Текст книги "Золотая клетка для синей птицы"

– Ты ведь сама журналист и представляешь, что есть на самом деле империя, которую создал Владимир. Я далеко не уверена, что справлюсь с такой сложной задачей, как руководство телевизионным каналом, несколькими еженедельниками, газетами, радиостанцией. У меня, зачем скрывать, нет к этому таланта, которым обладал Володя. Однако если я и собралась продать свой пакет акций, то его новый хозяин должен быть таким же, как Стаховский. И вот теперь выясняется, что никому не известный молодой человек обладает правом голоса. Мне страшно, Света. Я боюсь, что он в погоне за прибылью разрушит начинания Владимира, и тогда… Я даже не хочу думать о том, что владельцем холдинга станет тип наподобие Деканозова. Кстати, тебе удалось узнать что-то новое о Константине Константиновиче?

– Пока нет, его охраняют, как американского президента, – ответила Ухтомина. – Однако в ближайшие дни я смогу получить кое-какие сведения по своим каналам. Мне только известно одно его высказывание. Деканозов пожелал всем своим сотрудникам, чтобы и они так же легко избавлялись от своих врагов и недоброжелателей, как он сам.

Кристина звякнула ложечкой о край чашки и сказала:

– Он торжествует, это же очевидно! Видела бы ты его глаза, когда он приносил мне свои соболезнования на кладбище. И еще венок, который его охранники возложили на могилу Володи. Это было подлинным издевательством, настоящим фарсом. Он пришел, чтобы продемонстрировать свое торжество. Я просмотрела Володины записи, которые он вел по последнему расследованию, связанному с Деканозовым. Там фигурирует некий проект «Фарма-Стикс». Известно тебе о нем что-то?

Светлана произнесла:

– Увы, об этом я не могу сказать ничего определенного. О проекте, который засекречен получше, чем разработка водородной бомбы, мне уже доводилось слышать, но никто конкретно не знает, что на самом деле скрывается за непонятным названием. Одни говорят, что Деканозов, втихую и нарушая всяческие конвенции и Уголовный кодекс, производит химическое и даже бактериологическое оружие; другие уверены, что в лабораториях концерна «Парацельс» вовсю идет клонирование человеческих клеток; третьи заявляют, что на самом деле Деканозов нашел способ производства дешевого и совершенно нового наркотика, по сравнению с которым все существующие не больше, чем лебеда. В любом случае все слухи едины в одном: Константин Константинович занимается чем-то чрезвычайно прибыльным и неблаговидным. Только угроза разоблачения и потери больших денег могла вынудить его пойти на такой серьезный шаг, как убийство. Впрочем, уже несколько человек, которые так или иначе мешали его планам, стали жертвами так и не раскрытых покушений, несчастных случаев и разбойных нападений.

– Спасибо тебе, Света, за то, что ты взялась за расследование, – сказала Кристина. – Я размышляла над тем: кто бы мог пронести бомбу в самолет? Этим предателем был кто-то из своих, из людей, которых Владимир и я считали друзьями и соратниками. Знаешь, какая у меня мелькнула мысль? Если бы не звонок Владимира всего за час до вылета, я бы наверняка была бы вместе с ним на борту самолета. И мне не удалось бы избежать смерти. И тогда бы у холдинга был только один наследник – этот мифический и таинственный молодой человек, сын Владимира и Галины Одинцовой. И я думаю… нет, я не имею права так думать о человеке, которого никогда не видела и о котором ничего не знаю, но мне кажется, Света… Почему мы решили, что он ничего не подозревает о своем происхождении? Вполне возможно, что мать рассказала ему обо всем. Или, предположим, он каким-то образом выяснил это сам. В конце концов, мать могла умереть и оставить сыну письмо с разъяснением всех семейных тайн, как это сделал Владимир. И что тогда? Из обыкновенного человека он превращается в наследника миллионов. Такое может вскружить голову любому. Я не думаю, точнее, не хочу думать, что сын Володи как-то причастен к его гибели. Но на такую мысль меня натолкнуло исчезновение одного из наших телохранителей.

