Текст книги "Конец пути"

5

Вода в ванне оказалась ни горячей, ни прохладной, а именно такой, какой должна быть. Максим расслабил тело и прикрыл глаза.

В его памяти – должно быть, в тысячный раз – всплыла картина «последнего прощания». Так он, по крайней мере, это называл.

– Господа офицеры! – Голос звучал громко и бодро. – Я рад сообщить, что сегодня мы награждаем медалью «За отвагу» нашего сотрудника – капитана Тесленко!

Подполковник склонился над сидящим в инвалидном кресле Максимом и, улыбаясь в лицо, приладил к его груди медаль, проткнув иглой ткань мундира и вонзив острие прямо в кожу, а затем слегка пристукнул по медали ладонью.

Максим поморщился от острой боли, но не проронил ни звука. Подполковник наклонился и шепнул ему на ухо:

– Носи на здоровье, придурок.

Затем выпрямился и снова обратился к публике:

– Кажется, начинается дождь! Давайте пройдем в банкетный зал и продолжим празднование Дня милиции там!

Возражать никто не стал. Прошло несколько минут, и Максим остался на улице один. Коллеги и товарищи ушли, оставив его одного под дождем. Ни один из них не обернулся, чтобы бросить на него взгляд, попрощаться или сказать что-нибудь ободряющее.

Дождь все усиливался. Максим не двигался с места. Когда дождь превратился в настоящий ливень, подполковник вернулся, держа над головой раскрытый зонт. Он быстро прошел между луж, остановился перед инвалидным креслом, взглянул на мокрого Максима, потом достал из кармана плаща серебристую фляжку и швырнул ему на колени:

– Это тебе, Тесленко! Желаю спиться побыстрее!

После чего развернулся и быстро ушел прочь. Максим с минуту сидел неподвижно, глядя на фляжку и не замечая льющихся по лицу ледяных струй, потом протянул руку, но от неловкого движения фляжка упала на землю.

Максим нагнулся и постарался дотянуться до нее. Еще немного… Еще чуть-чуть… Вдруг мир крутанулся у него перед глазами, и в следующий миг он грузно шлепнулся в лужу.

Лежа на спине в жидкой грязи, Максим поднял фляжку, свинтил крышку и сделал пару глотков. Закашлялся, отнял бутылку от губ, снова глотнул, потом опустил руку, посмотрел на небо, вытер рукавом мундира мокрое от дождя и слез лицо и вдруг рассмеялся. Он лежал в грязи, под барабанящим по лицу дождем, и смеялся, глядя в серое, беспросветное небо и зная, что солнце больше не покажется. Никогда.

Когда Максим вкатился на своем кресле в кухню, Валентин делал себе бутерброд с ветчиной. Увидев босса одетым и на коляске, он удивленно приподнял брови:

– Максим Петрович? Вы уже оделись! Почему не позвали меня?

– Как видишь, справился сам. Сходи в магазин и купи мне еще одну бутылку коньяка. Да поживее!

Валентин покачал головой и спокойно произнес:

– Не дождетесь.

– Я тебя уволю к чертовой матери! – грозно сказал Максим.

– Не уволите, – спокойно возразил тот. – Если я уйду, вы останетесь совсем один. И некому будет даже подать вам утку, чтобы вы могли помочиться.

– Я помочусь в штаны и даже не замечу.

– Заметите. Ваши ноги ничего не чувствуют, но с обонянием у вас проблем нет.

Максим сухо усмехнулся.

– А у тебя, я вижу, на все готовы ответы?

– Конечно. Я ведь с вами уже три месяца и успел изучить вас вдоль и поперек.

– Но ты забыл, что мы теперь в «Умном доме». Этот дом подотрет мне задницу вместо тебя.

– Я сильно в этом сомневаюсь.

– Сомневается он, – проворчал Максим. – Убирайся отсюда! Я приготовлю себе кофе!

– Давайте я вам его сделаю.

Пак потянулся за банкой, но Максим на него прикрикнул:

– Убери лапы от кофе, варвар! Справлюсь без тебя!

– Как скажете.

