Текст книги "Закат созвездия Близнецов"

Олеся вздохнула и робко сказала:

– Светочка, а ты поможешь мне заполнить анкету? Я тоже подумала, почему бы и нет...

– Тарасова, ты что, не хочешь больше идти к детишкам в ясли? – произнесла саркастически Храповалова. – Ты же все мечтала о карьере нянечки в детском саду, не так ли? И что это тебя в Германию потянуло? Или думаешь найти себе там миллионера? Ну, мне миллионер не нужен, если будет тысячи три с половиной – четыре евро в месяц получать, уже нормально. И чтобы свой дом был и две машины. И отпуск два раза в году на теплых морях – в Испании, Италии или Египте. Я не много хочу, но и малым не стану довольствоваться!

Светка достала из сумочки конверт с иностранными марками, вынула оттуда лист с убористым текстом, какими-то вензелями и размашистой подписью.

– Вот оно, приглашение, – сказала она. – Прислали по воздушной почте, дошло за пять дней. Смотрите: я, госпожа Светлана Храповалова, гражданка Российской Федерации, родившаяся тогда-то и там-то, номер заграничного паспорта такой-то, приглашаюсь семьей Майер, проживающей в Федеративной Республике Германия, в городе Вольфсбург, по Лилиенвег, тридцать девять в качестве опэр на год. Задача – обеспечивать уход за восьмилетней Сузи. Страховку, проживание и еду они обеспечивают. Платят двести пять евро в месяц. Проезд, увы, самой оплачивать надо, но ничего, поеду на дешевом автобусе, сейчас таких маршрутов много. Все сделано через агентство Марии Хаммель, город Брауншвейг, с особого разрешения федерального ведомства по труду. Так-то!

– И что теперь? – спросила Катя. – Куда ты пойдешь с этой бумажкой?

– Господи, какие-то вы все туповатые, – сказала Светка. – Бармен, мне еще шампанского! Чтобы въехать на территорию Германии, тебе нужна шенгенская виза, которая позволяет пребывать на территории Европейского Союза. Сейчас почти вся Европа как одна большая страна. Въехал в Германию – можешь шастать по другим странам. А я и в Париж хочу, и в Рим, и в Мадрид... Так вот, с этой бумажкой, приглашением, едешь в представительство ФРГ в России, чтобы получить эту самую визу. Ее дать здесь максимум на три месяца могут, и на меньший срок, ты ее потом без проблем продлеваешь в Германии уже до конца пребывания. Там все гораздо проще. Мы живем в Поволжье, значит, нам все немецкие визы делают в Саратове, где есть генеральное консульство ФРГ. Через Интернет находишь телефон этого консульства, звонишь, записываешься на определенный день, чтобы подать документы. Если приедешь, предварительно не записавшись, можешь и вообще не попасть, сначала пускают тех, кому назначено. Покупаешь билет до Саратова, едешь десять часов. Потом получаешь в консульстве анкету, заполняешь ее, отдаешь вместе с копией приглашения и загранпаспортом. Платишь тридцать евро – и через какое-то время получаешь долгожданную визу. И можешь ехать в Германию. Вот и все, девчата, ищите себе обеспеченного фрица!

Светка, глотнув янтарного шампанского, добавила:

– Неужели вы думаете, что я еду в Германию из-за большой страсти к плаксивым детям или домашнему хозяйству? Да я дома никогда полы не мыла! Улучшу язык, найду мужа и поступлю в университет на экономику. Вот зачем! А самое ужасное, что со мной может произойти – так это вернусь без мужа и универа через год домой. Но я уверена, такого не будет. Уж я-то знаю, что почем! На перспективу надо работать, подружки, на перспективу!

После пламенного монолога Светки, опьяненные легкостью бытия, радостью от окончания университета и прелестью июльской поры, Катя и Олеся под предводительством Храповаловой отправились сначала домой, захватили загранпаспорта и фотографии, двинули в ближайшее Интернет-кафе, заполнили анкеты, отослали отсканированные фото, написали несколько строчек в качестве сопроводительного письма – и все было завершено.

