Текст книги "Воздушный штрафбат"

Глава 15

После школы Артур Тюхис поступил в Московский механико-машиностроительный институт (МММИ). Направление в этот ВУЗ ему, как своему активисту, выдали в райкоме ВЛКСМ. В институте Артур продолжил успешное продвижение по комсомольской линии. Карьера складывалась с приятной лёгкостью. В ближайшей перспективе Артур видел себя старшим мастером на одном из крупных столичных заводов. Но это была лишь первая необходимая служебная ступенька для молодого и перспективного специалиста. Если инженерный талант позволит – года через три он получит должность начальника цеха. Если же на производстве не сложится, тоже не беда – переведётся в Наркомат8787
  Головные организации, предшествовавшие в сталинское время позднесоветским отраслевым министерствам.


[Закрыть].

Но заманчивей всего выглядела перспектива попасть на партийную работу. Ведь это означало быть пожизненно причисленным к строго ограниченному числу избранных – к партийной номенклатуре. Вот где таилась настоящая власть и безграничные возможности для утоления собственного тщеславия и материальных запросов! Когда Артур представлял себя партийным функционером, его охватывало упоительное чувство восторга: ты ещё молод, а, выражаясь точнее – просто сопляк, но вот тебе доверили пускай даже скромное место инструктора горкома – и как же ты взлетел! Твоё положение в жизни резко меняется. Отныне на основную массу людей, включая профессоров и начальников, ты смотришь свысока, с положенным тебе по рангу чувством собственного превосходства и вальяжной снисходительности… По сравнению со столь привлекательным будущим даже должность ответственного работника профильного наркомата уже не казалась достойной жизненной целью.

Это было время когда на смену старым большевикам с дореволюционным стажем на партийную работу активно призывалось новое молодое поколение партийных лидеров, не испытывавших морально-идейных колебаний и не подвергающих сомнению решения руководителей государства. В результате развязанного сталинскими органами госбезопасности политического террора к концу 1930-х годов в составе структур ВКП (б) – большевиков с дореволюционным стажем оставалось меньше одного процента. Артур подобно многим молодым честолюбивым карьеристам чутко уловил тенденцию времени и спешил использовать выпавший шанс. И всё бы у него обязательно получилось, как он планировал, если бы не злосчастный случай…

Однажды студенческая компания отправилась за город – провести воскресенье на даче у сокурсника. Родители этого парня отдыхали в ялтинском санатории, так что дом с садом оказались в полном распоряжении факультетской молодёжи. Ах, если бы Артур только знал, чем для него закончиться эта увеселительная поездка! Но день с утра обещал быть солнечным, а среди выразивших желание ехать на пикник трёх девушек, две явно были не прочь благосклонно принять ухаживания «звезды» курса.

Из электрички на маленькую лесную платформу ребята выплеснулись вместе с двумя десятками таких же представителей шумной и весёлой отдыхающей публики. Дружной кучкой с громким переливистым смехом под гитарный аккомпанемент пассажиры с корзинами в руках и рюкзаками за плечами сразу углубились в лес.

Дом, в котором им предстояло провести воскресный день, располагался в живописных окрестностях большого озера. Это была прочная купеческая дача начала века с резным портиком и витиеватыми оконными рамами. Углы кирпичной кладки фундамента романтично заросли мхом. Ласточки непрерывно беззвучно кружились на высоте чердачных оконцев. Такие декорации сразу настроили Артура на романтичный лад. Весь день он обхаживал сразу двух однокурсниц, пока не зная, какой из них отдать предпочтение. На закате Артур с приятелем пригласили девушек искупаться.

Душистые травы и цветы за околицей стояли по плечо высотой. Потом появилась извилистая тропинка, ведущая к песчаным холмам. На пригорке стоял одинокий стожок, невдалеке паслась привязанная к колышку задумчивая коза. Артур первым взбежал на холм, пространство перед ним словно распахнулось, и он увидел раскинувшееся почти во всю ширь горизонта водное пространство. Сосны на песчаном берегу в розовых лучах заходящего солнца казались кроваво красными. Большая чайка, широко распластав крылья, низко – над самой водой очерчивала широкие дозорные круги. Красотища!

