Текст книги "Другие времена. Антология"

Художник и его муза

Девушка была столь сексапильна, что он не смог пройти мимо. Она облизала свои пухлые губы, а он только прошептал: «Вот это товар!» …И проснулся.

А чувство было такое, будто его кто-то разбудил. Он хотел было рассердиться, да увидал тревожный взгляд Кити.

– Как тебе? Хоть чуточку лучше, милый?! – чуть слышно спросила она, а он вместо ответа прикрыл веками глаза.

«Неужели я покраснел?» – подумал он, открыв глаза и отмечая исхудавшее во время его болезни её родное некрасивое лицо.

– Кити! Я сейчас тебе что-то скажу!

– Не надо, милый, ты ещё слаб! Скажешь, если не забудешь, через два-три дня. Врачи не рекомендуют много общаться.

– Хорошо, – согласился он, чувствуя не только слабость, но и ощущая, что его снова затягивает в себя то ли сон, то ли видение, то ли какая-то пучина…

Снова появилась эта девушка со своим, будто бы всегда приоткрытым ртом.

– Молодое мясо! – вновь будто бы произнёс он и почувствовал, как она, прижимаясь, наваливается на него своим гладко-тяжёлым телом.

Откуда-то пришло воспоминание, что это именно она «наградила» его хламидиозом!

Это из-за неё (или из-за его неразборчивости и постоянной жажды новизны «молодого мяса») ещё и проклятый конъюнктивит! Это, пожалуй, было самым тяжёлым испытанием для него. Шутка ли, художник, да без ясного, всевидящего ока, с постоянно воспалёнными глазами, красными и слезящимися!

Он открыл глаза – то ли через миг, то ли через ночь. Кити спала рядом с ним, с его кроватью, сидя на стуле и положив голову на столик, соединявшийся с функциональной кроватью. Он отметил, что отключён от всех приборов, да и от капельниц тоже. Получалось, что он спал, пусть и с мучительными, из прошлого, снами, но сам!

Жена спала, хоть и с неудобствами, но крепко.

А он изучал, будто впервые увиденное, её лицо. С неправильными чертами, с чересчур большим ртом и крупным носом, но лицо его Возлюбленной!

Она была его первой женщиной, когда они ещё подростками впервые занимались любовью, как они тогда, в конце шестидесятых, называли секс.

В семнадцать лет он её бросил, ему необходимо было покорять мир, не только как художнику, но и мужчине… Ему нужны были женщины, много женщин, и натурщиц, да и просто «хороший товар»! Но победы над ними, ощущение себя как Победителя таили в себе и неприятные сюрпризы вроде венерических болезней.

Однако – до появления СПИДа и новых венерических болезней – над этим можно было особо не задумываться. Он экспериментировал не только в живописи, но с женщинами в сексе практиковал всё, что было известно человечеству со дня сотворения мира.

Одна из его совсем молоденьких женщин забеременела. Ему шёл пятый десяток, он решился обзавестись ребёнком – и женился!

Стал отцом, болевшим вместе с сыном, терпевшим его боль и переживавшим его страдания… И только тогда внезапно понял, что, вероятно, впервые в жизни вышел за пределы собственного «Я», став Отцом!

Благодаря ребёнку привязался и к ней, писал её Мадонной с ребёнком, Матерью всего живого. Поражался и собственной нежности, родившейся в нём. Став Отцом, он стал и Мужем!

Но счастье не только не бывает полным, часто оно становится и своей противоположностью. Он оказался внезапно брошенным. Никогда в жизни ни один «товар» не бросал его!

А эта маленькая женщина, которую он сделал матерью и женой, бросила его! И только лишь потому, что самым сокровенным желанием её оказалось – жить за рубежом!

Она быстро окрутила бельгийца-искусствоведа, что писал диссертацию по творчеству её супруга…

Он был потрясён! Унижён и уничтожен – как мужчина, как отец, в конце концов, как художник! Ему, создателю, предпочли интерпретатора его творчества!

Переживал, постарел и поник, не мог жить. Ему казалось, что могучее течение жизни, пульс которой он ощущал, иссякло. Он не мог, да и не хотел – ничего!

Подобно безумцу, бесцельно шатался по городу, сидел в винных погребках, рюмочных, дешёвых забегаловках, продающих алкоголь на разлив… Так проходили дни, а ночью он впадал в тяжёлый пьяный сон.

