Текст книги "Замок из кошмаров"

– И она не дремала, – успокоила Гелла. – Проверочку проводили. Но как-то безрезультатно, кажется. Впрочем, в церкви об этом много не узнаешь.

– В архиве тоже, – поддержала ее Юля. – Известно только, что подозревали в причастности к утоплению двоих. Соседа их молодого, который вроде бы питал к Фросе теплые чувства, и жениха ее. А вот наш мальчик проходил главным свидетелем. Он толкнул крайне трогательный рассказ о том, как сестра его в расстроенных чувствах кинулась в реку. Как он звал на помощь, но никто не ответил ему. Он вроде бы даже и сам пытался ее спасать. Но не смог.

– Якобы пытался, – уточнил Женька. – А девонька бродила одна без мамок-нянек.

– С братом, – уточнил иронично Влад.

– Мило, – прокомментировал Андрик. – Дальше. Родители.

– Не поверите! – предупредила их Гелла. – На этот раз был пожар.

– В усадьбе? – искренне удивился Алек.

– Нет. – Гелла просмотрела соответствующую запись. – В одном из флигелей. Как я поняла, это был на самом деле деревянный барак для слуг. Вот они все и сгорели вместе с хозяевами.

– И никто не спасся? – тут удивилась даже Елена.

– Спасся, – послушно отрапортовала Юля. – Один-единственный холоп. Точнее, слуга их папеньки. Как тут описывается, здоровый детина. Пострадал он здорово. По моим прикидкам, процентов семьдесят ожогов кожи. Уверял, что дверь заклинило, никто не мог выйти. А пожар начался на первом этаже.

– А где же был наш мальчик? – поинтересовался Влад.

– Где-то неподалеку, – тем же ироничным тоном продолжила Юля. – И, конечно же, он опять пытался спасти родителей и звал подмогу. И конечно же, все опять безрезультатно.

– Все ясно, – подвел итог Андрик. – Полный бардак.

– Извини, за это мы ответственность нести не можем, – развел Влад руками. – Ибо…

– Что там за легенды? – не слушая его, спросил хозяин усадьбы у Геллы.

– Все связано с теми милыми увлечениями Модестика, которые он так живописал в своем дневничке, – деловито сообщила она. – Сначала при жизни он страх наводил, пока девоньки пропадали живыми, а находились мертвыми и изнасилованными. А после его смерти любая гибель молодухи при невыясненных обстоятельствах списывалась на его призрак.

– Фигня! – поставил Андрик диагноз.

– Вроде того. – Елена задумалась. – А когда Модестик богу душу отдал?

– А вот в местной церковке нет об этом ничего, – обрадовала их Гелла с победным видом.

– Значит, помер не здесь, – рассудил Женька.

– Неверный ответ, – пропела ведьма. – Помер он здесь. Но… когда, неизвестно. Как неизвестно и где. Выражаясь нашим языком, дядя пропал без вести.

– Небось, его местные мужики и порешили втихую, – предположил многоопытный Алек.

– Скорее всего, – согласилась Елена с лучшим другом. – И так же втихую где-то тут и зарыли. А вот кто после него унаследовал все это хозяйство?

– Ну, теперь моя очередь, – обрадовалась Юля. – Начнем с хозяйства. Лен, у меня к тебе вопрос как к профессионалу-историку. Если у них есть такая шикарная усадьба, земли немерено и пять деревень, то почему они мелкопоместные? И почему без титула?

– А сколько за ними числилось душ? – поинтересовалась Елена.

– Каких? – не понял Влад.

– Крепостных, – насмешливо ответила Елена. – А ты о чем подумал?

– Не важно, о чем он мог подумать и мог ли вообще, – вернула Юля их внимание. – Душ за Злотниковыми числилось всего… всего семьсот душ.

– Мало, – сделал вывод Женька. – И всего пять деревень. Да по тем временам они балансировали на грани нищеты!

– В общем, да, – согласилась с ним хозяйка «Бюро». – Скорее всего, это какая-то загнивающая побочная ветвь когда-то знатного, но малоизвестного рода. Кто-то из славных предков Модестика оказал какому-нибудь из наших монархов услугу, за что ему и даровали имение. И все. Какие тут титулы? Беднота. Но это не важно. Так что там с наследством?

