Текст книги "Дневник Аделины Блейз"

Глава вторая
Кража без взлома

Он был из тех, кто всегда добивается своего. Все те, кто когда-либо рискнули встать у него на пути, жестоко об этом пожалели. Он не подстраивался под мир – глава Ордена Люцифера граф Вольф Мейер предпочитал подминать мир под себя. Ему шел всего сорок шестой год, но его познания в магическом искусстве уже вызывали благоговение у его подчиненных. Никто не мог противиться его воле – казалось, в присутствии этого человека замирали даже настенные часы, боясь нарушить его покой.

Уже вторую неделю Мейер жил в самом роскошном трехкомнатном номере престижной местной гостиницы. Он сидел в кресле и читал утреннюю газету, когда в дверь номера постучали. Стучали довольно бесцеремонно – очевидно, кулаком. Было слышно, как в соседней комнате один из охранников открыл дверь, послышались голоса. Затем в комнату заглянул охранник:

– Господин Мейер, к вам Павел Крестов.

– Впустите, – с легким акцентом произнес Мейер.

В комнату вошел мужчина лет сорока. Среднего роста, плотного телосложения, загорелый. В серых брюках и светлой рубашке, в расстегнутой кожаной куртке. Павел Крестов, он же Паша Крест, хмурился – последние дни у него выдались не из лучших.

– А, господин Крестов… – Мейер опустил газету. – Ну, и как наши успехи?

– Не нашли мы ее… – ответил Паша. – Удрала. Сейчас караулим на вокзале и автостанции, проверяем гостиницы. Посадил своих ребят у отделений милиции – может, туда припрется. И напротив ФСБ машину поставили – туда тоже может сунуться. Найдем мы ее. Некуда ей деться.

– Вы не справились со своей работой, – спокойно произнес Мейер. – Хотя мне рекомендовали вас как очень надежного человека.

– И что мне теперь, повеситься?! – зло огрызнулся Паша. – Ну, удрала она – бывает. Темно было, еще и придурок какой-то ввязался… – Он выругался сквозь зубы. – Привезу я ее вам.

– Когда? – все так же спокойно осведомился Мейер.

– Как только найду… – Пашу выводил из себя этот худосочный иностранец. Если бы москвичи не попросили помочь, просто послал бы его куда подальше.

– Что ж, ищите… – согласился Мейер. – Но учтите, Павел: если вы ее упустите, то очень пожалеете.

– Вот только наезжать на меня не надо! – повысил голос Паша. – А то ведь мне плевать, кто ты такой, – могу и в рыло съездить. У себя за бугром будешь командовать. Сказал, что найду ее, значит, найду. У меня все… С дороги! – Паша огрызнулся на появившегося в комнате Мигеля, личного телохранителя Мейера, повернулся и вышел из кабинета. Выходя из номера, не удержался и громко хлопнул дверью.

– Козел… – пробормотал он, идя по коридору. – Каждая тварь еще меня учить будет…

Через несколько минут после ухода Паши в кабинет к Мейеру вошел другой человек, невысокий, толстенький. Лет сорока пяти-пятидесяти. Кивком поздоровавшись с хозяином, сел в кресло, тяжело отдуваясь.

– Жарко уже… – тихо сказал он, вытирая платком лоб. – Лето скоро…

– Да, – согласился Мейер. – Жарко. Ну, что там у нас? Хоть вы-то принесли мне хорошие новости?

– Все замечательно, Мастер. Клейн сообщил, что они выяснили, в каком районе проводит свои исследования профессор. Это один из притоков Рио-Негро. Дороги туда нет, Мишель и Филипп добрались на гидросамолете до одной из ближайших деревушек. Наняли проводника с лодкой, сейчас уже плывут. У них спутниковый телефон, будут регулярно докладывать о результатах Жану – он остался в Манаусе. А он уже будет обо всем докладывать нам. Клейн едет сюда.

– Прекрасно. Клейн еще никогда меня не подводил. Не то что эти местные уголовники… – Мейер вздохнул. – Приходится работать со всякими… – он поморщился, вспоминая слово, – cur, bastard? Как по-русски?