– Вот увидите, вам быстро ответят, – напророчила Светка. – И тоже поедете в Германию. Я в Саратов, визу получать, еду уже на следующей неделе. Так что не теряйтесь, подружки! А отказаться от поездки всегда можете, если что-то не так. Попытка – не пытка. И надо работать....

– ... на перспективу, – хором завершили знаменитую храповаловскую фразу Олеся и Катя.

– Молодцы, хорошо усвоили уроки тети Светы, – похвалила их подруга. – А теперь пошли на набережную, протрясемся...

Катя сама не знала, почему она поддалась внезапному порыву и отправила свою заявку. Скорее всего, просто так. Это ведь очень легко – полчаса, и твое фото уже в агентстве в Германии. А еще через день оно висит в Интернете. Светка права: отказаться Катя сможет в любой момент. Это ее абсолютно ни к чему не обязывает. Все равно в университете ей уже ничего не светит после того дикого и странного скандала. Почему бы не сменить обои[6]6
  Идиома «смена обоев» (Tapetenwechsel) означает в немецком смену обстановки, привычного образа жизни.


[Закрыть], как говорят немцы?

Родители Кати отнеслись к этой новости настороженно. В особенности не понравилась идея дочери Дарье Гавриловне. Мама говорила Катерине:

– Дочка, зачем тебе эта Германия, к чему? Устроишься в Волгограде на хорошее место. Ну и что из того, что не поступила в аспирантуру, ничего страшного в этом нет. Но ФРГ...

– Маме страшно отпускать тебя в такую даль, – сказал Александр Александрович. – Да и мне тоже боязно. Как же ты одна устроишься в чужой стране?

– Все будет в полном порядке, – уверяла родителей Катерина. – Вот Светка едет, и Олеся, так у них родители только «за»! Вы тоже должны поддержать меня!

Катя случайно услышала разговор отца и матери. Дарья, вздыхая, говорила:

– Но ведь пока она никуда и не едет. Ну, подала заявку, может, образумится. Там ведь таких, как она, девчонок сотни и тысячи, это вовсе не значит, что Катина кандидатура подойдет!

– Даша, – отвечал ей отец. – Я не понимаю, почему ты против поездки в Германию? Рано или поздно ей придется от нас уйти и начать свою собственную жизнь. Сама знаешь, после этого дурацкого происшествия в университете ей аспирантура не светит. Я желаю нашей дочурке только всего самого хорошего...

– И я тоже, – отвечала мама, и в ее голосе слышалась непонятная для Кати тревога. – Но, Саша... Ладно, видимо, это судьба, да, судьба...

– О чем ты? – Александра Александровича заинтересовали слова жены, но та упорно не хотела отвечать.

Катя каждый день проверяла свой электронный ящик, ей пришло подтверждение от агентства о том, что ее данные разместили в галерее желающих. Катерина видела свою фотографию на сайте агентства. Ну что ж, теперь остается набраться терпения и ждать...

Светка тем временем отправилась в Саратов и, вернувшись через пару дней, призывно помахала красным паспортом. Она получила визу на три месяца.

– Вот ужас-то там творится, – говорила Храповалова. – Людей – не протолкнешься. Приходится локтями работать. Хорошо, что по записи пропускают, а так бы пришлось в Саратове торчать неделю. Ну, в общем, девчата, еду я. Смотрите, с пятнадцатого августа. Почти через месяц... Как раз время и вещички собрать будет, и дела уладить. И не забудьте перевести на немецкий свой университетский диплом и школьный аттестат, а также заверенные копии у нотариуса сделать. Это нужно для поступления в вуз. Я на всякий случай возьму с собой три комплекта документов, в разные институты подам, чтобы уж наверняка стать немецкой студенткой. Надо работать на перспективу!

Ответа из Германии пока не было. Прошла неделя, затем другая. Катя не знала, что делать. Возможно, она никому не нужна? Это Светке, как обычно, повезло, ее семья практически сразу нашла, а вот Катерине...

Ей позвонила Олеся. Обычно меланхоличная, Тарасова едва ли не кричала в трубку:

– Катечка, мне письмо пришло! Они хотят меня взять к себе, хотят! Приезжай немедленно!

Пока Катя ехала к Олесе в троллейбусе, она думала о том, что вот и еще одной подруге повезло. Даже Тарасовой. А почему никто не интересуется ею, Катей?