– Наследство досталось, как и полагается, сыну Модеста, – прочитала Юля теперь уже в своих записях. – Николаю. Он был у нашего героя один. Прожил долгую и счастливую жизнь до тысяча восемьсот семьдесят восьмого года. После имение должно было перейти к его сыну Александру. Но тут крепостное право отменили, все разорилось… И в общем-то, с потомками Модеста все.

– Как все? – не понял Влад.

– Погоди! – тут же вмешался и Алек. – Давай подробности! От кого у Модеста сын?

– От законной жены, – удивилась Юля. – Вернее, у нее от него. Хотя тебе этого не понять…

– А что про жену известно? – Елена решила не дать друзьям возможности тут же и поцапаться. – Она все это время жила с Модестиком в имении?

– Нет, – Юля покладисто отвечала. – Она жила в столице губернской, где они имели квартиру, так как Модест там вроде как кем-то служил при губернаторе. И звали ее Пелагея Осиповна.

– И, позвольте заметить, если запись о рождении сына в книгах местных есть, – вмешалась Гелла, – то в местной церкви не отмечены ни дата венчания, ни дата смерти Пелагеи. Но в данном случае это точно говорит лишь о том, что венчались они не здесь, да и умерла она тоже где-то в другом месте.

– Зато в местном архиве при музее есть ее портрет, – сказала Юля. – Она там с сыном. Высокий крупный подросток, склонный к полноте, явно имел проблемы с давлением…

– А еще у него была подагра и сифилис, – закончил за нее Женька.

– С чего ты взял? – удивился наивный Алек.

– Ни с чего. – Демонолог пожал плечами. – Я это выдумал. Просто его болезни мне неинтересны.

– Мне тоже, – поддержал его Андрик. – Так что там с имением? Где остальные родственники?

– У Николая было четверо детей. – В голосе Юли слышалась легкая обида. – Старший сын – Александр. Потом две дочери – Евдокия и Евфросиния и младший сын Михаил. После того как имение разорилось, старший стал военным, где-то сгинул.

– Убили, наверное, – не удержался от усмешки Влад. – В неравном бою.

– Вроде того, умный ты наш, – отреагировала штатный медик. – И случилось это через год после смерти его папеньки. Сестры на тот момент были уже замужем обе. Младшенький Михаил… ушел в священники и служил здесь же в местной церкви.

– Ага! – обрадовался Алек. – Наверное, можно предположить, что хотя бы младшенький детей не имел.

– Не имел, наверное, – согласилась Юля. – Но зато сестренки нарожали аж одиннадцать на двоих. И у старшего осталось двое.

– Извини за цинизм, – обратилась Елена к подруге. – Но неужели все из них дожили до детовоспроизводящего возраста?

– В общем счете дожили шестеро, – обрадовала Юля. – Младшая дочь Александра, двое сыновей Ефросиньи, дочь и еще двое сыновей Евдокии.

– Тяжко, – прокомментировал Алек. – И что с ними со всеми было?

– Сейчас тебе совсем плохо станет, – пообещала Юля. – Могу сразу валерианки принести. На всех…

– Не тяни! – распорядился Андрик, который уже почти осоловел от всего этого обилия незнакомых имен и неинтересных ему людей.

– Я без имен, ладно? – Юльку от этих людей уже тоже мутило. – У дочери Александра родились девочка и мальчик. Близнецы. Оба умерли еще в младенчестве. Сама она умерла в девятьсот восьмом. Дочь Евдокии родила одного сына, который нормально прожил еще пятьдесят восемь лет. Сама она умерла в девятьсот первом. Сыновья потомства не оставили. Зато у двух сыновей Евфросинии было на двоих пятеро детей. Из которых трое выжили. Сами все они умерли в годы революции. Кроме старшего сына Евфросинии, который дотянул до тысяча девятьсот двадцать третьего.

– Что мы имеем в сухом остатке? – спросил Женька, держась за голову. – Кстати, валерианки мне не надо, а вот от пива я не откажусь.

– И я. – Влад направился к холодильнику.

– И мне!