Однажды его окликнул женский голос, показавшийся одновременно знакомым и незнакомым. Нехотя обернувшись, он увидал стройную женщину в огромных, на всё лицо, солнцезащитных очках.

Видя его недоумение, она сняла очки, и он узнал свою первую девушку, подругу отрочества и юности Катю. Он называл её Кити – по имени героини из романа «Анна Каренина». В одно мгновенье мрачный до того день будто солнцем осветился!

– Кити! Ты ли это, моя хорошая?!

– А кто ж ещё?! – зазвенел колокольчиком, как некогда, её голос.

И Кити своей любовью вытащила его с самого дна! Этого её сильного чувства хватило на них двоих!

Она заменила ему бывшую жену, увезённого сына, умерших родителей и не бывших у него сестёр и братьев – всех-всех, весь людской мир…

Вскоре она развелась с мужем, с которым, по её словам, «коротала время до смерти»

Друг в друге они нашли всё, чего им в жизни не хватало.

На родине они жили непостоянно, месяц-другой в году: то были на выставках и биенале в разных странах, то его приглашали в университеты читать лекции, то получали гранты…

Он стал не просто известен, а даже знаменит!

К тому же, по мнению бывших коллег в родном городе, благополучен, а может, даже и богат. Ему завидовали во всём, в особенности тому, как повезло ему со второй женой!

Он знал обо всём, как и о том, что любит её, как самого себя, а подчас ещё и больше, чем самого себя!

Вот только болеть он стал. Но при этом оставался спокоен. Он знал: Кити вытащит его из любой болячки!

Вновь его мучил конъюнктивит, что за границей отчего-то назывался синдромом «сухих глаз».

«Как это сухие глаза, когда из них текут слёзы?!» – постоянно недоумевал он.

Заболел он, среди лета, пневмонией. Поначалу не хотел ложиться в больницу, сидел на не помогавших антибиотиках… Наконец Кити настояла на его госпитализации.

Почти в бреду лежал он под капельницей. Кити, находилась при нём круглосуточно, спала на стуле, когда спал он, и бодрствовала, когда он открывал глаза.

Но вот он лежал, рассматривая свою единственную Кити, а она, бедняжка, спала, даже не подозревая, как он любит её…

Наталья Говша / Онтарио, Канада /

Наталья Говша – писатель, поэт и художник. Живет в Миссиссога, Онтарио, Канада. Изучает философию, алхимию и синтез религий. Это знание отражено в ее стихах, рассказах, картинах и рисунках. Ранее она опубликовала две книги стихов на английском языке «Дневник Женщины» (февраль 2015 г., Нью-Йорк) и «Если ты посмотришь в небо» (сентябрь 2018 г., Нью-Йорк). Работы опубликованы в различных журналах, альманахах, антологиях. Ее рисунки и картины были включены в видеофильмы нескольких песен. Готовится к печати ее третья книга рисунков и стихов на английском языке «Нарисованные истории».

Давид Поташников / Флорида /

Давид Поташников, родился и вырос в Киеве, в настоящее время живёт во Флориде, США. Учился в Белорусском Политехническом Институте (БПИ) на факультете архитектуры по специальности градостроительство. В 1970–1971 годах был членом команды КВН БПИ, которая стала тогда чемпионом СССР. Двадцать четыре года работал по специальности в Минске. Долгие годы был дружен с большим поэтом Вениамином Блаженным (Айзенштадт). В 1995 эмигрировал с семьёй (женат, двое взрослых сыновей) в США. Со временем стал профессионалом в области программного обеспечения. Стихи писал с детства, но по приезде надолго замолчал. Вернулся к стихам несколько лет назад. Пока нигде не публиковался, за исключением одного стихотворения в газете ещё в студенческую бытность. Уныхахия – придуманный мной термин для жанра кисло-сладкого (иронически-лирического) памфлета, в котором смешаны горечь, сарказм и любовь.

Уныхахия #1

Не властны мы в своих душевных смутах,

Всегда в разладе сердце и мозги,

В страстях своих, обидами раздутых,

Самим себе мы – главные враги.

Самим себе все то прощаем льстиво,

Что никому другому не простим —

Ведь нами движут добрые мотивы,

Дорогу в ад мы ими замостим…

Дорога в ад – ни рытвин, ни колдобин,

Широкая, прямая как стрела,

И сервис ненавязчив и удобен,

Да совесть закусила удила…

Мы мечемся, куда бежать, неясно:

Под гору – стыдно, в гору – тяжело…

Тоска внизу, вверху небезопасно,

В пещеру бы, где тихо и тепло.