– Ублюдки, – подсказал толстячок.

– Да, верно… Клейн сообщил, когда приедет?

– Через два дня, – ответил собеседник. – В пятницу. Взял билет на «British Airways» до Лондона. Оттуда рейсом «Аэрофлота» до Москвы, визу для него сейчас делают. Прилетит в обед и уже к вечеру будет у нас.

– Хорошо… – Мейер удовлетворенно вздохнул. – Ты заметил, Валентин, как чудесно все складывается? Еще недавно мы не могли и мечтать о такой удаче. А потом неожиданно дернулась ниточка в Германии, за ней – здесь. И все потому, что мы прогнали этого глупца Мелвилла. Он правил Орденом почти двадцать лет и чего добился? Ничего. Теперь все изменится. Удача всегда на стороне сильных.

– Да, Мастер. Как всегда, вы правы.

– Именно… Что касается этого уголовника, – тут Мейер снова поморщился, – то когда все закончится, я хочу увидеть в газете его некролог. Мне не понравилось, как он со мной разговаривал.

– И вы его отпустили? – удивился толстячок.

– Отпустил. Он мне пока еще нужен. Но как только Ключ будет у нас… – Он пристально взглянул на своего помощника, тот даже вздрогнул под тяжелым взглядом хозяина.

– Да, Мастер. Я понял. Все будет сделано…

* * *

На ночь мы остались у Сергея. Я уже собрался было уходить, но Сергей, заметив, что я взглянул на часы, предложил мне остаться – если, конечно, я никуда не спешу. Я не спешил, поэтому все получилось очень даже неплохо: для Вики у Сергея нашлась отдельная комната, я же устроился на диване в гостиной. Разумеется, спать мы легли далеко не сразу и еще долго болтали на всякие темы. Но как-то так получалось, что разговор всякий раз сползал на магию. Причем говорили, в основном, Сергей и Вика, я же больше слушал, лишь изредка что-нибудь спрашивая. Не могу сказать, что я поверил во всю эту магическую ерунду. Но слушать их было довольно занятно.

– Дело в том, Вика, – продолжил Сергей начатый разговор, – что мироздание функционирует по определенным законам. Зная эти законы, можно управлять ходом событий, сплетать их так, как тебе надо. Простейший пример, черный: мальчик ест банан, шкурку выкидывает. В результате для кого-то все может сложиться по известной формуле: «Шел, поскользнулся, упал. Очнулся – гипс». А может и не сложиться. Ну, представь, Вика: лежит на тротуаре банановая кожура. Но упадет на ней далеко не каждый. Кто-то увидит и обойдет. Кто-то не заметит, но пройдет мимо, не наступив. Иной наступит, но удержится на ногах. Другой упадет, выругается. Поднимется и пойдет дальше. А кто-то упадет и сломает ногу или руку. Почему так отличаются все эти варианты? Что делает одного человека везучим, тогда как другой не может выбраться из череды неприятностей?

На этих словах я насторожился – это было как раз то, что всегда меня волновало. Я хорошо помнил свои детские проблемы, да и сейчас не мог назвать себя везунчиком. Да, неприятностей поубавилось – это точно. Но и о каком-то особенном везении, о благосклонности фортуны говорить не приходилось. Тем временем Сергей продолжил:

– А основа всего, Вика, наше сознание. Наши мысли, наше восприятие мира. В трансерфинге реальности – если помнишь, я упоминал об этой системе – есть понятие пространства вариантов. Считается, что любые потенциально возможные ситуации уже существуют. Каждый момент времени дает нам возможность выбора, и от того, какой выбор мы сделаем, ситуация развивается в том или ином направлении. Ну, представьте, что вы залезли бы в другой огород. Или, если бы Кирилл не появился в нужный момент и не помог вам. Ситуация могла бы пойти в совершенно другое русло. Но вот сейчас мы все сидим здесь, за столом. Это – текущая, активированная программами нашего сознания реальность. Но для нас важно то, что существуют и другие ветки событий. Заметьте, Вика, – они не потенциально возможны, а существуют на самом деле. И есть вариант, где вас уже, может быть, нет в живых. Или где вы сидите в каком-нибудь подвале, дожидаясь утра. И утром вас заставят отдать Ключ. Оцените эту картину, Вика, – огромное, безбрежное поле пространства вариантов. И только от нас зависит, какую именно ветку мы засветим, озвучим, проявим. Понимаете, о чем я?