– И мне!

Юлька с Геллой явно мучились от жажды. Алек с Еленой воздержались. Андрик вообще прикинулся глухим.

– В сухом остатке у нас, – Юля вскрыла бутылку и вернулась к своим записям, – сын по линии Евдокии, внук Евфросинии по одной линии и две внучки по другой. Все они пережили Великую Отечественную. Правда, внук Евдокии скончался сразу в сорок шестом. А внуки Евфросинии прожили дольше. Так… Павел Яковлевич Казаков скончался в шестидесятом, оставив двух сыновей, Анна Павловна Соколова умерла в семьдесят четвертом при дочери и сыне, Ольга Ивановна Фролова – в восемьдесят третьем при сыне.

– Все плохо, – жалобно отметил Алек. – Я уже запутался в этих всех родственничках.

– Я тоже, – поддержал его Влад.

– А вот я нет. – Женька, как всегда, решил выделиться. – У меня опыта побольше в таких делах.

– Не уверен, что этим можно гордиться, – надменно сообщил ему экзорцист.

Демонолог показал ему язык.

– Детский сад, штаны на лямках, – прокомментировала Гелла. – Юль, ну кто там остался-то?

– Остались у нас… – Юля читала дальше. – Слушайте, давайте я это поколение пропущу. Они все умерли уже.

– Как и остальные несколько поколений, о которых ты уже успела рассказать, – заметил Алек.

– Мне просто почему-то казалось, что нам важнее как раз их дети, – с наигранной наивностью заметила штатный медик.

– Если конец так близок, то сокращай эту тягомотину на фиг, – разрешил Женька.

– Сокращай, – кивнула Елена. – А то и Женькиного богатого опыта уже начинает не хватать.

– В общем, у Павла Яковлевича в военные годы погиб сын, и у Анны Павловны, – быстро объяснила Юля. – Второй сын Павла оставил дочь Елену сорок седьмого года рождения, у которой также родился сын Виктор в семьдесят шестом году.

– Парню сейчас около сорока, чуть с гаком вроде даже, – подсчитал быстренько демонолог.

– А где он сейчас? – поинтересовался немного грозно Андрик.

– Живет с семьей в Питере, – ответила Гелла. – Это Володька передал.

– Ладно, – чуть подумав, сказал Андрик. – Дальше?

– У дочери Анны Павловны родился в тысяча девятьсот пятидесятом сын Сергей, который позже погиб в Афганистане, – прочитала Юля. – И последнее. У сына Ольги Ивановны тоже родился сын Владимир в пятьдесят третьем. Про него известно мало. Он был военным, уехал куда-то на Север. Вроде бы был женат и имел дочь.

– Володька тоже ничего про них выяснить не смог, – сказала Гелла.

– Ну что ж, – подвела итог Елена. – Можем считать рабочей версией, что именно детки этого Владимира и покушаются на свое наследство. Точнее, пытаются его у тебя отнять, Андрик.

– И при этом действуют в лучших семейных традициях, – поддержал ее Женька. – Вот только я хотел бы услышать, а сколько у них на это наследство прав?

– Мне это тоже более чем интересно. – Андрик вперил в Юлю недовольный взгляд.

– Нечего так на меня смотреть, – тут же возмутилась она. – Не я этих всех детей рожала. И…

– И еще ты сказала странную вещь, что наследники Модестика заканчиваются на Николае, а потом расписала еще кучу детей в этом роду, – напомнил Алек. – Мне кажется, у тебя проблемы с логикой.

– Проблемы здесь есть только у тебя, – тут же ожидаемо отреагировала Юля. – А логика тут прямая. Просто Николай продал разорившееся имение некоему купчишке.

– Не просто купчишке, – возразила Гелла. – А Петру Михайловичу Дологищеву. И тот владел имением с тысяча восемьсот шестьдесят шестого года по тысяча восемьсот восемьдесят третий. После смерти купца в имении был приют для сирот. А после революции – санаторий. Как и всегда.

– То есть, – Андрик вдруг как-то повеселел, – с тысяча восемьсот восемьдесят третьего года этот дом принадлежал государству?

– Радуйся, – подтвердил ему иронично Влад.