В пещеру бы, и там упиться в стельку

И накуриться всяческой травы,

И все забыть, и так прожить недельку —

Но все пещеры заняты, увы!

Все лучшее, увы, не нам досталось —

Вот в этом самом, «лучшем из миров»,

Мы тщимся ухватить хотя бы малость,

Но мир уже фатально нездоров,

Слегка смердит, ещё не видно тленья,

И лишь углы затянуты тоской,

Но страшный вирус самоистребления

Уже раскормлен тупостью людской.

2016

Уныхахия #3

Где-то нас, конечно, любят.

Не хамят и не грубят.

Приласкают, приголубят,

Душу в пух растеребят.

Где-то нас, конечно, ценят,

Где-то нас, конечно, ждут.

Не обманут, не изменят,

За спиной не предадут.

Где-то нас не усредняют,

Без причины не винят,

На других не разменяют

И с другими не сравнят.

В нетерпении сердечном

Ждут нас где-то, только где?

На пути, наверно, Млечном,

На неведомой звезде…

2016

Уныхахия #4, или Ода лжи

Оттого, что больно ранят

Правды острые ножи,

Скоро правду всю забанят.

Всем удобней жить по лжи.

Ложь – царица Интернета,

Президентов и толпы.

Сладко верить ИхТамНету.

Правдолюбцы все глупы.

В правдолюбии убогом —

Те, кто с правдою – отчаль!

Есть во знании во многом

Неподъёмная печаль…

Небылица, нескладуха —

С ними каждый день хорош!

Только ложь ласкает ухо,

Утешает только ложь.

Ложь – народу как нужна ты!

На искусное враньё

Набегают меценаты,

Как на падаль – вороньё.

Клюква, сверху и дони́зу,

Все ветвистей и густей.

Вон прекрасная маркиза

Вся цветёт от новостей!

Правда – чушь, холера с нею,

Ею давишься, жуя —

Врите, врите, не краснея,

Врите, жены и мужья,

Профессура и студенты,

Бизнесмены и бомжи,

Алкаши и президенты —

Совершенствуйтесь во лжи!

Врите, дети и старушки,

Диссиденты и совки,

Ложь вкусней любой ватрушки,

Без вранья как без руки.

Правде нужно быть скромнее.

А брехне – наоборот.

Чем нелепей ахинея,

Тем отзывчивей народ.

Без брехни народу грустно —

Правда, сядь и отдохни.

Врите! – письменно и устно,

Вдохновенно и искусно —

Мир погибнет без брехни.

Ложь – перчатка типа замши,

Чтоб за жабры брать судьбу.

А живущих не соврамши

Всех мы видели в гробу.

Если истина дороже,

Чем любимый друг Платон,

Можно запросто по роже

Схлопотать за моветон.

Мир мутирует весомо —

Эй, генетик, подскажи,

Это что за хромосома,

Накопительница лжи?

Это функция какая,

Это что за железа,

Чтобы врали, не икая,

Беззастенчиво в глаза?

…Слаще мёда, мягче пуха,

По периметру и сплошь

Обволакивает ухо

Упоительная ложь.

Всем простить, мой друг, пора бы

И обиды и долги.

Лучше жить, как баобабы.

Самому себе солги,

Обмани себя, мой милый,

Понапрасну не грусти,

Лжи доверься легкокрылой,

Сказку в сердце запусти,

Воскреси из мглы забвенья

Души, полные любви,

И прекрасное мгновенье

Хоть на миг останови.

2017

Уныхахия #9, или Апология закоренелого анахронизма

Я, может быть, из племени зануд.

Но не люблю, когда меня клянут,

И лица, перекошенные злобой.

Я, может быть, судьбой слегка примят,

Но не в восторге, если мне хамят

И спор ведут не сердцем, а утробой.

Я, может быть, тактичен не вполне,

Но оскорбленья – это не по мне,

Мне по душе иные аргументы.

И если кто-то на меня орёт,

Тоскливо мне, скажу вам наперёд,

Я – персонаж не этой киноленты…

Я, может быть, продукт иных времён,

Тавром почтенья к личности клеймён,

Засим от прочих требую того же.

Я не акула и не крокодил,

Детей не бил и жён не уводил,

Я различаю лица, а не рожи.

Пророки с оттопыренной губой

Помои в уши льют наперебой,

Кичась ненормативным лексиконом,

Своей непогрешимостью пьяны;

Высокой злобой речи их полны,

Удел толпы – молиться их иконам.