– Не очень… – поморщилась Вика. – Ты хочешь сказать, что где-то есть другая Вика, сидящая в подвале?

– Именно! – согласился Сергей. – Все это только кажется невероятным. Но когда начинаешь изучать мироздание, когда разбираешься с тем, что собой вообще представляет человек, голова идет кругом – настолько все удивительно и необычно. Вы слышали что-нибудь о параллельных мирах?

– Слышала, конечно, – пожала плечами Вика. – Кстати, ты опять перешел на «вы», – она улыбнулась.

– Да, может, – улыбнулся в ответ Сергей. – Не обращай внимания. Так вот: параллельные миры реально существуют. И то, что мы часто не допускаем возможности их существования, объясняется лишь незнанием того, что собой представляет человек и человеческая жизнь в частности. Мы привыкли считать, что проживаем одну-единственную жизнь, тогда как на деле это совсем не так.

– Ты имеешь в виду реинкарнацию? – поинтересовалась Вика.

– Не совсем, – покачал головой Сергей. – Точнее, не только. Сейчас я говорю о пространстве вариантов – о том, что пространство многомерно, что оно ветвится, словно дерево. И в нем существуют разные вариации нашей жизни. Осознание этой концепции дает нам невиданные возможности.

– Ну, и о каких возможностях идет речь? – не удержался я.

– О возможности самому выстраивать свою судьбу – это самое простое, что может быть. Есть и более сложные уровни – например, мы можем вернуться в любой момент своей жизни и пустить ее по новой ветке. То есть начать проживать ее заново с какого-то момента.

– То есть? – не понял я.

– Обладая определенными умениями, ты можешь вернуться в тот момент времени, когда тебе, например, было пятнадцать лет. Или десять, или двадцать – как захочешь. Ты вернешься в прошлое и начнешь жить именно с этого времени.

– Это уже совсем сказки, – разочарованно протянул я. – Такого просто не может быть.

– Правильно, – согласился Сергей. – Об этом тебе говорит твое нынешнее знание о мире. Но мир совсем не такой, каким ты его воспринимаешь. Он до такой степени «не такой», что ты не можешь себе этого даже представить.

– И какой же он? – буркнул я.

– Сложный. Многомерный. Бесконечный. У Карлоса Кастанеды есть понятие пересмотра событий: применяя определенную технику, маг вспоминает события прошлого. Причем не просто вспоминает: у него складывается впечатление, что он проживает их заново – настолько все ярко, реалистично, натурально. Во время пересмотра ты можешь видеть даже такие мелочи, которые, казалось бы, просто невозможно запомнить. Скажем, номер проехавшей машины. Надпись на ранце прошедшего мимо школьника. Родинку на лице сидящей на скамейке женщины. Сотни, тысячи деталей, которые невозможно запомнить. Ученые объясняют состояния, в которых человек с поразительной точностью описывает детали прошлых событий, – например, находясь под гипнозом, действием подсознания. Говорят, что все запоминают именно подсознание. Но это очень примитивное объяснение. На самом деле речь здесь идет совсем о другом: занимаясь пересмотром, мы настраиваемся на тот временной промежуток, который нас интересует. Обрати внимание, Кирилл, – мы не вспоминаем. Мы настраиваемся. Наше сознание реально дотягивается до того момента времени. Поэтому мы не вспоминаем – мы считываем информацию. Точно так же, как головка магнитофона считывает информацию с ленты. Как лазерный луч считывает данные с компакт-диска. Пересмотр событий – это не просто активация памяти, это нечто большее: настройка на временной пласт, соответствующий просматриваемому событию. А теперь подумай: что будет, если ты, пересматривая событие, проснешься в нем?