– Фиг наследнички что получат! – искренне последовал его совету хозяин усадьбы.

– С имущественными вопросами мы решили, – начальственным тоном вступила в разговор Елена. – А вот с уголовными нет. Если предполагать, что убийца дальний потомок Модеста, то он явно так же безумен и на законы ему плевать. Тогда мы имеем неплохой мотив. Но есть и более прозаичный вариант. Просто маньяк, любитель истории.

– Мне не важно, по какой причине он убивает, – напомнил ей Андрик. – Мне важно, чтобы его поймали.

– Хорошо, – улыбнулась хозяйка «Бюро». – Зато все остальное важно мне, чтобы его поймать. Гелла, передай мне все записи про легенды о привидении. Я их изучу повнимательнее. Юля, сверь список гостей Андрика с фамилиями потомков Модеста. Женька, за тобой подруга убитой. Влад, на тебе кухня и прочее. И, народ, в ходе бесед обратите внимание на те же слухи о привидениях.

– На кой тебе это? – не понял Андрик.

– Надо, милый, надо. – По ее тону становилось понятно, что делиться своими мыслями Елена не собирается.

– Ну, если надо. – Хозяин усадьбы обиделся. – Кстати, а вас всех не смущает, что ваш маньяк, он… Что его как-то много?

– Чего? – не понял Влад.

– А того! – вдруг нахмурился Женька. – Андрей прав. На телах девушек следы полового акта с несколькими партнерами.

Некоторое время все ошеломленно молчали.

– Так это что, секта? – наконец не выдержал Алек.

– Возможно, – согласилась Елена.

– Но и в секте должен быть лидер. – Ее лучший друг даже позволил себе улыбнуться. – Поймаем его, остановим всех.

– Конечно, – устало согласилась хозяйка «Бюро». – Но вот я никак не пойму, как эта секта сочетается с нашим Модестиком и его способами убийств.

– Просто у нас мало данных, – успокоила начальницу Гелла.

– Так идите и ищите их, – распорядился Андрик.

– Данные или сектантов? – не удержался Женька.

– Да хотя бы найдите место, где они убивают, – недобро улыбаясь, предложил хозяин усадьбы.

Аргумент был сильным. Сотрудники «Бюро магических услуг» отправились по делам. Андрик проводил их, выругался и полез за пивом.

Глава 2

Алек остановился на опушке леса. Вернее, застыл как вкопанный. Это было ТО САМОЕ МЕСТО! Он смотрел на молодые деревца, выросшие на самой кромке леса, на позолоченные солнцем красноватые стволы, на переливающуюся всеми красками палитру луга, на злополучную рощу, изумрудно-золотую, застывшую всего метрах в двадцати от них, за сенью которой прятался злополучный монастырь. Алек перевел взгляд на Елену, которая стояла чуть сбоку от него, на том же самом месте… Сейчас она была одета в потертые джинсы и синюю футболку без рукавов. Но перед его мысленным взглядом дорогая подруга выглядела совсем иначе. Тогда у Елены были длинные светлые вьющиеся волосы, рассыпанные по плечам, свободная блуза, длинная, в пол, широкая юбка. За плечами серел плащ, в волосах на виске блестела бусина…

От неожиданности таких воспоминаний, которые резко все расставили по местам, Алек опустился на пятую точку. Благо что память услужливо подсказала, что его зад удачно приземлится на бревнышко, которое будто бы и положено здесь для этих целей. То самое бревнышко, на котором он сидел тогда…

Елена позволила себе усмехнуться. Натужно и недобро. Дело в том, что Алек практически не помнил их первой встречи. Той встречи, что произошла в том мире, который не принято называть реальностью. Иногда его подсознание выкидывало некие образы, которые ее дорогой незадачливый друг опознавал, но полностью картинки не складывались. До нынешнего момента…

– С озарением, солнышко, – проговорила она, отвечая на невысказанный вопрос.

– Но ведь это не может быть то самое место… – Алек судорожно полез в карман за сигаретами.

– Конечно, – покладисто согласилась Елена. – Вспомни. Мы тогда шли от места казни до этой опушки несколько дней. Здесь это заняло чуть меньше часа. И лес там был… – Она запнулась, подбирая слово.

