Текст книги "Динозавры России. Прошлое, настоящее, будущее"

Судьба щедро отмерила Краснолуцкому везение. Нашелся и скелет. Но перед этим Краснолуцкий наметанным глазом заметил на территории Березовского карьера… стоянку древнего человека. По своему обыкновению он позвонил археологам, начались раскопки. Краснолуцкий принимал в них живое участие, изредка спускался ниже по разрезу поискать динозавров. В один из дней он увидел на окраине карьера глыбу песчаника с крупными костями. Откуда она свалилась, он так и не понял, но находка приободрила. Через несколько дней он шел в другом месте и подобрал позвонок, по форме и величине напоминавший банку тушенки. Стояла поздняя осень, зарядили дожди. Дальнейшие поиски пришлось отложить до весны.

В 2006 году, едва сошел снег, Краснолуцкий отправился на разрез, собрал вымытые талой водой куски ребер и пару позвонков. Поднялся выше и нашел, откуда их вымывало. Из желтоватого песка второго горизонта торчала масса костей. Краснолуцкий начал раскопки, не догадываясь, что они затянутся на три года. К счастью, добычу угля в этой части разреза закончили, можно было не торопиться.

Раскопки он вел по правилам археологии, расчертив место на квадраты и фиксируя на карте положение каждой кости. Приходилось терпеть и дожди, и зной. Черный цвет угля отлично притягивает тепло. «Там в жару чувствуешь себя как на сковородке», – вспоминает Сергей Турко.

Сохранность была неважная. Все кости оказались разбиты трещинами, одна состояла из сорока кусочков. Иногда верхний слой кости отрывался с глиной, а все, что было внутри, рассыпалось в труху. От других костей в породе остались лишь пятна коричневого цвета, самих костей уже не было и в помине.

Приходилось все проклеивать, просушивать, собирать из осколков. Вдобавок кости оказались радиоактивными, давали больше тридцати микрорентген в час, впрочем, это не редкость для ископаемых остатков.

Все кости были от стегозавров. Больше в песке ничего не нашлось: ни рыбьей чешуи, ни вездесущих черепах. Поначалу Краснолуцкий думал, что стегозавр один, но на второй год раскопок нашел сразу два крестца.

Размер раскопа получился как небольшая квартира: двадцать пять квадратных метров. На упаковку ушла не одна пачка пищевой пленки, а чтобы забрать таз, пришлось гипсовать монолит.

За три года Краснолуцкий собрал более тридцати позвонков, пятнадцать ребер, одну простую фалангу и одну когтевую, двадцать фрагментов крупных костей и одну спинную пластину. Ребра в породе располагались необычно, вытягивались в одну линию, вероятно, по течению. Скорее всего, сильно разложившиеся трупы стегозавров лежали на мелководье, где их кости разбросало волнами.

Основная масса костей была черного цвета и принадлежала старой особи. Жизнь сильно потрепала животное: два ребра вздувались наростами на месте переломов. Местные газеты откликнулись на это бодрыми заголовками: «Стегозавру в Шарыпове поломали ребра!»

Черепа не нашлось. Если он и был, то давно погиб от ковша экскаватора. «У нас в Шарыпове вообще с головами проблема», – вздыхает Краснолуцкий.

Остатки стегозавра он привез в мастерскую, чтобы не травить семью парами клея. Каждую косточку Краснолуцкий пропитывал несколько раз. От клея у него началась астма, насморк не проходил месяцами, а кожа покрылась красными пятнами. Зато кости стегозавра с каждым днем становились все крепче.

Когда в Шарыпове ждали красноярского министра культуры, Краснолуцкого попросили выставить скелет в краеведческом музее. Под кости купили большую витрину. Вместо отсутствующих хвостовых шипов положили кусочки ребер, на место пластин и черепа – вырезанные из пластика силуэты. Говорят, министру понравилось.

Пару лет скелет лежал в музее Шарыпова, затем был передан в областной краеведческий музей.