– Разве такое возможно? – хмыкнул я.

– В магии нет ничего невозможного. Сложность здесь заключается даже не в том, чтобы проснуться. А в том, чтобы сохранить при этом свое нынешнее осознание. Вернуться в тот год и в тот час со всем своим багажом знаний. Именно это и есть настоящая проблема – проснувшись в прошлом, мы обычно возвращаемся и к предыдущему уровню осознания. То есть если ты вернешься на десять лет назад, то забудешь обо всем, что происходило с тобой в последующие годы. В данном случае время и осознание тесно связаны, но эту связь можно и разорвать. Тогда ты окажешься в прошлом со своим нынешним осознанием – а значит, и со знанием о событиях, которые еще только произойдут. Соответственно, ты получишь возможность направить свою жизнь в новое русло. Получишь точку ветвления.

– Сергей, это уже совсем фантастика, – улыбнулась Вика. – Я, конечно, люблю сказки. Но не до такой степени.

– Сказки? – Сергей приподнял брови. – А если я тебе скажу, что каждый из нас проживает свою жизнь не один десяток раз? Каждый, понимаешь? Ты, я, Кирилл.

– Этого я уже вообще не понимаю, – нахмурился я. – Извиняй, братишка, но для меня это звучит как полный бред. Ты у психиатра давно был?

– Захожу иногда, – глаза Сергея насмешливо блеснули. – Пойми, Кирилл, вся проблема в том, что мы о себе почти ничего не знаем. И ту картину мира, которую нам навязали наши родители, учителя, общество, мы считаем единственно возможной. Но на деле все совсем не так, как мы думаем. Жизнь каждого человека можно сравнить с кинопленкой, где каждый кадр – это отдельный момент жизни. События тянутся от прошлого к будущему – то есть от начала пленки к ее концу. Движение по кадрам создает у нас иллюзию времени. А теперь представь, что некто держит эту пленку в руках – будет для него существовать время?

– Наверное, нет, – предположил я. – А если и будет, то свое, не связанное с нашим.

– Верно! – обрадовался Сергей. – Итого, есть некая вневременная точка, из которой можно видеть все события сразу. Вспомни ту же Вангу: она говорила, что видит события жизни любого человека в мельчайших деталях. Чтобы что-то узнать, ей достаточно было настроиться на нужный момент, на нужный кадр. Это – яркий пример достижения вневременной точки, из которой жизнь человека видится целиком, причем не только прошлая, но и будущая. Обрати на это внимание, Кирилл, – ты не знаешь своего будущего только потому, что находишься на своей кинопленке, ты завязан на процесс ее проигрывания. Твои знания, возможности ограничены текущим кадром. Но человек, находящийся во вневременной точке, видит твою жизнь целиком. То есть видит и те события, которые для тебя еще только будут. Здесь, кстати, кроется ответ на вопрос о свободе воли – обладает ли ею человек. В данном случае все зависит от того, с какой позиции смотреть. Человек может менять ход своей жизни, делая тот или иной выбор, в этом смысле он свободен. Но для наблюдателя, видящего всю его жизнь со стороны, его судьба уже определена – он просто знает, какой выбор сделает «персонаж фильма» в тот или иной момент своей жизни. Конечно, сюда накладываются еще и разные тонкости вроде стороннего влияния на жизнь человека, но общий принцип, думаю, понятен… – Сергей перевел дух.

– Итак, – продолжил он после паузы, – жизнь человека подобна кинопленке. Но самое интересное для нас заключается в том, что многие моменты нашей жизни – если не все – мы проживаем множество раз. Можно сказать, что мы регулярно просыпаемся в том или ином отрезке жизни и живем дальше, не осознавая такого перехода, – потому что теряем память о будущем. Все, что у нас остается, – это память, соответствующая данному кадру кинопленки. И тот момент, в который мы перенеслись, мы воспринимаем как свое настоящее. Однако частенько мы испытываем моменты дежа вю: в какую-то долю секунды вдруг очень остро осознаем, что в этом моменте мы уже были, что он нам знаком. Это ощущение на какое-то мгновение захватывает все наше существо, потом так же плавно проходит. Бывает у вас такое? – Сергей взглянул на меня, потом перевел взгляд на Вику.

