Текст книги "Воинская культура Японии. Боевые искусства, мифы и история"

Проводник императора, Хи-но Оми-но микото – это родоначальник знатного рода Отомо, за свою службу проводником он получил имя Мити-но Оми-но микото, что в переводе значит «Министр путей». Прямым потомком Мити-но Оми-но микото являлся легендарный Отомо-но Сайдзин, который служил принцу Сётоку Тайси и получил от него звание синоби, которое трактуется как производное от глагола синобу («быть невидимым»). Отомо-но Сайдзин считается первым ниндзя Японии[162]162
  Горбылев А.М. Ниндзя: боевое искусство. С. 85.


[Закрыть]. В этом случае мы видим характерную для мифологии японских боевых искусств отсылку к древним временам. В традиции ниндзюцу ворон Ятагарасу занимает важное положение уже в связи с культом богини Мариситэн, которую изображают либо в форме Ятагарасу, либо как оседлавшим его[163]163
  Хацуми М. Путь ниндзя: Сокровенная техника. М.: «Издательство ФАИР», 2011. С. 113.


[Закрыть]. Возможно, ворон Ятагарасу издавна почитался в тех местах, где впоследствии происходило формирование кланов ниндзя, в результате чего произошла рецепция школами ниндзюцу практик и образов, характерных для шаманской традиции. По мере распространения учения сюгэндо («путь обретения чудотворных сил») и эзотерических практик, связанных с буддистской школой Сингон, ворон начал ассоциироваться с богиней Мариситэн. В конкретном случае важно, что тэнгу очень часто ассоциировались с ямабуси («спящие в горах»), которые распространяли учение сюгэндо и считались одними из прародителей искусства ниндзюцу. Таким образом, в образе тэнгу как человекообразного существа с крыльями и головой птицы, возможно, отражена древняя традиция поклонения ворону Ятагарасу как первопредку рода (тотему) и шаманская традиция ношения и использования костюмов животных – тотемов в ритуалах.

Мифы о древних богах и героях отражают существовавшую в родоплеменном обществе систему воинских групп, сформированных на основе личных качеств: мастерства ведения боя, буйства, бесстрашия. В архаичных обществах с общинно племенным строем каждый мужчина должен быть и охотником, и воином. При переходе к раннефеодальному обществу из общины начинают выделяться воины, которые за свою свирепость и неустрашимость в бою пользуются особым почетом среди соплеменников. На этом этапе воины тесно связаны с шаманскими культами, свирепость воинов – это разновидность выхода в измененное состояние сознания при помощи культовых ритуалов[164]164
  Умбритин Д.Н. Воины-звери, воины-колдуны. Мн.: Харвест, 2007. С. 89.


[Закрыть]. Отрицательной стороной этого было деформация психики воина и, зачастую, неконтролируемая ярость, от которой могли пострадать и соплеменники[165]165
  Акунов В.В. Берсерки. Воины-медведи древнего Севера. М.: Вече, 2014. С. 10.


[Закрыть]. В Европе такие воины известны, прежде всего, по историям о древнескандинавских и древнегерманских берсерках.

Алексей Горбылёв указывает на существование берсеркской традиции в Японии, что можно проследить по мифам о богах Суса-но-о-но микото, Такэмикадзути-но ками, Фуцунуси-но ками, а также в историях про принца-богатыря Ямато-такэру[166]166
  Горбылёв А. Синтоистская традиция воинских искусств. С. 610.


[Закрыть]. Рассуждая о берсеркской традиции в Японии, А. Горбылёв говорит, что, по-видимому, они играли важную роль в жизни общества Древней Японии, но к моменту появления первых письменных источников они превратились в маргинальное явление[167]167
  Там же. С. 612.


[Закрыть].

По мере развития общества и переходу от родоплеменных отношений к формированию централизованного государства необходимость в свирепых воинах, связанных с автономными тайными культами, начинает уменьшаться. Более того, неконтролируемые воинские сообщества начинают представлять угрозу для молодого государства и его власти. В этот период происходит трансформация представлений о предназначении воина и о тех, качествах, которыми он должен обладать.

В японской традиции этот переход заметен по мифам о богах Такэмикадзути-но ками и Фуцунуси-но ками, которые были отправлены на землю усмирять буйных и непокорных земных божеств. Боги Такэмикадзути и Фуцунуси используют свою ярость и силу в целях усмирения буйных божеств, принося с собой мир и покой, также устанавливая над ними власть великих небесных богов и внука богини солнца Аматэрасу-но оо-ми-ками, от которого ведет свой род императорская династия. Именно на этом этапе впервые возникает идея о предназначения воина в установлении и сохранении мира в государстве, а так как государство установлено небесными богами, то воин выступает в роли защитника и исполнителя воли богов[168]168
  Лестев А.Е. Мифологические основы японских боевых искусств [Электронный ресурс] // Язык и текст. 2014. № 4. С. 53. URL: http:// psyjournals.ru/langpsy/2014/n4/Lestev.shtml (дата обращения: 02.02.2015)


[Закрыть].