Они расположились в лесу на границе дюн. Развели костерок. Лёгкий ветер с озера обдувал их лица, красиво трепал лёгкие женские волосы, шумел в высоких кронах корабельных сосен. Воздух был пропитан запахом сосновой смолы и водорослей. Окружающий закатный пейзаж был безлюден и дик.

Купаться решили нагишом, чтобы полностью слиться с окружающей благодатью. В нагретую дневным солнцем воду зашли всей компанией; некоторое время весело резвились и дурачились у берега. Девицы оказались не особенными любительницами дальних заплывов, и вскоре побежали к костру – греться прихваченным с собой вином и есть печёную картошку.

– Смотри, какие русалки! – восхитился приятель Артура, провожая горящим взглядом грациозно бегущих по берегу обнажённых девиц. – Кажется, нам повезло…

Сплаваем – предложил товарищу Артур.

Ты же знаешь – я по этой части не особый мастак – вяло улыбнулся тот в ответ. – И потом, кто-то же должен их развлекать, пока ты будешь покорять стихию.

Да ладно тебе прибедняться, дружище! – Тюхис шутливо толкнул напарника плечом. – Делов то! Сто метров туда и столько же обратно. Зато поверь мне, после такого заплыва твоя девочка останется тобой довольна. Лёгкая нагрузка, знаешь ли, способствует успеху у дам.

Говоря так, Артур мысленным взором видел, какой между ними контраст: он – поджарый, гибкий, мускулистый, и этот мясной пузырь с безвольным подбородком и дряблыми бицепсами. Как всё-таки приятно чувствовать себя настоящим сильным мужчиной, всегда умеющим получить от жизни желаемое.

Когда приятель всё-таки ушёл, Артур бросился в воду и поплыл. Спокойная озёрная гладь, искрящаяся в лучах заходящего солнца; тёплая ласковая вода; предвкушение любви, – всё это создавало особенное настроение счастья. Он двигался мощно и легко, словно дельфин…

На берег Тюхис вышел в стороне от костра – на песчаной косе. Здесь его ожидала одна из девушек. Некоторое время Артур любовался её совершенным телом, длинными точёными ногами, маленькой, но безупречной по форме грудью. Потом по-хозяйски уверенно обнял за талию, решительно привлёк к себе. Его смелые уста властно впились в её податливые губы…

Чуть позже, уже в стогу сена он нежно гладил тёплый бархат её кожи, ощущал под своими ладонями упругие холмы девичьих грудей, жадно ловил её тихие вскрики, и с восторгом чувствовал, как она дрожит под ним. Любовники долго наслаждались друг другом, не обращая внимания на крики потерявших их друзей. Его поражала обезьянья гибкость партнёрши: её стройные точёные ножки под его напором взлетали высоко в воздух; упругие бёдра бесстыдно обнимали мужскую шею.

– Ты, моё счастье! Без тебя жизнь пуста! – жарко шептал Артур в маленькое розовое ушко, убыстряя темп в предчувствии сладкого взрыва. Она трогательно «ойкала», каждый раз, когда он двигался слишком резко, тихо постанывала, старалась ещё больше распахнуться ему навстречу, чтобы впустить его в самое сокровенное…

В какой-то момент Артур потерял ощущение реальности и времени. Осталось только горячее маленькое тело, изгибающееся и бьющееся под ним; несдержанные вскрики; протяжные благодарные стоны, обрывки ничего не значащих фраз, оброненные громким шёпотом с жарких губ – в горячке, в полузабытьи…

Всё мгновенно закончилось, когда Артур случайно назвал свою партнёршу Ольгой…

В дом недавние любовники вернулись порознь – с чувством отчуждения по отношению друг к другу после произошедшего неприятного объяснения.