Остатки стегозавров попадались и в других местах во втором горизонте, но без заметных скоплений, всегда отдельные остатки. Краснолуцкий надеется хотя бы по частям рано или поздно собрать полный скелет, заменив пластиковые муляжи подлинными костями.

Чаще всего попадаются «желудочные» зубы стегозавров. У динозавров зубы постоянно сменялись, на месте старых вырастали новые. Выпавшие зубы динозавр обычно проглатывал с пищей. Они проходили через желудок и разъедались кислотой, становились округлыми, теряли тонкую скульптуру эмали. Большинство найденных зубов именно такой неважной сохранности. Красивых зубов с насечками, которые вываливались из челюсти после гибели животного, собрано около сотни.

Зато зубы хищного динозавра идеальные по сохранности. Они выламывались, когда застревали в жертве или выпадали из челюстей уже погибших животных. По размеру они небольшие, самый крупный – три сантиметра без корня, впрочем, у большинства динозавров зубы вообще мелкие.

Обладатель этих зубов долго оставался неуловимым. Кроме зубов за годы нашли только несколько его когтей. Кому они принадлежали, оставалось непонятным. Для определения хищного динозавра нужны кости черепа.

Краснолуцкому и здесь повезло. В 2007 году он копал нижний горизонт в большой вертикальной выемке. Каждый год из породы здесь вымывало то позвонок, то обломок трубчатой кости. Здесь нашли полную фалангу хищного динозавра.

Копать было непросто. Подобраться к нужному слою сверху было сложно: слишком много породы пришлось бы снимать. Краснолуцкий просто долбил стенку напрямую, выкапывая грот.

Кроме кусков черепашьих панцирей, ничего не попадалось. Лопата ударяла в глину, выворачивала куски, грот увеличивался в размерах, сверху уже нависал карниз. «Когда ничего нет, просто монотонно копаешь», – вспоминает Краснолуцкий.

Вдруг большой шмат глины оторвался от стенки, упал под ноги и… разлетелся на куски вместе с челюстью хищного динозавра. Дух перехватило: наконец попался стоящий образец – и что же? Собрать что-то из сотни обломков казалось невозможным.

Скрепя сердце, Краснолуцкий привез осколки домой и принялся собирать как пазл. «Очень помог опыт в археологии, когда из россыпи фрагментов надо склеить горшок», – рассказывает он.

Через полтора месяца последний осколок челюсти встал на место. Это была левая ветвь верхней челюсти с единственным сохранившимся зубом. В длину вся челюсть была бы тридцатисантиметровой, а череп примерно полуметровым.

Вертикальную стенку, где залегала находка, аккуратно разобрали ножиками сверху донизу, но никаких других костей черепа не нашли, чудом сохранился только фрагмент верхней челюсти.

Ее хватило, чтобы выделить новый род. Описание подготовили быстро. Вначале динозавра хотели назвать «шарыпозавром килески». Видовое имя предложил Краснолуцкий. Он позвонил знакомому и выяснил, как будет «ящерица» по-хакасски: «килески́» с ударением на последнее «и». Почему по-хакасски? Потому что Шарыпово находится рядом с Хакасией, и раньше здесь жило немало хакасов, после которых остались мелодичные названия ручьев и рек.

От «шарыпозавра» пришлось отказаться: по-латыни имя смотрелось нагромождением согласных. Динозавр получил имя килеск аристотокус (Kileskus aristotocus), что переводится как «благородная ящерица». Он один из древнейших тираннозавроидов. Этим объясняется видовое название: «благородный».

Что может быть благороднее, чем принадлежность к славной династии, которая через 100 миллионов лет после килеска дала миру самого знаменитого динозавра – тирекса.

В Березовском карьере сплошные загадки. Их гораздо больше, чем отгадок. Даже реконструкцию палеоландшафта можно выполнить лишь самыми широкими мазками. Понятно, что был большой заболоченный лес, в котором накапливались растительные остатки. Кажется, климат был сезонным, и во время дождей под воду уходили обширные территории. В лесу росли папоротники, хвойные и гингковые. Реки текли со стороны горных хребтов, которые сохранились в виде Кузнецкого Алатау: его синие отроги до сих пор видны из Шарыпова. Но в юрском периоде горы были выше и смотрелись как современные хребты Северного Кавказа.

