Текст книги "Наследник для зверя"

Глава 9

Стало жарко и невыносимо душно, будто меня сунули головой в духовку. Взгляд зверя переливался золотом, когда он глянул на меня исподлобья. Солнечное сплетение затопило адреналином, и он пошел гулять по телу, рисуя под кожей узоры мурашками. Мне показалось, я упаду сейчас в обморок от такого темного внимания зверя.

– Простите, – мотнула я головой и бросилась по коридору в поисках уборной.

Та обнаружилась за углом, и я влетела в нее, забыв закрыть за собой двери. А зря. Те угрожающе щелкнули замком за спиной, когда я только включила холодную воду в кране, и в отражении зеркала нарисовался Харт.

– Не чувствуешь ничего, значит, – прорычал, усмехаясь с издевкой. Я обернулась, вжимаясь в раковину, завороженно глядя, как он снимает пиджак и бросает его на корзину. – Кого ты тут сегодня собралась убеждать, что твоя привязка ко мне не работает? – угрожающе приближался он, а в глазах горел голод.

Когда он подошел вплотную, я почти не дышала.

– Не надо…

– Не надо мне врать, – зарычал, хватая меня за шею и дергая к стенке. – Ты скулишь и умоляешь тебя отпустить каждый раз, как оказываешься в моих руках… – Он медленно склонился к моему лицу, глядя в глаза. – Сутки кончились. Я не дам больше.

– Отпусти… – прошептала, с трудом выдерживая его взгляд.

– А не то что? – низко прорычал он, почти касаясь губами моей скулы. И вдруг вжался лбом в мой висок, шумно втягивая воздух. – Я, может, и заслужил все то, что ты со мной делаешь… – Когда он тяжело сглотнул, я прикрыла глаза и задрожала под давлением его жестких пальцев. – Но я не говорил, что буду терпеть.

И он рванулся рукой мне под платье.

А мне показалось, я дернулась от него прочь. Но в следующий удар сердца нашла себя парализованной в его руках. Он жестко развернул к себе задом и прорвался в трусы, безжалостно запуская руку между ног. Вторая сдавила грудь. И все – меня прежней не стало. Как не стало зеркала, раковины, в которую пыталась вцепиться, отдаленного гула голосов где-то за запертыми дверьми. Остался только Харт. И его приказ подчиниться… или сдохнуть. По крайней мере, мне показалось, что я не выдержу всего, что он со мной творил.

В глазах сверкнуло, спину выгнуло дугой, и я оказалась на его плече затылком. Стук пластиковых пуговиц с ворота рубашки о раковину оглушил, но тут же потонул в бархатном требовательном рычании зверя. Чувствительная кожа оголенной груди загорелась от его жадного сжатия.

Мне казалось, меня тащит под воду, и я держусь за Харта, лишь бы сделать еще один жадный глоток… но неизбежно захлебываюсь.

– Рон… – выдыхаю хрипло, но он уже не слышит.

По коже шеи скользит его шершавый горячий язык, и я только успеваю задержать дыхание, как в грудь бьет волной, сметающей на своем пути все – мысли, страх, чувства… Остается одно – желание отдаться. С потрохами, кожурой и косточками – без остатка. Когда я чувствую его член между ног, немного трезвею, но только на один вдох. Успеваю увидеть нас в отражении зеркала, и от этой картины хочется зажмуриться… или подсмотреть снова? Но все снова теряет смысл, когда он преодолевает сопротивление, причиняя боль, и вжимается в мои бедра…

Мне казалось, что до этого момента я была в аду? С губ сорвался смешок… и следом стон. И еще один… Харт двигался медленно… невыносимо медленно… будто вслушивался… в нас? Или растягивал… удовольствие? Наказание? Утоление? Все сразу. Я встала на носочки, пытаясь сбежать, но он рывком вернул меня к себе, и я снова захлебнулась от концентрации звериного голода. А следом – задергалась от подступающей разрядки.

– Раз, – усмехнулся он в висок, двигаясь все быстрее – тащил в новый омут.

– Рон… – задыхалась я, вздрагивая от каждого его движения.

Анестезия токсина отпускала слишком быстро, и все происходящее стремительно оборачивалось пошлым, откровенным и грязным.

Харт вжал в себя сильней, болезненно стиснул пальцы на горле и задвигался быстрей. И я предпочла задохнуться от новой волны чувственной капитуляции, отсрочив свое полное моральное уничтожение.

– Два… – приказал он…

…и я послушно кончила снова. Только на этот раз меня будто собрало по частям и заставило ощутить себя в полной мере в единственно правильном месте, словно я была создана для него – в руках Ронана Харта, прижатая к раковине с оголенной задницей, разодранной горловиной рубашки и голой грудью.

