Текст книги "В нагорья и джунгли Новой Гвинеи"

* * *

Вечером оказалось, что церковный староста является не единственным деятелем Католической церкви в этом посёлке. Позднее, когда уже стемнело, в деревенской полутьме (освещаемой луной) появилась белая фигура и ударила в баллон. Старый баллон из-под газа использовался как церковный колокол в этой местности, а баллону было лет тридцать. Наверное морем принесло с какого-то судна. Рядом лежал ещё один баллон, уже до дыр проржавленный – тому уж было за полста лет. А в школе в соседнем кишлаке в качестве школьного звонка использовался корпус от бомбы (торпеды) времён Второй Мировой войны. Бомбе было лет под семьдесят, но она, ржавая, исправно исполняла свой долг – звонила, призывая детей на учёбу.

Итак, белая фигура позвонила в баллон и скрылась в церкви. И тут произошло чудо. Церковь осветилась электрическим светом. Видимо, Бог сказал «да будет свет!», или в церкви был припрятан аккумулятор. Тарахтения генератора не было слышно, но аккумулятора хватало на две длинные лампочки, что было великим чудом. А фигура оказалась местным священником. Святой отец был родом из Аргентины. Окончил обучение на священника, и тут его заслали к папуасам. Святые отцы, как солдаты в армии: семьи нет у них, они люди подневольные – скажут «езжай!» – и поедешь хоть в ПНГ. Уже пять лет работал он в этой глухомани, и был главным церковником по всем деревням побережья, от Вутунга почти до Ванимо. И был тоже умным, на вид, и хорошим человеком.

Священник устроился в углу церкви, и начал – как я понял – исповедовать граждан. Я же вернулся в «свой» домик. Вообще очень, очень приятное место. Домики тут все на ножках. В двух метрах море шумит. А комаров почти нет. Может быть, от церкви их как-то распугали, а может ветром сдуло в море. Есть неподалёку ещё пара церквей – адвентисты и ещё кто-то. Школа тоже есть. Туалетов в этой деревне нет – все 700 человек ходят в море. И я тоже.

Вообще в первые дни я пока не выявил источники дохода папуасов. Ведь у них есть одежда, вещи, деньги на пиво (не у всех, но у некоторых) и жилища. Дома стоят по 20—30 лет, их надо строить заново, в строительстве используют гвозди и, в некоторых случаях, и металлический шифер. Откуда берут эти ингредиенты? Я уже знаю, что Австралия подкидывает до 20% бюджета в ПНГ, но не развозят же австралийцы гвозди, железные кровли и кастрюли непосредственно. В центральной части Новой Гвинеи (Индонезийская половина), в Энатроталийском районе, всё было понятно: нет ни гвоздей, ни кастрюль, спят на земле, готовят на огне батат, в углях, потому что кастрюлю купить не на что и негде. Тут же и еда различная, и одежда, и кастрюли, и стройматериал, а в некоторых деревнях живёт человек с машиной-пикапом. Да, некоторые папуасы ПНГ ходят в майках с портретами индонезийских вождей – наверное, это самые дешёвые майки, что продаются на границе Индонезии, и не важно, кто нарисован на них. – Откуда же берутся деньги у них? Некоторые говорят, что то от продажи рыбы и фруктов, за которыми приезжают скупщики на пароходе и на грузовике. А некоторые имеют доход от приграничной торговли – привёз-отвёз, десяток кин заработал. Многие папуасихи стоят по субботам, вторникам и четвергам – продают бетель, бананы и овощ по обочинам дорог, тем, кто едет мимо – ведь сотни людей проезжают на границу и обратно. Но вот что делают остальные, кому что продают? Как живут в глухих деревнях в горах, где нет ни рыбы, ни моря, ни границы – вот это мне интересно посмотреть, и попасть в такие места, где нет и автомобильного сообщения – сравнить с подобными же местами на Индонезийской половине острова.