Дома у Олеси была уже Светка. Тарасова трясла листком, на котором распечатала письмо от немецкой семьи.

– Из какой-то деревушки, – морщилась Храповалова. – Мой Вольфсбург тоже не очень большой, но все же город. А в твоем, как они пишут, живет всего полторы тысячи.

– Ну и что? – возражала радостная Олеся. – Зато они готовы взять меня немедленно! У них два маленьких ребенка – мальчик и девочка, полтора и два с половиной года. Отец – врач, мать – держит свой косметический салон в соседнем крупном городе. У них большой дом с бассейном!

– Ну, опэров вообще берут к себе в основной массе состоятельные люди, – заявила тоном знатока Светка. – Моя-то семейка будет побогаче, чем твоя, Олеська. Ну ладно, ты права, чего привередничать и от добра добро искать? Подойдет и эта. Они же пишут, что у тебя будет два выходных в неделю, зато частенько надо будет оставаться с малышней до позднего вечера, ждать, пока родители придут с очередной вечеринки или приема. Светскую жизнь, видите ли, любят. Бери, бери их, Тарасова!

Деревенское семейство позвонило тем же вечером. Катя слышала, как радостная Олеся говорила с ними по телефону, отвечая почти на все вопросы.

– Ja, natürlich[7]7
  Да, разумеется (


[Закрыть]нем.</K>).>!

Олеся была со всем согласна – и с тем, что придется иногда вставать в шесть, и с тем, что придется выгуливать три раза в день колли по кличке Жозефина.

– Эх, неправильно ты себя ведешь, – сказала Храповалова после разговора. – Они тебя работой загружают, ты должна не просто, как китайский болванчик, кивать послушно головой и их требования принимать, а выдвигать свои. Ладно, я буду гулять с собакой, а за этой вы оплатите мне приезд в Германию. Буду вставать в шесть утра, но за это получу дополнительный выходной.

– Меня все устраивает! – говорила Олеся. – Светочка, ничего страшного, я животных люблю! И рано вставать люблю! Они сказали, что в восторге от меня и моего немецкого. А то до этого говорили с девушками из Албании, Грузии и Словакии. Те вроде бы еле-еле объясняются, даже элементарных вещей не понимают...

– Вот видишь, хотя бы за сносный немецкий можешь родному универу сказать спасибо, – провозгласила Светка. – Ладно, дело твое, Тарасова. Только потом не жалуйся, что пашешь на них, пашешь, а в ответ одни упреки.

Олеся, казалось, не замечала Светкиного брюзжания. Впрочем, Храповалова всегда подвергала критике действия других.

– Они вышлют завтра официальное приглашение, – сказала Олеся. – И не по почте, а по факсу. В консульстве факсы тоже принимают. И я завтра же позвоню, займу очередь. У мамы факс на работе стоит, она его примет...

– А вот я не додумалась, – проскрипела Светка. – Ладно, только ты одна осталась, Ипатова. Где же твои немцы?

Катя и сама задавалась этим вопросом. Вот и вторая ее подруга, Олеся, получила приглашение. И даже заняла очередь на следующий месяц. А у нее полный молчок. Словно никому она не нужна!

В конце первой недели августа, когда Светка уже вовсю готовилась к отъезду, наконец-то и Катя получила письмо на свой электронный ящик. Хозяйка агентства сообщала, что ею одновременно заинтересовались две семьи. И высылала их данные, чтобы Катя могла решить, кому она отдаст предпочтение. Светка немедленно взяла инициативу в свои пухлые ручки.

– Так, почитаем-ка, – она внимательно сравнивала условия. – Первое семейство откуда-то из Гессена. Что за город? Никогда не слышала! Ага, двенадцать тысяч жителей. Да уж, негусто. Семейство учителей! Ой, Катька, нужны тебе такие! Папаша – учитель химии и немецкого, мамаша – преподает в начальной школе. Хотя в Германии учителя получают неплохо, это вам не российская голытьба. Они там даже к госчиновникам по уровню зарплаты приравнены. Трое детей! Ужас! Две девчонки и мальчишка! Три, семь и восемь с половиной лет! И тебе придется за всеми следить! О, Ипатова, смотри, какая здесь фраза, в письме от семьи этой: «Мы надеемся, что ты примешь верное решение и согласишься на наши условия. У нас было уже несколько опэр, и мы прекрасно знаем, как с ними обращаться». Катька, просто отпад! Это что, угроза? Они знают, как с ними обращаться! То есть кормить с собакой и держать в подвале около стиральной машинки. К таким лучше не ехать. Эти учителя, кажись, знают все и вся. Да и трое детей, ты просто с ума сойдешь!

