Текст книги "Воздушный стрелок. Гранд"

– И зачем она тебе? – спросил Леня, хмуро наблюдая, как мои деньги перекочевывают в руки продавца.

– Должно быть, решил создать эфирную радиостанцию на примере этого… – подал голос торговец. – Глухое это дело. Принципы совершенно иные, были уже умники, пытались. Да и образец… мертвый.

– Считайте, что я коллекционирую технический хлам, – ухмыльнулся я, пряча покупки в пакет. – Когда еще выдастся возможность разжиться образцами оснащения вероятного противника? Всего хорошего.

– И вам. – Продавец чуть помедлил и вдруг улыбнулся. – Если решите пополнить коллекцию, обращайтесь. А то и поменяться чем-нибудь можно будет. Мало ли в хороших коллекциях вещичек-двойников!

– С превеликим удовольствием. – Еще бы, лучше уж меняться снятыми с наемников приблудами, чем платить свои кровные наличные, которых, кстати, у меня немного. Я и так сегодня основательно тряхнул свою домашнюю заначку, а к банкоматам, чую, идти бесполезно…

Я махнул рукой торговцу и потянул Леню на выход. Домой!

Глава 3
Любопытной варваре…

Ольга судорожно вздохнула и, заметив, как открывается дверь в спальню, резко отвернувшись к окну, постаралась быстро смахнуть с ресниц слезы. Не успела, конечно. Лиза-тихоня, как всегда, замечает все и еще немного. Тут же оказалась рядом и, развернув Ольгу к себе лицом, ни слова не говоря, провела ладонью перед ее покрасневшими глазами. По лицу Бестужевой прокатилась волна освежающей прохлады, и, взглянув в зеркало на двери, Ольга не заметила в отражении своего лица ни единого следа недавних слез.

– Спасибо, Лиз, – тихо проговорила она, глядя в сторону.

– Не за что, – пожала та плечами и, чуть помедлив, спросила: – И чего расклеилась, подруга? Живой же, целый и невредимый вернулся.

– Я… мы… поссорились тогда с ним… перед дуэлью, помнишь, я рассказывала… – запинаясь, неуверенно проговорила Оля и закончила совсем невпопад: – Я боюсь.

– Ну, судя по тому, какую волну в Эфире вы подняли сегодня утром при встрече, я бы сказала, что это было давно и неправда. Тебе так не кажется? – еле заметно улыбнулась Елизавета.

– Волну? – непонимающе переспросила Ольга.

– Ну да, не знаю, как Мила с Линой, а я от вашей нежности чуть на месте не…

Тут Елизавета осеклась и покраснела. Ольга ошеломленно взглянула на ученицу Кирилла, но не успела ничего сказать, как входная дверь в очередной раз предательски скрипнула.

– Ой, какие интересные новости мы узнаем… – пропели в унисон два хорошо знакомых девичьих голоска, в которых так и сквозило ехидство. – Неужели это действительно сказала наша скромница-разумница?!

– Мелкие! – Елизавета взвилась и, резко обернувшись к двери, так что ее шикарная коса хлестнула Ольгу по руке, зло прищурившись, тихо, но веско произнесла: – Хоть одно слово на эту тему – и я сдам ваши мечты и чаянья… заинтересованным лицам.

– Поздно, Лиз, – невольно усмехнулась Ольга, покосившись на застывших с совершенно непередаваемым выражением на лицах сестер. – О том, что эти две вертихвостки влюблены в Кирилла, как кошки, я и так знаю. Давно.

– Ты – да, не сомневаюсь, – помедлив секунду, согласилась Елизавета, не сводя взгляда с заметно расслабившихся близняшек. И, кротко улыбнувшись, хлопнула длиннющими ресницами. – А вот Кирилл даже не догадывается. Пока.

Елена Павловна может гордиться внучкой. Так качественно приложить неугомонных сестер, пожалуй, еще никому не удавалось. Ольга покачала головой. Ее «бои» с близняшками всегда проходили куда тяжелее и ни разу не заканчивались подобной безоговорочной победой.

А следующий шаг внучки одиозной боярыни и вовсе заставил дочь дипломата завистливо хмыкнуть. Елизавета окинула замерших в ошеломлении сестер долгим взглядом и… протянула им руку.

– Мир? – Шах и мат.

Близняшки недоуменно посмотрели на ладонь Елизаветы, заторможенно переглянулись и… положили свои ладошки сверху.

– Мир.

Неужели их голоса и вправду могут быть такими… тихими и мягкими?