ПНГ-03. Воскресное богослужение в папуасской церкви (деревни Yakko и Waromo)

Утром в воскресенье, 20 марта 2011 г, шёл дождь. Поэтому когда священник позвонил в «колокол» у церкви, никто не явился. Но через час дождь прекратился, и когда он уже более настойчиво стал стучать в баллон, папуасы и папуасихи потянулись на службу. Она была очень приятная, и людей собралось более 100. Из них около 10 мужчин (включая пастора, и его помощников и активистов), остальные – тётки и дети. Все оделись в лучшие одежды. Я тоже пошёл, совершив заранее намаз в «моём» домике. Какой хороший домик – хоть неделю живи! Только электричества нет. А мне оно нужно, чтобы заряжать нетбук. Пришли на службу и две собаки, которых все тщательно пытались изгнать.

В церкви всё было интересно и торжественно. Вообще должно быть несколько факторов, чтобы богослужение привлекало трудящихся. Во-первых, оно должно быть интересным, во-вторых, подвижным, в-третьих, понятным для большинства пристуствующих, и в-четвёртых – не затянутым. В России богослужение РПЦ не отличается какими-то внешними сторонами, но альтернативы обычно нет. А тут, поскольку церквей в селе несколько, то нужно как-то народ привлечь. Конкуренция – великое дело.

Вот, здесь – сии правила были соблюдены. Священник читал молитвы, доставал какие-то белые предметы (хлеба) и клал их, разломив, в чашу. Не прячась от народа за перегородкой. Потом некоторые подходили за причастием, другие пели гимны, народ иногда становился на колени. Всё было на местном языке или на Ток Пинджине, ну вроде все понимали, кроме меня. Я понимал отдельные слова. Всё богослужение длилось около часа. Также в один из моментов многие десятки людей стали подходить и складывать деньги в миску, пожертвования. По окончанию службы, пожертвования – в основном монеты, но и бумажки тоже – были рассортированы в углу церкви, и бумажки были выданы каким-то двум дядькам (может быть – нуждающимся), а монеты спрятались в холщовый мешочек и их дальнейшая судьба была неясна.

После богослужения и купания я решил из деревни удалиться, перебраться в другую деревню. Это и произошло. Был воскресный день, машин на дороге почти не было, по деревням ходили люди, одетые нарядно, папуасы, и звонили в какие-то звоночки или бубенчики. В Ванимо в воскресный день мне было нечего делать – я собирался прибыть в город Ванимо только в понедельник утром.

В следующей деревне было безлюдно, все наверное ушли в соседнее селение на службу. А вот в третьей деревне было многолюдно. Там была видна уже дальнейшая цивилизация. Несколько магазинчиков продавали еду, Продавались папуасские консервы, индонезийское печенье, соки, пиво, и чай ПНГшный. Рис, сахар и бензин стоили равно, по 5 кина ($2) за килограмм.

В этой деревне Варомо, я остановился. Закинул свой мешок в большую католическую церковь, где только что закончились все богослужебные дела. Пошёл бродить по деревне, искать кипяток и фотографировать. Сперва один человек меня позвал, потом другой, но я никак не переселялся, пока меня не похитила тётка – которая видела меня вчера в селе, где была Главная церковная служба. Туда она ходила специально, т.к. ту службу проводил главный священник района.

Итак, я переставил свой рюкзак под очередной дом. Интересно, что тут все дома на ножках – это частные дома. В них обитает по 4—5-6 человек. Дом стоит 20—30 лет, иногда и 50 лет. А вот дома без ножек – общественные здания. Церкви, школа, сельсовет – сии здания все стоят прямо на земле. Подполья у них нет.

В деревне этой было уже видно: несколько машин; несколько домов с генераторами; несколько торгующих частным образом, помимо магазинов. Старушка продавала бананы, по 1 кина за гроздь. Стоило мне купить одну гроздь, как она всунула мне и другую гроздь – в подарок. На дороге тоже продавали бананы, но без особенного успеха. И бетель, жевательный орех, от которого рот и слюни становятся очень красными. А ещё вдоль дороги продают плюшки, ценой всего 20 папуасских копеек. Где тут потратить тыщу кин в день – непонятно. Посмотрим, что в городе будет.