Прочитав данные второй семьи, Храповалова вытянула лицо и кисло сказала:

– Повезло тебе, Ипатова. Я бы тоже хотела попасть в эту семейку. Тебе ее брать надо, и как можно быстрее!

Катя тоже была уверена – она должна принять предложение второй семьи.

– Во-первых, они живут не в деревне или небольшом городе, а в Гамбурге, – говорила Светка. – Берлин, Мюнхен или Кельн – тоже было бы неплохо, но и Гамбург пойдет. Там почти два миллиона жителей, один из самых крупных немецких городов. У нас в Волгограде миллион, ну ладно... Так, семейство Клумпс-Диргенхоф. Она – журналистка, сценаристка и вообще творческая личность. Сорок три года. Он – бизнесмен. Своя фирма. Тридцать пять. Надо же, баба подцепила себе муженька на восемь лет моложе. Впрочем, кажется, в Европе сейчас такая тенденция – тетки выходят замуж за молодых. У фрау есть сынок от первого брака. Какой же этот муж у нее по счету? Не пишет. Ну ладно, не так это и важно. Сынок по имени Жако, с ударением на последний слог. Двенадцать лет. Так, он – тяжелый случай. Гиперактивный ребенок, проблемы в школе с успеваемостью, грубит родителям. В общем, избалованная маленькая сволочь, Ипатова. Еще бы, один в семье, и у него все есть, вот и изображает из себя инфан терибль[8]8
  Ужасного ребенка (


[Закрыть]фр.</K>).>. У них свой дом в Гамбурге. И шесть котов! Ужас! Этому самому Жако требуется старшая сестра, которая будет за ним нежно присматривать. Так и написали – нежно присматривать. Так пацану уже почти тринадцать, он себе подружку наверняка ищет... Ладно, проехали. Два выходных, легкая уборка по дому, будем считать тебя членом своей семьи... Предоставят комнату – двадцать пять квадратных метров, своя ванная и туалет, цветной телевизор... Неплохо! Ну что, Катька, соглашайся!

Олеся, которая жила уже мечтами пребывания в Германии, тоже предлагала Кате соглашаться. Поэтому, посоветовавшись с родителями, Катерина отправилась в Интернет-кафе, и написала ответ: семья Клумпс-Диргенхоф, проживающая в Гамбурге, ей подходит. И она не возражает, если агентство предоставит им ее телефонный номер, чтобы те позвонили в Волгоград.

– Теперь жди, – сказала Светка. – Сиди дома и жди. Позвонят, вы побалакаете, а ты сразу говори о приглашении. И пусть высылают по факсу, как и Олеське. Потом быстро в Саратов, за визой, и ты едешь в бундесрепублик дойчланд.

Звонок от гамбургского семейства поступил на следующий день, ближе к вечеру. Катя, сидевшая около телефона, схватила трубку.

– Катья? – услышала она приятный женский голос. – Я могу говорить с Катериной Ипатовой? Ах, это ты! Тебе звонит Бригитта Клумпс-Диргенхоф. Госпожа Хаммель сообщила, что ты дала согласие приехать к нам. Я очень рада, мой муж, Фредерик, тоже. Наш сладкий сынок Жако уже весь в нетерпении. Ты с ним подружишься, я уверена! Он такой ангелочек, мы его очень любим! Ты хорошо говоришь по-немецки, с легким французским акцентом. Ха-ха, будем всем говорить, что взяли опэр из Парижа! Да, я знаю, что ты закончила университет, но ты ведь понимаешь, многие, ради поездки в Германию, обманывают потенциальных работодателей. Я до этого говорила с девушкой из Венгрии, так она даже не может толком сказать по-немецки, как ее зовут. А нам нужен опэр, который все, ну, или практически все, понимает. Значит, ты согласна? Ты нам понравилась, твоя фотография и твое письмо тоже. А ты согласна пойти к нам в семью?