– Даже не знаю, – пожал плечами я. – Как-то не обращал внимания.

– Иногда бывает, – согласилась Вика. – Когда мы с мамой переехали жить в квартиру, я зашла в ванную и увидела там раковину. На ней была трещина. И меня как током ударило, даже мурашки по коже поползли – я знала, что уже видела эту раковину раньше. Именно ее. Но не могла понять, как такое могло быть. Потом со мной такое бывало еще не раз, но не так ярко.

– Об этом я и говорю, – кивнул Сергей. – Момент узнавания – это момент склейки, момент предыдущего перехода на данный фрагмент жизни. Программы сознания подчищают информацию о таком переходе, мы воспринимаем нашу жизнь линейной и последовательной, безо всяких выкрутасов. Но момент склейки все же остается, в результате мы осознаем, что этот момент нашей жизни уже был. Каждый из нас обладает способностью перепрыгивать из одного момента жизни в другой – мы скачем по ленте жизни, как зайцы по лужайке. Но просто не осознаем этого, так как каждому кадру пленки соответствует определенный багаж памяти. То есть в пятьдесят лет ты будешь помнить о нашем разговоре. А в десять ты о нем не будешь иметь никакого понятия. Лента кинопленки, – Сергей провел руками, изобразив перед собой ленту, – и наше сознание, озвучивающее, проигрывающее кадр за кадром. Мы все проживали наши жизни уже десятки раз. И не линейно, а кусками. Так меломан может прослушать всю запись, а потом прокручивать только понравившиеся ему мелодии.

– Как-то не укладывается это в голове, – пожаловалась Вика. – Хотя моменты дежа вю у меня бывают довольно часто.

– У нас многое не укладывается в голове, – согласился Сергей. – Но когда ты понемногу разбираешься во всех этих тонкостях, у тебя начинает складываться совсем другая картина мира. И она дает тебе новые возможности. Ты как бы попадаешь в новую страну, где совсем другие законы. Ты можешь менять нынешнюю жизнь, путешествуя по пространству вариантов – то есть просто выбираешь нужный поворот на той или иной развилке. Затем ты получаешь возможность перепрыгивать с одной дороги на другую – то есть создаешь собственные повороты, тоннели, лазейки. Это уже то, что известно как путешествие в параллельные миры. И чем дальше от текущей ветки ты прыгнешь, тем сильнее будет отличаться от привычного мир, в который ты попадешь. Наконец, вершина искусства – это умение путешествовать в прошлое, возвращаться в прожитые фрагменты жизни с полным багажом осознания. При этом тебе нет необходимости снова проживать ту же жизнь – создается точка ветвления, и ты идешь по любому интересующему тебя пути.

– И ты все это можешь? – недоверчиво спросил я.

– Не все, – покачал головой Сергей. – Я могу выбирать свою судьбу в пространстве вариантов. В некоторых ситуациях я могу проникать в параллельные миры. В частности, тот мир, в котором мы сейчас находимся, – не совсем мой мир, – он внимательно посмотрел на меня и засмеялся. – Я говорю серьезно, Кирилл. И поверь, я, как тот Мюнхгаузен – никогда не вру. Для меня в этом просто нет необходимости. Что касается осознанных путешествий в прошлое, то до этого уровня я еще не добрался. Надеюсь, это у меня впереди.

– То есть ты хочешь сказать, что этот мир – не твой? – не поверил я.

– Именно, – согласился Сергей. – Хотя такая постановка вопроса не совсем верна – они все мои.

– Но почему ты решил, что пришел из другого мира? Или с другой ветки – я правильно понял?