Валентин взял свой бутерброд и вышел из кухни. Максим подкатил на коляске к столу, взял банку с кофе и чашку. Задумавшись, он просыпал кофе на столешницу и проговорил с досадой:

– Черт!

И вдруг заметил, что кофейные гранулы лежат на столе совсем не беспорядочно, а образовывают подобие рисунка.

Концентрические круги складывались в спираль, но были разорваны во многих местах. Максим вдруг подумал, что рисунок похож на лабиринт. В центре гранулы сложились в крестик с закрученными лучами, отдаленно напоминающий свастику.

Максим нахмурился и глухо проворчал:

– Что еще за фокусы? – А затем крикнул: – Валька! Кореец, а ну поди сюда!

– Чего кричать-то? – раздался у него над ухом голос Валентина. – Вы же сказали, что справитесь без меня.

Увидев рассыпавшиеся по столу гранулы, Пак усмехнулся:

– Вижу, вы сделали себе кофе? Не слишком крепкий?

– Очень смешно.

– Да уж куда смешнее. Кажется, вы забыли залить его водой.

– Чем зубоскалить, лучше посмотри сюда! – Максим показал пальцем на гранулы. – Тебе это ничего не напоминает?

– Нет. А вам?

Максим снова посмотрел на столешницу. Гранулы были беспорядочно рассыпаны – никакого намека на рисунок.

– Ничего не понимаю, – озадаченно проговорил он. – Здесь только что был…

Он замолчал.

– Что? – спокойно уточнил Валентин. – Что там было?

– Ничего, – хмуро произнес Максим. – Собери кофе и протри стол. Терпеть ненавижу свинарник.

– Понимаю, – невозмутимо произнес Пак. – Особенно когда вы сами его и устраиваете.

– Поумничай мне еще.

Максим развернул коляску и покатил ее прочь из кухни. Дождавшись, пока босс уедет, Валентин взялся за тряпку и тихо прошептал себе под нос:

– Иногда он бывает страшным мерзавцем.

– Я все слышу! – крикнул из гостиной Максим.

Валентин усмехнулся и так же тихо проговорил:

– Это вряд ли.

С улицы донесся отдаленный раскат грома. Пак повернул голову и посмотрел на окно, возле которого стоял. Небо заволокли тучи, ветер раскачивал далекие верхушки деревьев. Приближалась буря.

Глава 6
Илона

1

Зеркало от пола и до потолка, дающее отражение в полный рост, – штука замечательная. Для тех, конечно, у кого хорошая фигура. У Илоны фигура была не просто хорошая, а идеальная. Она осмотрела свое отражение в зеркале и улыбнулась. Да, именно так – идеальная! Впрочем, как и все остальное.

Илона закуталась в полотенце и огляделась. Ее не покидало ощущение, будто она попала в фантастический фильм. Ванная комната была абсолютно герметична. Одно нажатие кнопки, и она превращалась в огромную душевую кабинку. Еще одно нажатие – и включалась автопросушка. Прошла всего минута с тех пор, как Илона приняла душ, а ванная уже была абсолютно суха.

Но главным достижением Илона считала автоматическую регулировку воды. Никакого верчения кранов! Достаточно было вбить в электронное табло желаемую температуру и нажать на «пуск».

Замечательная ванная, замечательная квартира! И где только Ника взяла столько денег? С виду такая правильная, но наверняка проворачивает какие-то темные делишки.

Илона вспомнила строгий голос старшей сестры, прозвучавший неделю назад, в такой же вот точно пасмурный день:

– Илона, что-то случилось?

– Нет.

– Не ври. На тебе лица нет.

– Просто не выспалась. Да еще ПМС… Слушай, Никусь, как там у тебя дела с покупкой квартиры?

– Все в порядке. На следующей неделе въезжаю. А что?

– Я тебе одолжила сорок тысяч баксов.

– Спасибо, что напомнила. Мы договаривались, что я верну тебе их в течение года. С процентами и…

– Плюнь на проценты.

– Что? Как это «плюнь»?

– Да вот так. Никаких процентов.

Ника подозрительно прищурилась:

– С чего это вдруг?

– Позволь мне пожить у тебя пару месяцев.

– Пожить? У меня?

– Ну, да. В твоей новой квартире.