Ребята из деревни сказали, что у них есть достопримечательность – водопад. И предложили мне пойти посмотреть его и искупаться. Я согласился. 14-летний Иезикиль, 11-летний Тэла и третий ребёнок пошли мне показывать водопад, предупредив, что до него довольно далеко. Я согласился.

Мы пошли по тропинке через лес, и величина деревьев вокруг превысила средние российские размеры. Обнаружилось даже дерево, которое и десять человек не обхватили бы. Много лиан, корней и прочего. Тропинка вела вдоль речки, мы прыгали по каким-то камням и шли к водопаду.

В одном месте в лесу, на реке, сидели четверо папуасов, и жгли костёр. Над костром висел баллон, используемый для дайвинга, чёрный, закопчённый, и грелся. От него шла трубка. Папуасы готовили самогон (что я потом уточнил у других граждан). Рядом стояли уже бутылки, пустые, из-под виски, куда они потом готовились заливать готовую продукцию. Я сфотографировал самогонщиков, и мы пошли выше – общаться дольше они не хотели, ожидая процесса. Местные потом сказали, что те за воскресенье на целую неделю запасают выпивки, в основном для собственного потребления, но прячутся в лесу: самогоноворение тут официально запрещено.

Наконец мы пришли к водопаду (высотой несколько метров) и искупались в нём, плавали в озерце, образованном под водопадом, а вокруг была тропическая зелень. Было очень интересно. Папуасы хотели, чтобы я плавал с ними наперегонки, я конечно же отставал, к большому удовольствию ребят. Размеры озера были игрушечные, метров пятнадцать, так что утонуть нельзя было. Я вообще человек не водянистый, и поэтому когда мне предложили съехать тоже по водопаду в озеро, испугался, но всё же съехал и набрал полные уши воды, потом отплёвывался, а папуасы смеялись весело. Райские места! Даже комаров почти нет.

Водопад в лесу

Потом отправились обратно вниз, вдоль и по речке, мимо самогонщиков, через лес в деревню. По сторонам росли фрукты, в том числе мне ранее неизвестные. Дети угощали меня некоторыми из них, оказывалось съедобно. На одну из пальм папуасёнок ловко залез с длинным ножом (он оказывается всегда с ножом ходит), срезал ветку бетельного ореха, и все принялись жевать, кроме меня, засунув в рот этот орех и какие-то колбаски растительные. Тут массовое явление, жевание бетеля, отчего плюются красными слюнями, красные следы повсюду – но это не кровь, а слюни.

Потом вернулись в деревню. Я показывал папуасам книги свои с фотографиями и изображения российской действительности, а те тоже просвещали меня. Старик-дед пришёл с местной газетой «Пост-Курьер» за прошлый месяц, оказывается – она действительно есть. На английском языке. Дети подарили ему ветку бетеля – это оказался их дедушка. Местные доброхоты вежливо распыляли вокруг меня спрей от комаров, радовали разными известиями. Одни говорили, что скоро, всего через 9 дней, из Ванимо пойдёт пароход на Вевак и Маданг, а другие говорили, что туда и пешком можно добраться. Третьи уверяли, что и дорогу построили до Вевака, садись и поезжай с ветерком, и две машины в неделю точно есть, или даже три (к базару). Под домом оказалась, на земле лежала, очень большая, к моему удовольствию, цельнометаллическая гантель.

Также оказалось, что местные знают (не все, а самые образованные) аж четыре языка – ток плес (местный язык), ток пинджин (папуасский официальный язык), английский и индонезийский. Последний язык они применяют, когда едут на закупки в Джайпуру. Полиглотство – свойство многих малых народностей. По их версии, как я уже писал, каждый папуас этого района может ехать до Джайпуры, не далее, используя ТBC, а индонезийские могут так же до Ванимо добраться, но не далее. Но для этого нужен какой-либо документ, его могут проверить. Многие ребята даже в 10—15 лет проявляли знание английского языка, а взрослые часто кричали мне вслед индонезийские слова, подозревая, что я как-то связан с той страной.