– Правильно. У меня было так: я возвращался домой с работы – я тогда подрабатывал на стройке, подносил кирпичи каменщику. Устал, как собака. Остановился у киоска купить пива. Купил, положил бутылку в сумку. Сделал несколько шагов – и неожиданно понял, что я уже в двух шагах от своего дома. Хотя идти мне было еще минут пятнадцать. Оглянулся – я стоял на дороге, киоска рядом не было.

– Ну и что? – недоверчиво хмыкнул я. – Я как-то по пьяни не то что кусок дороги – сутки времени потерял. Думал, что сегодня воскресенье, а оказался понедельник. И куда делось воскресенье, не знаю до сих пор.

– Да, но я-то пьян не был. Просто внезапно осознал, что многое изменилось, – пояснил Сергей. – Магазин, который строили неподалеку от нашего дома, оказался на другой стороне дороги. Вместо телевизора «Горизонт» у меня в квартире появился новенький «Самсунг». Но самым удивительным оказалось то, что я вдруг вспомнил события, которых со мной никогда не происходило. Вспомнил людей, которых никогда не видел. В то же время я понимал, что все это было со мной, да и с этими людьми я действительно встречался. Это было так, как если бы кто-то взял и объединил память двух человек. При этом оба этих человека были мною, но существовали в разных реальностях. Точнее – если быть корректным – в разных вариациях нашего мира.

– Ну, не знаю… – Я почесал затылок. – Мне кажется, все проще объяснить обычной шизофренией – только не обижайся.

– Не обижусь, – усмехнулся Сергей. – А объяснений действительно может быть много. Я привел свое – то, которое мне кажется правильным. Могу также добавить, что каждый из нас имеет опыт путешествия между вероятностными мирами. Просто здесь опять возникает все та же проблема – сохранение памяти. Обычно человек не осознает такого перехода, исключения очень редки. Даже если смена реальности вызовет переход от жизни бомжа к жизни миллиардера, человек этого не заметит. Будет активирована память новой ветки, в сознании человека не останется даже намека на то, что он был нищим голодным бродягой. И жизнь миллиардера он будет воспринимать как нечто само собой разумеющееся.

– Сложно все это… – поморщилась Вика. – Ты можешь подробнее пояснить про пространство вариантов? Рассказать о том, как программировать судьбу? Как это делается конкретно?

– Вика, судьбу не программируют – скорее, ее выбирают. Так будет точнее. Дело в том, что никто из нас не может изменить свою судьбу ни на йоту. Ты же не можешь изменить запись на пластинке или финал художественного фильма? Все варианты твоей судьбы уже определены, и ты не можешь их изменить. Но тебе и нет нужды ничего менять, потому что тебе дается право выбора. И если нынешнее положение тебя не устраивает, то просто выбери другое. Бороться с текущим положением вещей, пытаться изменить что-то силой – это тупиковый путь. Весь секрет заключается именно в дарованном нам праве выбора. При выборе судьбы мы имеем дело с пространством вариантов и точками ветвления, перехода между ветвями. Самое главное здесь заключается в том, что выбор варианта нашей судьбы осуществляется нашими мыслями. Обрати внимание, Вика, это очень важно: именно наши мысли определяют нашу жизнь. Есть тезис: «Бытие определяет сознание». Да, в чем-то это так. Но истинно и обратное положение вещей – сознание определяет бытие. Как ты относишься к миру, так и мир относится к тебе. Любишь ты его – он повернется к тебе своими лучшими гранями. Ненавидишь – будет подкидывать тебе все новые и новые проблемы. Здесь действует так называемый закон симпатии: подобное притягивается к подобному. Встала ты утром злая – как говорят, с левой ноги – и весь день тебя преследуют неприятности. А почему? Да потому что с самого утра своими негативными мыслями ты запустила негативную цепочку событий. Хорошее стремится к хорошему, плохое – к плохому. Видя мир в черном свете, ты сама притягиваешь плохие события. В каждый момент времени мы имеем возможности выбора, и выбор определяется нашими мыслями.

– Я слышала о таком, – кивнула Вика. – В психологии это называют положительным мышлением.