Совместными усилиями ученицы все-таки убедили Ольгу, что ей совершенно не о чем переживать. Дескать, они-то видели, как Кирилл на нее смотрел… Об эфирной волне ни Лиза, ни близняшки предусмотрительно вспоминать не стали. Зато сама Ольга решила озаботиться решением этой проблемы, особенно после того как заметила короткие взгляды, что бросали друг на друга сестры и Елизавета, и их покрасневшие щеки, когда в разговоре мелькали намеки на утреннюю встряску. Кажется, не одна Лиза почувствовала себя нехорошо в тот момент… или, наоборот, слишком хорошо… что тоже нехорошо…

Запутавшись в этих «хорошо-нехорошо», Ольга вздохнула и пообещала себе обязательно переговорить на эту тему с Кириллом как с единственным известным ей грандом Эфира. Ну действительно, должен же быть способ скрыть их связь в Эфире от окружающих! А если он есть, то Кирилл должен его знать. Непременно! Ну правда, не закрываться же им друг от друга постоянно?! Это так… так неуютно.

– Мне вот только одно непонятно. – Голос Лизы, обращающейся к близняшкам, вырвал Ольгу из размышлений. – Как вы намерены решать вопрос со своей «страстью»?

– А никак, – неожиданно сухо пожала плечами Лина, обменявшись коротким взглядом с сестрой. – Во-первых, мы слишком близкие родственники с Кириллом. А во-вторых, у него есть Ольга, рядом с которой нам ничего не светит.

– Вы мазохистки? – переведя взгляд с одной близняшки на другую, на полном серьезе осведомилась Лиза.

– Нет, конечно, – рассмеялась Мила чуть натянуто. Обсуждаемая тема влюбленности ей явно была неприятна, это Ольга поняла отчетливо. – У нас просто нет другого выхода. Мы ученицы и уйти не можем. Это в-третьих. А в-четвертых, мы очень надеемся, что через три-четыре месяца, максимум через полгода, наша влюбленность пойдет на спад… постоянное нахождение рядом с Кириллом должно снизить эффект. Химия…

– Ой, дуры… – тихонько проговорила Лиза. – Извините, девочки, но… вы что, всерьез уверены, что происходящее с вами – это обычная влюбленность?

Сестры озадаченно нахмурились и непонимающе уставились на Елизавету.

– А что еще это может быть? – в унисон протянули они.

Филиппова резко повернулась к Ольге и, смерив ее долгим взглядом, покачала головой.

– Ты с Кириллом давно познакомилась? – внезапно сменив тему, спросила Лиза.

– Полгода назад.

– Ага. И сразу влюбилась, так? – горько усмехнулась Елизавета.

Ольга в ответ нервно кивнула.

– А вы знаете Кирилла… сколько? – поворот к насторожившимся близняшкам.

– Восемь лет, – осторожно ответила Лина, внимательно следя за тем, как разгорается взгляд Филипповой.

– Угу. Понятно… Били-гоняли друг друга?

– Больше мы его, чем он нас, но да… было дело, – поежившись, подтвердила Мила. – Бесил жутко.

– Ага. И остановиться вовремя у вас не всегда получалось, – закончила за сестер Лиза и, заметив, как понурились близняшки, договорила: – А то и вовсе не хотели. Интересно, как вам за это от родителей доставалось?

– А никак не доставалось, – внезапно взъярилась Мила. – Мать и глазом не вела, дед, даже когда Кирилл в очередной раз в реанимацию попадал, только хмыкал, а отец вечно пропадал на работе. Творили что хотели! Еще и Лешку подбивали…

– Пока после очередного «отпуска» в реанимации, придя в себя от удара подсунутого мне крепостного огненного артефакта, я не пообещал, что поубиваю к чертям идиоток, если попробуют сунуться ко мне еще хоть раз. – Холодный голос, раздавшийся от входной двери, заставил девушек вздрогнуть. – А в доказательство – в первый же день после выписки спеленал этих будущих гридней, вместе с Лешкой, и подвесил их за руки и за ноги в подвале имения… Вроде сработало. А теперь, госпожа Елизавета, мастер-евгеник дома Филипповых-Посадских, дорогая моя ученица, позволь задать тебе один вопрос…

Температура в спальне опустилась явно ниже нуля, поскольку вырывавшийся изо рта застывшего на пороге Кирилла пар тут же оседал на его бровях и волосах изморозью. Девушки инстинктивно сбились в плотную группку и подались назад. Ольга попыталась почувствовать нареченного, но тот вновь наглухо закрылся и словно превратился в бездушную ледяную статую.

