Текст книги "Королева мертвых"

– И снова извини, – Хель воспроизвела ухмылку начальника отдела, – я не люблю секс втроем.

– Ладно, – с явно наигранным разочарованием согласилась представитель закона. – Давай уже тогда просто расскажи мне про всех своих знакомых.

– Начнем с тех, кто был в моем доме после смерти Ваньки, – тут же перешла к делу Алиса. – Учти, у меня часа полтора, потом надо отдохнуть. Так что без лишнего трепа. Первый – наш одноклассник Саня…

8

Соколиный Глаз внимательно осматривал кухню дома погибшего Ивана Корнилова. Располагалась эта кухня в просторной трехкомнатной квартире с большими светлыми окнами, из которых открывался очаровательный вид на городской парк.

Детектив поймал себя на мысли, что уж лучше бы он наблюдал за гуляющими в окно, чем таращился бы на эти шкафчики жуткого зеленого цвета.

На самом деле правильно было называть этот цвет мятным. И если бы шкафчики и рабочие поверхности стояли возле белой стены, это просто било бы по глазам. Но в этой кухне были установлены светло-серые панели, расписанные осенними разноцветными листьями. И когда все это сочеталось с мятным, просто мутнело в глазах. Но детектив все-таки продрался через все это буйство красок и заметил, что в кухне царят просто какой-то маниакальный порядок и чистота.

– Непривычно? – спросила его хозяйка дома.

Это была молодая женщина лет двадцати пяти – тридцати с забранными в высокий узел светло-русыми волосами и удивительно теплыми карими глазами, казавшимися просто огромными на ее личике. Анна вообще была миниатюрной и очень женственной. Внешне. Про ее характер Соколиный Глаз такого бы не сказал.

– Минут через пятнадцать привыкнете, – хозяйка поставила перед полицейским кружку с чаем. Кружка была просто ослепительно желтой. – Но я не понимаю, зачем вы пришли? Дело Ивана с места не двигается, а вы все сюда ходите и ходите. Все какие-то новые детали выспрашиваете. Пора бы уже найти убийцу.

– Видите ли, – мягко и аккуратно начал Соколиный Глаз. – В деле появились некоторые новые обстоятельства. И потому его передали в наш отдел.

– Какой еще отдел? – недовольно осведомилась Анна. – Оно и так было в убойном.

– А теперь в отделе специальных расследований, – пояснил детектив и как мог дружелюбно улыбнулся. – На самом-то деле не важно, как отдел называется. Важно найти преступника. А у нас кое-какие зацепочки есть.

– Хорошо. – Было видно, что его слова женщину не убедили, но она постаралась остаться вежливой. – И что вы теперь от меня хотите?

– Пару моментов, – уже более деловым тоном начал Соколиный Глаз. – Вы же знакомы с Алисой Вертинской?

– Лиска? – удивилась Анна. – Да, я ее, естественно, знаю. С ней что-то случилось?

– Насколько мне известно, с ней все в порядке, – успокоил ее детектив. – Так вы подруги?

– Нет. – Тут же выдала хозяйка дома даже с некоторым удивлением от такого предположения. – Она была подругой моего мужа.

– Простите… – Соколиный Глаз изобразил некоторое удивление и замешательство. – Что вы этим хотите сказать?

– А что? – Анна уперла руки в бедра. – У вас друзей нет? Вы не знаете, что такое дружба?

– Знаю, конечно, – поспешил уверить ее полицейский. – Просто… Я немного не так понял сначала. Это редкость, когда вы, жена, так спокойно говорите о подруге мужа. Вы не ревновали?

– Ревновала. – Хозяйка дома отвернулась, достала из ящика овощи, начала чистить картофель. – И злилась, и ненавидела ее. Особенно меня взбесило, когда Алиска мне как-то сказала: «Ты подумай сама, если бы он был мне нужен, тебя бы вообще никогда рядом не было».

– Разумно, – чуть пожал плечами детектив и тут же бросил в спину хозяйки виноватый взгляд.