Светлана насторожилась. Об этом Кристина раньше не упоминала. Стаховская продолжала:

– Из-за угроз, которые в последнее время стали поступать в адрес Володи регулярно, он нанял охранников. Один из них, его, кажется, звали Слава, исчез на следующий день после катастрофы самолета. Мне было не до телохранителей в первые дни, поэтому его исчезновение я заметила только позавчера. Он не уволился, а просто сбежал. И у меня возникло подозрение, что это бегство было им спланировано заранее – он что-то знает о смерти Володи, и, возможно, что-то важное. А теперь, когда мне стало известно о существовании сына, я вдруг задумалась – а что, если этот Слава и был сыном Стаховского? Он проник в окружение отца, чтобы… Чтобы поближе узнать его, и, возможно, потом задумался над тем, что все Володино богатство могло бы принадлежать ему.

– Ты сообщила об исчезновении этого типа в милицию? – задала вопрос Ухтомина.

Кристина горько усмехнулась:

– О чем ты говоришь, Света! Что они могут сделать, неужели они бросятся на поиски этого Славы? Он ведь ничего у меня не украл, мои подозрения ничем не подтверждены. Скажут – парень понял, что его услуги больше не понадобятся в связи с гибелью нанимателя, и решил таким образом распрощаться. Но, может быть, я все выдумываю…

Кристина обхватила голову руками, Ухтомина сказала ей успокаивающим тоном:

– Ты не должна впадать в истерику и поддаваться панике. Исчезновение телохранителя может стать многообещающей линией расследования. Были ли у него друзья среди других охранников, например? Что говорят о нем в агентстве, через которое Владимир нанимал этого Славу? В конце концов, у него есть адрес и телефон.

– Вот и хорошо, Света, я рада, что ты так уверена в успехе, займись, прошу тебя, всем этим, – произнесла Кристина. – Ты ведь не бросишь меня? Мне так нужна твоя поддержка. Я рассчитываю на тебя, Света.

– Да не беспокойся, – сказала Ухтомина. Кристина и в самом деле выглядела растерянной и озадаченной. – В любом случае к поиску сына Владимира тебе следует подключить детектива, это самый надежный и быстрый вариант. Хотя я уверена, что Володя и сам это делал, он же упомянул в письме, что у него ничего не вышло. Это не значит, что и ты потерпишь фиаско. А я займусь исчезнувшим телохранителем. Нам нужно побыстрее выяснить, имеет ли это отношение к смерти Владимира или нет. Если нет, то мы можем забыть об этом Славе.

– Ты единственный человек, которому я могу доверять, – сказала Кристина. – Мои родители как с ума сошли. Требуют от меня невозможного, уверены, что владелицей всего холдинга должна быть я. А я этого боюсь, не хочу. О, если бы Володя не сел в тот самолет…

Светлана попросила Кристину подготовить ей все документы, которые имелись на пропавшего телохранителя, и, забрав тонкую папку, отправилась в редакцию. Там, расположившись за своим столом и не замечая гомона, царившего в помещении, она углубилась в изучение личного дела Вячеслава Винокурова, который был в течение трех с половиной месяцев одним из телохранителей Стаховского. На первый взгляд ничего подозрительного. Предоставлены рекомендации солидной фирмы, молодой человек отслужил в армии и участвовал в нескольких вооруженных конфликтах. С фотографии на Светлану смотрел плотный лысеющий блондин с тяжелой челюстью и маленькими, близко поставленными глазами. Тридцать лет, не женат, высшего образования нет… Ничего подозрительного, если не считать его бесследного исчезновения.

Однако спустя полчаса она уже не была так в этом уверена. В элитном агентстве «Закон и порядок», по рекомендации которого Винокуров получил место у Стаховского, ничего не знали о Вячеславе. Светлана съездила в офис охранной фирмы и убедилась, что Винокуров подделал рекомендательное письмо, анкету и, скорее всего, сам от лица главы агентства направил факс Стаховскому и говорил с ним по телефону.