– Именно, – согласился Сергей. – Я и говорю, что разные люди приходят к одним и тем же выводам. Но психологи в данном случае подходят немножко с других позиций: они считают, что положительное мышление позволяет сохранять бодрость духа, хорошее настроение, что позитивно сказывается на деятельности человека, на его отношениях с людьми. Но они не заметили главного: положительное мышление непосредственно влияет на выбор удачного варианта развития событий. Это и есть ключ к успеху. И наоборот, если ты зол на весь мир, то тебя вечно будут преследовать неудачи.

– Ну, не знаю… – Я не упустил возможности вставить пару слов. – Я, например, редкостный неудачник. Без шуток – со мной даже в детстве дружить не хотели. У меня у самого всегда была куча проблем, и другим я приносил одни неприятности. Но это не значит, что я кого-то ненавидел. Такого у меня и в мыслях не было.

– Просто здесь очень много тонкостей, – сказал Сергей. – И на нашу судьбу может влиять не только злость или ненависть, но и, например, страхи. Если человек чего-то боится, то вероятность того, что с ним произойдет эта неприятность, многократно увеличивается. Все тот же выбор варианта: мы получаем то, о чем думаем. Я знал одного парня, мы вместе учились. Жили в общаге в одной комнате. У этого парня была роскошная шевелюра, настоящая грива. Он ею очень гордился. А однажды заметил, что волосы начали выпадать. На мой взгляд, первопричиной этого стала именно его гордыня: чем больше мы чем-то гордимся, чем больше важничаем, тем выше вероятность того, что мироздание поставит нас на место. Опять же, поначалу в этом не было ничего серьезного – у всех волосы выпадают. Где-то читал, что у человека в день выпадает чуть ли не до сотни волос. При этом растут новые, из спящих волосяных луковиц. В общем, отнесись мой сосед по комнате к этому проще, все бы утряслось само собой. Но парень воспринял это как трагедию. Начал применять какие-то специальные шампуни, мыл сывороткой, крапивными отварами, чем-то там еще. Но чем больше он за своими волосами ухаживал, тем сильнее они выпадали. Пошел к врачам, те ему прописали лекарства. Начал их пить, стало еще хуже. В общем, к пятому курсу у него уже была большущая лысина. Врачи сказали, что это какие-то гормональные нарушения. Я же сейчас понимаю, что он сам спровоцировал именно такое развитие ситуации – сначала своей гордыней, а позже уже своими страхами. Относись он к своей шевелюре проще, и жил бы с ней до самой старости. Ту же ошибку, кстати, часто повторяют юноши и девушки, у которых появляются прыщи. Понятно, что здесь существует гормональное влияние. Но огромную роль играет и неправильное мышление. Смотрит на себя прыщавая девушка в зеркало и буквально ненавидит себя. Ей кажется, что она плохая, некрасивая. Что на нее теперь никто не посмотрит. Каждый новый прыщик она воспринимает как трагедию. И вот результат – прыщей, несмотря на титаническую борьбу с ними, становится только больше. Это как у Гашека – там бравый солдат Швейк рассказал историю о ружье. Чем больше солдат его чистил, тем сильнее оно ржавело. А командир потом удивлялся – и как это можно было довести оружие до такого жуткого состояния? – Сергей усмехнулся. – Тот же принцип работает и со всякими болезнями: если мы боимся каждого чиха, если у нас слегка кольнуло в боку, и мы тут же бледнеем при мысли о раке, то все это может стать для нас реальностью. Именно наши мысли и формируют нашу действительность.

– Ну, не знаю… – с сомнением протянул я. – Сколько помню себя, никогда ничего не боялся. Но неприятностей у меня было хоть отбавляй.