Боги Такэмикадзути-но микото и Фуцунуси-но микото воспринимались как защитники японского государства, покровители воинов и боевых искусств в целом, а также как создатели и родоначальники конкретных направлений в боевых искусствах. Им приписывается создание искусства фехтования и рукопашного боя. В старейшей работе по истории воинских искусств «Хонтё: бугэй сё: дэн» («Краткие биографии [мастеров] воинских искусств Японии», 1716 год) об искусстве фехтования написано: «Искусство боя мечом начинается с божественного искусства, [явленного] богами Такэмикадзути-но микото и Фуцунуси-но микото»[169]169
  Цитата по: Горбылёв А. Синтоистская традиция воинских искусств. С. 610.


[Закрыть]. В писаниях школы Тэндзин синъё-рю говорится: «Дзюдзюцу уходит корнями во времена богов. В древних летописях есть пример того, как боги Касима и Катори во время подчинения Востока применяли захваты из арсенала дзюдзюцу»[170]170
  Цитата по: Горбылёв А.М. Ниндзя: боевое искусство. С. 233.


[Закрыть].

Истории о божественном создании боевых искусств ссылаются на эпизод из «Кодзики», в котором описывается усмирение небесными богами Такэмикадзути-но микото и Фуцунуси-но микото непокорных земных богов: «А потому, эти два бога спустились на побережье Инаса, в стране Идзумо, обнажили меч в десять пястей и поставили [его] острием вверх на гребне волны, на кончике того меча, скрестив ноги, уселись, и тому богу Оо-кунинуси-но ками задали вопрос: «[Мы] посланы повелением Великой Богини Аматэрасу оо-ми-ками [и] бога Такаги-но ками, чтобы спросить. Нам поручено-сказано было, что Тростниковая Равнина – Серединная Страна, которой ты управляешь, – страна, которой ведать [должен] мой потомок. Потому – каковы твои намерения?» – так сказали. Пока [он] так говорил, тот бог Такэминаката-но ками явился, подняв на кончиках пальцев скалу, что только тысяча человек притащить бы могли, и сказал:

«Кто это в нашу страну пришел, и так шепотком-тишком разговаривает? А ну-ка, померяемся силой! Вот, я первый возьму тебя за руку». Потому [бог Такэмикадзути] дал [ему] взять себя за руку, и тут же [свою руку] превратил в ледяную сосульку, а еще в лезвие меча ее превратил. И вот, [бог Такэминаката] испугался и отступил. Тогда [бог Такэмикадзути] попросил в свою очередь руку того бога Такэминаката, и когда взял [ее], то, словно молодой тростник взял, – обхватил и смял [ее], и отбросил от себя, и бог [Такэминаката] тут же убежал прочь. И вот, когда [бог Такэмикадзути] погнался за ним, и настиг [его] у моря Сува, в стране Синано-но куни, и хотел [его] убить, бог Такэминаката сказал: «Повинуюсь. Не убивай меня. Кроме этого места [я] в другие места не пойду. А также повелений моего отца, бога Оо-кунинуси, не ослушаюсь. Слов бога Яэкотосиронуси-но ками не ослушаюсь. Эту Тростниковую Равнину-Серединную Страну в точности по повелению потомка небесных богов [тебе] преподнесу», – так сказал»[171]171
  Мифы Древней Японии: Кодзики / Пер. со старояпонского, предисловие и комментарии Е.М. Пинус. – Екатеринбург: У-Фактория, 2005. С. 143.


[Закрыть].

Преемником богов Такэмикадзути-но микото и Фуцунуси-но микото в продолжении усмирения страны и передачи боевого искусства от богов людям стал культурный герой Ямато-такэру – сын императора Кэйко, имеющий все признаки архаичного, впадающего в буйство воина. Передача божественного воинского искусства через Ямато-такэру также отмечалась в «Хонтё бугэй сёдэн»: «Ямато-такэру-но микото… передал [потомкам] это божественное искусство»[172]172
  Цитата по: Горбылёв А. Синтоистская традиция воинских искусств. С. 610.


[Закрыть].