Собственно, на этом реконструкция заканчивается. Дело в том, что в Березовском карьере пока раскопали площадку размером меньше футбольного поля. Но полученные данные приходится распространять чуть ли не на всю Западную Сибирь. По схожему поводу климатолог А. Чернокульский однажды сказал: «Мы по ручке кувшина пытаемся восстановить, как жил большой город»[45]45
  Ученые против мифов-12. Дебаты «Убеди скептика» (https://vk.com/@antropogenez_ru-debaty).


[Закрыть]. Другого способа нет. Разрешающая способность палеонтологии не слишком высока, о чем не стоит забывать.

Главный нерешенный вопрос: как вообще сформировалось местонахождение? Проблема нередкая. Сравнительно легко реконструируется образование местонахождений, имеющих аналоги в современном мире. Например, речные дельты, озерные отложения. Березовское возникло иначе. Но как?

«Много раз задавался вопросом, как оно образовалось, спрашивал коллег. У каждого свое представление, единого мнения нет. В любом случае я не могу себе представить, как появилось местонахождение, которое тянется на несколько километров, с такой огромной концентрацией костей. Наверное, в нем отражаются какие-то геологические процессы, а не структура биологического сообщества. Трудно представить себе место, где живут миллионы черепах, у них между лапками проплывают рыбы, и больше никого нет, разве что редкие млекопитающие с грустью глядят на воду», – говорит Павел Скучас.

Остатки здесь, видимо, прошли через какой-то непонятный геологический фильтр. Почти все они принадлежат черепахам, остальные животные представлены сотыми долями процента. Вряд ли это отражает структуру природного сообщества. Судя по таксономическому разнообразию находок, экосистема была богатейшей.

Березовские леса и болота населяли ящерицы, маммалиаформы и цинодонты, здесь летали птерозавры, бродили динозавры, плавали не только черепахи, но и крокодилиформы, хористодеры, амфибии и рыбы, в том числе акулы. Они мало напоминали современных животных, были своеобразными вариациями привычных нам животных. Крокодилиформы были не вполне крокодилами, маммалиаформы не совсем млекопитающими, а рыбы так же далеки от современных, как курица от бронтозавра.

Сейчас из Березовского карьера описаны остатки более тридцати видов и родов животных, просто поразительное число. Надо полагать, в скором времени опишут не меньше. Самыми разнообразными оказались маммалиаформы, благодаря им Березовское местонахождение стало подлинной сенсацией в палеонтологии.

Уже полвека ценность мезозойских местонахождений измеряют не динозаврами, а маммалиаформами. В ста килограммах породы Березовского карьера в среднем находят один зуб маммалиаформа, и это очень много. Чтобы найти зуб, например, в верхнеюрских отложениях Киргизии, придется промыть шесть тонн породы.

Сегодня Березовский карьер – одно из богатейших местонахождений мезозойских маммалиаформ. Для середины юрского периода – богатейшее. Однажды здесь установили забавный мировой рекорд: за сутки добыли сразу девять зубов юрских маммалиаформ. А всего нашли около тысячи их зубов, фрагментов челюстей, отдельных косточек. В коллекции представлены все крупные группы, известные для середины юры.

Второе крупное местонахождение среднеюрских маммалиаформ – британский Форест Марбл, который раскапывают уже более полувека. Еще есть Пески (одна косточка) и пяток бедных местонахождений в Китае, Шотландии, Аргентине и на Мадагаскаре, причем для некоторых возраст установлен не точно, он может оказаться ранней или поздней юрой. Все это не сравнить со множеством остатков из Березовского, которое имеет мировое значение для понимания эволюции маммалиаформ, то есть и нас с вами.