Первым я ощутила холод под ладонями – каменная стойка раковины. Потому что все остальное тело горело и таяло от тягучей наполненности. Судорожно всхлипнув, я передернула плечами, и стало холодно – Харт отстранился. Но, к счастью, ненадолго.

Потому что мое сердце едва не остановилось от мысли, что меня просто наказали. Я боялась пошевелиться. Казалось, реальность сразу же врежется в меня острыми углами.

И когда между ног снова оказались его руки с бумажным полотенцем, я дернулась. И следом зеркало чуть не рассыпалось от злого рычания, а мои трусы треснули в руках Харта.

– Ненормальный! – заорала я. – Не трогай меня!

– Еще бы! – схватил меня за шею, притягивая к себе. – Поэтому хватит провоцировать! Я буду трогать, тебе ясно?! Везде, всегда. Я. Буду. Тебя трогать!

Концентрация похоти оказалась слишком крепкой для такой маленькой комнаты, и та снова угрожающе поплыла. Я все еще стояла разодранная между моим и его миром, между ним и раковиной. Но уже ненавидела… и с каждым вдохом все сильней, до воя. Потому что теперь… как мне появиться на заседании?!

Только Харта это не беспокоило. Он уже звонил Прайду:

– Да. Бери ее адвоката и идите к судье. Нас не будет. Да, полюбовно. – Яростный взгляд на меня: – Подпишет.

– Я ничего не подпишу, – тяжело выдохнула я.

Харт убрал мобильный и угрожающе сузил на мне глаза. Такой же растрепанный и плохо соображавший, как и я.

И, наверное, надо было заткнуться… Но, кажется, стало поздно.

Я хотела достать до дна в этой его бушующей глубине. Не знаю зачем, но мне было важно его нащупать – оно ведь должно быть где-то.

Но вместо этого я проваливалась в какую-то бездну, плескавшуюся в его глазах. Он снова выжег весь воздух одной своей близостью, склонил низко голову… и вдруг вскинул руки и осторожно поправил лифчик.

– Ладно, – прохрипел, гневно раздувая ноздри, – подпишешь позже… или не подпишешь совсем – плевать.

При этом заботливо оправил ворот блузки, потом потянулся за спину, смочил ладонь и приложил к моей щеке.

А я стояла, оцепенев, и боялась двинуться. Была уверена, что он что-то со мной сейчас сделает. Я же чувствовала ярость его зверя, почти видела наяву, как он хлещет разъяренно хвостом из стороны в сторону. И пальцы Харта на щеке подрагивали в доказательство – внутри его рвало на части.

Но снаружи он неожиданно не ударил в ответ, требуя подчинения. И я прикрыла глаза, забывшись, и опустила плечи, не сразу понимая, что внезапно доверилась ему. Его пиджак, опустившийся на плечи, поставил точку. На мне. И на всей прошлой жизни.

– Пошли. – Его голос все еще дрожал, открывая мне место для первого шага на его территорию. – Никто не увидит. Обещаю.

Реальность смазалась влагой на глазах, пока он вел меня куда-то. Не соврал – никто не увидел, кроме пары служителей на выходе во двор. Когда тьма здания суда отступила, я жадно вздохнула вечернего воздуха, наполненного сигаретным дымом и запахом цветущего каштана. В пиджаке Харта при желании можно было спрятаться с головой – он заканчивался где-то ниже моих коленей, скрывая следы моей позорной капитуляции. Мы встали в тени крыльца черного хода, великодушно отгороженные колодцем массивного здания.

– Таков был твой план? – прошептала.

– Нет. – Он стоял ко мне спиной и лишь повернул голову, оглядываясь.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – снова хожу по острию. А мне ничего не оставалось.

– И мой нет. Как мы во все это вляпались?

– Ты оказалась не в том месте и не вовремя. – Он шагнул к подъехавшему автомобилю и открыл мне заднюю дверь: – Садись.

– Куда я? – подняла на него взгляд, подойдя к машине.

– В клинику, – мрачно нахмурился он.

– Я же испорчу тебе жизнь, господин прокурор, – прошептала, моргая, потому что смотреть в его глаза было непросто – там все еще бурлила бездна.

– Значит, будем квиты, Донна, – усмехнулся он и напомнил: – И у тебя потрясающе получалось звать меня по имени. Садись.

