Текст книги "Миф страны эдельвейсов"

Свекровь, разорвав фотографию Карла-Отто, выбросила ее в мусорное ведро. Ночью, поднявшись украдкой, Анна босиком (не дай бог свекровь, чей сон был чуток, проснется!) пробралась в кухню, где, не зажигая свет, на ощупь, извлекла из ведра клочки. Днем, воспользовавшись тем, что Таисия Федоровна ушла на рынок, собрала обрывки воедино, осторожно приклеила их на лист ватмана и затем прогладила утюгом. Изображение Карла-Отто она спрятала под стопкой своего нижнего белья, зная, что свекровь никогда к нему не прикасается.

Геннадий, узнав, что жена беременна, был на седьмом небе от счастья. Он не сомневался, что является отцом ребенка. Анна думала о том, что возникнет трудность с датой его рождения – по официальной версии она забеременела в середине мая, а на самом деле еще в марте. Ей с большим трудом удалось отвязаться от назойливой Таисии Федоровны, которая, как и Геннадий, радовалась скорому появлению малыша, и одной попасть на прием к главному гинекологу Нерьяновска, о чем позаботился все тот же генерал-майор Теняшин.

– Анна Алексеевна, повода для беспокойства нет, – уверил ее гинеколог. – Уверен, что все будет в полном порядке, и вы и ваш супруг станете родителями очаровательного здорового малыша.

Таисия Федоровна что-то заподозрила, ворчала, что живот растет слишком быстро, но радость Геннадия, который в начале сентября вернулся на Родину, была такая большая и неподдельная, что он не обращал внимания на брюзжание матери.

Рождение ребенка ожидалось в первой половине февраля, и то, что Анна переходила настоящий срок (середина декабря), было только на руку. Схватки начались поздним вечером пятого января, что немало взволновало Геннадия и в особенности Таисию Федоровну.

– Ой, не к добру! – зудела она. – Лучше бы семимесячным родился, а то появится на восьмом месяце. Такие детки, говорят, болезненные!

Роды прошли на редкость быстро и безболезненно, и ранним утром шестого января на свет появилась крупная синеглазая девочка с черными волосиками на голове. Геннадий хотел назвать ее в честь матери Таисией, однако Анна настояла, чтобы дочь нарекли Марианной. Графиню фон Веллерсхоф, истинную бабку девочки, звали Марией-Корнелией. Мария плюс Анна – выходит Марианна.

– Странное имя, нерусское какое-то, – заявила недовольная свекровь. – И чего тебе такое в голову взбрело, Анна?

Впрочем, начались иные заботы, которые заставили напрочь забыть споры об имени малышки. Марианна оказалась на редкость здоровым ребенком с очень хорошим аппетитом и росла не по дням, а по часам. Всматриваясь в лицо дочери, мирно посапывающей у нее на руках, Анна удивлялась тому, как она похожа на своего отца – Карла-Отто фон Веллерсхофа. А Геннадий, русый, с серыми глазами, почему-то был уверен, что Марианна – вылитая его копия. Таисия же Федоровна заявляла, что внучка пошла в ее мать-казачку.

Жизнь с Таисией Федоровной не очень-то заладилась – свекровь, верная своему характеру, норовила руководить воспитанием внучки. Но как-то приспособились. Геннадий, окончивший заочно институт, получил диплом инженера и хорошую должность на Нерьяновском тракторном заводе. Анна отправилась учительствовать в школу. Михаил Теняшин (ставший к тому времени генерал-лейтенантом) сдержал свое слово и позаботился о том, чтобы жена его спасителя и друга получила «чистые» документы – нигде не было упоминания о том, что во время войны она находилась в Германии, и Анна довольно быстро заняла должность завуча, а через несколько лет – и директора школы.

Марианна росла сообразительной и прилежной девочкой, которая схватывала все на лету и, к удивлению отца, проявляла особый интерес к точным наукам и немецкому языку.

Редко, всего несколько раз в год, Анна доставала пожелтевшую, склеенную вырезку из журнала – портрет Карла-Отто фон Веллерсхофа. Она как-то пыталась навести о нем справки, однако быстро поняла, что ее интерес к представителям немецкой аристократии может привести к неприятным последствиям.