Все маммалиаформы середины юрского периода принадлежали к вымершим группам. Как они выглядели – загадка. В геологической летописи остались в основном их зубы – самые твердые элементы скелета. Зубы покрыты прочной эмалью и сохраняются в любых неблагоприятных условиях: в движущемся потоке песка в реке, в зоне прибоя, где долгое время бьются о камни. Зубы сложно уничтожить, поэтому они преобладают над всеми другими остатками. От динозавров, крокодилиформ и птерозавров тоже сохраняются, как правило, только зубы, но есть нюанс: их зубы встречаются чаще, потому что сменялись на протяжении всей жизни, а у маммалиаформ смена проходила один раз, молочных на коренные. И кроме того, их зубы крошечные. Поэтому в коллекциях они обычно занимают скромное место.

Единственная смена зубов вызвана двумя причинами. Во-первых, у маммалиаформ останавливался рост тела. Другие позвоночные растут всю жизнь и вынуждены постоянно менять зубы на более крупные. Во-вторых, у маммалиаформ очень сложная окклюзия, то есть совмещение жевательной поверхности нижних и верхних зубов. Их зубные ряды подходят друг к другу, как застежка молнии. Это позволяет эффективно дробить пищу, извлекая больше калорий. Зубы рептилий, амфибий и рыб более однообразны, обычно это просто заостренные колышки или лопатки для захвата пищи или умерщвления добычи.

Кроме маммалиаформ, мало кто умел жевать. Амфибии, рыбы, большинство рептилий просто хватают и проглатывают пищу. Из динозавров научились жевать немногие, преимущественно поздние формы: некоторые стегозавры, игуанодоны, гадрозавры, цератопсы. Их не сравнить с тысячами жующих млекопитающих.

Жевание стало одной из главных физиологических особенностей маммалиаформ, их суперспособностью. Однако за эффективность пришлось платить – смена зубов нарушала тонко настроенную структуру. Если в зубном ряду появлялись прорехи, эффективность жевания редко падала.

Благодаря сложной архитектуре зубы позволяют отличать одних маммалиаформ от других. По зубу можно описать новый род или даже семейство, хотя ошибки неизбежны. В юрских отложениях Шотландии не так давно нашли челюсть мелкого маммалиаформа с зубами трех форм. Прежде эти три формы были описаны как три разных вида в составе двух родов[46]46
  Close R. et all. A lower jaw of Palaeoxonodon from the Middle Jurassic of the Isle of Skye, Scotland, sheds new light on the diversity of British stem therians // Palaeontology. 59. 1. 155–169.


[Закрыть].

За редким исключением от ранних маммалиаформ не сохранилось ничего, кроме зубов. Зубы позволяют в общих чертах реконструировать эволюцию группы, но дают слишком мало информации об экологии и физиологии животных.

Над ситуацией шутят и сами палеонтологи. Знаменитый Альфред Ромер говорил, что древние млекопитающие состояли исключительно из зубов, а их эволюция – это появление дочерних моляров из родительских[47]47
  Kielan-Jaworowska Z., Cifelli R. L., Luo Z.-X. Mammals from the Age of Dinosaurs. Origins, Evolution and Structure. New York, 2004. P. 11.


[Закрыть]. Шутка затем превратилась в афоризм: «Ископаемые млекопитающие – это эволюционирующие зубы».

Нехватка черепов и скелетов привела к тому, что на протяжении двухсот лет мезозойские маммалиаформы считались скучными однотипными зверьками, похожими на крыс. Только в последние двадцать лет, после открытия полных скелетов и отпечатков, в основном в Китае, стало очевидным потрясающее разнообразие группы. Уже среди ранних маммалиаформ были водоплавающие, планирующие и роющие животные. По зубам трудно предположить такое богатство экологических стратегий.

Не будет лишним напомнить историю маммалиаформ. Они возникли в позднем триасе от зверозубых цинодонтов (о них ниже), были мелкими и очень мелкими животными. Видимо, малые размеры надо считать ключевой особенностью ранней эволюции группы.