– Знаю, – буркнула Анна. – Потому и бесит. Она права. Вот я и привыкла. В конце концов, можно считать, у Ваньки семья такая. Ну, будто Лиска ему типа сестры. К тому же мы часто куда-нибудь ездили вместе. Я с мужем, у нее пара. Она редко бывает одна. Вон, хотя бы тот же Славик. Они встречаются уже сколько лет.

– Так вы его тоже знали, – тут же ухватился Соколиный Глаз. – Вот этот Славик?

И он выложил на стол фото погибшего рекламщика. Анна посмотрела на снимок, кивнула, чуть наморщила лоб.

– А вы после похорон с Алисой виделись? – продолжал расспросы детектив.

– Мы его вместе хоронили, – весомо сообщила женщина. – И тело его ждали, и устраивали все.

– И после этого тоже общаетесь? – Полицейский добавил в тон толику сочувствия.

– По телефону. – Анна снова взялась за овощи. – Я взяла отпуск, разбираю вещи мужа. Как все сделаю, отвезу часть ей. Альбомы, их детские фото. Частично… Он и ее часто фотографировал.

– Так что же? – Теперь Соколиный Глаз был полон отеческой заботы. – Вы тут себя в четырех стенах закрыли? Одна… Надо хоть изредка выходить, милочка.

– Я выхожу. – Теперь женщина четкими уверенными движениями нарезала картофель. – В магазины, иногда гуляю. В первой половине дня. Мне так привычнее. Я врач. Я утром на работе.

– Не могли бы вы вспомнить, не выходили ли вы гулять вот в эти дни? – Детектив знал, что рискует. Эта женщина намного умнее, чем хочет казаться. И сейчас мог последовать вопрос: «А что происходит?»

Но Анна не спросила. Она лишь снова нахмурилась, одарила детектива недружелюбным взглядом, потом сказала:

– Не помню. Если вам нужно, проверяйте мое алиби сами. Что бы там у вас ни случилось. А меня и Алису оставьте в покое. Мое алиби на время смерти мужа давно проверили. А она… Да Алиса скорее себе вены бы вскрыла, чем до Ваньки хоть пальцем дотронулась бы.

Полицейский извинился и быстро стал закруглять общение.

Анна закрыла за ним дверь, вернулась на кухню, высыпала нарезанные овощи в бульон. Она еще постояла в задумчивости, а потом решительно достала телефон.

– Привет, – сказала она в трубку, – у меня опять была полиция…

Олег успел пообщаться с приятелем из отдела внутренней безопасности. Вопрос с погонами Мелкого можно было считать решенным. Парня выпроводят из полиции. Хотя бы перед страхом репутации Хель. А Олег без зазрения совести намекнул нужным людям о возможных судах и реакции СМИ. Наплевать, что Алиса сама никогда бы этого не использовала.

Следующим делом стало посещение психолога, консультирующего управление.

Олег вышел на улицу, нацепил на нос солнцезащитные очки и зашагал прочь. Жара стояла неимоверная, но сейчас он был рад хоть немного подышать воздухом. И побыть одному.

Офис психолога был расположен на первом этаже жилого дома, между парикмахерской и аптекой. Улочка тихая, кругом деревья шумят, небольшой палисадник под окном. Когда находишься внутри, забываешь, что это центр города. Тихо, уютно, спокойно. Все располагает к душевным разговорам. Если они тебе нужны.

Олег вежливо постучал и вошел.

Психолог работала за столом, подняла на него глаза, удивилась. Это была изящная миниатюрная женщина. Одета строго, но опрятно, волосы убраны, дорогие очки на носу.

– Привет, мозгоправ. – В тоне Олега не было обычной холодности, только легкая дружеская ирония.

– Привет, Йети! – Она встала, обошла стол, подошла совсем близко.

Полицейский наклонился и чуть дотронулся губами до ее щеки.

– Похоже, тебе что-то нужно, – тут же сказала женщина. Без упрека, легко и тоже иронично. – Причем сильно. Неужели еще бывают маньяки, кого ты сам не можешь расколоть?

– Света, нельзя быть такой циничной, – попытался упрекнуть ее Олег. – Может, я просто рад тебя видеть.

– Присаживайся. – Это было не предложение, а почти мягкий приказ. – Чай будешь?