Ухтомина поняла: возможно, это именно тот след, который она искала. Зачем Винокурову, если у него не было преступного замысла, устраиваться на работу к Стаховскому, подделав кучу бумаг.

Светлана потратила остаток дня и узнала, что Винокуров, который проживал на съемной квартире, вернулся домой в день убийства Стаховского взволнованный. Его видела соседка, любопытная пенсионерка, которая давно из-за отсутствия других занятий шпионила за обитателями подъезда. Она выложила Ухтоминой кучу ненужной информации, однако Светлана смогла вытянуть из нее и кое-что полезное.

– Он был очень странным, этот парень. Я-то думала, когда он въехал, что пойдут сплошные вечеринки и дискотеки, но ничего подобного. Жил обособленно, замкнуто. Со мной не здоровался, – рассказывала соседка.

Видимо, последнее обстоятельство задело ее больше всего. В тот день соседка, мимо которой Винокуров пробежал, не здороваясь, видела потом из окна своей квартиры, как он с небольшой сумкой на плече покинул дом через полчаса.

– Он спешил, все время поглядывал на часы. Я еще подумала – отпуск, что ли, у него начался и он улетает под Новый год отдыхать? А что с парнем произошло, он преступник?

Светлана изобрела вполне правдоподобную версию – якобы она ищет своего брата, который покинул семью несколько лет назад. Она показала соседке фотографию Винокурова, та энергично закивала головой:

– Ну да, это он.

И вот прошло уже почти две недели, а его нет и нет.

Значит, Винокуров на самом деле сбежал. Странно, почему весть о гибели Стаховского так испугала и взволновала его? Неужели он имеет прямое отношение к взрыву самолета. У него была возможность проникнуть в салон и подложить бомбу. Но как-то все это не вяжется с тем представлением, которое сложилось в голове у Светланы. Тот, кто убил Стаховского и Барабаша, тщательно планировал эту акцию. Будь Винокуров убийцей, он бы, наоборот, остался бы на месте, проработал бы еще несколько месяцев и затем уволился, не вызывая подозрений. А так его исчезновение похоже на признание в совершении преступления. Впрочем, все может быть гораздо более запутанно. Винокуров только после взрыва мог понять, что кто-то его использовал в собственных преступных целях. И, испугавшись, что козлом отпущения станет он сам, решил удариться в бега.

Поздно вечером, размышляя над фактами, Светлана обратила внимание на деталь, которая до этого ускользала от ее внимания. Вячеслав Михайлович Винокуров появился на свет, как гласила его анкета, 31 мая 1973 года в уральском городке Усть-Кремчужный. И где же она раньше слышала это затейливое название? Так и есть, именно в этом городке восемнадцатью годами ранее родился и Владимир Стаховский.

Кристина наверняка бы упомянула о том, что Винокуров, как и ее муж, являются земляками. Она не сказала об этом по одной причине – потому что не знала. Как, скорее всего, и сам Стаховский. Но каким образом Винокуров, оказавшийся в столице в поисках заработка, узнал о человеке, который, как и он сам, происходит из никому не известного небольшого городка за тысячи километров от Москвы, а потом приложил все усилия, чтобы устроиться к Стаховскому на работу. Не прошло и четырех месяцев после этого – Владимир стал жертвой убийства. Причастен ли к преступлению Винокуров? Если нет, то чем объясняется его бегство и поддельные рекомендации? Он прибыл с малой родины Стаховского, и, вполне возможно, именно в этом и заключались ответы на вопросы Светланы. Ну что же, она обязательно постарается выяснить, что же общего между Винокуровым и Стаховским.

Усть-Кремчужный, население около восьмидесяти тысяч, имеет фабрику по обработке аметистов, расположен в живописной местности, если судить по блеклой черно-белой фотографии в энциклопедии…

Следующий день пролетел мгновенно, Светлана не успела заметить, как наступил вечер. Она набрала номер Лизы Никитиной, та сняла трубку на пятом гудке.