– Кто. Позволил. Тебе. Лезть. В мои. Дела.

– Я… просто… мне… – Лиза беспомощно оглянулась по сторонам и, только почувствовав на плече руку Ольги, чуть воспрянула духом.

– Кирилл… – Оля сильнее сжала ладонь, даря подруге поддержку, и попыталась за нее вступиться, но молодой человек остановил ее одним жестом.

– Подожди, милая. – И вновь холодный взгляд воткнулся в нервно покусывающую губы Лизу: – Дом Филипповых ищет войны? Сейчас?

– Нет! – резко побледневшая, Елизавета встрепенулась. – Это… это моя инициатива!

– Ты ищешь войны? – В глазах Кирилла проскользнуло неподдельное удивление.

– Да нет же! – с ощутимой болью в голосе чуть ли не прокричала она. – Я только хотела выяснить… объяснить…

– Стоп. – Кирилл глубоко вздохнул и, заметив, что девушки уже начинают дрожать от холода, одним коротким жестом вернул температуру в комнате к норме. Помолчал, глядя куда-то в сторону, и договорил: – Соберись с мыслями, успокойся, потом все дружно приводите себя в порядок и выходите в гостиную. Обед готов. О… делах будем говорить после. И, Лиза… я очень надеюсь, что ты сможешь объясниться. Не хотелось бы устраивать свару с твоей замечательной бабушкой, особенно в такое время… Мы поняли друг друга?

– Да, учитель. Я все объясню, – тихо ответила Елизавета.

– Вот и договорились.

Кирилл смерил девушек взглядом и, хмыкнув, исчез за дверью.

– Чтобы я… еще раз… да ни в жизнь, – охрипшим голосом выдала Лина, ощутив, как комната вновь наполняется живительным ощущением силы, привычным одаренным, как воздух, и столь же незаметным… пока его не откачают, как это и проделал Кирилл. Девушки переглянулись и, согласно кивнув, принялись приводить себя в порядок. Молча. И лишь когда поняли, что вполне готовы к «выходу в свет», Лиза прервала молчание.

– У нас в доме хранятся записи… старые. Еще времен Василия Темного. Там было описание мощного ритуала, проводимого над одним из участников на грани антенатального и интранатального периодов. При условии уже имеющейся евгенической совместимости люди, над которыми был проведен такой ритуал, с момента начала полового созревания становятся друг для друга… как половинки одного целого. Однако чаще всего у лиц противоположного пола, не связанных с ними ритуалом или прямым родством, такие люди вызывают разной степени неприятие…

– Но? – переглянувшись, надавили застывшие рядом близняшки.

– Но при наличии евгенической совместимости… может проявиться эффект цепи, – совсем тихо закончила Лиза и, взглянув на лица сестер, пояснила: – Неприятие может переродиться во вторичную привязку ритуалом. Вот.

Полегче надо было, конечно. Наехал на девчонку со злости… Устал, да. Черт, но она тоже головой думать должна была! По всем здешним обычаям, вмешательство во внутренние дела семьи недопустимо и оскорбительно… Стоит тем же Громовым прослышать о несанкционированном интересе чужого евгеника к отпрыскам их рода – и… как минимум одним евгеником в мире станет меньше, и никакие добрые отношения не помогут. Да попробуй Елизавета сунуться со своим исследовательским зудом к любому боярскому роду – и дело вполне могло бы обернуться войной, примеров не счесть! Отсюда и правило: евгеник всегда держит язык за зубами и не лезет в чужие дела! По крайней мере сам не лезет…

Скольких таких умников отправили на тот свет только потому, что они сунули нос куда не следует, – о чем-то узнали, догадались, и эта информация дошла до заинтересованных лиц? А сколько боярских войн было развязано на основе их выводов? Кто кому родственник и кто кому рога наставил… Кто кому наследует, и чья линия верх возьмет… Приучились молчать ради собственной безопасности. Да вот, выходит, не все! Есть еще уникумы, такие как Елизавета Филиппова, например.

Разобраться она хотела, выяснить… А со мной поговорить не судьба? Для начала хотя бы. Нет, нужно же было этой… ученице устроить свой «опрос» с мастер-классом послушания для сестер-близняшек. Еще и ритуал этот приплела. Напугала, запутала. Тоже мне, евгеник называется. Сказочница…

Слышал я про описанное Елизаветой воздействие, точнее, читал кое-что о нем в родительских дневниках, так те записи только что не фонтанировали недовольством матери Кирилла. Не-эт, ритуал ее абсолютно не устраивал, это совершенно точно… хотя что-то из него, проворачивая свой фокус с нашей влюбленностью, Людмила Никитична наверняка использовала.

