роберта:

– Ты уверен, что хочешь со мной общаться? Может вернуться Хардин, а он имеет привычку нападать на людей…

Роберт отодвигает для меня стул и смеется.

– Уверен.

Он усаживается напротив меня, наполняет пластиковые стаканчики белым вином, и мы беззвучно чокаемся мягкими стенками. Немного не хватает звона стекла. Но так хорошо и уютно, в отличие от остальной части этого пафосного ресторана!