Глава 10

Это был первый раз, когда она подчинилась. А мне захотелось хлопнуть дверью так, чтобы та отвалилась к чертям. А потом забить насмерть свою грушу в спортзале. И не было никакого удовлетворения… Я думал, когда Донна окажется в руках, что-нибудь станет легче – ни черта. Все становится только сложнее.

– В клинику на Парсонс, – кинул я водителю.

А взгляд то и дело прикипал к зеркалу заднего вида. Донна сидела, застыв. На шее – воспаленное пятно моей метки, скулы напряжены, взгляд влажный. Может, мне и правда оставить ее в покое? Я разве смогу ее ломать вот так каждый раз? Ее тело отвечает – да, и привязка будто есть, но сама она упирается. А отпустить? Смог бы? «Нет», – рыкнул зверь.

Нет значит нет.

Прайд позвонил, когда мы уже подъезжали к больнице.

– Ее адвокат оказалась умней – подписала полюбовное.

– Хреновый адвокат. Я бы тебя уволил за такое, – рассеяно мазнул взглядом по зданию клиники.

– Я бы не расстроился, – усмехнулся он. – Лишь бы гонорар выплатили. А дело считается закрытым. Ваша экспертиза у вас на почте – с ней все идеально.

– Насколько идеально?

– Как по учебнику, глава «Основные доказательства состоявшейся связи у мужчины».

Я вздохнул:

– Ее экспертиза в главу вряд ли будет включена, да?

– Да. Единственное, от нашего эксперта они отказались. Но это уже и не важно. Вы же и так все знаете – она ничего не может чувствовать…

Я снова глянул на Донну в зеркало – она как раз могла.

– …Вам осталась работа с прессой. И я уже взял ее на себя – в больнице вас ждут. Я же правильно понимаю – спасаем репутацию вашей избранницы?

– Именно.

– Я пришлю материал на согласование.

– Спасибо.

– Удачи, мистер Харт.

Когда мы припарковались у входа, уже темнело. Я подал Донне руку, и она снова удивила – схватилась за нее. Черт пойми эту женщину.

– Давай обсудим, чего хочешь? – не позволил ее ладони сбежать, когда Донна встала ногами на мостовую.

Дергаться не стала. Правда проиграла?

– Пока не знаю, – послушно шагала рядом. А я залипал взглядом на ее ступнях в туфлях на шпильке. – Что ты тут собрался выяснять?

Она обвела хмурым взглядом холл клиники.

– Нужно ли тебе лечение или другая помощь после того, как я тебя присвоил.

Я мягко потянул ее к стойке.

– Совесть мучает?

– Грызет.

– Пока что грызешь только ты меня, – соблазнительно злилась она, передергивая плечами.

– Я не откажусь, если погрызть захочется тебе, – попытался притянуть ее ближе, но она уперлась:

– Ты даже не дал мне время себя в порядок привести, – вырвала руку, сверкая гневным взглядом. – И вон… Уже снова становишься центральной фигурой светского скандала.

Я только повернул голову туда, куда она показывала, и сразу увидел журналиста за стеклянной стеной. А быстро Прайд работает, молодец. Не сообщать же прессе, что Донна просто так передумала. Нет, мы будем показывать правду. Она останется «храброй девочкой», бросившей вызов «безжалостному беспринципному прокурору». Хотел ли я ее завоевать этим? Нет. Мне просто хотелось перестать делать ей больно.

Но я не перестану.

– Волнуешься за меня? – оскалился.

Она захлопнула свой очаровательный рот и развернулась к стойке регистрации:

– Что мне говорить? – прорычала, гневно сопя.

– Мы к доктору Верду. Харт, – сообщил я представителю персонала и снова взял Донну за руку.

Она все еще куталась в мой пиджак, и так легко было представлять ее голой под ним в одних умопомрачительных туфлях, что мне самому вдруг стало непонятно, что я тут с ней делаю.

– …Что хочешь на ужин? – поинтересовался в лифте, буравя кнопки взглядом.

Но запах секса и искрящего противостояния, запертый в коробке метр на метр, ни черта не делал мой вечер легче. Донна пахла мной, кровью и собственным одуряющим запахом. Настоящая здоровая самка слышала бы это и понимала, к чему все. Но эта вела себя как слепой котенок. Дикий к тому же.

– Стейк.

– И чем ты собралась испортить мою жизнь? – усмехнулся.

– Думал, объявлю голодовку? – вздернула она бровь, глянув на меня.

И в этом взгляде явно скользнуло удивление. Чувствует что-то?

– Объявишь – вряд ли. Но в то, что просто перестанешь есть, я бы поверил.