– Более нехоженым, – подсказал дорогой друг, угрюмо выдыхая сигаретный дым. – И сами тропы…

– Вот-вот. – Елена позволила себе скупую улыбку. – Ты понял. Просто вот такое здесь похожее местечко. Где-то же оно должно было существовать в этом мире.

– А ты когда поняла? – помолчав, спросил Алек.

– Когда Андрик меня вез сюда, – неспешно объяснила она, наконец-то решив присесть рядом. – Мне хватило пары его фраз, пока он пытался описать город.

– Да уж. – Алек насупился. – Что-то я со всеми этими переживаниями не догоняю.

– Это легко объяснить. – Тон Елены стал более дружеским. – Во-первых, это был мой мир, потому мне легко узнать его даже по самому простому описанию. Сам понимаешь, сложных описаний от Андрика не дождаться. Ты же в этом месте просто был тогда гостем. Во-вторых, как ты правильно заметил, у тебя и своих переживаний хватает. Так что не стоит обращать много внимания на это стечение обстоятельств. Хотя… – она нахмурилась, – тут я кардинально не права.

– С тобой такое разве бывает? – не удержался Алек от иронии. – Видимо, это и в самом деле необыкновенные обстоятельства.

– Для тебя, милый, более чем, – переняла его тон подруга.

– Это твои миры, – напомнил он с легким беспокойством. – Я здесь при чем?

– Дело не в мирах. – Елена опять стала серьезной. – Дело в том, что ты и правда встретил ЕЕ.

– С чего ты взяла? – Алек был поражен и встревожен. Он, конечно, был не против такого счастья, слишком долго его ждал, но вот теперь дождался, и… боязно как-то.

– Мы с тобой сейчас как раз на том самом перекрестке, где ты дал мне некую клятву, – осторожно напомнила Елена, прекрасно понимая его состояние. – А утром ты пригнал в это смутно знакомое тебе место половину «Бюро» только из-за беспокойных намеков из твоего сна, где фигурировала некая дама. И что самое забавное – здесь ты повстречал еще одну даму, знакомую с твоими снами. Это все замечательно складывается в одну мозаику.

– То есть ты хочешь сказать, что мне надо было найти этот перекресток, чтобы сделать следующий шаг?

– Ну, – его дорогая подруга усмехнулась, – я могла бы тебе напомнить одну из философских теорий о том, что жизнь развивается по спирали. Она сделала очередной виток… Сам все понял, да? Или… Еще эту маленькую странность можно было бы считать предзнаменованием.

Елена поднялась. Сделала пару шагов, встала на прежнее место. На миг Алеку опять показалось, что они перешли грань и попали на ту поляну, где он давал ей клятву, когда спас ее с эшафота и провел к границам ее мира.

– Не знаю, насколько тебе необходимо, – Елена улыбнулась, – но именно здесь и сейчас я могу торжественно, или, вернее, ритуально, отпустить тебя. Пусть будет так.

– Если тебе это необходимо, – повторил Алек, также поднявшись на ноги, – то можешь меня отпускать. Ведь это особенно ничего и не изменит.

Его дорогая подруга рассмеялась. На этот раз искренне.

– Со мной все понятно, – сказал он. – А ты?

– А что я? – Елена тут же отвернулась от него, замкнулась в себе. – Это чисто твоя заморочка. Ой, не надо так на меня смотреть! Понимаешь, милый, пусть это и мои миры, но для меня это все… если не умерло, то уже давно пережито и забыто. Если тебя это успокоит, то есть другие места, куда мне возвращаться было бы намного больнее.

– Тем лучше. – Алек позволил себе хитрую улыбку. – Тогда пойдем, посмотрим на монастырь?

Елена досадливо поморщилась.

– Это низко и подло с твоей стороны, дорогой друг, – сообщила она, но при этом довольно решительно двинулась к опушке. – Но будем считать, что я истинная железная леди и ставлю дело превыше своих негативных эмоций.