– А, это вы. Ну что ж, если не раздумали, то можете заглянуть ко мне. Прямо сейчас, я буду вас ждать. Номер дома помните? Квартира на девятом этаже, сто двадцать один. И запишите код.

Светлана, недолго думая, собралась в путь. Не исключено, что Лиза что-то знает, и эта информация поможет выйти на след человека, который виновен в гибели Стаховского. Чем больше Ухтомина занималась этим делом, тем тверже верила: так быстро, как этого хотелось ей и Кристине, она не выйдет на истинный след. Мотивы были у многих. Хотя бы у того же Деканозова, но наличие мотива, как убеждалась не раз Светлана, никогда не было доказательством вины.

Она добралась до квартиры Лизы в начале одиннадцатого. На улице давно сгустилась тьма, начался снегопад, который затруднял движение и создавал автомобильные пробки. Светлана припарковала «Вольво» около дома, набрала код, прошла в подъезд. Лифт спускался вниз, его двери со скрежетом распахнулись, и из освещенной кабины ей навстречу шагнул молодой человек – тот самый, журналист Павел Резниченко, который преследовал Никитину на кладбище и около офиса адвоката после оглашения завещания. На Светлану он не обратил внимания, однако ей бросилось в глаза, что он чрезвычайно взволнован. Что он мог здесь делать? Скорее всего, попытался снова взять интервью у Лизы. До чего же настырный тип! Ухтомина не любила журналистов, которые в погоне за дешевой сенсацией готовы переворошить чужую жизнь и влезть к объекту своего расследования даже через окно.

Светлана вышла на девятом этаже, света на лестничной площадке не было. С трудом разобрав таблички с цифрами, она замерла около железной двери. Та была приоткрыта. Из щелки на пол падал желтый мертвенный свет. Светлана позвонила, прошла минута, однако она ничего не услышала. Ухтомина позвонила еще раз, но и на этот раз реакции не последовало.

Она задумалась. Лиза ждала ее, она никуда не могла уйти, тем более у Никитиной только что был этот Резниченко из «Столичного курьера». Вероятно, Лиза, выставив его вон, думает, что он снова атакует ее квартиру, чтобы добиться злосчастного интервью.

Однако почему дверь приоткрыта? Полная дурных предчувствий, Светлана толкнула дверь, и та распахнулась.

– Лиза, это я, Светлана, вы дома? – спросила она, проходя в коридор. Никто не ответил. Ухтомина отметила, что обстановка в квартире Лизы шикарная, явно кто-то – и этим кем-то наверняка был Стаховский – не жалел денег на роскошную мебель и шелковые обои. Спортсмены так не живут, если они, конечно, не олимпийские чемпионы. А Лиза не принадлежала к их числу, она работала инструктором по плаванию и тренером в фитнес-студии.

– Ау, Лиза, мы же договорились с вами о встрече, неужели вы забыли? – спросила Светлана, заглядывая в кухню. Никого. Хотя налицо признаки того, что Никитина была дома всего несколько минут назад – на плите кипел чайник, шумела посудомоечная машина, а дверца холодильника распахнута.

Светлана вздрогнула, когда услышала легкие, почти бесшумные шаги. Сердце забилось с утроенной силой, она обернулась. Надо же, это всего лишь кошка, большая, черно-белая.

– Ну что, киска, может быть, ты знаешь, где твоя хозяйка. Она что, выскочила к соседке за солью? – погладив кису, спросила Светлана. Та в ответ замурлыкала и улеглась на спину.

Светлана решила заглянуть в жилые комнаты. В спальне никого. Ухтомина отметила зеркала на потолке. В кабинете – работающий компьютер. Ухтомина дотронулась до «мышки», заставка с замком исчезла, на экране возникла детская стрелялка. Надо же, вот чем занимается Лиза…

В гостиной на стене она заметила огромную фотографию Стаховского, такую же, как в квартире Кристины. Не сговариваясь, женщины выбрали одно и то же изображение любимого мужчины. Ухтомину угнетала давящая тишина. Но что же произошло с Лизой, почему никто не откликается?