Шаманская традиция воинской культуры нашла своё отражение в песнях Ямато-такэру. Ямато-такэру обладает традиционными для шаманской традиции необузданными чертами характера и историей: он был изгнан из дома за убийство брата, отправился усмирять страну, в ходе своих походов он мерился силой и расправлялся с подобными ему воинами – братьями Кумасо-такэру и Идзумо-такэру, заклинал и усмирял непокорных богов, погиб в результате отравления враждебным богом, представшем ему в виде белого кабана[173]173
  Горбылёв А. Синтоистская традиция воинских искусств. С. 610.


[Закрыть]. В «Кодзики» приводится большое количество песен, спетых принцем по разным поводам. Среди них есть песня-насмешка, спетая по случаю победы над Идзумо-такэру. Данная песня подобна победным песням воинов Кумэ[174]174
  Кодзики – Записи о деяниях древности: Свитки 2-й и 3-й. – СПб.: ШАР, 1994. С. 127.


[Закрыть]. В числе других песен спетых Ямато-такэру были: 1) хвалебная песнь, исполнявшаяся в ритуале «любование страной», которым император умиротворял земных духов и предотвращал возможный хаос; 2) песня благопожелания, исполнявшаяся в ритуальной ситуации пожилым человеком в адрес молодых мужчин с целью принести им здоровье и долголетие; 3) песня грусти.

В предсмертной песне Ямато-такэру сожалел, что с ним не было рядом меча Кусанаги, добытого богом Суса-но-о-но микото из убитого им змея Ямато-но ороти и доставшегося впоследствии Ямато-такэру. В данной песне нашла отражение вера в магические свойства оружия, при помощи которого, возможно, Ямато-такэру мог бы избежать смерти.

С богами Такэмикадзути и Фуцунуси связана характерная японская воинская традиция существования школ симбу – «божественное воинское искусство». Школы симбу создавались на основании существовавшей и передававшейся в жреческих родах традиции воинского искусства, содержащей в себе ритуалы и практики для связи с богами. Школы симбу основывались при синтоистских святилищах, среди которых самыми значительными были храмы Катори и Касима. История создания каждой школы симбу связана с обретением основателем этой школы божественного откровения и получением наставления от богов-покровителей, в роли которых выступают боги Такэмикадзути-но микото и Фуцунуси-но микото. В такой традиции мастер боевых искусств является жрецом, а практика боевого искусства – своеобразным методом связи с божеством и получения от него мастерства, просветления и победы. Исполнение любых ката («шаблон», «образец», в контексте боевых искусств – строго регламентированный образец действия в процессе практики) рассматривается также как хоно – жертвенный дар божеству-покровителю[175]175
  Горбылёв А. Синтоистская традиция воинских искусств. С. 618.


[Закрыть]. Чем выше мастерство и чем с большим усердием воин практикует эти формы, тем больше шанс добиться собственного откровения.

Мастер школы Касима Син-рю Арая Такаси пишет: «Касима Син-рю – традиционное боевое искусство Японии, которое, по синтоистским мифам, берёт своё начало в молитве и отчаянном стремлении людей приблизиться к Бутоку – Воинской Добродетели, Доблести, присущей Такэмикадзути-но микото»[176]176
  Арая Т. Будо: сборник статей. С. 6.


[Закрыть].

Храмы Катори и Касима, в которых почитались боги Фуцунуси-но микото и Такэмикадзути-но микото, были важными центрами паломничества для бугэйся – людей, практикующих боевые искусства, ищущих божественного вдохновения и помощи со стороны богов для достижения высшего мастерства[177]177
  Отакэ Р. Учение школы Тенсин Сёдэн Катори Синто Рю [Электронный ресурс] / Отакэ Рисукэ // Пер. с яп. А. Горбылев. М.: ТСКР, 2011. URL: http://www.katori.su/Katori/Books/Otake_Risuke.Katori/ (дата обращения: 02.02.2015)


[Закрыть]. У воинов из Тохоку и Канто, отправлявшихся на службу в качестве сакимори («пограничных стражей») на остров Кюсю, существовал обычай заезжать в Касима-дзингу с целью помолиться о даровании военной удачи и сохранении жизни. Этот обычай обозначался особым словом: Касима-дати – «отъезд из Касима»[178]178
  Горбылёв А. Синтоистская традиция воинских искусств. С. 613.


[Закрыть]. В поэтической антологии «Манъёсю» (Собрание мириад листьев, 759 год) имеется песня сакимори Отонэрибэ Тифуми, в которой упоминается молитва в храме Касима.

По предположению Горбылёва[179]179
  Там же. С. 614.


[Закрыть] будущие сакимори могли проходить воинское посвящение во время посещений Касима-дзингу, а также получать от местных священнослужителей наставления в приёмах боя.