Здесь никто не спал. На маленькой кухне при свете керосиновой лампы в самом разгаре был опасный диспут, затеянный кем-то в хмельной отваге. Артура словно поленом по голове огрели, когда он вдруг услышал, как эти идиоты, не таясь многочисленных свидетелей, с горечью обсуждают увольнение из института и последующие аресты профессоров с дореволюционным стажем работы:

– Я считаю, что политика Наркомпроса8888
  Народный комиссариат просвещения


[Закрыть] по бездумной «пролетаризации» Высшей школы – глубоко ошибочна! – в запале «митинговал» один оратор. – Они что там, в Наркомате не понимают, что, убирая из института профессоров Новикова, Стратонова, Штейнгарта резко снижают уровень преподавания. Мы то ещё успели послушать лекции «динозавров», а с какой квалификацией выйдут сегодняшние первокурсники? А ведь индустриализацию страны без крепких знаний не проведёшь. Разве это нормально, когда вместо арестованного профессора, ректорат назначает читать лекции по механике преподавателя с кафедры марксизма-ленинизма?! И потом какой же старый «глухарь» Лев Оттович Штейнгарт – «Враг народа»?! Он ведь при царе однажды был даже уволен со службы за то, что заступался за революционных студентов. А его при советской власти в 68 лет в тюрьму упекли!

– Да разве в Наркомате дело! – уныло махнул рукой оппонент предыдущего оратора. – У моего отца на работе за полгода два начальника сменились. Оба арестованы НКВД. Говорят, по всей Москве идут аресты. Людей берут тайно по ночам… А в деревне что делается! В городе про это почти никто ничего не знает: всё зерно подчистую вывозится по госпоставкам, а крестьяне пухнут от голода…

С ужасом Артур слушал крамольный разговор, прекрасно понимая, что одного только его присутствия здесь уже достаточно, чтобы распрощаться не только с мечтой о партийной работе, но и с самой жизнью. Но и демонстративно уйти он тоже не мог, не вызвав подозрения у присутствующих. Сидя, словно прибитый гвоздями к табурету, Тюхис проклинал про себя сокурсников, оказавшихся такими идиотами-чистоплюями: «Ну посадили пару тройку профессоров, – подумаешь трагедия! – зло думал он. – Так мы же с ними на танцы не ходили, да и экзамены легче сдавать будет. Неужели эти дураки не понимают, что за такие разговоры нынче по закону – убивают! Стоит найтись среди присутствующих одному здравомыслящему человеку, который сообщит обо всём, куда следует, и… Впрочем, стоп! А почему это должен сделать кто-то, а не я?».

Найдя единственный путь к спасению, Артур немного успокоился и принялся размышлять над тем, как ему надлежит действовать дальше…

С дачи Тюхис сбежал, когда все заснули. Больше всего Артур опасался, что кто-то из однокурсников опередит его, и тем выторгует себе помилование вместо него. На опушке леса он бдительно обернулся и немного постоял, вслушиваясь в звуки окружающего мира. На противоположном берегу заливчика прошумел поезд, где-то в дачных садах звучал голос Утёсова.

Неожиданно со стороны посёлка послышался звук чьих-то торопливых шагов и тяжёлое одышливое дыхание. Не видя приближающегося человека, Артур спрятался за дерево. Вскоре он разглядел спешащего по тропе по направлению к станции своего приятеля, с которым недавно сидел у костра в компании девиц.

Толстяк оказался умным парнем, хотя никогда не преуспевал в учёбе. Накануне вечером, после того, как доставшаяся ему на озере девица отвергла ухаживания рыхлотелого кавалера, он тоже угодил на заседания «тайного студенческого общества». И подобно Артуру спешил предательством выторговать себе охранную грамоту.