Древнейшим маммалиаформом считается аделобазилевс (Adelobasileus) из Техаса. Но есть сложности: животное описано по задней половине черепа, от него не сохранилось ни зубов, ни челюстей. Не исключено, что это цинодонт.

Затем в летописи маммалиаформ наступает провал на 10 миллионов лет, после которого на самой границе триасового и юрского периода появляется сразу несколько родов, все они мелкие охотники на беспозвоночных.

Достоверные находки из триаса можно пересчитать по пальцам одной руки: несколько зубов, обломки пары черепов, один неполный скелет.

В начале юрского периода маммалиаформы стали быстро эволюционировать. Сформировалось несколько крупных групп, чье время существования в основном ограничилось юрским периодом. Эти группы отличаются друг от друга, понятно, по зубам. Скелетов и черепов маммалиаформ начала и середины юры не нашли ни одного: только зубы, челюсти и разрозненные мелкие кости, которые нельзя соотнести с зубами.

В первой половине юры маммалиаформы продолжали оставаться исключительно насекомоядными, были чем-то вроде ящериц.

В середине юры произошла вторая и, вероятно, главная адаптивная радиация маммалиаформ, когда возникло несколько важных групп и, вероятно, расширились их экологические возможности. В это же время вымерли древнейшие, самые первые группы маммалиаформ, но из-за пробела в геологической летописи непонятно, как и почему. «В истории маммалиаформ очень много белых пятен. Самый неизученный этап – вторая половина ранней и первая половина средней юры. А именно там происходили основные события», – говорит Аверьянов.

Во время юрского пробела сформировались две группы, в дальнейшем сыгравшие самые заметные роли. Появились первые, стволовые териевые (ближайшие родственники современных млекопитающих) и многобугорчатые. Их ключевой инновацией стали многофункциональные зубы, приспособленные и к нарезанию, и к жеванию пищи. Увеличился размер мозга, окончательно сформировалось среднее ухо, появилась примитивная растительноядность – питание калорийными побегами и семенами.

Для всего юрского периода известно менее пятидесяти родов маммалиаформ, в основном из отложений конца периода и почти исключительно по зубам. Скелетами представлены лишь пять животных.

Общее представление о сохранности остатков юрских маммалиаформ дают раскопки в Гимарото[48]48
  Находится недалеко от города Лейрия, центра одноименного округа в западной Португалии (к северу от Лиссабона).


[Закрыть]. В заброшенных угольных шахтах с 1960 года велись дорогостоящие раскопки с откачиванием воды. Их главной целью был сбор остатков маммалиаформ. Именно здесь профессор Зигфрид Хенкель придумал промывать породу в бочке. За шестьдесят лет в Гимарото добыли тысячи зубов, семьсот челюстей, несколько фрагментов черепов, один целый череп и три скелета маммалиаформ[49]49
  Kielan-Jaworowska Z., Cifelli R. L., Luo Z.-X. Mammals from the Age of Dinosaurs. Origins, Evolution and Structure. P. 37, 39.


[Закрыть]. Причем местонахождение в принципе очень благоприятное для сохранения костных остатков, подобные условия редки. И тем не менее – один скелет в двадцать лет.

Какими были юрские маммалиаформы? Косвенные данные указывают, что они вели ночной образ жизни. Это вообще принципиальная особенность группы, во многом сохранившаяся до наших дней. Даже сейчас половина всех родов млекопитающих, в том числе подавляющее большинство мелких, активны в темное время суток.

На ночной образ жизни ранних маммалиаформ указывают два признака. Во-первых, плохое зрение большинства современных млекопитающих: почти никто не различает красный спектр (приматы исключение, у них трихроматическое зрение развилось вторично). Логично предположить, что маммалиаформы лишились цветного зрения на ранних этапах эволюции, то есть в начале мезозоя. Скорее всего, естественный отбор отсеял его как ненужный признак: ночному животному ни к чему различать цвета. Именно поэтому современные млекопитающие, как правило, серые и тусклые. Краски им ни к чему, они их не видят и не могут использовать для демонстраций. Блеклый вид млекопитающих не идет ни в какое сравнение с птицами или рептилиями.