– Да, – просто ответила Катя. – Да, госпожа Клумпс-Диргенхоф.

– О, не называй меня так официально, – рассмеялась Бригитта. – Пожалуйста, зови меня по имени и на «ты». Это позволяет мне чувствовать себя моложе, Катья. Ну что ж, будем экономить деньги, а то переговоры с Россией стоят дорого... Я от тебя в восторге! Я уже писала, ты в основном будешь заботиться о нашем Жако. Он тебе сразу понравится, наше чудо, солнечный мальчик. Он немного сейчас нервный, понимаешь, пубертат, но что поделаешь. Да и неприятности в гимназии... Но, уверена, ты поможешь ему измениться к лучшему. Итак, решено – мы тебя берем! Как выслать приглашение? Ага, по факсу, это не проблема, в моем бюро, а я работаю в основном дома, есть и факс, и прочая оргтехника. Называй номер. Завтра примерно в полдень по немецкому времени. А, на два часа больше! Значит, у вас будет уже четырнадцать часов. Жди, дорогая! Мы будем рады приветствовать тебя в нашей семье! Я сразу направлю приглашение в консульство по факсу, чтобы тебе не пришлось долго ждать с визой.

Повесив трубку, Катя ощутила, что гора свалилась у нее с плеч. Итак, все решено! Она едет в Германию. И не куда-нибудь, а в Гамбург! Большой портовый город, центр масс-медиа. Может, потом и семейство Клумпс поможет ей с поступлением в университет...

На следующий день, ровно в два пополудни, как и обещала, Бригитта прислала на факс матери Олеси приглашение. Катя возликовала – все получилось!

– Теперь звони в консульство и забивай стрелку, – сказала Светка. – Там сейчас, под конец лета, людей не так много. В июне все перлись на сезонную работу, теперь tote Hose[9]9
  Мертвый сезон (


[Закрыть]нем.</K>).>. Так что сделаешь все в один день.

Катерина так и поступила. Она дозвонилась в саратовское консульство почти сразу и записалась на следующий вторник. Ипатовы, узнав, что дочка едет за рубеж, казалось, приуныли. Особенно мама, которая ни в какую не хотела отпускать дочь в Германию.

– Катя, подумай, – внушала она ей. – Зачем тебе работать там нянькой, лучше останься в Волгограде. Или поезжай в Москву, как и хотела. И профессор предлагал тебе дать рекомендации в Нижегородский университет, ты там можешь пойти в аспирантуру...

– Мама, о чем ты, – сказала Катя. Она обняла Дарью Гавриловну и поцеловала. – Почему тебе не хочется, чтобы я посмотрела мир? Ты ведь с отцом сама жила в Германии почти семь лет. Так почему я не могу?

– То было совсем другое дело, – возразила Дарья Гавриловна. – Но, видимо, чему быть, того не миновать. Ну ладно, если ты хочешь...

Громче всех против Катиной поездки в Германию высказывалась бабушка, Анна Васильевна. Старушка, узнав, что внучка едет за рубеж, расстроилась и запричитала, прижимая к себе Катю:

– Внученька, и как ты будешь жить в стране басурманской? Там ведь и веры-то нашей нет, там все чужое! Обещай мне, что найдешь храм православный и будешь туда регулярно ходить! Ой, что делается! Пропадешь ведь, Катюша, на чужбине, люди в Германии небось недобрые...

Катя и не пыталась переубедить бабушку. Та считала: все, что не в России, есть греховное и еретическое. Но разве от этого Катя станет меньше любить свою старенькую бабушку? Прижав к себе сухонькую старушку, она увещевала ее:

– Ну, баба, все образуется, Светка и Олеся тоже едут, я буду там не одна.

– Правильно, деточка, держитесь, русские, православные, вместе, – говорила бабушка. – И помогайте друг другу обязательно!

Катя не сказала бабушке, что и Олеся, и Светка будут вдалеке от нее, не только в других городах, а даже в других федеральных землях Германии. Но зачем старушке знать об этом? Пусть думает, что они поселятся вместе.