Она заглянула в ванную. Прозрачный занавес был задернут, слышалось журчание воды. Светлана увидела следы крови на белой кафельной плитке, которой был выложен пол.

Светлана подошла к прозрачному занавесу с разноцветными рыбками. Она видела, что на дне ванны кто-то лежит. Она отдернула занавеску, понимая, что уже слишком поздно.

Лиза, облаченная в спортивный костюм, лежала в ванне, сверху на нее падала струя воды, которая, смешиваясь с кровью, убегала в водосток. Никитина была мертва, Светлане хватило всего одного взгляда, чтобы убедиться в этом. Кто-то нанес ей несколько ранений в грудь и шею.

Светлана все же дотронулась до руки девушки в надежде нащупать пульс. Но это было бессмысленно. Глаза Лизы были приоткрыты, взгляд, как у куклы, остекленевший и погасший. Левая рука, на которой она лежала, была неестественно вывернута, рыжие волосы мокрыми прядями прилипли к лицу.

Пульс не прощупывался, но рука была теплой. Значит, смерть наступила не так давно. Светлана вспомнила молодого человека, с которым столкнулась у лифта. Неужели этот Павел Резниченко убил Никитину? Но зачем ему это? Хотя, если поразмыслить, он все время крутился около Лизы.

На полочке, заставленной бутылочками с шампунем, гелем, солью для ванн, лежал кухонный нож с окровавленным лезвием. Светлана протянула руку и взяла его. Вот оно, орудие убийства. Затем, спохватившись, тщательно вытерла рукоятку занавеской. Отпечатки пальцев, как она могла забыть об этом! Но вряд ли она уничтожила отпечатки убийцы, тот наверняка был в перчатках, а вот свои собственные оставила.

Внезапно Светлана ощутила страх. А что, если он вернется? Он – так она именовала убийцу. А что, если он все еще здесь, где-то в квартире, она застала его врасплох, и он притаился в стенном шкафу или в кладовке? Светлана – опасный свидетель, а значит, он может поступить с ней так же, как с бедной Лизой.

Ухтоминой уже несколько раз приходилось видеть трупы, такова специфика ее профессии, однако мертвое тело Лизы вызвало у нее волну жалости и недоумения. Кому понадобилось убивать Никитину и за что? Неужели кто-то боялся, что она сообщит важную информацию? Но что такого могла знать Лиза о Стаховском?

В любом случае это навсегда осталось тайной. Светлана вышла из ванной и плотно закрыла за собой дверь. Кошка крутилась неподалеку, мурлыкая и сверкая глазами.

– Твоя хозяйка умерла, – сказала ей Светлана, киса фыркнула и исчезла. Ухтомина посмотрела на часы – она пробыла в квартире Лизы всего десять минут, а ей кажется, что прошел, как минимум, час. Никитиной уже не поможешь, нужно вызвать милицию. Но каким образом она объяснит свое присутствие в квартире убитой? Скажет, что договорилась с Никитиной о встрече, а когда приехала, то обнаружила хозяйку зарезанной в ванне?

Нет, ей могут не поверить, в любом случае по столице разнесется слух о том, что Светлана Ухтомина, популярная журналистка, замешана в непонятную историю с убийством. Ей этого не нужно.

Лизе все равно уже ничем не поможешь. Она стала очередной жертвой хитрого убийцы, и Светлана уверена, что в ее гибели виноват тот же самый человек, который подложил бомбу в самолет Стаховского или отдал такой приказ.

Ухтомина решила быстро ознакомиться с содержимым письменного стола Лизы. Конечно, неприлично копаться в вещах убитой, но что поделать, ведь это может помочь найти ее убийцу. Итак, сначала Владимир, а потом – всего десять дней спустя – Лиза. Кто-то продолжает собирать кровавую дань.

В столе не оказалось ровным счетом ничего интересного. Светлана надела свои кожаные перчатки, чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Вот будет сцена, если сейчас ее кто-то обнаружит. Она перебирает бумаги, а в ванне лежит мертвая Никитина. Потом не докажешь, что не имеешь к убийству отношения.