«Ток Пинджин» очень похож на английский, но текст более понятен, чем разговор. А вообще многие языки сейчас становятся похожими на Ток Пинджин. Во многих языках сейчас много английских слов. Так что чем проще народ, тем меньше у них своих родных слов и больше пришлых, английских например, или русских или арабских. А так скоро все языки будут частично напоминать Ток Пинджин.

Недавно прошедшее землетрясение в Японии вызвало тут панику. Все узнали о нём благодаря современным средствам связи: гражданам, имеющим мобильники, пришли СМС о грозящем цунами (вот польза мобильной связи), они всем пересказали и тут все в панике побежали с побережья в горы к своим горным родственникам. Но цунами не было, не добралось до ПНГ, или точней так: волны оказались весьма невысоки. На другой день все вернулись. Затем всем сообщили, что все дожди будут теперь кислотными. Проблема для тех, кто собирает дождевую воду. Но у всех есть эта дождевая вода. Так что по всем деревням вывесили объявления – под дождь не ходите, воду не собирайте! Но потом объявили, что проблемы нет, что вода не ядовитая, так что продолжаем пить и ходить под дождями без опаски.

Старики говорят, что малярия тут – самое привычное дело. Я спросил одного старика, как часто он подцепляет малярию. Он ответил, что каждый год. Многие пожилые люди не знают, сколько им лет. Примерно знают – около 70, например, или примерно 60.

Имена тут часто необычные, часто попадаются библейские. Например, вокруг меня сидят следующие товарищи – дети: Абраам, Сиса, Клейвин, Тэла, Иезикеель, Дайрин. Вот такие имена. Среди взрослых тоже попадаются всякие Адамы, Даниилы, и прочие, им подобные, которые у нас редкость.

ПНГ-04. Невероятный Чудо – Туалет

Таким образом, прошёл третий день в ПНГ, воскресный. Стали сгущаться сумерки. Я закончил очередную часть писанины – а сидел я под домом, так как дом на ножках, и вокруг меня папуасики смотрели и дивились на компьютер. Тут пришли взрослые папуасы, и среди них – один очень толстый человек, и сказали, что ночевать под «домом на ножках» мне никак нельзя, это очень опасно, и неприлично, и местные жители могут меня ночью ограбить и убить, и плюс это роняет тень на них, на папуасов. Так что я обязательно должен пойти в дом толстого человека. Дома тут в деревнях большие, просторные, десятки квадратных метров, а живёт человек по нескольку – по 4—5-6.

Чтоб окончательно уговорить, толстый папуас Алекс сказал мне, что у него есть аккумулятор, чтоб я подзаряжал своё ноутбучное дело. Этим и уговорил, действительно аккумулятор у него был, и он послал родственников купить топлива для генератора (это значит, очень богатый человек попался). Но самое интересное было впереди, и я оставил напоследок.

Напоследок произошло вот что. Я спросил, где тут туалет. Ведь в Якко не было туалетов – все ходили в море, а в Вутунге туалеты были, и несколько. Итак…

Итак, 11-летний Тэла, с фонариком, очень умный, ловкий и всё понимающий по-английски парниша пошёл мне показывать туалет. Прошли метров пятьсот-шестьсот! Вдоль всей деревни на запад. И там, на западе деревни, при свете полной луны, подошли к морскому берегу. Волны бились о брег, пальмы торчали.

И тут, о чудо. Одно из больших деревьев – а я ж писал, что тут есть деревья, что и десять человек не могли бы обхватить, взявшись у корня! – одно из больших деревьев наклонилось, подмытое морем, так, что верхняя часть его находилась над морем, над волнами. По стволу дерева была протоптана тропинка, укреплённая в крутых местах досками и поручнями! И там, в кроне дерева, и был устроен деревянный туалет из двух кабинок, и дырки были расположены прямо над морем! Тут же была и канистра на верёвке – не то, чтобы сливать – слив и так автоматичен, – а для того, чтобы потом помыть попу и руки. Тем, кто не любит подмывать попу, можно было воспользоваться картонной коробкой, которая тоже была тут (разорванная на клочки).