Легендарным основателем традиции Касима-но тати считается Кунинадзо-но-Махито, который в 7 в. н. э. на основе хараи-тати (техники, при помощи которой Такэмикадзути-но микото усмирял страну) разработал ряд новых приёмов, названных им синмё-кэн («меч божественной тайны»)[180]180
  Friday K., Seki H. Legacies of the sword. The Kashima-Shinryu and samurai martial culture. Honolulu: University of Hawai’I press, 1997. P. 23.


[Закрыть].

До эпохи Муромати (1336–1573) традиция Касима-но тати оставалась эзотерической и к изучению допускались лишь представители нескольких жреческих родов. Но в эпоху Муромати великий мастер меча Иидзаса Тёисай Иэнао Ига-но Ками сделал её доступной для всех желающих.

В школах симбу основатель тождествен каннуси, посреднику между богами и человеком. Горбылев пишет: «Фактически, это шаман, который устанавливает контакт с божеством-покровителем и создает канал, через который члены школы могут приобщиться к его воле и переданному им божественному знанию»[181]181
  Горбылёв А. Синтоистская традиция воинских искусств. С. 620.


[Закрыть]. Воинское искусство в школах симбу приобретает значение сакрального знания, а практика боевых искусств приравнивается к молитвам и ритуалам, даруя воину возможность собственного непосредственного общения с божествами. С этой точки зрения, воин освобождается от зависимости от священников, так как сам способен при помощи мастерства добиться внимания божества и познать законы Вселенной.

В архаичных шаманских традициях главенствуют ритуалы, связанные с плодородием, временами года, смертью, рождением, женитьбой и т. д., но в традиции симбу на первую роль выходят именно воинские ритуалы, а главенствующую роль занимают воинские божества. Тот факт, что в школах симбу почитались защитники японского государства, посланцы богини Аматэрасу – боги Такэмикадзути и Фуцунуси, – уберёг школы симбу от всяческих официальных нападок как на маргинальную традицию, несмотря на то, что школа Катори Синто рю никогда не служила ни одному даймё или правительству. Наследник школы и рода Иидзаса 19-й дай сокэ Иидзаса Сюриносукэ Киндзиро писал, что «Поскольку путь меча является наивысшей добродетелью, старшие сыновья никогда не служат клану самураев, они рождены для меча и умирают за него»[182]182
  Иидзаса С.К. Предисловие / Ё. Сугино, К. Ито // Тэнсин Сёдэн Катори Синто рю Будо кёхан. Метод школы Тэнсин Сёдэн Катори Синто рю / пер. с яп. Содрицов Я. М.: Я. Содрицов, 2015. С. 36.


[Закрыть]. То, что в феодальной системе школа боевых искусств могла позволить себя оставаться автономной и не подчиняться ни даймё, ни сёгунату, безусловно, говорит о её высоком статусе, основанном, в том числе, и на вере в божественное происхождение данной традиции.

Связь воинских искусств с сакральными, высшими началами бытия помогала снять противоречия между инстинктом самосохранения, присущим каждому живому существу, и воинским долгом[183]183
  Зиганьшин Р.М. Военный этикет самураев // Историческая психология и социология истории. 2010. Т. 3. № 2. С. 125.


[Закрыть].

Интересным методом инициации и духовного приобщения к шаманской традиции служит ритуал кэппан – ритуал принесения клятвы при вступлении в школу, в которой воин клянется сохранять секреты школы в тайне, быть верным учению школы и следовать ее правилам. Клятва скрепляется кровной печатью (обычно воин прокалывает себе мечом палец и оставляет кровяной отпечаток). Клятва приносится великому божеству храма Катори. В случае её нарушения наказание должно последовать от божеств Катори-Дайдзин (Фуцунуси-но микото) и Тэкки-итибай-Дайдзин (Мариситэн)[184]184
  Сугино Ё., Ито К. Тэнсин Сёдэн Катори Синто рю Будо кёхан. Метод школы Тэнсин Сёдэн Катори Синто рю / пер. с яп. Содрицов Я. М.: Я. Содрицов, 2015. С. 228.


[Закрыть]. Принесение такой клятвы является определенным контрактом с божеством, первым опытом приобщения к духовной традиции, ритуалом инициации.

Характерным условием обретения божественного откровения или видения в шаманской традиции Японии является тяжелая аскетическая практика, сопровождающаяся огромным физическим и психическим истощением.