– Опять травки? – Он чуть поморщился. – Давай.

– Я могу поверить, что ты немного рад мне, – спокойно сказала Светлана. – Потому что ты пришел не на сеанс, а только для своего дела. Но это не значит, что я не начну изучать тебя, пока ты здесь.

– Ты меня и так уже изучила. – Олег стал серьезен. – Я ходил сюда год. Мы тогда договорились быть честными. И я честно могу признаться, что-то это мне дало. Но я не изменился.

– В целом, нет, – легко подтвердила психолог. – Ты все еще зол. Ты все еще предпочитаешь испытывать гнев, а не боль потери и горе. Ты не успокоился. Но ты научился ждать. И жить. Я считаю, это прогресс.

– В целом, да, – совершенно искренне согласился полицейский. – Но давай все-таки по делу. Я думаю, тебе это будет интересно. Ты знаешь что-нибудь об эротоманах?

– Конечно. – Сразу стало понятно, насколько она заинтересовалась. – Это не относится к психологии. Это уже психиатрия. Такие люди страдают неким расстройством психики. Они убеждены, что их связывают прочные любовные, а иногда им мерещатся даже сексуальные отношения с неким объектом. Это полностью выдуманная ситуация. Объект, к кому привязан эротоман, может не только не испытывать к больному каких-либо эмоций, но и вообще не знать о его существовании.

– Я примерно так и понял, – кивнул полицейский. – Но вопрос в том, может ли этот псих убивать?

– Он может проявлять агрессию, – подтвердила Светлана. – Как по отношению к самому объекту, так и к его близким. У него нарушены социальные установки. Он не умеет строить отношения по нормальной схеме. Плюс к тому, ты пойми, у этого человека в эмоциональном плане все чересчур. Если любовь, то без края, если обида, то до смерти. А уж про ревность и говорить страшно.

– И все это надуманно, – догадался Олег. – Я расскажу тебе вкратце о деле, которое сейчас веду, а ты скажи, убийца может быть эротоманом?

Светлана слушала очень внимательно. Иногда задавала вопросы, делала какие-то заметки по ходу рассказа.

– Олег, я не могу ответить на твой вопрос четко, – по итогам сказала она. – Понимаешь… Эта Хель может быть объектом. Она красива, умна, знаменита. Кстати, именно такие люди чаще становятся жертвами эротоманов. Но… Я уже говорила, у них все и всегда на эмоциях. Эротоман не в состоянии составлять логические цепочки. Понимаешь? В убийствах, которые ты расследуешь, как ты сам сказал, есть точная, почти математическая схема. С одной стороны. А с другой… Посмотри на список жертв. Какую роль они играли в жизни Хель?

– Для нее имеет значение только смерть Ивана Корнилова, – признал полицейский.

– Да, но убит он, как и все остальные. – Светлана тут же решила уточнить. – Ты говорил о некоторых различиях. Но если мы говорим об эротомане, это не важно. Для человека с таким отклонением важно лишь то, что эти люди, его жертвы, были ночью в доме Хель. У него банальное мышление. Ночь, мужчина и женщина. Секс, ревность.

– Тогда у меня сразу несколько вопросов, – подумав, сообщил Олег. – И первый именно про этого фотографа. Почему его убийство не похоже на остальные? Ну, кроме того, что это первая жертва, спонтанное убийство и так далее?

– Можно нарисовать такой сценарий, – тут же азартно предложила психолог. – Ты говорил, этот Иван был близким другом Хель. Он жил у подруги из-за ссоры с женой. За это время фотограф мог заметить какие-то странности. Что-то, что заставило его переживать за подругу. И он как-то вычислил этого эротомана. И…

– Он просто пошел к нему, – продолжил за нее полицейский. – А там… Гнев, та же ревность, убийство. Вот только следов борьбы почему-то нет.

– А это зависит от очень многих других факторов, – подсказала Светлана. – Прежде всего от личности эротомана. Да и банально от его внешности. Если они с этим Иваном были в разных весовых категориях…

– Интересно… – протянул Олег. – Надо бы пообщаться с экспертами. И не только по случаю с фотографом… Ладно. Следующий вопрос. Я понимаю, мы сейчас составили версию происходящего, ориентируясь только на свою фантазию. Нет доказательств. Но! Ты сказала, что Иван мог заметить что-то… Значит, ты считаешь, этот псих как-то все же себя проявляет?