Итак, я (с проводником) сделал все свои тёмные делишки, и, накормив пищею рыб, стал спускаться очень осторожно. Ведь ночь, хоть и полнолунье, но закончить своё путешествие, упав с возвышенного папуасского туалета в море – очень не хотелось. Тэла аккуратно подсвечивал, хотя со спины он это делал, и не было видно многого.

Наконец, мы вернулись в дом. Там уже был подключен аккумулятор (а вот генератор не работал, пока не нашли бензина). На удивление цивилизованно: работал телевизор, на стенах висели иконы, фотографии, потреты Деда Мороза – всё, что нашли важного. На полу сидели смотрители телевизора, дети. Я уселся дописывать на компе про «чудо-туалет» – никогда такого не видал. Тэла уселся за телевизор (в деревне немного таких приборов – вокруг всё темным-темно, а перед ТВ на полу уже сидели другие дети – и местные, и соседские), а взрослые сели разглядывать мои книги с фотографиями – кто их ещё не видал. На улице шумело море, шелестели какие-то ветки, звенели насекомые странными голосами.

Вечером очень толстый папуас Алекс пригласил меня на ужин. Мне очень было интересно, отчего он такой объёмный, и имеет генератор, солнечные батареи, телевизор и такой большой и богатый дом. Оказалось, всё объяснимо. Он, хозяин дома, работает на самой большой в ПНГ золотой шахте, в глубине материка. Зарабатывает кучу денег. Работа вахтовая, 6 на 6 недель. Полтора месяца на шахте (а это в глубинке, в очень далёком местечке), забрасывают их на самолёте. Потом обратно, и полтора месяца дома, в данном случае в этой деревне. Жена Кэтти работает в Ванимо учительницей, а Тэла – тоже учится там же, но не в простой школе, а в школе для умных с усиленным преподаванием английского языка. Хозяин дома Алекс (ему 45 лет) бывал в Австралии, США и других странах, знает про мировую политику, смотрел фильм про подводную лодку «Курск» (фильм американский, по его словам, основанный на реальных событиях) и уважает Путина, а фамилию второго человека, управляющего Россией, не помнит. И ещё он считает, что зря индонезийцы отцепили себе западную половину острова. Ночевать же под домом считается в Папуасах неприлично, несолидно и неправильно, поэтому и попросил меня перетащиться из поддомья вовнутрь помещения. А в соседней деревне, ближе к Ванимо, по словам хозяина, имеются наркоманы и воры, так чтобы я был осторожен (это всемирная тема: «у нас ещё ничего, а у соседей плоховато»). Особенно много грабителей обитает в самом Ванимо.

В город я собирался ехать назавтра утром, в понедельник. Вот и посмотрим, какие у них города-то.

ПНГ-05. Ванимо – «величайший» город современности

«Не обольщайся насчёт города Ванимо, – напутствовал меня напоследок Алекс-золотодобытчик, – это хоть и столица провинции, но очень маленький город. Джайпура огромна (huge), а Ванимо – во много раз меньше».

Итак, мы втроём вышли на дорогу (я, Тэла и мама-учительница Кэтти) и дождались автобуса, который и вывез нас из удивительной деревни Варомо, с её гостеприиимными людьми, водопадом в джунглях и туалетом на дереве, – и привёз нас в город Ванимо, наряду с прочими пассажирами, которым надо было в город. Тут недалеко – ехать минут 10—15 – и недорого, две кины за проезд.

Итак, утром в понедельник 21 марта, я прибыл в город Ванимо, являющийся центром провинции Сандаун (Sundaun – место, где заходит солнце). Как и было предсказано, город-порт Ванимо оказался невелик. Значительно меньше и нецивильней своего города-«побратима» Ванино в Хабаровском крае. Каков же он?