Геннадий много раз заводил с женой разговор о том, что неплохо бы им завести еще одного ребенка, а лучше всего – нескольких. Но дети что-то не получались. Анна даже съездила в Москву, к маститому профессору, рекомендованному ей генерал-лейтенантом Теняшиным, и тот, проведя обследование, заявил, что больше матерью ей не стать. Во всем оказалась виновата ангина, которую Анна перенесла в 1947 году (даже несколько дней находилась между жизнью и смертью). Геннадий был расстроен, однако довольно быстро смирился с тем, что Марианна будет единственным ребенком в семье.

Марианна ходила в ту же школу, где директором была ее мать, однако Анна следила за тем, чтобы дочери не делали поблажек. Большой интерес Марианна проявляла и к спорту – баскетболу, плаванию, хождению на байдарках. В десятом классе, задумываясь о выборе будущей профессии, она колебалась между специальностью инженера и стезей химика.

Неожиданная смерть Геннадия весной 1962-го в возрасте сорока восьми лет стала для Анны тяжелым ударом. Ей позвонили с завода, где муж занимал должность начальника цеха, и сообщили, что у него случился инсульт. Анна бросилась с занятий в больницу, где застала мужа обездвиженным, под капельницей, без сознания. Он скончался тем же днем, причем, как выяснилось, клинически мертв он был в ту же секунду, когда в мозгу у него разорвался сосуд, и ничто уже не могло спасти его.

Смерть отца оказала большое влияние на планы Марианны, решившей поступить в медицинский институт. Девушка, окончившая школу с серебряной медалью (единственная четверка была по тригонометрии), отправилась в Воронеж, где, к своему удивлению, срезалась на экзамене по физике. Анне она прислала телеграмму, гласившую: «Ура, провалилась. Еду домой».

* * *

Анна чувствовала скрытую вину за смерть Геннадия, однако в то же время ощущала облегчение – правда о рождении Марианны навсегда останется тайной за семью печатями. После похорон мужа Анна с удивлением обнаружила, что осталась практически одна. Таисия Федоровна умерла за три года до кончины сына, а многочисленные друзья, приятели и знакомые, которых хлебосольный Геннадий приводил к себе в гости, бесследно исчезли.

Марианна после смерти отца решила не оставлять маму одну, поэтому надумала поступать в Нерьяновский медицинский институт. Теперь обязательным условием для этого было наличие рабочего стажа, поэтому два последующих года Марианна работала санитаркой в больнице. Наконец, блестяще выдержав вступительные экзамены, девушка стала студенткой.

Анна гордилась дочерью и, рассматривая фотографию Карла-Отто, с нежностью думала о графском сыне. Судьбе было угодно сделать так, чтобы они расстались и больше никогда не встречались. Женщина находила, что дочь становится похожа на графиню Корнелию – тоже высокая, темноволосая, с темно-синими глазами и узкими губами. Анна много раз порывалась рассказать о своей канувшей в Лету короткой любви, но в последний момент пасовала: что это даст? Карл-Отто наверняка нашел себе спутницу жизни. Возможно, что его, как и Геннадия, уже нет в живых, так к чему же ворошить прошлое?

Марианна, специализировавшаяся на терапии, окончила медицинский институт одной из лучших, с красным дипломом, затем отправилась в Киев в ординатуру, а позднее и в спецординатуру. Анна осталась совершенно одна. Она ушла с головой в работу, проводя в школе иногда по восемнадцать часов. Все чаще и чаще она смотрела на выцветшую, измятую по краям фотографию Карла-Отто. Большой портрет Геннадия висел на стене в гостиной, но, к своему стыду, Анна редко думала о покойном муже.

Вернувшись с Украины, Марианна стала работать участковым терапевтом в одной из поликлиник Нерьяновска. В 1976 году дочь сообщила ей, что получила вызов из Новороссийского морского пароходства – ее приглашают судовым врачом на танкер, совершающий рейды за границу.