– Я постараюсь тебе нарисовать некую картинку, – подумав, предложила женщина. – Как видит мир эротоман. Вот его объект страсти. Причем заметь, именно страсти. Не в сексуальном плане. Объект – это центр вселенной эротомана. Он должен постоянно контактировать с объектом, чтобы эта Вселенная расширялась. Сначала он как бы случайно может сталкиваться с ней на улице. Сначала это лишь зрительный контакт. В мире эротомана – кокетство. Далее короткие кивки, легкие приветствия. Это уже свидания. А дальше любой диалог переводится в нечто большее. Это уже роман. В мире его фантазий случайная встреча в магазине может стать совместными покупками. Встреча где-то в центре города или где-то, например, в парке – совместная прогулка.

– Я понял, не продолжай, – перебил ее Олег. – А появление другого мужчины?

– Эротоман стопроцентный абьюзер, – продолжала Светлана. – Он агрессивен, он собственник. Но… ему важен его объект. И вот тут есть единственный момент, когда у него может заработать что-то вроде фантазии. Он должен как-то оправдать объект за измену. В его мире мужчины, бывающие в доме Хель, могут стать насильниками.

– Да она спала-то только с двоими из них, – заметил полицейский.

– А ему это не важно, – с несколько недоброй улыбкой отмела его довод психолог. – Ты мыслишь, как нормальный человек.

– Спасибо. – Он одарил женщину любимой ухмылкой.

– В этом плане ты нормален, – с иронией отозвалась Светлана. – Так вот. Он может придумать и другую легенду. Была вынуждена, мягкая, поддалась. Или… Это зависит от того, какой она кажется ему в его мире. Если она его идеал, то такие измены могут им восприниматься как некое кокетство, игра с ним. Но при этом он должен все-таки как-то наказать и ее. По мелочи. Дать ей некий знак, что он недоволен.

– Я не заметил таких знаков, – возразил Олег. – Что это? Послания?

– Угрозы, мелкий вандализм, – перечислила психолог. – Да, такие у него послания.

Олег нахмурился.

– Не очень сходится, – поделился он. – Или я что-то не заметил. Как и Хель.

– Она на самом деле могла это и не заметить, – сказала Светлана. – У нее погиб близкий. У нее горе. Неужели она будет обращать внимание на какие-то мелочи. Притом она богата. Для нее эти послания могут быть слишком мелкими и незаметными. Или… он мог и не отправлять посланий. Возможно, он настольно глубоко ушел в свой мир, что эти послания существуют только в его голове. Он может представлять себе сцены насилия над ней. Когда она умоляет его о пощаде. Тогда он прощает ее и убивает мужчин.

– Ладно. – Олег поморщился. Мир психа был ему просто противен. – Последний вопрос. Если измена станет слишком наглой, если она просто выберет другого мужчину, что сделает псих?

– Он будет в ярости, – пожав плечами, сообщила психолог, как об очевидном.

– Это понятно, – нетерпеливо заметил полицейский. – Короче, Хель будет в опасности?

– Может быть, – признала Светлана. – Скорее всего, да. В таком случае он придет к ней и реализует все то насилие, которое ранее было только в его фантазиях. Но вот точно в опасности окажется ее избранник.

– Ясно. – Олег встал. – Значит, в любом случае, мы будем ловить его на живца.

– Олег! – Психолог нахмурилась. – Это слишком рискованно. Ты не имеешь не только морального права рисковать жизнью штатского, но это еще и противоречит законодательству!

– Нет, не противоречит, – усмехнулся полицейский. – Когда тот, кому выпала роль живца, с этим согласится. Или когда он сам полицейский. Я не подставляю штатских.

И он направился к двери.

– Олег! – Светлана вскочила со своего места. – Это уже слишком! Ладно. Тебе на себя наплевать…

– Это неверно, – не оборачиваясь, уже держась за ручку двери, возразил он спокойно. – Мне на себя не наплевать. Мне еще есть, ради чего жить.