По сути дела, это большая торговая фактория, созданная для того, чтобы привозить сюда товары – на кораблях из основной ПНГ, и на машинах из Индонезии – и продавать покупателям, приезжающим из деревень – они тут, на оптовках, заполняют свои собственные деревенские магазины и закрома. Кто-то и для своих нужд затаривается. Вот и всё. Высочайшие здания – в два этажа. Мобильная российская связь «Beeline» никакого роуминга с местными телекомами не поддерживает, СМСок не отправляет и не принимает. Есть вышка, с которой источаются сигналы радио и местная папуасская мобильная связь.

Ванимо очень небольшой городок. В нём есть примерно пять супермаркетов, один – даже средний, провинциальных российских размеров, с двумя кассами, но ассортимент товаров очень жалкий. Консервы из Маданга и Лаэ, сахар, рис, соковые концентраты, товары для дома и огорода, ножи-ножницы-антикомарины. Полупусто в супермаркетах. Ни молочной продукции, ни фруктов, ни соков неразбавленных, ни больших газировок там нет в принципе. Кредитные карточки в одном из них принимают, но только местные, папуасские.

На улице папуасы, разложив на земле, торгуют бетелем – этот зелёный жевательный «фрукт» – единственный ходовой товар. Есть ещё сигареты и одежда из Индонезии. И маленькие пластиковые стаканчики (запечатанные) с индонезийской газировкой, втрое дороже, чем в Джайпуре.

Я направился – скинуть рюкзак – в Ванимскую школу (где и преподавала Кэтти, жена огромного золотодобытчика). Во дворе уже собирались дети, в примерно одинаковой школьной форме. Под очень большим деревом выстроились они все, несколько сотен детей, пели молитву и гимн ПНГ, директриса что-то вещала с помоста, а наверх втягивался на палку флаг ПНГ и какой-то другой флаг, наверное провинции Сандаун. Детишки-сандаунята взирали на это, потом их распустили по классам. Я посетил школьный туалет и не был очень доволен – загаженный оказался. С дерева гадить в море было куда гигиеничней.

В Ванимо мне нужно было сделать несколько вещей. Во-первых, найти Интернет и выложить новости. Но – его нигде не было! Ни в гостиницах (две гостиницы я нашёл), ни в офисе телекоммуникаций, ни в школе, ни на радио. Все знали, что интернет в природе существует. Но в одних местах он в принципе не бывал, в других – не было умного человека, который знал, как найти и подключить; или комп был сломан; или интернет сломан или «не было коннекта». И попадающиеся мне умные люди в очках показывали мне в самые разные стороны, но никто не сказал мне – «вот, у меня есть, пошли!».

Наконец я продолжил поиски в здании Правительства провинции Сандаун. Это двухэтажный барак со многими кабинетами: отдел финансов, отдел оборота алкогольной продукции, отдел регистрации машин и прочие, каждый отдел – одна комнатка, все чиновники в одном месте. Сандаунские члены правительства уходили от моих просьб, и только когда я сказал, что готов заплатить – меня отвели в один кабинет: там магические свойства денег оказали разлагающее воздействие на одного из членов правительства. Сам Интернет он мне показать не мог, но мог отправить Е-майл из своего кабинета, за 10 кина ($4), каковой услугой я и воспользовался. Я отправил текст (файл) о своих похождениях родителям, с просьбой выложить в мой ЖЖ новости о моей жизни. Больше никаких интернетов в городе я не нашёл. А ещё руки помыть негде.

В городке Ванимо содержится Консульство Республики Индонезия. Оно-то мне и было нужно, чтобы сделать новую индовизу. Удобства налицо! За один день, без справок, билетов, приглашений оно ставит визы всем желающим за свою стандартную цену. Самое простое консульство Индонезии в мире; быстрей только в аэропорту. И проверять они ничего не проверяют, интернета-то нет. Клерк консульства, папуас дикого вида, берёт анкеты и две фотографии и деньги. Вся его работа – вклеить ваше одно фото в анкету, а второе фото – в огромный фолиант, в котором на каждой странице вклеено около шести физиономий, рукой папуаса подписано – имя, фамилия, номер паспорта и дата выдачи визы. Это был настоящий, истинный Facebook. И этот же папуас вклеивал и визы в паспорт. Кроме месячной визы, за повышенные деньги он может поставить двухмесячную.