* * *

Однажды, услышав из прихожей частые телефонные звонки, Анна подумала – звонит дочка. Подняв трубку, она уже предвкушала разговор с Марианной, но вместо этого услышала тревожный, беспощадный голос:

– Анна Алексеевна Никишина? С вами говорит начальник департамента стран Латинской Америки Министерства иностранных дел СССР Плотников. К большому сожалению, у нас имеются неутешительные вести о вашей дочери, Марианне Геннадьевне. Она находится сейчас в республике Коста-Бьянка под арестом – ее обвиняют в убийстве и торговле наркотическими препаратами...

Сашá

Жан-Ксавье припарковал автомобиль перед трехэтажным домом. Затем, миновав две улицы, подошел к небольшому старинному особняку. Беглого взгляда на таблички хватило, чтобы увидеть искомое имя – Сашá Монтини. Его сведения были верными – девчонка проживала здесь, на втором этаже.

Делая вид, что говорит по мобильному, Жан-Ксавье, перейдя на противоположную сторону, внимательно изучил окна. Синие шторы, на угловом окне спущены жалюзи. Наверное, там находится спальня малышки.

Он вытащил из кармана фотографию красивой молодой женщины с короткой стрижкой и огромными синими глазами. Жан-Ксавье облизнулся и подумал, что хорошо бы такую затащить в постель. Он, конечно, мог бы перед тем, как приступит к тому, ради чего прибыл в Вену, но это не будет соответствовать его уровню.

В Вене он оказался с очередной миссией. Чертова работа! Когда-нибудь она его доконает. Только ведь надо же как-то зарабатывать деньги на жизнь? Кто-то выступает в суде, кто-то делает пластические операции, кто-то управляет самолетами, а Жан-Ксавье, родившийся в кантоне Урии, проведший детство на Корсике, окончивший школу в Лозанне и служивший в иностранном легионе в Анголе, Сьерра-Леоне и Мексике, был специалистом узкого профиля. Свое первое дело он отлично помнит – все случилось в его семнадцатый день рождения, в Риме. Крови было много, но что взять с наивного дилетанта... С тех пор прошло двадцать два года, и он многому научился, достигнув небывалых высот в мастерстве убийства.

Да, Жан-Ксавье был наемным киллером, и его задачей была физическая ликвидация неугодных его клиентам людей. В Вену он прибыл, чтобы совершить очередное убийство. Сколько именно человек было на его совести, Жан-Ксавье не помнил. Только в дешевых американских боевиках убийцы ведут список жертв. Он сбился со счета еще лет десять назад, и тогда количество жертв, отправленных его руками к праотцам, перевалило за три десятка.

Итак, имя объекта – Сашá Монтини. Симпатичная бабенка, но он не имеет права терять голову. Это было бы верхом непрофессионализма. Примерно то же самое, что и испытывать жалость к жертве. Жан-Ксавье никогда не ощущал ни жалости, ни, впрочем, ненависти. Разве ненавидит хирург раковую опухоль, которую вырезает из тела пациента? Испытывает ли мясник гнев по отношению к свинье, из которой требуется сделать окорок?

Жертвы были для него не людьми, а объектами. Так и Сашá Монтини. Жан-Ксавье справится с девчонкой в два счета и сегодня же вечером улетит на Мальдивы, где недельку-другую расслабится в президентском люксе пятизвездочного отеля. Тот, кто заказал и уже наполовину оплатил смерть очередного объекта, был далеко не бедным. Как и все те, кто желал воспользоваться в своих интересах его услугами.

Услугами наемного убийцы.

* * *

Жертвы дома не было, как того и следовало ожидать. Она работала в женском журнале и находилась у себя в офисе. Жан-Ксавье неделю следил за девушкой, чтобы узнать распорядок ее дня. Вообще-то он мог нанести удар раньше, однако ему доставляло удовольствие вести наблюдение за Сашá. Привлекательная особа, но ничего не поделаешь – ее требуется убить. Жан-Ксавье решил, что она умрет быстро, без малейших мучений. Если бы клиент хотел, то оплатил бы жесткость в двойном размере, но ему требовалось просто избавиться от девицы, причем так, чтобы ее смерть походила или на несчастный случай, или на ограбление.