Лифт открылся на этаже, и я нарочно выпустил ее в пустой коридор вперед, чтобы любоваться ногами. А она шла, не зная, туда ли идет, но не задавала вопросов. Я ее не победил и не переиграл. И мне она не сдавалась.

– Ты насмотрелся? – остановилась перед дверью в конце коридора.

– Нет, но нам еще в другую сторону идти… – я перехватил ее под руку. – …после осмотра, – и открыл двери кабинета.

– Я сама, – вывернулась она посреди кабинета.

Доктор поднялся от стола у окна и кивнул мне:

– Мистер Харт…

– Док, – поприветствовал его и представил спутницу: – Донна Линдон, ваша пациентка. – Она как раз делала вид, что ее очень интересует шедевр экспрессионизма на стене. – Нужно убедиться в том, что я не навредил…

– Мог бы спросить меня, – перебила раздраженно, повернув ко мне голову. – Не навредил. Ты вообще будто каждый день кого-то лишаешь девственности…

Верд усмехнулся профессионально – одними глазами. Я же слишком ярко скрипнул зубами, давая понять, как качественно она меня доводит.

– …А весь анамнез можете собрать в выпуске новостей, – добавила Донна уже врачу, гордо задирая нос.

– Можешь идти, – кивнул мне Верд.

Только она сразу же сжалась и сгорбилась в отражении стеклянного шкафа, когда думала, что я уже не вижу.

* * *

– Я не хотела бы перед вами раздеваться.

Я не скрещивала руки на груди, не угрожала тоном – просто жалко проблеяла, ежась и надеясь, что меня услышат. Этот вечер, казалось, стер все «до», и я не понимала, что будет «после». И все это – на виду у всех.

– Хорошо. Я понимаю, – учтиво кивнул доктор. – Позволите себя осмотреть моей ассистентке?..

Я кивнула.

– …Присаживайтесь, – указал он на кресло. – Не против, если анамнез соберу все же я?

– Пожалуйста, не надо, – подняла на него взгляд. – Я не могу просто так вам спокойно рассказывать обо всем. Мне тяжело было сделать заявление, но я надеялась, что меня услышат. На вас же никаких надежд у меня нет. Я нормально себя чувствую.

Он внимательно меня выслушал:

– Тогда почему позволили себя сюда привести? – начал он с мягкой располагающей улыбкой.

– Вам я могу сказать «нет». Или хотя бы попросить меня понять. Ему, – я кивнула на двери, – не могу…

– Вы сказали «нет» на весь Клоувенс. – Показалось, в его голосе прозвучало восхищение.

– Он не услышал.

– Вы же знаете почему…

Внимательный взгляд доктора искрил мягким мерцанием. Я и правда не чувствовала от него ни угрозы, ни давления, но все равно боялась расслабиться.

– …Вам поставили в детстве генетическую мутацию типа А-34…

– Вы получили мою медицинскую карту, – констатировала я, складывая руки на груди.

– Да, – даже не стал скрывать он. – Вы знаете, что эта мутация практически не изучена?

– Нет, – уставилась я на свои голые коленки.

Только тут сообразила, что все еще в пиджаке прокурора. Подумала, что надо бы его вернуть, но тут же почувствовала сопротивление – пиджак показался мне надежным убежищем. Я неосознанно пряталась в нем, окруженная запахом мужчины.

– Мне нужно вам понравиться, Донна, – улыбнулся доктор шире. – Я бы хотел заниматься вашим здоровьем и гарантировать вам отсутствие проблем в дальнейшем.

– Вы меня пугаете, – поежилась я.

– Я просто не вру, Донна. И пугать мне вас нечем. Хочу, чтобы вы осознали – ваше здоровье важно для Ронана. Хорошо бы, чтобы для вас оно было важно так же.

– А я хочу, чтобы мне оставили возможность самой решать, что для меня будет важным. Давайте быстрее закончим.

– Хорошо, – кивнул он и поднялся, – провожу вас в смотровую…

…Когда осмотр закончился, меня оставили одну. Я кое-как сползла с кресла и съежилась на краю кушетки. Это странно, но пока Харт был рядом, мне было не страшно. А должно бы, потому что теперь я стану посмешищем. Меня выставят идиоткой, крутившей носом целые сутки, и все равно прыгнувшей на прокурора, так и не дойдя до суда. Или, как отец предвещал, напишут, что я хотела сделать себе имя.

Но почему-то мне было все равно. Плевать, что подумают «высшие» обо мне? Выдохлась? Сдалась? Пожалуй. Когда тебе доказывают твою беспомощность против напора и принуждения, на которое всем плевать, становится страшно. И даже этот кабинет – вполне разумный компромисс. А я – трусиха. Правильно Харт сказал – смелая предпочла бы камеру.