– Отлично! – Кажется, его ответ ее рассердил. – Тебе не наплевать на себя. А на нее? Ты же не сможешь быть все время рядом с этой Хель! Она из-за тебя тоже будет в опасности!

– Почему не смогу? – удивился Олег. – Я у нее живу. И буду рядом столько, сколько понадобится.

Психолог замолчала и сдалась. Ее сразила эта новость. Кажется, она не во всем была права. Ее бывший пациент изменился. Светлана не была сторонницей шоковой и жесткой терапии, но… похоже, Олег устраивает ее себе сам. Надо только побольше узнать об этой женщине…

Если бы начальника отдела специальных расследований спросили, за что он больше всего ценит своих подчиненных, он, не задумываясь, ответил бы: за творческий подход.

Соколиный Глаз в беседах подкупал собеседника своим амплуа простодушного выпивохи. А Серьга располагал к себе эдаким мальчишеским обаянием. Казалось, он смотрит на мир с детским удивлением и любопытством. Его эмоциональные реакции вызывали умиление и заставляли верить этому милому юноше.

Вообще, Серьга не любил покидать управление. Но при этом он был отличным оперативником. У него не было уникальной внимательности Соколиного Глаза или цепкости и жесткости Вальки, но зато он очень быстро анализировал обстановку и делал выводы из всего, что видел или что ему говорили.

Мнение об Александре, одном из одноклассников Хель и Ивана Корнилова, Серьга составил сразу. И оно было не слишком приятным.

Полицейский целый час пытался дозвониться до этого субъекта. И когда этот Саня, как назвала его Алиса, наконец-то ответил чуть ли не на тридцатый по счету звонок, то лишь буркнул «я занят» и отключил вызов.

И это при том, что Серьга точно знал, Александр не работает и вообще не имеет какой-либо постоянной занятости. Саня вообще был… странен. Он, по словам Хель, которые Серьга проверил лично, получил три высших образования. И не по одному из них не желал работать. Причем наотрез. Считая их явно не своим назначением.

Этот субъект жил в однокомнатной маленькой квартирке где-то в старом спальном районе. Ему выделили этот угол родители, втайне надеясь, что хоть это заставит мужчину приучиться хоть к какой-то самостоятельности. Но этого не произошло.

Каждое утро Саня вставал в шесть утра. Он совершал пробежку. До родительского дома. Где плотно завтракал, потом неспешно гулял. До обеда в родительском доме. Там же он собирал себе ужин и шел к себе домой, где усаживался за компьютер. Иногда, правда, он мог забрать с собой и обед, чтобы уйти раньше. Опять же – к компьютеру.

Интернет был единственной и всепоглощающей страстью Сани. Там он занимался некоей деятельностью, сути которой никто из его знакомых понять не мог. Александр не был зарегистрирован ни в одной социальной сети. Хотя, как подсказала Хель, его можно было встретить на форумах по истории России и в каких-то политических чатах, рассматривающих темы самоопределения нации. Еще было известно, что Александр что-то пишет. Не то научный труд, не то некий роман века. И вот ради этого труда Саня пропадал где-то на просторах Интернета.

Однако, по словам Хель, этот человек всегда был в курсе всех новостей своих довольно многочисленных друзей и приятелей. Общался с ними он по большей части по телефону. Хотя Серьга так и не понял, когда и как он может это делать, если дозвониться до Сани практически нереально.

Еще оперативник знал, что характер у Александра неровный, а значит, не сахарный. Из-за каких-то своих принципов Саня мог резко, без объяснений причин разорвать с приятелем все отношения. Но по прошествии пары лет так же внезапно их восстановить. При условии, что этот приятель найдет Саню сам. Что часто и происходило, потому что большинство таких «провинившихся» обычно даже и не подозревали о том, что с ними прерваны все дипломатические отношения.

Хель объяснила, что Саня живет в некоем своем мире. Полностью виртуальном, даже когда он оффлайн. Потому что все его познания о действительности строятся на чужих мнениях. А часто и просто на сплетнях. Но такой человек…

И вот теперь Серьга упорно звонил в дверной звонок этого человека. Он знал, в квартире кто-то есть. Потому что там были слышны звуки музыки. Кстати, не настолько громкой, чтобы заглушить трели звонка. Кажется, Саня слушал русский рок. Наконец музыку приглушили, в прихожей за дверью забухали тяжелые шаги.