За время слежки Жан-Ксавье не обнаружил ничего экстраординарного. Сашá поднималась достаточно рано, долго сидела на кухне, где пила кофе и пролистывала прессу, затем отправлялась на работу. Три раза в неделю, по вторникам, четвергам и субботам, журналистка посещала фитнес-зал. Он сразу понял, что проблем с ней не возникнет.

Жан-Ксавье не любил связываться с женщинами. Хотя бы потому, что ощущал себя охотником. Другое дело – мужчины, с ними он был наравне, и охота на них приобретала черты схватки равных. А женщины? Что они могли противопоставить его силе, уму и изобретательности? Но деньги не пахнут, и Жан-Ксавье был готов отправить на тот свет любого, даже беспомощного старца или ребенка, лишь бы ему соответствующим образом платили.

Сначала он размышлял о том, что мог бы напасть на Сашá в фитнес-зале, но потом отмел такой вариант – слишком много потенциальных свидетелей, да и рядом со входом имеется видеокамера соседнего супермаркета. Маскироваться Жан-Ксавье ненавидел, хотя и умел, причем виртуозно. К чему прицеплять фальшивую бороду, надевать парик или ковылять на костылях, если он и так обладает вполне заурядной, неприметной внешностью коммивояжера или страхового агента?

К сожалению, девчонка не бегала по утрам или вечерам. А ведь так было бы хорошо – подстеречь ее в безлюдном парке или на улице и нанести удар! Так он когда-то поступил с известным политиком. Но не стоит повторяться, Жан-Ксавье всегда был готов к экспериментам.

Перейдя на противоположную сторону, он подошел к дому и, надев тонкие кожаные перчатки, позвонил в квартиру Сашá. Как он и ожидал, никто не отреагировал. Однако на всякий случай Жан-Ксавье выждал несколько минут и нажал кнопку звонка еще раз. Что ж, можно действовать.

Он выудил из кармана ключ – слепки были сделаны тремя днями раньше. Проще простого проникнуть в подъезд под видом водопроводчика. Рабочая униформа, как давно убедился Жан-Ксавье, делает людей слепыми.

Зайдя в подъезд, он услышал шаги на лестнице и быстро отвернулся – мимо него прошествовал один из жильцов, пожилой господин с крошечной собачкой. У субъекта очки с толстыми линзами, наверняка зрение не в порядке, и все же Жан-Ксавье не хотел, чтобы сосед разглядел его лицо. Так он видел его со спины и, скорее всего, даже не обратил внимания на мужчину, замершего в углу, около одной из дверей и, казалось, нажимавшего кнопку звонка.

Когда сосед с собакой вышел из подъезда, Жан-Ксавье поднялся по лестнице и остановился перед серой дверью, на которой висела табличка со смешным арлекином и надписью разноцветными буквами: «Добро пожаловать». Однако. Нечасто жертвы говорят ему такое, как бы сами приглашают его!

Жан-Ксавье усмехнулся и вставил ключ, который зажимал в руке, в замочную скважину. Тот легко повернулся, дверь отворилась, и убийца увидел перед собой небольшой коридор. Включать свет он не стал. Замерев на пороге, Жан-Ксавье достал из кармана резиновые пластины и приклеил их к подошвам.

Он прошествовал через коридор в зал, стены которого были выкрашены в оранжевый цвет. Жан-Ксавье поморщился. Ну и выкрутасы! Нет ничего хуже квартиры, где преобладают яркие, внушающие тревогу цвета.

Киллер осмотрел обстановку (с претензией на вкус, но недорого), взглянул на раскиданные по стеклянному столу журналы, осмотрел коллекцию компакт-дисков. Квадратные черно-белые часы на стене показывали половину третьего. Сашá покидает офис в начале пятого и оказывается в своей квартирке, расположенной во Втором округе, примерно через двадцать—двадцать пять минут. Иногда она заходит в магазин, чтобы купить продукты, тогда придется накинуть еще минут пятнадцать-двадцать. Значит, девице оставалось жить около двух часов.