Я свернула блузку и затолкала ее в мусорку, натянув платье на голое тело, а сверху снова пиджак.

Или я почувствовала себя за стеной, за которую можно спрятаться? Идиотизм. Я же ненавидела прокурора. И то, что он сделал – непростительно.

Или у меня все же неладно с мозгами?.. Нет, ненависть на месте. Отвращение ко вчерашнему – тоже. Просто страх неизвестности все вытеснил, у меня больше нет смысла бороться за право голоса. Никто не спасет, когда за мной закроются двери его дома.

Не хотелось покидать тихий кабинет. И я снова уселась на край кушетки и вытащила мобильный – мама уже звонила два раза, а для нее это критическое количество раз, после которого начинаются действия. Оставалось только выдержать и не расплакаться, когда услышу ее голос.

– Донна…

Я зажмурилась, медленно вдыхая… и снова запах пиджака каким-то образом придал уверенности.

– Мам, все в порядке.

Услышала, как она нервно выдохнула на фоне шума города. Ну так и есть – уже несется ко мне.

– Я у входа в клинику. Прокурор Харт перезвонил мне, сообщил, что ты на скрининге.

Недооценила ее. И его тоже.

– Он заберет меня сегодня, – выдала главную боль.

– Донна… Ты, наверное, еще не видела новость… Но он сказал всем правду, – понизила она голос.

– Какую? – медленно выпрямилась я.

– Что он применил силу. А ты – сдалась его требованиям, не в силах противостоять таким обстоятельствам. И сплошное восхищения твоей смелостью.

Я только беспомощно хмыкнула, тяжело сглатывая. Даже если так, себя он не подставил – общество дало ему карт-бланш на действия в отношении своей избранной. Но пиджак теперь показался теплее.

Когда я явилась в кабинет доктора Верда, Харт ждал меня там. Захотелось съязвить, поинтересоваться – насколько я потяну по десятибалльной шкале? Но я не смогла. Замерла у двери, вцепившись в полы его пиджака.

– Ладно, свяжешься со мной, – поднялся Харт. – Донна, тебя мама ждет.

– До свидания, – выдавила я доктору не глядя и вышла из кабинета.

Мама стояла у дверей. Она сразу протянула мне руку и крепко сжала мою:

– Мистер Харт… – вежливо кивнула прокурору.

– Вы… – он устало глянул на мою мать, – решите, как бы вы хотели и что именно. Я все сделаю.

– Очень любезно с вашей стороны, – учтиво улыбнулась мама.

И этот ее взгляд я знала – она сейчас видела и понимала больше меня.

– Я буду ждать у лифта. – Харт коротко глянул на меня и направился прочь.

И теперь я не могла оторвать взгляда от него.

– Донна… – тихо позвала мама.

Я вздохнула. Не стало сил. Хотелось домой. К маме. Но просить его отпустить меня снова – глупо. Потому что я посижу дома пару часов от силы, а потом начну еще более глупую деятельность типа планирования побега и совершения оного.

– …Ты как? – Когда наши взгляды встретились, она мотнула головой: – Я понимаю, глупый вопрос, и все и так понятно, но я хочу тебя услышать. – Она потянула меня за руку подальше от кабинета в небольшой холл. – Если я попрошу Харта, он тебя отпустит – я это знаю. Он не сможет мне отказать.

Я замерла, оглушенная ее словами:

– Как…

– Проще, чем ты думаешь, – покачала она головой.

– Я не понимаю… – нахмурилась я.

– Так что?

– Нет.

Мы с ней замерли в тишине, глядя друг на друга.

– Нет? – вздернула она брови.

– Нет.

– Почему?

Она все еще заглядывала мне в глаза, пытаясь понять, а я никак не могла сообразить, что ответить. Боюсь прессы после того, что Харт заявил на весь Клоувенс? Это ударит по нему, как я и хотела.

– Он все равно не может меня отпустить, – прошептала. – Я не знаю, почему ты уверена в обратном. Но я лучше буду смотреть ему в глаза, чем ждать, когда у него снова не станет сил терпеть…

Кажется, я сказала не то, что она хотела услышать. Меж ее бровей залегла тревожная складка, черты лица заострились, а глаза будто потухли:

– Ладно. Хочешь, поеду с тобой к нему? Помогу устроиться…

– Мам, нет, – выдохнула я. – Мне невыносимо захочется с тобой и уехать… Давай я останусь взрослой, ладно?

Не знаю, откуда взялись силы улыбнуться. Но внутри вдруг все успокоилось – я приняла решение принять ход событий.