– Следуя этой логике, у Ольги должно быть полно недоброжелателей мужского пола… – вздохнул я, выслушав рассказ успокоившейся за время обеда ученицы. – Но я что-то не замечал ничего подобного хотя бы среди дружинников Бестужевых. Что скажешь, Оленька, я не прав?

– А ведь верно, – подумав, подтвердила невеста. – Недругов-мужчин у меня нет. Да и не помню я, чтобы кто-то из них относился ко мне с неприязнью.

– Вот-вот. Да и мое родство с близнецами не настолько отдаленное, чтобы вызвать подобный эффект. Не находишь? – Я повернулся к задумавшейся Елизавете.

Та в ответ как-то неопределенно кивнула и вновь ушла в себя…

– Кирилл, а у тебя не осталось документов по работам Людмилы Никитичны? – вдруг поинтересовалась Лиза, прерывая молчание, воцарившееся за столом.

Близняшки переглянулись.

– Опять! – Ольга тихонько застонала.

Ученицам оказалось достаточно напомнить о статусе Елизаветы в семье Филипповых, чтобы до них дошло, чем на самом деле грозит излишний энтузиазм и неуемный профессиональный интерес девушки. Мне даже извиняться за свое недавнее поведение не пришлось. Все всё прекрасно поняли. Ну, мне так казалось.

– Ты готова дать мне клятву? – Я приподнял бровь, глядя в глаза Елизаветы.

– Клятву?

– Ну да. В дети боярские я тебя, конечно, взять не могу. Права такого не имею. Но Георгий не так давно, кстати, предложил замечательный способ обойти этот запрет. Как атаман, я могу принять тебя на службу по роте. Тогда ты сможешь беспрепятственно заниматься любыми евгеническими исследованиями моей ветви, – пожал я плечами.

Елизавета нахмурилась, а через секунду в ее взгляде мелькнуло понимание, и девушка смутилась.

– Ох… опять зарвалась. – Лиза беспомощно улыбнулась. – Извини, я исправлюсь. Обязательно.

– Очень на это надеюсь, – слабо улыбнулся я. – С твоей неуемной жаждой к исследованиям я удивляюсь, как ты еще не вляпалась в какие-нибудь проблемы с очередным «интересным случаем».

– Наверное, потому меня и не допускали к прямой работе с… объектами, – протянула Лиза. – Никакого сбора материалов и информации, только обработка и анализ уже имеющихся сведений. Да и то все известные и освещенные до последней запятой случаи. Все учтено, просчитано и записано. Ничего нового, ску-учно.

– Остается только удивляться, как тебя вообще сделали евгеником рода… – покачав головой, пробурчала Ольга.

Лиза в ответ только руками развела.

– Это, можно сказать, традиционный пост наследниц. По факту я пока занимаю должность младшего специалиста бюро евгеники нашего рода, не больше, – пояснила девушка. – Вот так.

Однако. А я еще удивлялся тому, как легко она забыла о правилах своей профессии…

– Елизавета, я хочу, чтобы ты поняла одну простую вещь. Я несу за тебя ответственность как учитель. Вляпаешься – потянешь на дно и меня, не попытаться защитить тебя я не имею права. Но это бы и ладно… остальных учениц ты тоже с собой прихватишь. Паровозиком. Просто потому, что договор ученичества не даст нам отойти в сторону. Ни мне, ни им. Ясно?

– Да, – чуть помедлив, кивнула Филиппова и добавила: – Я буду осмотрительнее.

– Вот и замечательно.

Наконец атмосфера за столом немного разрядилась… И на меня тут же насели с требованием рассказать обо всем происходившем со мной с момента отъезда Ольги в городскую усадьбу и до моего собственного возвращения домой… И как я ни старался обойти тему поезда с заложниками стороной, мне это не удалось. С подачи Леонида, не забывшего моей оговорки во время прогулки по Алексеевским рядам, естественно. Попытался отделаться общими фразами, но тут даже молчавший все это время Аристарх Хромов пробурчал что-то укоризненное. Пришлось рассказывать, как есть.

От известия, что в поезде были собраны больше полутысячи дочерей из именитых семей и детей боярских, все присутствующие впали в недоумение. Только на лице дружинника Бестужевых проступило какое-то непонятное выражение.

– У вас имеются подозрения, для чего их выкрали, Аристарх Макарович? – спросил я.