– Что-то тут нечисто. – Ника сдвинула темные брови. – Колись: ты что-то натворила?

– Ну почему сразу «натворила»?

– Потому что ты ведешь себя как бандит, которому нужно «залечь на дно». Ты от кого-то прячешься?

– Прячусь? От кого?

– Тебе лучше знать.

– Глупости. И вообще, мне не нравятся твои подозрения. Почему ты каждый раз подозреваешь меня в каком-то коварстве? Представь себе, что я попросилась у тебя пожить просто потому, что соскучилась по семье и… и устала быть одна.

– Когда ты скучаешь, ты находишь себе очередного толстосума и начинаешь доить его кошелек.

– По-твоему, я такая стерва? А как же простые человеческие отношения?

Ника усмехнулась:

– Куда уж проще? Ты его доишь, он тебя трахает. Вся твоя жизнь состоит из постели и шопингов. С перерывами на парикмахерские и спа-салоны.

– Боже, сестренка!.. Как же ты ко мне несправедлива!

– Хватит паясничать. Можешь закатывать глаза сколько хочешь, но через месяц я заставлю тебя съехать.

– Если я раньше не сбегу сама.

– Не сбежишь. Раз ты снизошла до того, что обратилась ко мне, значит, тебе действительно некуда пойти. Хочешь знать, что я думаю обо всей этой ситуации?

– Валяй, говори.

– Ты кинула какого-то из своих многочисленных «папиков».

– Что значит «кинула»?

– Взяла то, что тебе не принадлежит, искренне считая, что ты это заработала. А потом – продала. Деньги, естественно, присвоила себе. Ты думала, что украла безделушку, но выяснилось, что «папик» дорожил этим предметом. Он устроил тебе скандал, и ты сбежала.

– Убогая версия. Могла бы придумать что-нибудь поинтереснее.

– У тебя не бывает «поинтереснее».

Вспомнив этот недавний разговор с сестрой, Илона нахмурилась и вновь посмотрела на свое отражение в зеркале. А ведь Ника почти угадала. Илона действительно вляпалась. И, кажется, на этот раз вполне серьезно.

Стоя перед зеркалом с нахмуренным лбом и похолодевшими глазами, Илона вспомнила другой разговор, произошедший на скамейке перед институтом, где она тогда (за три месяца до отчисления) училась.

Появился он словно бы ниоткуда. Просто вырос перед Илоной – элегантный, симпатичный, даже красивый, в дорогом итальянском костюме.

– Тебя зовут Илона, я не ошибся?

– Не ошиблись. – Она оглядела мужчину снизу доверху и прищурилась. – Мы знакомы?

Тот белозубо улыбнулся. Несмотря на возраст и пробивающуюся седину, он был из тех импозантных мужчин, которых принято называть «роскошными самцами».

– Нет, – ответил он, – мы не знакомы. Я услышал ваше имя, когда вы разговаривали с подругами.

Илона выдула из жевательной резинки пузырь, втянула его обратно и сказала:

– Ну? И что вам от меня нужно?

– Что может быть нужно мужчине от красивой девушки? – весело проговорил он. – Пару минут вашего внимания.

– Считайте, что они у вас есть. Что дальше?

– Меня зовут Андро Колак. Я режиссер художественных фильмов.

– Вот как? – Илона усмехнулась. – Не староваты для «Андро»?

– Это тебе решать, – ничуть не смутившись, ответил мужчина. – Если староват, то можешь добавлять «господин Андро».

– Ладно, пусть будет Андро, – сказала Илона. – Хотите угадаю, что вы скажете дальше?

– Попробуйте.

– Вы предложите мне главную роль в своем фильме. Я права?

Он улыбнулся:

– Не совсем. Не каждая красивая девушка способна быть актрисой.

– Правда? А я слышала, что Мерилин Монро – бездарная актриса. И все-таки ей удалось стать звездой.

– Мерилин Монро – счастливое исключение.

– Значит, вы просто хотели познакомиться?

– Да. – И снова – ослепительная улыбка и лукавая, многообещающая искорка в карих глазах. – В этом есть что-то криминальное?

Илона пожала плечами:

– Да нет.