Когда не заметивший его соперник прошёл мимо, Артур отыскал на земле камень потяжелее, да поухватистей, и осторожно, стараясь ступать как можно тише, поспешил вслед за конкурентом. В лесу между деревьев плавали обрывки тумана, приносимого ветром с озера. От быстрой ходьбы толстяк так громко дышал, что не слышал за спиной чужих шагов. И только когда Артур вплотную приблизился к жертве, бедняга что-то почувствовал и начал поворачиваться. Но Артур опередил его. Он что было силы ударил противника острым краем камня в висок и бил до тех пор, пока его лежащий на земле враг не перестал издавать какие-либо звуки…

***

Поезд, неспешно разгоняясь, покинул тускло освещённую лесную платформу. Тёмный тамбур гудел от холодного ветра. Тяжёлые двери перехода между вагонами мрачно лязгали на рельсовых стыках. Артур вновь прокручивал в голове события последнего часа, пытаясь понять: всё ли верно он сделал, и не находил изъяна в своих действиях. Нет, он определённо мог собой гордиться. Впервые убив человека, сумел сохранить после этого достаточно самообладания, чтобы надёжно спрятать труп в лесном болотце, предварительно набив карманы верхней одежды убитого камнями. А также снял и утопил в том же болоте свою забрызганную кровью куртку.

***

В понедельник рано утром Тюхис уже занял наблюдательную позицию возле окна на административном этаже, где располагалась спецчасть. Отсюда хорошо просматривался весь коридор, сам же он не бросался в глаза. Молодой человек сильно нервничал. Он опасался, что кто-то увидит его здесь, и сокурсники узнают, что их товарищ повадился в кабинет к институтскому особисту. За такое в момент можно было превратиться в прокажённого, в присутствии которого все разговоры сразу смолкают. Артур старался убедить себя, что ему нечего опасаться. В конце концов, на этом же этаже помимо спецчасти располагаются и другие кабинеты. Ведь он может ожидать здесь прихода кого-то из сотрудников ректората или бухгалтерии, чтобы, например, выяснить вопрос, связанный с выплатой стипендии…

Наконец уверенной походкой в коридор с лестницы вступил институтский особист. Коренастый и лысеющий, в мешковатых брюках и потёртом полувоенном френче он казался обыкновенным институтским бюрократом. На самом деле этот человек имел власть несравнимо большую, чем сам ректор.

Издали Артур наблюдал, как нужный ему человек неторопливо возиться с ключом, успевая одновременно провожать оценивающим взглядом ножки прошедшей мимо секретарши ректора, как плечом толкнув обитую хорошей кожей дверь, вошёл в свои владения.

Молодой человек ещё немного подождал: ненужных свидетелей его грехопадения поблизости не было. Можно было покинуть свой наблюдательный пост. Тюхис стремительной походкой, почти бегом проскочил расстояние до нужной двери и без стука дёрнул массивную дверную ручку на себя. Он сразу попал в междверный тамбур, о существовании которого не подозревал. За те мгновения, что парень находился в этом тёмном ящике, закрывая за собой внешнюю дверь и открывая внутреннюю, он успел проникнуться всей серьёзностью своего положения. Из этого чистилища путь ему был – либо на свободу, либо в такой же мрачный и тесный тюремный бокс – без дневного света и свежего воздуха, а то и в могилу…

Но первые же минуты общения с особистом успокоили студента. Пробежав глазами его заявление, хозяин кабинета, зажёвывая крепкими коричневыми зубами край папиросы, деловито задал посетителю несколько уточняющих вопросов. Артур отвечал обстоятельно, стараясь ничего не упустить. Тюхис был благодарен этому человеку за его понимание ситуации и явную готовность помочь. Впрочем, он ведь заслужил такое отношение своей принципиальностью и честностью. Ведь даже девушку, с которой имел накануне физическую близость не пощадил и аккуратно включил в число участников антисоветского сборища. А то, что особист глядел на него строго, без тени улыбки – с суровой складкой у лба и волевым зажимом челюстей, так это даже лучше, ибо говорит о его беспощадности к врагам.