– Обещай мне, что крест свой нательный будешь все время носить, – настаивала бабушка. – И перед поездкой тебе вообще-то хорошо в церковь сходить, исповедаться и причаститься... Ну не хочешь ты, знаю я. Все вы, молодые, безбожники. А время придет – и сами побежите к боженьке просить милости. И смотри, внученька, как бы поздно не было. Но боженька добрый, он всем простит и всех спасет!

Катя проводила Светку. Храповалова уехала в Москву, а оттуда, на автобусе, до Берлина. А там снова на поезде до Вольфсбурга. Светка закатила прощальную вечеринку – с шампанским, слезами и вытьем. Светка, которая так рвалась в Германию, вдруг заявила:

– Ой, девчата, что-то страшно мне. Ну ладно, не берите в голову!

Олеся и Катерина проводили подругу на московский автобус, который отходил от центрального вокзала. Помахали ей рукой. И Светка уехала навстречу своей судьбе. Затем, через несколько дней, и Катя поехала в Саратов подавать документы на получение визы.

Поезд пришел туда рано утром, кажется, не было еще и пяти часов. До семи Катя просидела в зале ожидания на вокзале, то и дело засыпая в неудобном пластиковом кресле. Затем, сев в троллейбус, проехала несколько остановок. Саратов, в отличие от практически полностью разрушенного в войну Волгограда, сохранил старинный купеческий облик – низкие каменные дома, узкие проулки, уводящие вдаль улочки.

– Да там твое консульство, – сказала ей тетка, которая мела тротуар. – Спустишься вниз метров двести, увидишь большой девятиэтажный жилой дом. В нем, на первом этаже, и располагается твой визовый отдел. Люди наверняка уже толпятся. Так что найдешь без труда!

Дворничиха была права – Катя нашла визовый отдел консульства без проблем. Около милицейской будки, которая преграждала путь к заветной двери, стояло уже несколько человек. Катя присоединилась к ним. Девушка-милиционер беззлобно проворчала:

– И чего вы раньше времени топчетесь, все равно начнут работать с девяти. Так что идите пока гуляйте!

Однако никто не пожелал покинуть свое место. Люди прибавлялись, около девяти перед визовым отделом колыхалась небольшая толпа. Хорошо все же, что Катя записалась, а то ее уже оттеснили в угол. Катя видела, как подъезжали иномарки, оттуда выгружались элегантно одетые дамы и господа, которые, расталкивая всех, становились первыми в очереди. К толпящимся подходили женщины, предлагавшие купить билеты на автобусы до Германии. Представительства туристических фирм располагались тут же, в небольших вагончиках, напротив визового отдела.

Напряжение нарастало, смолкли разговоры. Все ждали, когда же консульство начнет работу. В десять минут десятого массивная железная дверь, наконец, распахнулась, появился высокий полный мужчина, который вынес небольшой складной столик, за ним проследовал тип, похожий на немца – нескладный, высокий, с сережкой в ухе. Толстяк бухнул на столик пачку анкет и сказал:

– Так, почему стоим на тротуаре? Все живо за линию! Живо, я сказал! Пока не уйдете за бордюр, никто анкет не получит!

Судя по издевательскому тону и хамским интонациям, этот человек был явно одним из самых главных. Кто-то высказал это предположение вслух. Знатоки, находившиеся в очереди, рассмеялись:

– Да вы что, это обычный охранник. Самая мелкая сошка, а строит из себя чуть ли не генерального консула. Олегом его зовут. Однако, если что спросить надо, то обязательно обращайтесь к нему по имени-отчеству – Олег Николаевич, а то он и ухом не поведет. Сволочь ужасная. Но с ним нельзя вступать в пререкания или спорить, все равно ничего не докажете, а он просто вас не пустит. Тут ведь самая большая власть не у консула, а у таких, как этот Олег. Считает себя крутизной, ведь работает у немцев. Вот и гнобит своих же соотечественников.

Олег, проконтролировав, чтобы никто не стоял в небольшом дворике, примыкающем к входу в визовый отдел, заявил:

– А теперь по одному, гуськом, подходим ко мне и получаем анкеты! По одному, я сказал! – рявкнул он, когда к нему с разных концов очереди устремились сразу две женщины.