– Тут неподалеку есть роскошный хорватский ресторан, – продолжил новый знакомый. – И если вы никуда не спешите, я с удовольствием угощу вас сливовицей.

Илона не нашла причин отказать. В ресторане, за бокалом сливовицы, господин Андро спросил прямо:

– Илона, тебе нужны деньги?

– А кому они не нужны? – в тон отозвалась она. – А вы хотите мне их дать?

Он покачал головой:

– Нет.

– Нет?

– Нет, – повторил он. – Но ты можешь их заработать, помогая в моем кинобизнесе.

– Правда? И… что нужно делать?

Андро обворожительно улыбнулся:

– Я ведь говорил тебе, что я режиссер?

– Это было первое, что ты сказал.

– Я снимаю… специфические фильмы.

– Что это значит?

– Фильмы на заказ.

Илона подозрительно прищурилась:

– И кто тебе их заказывает?

– Тот, кто в состоянии за них заплатить.

Илона посмотрела на своего нового друга проницательным взглядом.

– Ты говоришь про извращенцев?

Он стряхнул с сигареты пепел и легонько пожал плечами:

– Ну почему сразу «извращенцы»? Каждый из нас борется со скукой по-своему. И каждого из нас раздирают собственные демоны. Если ты можешь заплатить за удовлетворение своих желаний и если твои желания не причиняют никому вреда… – Он снова пожал плечами. – Собственно, почему бы и нет?

Илона обдумала слова режиссера и попросила:

– Расскажи об этом подробнее.

– Ну… Я даже не знаю, с чего начать. Пожалуй, с самого главного. Некоторым людям нравится смотреть, как при них мучают других людей.

Илона слегка покраснела.

– Ты хочешь, чтобы я подставила под плетку свой голый зад?

Андро улыбнулся и покачал красивой головой:

– Нет. Но среди твоих подружек-студенток наверняка есть такие, кому позарез нужны деньги. Я хочу, чтобы ты их нашла.

– И сколько ты мне заплатишь?

– Обижена не останешься.

– А конкретней?

Андро на пару секунд задумался:

– Ну, скажем, по пять тысяч долларов за каждую девушку. Это хорошие деньги. Тебе практически ничего не придется делать. Просто вызвать девчонку на разговор и предложить ей работу.

– И что потом?

– Потом ты получишь деньги. Легкие деньги.

– А девушка?

– Она тоже внакладе не останется, ты уж мне поверь. И не думай, что ее будут мучить в «кадре» по-настоящему. Это будет постановочная сцена, но обставленная так, словно все происходит по-настоящему.

Илона колебалась.

– Даже не знаю. Как-то это все… грязно.

– Я ни на чем не настаиваю. Выбирай сама – сотрудничать со мной или нет. Только подумай хорошенько. Нам светят хорошие бабки.

– Илона! – крикнула из гостиной Ника.

Илона тряхнула головой, прогоняя неприятное воспоминание.

– Что?! – отозвалась она.

– Куда подевалась Нюра?

– Гуляет по зданию!

– Где именно?

– Не знаю! Сказала, что пошла знакомиться с соседями!

Илона немного подождала, не скажет ли чего-нибудь Ника в ответ, а потом стала одеваться. Ей снова страшно захотелось курить. А ведь давала себе слово бросить!

Илона усмехнулась и невесело сказала своему отражению в зеркале:

– Как же… бросишь тут! Сначала нужно сделать лоботомию.

2

Возле окна, на невысокой панели, похожей на завалинку, сидел подросток с кучерявой головой и пухлым смазливым лицом. Илона встала рядом, достала сигарету.

– Эй, мальчик! – окликнула она подростка. – Ты здесь живешь?

– Да. – Он смотрел на нее с интересом и почти с восхищением. – Мы сегодня вселились. А вы?

– Можешь обращаться ко мне на «ты». Я старше тебя всего лет на шесть. Ну, или на восемь – не больше.

– Ладно, – сказал он.

Подождал, пока Илона прикурит от золотой зажигалки, после чего спросил:

– Ты тоже здесь живешь?

– Представь себе – да. – Она затянулась сигаретой и выдохнула вместе с дымом: – Как тебя зовут?