– Ладно… Ты пока иди, – кивнул Артуру на дверь начальник спецчасти и скупо пообещал: – Разберёмся…

Прошло три недели. К удивлению Тюхиса, за это время ничего с участниками злополучного загородного пикника не произошло. А вот загадочное исчезновение одного из студентов наделало в институте много шуму. Всех свидетелей, в том числе и Артура, вызывали в милицию. Тюхис очень надеялся, что на допросе у следователя ничем себя не выдал. А ещё он всячески себя убеждал в том, что надёжно спрятал тело. Каков же был ужас убийцы, когда вдруг поползли слухи, будто на труп пропавшего однокурсника случайно наткнулись охотники, и его родители якобы уже опознали тело сына в морге.

От предчувствия скорого разоблачения Артур почти перестал есть и спать. Ожидание ареста превратилось в жестокую пытку страхом. Слушая на лекции рассказ преподавателя, молодой человек представлял, что вот сейчас откроется дверь, в аудиторию войдут плечистые мужчины с хмурыми беспощадными лицами и сразу направятся к нему. Со знанием дела на глазах у всех они обыщут арестованного, защёлкнут на его запястьях наручники и поведут под изумлёнными и осуждающими взглядами к выходу…

И действительно однажды посреди лекции в аудиторию заглянул незнакомец и сообщил, что студента Тюхиса срочно просят зайти в деканат. У Артура всё похолодело внутри, ноги сделались ватными.

Но в коридоре неизвестный посыльный тихо сообщил Артуру:

– Вот вам адрес, завтра ровно в 15.00 будьте там. Запомните: вам нужен четвёртый этаж, комната восемьдесят восемь. На входе скажите, что пришли к старшему редактору Николаю Степановичу Агланову. Вас будут ждать…

Тон и выражение лица незнакомца сразу убедили Артура в том, что дело очень серьёзное и, по всей видимости, напрямую связано с его обращением в институтскую спецчасть. По просьбе посыльного Артур повторил полученную от него информацию. На прощание симпатичный мужчина с наипреветливейшей улыбкой крепко пожал Тюхису руку и участливо посоветовал:

– Вы возвращайтесь на лекцию. Не годиться, если по нашей вине что-то пропустите…

Названный дом располагался в одном из тихих переулков центра Москвы. Артур с удивлением прочитал на вывеске перед входом в здание название научного журнала, посвящённого вопросам животноводства.

Признаки энергичной редакционной деятельности можно было заметить уже в вестибюле: где-то совсем рядом наперебой стучала целая батарея пишущих машинок. С одной стороны широкой лестницы громоздились туго перевязанные брикеты журналов, – пахнущие свежей типографской краской. Видимо, эту часть тиража свежего номера только что доставили из печатного цеха. Здесь же в вестибюле оживлённо обсуждала какую-то профессиональную проблему группа местных сотрудников. Артур скользнул недоумённым взглядом по томной даме с фантастической по сложности причёской на голове и молодому парню творческой наружности – лохматому, в костюме, полностью пошитом из парусины, включая туфли. Эти персонажи совсем не вязались с его представлениями о том серьёзном учреждении, в которое Тюхис ожидал попасть.

Артур назвал вахтёру фамилию и номер комнаты сотрудника, к которому идёт, и без промедления был пропущен на беломраморную лестницу бывшего графского особняка. Нужный кабинет располагался в особом крыле четвёртого этажа. Сюда с третьего этажа вела отдельная лестница. Поднявшись по ней, Артур натолкнулся на предупреждающую, словно окрик часового, табличку на двери: «Служебный. Вход посторонним строго воспрещён». Стало ясно, что сотрудники с нижерасположенных этажей просто невхожи в эту часть здания.