Для описания японской традиции воспользуемся историей о великом мастере фехтования Иидзаса Иэнао (1387–1488). Однажды, в период отшельничества Иэнао, один из учеников мастера вымыл своего коня в ручье, который протекал поблизости от святилища Катори. Через некоторое время конь стал испытывать сильные боли и вскоре умер. Иэнао приписал смерть коня богу Фуцунуси, который оскорбился осквернением ручья, подивился такой невероятной силе божества Фуцунуси-но микото и стал усердно ему молиться. В возрасте шестидесяти лет мастер Иэнао решил отслужить непрерывную тысячедневную службу в храме Катори, которая включала в себя молитвы и постоянные воинские тренировки. Каждый день после выполнения аскетических обрядов очищения он посвящал себя суровым воинским тренировкам, проходившим в необычайно жестком режиме. Легенды утверждают, что на тысячный день этого подвижничества мастера Иэнао посетил бог Фуцунуси-но Микото в облике мальчика. Бог, представший мальчиком, появился перед мастером, восседающим на ветви старой сливы. Божество вручило Иэнао книгу «Хэйхо-синсё» («Божественное писание об искусстве фехтования») и предсказало ему: «Ты будешь великим учителем всех фехтовальщиков поднебесной». В результате Иэнао основал собственную воинскую традицию, которую назвал Тэнсин Сёдэн Синто-рю[185]185
  Горбылёв А.М. Ниндзя: боевое искусство. С. 237.


[Закрыть]. Верховный священник Великого Святилища Катори Савада Сёдзю в 1941 году описывал историю Иидзаса Иэнао в более упрощенном виде: «Он всегда ощущал духовную мощь божества Катори и в течение тысячи дней каждый вечер совершал вечерние омовения, поклонялся божеству, читал синтоистские очистительные молитвы (норито) и молился. Затем он отрабатывал технику боевых искусств деревянным мечом. Идя этим путём, он с помощью божества познал тайну единения человека и бога, и смог, тем самым, овладеть уникальными божественными техниками и передать их своим ученикам»[186]186
  Савада С. Предисловие / Ё. Сугино, К. Ито // Тэнсин Сёдэн Катори Синто рю Будо кёхан. Метод школы Тэнсин Сёдэн Катори Синто рю / пер. с яп. Содрицов Я. М.: Я. Содрицов, 2015. С. 34.


[Закрыть].

Невероятно интенсивная и изнурительная практика потребовала от мастера задействовать все физические и психические ресурсы организма, выход за пределы физических возможностей организма позволил мастеру достичь измененного состояния сознания – просветления, которое было воспринято им как божественное откровение. В данном случае Иидзаса Иэнао следовал устоявшейся японской традиции, в которой любое деяние, объясненное как божественная традиция, приобретало помимо законности еще и ореол таинственности, божественной силы и воспринималось японцами как истинная традиция, дарованная предкам от самих создателей японских островов и прародителей японской нации. Здесь историю о получении божественного откровения и основания школы можно поставить в один ряд с историей о божественном происхождении Императора.

К ритуалам, подводящим человека к божественному откровению, относятся: молитвы, долгие тренировки в боевом искусстве, аскетические практики, связанные с пребыванием в ледяной воде, стоянием под водопадом, испытание огнем и т. д. Помимо этого существуют ритуалы, цель которых призвать божество на помощь воину, к таким ритуалам относят специальные стойки с мечом и горловые звуки. По мнению А. Горбылёва, позиция с мечом Тэн-но камаэ школы Тэнсин Сёдэн Катори Синто рю символизирует священный столб михасира, на который спускаются боги; тем самым воин призывает божество войти в него и наделить своим могуществом[187]187
  Горбылёв А. Синтоистская традиция воинских искусств. С. 619.


[Закрыть]. Особые горловые звуки, издаваемые при ударах оружием, в школе Катори Синто рю также нацелены на призыв духов и божеств в союзники. Сами звуки, способ их передачи кардинально отличаются от теории киай, используемой в других школах боевых искусств, связанных с дзэнской традицией. Другим способом обретения божественной помощи и защиты было нанесение специальной гравировки на клинках, содержащей молитвы, призывы к божеству или гомабаси – пару палочек, используемых в синтоистских обрядах[188]188
  Носов К.С. Оружие самураев. М.: «Вече», 2016. С. 210.


[Закрыть].

Результатом обретения божественного откровения или видения является получение от божества или духа способностей, обретение мастерства, магической защиты и духовной силы.

В японской традиции мастера боевых искусств, получившие божественное видение, становились основателями собственных школ. Знание, переданное богами, на практике проявляет себя в различных ката (формализованных комплексах), составляющих рюги (канон школы)[189]189
  Демченко Н., Горбылёв А. Ката в традиционных боевых искусствах самураев эпохи Токугава (1603–1867). С. 96.