Второй признак – отличный слух. Млекопитающие слышат гораздо лучше, чем другие животные, благодаря особому строению слуховых костей. Это тоже наследие ранней мезозойской эволюции.

Черно-белое зрение, прекрасный слух и еще хорошее обоняние. Вывод о ночном образе жизни сделать несложно.

В меловом периоде темпы эволюции маммалиаформ резко снизились. Материалов для такого суждения немало: для мелового периода известно около трехсот родов маммалиаформ, но и они описаны в основном по зубам.

В начале мелового периода группа пребывала в состоянии застоя, продолжали существовать прежние группы, единственным значимым событием стало появление настоящих териевых и их разделение на сумчатых и плацентарных.

Важнейшая особенность новых групп – изменение постановки конечностей. В меловом периоде они были подведены под туловище. Из-за этого в группе пропала очень яркая черта – ядовитые шпоры. Шпоры были у многих (возможно, у всех) юрских маммалиаформ, они сохранились на полных скелетах. Шпоры находились на задних конечностях, были направлены внутрь лапы и представляли собой особую кость в запястье, которая снаружи покрывалась роговым чехлом. Скорее всего, шпоры использовались и для брачных турниров, и для защиты от хищников.

Древнейшие, домеловые маммалиаформы, подобно ящерицам, ползали с расставленными в стороны лапами. Когда конечности удалось подвести под туловище, шпоры стали мешать передвижению, царапали и ранили противоположную лапу. Естественный отбор их отсеял. К середине мелового периода ядовитые шпоры стали анахронизмом, хотя до сих пор сохранились у однопроходных – утконоса и ехидны.

До конца мелового периода группа оставалась в нише мелких и, вероятно, ночных животных. Только два известных для позднего мела рода по массе превышали пятьсот граммов, остальные варьировали в размерах от землеройки до котенка.

К концу мелового периода маммалиаформы представлены многочисленными многобугорчатыми и териевыми. Их зубы достаточно обильны в местонахождениях и очень разнообразны.

После вымирания динозавров маммалиаформы быстро эволюционировали и заняли всевозможные экологические ниши. Среди териевых появились крупные, затем огромные представители. К концу палеоцена масса некоторых достигала сотен килограммов, к концу эоцена измерялась в тоннах. Появились летучие мыши, киты, сирены. В эоцене териевые вытеснили последних многобугорчатых, которые занимали нишу грызунов и, наверное, уступили настоящим грызунам из-за меньшего размера мозга и менее удачной репродуктивной стратегии: многобугорчатые рожали, вероятно, мелких детенышей, за которыми ухаживали, как сумчатые.

Так вкратце выглядит эволюция маммалиаформ. Важно понимать, что современные млекопитающие составляют лишь незначительную часть прежнего разнообразия маммалиаформ. Их можно сравнить с уцелевшими динозаврами – птицами. Точно так же практически все группы маммалиаформ исчезли в течение мезозойской эры.

Вернемся к Березовскому карьеру. Маммалиаформы середины юрского периода мало напоминали современных млекопитающих. Самыми распространенными были эухарамийиды и докодонты.

Эухарамийиды считаются древесными благодаря находкам полных отпечатков в местонахождениях Яньляо на северо-востоке Китая. Китайские виды жили позже березовских на 10–20 миллионов лет. От березовских найдены только зубы, но по аналогии с китайскими родственниками предполагается, что и они жили на деревьях. Зубы эухарамийид специфичны. Клыков у них не было, а резцы сильно увеличенные. Вероятно, животные питались семенами и побегами голосеменных.

Если ориентироваться на китайские находки, то можно предположить, что одна березовская форма (Maiopatagium sibiricum) имела кожистую складку, широкий пушистый хвост и планировала между деревьями, как белка-летяга.

Планирующий полет, возможно, освоила и другая форма (Arboroharamiyidae). Еще две скорее напоминали обычных белок (Sharypovoia arimasporum, S. magna).