– Филипп, – представился подросток.

– Красивое имя. А меня – Илона. Запомнишь?

– Да. Илона.

Она выпустила еще одно облачко дыма и посмотрела, как оно растворилось в воздухе, не оставив после себя ни следа, ни запаха.

– Странный все-таки дом, – сказала девушка.

– Еще какой! – горячо подтвердил Филипп. – Знаете, что раньше было на этом месте?

– Нет. – Теперь уже и сама Илона посмотрела на мальчишку с интересом. – А что?

– Деревня, где жили язычники! – выпалил он.

– Кто-кто?

– Язычники. Это люди, которые верят не в Иисуса, а в других богов. Они были иностранцы.

– Иностранцы?

– Ну да. Сбежали откуда-то из Европы. То ли из Моравии, то ли еще откуда-то. Попросили у нашего царя позволения осесть здесь, заплатили золотом, и он разрешил.

– От кого же они сбежали?

– Об этом не сказано. Написано только, что они были идолопоклонники. Ну, что-то типа сектантов по-нашему. Люди из соседних деревень на них жаловались. Говорили, что они поклоняются Сатане и вообще убивают людей.

– Угу. – Илона выпустила уголком рта тонкую струйку дыма и усмехнулась: – И пьют кровь младенцев, да?

Филипп неуверенно улыбнулся:

– Насчет младенцев ничего написано не было. Но царю это все, наверное, не нравилось. Люди стали говорить, что царь защищает язычников, и все такое. В конце концов у царя лопнуло терпение, и он послал в деревню карательный отряд. Всех язычников перебили, а тела побросали в колодец. Сверху его залили негашеной известью и забросали землей. На экскурсии нам говорили, что там было тридцать восемь тел. Представляешь? Тридцать восемь мертвецов в одном колодце! Круто, правда?

Илона посмотрела на возбужденное лицо Филиппа насмешливым взглядом.

– Тебе правда все это интересно? – спросила она.

– Да. Это же наша история! А знаете, что было потом? Деревню сровняли с землей. А потом, спустя много лет, на ее месте сделали кладбище.

Илона стряхнула с сигареты пепел и прищурила лазоревые глаза:

– Кладбище?

– Да, – кивнул мальчик. – Но непростое. Сюда свозились неопознанные трупы со всей Москвы. Их хранили на леднике, в подвалах. Люди, которые потеряли родственников, приходили сюда и искали их среди мертвецов. Тех, кого не забрали, хранили ровно полгода, а потом всех невостребованных хоронили в братских могилах. На седьмую неделю после Пасхи. Тогда говорили – «на седмицу». И так каждый год.

– Кошмар!

– Да уж.

Илона поежилась и невольно посмотрела себе под ноги.

– Сколько же мертвецов под этим домом? – тихо проговорила она.

– Не знаю, – пожал плечами Фил. – Может, сотни, а может, тысячи. Но, скорей всего, их там давно уже нет. Котлован прорыли на двадцатиметровую глубину. Так что все кости – если, конечно, они тут были – выкопали и вывезли.

Илона сдвинула брови:

– Куда вывезли?

– Не знаю, – пожал плечами Фил. – Наверное, за город, в какой-нибудь овраг. А может, на свалку ТБО. Хотите узнать, что тут было потом?

– Ну, расскажи, – пожала плечами она.

Мальчик с воодушевлением продолжил:

– После революции кладбище уничтожили, а на его месте разбили сквер. Он назывался «Детский парк».

– Фу, – поморщилась Илона.

– Потом, лет через пятнадцать, в сквере сделали большую танцплощадку. По выходным здесь были танцы, люди гуляли, ели мороженое, катались на карусели… В общем, как в обычном парке. Но потом тут стали пропадать люди. Сначала девушка, потом еще одна. А потом – молодая пара.

– Их нашли?

Филипп покачал головой:

– Нет. Постепенно люди перестали ходить в этот сквер. Он зарос деревьями и стоял так несколько лет. Но перед самой войной здесь построили госпиталь. Сюда привозили раненых, но не только военных, но и простых жителей – тех, которые пострадали во время бомбежек. С оторванными руками, ногами и…

– Я поняла, – перебила его Илона. – Что было дальше?