– Я уже говорил, что здесь существует много тонкостей, – ответил Сергей. – Ведь та же астрология, например, возникла не на пустом месте. Люди заметили, что определенное сочетание планет при рождении человека оказывает на его жизнь совершенно определенное воздействие. И это соответствует реальности. Мы все разные: один смел, другой труслив. Третий везуч до безобразия, четвертый, наоборот, неудачник. И так далее. Психологи списывают все на некие приобретенные комплексы, но на деле каждый человек рождается с уже установленными параметрами жизни. Взгляни на детей в детском саду – они еще не успели приобрести комплексы. Но уже очень отличаются. И отличаются не только характером, но и показателями удачливости. В данном случае каждый из нас получил то, что получил. Но это не значит, что мы не можем изменить навязанный нам комплект установок. Звезды склоняют, но не обязывают – это слова тех же астрологов. Порой какой-то сильной эмоциональной встряски оказывается достаточно, чтобы наша жизнь кардинально изменилась. И все потому, что мы выходим за рамки навязанных нам ограничений, пусть и делаем это неосознанно. Создаем транзит, дорожку к новой жизни. Маги же научились сами формировать свою судьбу, скользя по пространству вариантов к выбранной ими цели. И вот увидите, Вика, – мы с вами еще проплывем над Марианской впадиной.

– Хотелось бы в этой верить, – улыбнулась Вика. Потом добавила: – Что-то я устала от магии. Может, немного отдохнем?

– Как скажете, – кивнул Сергей. – Как скажете…

Проснулся я в начале восьмого. Не сразу сообразил, где я, потом вспомнил. Глянул на часы, затем прислушался – тихо. Похоже, все еще спят. Повалявшись в постели еще минут пятнадцать, начал одеваться – пора на работу. Вот, кстати – как теперь быть с работой? Бросать ее я не хочу. Разве что взять отпуск на время всех этих разборок. Но для всех этих дел нужно много денег, а я в этом смысле далеко не Рокфеллер. Ну, наберется у меня пара тысяч баксов в загашнике – по нынешним временам это мелочь. Надо бы спросить Сергея, как заработать с помощью его магии миллион родных североамериканских рубликов. Хорошо, конечно, он тут вчера все это плел, красиво. Но уж слишком все это далеко от нашей грешной жизни… Я зевнул и потихоньку пошел в ванную.

Когда я выходил, встретил в коридоре Сергея – он как раз вошел с улицы.

– Машину мыл, – пояснил он, улыбнувшись. – Доброе утро.

– Доброе утро, – кивнул я. – Мне на работу пора. Даже не знаю – может, мне отпуск взять?

– Ты действительно хочешь помочь Вике? – спросил Сергей, внимательно глядя на меня.

– Да, – ответил я. – Не можем же мы ее так бросить. Отпрошусь на пару недель, а там видно будет.

– Хорошо, – согласился он, – договорились. Всю финансовую сторону нашей работы беру на себя. И не спорь – я могу себе это позволить. Ну, а не хватит у меня денег, тогда ты добавишь. Тебе во сколько на работу?

– Да уже пора идти… – я снова глянул на часы.

– Тогда пошли позавтракаем, я яичницу сделал. А потом я тебя подвезу, мне все равно в центр надо. Тоже надо немножко разобраться с делами, и я буду свободен.

Так мы и сделали. Мы уже заканчивали завтрак, когда в кухню вошла Вика.

– Вот вы где, – сказала она. – Я проспала…

– Ничего, – успокоил ее Сергей. – Мы с Кириллом съездим в город, а ты пока тут хозяйничай. Потом приедем и займемся нашими делами. – Он встал из-за стола, я быстро допил чай и тоже поднялся.

– Все будет хорошо, Вика, – преувеличенно бодро произнес я. – Заеду на работу – возьму отпуск на пару недель и вернусь.

– Ты серьезно? – не поверила она.

– Абсолютно, – отозвался я. Потом улыбнулся: – К тому же тепло уже – самое время брать отпуск.

– Спасибо вам… – тихо сказала Вика. – Даже не знаю, что бы я делала.

– Пустяки, – заверил ее Сергей и потянул меня за рукав. – Пошли, Кирилл. Время не ждет.

– Это из Джека Лондона? – улыбнулась Вика. – Фраза «время не ждет»?

– Точно, – подтвердил Сергей. – Я в детстве им зачитывался. Все, Вика, мы пошли…