Жан-Ксавье любил заглядывать в интимный мир своих жертв (как и все люди, он был любопытен), поэтому решил осмотреть всю квартиру. Но прежде прошел на кухню и открыл холодильник. Нет, похоже, в магазин Сашá заходить не будет, она явно купила все необходимое вчера. Значит, прямиком из редакции двинется к себе домой, в объятия смерти.

Спальня была декорирована в романтическом стиле – прозрачные занавеси, рюшечки, офорты художников периода югендстиля. У его жертвы определенно имелся вкус, и жаль, что ее придется устранить. Но Жан-Ксавье относился к этому философски – рано или поздно любой из жителей планеты умрет, ведь вечную жизнь нельзя купить ни за деньги, не вытребовать силой. Когда-то наступит и его черед, и Жан-Ксавье знал, как это произойдет, – где-нибудь на южных морях, в объятиях нагих папуасок. А вот Сашá Монтини не повезет – она скончается в собственной квартире, и очень-очень скоро.

Жан-Ксавье замер около небольшой комнатки, служившей гардеробной. Внимательно осмотрел одежду девицы, раскрыл один из ящиков, в которых лежало нижнее белье, ощутил тонкий аромат чистых вещей. Затем перешел в кабинет – компьютер, принтер, факс и прочие новомодные штучки.

Но Жана-Ксавье занимали в первую очередь книги. Он практически с самого начала своей карьеры проявлял большой интерес к тому, какими литературными пристрастиями обладают жертвы. Если ему доводилось посещать их жилища, то он не упускал возможности осмотреть книжные полки или, если дом был большим, личные библиотеки.

Так. Здесь мемуары бывшего немецкого министра иностранных дел Йошки Фишера, «Послание в бутылке» Николаса Спаркса, «Краткая история времени» Стивена Хоукинга, «Возможность острова» Мишеля Уэльбека, несколько детективчиков и триллеров безызвестных американцев. Похоже, Сашá относится к разряду людей, которые обожают как серьезную литературу, так и развлекательную и не обладают особыми предпочтениями. Ну что ж, это свидетельствует о том, что Монтини – современная девица, без особых интеллектуальных претензий.

Когда Жан-Ксавье завершил осмотр квартиры, было начало четвертого. У него оставалось около полутора часов, чтобы подготовить все необходимое для его дела. Убийца вытащил из розетки телефонную вилку – теперь девица не сможет позвонить в полицию. Он решил, что инсценирует несчастный случай, а значит, как нельзя лучше подойдет крошечная ванная, в которой имелась душевая кабинка и стояла старая стиральная машинка. Сашá, тут он не сомневался, смывала с себя дневной стресс, как только приходила с работы. Следовательно, вполне может приключиться такое: она поскользнется и свернет себе шею. Жан-Ксавье уже несколько раз прибегал к подобному нехитрому трюку, и каждый раз он срабатывал.

Чем меньше времени оставалось до возвращения жертвы, тем реже становился пульс убийцы. Он был уверен, что все пройдет без малейших проблем. Самое позднее в пять Жан-Ксавье покинет квартиру, в которой останется лежать бездыханное тело девицы.

Он услышал звук подъезжающей машины в тридцать три минуты пятого. Осторожно выглянув из окна (его все равно скрывают плотные желто-сине-красные портьеры), Жан-Ксавье увидел оранжевый «Смарт», припарковавшийся около дома. Появилась Сашá – в приталенном белом брючном костюме, с большой зеленой папкой в руках. Девица выглядела беззаботной и веселой. Не подозревает, что смерть притаилась неподалеку.

Жан-Ксавье понял, что настала пора действовать. Он нырнул в кладовку, и минут через десять (и где она была все это время, болтала с соседкой?) раздался звук поворачивающегося в замке ключа (убийца предварительно закрыл дверь изнутри на два оборота, как и было, чтобы у жертвы не возникло подозрений). Вот Сашá – Жан-Ксавье хорошо видел ее отражение в большом зеркале, висевшем как раз напротив двери в кладовку.