[Закрыть]. Использование такого боевого искусства уже дает воину преимущество, так как оно является «божественным». Помимо этого акт обретения видения знаменует собой переход воина на новый уровень мастерства и духовного развития, когда его накопленный опыт через измененное состояние сознания преобразуется в качественное изменение техники. Во многих историях подчеркивалось, что воин достигает душевного равновесия и понимания, что истинная цель боевого искусства не убийство, а поддержание и сохранение мира.

Существование шаманских практик в XI–XII веках подтверждают и японские художественные повести и дневники. В «Повести о Сагоромо» богиня Аматэрасу вещает устами жрицы Исэ, Оэ Масафуса (1041–1111) описывал полевые игры, которые длились подряд несколько дней и ночей: «Все жители столицы были подобны сумасшедшим. Возможно, это влияние душ, одержимых лисицами»[190]190
  Сисаури В.И. Японский роман X–XII вв. СПб.: Филологический факультет СПбГУ; Нестор-История, 2011. С. 7.


[Закрыть]. В «Записках правого министра Нака-но микадо» Фудзивара Мунэтада (1062–1141) писал: «Пляски были похожи на встречу духов в храме Гион, огромные толпы выполняли полевые игры, и остановить их было невозможно»[191]191
  Там же.


[Закрыть]. Эти описания свидетельствуют о практике массового вхождения в транс.

Анализ мифов и легенд Японии позволяет выявить характерные образы, сложившиеся под влиянием шаманской воинской традиции. Одним из таких образов является тэнгу. Образ тэнгу складывался под влиянием древних культов и традиций, содержащих в себе элементы шаманизма. Вакабаяси Харуко выделила пять типов тэнгу на основе анализа произведения «Семь свитков тэнгу» XIII века, образующих своеобразную иерархию[192]192
  Keller Kimbrough R. Haruko Wakabayashi, The Seven Tengu Scrolls: Evil and the Rhetoric of Legitimacy in Medieval Japanese Buddhism // Japanese journal of Religious Studies. 2013. № 40/2. P. 406.


[Закрыть]. Все они являются птицеподобными людьми с разной степенью выраженности птичьих черт: от наличия клюва, перьев и крыльев до наличия только птицеподобных глаз. Вакабаяси продемонстрировала эволюцию образа тэнгу в японской литературе от духа местных верований к проявлению тэнгу в качестве буддистского злого духа[193]193
  Там же. P. 405.


[Закрыть]. Считается, что первым произведением, в котором тэнгу изображены птицеподобными, является «Кондзяку моноготари» («Стародавние повести») начала XII века. Сами тэнгу упоминаются и в более ранних источниках. На самом деле для настоящего исследования не так важно, считались ли тэнгу всегда птицеподобными, или данный образ был на них перенесён буддистскими проповедниками. Возможно, буддисты специально ассоциировали местные верования в злой дух тэнгу с образом одетого подобно птице человека, стремясь тем самым отвратить население от существовавших шаманских культов, например связанных с вороном Ятагарасу. Как бы там ни было, в образе тэнгу совершенно отчётливо проявляют себя черты, характерные для шаманской традиции. И именно этот образ был воспринят школами боевых искусств, которые сделали тэнгу элементами своей мифологии, а также героями своих технических и стратегических наставлений.

Рисунок 2. Фотография маски средневекового японского воина в виде лица тэнгу. Выставка «Самураи. Art of war. – Самураи. 47 ронинов» в Москве

Тэнгу дословно означает «небесные собаки» или «небесные лисицы». В японских легендах тэнгу живут в горах, могут становиться невидимыми, летать по небу и владеют магией. Изображаются тэнгу в виде человекообразного существа с телом человека, крыльями, клювом, представляясь наполовину человеком, наполовину вороном. Другой вариант изображает тэнгу как человека с красным лицом и очень длинным носом, иногда у него за спиной крылья. Изображения тэнгу в виде человекообразного существа с головой птицы и крыльями объяснимы с точки зрения шаманских практик и ритуалов. В шаманской традиции многих народов принято наряжаться животными, в особенности птицами, такие ритуалы обычно сопровождаются шаманскими плясками и пением.

В традиции многих народов мира есть верования, согласно которым предком человека являются животные или растения. Система особых связей с растением или животным – предком, отражающая первоначальный анимизм, известна как тотемизм. Среди тотемов разных народов присутствует и ворон. Известный этнограф Р. Итс описывал это так: «Ворон выглядит умной птицей, способной иногда повторять человеческую речь. «Так может, он, ворон наш предок?» – подумали индейцы-тлинкиты северо-западных районов Северной Америки и сделали ворона своим предком»[194]194
  Итс Р. Шепот Земли и молчание Неба. Этнографические этюды о традиционных народных верованиях. М.: Издательство политической литературы, 1990. С. 89.