Алек предпочел не комментировать. Естественно, Елене не очень-то хотелось посещать эти чертовы развалины. Он это знал, понимал, чувствовал. И естественно, ей было очень далеко до железной леди. Но Алек был ее лучшим другом и знал Елену лучше, чем она знала саму себя. Он мог бы отговорить ее сейчас от нежелательной прогулки. Но тогда она бы отправилась туда одна. И вот это было бы совсем плохо. Между прочим, не только для нее, но и для окружающих. С ним Елене будет легче видеть все это.

Хотя, как оказалось, смотреть было практически не на что. Так часто бывает, когда люди вторгаются в эдакие странные места, которые наполнены силой и которые в «Бюро» привыкли называть «границами». Волшебство со временем пропадает. Так вот в той чертовой роще, до которой Алек с Еленой добирались под лучами палящего солнца, пропотевшие и почти ослепшие от сияния жаркого светила, не было ничего, кроме старых мертвых развалин.

В принципе, с чисто обывательской точки зрения, развалины были крайне живописны. Нечто подобное Елена наблюдала под Псковом. Стены, древние, удивительно толстые, торчат из земли, как корявые гнилые зубы во рту убогого. Кое-где сохранились целые куски бывших зданий. Мертвые и сиротливые. Камень покрывал мох, кое-где в кладке проросли кусты.

– Конечно, здесь есть особое очарование старины, – немного разочарованно заметила Елена. – Но поверь, даже я ожидала большего. Серый, заросший сором камень, следы человеческой грязи, – она поморщилась, глядя на пакетики из-под чипсов и пустые пивные банки. – И ничего моего. Как же они опустились!

– Дорогая, – Алек позволил себе иронию, – ты забыла, что сама недавно вещала мне о том, что это не совсем то место.

– Да! – она окончательно успокоилась. – Можешь считать меня мелочной стервой, но мне все равно радостно, что даже здесь, где все так похоже на мои миры, от моих бывших хозяев не осталось и следа!

– Хорошо, – рассеянно согласился с ней Алек. – Но зато кто-то очень трепетно хранит память о бывшем хозяине нашей усадьбы.

Елена подошла ближе. Ее дорогой друг присел на корточки рядом с аккуратно вытесанной стеной, похожей на дверь в склеп. Однако стена явно была монолитной и не открывалась. На фоне общего уныния и запустения это место выглядело слишком чистым и ухоженным. У этого куска стены лежали свежие цветы. А на могиле были вырезаны в камне слова памяти их неуловимому негодяю Модесту. Там же числился год рождения и первые две цифры в годе смерти: 18…

– Трогательно, – в любимом ироничном тоне прокомментировала Елена. – И очень театрально.

– Вот с последним трудно не согласиться. – Алек стал осматривать все кругом. – Как это мило, что здесь подготовились к нашему появлению.

– Я сочла бы тебя нехорошим циником, если бы не одно «но». Когда бы сюда имел привычку приходить истинный поклонник Модестика и хранитель могилки, то невдалеке от печального последнего пристанища нашего негодяя мы бы наблюдали кучку засохших цветочков. Здесь же мусора любого выше крыши, кроме того, какой должен был бы быть.

– Но вот стеночку отмыли качественно. Честно говоря, мне уже порядком надоело, что мне тычут в нос этим Модестом, – признался Алек. – Хоть бы знать, как этот гад выглядит.

– Без проблем. – Елена присела на какой-то камушек и раскрыла папку, куда сложила все записи Геллы и Юли. Там же у нее хранился листок со сканированным портретом Модеста. – Держи.

– Ничего выдающегося, – немного надменно высказал свои ощущения Алек.

С листочка на него смотрел самый заурядный, полненький господин. Традиционная рубашка жабо, традиционный глухо застегнутый жилет с кармашком для часов. Круглое надменное лицо, крупный нос, неприятная улыбка. Возможно, решил Алек, это из-за слишком тонких губ. Маленькие кругленькие глазки. Ни одного намека во внешности на безумие или гениальность.

– И для призрака он чересчур упитан, – поддержала его Елена. – И мне он тоже надоел до чертиков. Но, к сожалению, пока нам не удастся избавиться от него. А сейчас, я думаю, нам следует покинуть эти печальные руины и отправиться в город, на то место, где нашли последний труп.