Девица проследовала сначала на кухню. Хлопнула дверца холодильника, послышался звук наливаемой в бокал воды. Затем Сашá появилась в коридоре – она уже сняла пиджак, оставшись в прозрачной шифоновой блузке. Девушка остановилась около зеркала и стянула блузку. Жан-Ксавье облизнулся. Жаль, конечно, убивать такую красотку, но другого выхода нет.

Девушка исчезла в спальне, убийца услышал, как она напевает что-то. Вскоре она появилась в коридоре полностью обнаженная. Жан-Ксавье, тяжело задышав, уставился в щелку. В руках Сашá держала большое банное полотенце.

Сейчас она отправится в ванную, а значит, настанет время для приведения в исполнение смертного приговора. Но тут произошло нечто непредвиденное. Сашá, продолжая мурлыкать себе под нос песенку, приблизилась к кладовке, захлопнула дверь – и Жан-Ксавье услышал, как щелкнула задвижка. Он оказался в кромешной темноте. Взаперти.

Такого с ним еще ни разу не бывало! Черт побери, он попался, как мальчишка! Жан-Ксавье мысленно выругался и услышал удаляющиеся шаги Сашá. Вот ведь тварь! По ее милости он оказался пленником в кладовке.

Жан-Ксавье осторожно дернул ручку, но дверь не поддалась. Если приложить усилия, то можно ее вышибить, задвижка наверняка отлетит. Но тогда на месте преступления останутся следы того, что здесь кто-то был. Да и шум может привлечь внимание жертвы.

Выждав несколько минут, Жан-Ксавье начал шарить рукой по стене, его пальцы наткнулись на выключатель. Щелчок – и свет залил кладовку. Жан-Ксавье прищурился, уставившись на дверь. Ему нужна отвертка или что-то подобное.

До него донеслись шаги. Он быстро погасил свет и затаился. Сашá была рядом. Как только он окажется на свободе, то свернет шею мерзавке. Может, все-таки инсценировать ограбление? Тогда не потребуется заметать все следы, да и можно применить грубую физическую силу.

– Вы в ловушке! – донесся вдруг до Жана-Ксавье уверенный женский голос.

Он не поверил своим ушам – жертва обращается к нему? Или у него галлюцинации?

– Я знаю, что вы находитесь в кладовке, – продолжил голос. – И просто так вам оттуда не выбраться. Учтите, я сейчас вызову полицию, и вам не поздоровится.

Жан-Ксавье, зарычав, попробовал вышибить дверь плечом. К черту все предосторожности! Девчонка вообразила, что может играть с ним, как кошка с мышкой, забыв, что именно ей отводится роль жертвы!

Дверь затрещала и со второго раза поддалась. Задвижка отлетела и, звякнув, приземлилась на пол. Жан-Ксавье, в руках которого был нож (он всегда носил с собой оружие, предпочитая холодное), вывалился в коридор.

Но, к его большому удивлению, девицы там не было. Но ведь он мог поклясться, что она находилась там всего секунду назад! В ванной шумела вода, Жан-Ксавье быстро заглянул туда, но никого не обнаружил. Вот ведь мерзавка! За то, что она его разозлила, ей придется помучиться. Не будет никакого несчастного случая в ванной. Когда полиция приедет сюда, то найдет обезображенное женское тело с парой десятков колотых ран. И Сашá надо пенять только на себя – она намеренно бросает ему вызов!

Но где же эта особа? Жан-Ксавье мельком заглянул на кухню, в зал и в кабинет. Жертвы там не было. Остается одно место – спальня. Ну что ж, девчонка сама нарывается.

– Что же ты пропала, Сашá? – произнес с усмешкой Жан-Ксавье.

Он уже представил, как нанесет первый удар. Главное – не позволить девчонке визжать, иначе переполошатся соседи. Кажется, она тоже понимает, что если закричит, то выдаст себя с головой, что приведет к ее мгновенной смерти. Но как эта маленькая гадина обнаружила его присутствие?

– Ты ведь знаешь, зачем я пришел, – продолжил Жан-Ксавье и направился в спальню.

Что же, иногда поиграть в охотника очень даже занятно. Особенно когда знаешь, что абсолютный перевес на твоей стороне. Сейчас важно деморализовать противника и заставить его выдать себя.