Консульство активно посещалось как местными, так и иностранцами – яхтсменами, австралийцами и работающими здесь филиппинцами и малайцами. Каждый день несколько посетителей. Приём документов – в девять утра.

А вот ещё что важно! Обмен денег. В Ванимо он несколько затруднён. Я как в воду глядел, вычислив заранее, что нужно максимальное число денег вытащить из банкомата в Джайпуре и там же, в Индонезии, перевести в кины. Оказалось – я очень был прав! Местный, единственный на всю округу, «Bank South Pacific» (BSP) имеет два банкомата, и за каждый подход к банкомату берёт 15 кина (6 долларов), в дополнение к обыкновенной комиссии, указанной в договоре банка. Об этом написано мелкими буквами в основном отделении банка. А бумажные доллары тоже меняет этот банк, по очень невыгодному курсу, как и евро. Скупают, пользуясь монополизмом. Ещё тут можно сбыть австралийские и почему-то филиппинские деньги. Индонезийские деньги банк не принимает, неясно почему – из принципа, что ли? Из ненависти к оккупантам Западной половины острова? (И самолётов нет в Индонезию, и пароходов.) Ну наверное, рупии можно всучить на базаре людям, торгующим индонезийскими печеньями и напитками, но сами они таких предложений не высказывают. Лавки с надписью «MoneyChanger» в Ванимо я не нашёл. Но и не нуждался в ней, лишь интересно было проверить курс валют.

Важно знать! В «супер-городе» Ванимо можно обрести пароход. Объявления о грядущем судне, рукописные, встречаются при входах в супермаркеты. Ближайший пароход через 3 дня (24-го) должен был отправиться. Пароходы следуют вдоль побрежья в Вевак, Маданг и тем же путём возвращаются обратно, делая круг за пару недель. Но я подумал проехать автостопом, хотя бы до Вевака, это очень интересно, тем более что многие говорили – дорога уже построена! Только мосты не все готовы.

Книжный магазин! В Ванимо был обнаружен книжный магазин! Он христанский, то есть там продаются Библии, жития святых и канцтовары. На удивление, была там и карта Папуасии, она была очень дорогая (дороже Библии). Так как магазин оказывал и услуги ксерокса, я попросил поксерить карту и сэкономил 99% её цены.

В Ванимо случилось чудо – я купил новые ботинки. Прежние, российские, верой и правдой отслужили мне уже рекордный срок – два с лишним года. И уже пора бы новые. Но в Индонезии вся обувь мне была мала. И тут, я вижу, один старичок продаёт две пары ботинок! Уж не знаю, с каких австралийских туристов или солдат он их снял, и в каком году? Или ему их сдали на ремонт, а потом хозяева не пришли? Но действительно, большие чёрные ботинки, на вид как армейские, слегка б/у, я взял у него, не торгуясь, за 50 кина (20 долларов) – цена была написана. Померял, конечно, оказались как раз. Вот чудеса! А старые ботинки пришлось, к сожалению, выбросить – извлекши из них стельки и шнурки (авось пригодятся). Дед тоже был рад избавиться от ботов. Может быть он их уже пару месяцев продавал. Впоследствии я увидел, что боты не уникальны – и в супермаркетах тоже продавались какие-то излишки австралийских военных складов по приемлемой цене, близкой к российской.

Папуасы в Ванимо были рады моему появлению, но в гости не тащили. А может быть и некуда им было меня звать – наверняка почти все были приехавшие, за покупками. Вообще коренных ванимцев немного. Постоянно обитают тут менты и обитатели военной части. Но к ним я вписываться не стал.