[Закрыть].

Североамериканские индейцы в своих ритуалах наряжались в костюмы животных-тотемов, в книге Р. Итса можно увидеть иллюстрацию вождя калифорнийских индейцев в костюме тотема Ворона[195]195
  Там же. С. 92.


[Закрыть]. В мифологии и фольклоре палеоазиатов Чукотки и Камчатки ворон выступает в роли демиурга, культурного героя, первопредка. В Древнем Китае ворон выступал в качестве солярного символа. В японской мифологии существует ворон Ятагарасу – «ворон величиной в восемь ата», т. е. огромный ворон. Ятагарасу был посланцем Аматэрасу – богини солнца, спутником государя Дзимму (правил в 660–585 гг. до н. э.).

Другим элементом характерным для шаманских традиций разных народов являются ритуальные песни и пляски. В сказках тэнгу испытывают людей, зашедших в лес. В зависимости от поведения людей тэнгу их либо наказывают, либо награждают, в основном, сверхспособностями. Тэнгу любят пляски и награждают тех, кто хорошо для них танцует[196]196
  Итс Р. Шепот Земли и молчание Неба. Этнографические этюды о традиционных народных верованиях. С.92


[Закрыть]. Голоса тэнгу напоминают вой ветра и шуршание листвы, песня тэнгу звучит, как дождь, стучащий по сухим листьям, как морские волны, разбивающиеся о берег, как ветер в густой траве. В сказках песни тэнгу обладают магической силой, заставляя людей танцевать[197]197
  Японские волшебные сказки. В 2 т. Т.2. Жемчужная ветвь. М.: Издательский Дом Мещерякова, 2012. С. 31


[Закрыть]. Таким образом, песни и пляски, описанные в сказках, отражают характерные верования и ритуалы, связанные с обращением к духам или божествам в получении сверхспособностей, помощи или видения. Так, например, в шаманской традиции индейцев племени абсарока воины отправлялись на поиски видения, для достижения экстатического состояния сознания они изматывали себя ритуальными песнями и плясками. В японской воинской традиции для достижения экстатического состояния сознания и связи с божеством изначальные ритуальные песни и пляски были заменены изнурительной практикой боевых искусств, сочетающейся с молитвами.

В образе тэнгу также просматривается их связь с берсеркской традицией японских воинов, на которую указывал А. Горбылёв, и о которой в данной работе уже шла речь. Существует два варианта изображения тэнгу: в одном они предстают в виде людей с красными лицами и огромными носом и глазами, во втором в виде человека с головой птицы. Интересно, что японский исследователь Ямаори Тэцуо в своей работе «Лицо: Портрет и культура Японии» пишет, что выделение крупного носа характерно для изображения воинов: «Лицо аристократа следует канону со свитков «Гэндзи моногатари», т. е. правилу «узкие глаза, крючковатый нос». Его крючковатый нос находится в явной дисгармонии со столь разнообразными по форме и размерам носами солдат»[198]198
  Ямаори Т. Лицо: Портрет и культура Японии. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2011. С. 80.


[Закрыть] и далее: «Новое живописное решение «носа», характерное для воинских портретов, резко контрастировало с хэйанским каноном – так в графической форме отразилась осознанная в ту эпоху мысль о непреодолимой пропасти, лежавшей между воинами и аристократами»[199]199
  Ямаори Т. Лицо: Портрет и культура Японии. С. 80


[Закрыть]. Таким образом, мы видим, что изображение тэнгу как человека с длинным носом роднит его с изображениями воинов, тогда как очевидно, что гипертрофированный нос служит отображением усиленных качеств, присущих воинам. Ямаори Тэцуо задается вопросом: «Не был ли крупный нос зримым символом неукротимого духа воинов, ставших новой исторической силой?»[200]200
  Там же. С. 81.


[Закрыть]. «Неукротимый дух», на который указывает Ямаори, является характерным для берсеркской традиции качеством. Красное лицо и оскал, присущие изображениям тэнгу, иллюстрируют ярость и буйство характера тэнгу. Красное лицо – это символ боевого бешенства, достижения измененного состояния сознания. М.В. де Фиссер ассоциировал японских тэнгу с китайскими оборотнями, однако в Японии не делали различий между «небесными собаками» и «небесными лисицами», а образ китайских оборотней значительно отличался от тэнгу[201]201
  Де Фиссер М.В. Традиционный японский фольклор. М.: Изд. дом «Серебряные нити», 2016. С. 10.