Каких сигналов им не посылай,

А все равно сбиваются на лай,

Учтивость им, что клинопись узбекам.

Своим умом посмел ты жить? – увы,

Оплёван будешь с ног до головы,

Тебя уже не числят человеком.

Как я устал от от этого хамья,

Его теперь повсюду до фига,

Оно стрекочет весело и бойко…

Любитель оскорбительных острот,

Сперва отмой от них свой грязный рот —

Пусть это будет рот, а не помойка.

Представь себе, что можно и не так,

Без грязных слов и матерных атак,

По сути, мне и надобно немного:

Любезностью возьми меня в силки,

Учтивостью меня обволоки —

Тогда размякну я для диалога.

А нет – так нет. Игра не стоит свеч.

Предпочитаю вежливую речь,

С её старинной прелестью особой.

Я, может быть, из племени зануд.

Но не люблю, когда меня клянут,

И лица, перекошенные злобой.

2018

Уныхахия #10

Крикнешь ближнему в ухо – а он глухой.

Глянешь в очи ему – не видать ни зги.

Все по горло наполнено требухой.

Той, которой прислуживают мозги.

То ли всех охмурил закулисный маг,

То ль опять обнаглели вокруг враги,

То ли внутренний голос орет впотьмах,

Оттого, что ему не видать ни зги…

Спотыкаясь, бредешь не поймешь куда.

Поводырь заглох, как завел в тайгу.

А друзей – не видать, а врагов – орда.

В общем, вся катавасия – ни в дугу.

Эх, найти б режиссера – а ну, вылазь! —

Кто затеял, сволота, всю эту хрень —

Вот его-то и надо бы мордой в грязь —

Чтоб могильною тьмой показался день…

Можно ножик под ребрышко – не впервой.

И доигрывать партию без ферзя.

Только вот незадача – прохвост-то свой.

Своего, по понятиям, сдать нельзя…

2019

Уныхахия #12, или Баллада о вменяемости

И друг любимый на меня

Наточит нож за голенище.

Сергей Есенин

Я вменяем. Ты вменяем.

Не тушуйся. Не робей.

Адекватны, все мы знаем,

Чайка, голубь, воробей.

И погода адекватна:

Вслед за осенью – зима.

Хоть и есть на солнце пятна,

Не сошло оно с ума.

Всё как будто бы неплохо…

Есть одна деталь, увы.

Невменяема эпоха.

Это – боль для головы.

Впрок ли прошлого уроки,

Если память напряжём?

Есть в отечестве пророки!

Но не в нашем, а в чужом…

Невменяемы народы,

Страстью движимы благой.

Есть причуды у природы.

Кто вменяем, тот изгой.

Мы с тобой не догоняем.

Всё пошло теперь не так.

Делай вид, что невменяем.

Кто вменяем, тот дурак.

Так протухли и раскисли

Коллективные мозги,

Что забудь о здравом смысле.

Свой покой побереги.

Нынче модно быть кретином.

Скромно следуй за толпой.

Здравый смысл – под карантином.

Кто вменяем – тот тупой.

И давай рассудим здраво:

Если хочет большинство,

Каждый здесь имеет право

Быть немножечко того…

Притаись, как все, под маской,

И ни с кем, мой друг, не спорь.

Нас накрыла, как фугаской,

Удивительная хворь.

Слышим, видим, обоняем,

Но под гладкой кожурой

Баснословно невменяем

Каждый третий. И второй.

А вменяемость когда-то,

Век назад, была в цене…

Вот когда? Не вспомню даты.

Или всё приснилось мне?

Мне сияло временами

(Если выйду на балкон)

Небо звёздное над нами.

Ну и нравственный закон

Наполнял благоговеньем

Душу тёмную мою…

Я тем сказочным мгновеньям

Панихиду пропою —

Вопреки вождям-парторгам,

До краёв, до самых гланд

Затоплял меня восторгом

Тот закон (спасибо, Кант).

А сегодня от насмешек

Мной он бережно храним:

Слишком много злобных пешек

Потешаются над ним.

Крепко нынче сел на днище

Резвый некогда фрегат.

Точит нож за голенище

Где ни глянь, на брата брат.

Ты вменяем? Значит, болен.

Раз не хочешь быть как все,

Будешь живо отфутболен

На обочину шоссе…

Но пока – не смять меня им.

В общий гроб не уложить.