В ресепшене одноэтажного отеля (в котором я искал интернет) встретился мне дворник, он же сторож. Он узнал, что я путешественник, и очень заинтересовался. Случился дождь, и я ждал под навесом вместе с дворником. «Слушай, а ты бывал в Иерусалиме?» – спросил он меня. Я, оказалось, что бывал. Он, поняв, что я стало быть человек компетентный, задал такой вопрос, который мне раньше не задавали. «Слушай, я вот всё думаю, потом, когда мы умрём и попрадёт в рай, неужели мы так же останемся чёрными, как сейчас, а ты всё равно будешь белый?» Я в ответ предположил, что на том свете не будет ни чёрных, ни белых, все будем одинаковыми. Он очень обрадовался такой информации, чуть не расплакался от счастья. Так я его и оставил, с такой благой вестью, когда закончился дождь.

Когда я вернулся в школу за рюкзаком, оказалось нежданно, что я забыл в деревне Варомо свою металлическую кружку! А также сахар, кипятильник и другие полезные вещи в пакете «Еда». Это уникальный случай, ведь уже много лет до того, я нигде свою кружку нигде не оставлял. (Как и всё, наверное неспроста. Но для чего?) Пришлось вернуться – благо, близко, двадцать минут на маршрутке, а провожал меня опять тот же Тела, он как раз ехал со школы, грустный какой-то. В доме у толстого папуаса Алекса всё забытое нашлось, и я, ещё раз попрощавшись, из деревни опять эвакуировался в сторону Ванимо – теперь уже автостопом. В следующий раз я пообещал появиться здесь месяца через полтора, на обратном пути.

На выходе из деревни опять повстречался мне парниша Иезикииль, велосипедист, один из тех, с кем мы ходили вчера на водопад – ещё раз было радостно нам встретиться, и мы тепло распрощались, с надеждой встретиться потом как-нибудь, на обратном моём пути. Так оно потом и произошло.

Юный папуас Иезикииль из Варомо

Иезикииль – отличный парниша, по сообразительности не уступит нашим российским ребятам такого же возраста, да мне кажется – даже изобретательней и умней их. Владение тремя языками (пинджин, английский и местный) закрепилось у него с детства, как и у многих его ровесников. Способность ходить пешком, плавать, залезать на деревья и переносить разные предметы, свободно общаться и с ровесниками, и со старшими, и с иностранным гостем в моём лице – всё это имеется у местных ребят в наилучшем виде. Эти ребята не знают компьютерных игрушек, и не играют в сотовые телефоны, не объедаются гамбургерами и булками с вареньем, а телевизор смотрят только в неделю раз, когда напросятся в гости к Алексу – золотодобытчику, а тот найдёт бензин и включит генератор, а в детстве у них нету никаких игрушек или книжек-раскрасок. При этом они тут кажутся умными, активными и самодостаточными, не нытики и не попрошайки, а по физической силе и выносливости 95% российских, замученных компьютерами, горожан не сравнятся с молодыми обитателями деревень этой далёкой Океании.

При этом, конечно, не будем идеализировать папуасское общество, и переселяться в джунгли. Может быть, для папуаса оно и идеально. Но переселение московского горожанина, в моём лице, в леса Папуасии, вызывает ощутимую «ломку» (электричества нет, еда однообразная, в туалет идти – нужно на дерево лезть или уходить в море…) А папуас, переселившись в город, утрачивает беззаботность и веселье лесного жителя и становится там – в лучшем случае, работником какого-нибудь офиса, церкви или магазина, в худшем – пьяницей, бездельником или вором. Примеров тому мы найдём ещё на последующих страницах моей книги.

Уже с кружкой, я опять вернулся в Ванимо, в город, который оказался таким крошечным. Но почти всё, что хотел, я в нём сделал: и даже обрёл ботинки. И запасся консервами, и купил свежую газету со статьёй-передовицей «Малярия – главный убийца». И визу индонезийскую сделал, и цены проверил на продукты. Но ночевать в Ванимо не стал – город показался мне не очень гостеприимным. Уж лучше поехать на восток, докуда будет возможность, и заночевать по дороге.