[Закрыть]. Образ тэнгу указывает на элементы анимистических и шаманских верований, сохранившихся в японском фольклоре. Уподобление зверям, подражание их повадкам, ношение клыков и шкур являются характерными элементами воинского ритуала, присущего охотничьим племенам всего мира: и североамериканским индейцам, и древнегерманским берсеркам. В легендах тэнгу выступают в роли мастеров боевых искусств и обучают достойных. Воины и мастера боевых искусств с целью обретения собственного духовного просветления, мастерства и силы отправлялись в путь для получения божественного откровения. В качестве мест паломничества чаще всего выбирались храмы, посвященные богам, иногда воины удалялись в горы. В горах воинам могут явиться тэнгу, которые открывают достойным тайны мастерства в боевых искусствах. В сказках тэнгу презирают хвастовство, жадность и трусость, а награждают смелых, честных и умелых. Существует множество историй о том, как тэнгу обучали боевым искусствам. Самая известная из них рассказывает об ученичестве Минамото-но Ёсицунэ у мифического короля тэнгу – Содзёбо. В то время Ёсицунэ еще носил детское имя Усивака. Для упражнений в воинских искусствах Усивака нашел заброшенный храм бога Кибунэ: «…храмы пришли в запустение и сделались обиталищем ужасных тэнгу, и, когда солнце склонялось к закату, слышались там раздирающие вопли мстительных духов»[202]202
  Сказание о Ёсицунэ / Пер. со старояпонского А.Н. Стругацкий. СПб.: Евразия, 2000. С. 12.


[Закрыть]. По легенде на горе Курама Ёсицунэ обучался у тэнгу приёмам владения мечом, боевым веером и даже таким экзотическим предметом, как чайник для кипячения воды[203]203
  Горбылёв А.М. Ниндзя: боевое искусство. С. 162.


[Закрыть]. При этом М.В. де Фиссер считает, что истинная цель тэнгу состояла в разжигании войны при помощи Ёсицунэ[204]204
  Де Фиссер М.В. Традиционный японский фольклор. С. 22.


[Закрыть]. В легендах школ боевых искусств тэнгу изображаются скорее стихийными существами, нежели злыми духами в буддистской трактовке.

В легенде о происхождении школы Касима син рю сказано, что Минамото-но Ёсицунэ получил от тэнгу свиток «Писания Тэнгу», содержавший в себе изученные им принципы и приемы боевого искусства. Этот свиток Ёсицунэ преподнёс в дар богу Такэмикадзути-но микото в Великом Святилище Касима. Однажды в начале 16 века Мацумото Бидзэн-но ками Ки-но Масамото прибыл в святилище божества Касима в поисках откровения. Он молился утром и вечером о ниспослании ему божественной воли. Однажды вечером во сне божеством Касима (Такэмикадзути-но ками) ему был дарован тот же свиток, что когда-то был преподнесен храму Касима самим Минамото но Ёсицунэ[205]205
  Friday K., Seki H. Legacies of the sword. The Kashima-Shinryu and samurai martial culture. P. 140.


[Закрыть]. Таким образом, была осуществлена божественная передача (синдэн). Мацумото Ки-но Масамото впоследствии назвал свой стиль Касима Синдэн Дзикисинкагэ рю («Божественно-переданная школа истинной божественной тени святилища Касима»), чтобы подчеркнуть факт божественной передачи. В данном названии можно увидеть элементы сразу двух более древних традиций: «Касима-но синдэн» – «Божественная традиция святилища Касима» и Кагэ рю – школы фехтования, созданной самураем Айдзу Ико в 1490 г.

Основателями же воинской традиции считаются два человека, сыгравших основную роль в создании Касима син рю: Мацумото Бидзэн-но ками Ки-но Масамото, который был служащим храма Касима, и Кунии Гэнпатиро Минамото но Кагэцугу. Кагэцугу в то время был главой семьи Кунии – побочной линии клана Минамото в провинции Хитати. Несколько поколений этой семьи управляли этой провинцией, на территории которой располагался храм Касима. Оба основателя выучили у священников храма «Фуцу но митама но ката». Мацумото же после своих долгих тренировок и полученного откровения сформулировал концепцию Итино-тати «Опережающего меча». По традиции считается, что мастер Кунии Кагэцугу помог Мацумото Ки-но Масамото в эмпирическом понимании божественных наставлений, т. е. на практике объяснив ему принципы, переданные в свитке. Традиция Касима Син рю передавалась с тех пор по двум линиям: 1-я линия – сокэ (дословно: предок рода, в данном случае основатель школы), которая передавалась в семье Кунии, 2-я линия передачи – сиханкэ (род образцового наставника).