Ты вменяем, я вменяем.

Как-то надо с этим жить.

Разве можно на попятный,

Если рядом – хоть убей! —

Триумфально адекватны

Чайка, голубь, воробей?

2020

* * *

Мы блуждаем в лабиринтах сочинённой Богом пьесы,

Режиссёр куда-то вышел, позабыв о нас с тобой,

День и ночь над нами стаей вьются ангелы и бесы,

Вьются ангелы и бесы и галдят наперебой.

Мы слоняемся по сцене, мы свои не помним роли,

И от пьяного суфлёра тоже вряд ли будет толк.

Видно, мы – прости, Создатель! – эту пьесу запороли,

Нас галёрка освистала и партер угрюмо смолк.

Потрясающие маски шьют актёрам костюмеры,

Но пустеют коридоры, стоит только кашлянуть,

За кулисами гуляют незнакомые химеры,

И актёры по гримёркам дружно приняли на грудь.

Масло пролито на рельсы заплутавшего трамвая,

День пропитан серой влагой обесцвеченных небес,

И в окошко вместе с ветром, заунывно подвывая,

Кто-то бьётся в исступленье – ли ангел, то ли бес.

Вечерами чьи-то тени шевелятся в полумраке,

Мы от них ползём на сцену, перепившись в лоскуты,

Но и там из декораций подступают вурдалаки,

По привычке разевая окровавленные рты.

А за окнами и в душах всё печальней и темнее,

Плачут ангелы и бесы, в синем сумраке роясь.

И партер глядит на сцену, постепенно цепенея,

А галёрка матерится, сразу плача и смеясь.

И, с презрением к партеру, переполненному спесью,

Нежно глядя на галёрку, как она ни сквернословь,

Проплывает одиноко светлячком по поднебесью

Лучезарное светило под названием Любовь.

2020

Антония Гутова / Потсдам /

Родилась в Молдавии. По профессии – художник. С 1999 живет в Германии. Стихи пишет с юных лет. Переводит немецких классиков и современных поэтов. Победитель международного поэтического турнира в Дюссельдорфе (2010 г.) Многие стихи переводились немецкими авторами. Стихи и переводы публиковались в журналах «Эдита», «Neue Zeiten», в русско-немецких альманахах «Светотень», «Контуры», «Силуэты», «Горизонты», а также в антологиях «Четвертое измерение» СПб., 2008, «Тени Европы», СПб., 2009 г., «Куда летит кленовый лист», СПб., 2010, «Голое небо» СПб., 2012, СПб. Автор поэтического сборника «Звуки далекой флейты».

* * *

Что рассказать ещё

пред ликом поля,

где многих латы сложены

и путь закончен;

где твердь изрыта шрамами

невидимых сражений,

дождями слёз полита

не очерствевших душ;

где призраки толпятся одиночеств,

а память преданней собаки;

где в соснах трёх закручен лабиринт,

а солнце мимолетно, и туманы

растят чувств небывалых огоньки;

где усомнившихся ждёт

откровений участь,

где всё так зыбко и серьёзно,

а пораженья возвышают…

Что рассказать еще,

бросая в землю зёрна?

01.11.2013

Я мечтаю…

От себя ударяюсь в бега

И блуждаю на подступах к свету…

Я рисую стихи,

Сочиняю цвета

И к себе возвращаюсь при этом.

Опадая на дно, я цепляюсь за верх,

По лучу выбираюсь на сушу

И мечтаю, чтоб вновь

Ослепительный стерх

Охранял бы в гнезде —

Наши души.

Чтоб в объятьях весны

Растворилась вражда

И все чёрные сны улетели,

Чтоб цвели небеса,

Чтоб журчали снега

И пролески опять голубели.

05.03.2015

Лето

Сегодня день собой велик

после раздумий тусклой ночи,

и ширь его смести велит

за окоём туч серых клочья.

Для белых пышных облаков

пути небесные открыты,

за ними вслед, устав от быта,

душа стремится из оков.

Ей напитаться б силой света

в просторах солнечных долин,

там, где в лазури чашу лета

несёт прекрасный господин.

30.06.2020

* * *

Спадёт тогда с очей завеса —

Зловещих непроглядных туч,

Когда оценим в жути леса

Животворящий солнца луч.

Когда ступая в топь болота,

Глас выдохнем свой к небесам,

Всем сердцем призовём кого-то,

Кто луч протянет спешно нам.