Вторая крупная юрская группа – докодонты. Их остатки впервые появляются в отложениях середины юрского периода, но группа считается более древней из-за крайне примитивного строения. Докодонты представлены в летописи очень скромно, описано около двадцати родов, три из них – из Березовского (Itatodon tatarinovi, Simpsonodon sibiricus, Hutegotherium yaomingi). Это преимущественно мелкие животные. Разве что итатодон был размером с ежа – суперхищник среди юрских маммалиаформ. У березовских докодонтов зубы имели широкую, почти квадратную коронку. Возможно, животные были примитивными аналогами грызунов и тоже питались семенами.

До недавнего времени докодонты считались экологически однообразными. Картина поменялась в последние двадцать лет. В верхнеюрских отложениях Гимарото нашли скелет крупного, около сорока сантиметров в длину, халданодона (Haldanodon) с кротоподобным телом и мощными передними лапами. Кажется, он жил под землей. В Яньляо добыли полный отпечаток такой же крупной касторокауды (Castorocauda), напоминавшей бобра или утконоса, с перепончатыми лапами и широким хвостом, приспособленным для плавания. Из того же Яньляо описали еще двух необычных докодонтов. Агилодокодон (Agilodocodon) был как белка, докофоссор (Docofossor) – как крот. Находки лишний раз подчеркнули, как слабо мы представляем себе истинное разнообразие юрских маммалиаформ.

В Березовском карьере, кроме зубов, находят отдельные позвонки и кости конечностей, принадлежавшие докодонтам. Возможно, по ним получится описать особенности их способа передвижения. Впрочем, сложно понять, какому из описанных по зубам животному принадлежит та или другая кость.

Третья группа маммалиаформ представлена единичными находками. В меловом периоде эта группа станет самой успешной, разнообразной и многочисленной среди маммалиаформ – это многобугорчатые, или мультитуберкуляты. В меловом периоде они будут и растительноядными, и всеядными, станут полностью доминировать в мелком размерном классе, успешно перейдут через массовое вымирание и на 25 миллионов лет переживут динозавров. На сегодняшний день это наиболее долго существовавшая группа маммалиаформ (у нас, териевых, история скромнее).

Остатки древнейших многобугорчатых происходят из отложений середины юрского периода. Ранее были известны два рода из британского Форест Марбла. В 2020 году вышло описание первых многобугорчатых Березовского: таштыкии (Tashtykia primaeva) и тагарии (Tagaria antiqua). Предполагается, что группа появилась в Сибири. Другие маммалиаформы, в том числе докодонты и стволовые териевые, возможно, также возникли в Азии и не исключено, что в Сибири.

Все многобугорчатые середины юрского периода представлены, разумеется, зубами. Как ясно из названия группы, их зубы имели несколько бугорков, выстроенных в два-три продольных ряда. При смыкании челюстей бугорки смыкались, как застежка-молния.

Пара зубов на нижней челюсти отличалась крупными размерами и напоминала долото. Возможно, эти задние зубы использовались для раскалывания шишек и семян. Изучение микроповреждений на зубах показало, что многобугорчатые питались в два такта: сначала пища дробилась крупными задними зубами, затем нижняя челюсть двигалась назад, как поршень в шприце, перемалывая пищу между бугорками.

Березовские многобугорчатые размерами были с крысу. Возможно, обитали на деревьях: у более поздних многобугорчатых известны длинные цепкие хвосты, чтобы хвататься за ветки, а лапы приспособлены к лазанию. Но по отдельным зубам об этом судить невозможно.

Еще одна важная находка – амфибетулим Краснолуцкого (Amphibetulimus krasnolutskii), в газетах его прозвали «мышью Краснолуцкого»[50]50
  Сибирцев А. «Мышь» Краснолуцкого // Огни Сибири. 2007. 3 августа.


[Закрыть]. Это представитель предков териевых, на сегодняшний день древнейшее животное той эволюционной линии, которая позже приведет к териевым со всем их потрясающим разнообразием. Cам амфибетулим не относится к териевым. Он принадлежал к группе, близкой к пока не открытым предкам териевых, своего рода часть их фундамента.