Немного постояв у двери, и, собравшись с духом, Артур вступил на запретную территорию. Красная ковровая дорожка скрадывала звук его шагов. В этом отсеке было безлюдно и тихо. Молодой человек даже усомнился в том, что его прихода действительно кто-то ждёт. Но как вскоре выяснилось, волновался он совершенно напрасно. За дверью из чёрной кожи Тюхиса встретил мужчина лет тридцати восьми-сорока. Этот человек явно любил и главное имел возможность жить со вкусом. Это было видно по его самодовольному лицу, упитанной фигуре, облачённой в очень дорогой синий бостоновый костюм. От хозяина кабинета пахло коньяком…

Он сразу взял в разговоре со студентом дружеский тон: заявил, что полностью одобряет его – Артура поступок, ведь молодой человек поступил как настоящий комсомолец. Хозяин кабинета снял трубку с одного из установленных на его столе телефонов и гостеприимно распорядился принести два чая и бутерброды.

У этого человека волосы были то, что называется смоль: блестяще-чёрные, гладко зализанные назад, лежали плотно, как литые. Лицо широкое в красных прожилках, дрябловатое в районе подбородка. Губы мясистые, влажные – плотоядные.

Глядя на Тюхиса, собеседник играл глазами, придавал своему голосу выражение искренности и вообще старался понравиться. Чтобы показать студенту свою интеллигентность завёл за чаем взаимно приятную беседу о новой кинокартине. Потом разговор плавно перешёл на футбольные новости.

Сама обстановка небольшого уютного кабинета располагала к задушевному неформальному общению: кадки с экзотичными растениями по углам комнаты, клетка с пощёлкивающей канарейкой у окна, лампа под успокаивающим зелёным абажуром на столе, неказённая мебель, видимо, из прежней обстановки графского особняка. Молодому человеку был предложен удобный стул-кресло с мягкой обивкой – совсем как в гостеприимном доме. Не удивительно, что Артур быстро расслабился и перестал ожидать от этой встречи чего-либо неприятного.

Поговорив на отвлечённые темы, опер плавно перешёл к главному:

– Нам известно, что вы наш советский человек и образцовый комсомолец. Вы это отлично доказали, разоблачив врагов, свивших осиное гнездо в вашем учебном заведении. Поэтому мы просим вас продолжить удачно начатую работу. Нам важно выявить и другие очаги контрреволюционной заразы в студенческой среде.

Артур медлил с ответом. Не то чтобы ему противело сотрудничать с органами, но и соглашаться на роль штатного «стукача» он как-то робел. Одно дело разово спасти свою жизнь и совсем другое – влезать в это дерьмо по самые ноздри.

– Вы меня удивляете – посуровел следователь. – Я то был уверен, что вы наш.

«Конечно я ваш, ваш, ваш!» – готов был воскликнуть Артур, но не мог преодолеть интеллигентского смущения и неловкости. В его сознании с такой любовью долго лелеянный образ солидного партийного работника совсем не вязался с презренной участью профессионального шпиона и провокатора. По молодости и незнанию Артур просто не понимал, что ему предлагался самый верный и быстрый путь к власти и процветанию.

Тогда следователь принялся рассуждать, что в компетенции органов госбезопасности решать, кто по-настоящему виноват перед народом и заслуживает самого сурового наказания, а для кого можно сделать исключение, как для полезного для советской власти человека.

– Как же это вы так – приятеля камнем по голове и в трясину – вдруг сочувственно пожурил молодого человека хозяин кабинета. И в качестве разящего аргумента выдвинул ящик стола, достал оттуда пачку фотографий и небрежно раскинул их пасьянсом перед потрясённым клиентом.

– Ваша курточка то.

Артур отшатнулся от страшных снимков вздувшегося от долгого пребывания в воде трупа, выловленного милиционерами из лесного болота. Тогда следователь взял со стола фотографию найденной рядом с покойником куртки и поднёс её к глазам побледневшего студента.