Катя следила за унизительной процедурой получения анкет. Если Олегу что-то не нравилось, то он прекращал выдачу формуляров, открыто издевался, отпускал скабрезные шуточки и хамил.

– Куда вы претесь, у вас что, глаза на затылке? Или вообще в другом месте? Здесь же человек уже стоит!

– Сколько вам раз, остолопы, повторять, чтобы не залазили за бордюр. Так сложно, что ли, усечь? Еще одно замечание по этому поводу, и выдача анкет на сегодня прекратится!

– Мужик, ты что, считаешь себя самым крутым? Что ты вякнул? Пошел отсюда вон, анкеты не получишь. Ты что-то сказал? Да я тебя сейчас милиции сдам, урод!

Немец с сережкой в ухе индифферентно реагировал на выходки охранника Олега. То ли немец не понимал по-русски, то ли уже привык к подобному тону. Олег унижал простых людей, зато, едва ли не лебезя, протягивал анкеты тем самым господам и дамам, которые без очереди, покидая иномарки с тонированными стеклами, надменно подплывали к нему и брали сразу по десятку-другому анкет. Подходила очередь Кати. Народ напирал. Катю кто-то толкнул в спину, и она вылетела за бордюр, прямо на плитку консульского дворика. Толстый охранник сразу же увидел это, рассвирепел и пролаял:

– Девушка, ты что, совсем оборзела? Сколько раз говорил – оставаться в своем резервате, не лезть за бордюр. Ну, вы меня достали!

Немец к тому времени удалился, Олег был в одиночестве. Подхватив пачку анкет, он развернулся и пошел к двери. Люди застонали, закричали, прося его вернуться. Олег, хлопнув дверью, скрылся внутри помещения. Вся злость толпы обратилась на Катю.

– Ты что, дура, он же не будет больше выдавать анкеты, – кричали ей. – Это все из-за тебя, идиотка! Мне срочно надо ехать, а теперь все летит к чертям!

Катя готова была заплакать. Неужели в самом деле из-за ее неловкости ни она сама, ни другие страждущие не получат анкеты? Горячие едкие слезы покатились против ее воли по щекам. Катя всхлипнула.

Олег вернулся через несколько минут. Толпа притихла. Охранник осмотрел присмиревших соотечественников, ткнул пальцем в Катю и сказал:

– Ну что ревешь, дура? Они тебя небось едва не растерзали? Мне за вами приятно наблюдать. Хоть потом диссертацию пиши по психологии масс с моим бесценным опытом. Вы же готовы ради места в очереди глотки друг другу перегрызть. Раз позволяете с собой так обращаться, значит, вы того и заслуживаете.

К столику с анкетами рванулся плотный бородач, но Олег, вперив в него взгляд, сказал:

– Вернулся на место, я сказал! Тебе кто позволил идти ко мне? Или ты хочешь, чтобы я еще раз ушел, но на этот раз по-настоящему? Ты, – и он указал на Катерину. – Да, да, ты, ревущая белуга. Давай, топай ко мне. Пропустить девчонку, я сказал!

Катя подошла к Олегу, тот сунул ей анкету.

– Опэром едешь? – спросил он. – Ну, ну, бери и иди заполнять. И не реви, дура!

Катя, получив три экземпляра анкеты, побежала в один из вагончиков, где располагалась турфирмы. Там за деньги работники помогали заполнить анкеты. Она хоть немецким и владеет, но не разберется в хитросплетениях всех вопросов. Но везде толпилось уже много народу! Ей придется ждать несколько часов, а консульство работает до часу!

На счастье Кати молодая девица объявила:

– Кто еще заполнять анкеты, ко мне!

Ипатова ринулась первой к ее столу, протягивая свои документы. Кате стало совестно, что она оттолкнула пожилую женщину, но ничего не поделаешь, свои интересы дороже. Да и у бабки было, как минимум, двадцать анкет – видимо, заполняет на всех родственников, выезжает на ПМЖ в Германию. Таких тут много.