Кроме амфибетулима, в Березовском карьере добыто еще как минимум одно древнейшее териевое, а также еще не менее десяти новых родов маммалиаформ. Их общее разнообразие составит около двадцати родов. Краснолуцкий уже узнал, как будет «мышь» по-хакасски: «кускези» и «куске». Может, эти слова станут основой для названий новых юрских маммалиаформ.

Кроме них, в заболоченном юрском лесу жили предки маммалиаформ – цинодонты. От них тоже сохранились только зубы.

Цинодонты – малознакомая широкой публике группа, хотя ее значение в истории трудно переоценить. Именно от цинодонтов произошли маммалиаформы и в конечном счете мы с вами. Об их безызвестности можно судить по заметке информагентства РИА «Новости», где цинодонтов назвали динозаврами, которые, скорее всего, были млекопитающими[51]51
  Найденный в Якутии вид динозавров назван в честь российского ученого // РИА «Новости». 2008. 17 декабря (https://ria.ru/20081217/157419970.html).


[Закрыть]. Так же нелепо прозвучит утверждение, что птерозавры – это птицы, которые, скорее всего, были летучими мышами.

Цинодонты появились в середине пермского периода, примерно 260 миллионов лет назад. Они стали самой продвинутой группой тероморф (в популярной литературе их чаще называют звероящерами или зверообразными). Мелкие и сплошь насекомоядные цинодонты были едва заметными элементами фауны. Их остатки редки, хотя пермские позвоночные представлены в геологической летописи очень богато. В конце пермского периода цинодонты, вероятно, стали теплокровными, не исключено, что их тело покрывала волосяная шубка.

Наиболее заметная особенность цинодонтов – сложные зубы с несколькими вершинками. Такие зубы не застревали в вязком хитине насекомых и лучше дробили добычу. Жевать большинство цинодонтов не умело, не позволяла мускулатура: нижние и верхние челюсти, в отличие от маммалиаформ, у них смыкались неплотно.

Цинодонты стали одной из трех групп тероморф, переживших Великое пермское вымирание (две другие – дицинодонты и тероцефалы, для них тоже предполагается теплокровность).

В начале триасового периода разнообразие и число остатков цинодонтов в летописи резко увеличились. Если в пермском периоде почти все они были небольшими, размером с кошку, насекомоядными, то в триасе появились крупные, величиной с волка, хищные (Cynognathus) и такие же большие растительноядные (Diademodon) цинодонты.

К концу триасового периода цинодонты вновь ушли в мелкий размерный класс и утратили по крайней мере внешнее разнообразие. В это время от них произошли маммалиаформы.

В начале юрского периода цинодонты по-прежнему населяли все континенты, их остатки находят даже в Антарктиде. Затем наступил пробел середины юрского периода. Когда он завершился, разнообразие и распространение цинодонтов находилось на ничтожном уровне, они уступили место маммалиаформам.

Для огромного временного промежутка с середины юрского до середины мелового периода (около 40 миллионов лет) известно шесть находок цинодонтов, все они, по современным представлениям, принадлежат единственному роду – стереогнату (Stereognathus). Кроме Березовского карьера, зубы стереогнатов находят в Форест Марбле, верхнеюрских местонахождениях Китая и Монголии, самых поздних – в меловых отложениях Японии и Сибири (подробнее об этом сказано в главе про Шестаково).

У стереогнатов были сложные, постоянно росшие зубы с горизонтальной сменой, как у слонов. Зубы постоянно нарастали сзади и формировали своеобразную жевательную батарею. Березовского цинодонта вначале описали как новый вид, позже свели к неопределимому до вида представителю рода Stereognathus.

Чем он отличался от маммалиаформ? Челюсти стереогнатов устроены более примитивно, имели двойной сустав. Наверняка была разной физиология, но по имеющемуся материалу установить тонкие отличия нельзя. Внешним видом стереогнат вряд ли сильно отличался от ящерицеподобных маммалиаформ.