– Удивляюсь я вам, Артур Янович: образованный человек, а так глупо поступили… Куртку уже опознал сын дворника вашего дома и соседи по подъезду… Хотя бы театральный билетик предварительно из нагрудного кармана вынули… Впрочем, есть и другие изобличающие вас улики…

Самое поразительное, что голос вербовщика звучал совсем не враждебно, а по-прежнему сочувственно (впоследствии Артур мастерски освоит этот тон и благодаря этому сильно преуспеет по службе). Глядя на трясущиеся руки и умоляющие глаза перепуганного студента, оперуполномоченный словно говорил ему: ну что же ты, парень, упрямишься. Тебе же хотят помочь. Пойми ты, дурачок, я на твоей стороне, и в моих силах разом прихлопнуть всю эту мерзкую историю. И ты снова станешь чистеньким.

В итоге этой совсем не сложной для вербовщика шахматной партии Артуру был поставлен мат – Тюхис подписал обязательство о сотрудничестве с органами НКВД и получил от руководителя псевдоним «Викинг».

Конечно, новый сексот8989
  секретный сотрудник


[Закрыть] не мог знать, что Глава НКВД Ежов требовал от своих сотрудников «подбирать таких агентов, которые были бы или полностью связаны с нами или за которыми числились бы какие-либо грехи, и они знали, что эти грехи за ними есть, а на основе этих грехов мы могли бы полностью держать их в своих руках».

По заданию куратора Тюхис стал часто посещать студенческие вечеринки. Если раньше он делал это эпизодически – по настроению, то теперь целенаправленно искал возможности попасть на квартиру, где намечаются танцы в узком кругу. Старался оказаться поблизости от товарищей, затеявших интересный с позиций его тайной службы разговор.

Иногда Артур сам, используя подходящую ситуацию, заводил со знакомыми студентами и даже преподавателями крамольные беседы. Куратор разрешил ему в оперативных целях критиковать власть и существующие порядки, чтобы зондировать настроение вызывающих подозрение личностей. Артура поражало, как легко люди, – даже в такое жестокое время, открывают ему душу. Более того, провокатор не раз слышал от своих доверчивых собеседников участливые советы не быть таким прямолинейным: «Я восхищаюсь вашей кристальной порядочностью, – как-то с восхищением признался Тюхису один молодой преподаватель, которому многие корифеи прочили блестящее будущее в науке. – Но вы должны сохранить себя для полезных дел. Времена то нынче далеко не вегетарианские…». Пройдёт совсем немного времени и этого несчастного, так трогательно заботящегося о бескомпромиссном комсомольце Тюхисе, как и многих других, перемелет кровавый молох репрессивной машины. И произойдёт это благодаря деятельности талантливого сексота.

Всю собранную для куратора информацию Артур обычно передавал не лично руководителю, а оставлял в виде записок сапожнику, чья будка стояла через дорогу от сквера возле кинотеатра «Форум». При этом Артур уже чувствовал себя не презренным шпионом, а разведчиком в тылу врага.

Первые видимые плоды его работа стала приносить примерно через три месяца после начала активного сотрудничества с «органами». В одну ночь были арестованы все без исключения участники той самой дачной вечеринки, а чуть позже – ещё почти два десятка выявленных Артуром «врагов народа».

Вначале за добытую информацию Артур получал разовые денежные вознаграждения. Происходило это во время нечастых встреч непосредственно с руководителем агентурной сети. Но когда благодаря Тюхису была раскрыта «серьёзная шпионская организация» в одном из ведущих технических ВУЗов, ценного сотрудника перевели на ежемесячное жалование, которое вдвое превышало доход начальника цеха самого крупного машиностроительного завода Москвы. Для получения «зарплаты» Артур специально открыл счёт в ближайшем к своему дому отделении Госбанка.