Старые письма, счета, записки, фотографии. Целый альбом фотографий Лизы и Стаховского. Судя по всему, их роману уже несколько лет. Записные книжки, старые билеты, просроченные членские книжки различных спортивных обществ.

Светлана залезла в компьютер. Надо же, там была отдельная папка, озаглавленная «Документы Владимира», а в ней – несколько статей, набросок речи, пара рассказов криминального жанра. Значит, Стаховский частенько навещал Лизу и оставался у нее надолго.

Время летело чрезвычайно быстро, Ухтомина спохватилась около полуночи. Нужно уходить, оставаться в квартире опасно. Она вытерла ручки двери ванной, чтобы уничтожить свои отпечатки пальцев. Светлана всегда помнила об этом, недаром же ее отец был подполковником милиции. Однако он и представить не мог, что его дочь воспользуется его советами, чтобы сбить со следа правоохранительные органы. Но ведь милиции незачем знать о расследовании, которое она ведет.

Светлана вышла из квартиры ровно в полночь. До этого она колебалась, раздумывая над тем, стоит информировать милицию или нет. Затем решила все-таки позвонить. Не самый умный шаг, но она не может оставить лежать Лизу в ванне с подвернутой рукой и открытыми глазами. Девушка этого не заслужила. Поэтому Ухтомина набрала известный с детства номер и шепотом произнесла:

– Произошло убийство. Прошу вас, выезжайте по адресу…

Игнорируя вопросы на другом конце провода, она положила трубку, погладила кошку и осторожно вышла из квартиры. Она решила спуститься по лестнице. На пятом этаже она столкнулась с компанией подростков. Светлана постаралась проскользнуть мимо них как можно более незаметно. Но те, казалось, не уделили ей ни малейшего внимания.

Оказавшись на морозе, Светлана бросилась к машине. Ее бил озноб. Как же все-таки страшно столкнуться лицом к лицу со смертью. Лиза, полная сил, энергии и унаследовавшая только что от Стаховского квартиру и весомую сумму денег, была убита.

Ухтомина размышляла об этом по дороге домой. Когда она вошла, Геннадий Петрович еще не спал. Он не одобрял ночные вылазки дочери, всегда беспокоился о том, что ей одной придется возвращаться поздно, и Светлана никогда не подшучивала над его страхами и нравоучениями. Когда-то, в подобный промозглый темный день, он потерял жену и теперь опасался, что и с его дочерью может произойти нечто подобное.

– Ну что, как дела? – спросил Геннадий Петрович, появляясь в проеме кухни. Он усталым жестом снял очки, в руках у него был журнал. Отец в последние годы сделался доморощенным политологом и тщательнейшим образом изучал всю прессу. Из-за бессонницы он делал это в основном ночью.

– Все хорошо, папа, – ответила Светлана, соорудив себе на скорую руку яичницу. Ей было любопытно, что бы сказал отец, сообщи она ему, что сорок минут назад обнаружила в чужой квартире тело убитой женщины, затем произвела там несанкционированный обыск, а под конец сделала анонимный звонок в милицию. Вряд ли он одобрил бы такое поведение.

– Давай лучше я по-быстрому разогрею тебе ужин, ты ведь уехала, так и не покушав, – предложил Геннадий Петрович.

– Спасибо, папочка, – улыбнулась Светлана.

Отец видит в ней, как и много лет назад, маленькую девочку, но она не собирается разрушать его иллюзии. Она знала, что он чрезвычайно к ней привязан. Вероятно, потому, что дочь была ему ближе, чем сыновья, и напоминала покойную жену.

– Над чем сейчас работаешь? – спросил Геннадий Петрович, присаживаясь на табуретку. – Что-нибудь захватывающе, Света? А как обстоят у вас дела в еженедельнике после гибели Стаховского. Он же был твоим боссом, владел холдингом, в который входит и твоя редакция. Не грядет ли сокращение или реформы?