Дверь открыли сразу. Без обычного: «кто там», без заглядывания в глазок.

На пороге стоял довольно высокий дородный мужчина. Вернее, явно страдающий избытком веса. Он был одет в старые джинсы и клетчатую рубаху. Острижен практически налысо. Вид у него был раздосадованный.

– Ты кто? – спросил он с угрозой. – Я занят.

– Я из полиции, – поспешил сообщить Серьга, не уверенный, что это помешает Сане закрыть дверь перед его носом. На всякий случай, полицейский продемонстрировал свои «корочки».

К его удивлению, хозяин дома забрал у него удостоверение и долго его изучал.

– Ты из-за Ваньки? – вернув наконец документ, осведомился он уже более спокойно, но ворчливо.

Серьга кивнул.

– Входи, – разрешил Саня и, развернувшись, направился куда-то в глубь квартиры. – Тапки найдешь.

Полицейский переодел обувь и растерялся. Куда конкретно ему проходить, он не знал.

– Где поговорим? – с неоправданным оптимизмом в голосе громко спросил он.

– В комнате, – донеслось откуда-то из-за угла коридора, и Серьга отправился на звук. – В кухню не пущу. Там кормят. Дело будем решать тут.

Своя логика в этом заявлении была.

– Садись там, – разрешил хозяин, указывая на диван.

Серьга ненавидел таких хозяев, у кого все свободные поверхности чем-то завалены. У Сани на диване валялась гора одежды. Не факт, что чистой.

На миг полицейский представил, как бы тут себя чувствовал Олег, просто не переносивший беспорядка. Фантазия на эту тему заставила Серьгу улыбнуться.

– Ну так что? – между тем поинтересовался Александр. Сам он восседал за рабочим столом перед компьютером, на рабочем столе монитора прыгали какие-то круги и ленты.

– В деле появились новые обстоятельства, – сказал Серьга. – Потому мы повторно опрашиваем близких и друзей погибшего.

– Меня и первый раз не опрашивали, – пожал мощными плечами Саня. – Я был занят.

– Как? – удивился полицейский. – Совсем не опрашивали?

– А я тут при чем? – спокойно объяснил хозяин дома. – Его убили. Но ведь не я.

Конечно, Серьга мог бы сказать, что эти слова еще не доказательство невиновности. Но он вовремя вспомнил, что в мирке Александра все может быть иначе.

– Понятно, что не вы, – пошел на уступки полицейский. – Но вы же его друг.

– Ну да, – с готовностью подтвердил Саня. – Почти всю жизнь. С первого класса. Тебе мое алиби надо? Я работал тогда.

– Вы… вы же пишите? – Серьга решил попробовать наладить контакт.

Саня в ответ лишь кивнул.

– А о чем? – В ход пошло то самое почти детское восторженное любопытство.

– О происхождении славян, – выдал Саня. – Это весьма спорный вопрос. О происхождении этой народности до сих пор ничего не известно. Понятно, что дальними предками народа, нет, нации, являлись сарматы. Однако ветвей и родов сарматов слишком много, что явно затрудняет понимание маршрутов их миграции…

Серьга потерял мысль где-то в самом начале. Он просто мило кивал и иногда понимающе угукал, не забывал чуть улыбаться. В общем, изображал полное понимание и глубокую заинтересованность.

– Надо же! – изрек он с должным уважением, когда Саня иссяк или, может быть, лишь прервался. – А я думал, вы как Алиса Вертинская… Ну, то есть Хель. Что вы тоже художественную литературу пишите.

– Хель? – Александр грозно нахмурился. – Я в целом считаю современную художественную литературу, вернее, большую ее часть, упадочной, вырождающейся. И не приемлю марание бумаги в таких целях. Что до ее книг… Я даже не читал никогда. Оно того не стоит.