– Меня наняли, чтобы убить тебя, девочка, – заявил киллер.

Он резко распахнул дверь спальни, ожидая увидеть там Сашá, но, к своему удивлению, не застал ее там. Она спряталась, ну конечно! Завидев на кровати крошечный мобильный телефон, Жан-Ксавье подхватил его. Теперь у нее исчезла последняя возможность вызвать полицию.

– Эй, девочка, где ты? Зачем ты прячешься? А ведь была такой смелой! – произнес Жан-Ксавье. – Куда же исчез твой кураж, моя дорогая? Или ты поняла, что силы неравны?

Жан-Ксавье осторожно заглянул под кровать. Но там ее не было. Во всей квартире оставалось одно-единственное место, где могла бы спрятаться обнаженная беззащитная Сашá, – в гардеробной, примыкающей к спальне.

– Черт, где же она? – пробормотал нарочно громко Жан-Ксавье. Пускай жертва думает, что он ее потерял и не знает, где она притаилась. – Не понимаю, куда же она забралась... Наверняка где-нибудь на кухне! Пойду-ка посмотрю.

Он громко протопал, оставаясь на месте, а затем быстро и бесшумно метнулся к деревянной дверце гардеробной. Распахнув ее, скользнул внутрь, одновременно включая свет. Его глазам предстала длинная узкая камера, по обеим сторонам которой в нишах висела одежда и стояла обувь. Так и есть, Сашá, отчаянно борясь за свою жизнь, спряталась где-нибудь среди платьев.

– Я знаю, что ты здесь, малышка, – заявил, успокаиваясь, Жан-Ксавье. Он раздвинул вешалки, но девицы за ними не оказалось. – И, скажу честно, ты произвела на меня впечатление. Еще бы, такая шустрая! Я пошутил, когда сказал, что меня наняли убить тебя. Я хочу с тобой немного поразвлечься. Если ты добровольно покажешься, то я, так и быть, подарю тебе жизнь. Даю честное слово!

Говоря, Жан-Ксавье раздвигал вешалки. Дошел до шкафчика, в котором, как он помнил, висело несколько пальто и плащей. Ну все, он обнаружил то место, где она спряталась.

– Ну вот что: даю тебе три секунды, чтобы самой выйти ко мне, – заявил Жан-Ксавье. – Иначе мне придется применить силу, малышка. Понимаю, что тебе страшно, но меня нечего бояться. Итак, раз, два...

– Три! – раздался голос позади Жана-Ксавье.

Он сообразил, что Сашá каким-то непостижимым образом его провела, резко обернулся – и в то же мгновение на голову ему шмякнулось что-то темное. А затем раздался щелчок, который, как понял Жан-Ксавье по дикой, сметающей все на своем пути боли, был выстрелом из пистолета с глушителем. И это было последнее, что он слышал в своей жизни. С губ киллера сорвался стон, и он повалился на пол гардеробной.

* * *

Сашá, все еще обнаженная, сжимая обеими руками дымящийся пистолет, осторожно подошла к мужчине, ничком лежавшему на полу. В его груди, слева, зияло небольшое отверстие. Девушка с опаской откинула большое бордовое банное полотенце, которое она швырнула в голову убийце, и увидела удивленное лицо мужчины лет сорока – бледное, невыразительное, с высокими скулами и тонкими губами. Если бы она столкнулась с таким типом на улице, то ни за что бы не подумала, что он – профессиональный наемный убийца.

В правой руке мужчина сжимал длинный нож. Сашá поняла, что он намеревался перерезать ей горло или, возможно, подготовил для нее какую-то иную, еще более страшную смерть.

Девушка прикоснулась к шее мужчины. Никаких сомнений, он мертв. Отличное попадание – прямо в сердце. Недаром она последние полгода ходила в тир, ее хобби оправдало себя. Иначе бы не бледный киллер, а она сама лежала на полу гардеробной – мертвой.