– То ли в сорок втором, то ли в сорок третьем году в госпитале случилось ЧП.

– Что случилось?

– ЧП, – повторил Фил. И пояснил: – Чрезвычайное происшествие.

– Что еще за происшествие?

– Однажды ночью привезли очередную партию раненых, человек восемь. Одному из них требовалась срочная ампутация ног. Врачи начали операцию. Они ампутировали бойцу ноги, но потом… Потом они не смогли остановиться.

– Как это? – не поняла Илона.

– Они отрезали ему все, и даже голову. И не только ему. Они раскромсали на куски еще несколько раненых.

– Откуда ты все это знаешь? – сухо спросила Илона.

– В Интернете прочитал.

В глубине дома что-то громыхнуло. Илона и Филипп вздрогнули и слегка побледнели.

– Ты слышал?

– Да.

Они напряженно прислушались. Илона усмехнулась и проговорила с досадой:

– Фу ты, черт. Нарассказывал мне всяких гадостей. Теперь от каждого шороха вздрагивать буду.

Она швырнула окурок на пол, и он тут же исчез в щели воздухозаборника.

– Слушай, – обратилась она к Филиппу. – Зачем ты все это читаешь?

Тот улыбнулся:

– Я люблю мистические истории. И часто хожу на экскурсии.

– На какие экскурсии?

– Пешеходные. «Проклятые места Москвы», «Тайная Москва», «По следам масонов». Ну, и на другие тоже.

Илона дернула уголком губ:

– Делать тебе нечего, вот и страдаешь ерундой.

– Почему ерундой? Это же интересно. А тебе разве нет?

Илона хмыкнула:

– По-моему, нужно быть полным извращенцем, чтобы интересоваться этими ужасами.

Фил слегка смутился.

– Спорный вопрос, – тихо сказал он. – Для того чтобы любить фильмы ужасов, не обязательно быть извращенцем.

Илона скривилась:

– Терпеть не могу фильмы ужасов.

– А я их обожаю, – признался он.

– Значит, ты очень странный мальчик, – вынесла вердикт Илона.

Фил вздохнул:

– Да, мама тоже так говорила. Когда я завел плотоядную агу.

– Кого завел?

– Агу.

– Слушай, ты можешь говорить по-русски?! Какая еще ага?

– Тропическая жаба. Я заказал ее в Интернете.

– Зачем?

Фил улыбнулся:

– Она красивая.

– Красивая? Жаба?

– Ну да. Мама спросила, что мне подарить на день рожденья. И я попросил агу. Мама была против, но папа сказал, что нет ничего дурного в том, что ребенок любит животных.

– Твой папа такой же кретин, как и ты, – объявила Илона. – Любить можно кошек или собак, но не жаб.

– А как же черепахи и змеи? Их тоже многие заводят.

Илона наморщила нос.

– Ладно. Не хочу больше слушать про эту дрянь. А тебе надо лечиться. Ты уж прости меня за откровенность и прямоту. Пока!

Илона двинулась прочь. Филипп проводил ее взглядом до тех пор, пока она не скрылась за углом.

– Я не болен, – тихо пробормотал он. – Просто я не такой, как остальные.

В кармане у Филиппа пискнул мобильник. Он достал трубку и включил экран.

Привет! Чем занимаешься?

Фил принялся отстукивать по клавишам.

Познакомился с соседкой.

И как она?

Красивая. Но тоже считает меня больным.

Дура.

Не знаю. А может, она права?

Ерунда. Ты просто не такой, как они. Вот они и бесятся.

Больные тоже особенные.

Тем более! Не парься и делай то, что хочешь! Как твоя ага?

Нормально. Кажется, она единственный мой друг.

Не единственный. Есть еще я. А знаешь, что нужно сделать с теми, кто обзывает тебя дураком и извращенцем?

Что?

Скормить их аге!

Фил улыбнулся и отстучал:

Хорошая мысль!

Да, хорошая. А пока можешь подумать насчет клофелина. Пусть твои родители немного поспят.

Филипп немного помедлил, а потом отстучал:

Уже подумал.