– Меня уволить не должны, – уверенно заявила Светлана. – Я же «золотое перо» и «гордость российской прессы». Так, кажется, окрестил меня министр печати, когда вручал очередную награду. А работаю я… над статьей, посвященной Константину Деканозову. Тебе знакомо это имя?

– В мои времена таких сажали в тюрьму за мошенничество, и правильно делали, – вздохнул Геннадий Петрович. – А сейчас они зарабатывают миллионы, именуют себя красивым словом «бизнесмен», избираются в парламент или в губернаторы. Деканозов жулик, его лекарства дорогие и плохого качества.

– Но при этом он фактически монополист на российском рынке, – сказала Светлана. Она знала, что отец придерживался во многом старых взглядов. Нет, Геннадий Петрович не был убежденным коммунистом, но и изменения в стране принимал с опаской и недоверием.

– Но и твой босс, которого взорвали в самолете, был ничуть не лучше, – заявил Геннадий Петрович. – Я уверен, что он манипулировал общественным сознанием. А еще именовал себя журналистом! Он служил таким, как Деканозов!

Светлана не пыталась ему противоречить. Она любила отца, несмотря на его воззрения и политические пристрастия. Любимой темой Геннадия Петровича были жулики в правительстве и алчные негодяи на телевидении. При этом он гордился Светланой и заявлял, что она, пожалуй, одна из немногих, кому он верит.

Ухтомина отправилась к компьютеру. Нужно закончить статью, внести некоторые коррективы и полностью переделать абзац о связях Деканозова с бывшим премьер-министром. Она не хотела, чтобы на нее подали в суд за клевету, поэтому придется отказаться от столь увлекательного рассказа о финансовых махинациях в концерне «Парацельс», пока у нее на руках не окажутся документы, подтверждающие это.

Прошло несколько дней со дня смерти Лизы. Светлана работала в редакции, в спешном порядке набрасывая небольшой очерк о положении в фармацевтической индустрии, когда раздался звонок мобильного.

– Ухтомина слушает, – произнесла она, не отрываясь от дисплея.

Мужской голос произнес:

– Светлана? Меня зовут Павел Резниченко, я работаю в «Столичном курьере». Мы с вами уже несколько раз сталкивались. Я знаю, что вы активно интересуетесь моей персоной. Не будет ли с моей стороны наглостью предложить вам встретиться. Я думаю, нам есть о чем поговорить.

Ухтомина навела кое-какие справки по своим каналам. Резниченко работал в «Столичном курьере» почти три года, отвечал за скандалы в благородных семействах, то есть разнюхивал и подавал публике в удобоваримом виде сплетни о столичном бомонде и финансовой аристократии. Павла характеризовали как беспринципного, не очень одаренного, но в целом приятного, компанейского малого, который вполне справляется со своей работой.

Звонок Резниченко совсем не удивил Светлану. Более того, она ждала его. Она сделала так, чтобы Павел узнал о проявляемом ею к нему интересе.

Светлана внимательно отслеживала сообщения криминального характера. Об убийстве Елизаветы Никитиной сообщили несколько газет, и все потому, что она была любовницей Владимира Стаховского. Шила в мешке не утаить, о скандальных пунктах завещания журналиста знали многие. Тот же «Столичный курьер» напечатал на прошлой неделе заметку о злом роке, который преследует Стаховского и его близких. Осторожно намекалось, что следующей жертвой вполне может стать Кристина.

– Я занята, – ответила Светлана. – И думаю, что нам не о чем говорить.

Повисла неловкая пауза, Резниченко явно рассчитывал на другую реакцию. Поэтому извиняющимся тоном сказал:

– Светлана Геннадьевна, прошу прощения, вероятно, мне не стоило звонить вам на мобильный, но у меня не было другой возможности связаться с вами. Вы же занимаетесь расследованием причин гибели Владимира Стаховского…

Светлана не была удивлена. Несмотря на то, что она никому не сообщала о поручении Кристины, слухи о том, что вдова Стаховского и популярная журналистка Светлана Ухтомина ведут расследование причин катастрофы самолета, подобно кругам на воде, распространились по журналистскому сообществу.