Сашá перевела дыхание и закрыла на мгновение глаза. Все же она только что убила человека! Впрочем, этот человек покушался на ее жизнь и не заслужил ничего иного. Он ведь не мог знать, что у нее в квартире установлена особая сигнализация – стоит кому-то в ее отсутствие проникнуть туда, как на мобильный телефон приходит сообщение о несанкционированном визите. В два двадцать восемь (она как раз была в офисе, где работала над статьей) ей поступила СМС, извещавшая, что кто-то проник в квартиру. Система оправдала себя на все сто процентов, как и несколько скрытых камер, размещенных в комнатах. Одна – в коридоре, другая – в спальне, третья – за зеркалом, напротив кладовки. А в подвале был оборудован небольшой центр, где можно было просмотреть все, что засняли камеры. Сразу после того, как Сашá подъехала к дому, она отправилась в подвал, где убедилась в том, что тревога не была ложной – камеры запечатлели проникновение в квартиру мужчины, который спрятался в кладовке. Девушка не сомневалась, что он прибыл с вполне понятной миссией – лишить ее жизни.

Она была крайне взволнована, когда вошла в квартиру. Однако взяла себя в руки, задействовав упражнения йоги – контроль дыхания и сердцебиения. Но тем не менее страшно осознавать, что в паре метров находится мужчина, желающий воткнуть в тебя нож.

Сашá сразу обратила внимание на приоткрытую дверцу кладовки. Так и есть, он притаился там и выжидал подходящего момента. Она знала, что не имеет права предоставить ему возможность завладеть инициативой. Ее задача заключалась в том, чтобы вывести противника из равновесия и заставить сделать первый шаг.

Девушка открыла глаза и снова взглянула на киллера. Внезапно ее начала бить нервная дрожь, и Сашá вылетела из гардеробной. Подумать только, она лишила жизни человека! Но он заслужил смерть.

Она прошла в ванную и выключила хлеставшую из душа воду. Накинула халат и положила пистолет на стиральную машинку. Затем, вообразив, что киллер на самом деле притворяется, метнулась назад, в гардеробную, ожидая, что тот, как в дешевом триллере, вдруг бросится на нее из-за угла.

Мужчина по-прежнему лежал на полу в той же позе – из раны выступило немного крови, и Сашá отметила, что ее тренер по стрельбе остался бы доволен. Самое важное для нее сейчас не терять голову. Она не должна думать о мужчине, лежащем на полу гардеробной, он ведь покушался на ее жизнь. Киллер не мог вообразить, что она вначале спряталась в спальне, а когда он прошел на кухню, моментально сменила место и перешла в кладовку. Мужчины, как убедилась на личном опыте Сашá, мыслят стандартно. Для убийцы она была запуганной жертвой, к тому же молодой девицей, совершающей глупые поступки. Ему бы никогда не пришло в голову искать ее в месте своего заточения, кладовке. А тем не менее там было сейчас самое безопасное место в квартире!

Затем ей только оставалось настигнуть его, швырнуть в лицо полотенце и выстрелить. Не нажми она на курок, то он убил бы ее. А этого Сашá не могла допустить.

Страх прошел, паника улеглась. Теперь требовались ясная голова и четкие действия. Киллер наверняка одиночка, подобные типы не имеют сообщников. Значит, его никто не хватится и не будет искать, по крайне мере, в ближайшие дни и недели.

Девушка склонилась над мертвецом и обшарила карманы его кожаной куртки и джинсов. Вытащила плоский мобильный телефон, ключ от автомобиля, портмоне и пластиковую карточку. Раскрыв портмоне, нашла несколько кредитных карточек и удостоверение личности – гражданин Италии Серджо Фальяно. Она не разбирается в методах работы наемных убийц, но наверняка имя фальшивое. А даже если и настоящее, то это ей ничего не даст.

Кредитки были на имя Серджо Фальяно, а также на два других – Мартина Шульца и Жана-Ксавье Сирани. Вот и думай, какое из имен является подлинным... Скорее всего, ни одно из них.

В портмоне еще имелось почти шестьсот евро, и Сашá подумала, что мертвец вряд ли обидится на нее, если она оставит себе и наличность, и кредитные карточки. Они ей в ближайшее время пригодятся.