– Нет, – быстро ответил он, покачав головой. – Я просто удивлен тому, с какой легкостью мятежники наживают себе смертельных врагов.

– Это да… меня тоже удивляет такой подход, – согласился я с его словами.

– Вот кстати, ты уже говорил об этом после встречи с Николаем. Может, пояснишь, о чем речь? – тут же встрял Леонид.

Мы с Аристархом переглянулись, и ярый пожал плечами.

– Боярин считал, что пока рано говорить с наследником о подобных… моментах, – пояснил он.

– Понятно. – Я глянул на выжидающе замерших учениц, безучастного Жорика, явно больше увлеченного экраном своего браслета, чем разговором, и кивнул. – Похоже, этот момент непонятен и моим подопечным, а?

– Владетельные… – вновь пожал плечами Хромов.

Интересно, это он высказал свое авторитетное мнение о некоторых боярах или ему просто плевать?

– Ну, не думаю, что это такая уж великая тайна, а?

– Вот уж точно, – согласился ярый.

– Да прекратите же издеваться! – воскликнул Бестужев-младший. – Рассказывайте, в чем дело?

– Все просто, Лень. Попытка похитить детей служилых бояр – это смертный приговор для затеявших похищение. Как я узнал во время недавних событий на базе наемников, где мы разжились «Визелями», служилое боярство, не обладая финансовой и военной мощью своих владетельных «коллег», нашло свой способ защиты. Все без исключения служилые связаны между собой. Братчинами, союзами, объединениями, называйте как хотите. Но в отличие от схожих объединений владетельных бояр, смысл их братчин несколько в другом. Это защита каждого служилого и его семьи. Понятное дело, что в первую очередь эта… система защищает служилых от произвола владетельных, обладающих куда более высокими связями и финансовыми возможностями. Чаще всего для такой защиты хватает действий одной братчины, но порой возникают ситуации, требующие помощи всех без исключения служилых бояр. И одна из причин, по которой за своего «коллегу», так сказать, поднимется все служилое сословие, – это похищение родных. Никакие противоречия, политические ли, частные, хоть родовая вражда внутри сословия, не могут этому помешать. Похитителя найдут и уничтожат. Физически, экономически, всеми возможными способами. Фактически служилые бояре смогут и, самое главное, действительно бросят на решение этой задачи всю государственную машину, основной частью которой сами же и являются. И это, пожалуй, единственный случай, когда государь, вопреки закону и традиции, закроет глаза на использование его собственных ресурсов для решения личных проблем именитых… Ни на секунду не сомневаюсь, что владетельные бояре, сами не имеющие подобной возможности, о наличии ее у служилых осведомлены. Отсюда вопрос. Мятежники, костяк которых, как я успел узнать, составляют именно владетельные бояре, поголовно идиоты… или идея похищения более полутысячи боярских детей и отпрысков служилого боярства принадлежит отдельным «гениям»?

– Ох… – Сестры переглянулись, Леонид сердито нахмурился, а Ольга… как-то незаметно подкатилась мне под бочок и просто нежилась в эмоциях. М-да…

– Может быть, они рассчитывали уничтожить служилых под корень. Тогда и искать, и мстить было бы некому… – тихо проговорила Лина, но ее сестрица тут же покачала головой:

– Даже если опустить саму невозможность тотального уничтожения служилого боярства, остается другой вопрос. Зачем похищать детей? Шантажировать-то ими будет некого…

– Ну, так, может, они похищали только тех, чью родню не собираются уничтожать, – парировала Лина, но так, без огонька, явно больше из духа противоречия, нежели из уверенности в своих словах.

– Ну да, – подал голос Леонид. – И как они в бою разберутся, есть ли по ту сторону прицельной марки родственники похищенных детей или нет?

– Значит, цель похищения иная, – тихо пробормотала Елизавета.

– А сами похитители уверены, что служилые до них не доберутся, несмотря на то что уничтожить все их сословие физически невозможно. Если только ударом полного круга ярых, по площади… вместе со столицей и пригородами, – поддержала Филиппову вынырнувшая из своей неги Ольга.

– Ну ты загнула, подруга, – фыркнула Мила. – Это уже бред полный. К тому же служилые разбросаны по всей стране, в отличие от владетельных бояр, предпочитающих жить поближе к столице, а не в своих вотчинах. Что ж, прикажешь к каждому городу по сорок ярых доставлять? А кем потом мятежники править-то будут? Пустынными сусликами? Говорю же, бред!

– В общем, дело ясное, что дело темное, – заключил Хромов, хотя во взгляде его… Хмм.