– Откуда вам это известно? – спросила Светлана.

Резниченко, усмехнувшись, ответил:

– Не могу выдавать вам мои источники, вы же сама журналистка, поймите меня. А если честно, Светлана Геннадьевна, у меня есть сведения, которые вас заинтересуют, да и вы обладаете кое-какой важной для меня информацией. Почему бы нам за чашкой кофе не обменяться известными фактами. Если вас устроит, сегодня…

– Сегодня на это у меня нет времени, – перебила его Светлана. Затем, зашуршав страницами детектива, который лежал недочитанным у нее на столе уже второй год, она произнесла: – Хотя, судя по моему ежедневнику, между тремя и четырьмя часам у меня будет для вас время.

– Отлично! – воскликнул Резниченко. – Вы сейчас в редакции? Тогда в районе пятнадцати ноль-ноль я заеду за вами.

– И учтите, я пью кофе только со сливками, – произнесла Светлана и повесила трубку. С такими личностями, как Павел Резниченко, она уже много раз имела дело. Если их сразу не поставить на место, то они быстро завладеют ситуацией. А Светлана не хотела давать ему преимущество.

Как и обещал, Резниченко заехал за ней ровно в три часа дня. Он прибыл на той самой красной «Ладе», на которой преследовал когда-то Лизу. Он предложил Светлане уютное кафе, в котором, по его словам, подавали великолепные пирожные.

– Разрешите мне угостить вас, – сказал он, на что Ухтомина ответила:

– Каждый будет платить сам за себя. Мы же встречаемся, чтобы обменяться информацией, так к чему эти расшаркивания. Или в вас заговорил прирожденный джентльмен, Павел?

Резниченко, который вел автомобиль с прирожденной грацией пилота «Формулы-1», ответил:

– Узнаю вас, приму компьютерного слога, Светлана Геннадьевна. Недаром вас считают одной из лучших журналисток в стране. И, поверьте, я являюсь вашим поклонником и учеником.

– К лести я равнодушна, – прервала его Ухтомина. – И давайте без церемоний, вы уже называли меня просто Светланой, без отчества, так почему бы вам не вернуться к этой милой привычке. Итак, Павел, вы решили пригласить меня на чашку кофе, чтобы поделиться информацией относительно Владимира Стаховского.

– Вообще-то я планировал, что не только я, но и вы раскроете свои карты, – протянул Резниченко. – Ага, вот мы и приехали, вы уже бывали в этом местечке?

Пирожные в кафе подавали и в самом деле восхитительные, а кофе был обжигающе-горячим и ароматным. Светлана посмотрела на Павла. Что ж, вполне симпатичный парень, только слишком самоуверенный, самомнение у него наверняка зашкаливает.

– Как вам, нравится? – осведомился Резниченко, откусывая от «Наполеона» сразу половину. – Вообще-то я не люблю водить сюда своих подруг и знакомых. И знаете почему? Они потом становятся рабами этого заведения и быстро набирают в весе. Одна так и заявила, швырнув мне в лицо тапочку, будто это я виноват в том, что она поправилась на десять килограммов за два месяца.

– Милые у вас знакомые, ничего не скажешь, – ответила Светлана, отодвигая от себя тарелочку с безе. – Я не поклонница сладостей. А вот кофе, должна признать, и в самом деле хорош. Но не стоит беспокоиться, я не буду швырять в вас тапочками и обвинять в том, что вы сделали меня кофеманкой.

Пирожное выглядело таким соблазнительным, что удержаться и не съесть его было подлинной мукой. Поэтому, снисходительно улыбнувшись, Светлана поскорее вернулась к разговору, который начала еще в машине:

– Итак, Павел, какую именно информацию вы хотите мне предоставить? И почему вы вообще интересуетесь смертью Стаховского? И кто вам сказал, что я занимаюсь расследованием его гибели?