– Если сейчас там будет лежать миниатюрка с изображением этого… – Алек ткнул пальцем в рисунок, – я сделаю что-нибудь плохое.

– Например, раскроешь преступление, – подколола его подруга. – Идем, Грозный Глаз.

Город им понравился. И прежде всего тем, что после открытого пространства луга, где солнце просто сводило с ума, а насекомые замучили своими полетами в стиле броуновского движения и желанием попробовать крови путников, на улочках, плотно прижимаясь друг к другу, стояли дома, дарующие прохладу и полутень. Да и вообще было мило. Потрясающий чистенький провинциальный городок, где все знают друг друга и, как кажется постороннему, дружат домами и семьями. Прогулка по этим улочкам напоминала путешествие на машине времени лет эдак на сто назад. Маленькие продовольственные лавочки, скромные магазинчики одежды, парикмахерские салоны. Начало двадцатого века! Только ошибок на вывесках меньше. Уличные торговцы пирожками привели Елену в восторг и умиление. Алеку пришлось купить ей три пирожка и бутылку кваса в ближайшем ларьке.

Ему этот город таким уж умильным не показался. Самый обычный, каких в средней полосе России великое множество. Просто в них столетиями ничего не меняется. Другое дело, что Елена принципиально не желала обращать внимание на немногочисленные рекламные щиты и яркие этикетки бутылок пива и кока-колы в ларьках.

Как и ожидал Алек, его дорогая подруга ориентировалась в городке, как в собственном доме… Или как он недавно в лесу. Елена привела его на небольшую площадь, которую он назвал бы скорее уж перекрестком. Местечко было примечательным и забавным. С одной стороны стояло недавно отреставрированное, а потому слишком яркое на общем фоне здание автовокзала. Напротив располагались реденькие вялые торговые ряды. Чуть левее громоздился отделанный пластиком новенький уродливый ювелирный салончик. А посередине этой площади-перекрестка стояли не поддающиеся опознанию руины, превращенные в помойку.

– Если верить указаниям Женьки, – Елена сверилась с записями в своем ежедневнике, – то нашли первую жертву… да вот прямо тут и нашли.

– А точнее? – Алек был уверен, что дорогая подруга сейчас отправит их в помойку.

– Где-то тут должен быть еще один салон. – Она растерянно оглядывалась, не замечая настроений лучшего друга. – Вот как так можно! Пишет: «На базарной площади, за салоном подарков, сбоку от булочной». Базарная площадь перед нами. Ни булочной, ни подарков тут нет!

– Возможно, – мудро заметил бывалый Алек, – мы просто не знаем, как наши ориентиры звучат на языке аборигенов. Давай спросим.

– Спрашивай. – Тон у Елены стал раздраженным. – Но сколько я помню из собственных командировок, аборигены в родном городе ориентируются хуже приезжих. О! Я поняла, куда идти.

– И как тебя осенило? – удивился Алек, для которого в странном пейзаже площади ничего нового не появилось.

– Надо обойти развалины. – По мнению Елены, это все объясняло. Алек не считал объяснение хоть сколько-нибудь вразумительным, но настаивать на более подробном ответе не стал.

Они обошли руины… Алек неуважительно присвистнул. К развалинам с закопченными остатками стен, заваленным мусором и какими-то коробками, с другой стороны прикреплялась булочная. Свежевыстроенная, с неоновой вывеской и рекламой вечной кока-колы в окнах.

– Если я решу покончить жизнь самоубийством, – предупредил Алек подругу, – да еще и в извращенной форме, то приеду сюда и куплю в этой лавке хлеб.

– Да! – она усмехнулась. – Ты не ищешь легких путей! Итак, булочную мы нашли. А вот и салон подарков. Неподражаемо!

Алек вынужден был с ней согласиться. Эта сторона площади резко отличалась от противоположной. Здесь стояли аккуратненькие чистенькие домики, построенные в одном стиле, покрашенные в традиционный бежевый цвет. И в том из них, что был ближе к несуразной булочной, находился салон подарков. Алек сделал пару шагов в сторону салона и посмотрел в переулок, отделяющий булочный кошмар от классических строений.

– Вот и наш тупик, – печально сообщил он подруге.