Когда по месту учёбы выявлять новых врагов стало сложнее, высокий покровитель устроил старшекурсника Тюхиса лаборантом в ЦАГИ9090
  Центральный аэрогидродинамический институт


[Закрыть]. Куратор Артура был чрезвычайно заинтересован в талантливом подопечном, ведь тот обеспечивал ему отличные «производственные» показатели. А цифры эти позволяли любителю красивых женщин, первоклассных ресторанов и комфортной во всех отношениях жизни получать свой тройной оклад и премиальные, а также награды, повышения по службе. За достигнутые успехи покровитель Артура одним из первых в своём отделе получил ордер на квартиру в новом ведомственном доме. Дважды в неделю он приносил домой изобильный продуктовый паёк, специально заготавливаемый для своих сотрудников Кооперативным управлением НКВД СССР. Лечился он и отдыхал не вместе с простонародьем – в обычных поликлиниках и больницах, а в элитных ведомственных медицинских учреждениях и домах отдыха. Но все эти блага можно было иметь лишь при хорошей оперативной статистике, за которой чекистское начальство всех уровней строго следило.

Поэтому куратор Тюхиса ухаживал за одним из лучших своих сотрудников, словно за красивой любовницей: при страшной перенаселённости столицы помог получить хорошую комнату в коммуналке (Артур давно мечтал жить отдельно от родителей), похлопотал, чтобы отец Артура был, наконец, назначен на должность в своей конторе, которой безрезультатно добивался много лет.

А за это «Викинг» в долгу у шефа не оставался. В ЦАГИ ему тоже благодаря вешней привлекательности, интеллигентности и обходительности быстро удалось стать своим сразу в нескольких компаниях.

Особенно большой успех светловолосый статный красавец имел у коллег слабого пола. Артур быстро смекнул, что самые «вкусные» сведения можно получить именно от женщин, и мастерски использовал свою мужскую неотразимость для добычи нужной информации.

Его деятельность в ЦАГИ оказалась даже более успешной, чем в родном институте. При личных встречах с куратором, которые тот в виде поощрения теперь часто устраивал в лучших коммерческих ресторанах Москвы, чекист не скупился на похвалы и даже однажды назвал Артура «бриллиантом своей агентурной сети». И это были не пустые слова. Тюхис видел, как с неловкой поспешностью очень сытого человека спешит к нему навстречу из-за служебного стола гордый сотрудник могущественной организации, как заискивающе интересуется у него, что заказать в ресторанном меню. А вскоре за выдающиеся успехи в работе чекист даже поощрил Тюхиса путёвкой в сочинский санаторий.

***

За полтора часа до отхода поезда в пассажирском зале возле буфетной стойки Артура окликнул какой-то парень: «Привет, старина! Рад тебя снова видеть!». Глядя в открытое лицо неизвестного ему молодого человека, курортник силился вспомнить, где и при каких обстоятельствах они могли встречаться и не мог. Но на лице незнакомца сияла такая счастливая улыбка, и он обволакивал Артура таким дружелюбием, что Тюхис позволил взять себя под руку и отвести в сторонку для товарищеской беседы.

Мягко, но настойчиво куда-то увлекая за собой Артура, незнакомец радостно рассказывал ему, что они, якобы, встречались в райкоме ВЛКСМ и даже будто бы вместе были на республиканском сборе комсомольского актива. Правда, как Артур не напрягал память, не мог вспомнить навязчивого парня.

– Зайдём ко мне, дружище. Поговорим за рюмкой чаю – по-приятельски предложил тот Артуру, когда они подошли к скромной на вид двери, располагающейся в стороне от вокзальной суеты. Парень пояснил, что учится на инженера-железнодорожника, а тут подрабатывает «по части ремонта служебной аппаратуры». До отхода поезда была ещё уйма времени и скучающий отпускник позволил себя уговорить.

Но едва за ними закрылась дверь в пассажирский зал, как провожатый Артура мгновенно переменился. Дружески придерживающая студента рука вдруг стальными тисками сжала его предплечье.

– Вы арестованы! – рявкнул парень и зло толкнул Артура лицом к стене. Последовал жёсткий приказ взять руки за голову и раздвинуть ноги. В голове Артура всё смешалось. Пока умелые руки привычно шарили по его одежде, выворачивали карманы и выдёргивали из брюк ремень, арестованный жалко лепетал:

– За что?! Это какая-то ошибка… Позвоните майору Хлебникову.