– Странно, – удивился Серьга. – Я думал, вы друзья. Вы же учились все вместе. Вы, Иван Корнилов, Алиса Вертинская…

– И что? – похоже, у Александра была идиотская привычка задавать вопросы в никуда и ни о чем. – Учились… Она не такая, какой любит казаться.

– Это как? – На этот раз полицейскому даже не нужно было изображать удивление. Оно было искренним.

– Ты ее видел? – осведомился хозяин дома. В ответ оперативник кивнул. – Ну вот. Сам должен понимать. Она такая красивая, не дура по жизни. нормальная с виду женщина. А на самом деле все не так.

Саня стал еще более сердитым.

– Неправильно она поступает, понимаешь? – продолжил он. На этот раз Серьга лишь отрицательно помотал головой. Для их беседы этой просто мимики хватало. – Женщины, они мягкие, ранимые. Вон, Анька! Сразу видно – баба!

Серьга с трудом сдержался, чтобы не поморщиться. Он не любил такого просторечного названия слабого пола.

– Анька на похоронах белугой рыдала, – продолжил Саня. – Чуть сама в землю за гробом не кинулась. Ей Алиса не дала. А что сама эта Алиса? У нее близкий человек умер! А она ни слезинки не проронила. Стояла, как статуя, холодная, резкая. Цветы мяла…

Все это хозяина дома явно очень расстраивало.

– Но ведь каждый свое горе по-разному проявляет, – робко заметил полицейский. – Может, Алиса от горя и оцепенела.

– Оцепенела она! – взъелся Саня. – Как же. Между прочим, со дня смерти Ваньки еще сорока дней не прошло. А она мужиков как перчатки меняет! И никакого тебе траура. Будто вообще не было его… Ваньки, в смысле.

– Ну… – Серьга несколько замялся. – Вообще-то, Иван же ей мужем не был. Так что…

– Но хоть какое-то понятие о горе у нее быть должно! – нравоучительно заметил Александр. – На Руси, если в семье траур, так вся семья скорбит. Неправильно это. Ну, ладно, пусть Алиса снова связалась с этим своим Славиком. Это еще понятно. У них шашни давно. А мелкого мальчонку-то зачем в дом притащила!

– Простите, – с трудом прервал его полицейский. – А откуда вы-то знаете? О ее личной жизни, об этом Славике? О каком-то мальчишке?

Серьга прекрасно понимал, кто эти люди. Жертвы в их деле. Но теперь он просто играл по ситуации.

– Я же говорю, – в тоне хозяина дома сквозило раздражение, – на Руси ценят и чтят семью, род. Мы и есть семья. Все друг за другом присматриваем, знаем все. Друг о друге рассказываем. А что мне друзья не рассказали, сам видел. Вот со Славиком ее в роще видел. У меня там пробежка. Я теперь и вечерами занимаюсь.

Глядя на немалое тело Александра, просто стонущее от избытка веса, Серьга понять не мог, зачем этому человеку пробежки и как они могут помочь. Тут только правильное питание и… помощь врачей. Зато полицейский достаточно быстро сообразил, что то самое место, где был найден труп рекламщика, буквально в квартале от дома Александра.

– А о мальчишке каком-то вам друзья рассказали… – задумчиво повторил Серьга. – Кто-то тоже ее с этим мальчиком видел?

– Димка сказал, кореш наш. – Манера речи Сани становилась все более просторечной, даже несколько «братковской». – Он ее проведать хотел, а она… с мужиком. Димку послала. И про мальчишку того Димка знает.

– А вы сами? – спросил Серьга. – Вы ее навещали?

– Был у нее. – Почему-то говорить на эту тему Саня не хотел. – Дела у меня с ней. Но… короче, был. И что?

– Ничего, – тут же быстро сдался полицейский. – Я вот просто думаю… Вы говорите, после смерти друга она изменилась. Вы же ее не подозреваете? Ну, что она его…

Александр одарил гостя таким взглядом, в котором смешалось многое: брезгливость, гнев, а также изумление и презрение.

– Вот за это вас и не любят, – с чувством поведал он сквозь зубы. – Ментов бывших. Морали у вас нет. Вы таких простых и важных вещей, как дружба, не признаете. Он ей друг был. Лучший! Алиса скорее бы сама на себя руки наложила, чем его…

– Но вы сами о ней как-то не по-дружески говорили, – смутился Серьга, который на самом деле был сбит с толку.