Тупик и правда имел самый плачевный вид, как и многие другие его братья-близнецы в таких же маленьких городках, затерявшихся на просторах любимой родины. Тупик был чистым. В смысле там не валялось коробок, ящиков и кусков разломанной мебели, как это, опять же, часто бывает. В этом городе решили ограничиться одной помойкой – на площади. В тупике была другая фишка. Асфальта тут не прокладывали, зато всю поверхность утоптанного грунта покрывали мелкие осколки. Глядя на этот стеклянный ковер, можно было подумать, что когда кому-то в городе приходило на ум снять стресс битьем бутылок, он для этих целей шел именно в тупичок за площадью.

– Спорю на серебряный доллар, что тут нет ничего стоящего, – прогнозировал Алек. – И так понятно, что ее сюда откуда-то притащили.

– Естественно – Елена брезгливо поморщилась. – Слушай, а почему мы вообще считаем, что это наше убийство?

– Говорят, оставлять здесь дам – одна из любимых привычек нашего призрака, – ерничал Алек в свое удовольствие.

– Понятно. – Елена расстроилась. – Ладно, если я порежу руку, то тебе придется порвать футболку на бинты.

Дорогой друг не был жадиной, но футболку жертвовать не очень-то и хотел. Елена усмехнулась, глядя на его жалобное выражение лица, а потом, присев на корточки, сосредоточила все свое внимание на том, как бы уместить ладонь между особенно крупными осколками.

Закрыла глаза, глубоко, поглубже. По-особому. Так, чтобы сама душа этого места втянулась в легкие вместе с пылью летнего вечера. А теперь можно мысленно посмотреть… Картинка всплыла сразу. Белая тряпка, рваная и какая-то истерзанная, тонкая лодыжка, выглядывающая из-под нее. Рука, повернувшаяся так неловко. Кукольная, неживая рука. Такое же лицо с застывшей улыбкой и стеклянными глазами. И черный лоскуток маски рядом с прядью грязных, спутанных волос…

А вот другое тело, в сумерках, брошенное, как ненужная вещь. И пугающие пятна крови на белом корсете… И снова женское лицо с застывшей улыбкой и спутанные букли. Простое деревенское платьишко, задравшееся выше колен, – пошло и отталкивающе.

Картины менялись, менялись лица и позы, но место оставалось прежним, как и следы смерти на шее…

– Ну и что? – Алек посмотрел на нахмуренное лицо подруги. – Мне до конца жизни искать в Интернете для тебя серебряный доллар?

– Да за такое надо золотой давать, – пробурчала Елена. – Блин! Сколько же их здесь было?

– Все так плохо? – Он взял ее за руку в знак сочувствия.

– Угу. – Елена гулко сглотнула. – Черт, горло саднит.

– Идем в салон, – он потянул ее к магазину подарков. – Там найдем воды.

В таком заявлении полностью отсутствовала логика, но дорогая подруга не сочла необходимым поиронизировать по этому поводу, хотя слова подходящие были, но очень хотелось покинуть это жуткое и травмоопасное место. Как ни странно, в салоне вода нашлась сразу. Газированная, между прочим. Елену заботливо усадили в шикарное кресло из обожаемого ею ротанга и принесли высокий бокал удивительно синего стекла, в котором в лучах света появлялись рыжие огненные всплески. Она поблагодарила милую девушку-продавца королевским кивком и тут же схватилась за сотовый, пытаясь при этом еще и пить.

– Ой… Гелла? – Естественно, она чуть не перепутала, что подносить к уху – бокал или телефон. – Ага, и еще раз привет… У тебя ручка под рукой? О да, все мои каламбуры до жути удачны! Пиши давай! Надо выяснить, что это за рухлядь на рыночной площади и как много тут находили трупов и когда находили. А кому сейчас легко? Что? Мокрые трусики? Ну, это не повод, чтобы отлынивать от работы. Что? Ну так сними их! Андрик не оценит? Чушь! Он оценит. Но не увлекайся. Работать, работать и еще раз работать… – Она нажала отбой и оценивающе посмотрела на бокал. – Какая прелесть! Девушка, а у вас сколько таких?