Через двадцать минут Катя снова стояла перед бордюром, отделявшим консульство от простых смертных. Народ рассосался, почти все уже получили анкеты, Олег теперь зачитывал фамилии тех, кто был записан на сегодня. Катя услышала свою фамилию:

– Ипатова Екатерина Александровна!

Она подошла к Олегу, показала ему паспорт и анкеты.

– Ага, ты уже заполнила бумажки. Ну, молодец, – ощерился Олег в улыбке. Он провел по Катиному телу прибором, похожим на те, которыми в аэропорту проверяют пассажиров на предмет наличия металла. – Проходи. Сумку оставь здесь, – он указал на пол, где уже лежало множество пакетов, сумок и даже пара чемоданов.

Катерина знала: в связи с криминогенной обстановкой вход в консульство с массивными вещами запрещен.

Она прошла в визовый отдел. Немец с сережкой указал ей налево – в комнату ожидания. Там сидело уже много народу. Немец время от времени открывал дверь, и несколько человек исчезали, зато потом прибавлялись новые. Сердце у Кати колотилось, как будто она только что сдала кросс на два километра с Лысой горы до остановки и опять вверх к универу – и так десять раз. Светка тоже рассказывала об этих правилах. Раз уже пустили, значит, документы обязательно подашь.

По мановению руки немца Катя и еще трое прошли из комнаты ожидания в противоположное крыло. Там было четыре окошка, похожие чем-то на окна пунктов обмена валюты. С той стороны стекла сидели миловидные девушки в наушниках. Катя подошла к крайнему у стены окошку. Девушка в наушник произнесла:

– Кладите документы!

Катерина подчинилась, положила анкеты, приглашение и паспорт в выдвижной ящичек, который секундой позже оказался со стороны служащей. Та все внимательно просмотрела, задала Кате несколько вопросов на немецком (чтобы проверить фактическое знание языка) и произнесла:

– Вы очень хорошо говорите по-немецки. Уверена, вы оттуда уже не вернетесь. Мы получили факс от германской стороны и письменно уведомим вас, когда виза будет готова.

Катя, чувствуя, что ее ноги стали ватными, вернулась в комнату и, не найдя свободного стула, прислонилась к стене. Что значит эта странная фраза – уверена, вы оттуда не вернетесь? А вдруг девушка скажет об этом немцам, которые штампуют визы, и те, решив, что Катерина Ипатова едет в Германию искать жениха, откажут ей. Ведь консульство имеет право отказывать во въезде без мотивировки. И вообще, Катя слышала, что немцы очень придирчиво относятся к въезжающим на их территорию молодым незамужним девицам. Но ведь служащая, принимавшая документы, просила подождать, пока Катю письменно не уведомят. Значит, визу все же сделают?

Катя уехала в Волгоград, пошли однообразные, похожие один на другой дни ожидания. Она знала: визу могут оформлять до десяти недель. Но ей повезло, видимо, то, что Бригитта прислала в консульство документы по факсу, помогло ускорить весь процесс. Через три с половиной недели Катя получила письмо с уведомлением о том, что ее заявка рассмотрена и она может забрать паспорт с визой.

И вот – снова Саратов. На этот раз никаких особых мучений, у нее же была бумажка из консульства с номером. Катя оказалась в уже знакомой ей комнате ожидания визового отдела.

Один за другим ее покидали люди, сдавшие документы. Сквозь зарешеченное окно Катя видела, как они, веселые, с паспортами в руках, через некоторое время выходили на крыльцо. А почему ее не вызывают?

Ипатову вызвали самой последней. Катя, чувствуя, что сейчас грохнется в обморок, подошла к окошку, на этот раз к первому. Другая девушка сказала ей:

– Платите тридцать евро по курсу рублями, это составляет...

Катя машинально отчитала сотенные бумажки, служащая собрала их, проверила, дала сдачу. Вместе с купюрами в ящичке лежал и ее паспорт. Катя дрожащими пальцами раскрыла его. Виза, темно-зеленая, переливающаяся, стояла на последней странице. Ура! На три месяца, с первого октября по тридцать первое декабря. Виза для Au Pair в семье Клумпс-Диргенхоф, Гамбург. Ура, Катя получила долгожданный документ, который позволял ей въехать в Германию.