– Я могу, – с достоинством известил его Саня. – Я же говорил, мы семья, друзья, клан. Она все равно мне друг, пусть и ведет себя не как нормальная баба. Потом с ней по понятиям объяснюсь, и все! Но вешать на нее такое не позволю!

Серьга решил, что пора прощаться, пока ему не предложили прямо сейчас «ответить» за подозрения.

После посещения кабинета психолога Олег забежал перекусить в одно из кафе в центре. Это было его любимое место. Здесь всегда было тихо и немноголюдно. Зато атмосфера приятная и меню достойное. А клиентов было немного из-за уровня цен. Олег к этому относился спокойно. Он любил хорошие качественные вещи, вкусную еду, комфортные условия. И да, за все это нужно платить. Еще ему по-прежнему нравились красивые женщины и секс с ними. Просто ради удовольствия. С эмоциями. Простыми и понятными. Без чувств и привязанностей.

За пять лет он стал эгоистом, в чем спокойно себе признавался. Ему не было на себя наплевать, как он и сказал Светлане. Он даже не разучился наслаждаться мелочами жизни. Просто он сознательно отказался от тепла человеческого. В себе. И не считал нужным сходиться близко с людьми. И даже не потому, что боялся снова к кому-то привязаться, прирасти душой. Просто он решил, что ему этого не нужно. Это отвлекает. От гнева, от ярости, что гнала его вперед. К тому дню, когда он найдет преступника, убившего Жанну. И пока этот день не наступит… он просто ни в ком не нуждается.

Пообедав, Олег решил снова навестить Вику. Она была в списке тех, кто приезжал к Хель после похорон Ивана.

– И снова вы, – приветствовала полицейского редактор глянца. – И теперь. Как я понимаю, будем беседовать о деле серийного убийцы. И в этом деле четыре эпизода.

– Я рад, что вы не занимаетесь криминальными новостями, – с все той же иронией отметил Олег.

– Даже если бы у меня была редакция криминальных новостей, я не писала бы об этом деле, – серьезно ответила на это Вика. – В этом замешана Алиса. А она – моя подруга. И будем честными, сейчас никто, ни одна криминальная редакция, писать об этом не будет.

– Потому что все они тоже друзья Хель? – даже несколько удивился полицейский.

– Потому что она сама владеет частью СМИ города, – пояснила женщина. – А у нас, знаете ли, текучка кадров. Вот только перетекают они из одного холдинга в другой. И никто не станет так рисковать. Сегодня он напишет о деле, где Алиса то ли главный свидетель, то ли возможная следующая жертва, а завтра он придет к ней наниматься на работу?

– Это возможно, если мы поймаем преступника раньше, чем она станет следующей жертвой, – напомнил Олег.

– А она правда может стать? – теперь в голосе Вики звучало совершенно искреннее беспокойство и даже страх. – Что я могу сделать?

– Вы настолько дружны? – начальник отдела, как и в большинстве случаев, ее вопросы просто проигнорировал.

– Настолько, – уверенно подтвердила женщина. – И давно, с первого курса журналистского факультета. Просто… Нам никогда нечего было делить. Семьи одинаково обеспеченные, обе сами не дуры. И даже мужики нам всегда нравились разные. Если не считать Славика.

– А с ним что? – тут же решил уточнить Олег.

– А что может быть со Славиком? – усмехнулась Вика. – Только секс. Хотя буду честной, тогда в университете я злилась на нее из-за Славки. Он спал со всеми. Всегда говорил, что даже если у него не останется денег на такси и ужин, у него найдется мелочь, чтобы очаровать женщину. И он на самом деле мог быть очарователен. И очаровывал. Вот только с Алисой у него всегда все было иначе. Он был к ней привязан. По-настоящему. Не могу назвать это любовью… Но бегал он за ней всегда. И хотел ее тоже не на пару раз, а на всю жизнь. Даже жениться ей предлагал. Вот тогда я ей завидовала. Но… это прошло.