Когда, почти что умолкая,

Отринет сердце липкий страх

И вдруг – спасётся, поднимаясь

Звездою в огненных лучах.

Осветит шаг приветным светом

Тому, кто хочет восходить,

Кто ищет истово ответы,

Кто выбрал в лоне Света жить.

11.12.2015

* * *

Принакрылись белым снегом

Серые дома – проплешины зимы,

Где отдавшись зрелищам и хлебу

То ль живём, то ль доживаем мы.

Каждый день бросаясь словно в омут,

Мы не в силах что-либо менять,

Не умеем жить мы по-другому,

Ропщем то на Бога, то на мать.

Мир трещит и делится на части —

Между ними есть еще мосток.

Время осознать, какой мы масти

И ступить на огненный порог.

13.12.2017

Молитва

Благодарю, мой Бог,

за боль, за муки,

за радость маленьких побед,

когда в бессилье опускались руки,

ты охранял меня от бед.

И в миг отчаянного часа,

когда душа безжизненна во мгле,

ты изливаешь снова чашу

своей заботы обо мне.

Тьмы отметая наступленье,

касаясь влагою ланит,

«Ничто, – мне шепчешь в утешенье,

Твоей души не сокрушит».

2007

* * *

Неизбежность наползает,

Катит времени каток,

Окружает, завершает

Чей-то жизненный урок.

Всё оставив без утайки,

Исчезают старики,

По пути сбиваясь в стайки

Вдоль неведомой реки.

Передав нам место с краю,

Свой изношенный мундир.

Стало быть, мы отвечаем

За оставленный нам мир.

Ищем новые ответы,

Хлеб несладкий свой жуём,

Всё что нажито планетой,

На плечах своих несём.

Хватит ль времени – не знаю,

Нам усвоить свой урок,

Неизбежность наползает,

Катит времени каток…

04.10.2016

* * *

Так злу вольготно в этом мире,

Но всё же есть в нём и добро.

Не раз поэты в новом стиле

Расскажут то, что так старо.

И лишь один из поколенья

Своей талантливой рукой

Напишет жизни продолженье,

И мир заблещет новизной.

Есть потому во всём движенье

И устремление вперёд,

Что неизменно появленье

Того, кто новое несёт.

Врата откроются для тайны,

Которой подступает срок.

Он будет вовсе не случайным,

В родном отечестве пророк.

Сотрутся правдою химеры,

Другой наступит сразу век,

Сознаньем чистым, светом веры

В нём обновится человек.

29.03.2021

* * *

Что наша жизнь? – сизифов труд.

День каждый – начинать сначала:

Вставать, откинув одеяло,

Неторопливо умываться,

Пить чай и медленно жевать,

И сделать что-то собираться.

27.10.2013

* * *

Ложится мгла

на старые ступени,

всё так же зябнет

в мелких чувствах человек, неужто зря

из крошечных мгновений

слагалась соль земли

за веком век.

09.12.2020

Странник

Мы затаились по домам,

Там недовольство по углам.

Там застоялся воздух ссор,

А сердце рвётся на простор.

И вот уже я по полям

Иду куда, не знаю сам.

Лиловой дымкой манит лес,

И необъятна ширь небес.

А ветер, гладя мне виски,

Уносит груз моей тоски.

Освобождение – в душе,

И посох-друг в моей руке,

И облаков нарядный флот

Ко мне торжественно плывёт.

Пыль на дорогах так тепла,

Как материнская рука.

Мне улыбаются цветы

И что-то шепчут вслед кусты.

Я, как они. Здесь им я – свой.

К себе вернулся я домой.

Я так же прост и так же чист,

Мне близок каждый малый лист.

Дыханьем лета дышит грудь,

В травинке каждой – жизни суть.

Мы все едины. Мы во всём.

Бог из всего нам создал Дом.

Тот мир прекрасный, что вокруг

Нам передал из своих рук.

Но отвернулись от него,

Живём, не зная для чего.

Мы затаились по домам.

Там недовольство по углам.

Там застоялся воздух ссор.

А сердце рвётся на простор.

2002

* * *

Синь неба вдыхай, пока жив.

В золоте солнца купайся.

Пением ручья омывай усталость.

Касанием ветра сметай огорчения.

Вникай в беседы деревьев и птиц.

Дружи с грядками и кланяйся полю.

В поклонах – любовь твоя к Земле.

Без любви этой – нет хлеба насущного.

Без любви этой – любая правда слабеет,

Без любви к Земле – нет будущего!

24.06.2014