Текст книги "Розвинд. Тьма"

1.5. Логово зверя

Стэнли приехал на Рэдрок-стрит, в деловой центр города, около полудня. Судя по рекламе, найденной в телефонном справочнике, агентство «Хиллман и сыновья» гарантировало продажу собственности за три дня, а по телефону ему также обещали большое количество нужных квартир в наличии. Хотя это смахивало на известную поговорку про щит и меч – вот меч, подставь мне щит любой, и так далее, он слишком устал, чтобы рыскать по городу в поисках лучшего предложения. К тому же офис агентства располагался в дорогом районе, немалую часть стоимости которого составляла репутация, и каждый арендатор проходил обязательную проверку, чтобы в местное приличное общество не затесались надевшие маску респектабельной учтивости прощелыги.

Редрок блистал сталью, алюминием и стеклом в обрамлении массивного, внушающего доверие бетона. Даже прохожие на его улицах выглядели очень важно. Те из них, кто сидел в уличных кафе, пили кофе из маленьких изящных чашечек, стоящих посреди вороха чрезвычайно важных документов, несмолкающий шорох переворачиваемых листов которых то и дело заглушался, несомненно, исключительно важными звонками сотовых телефонов.

Среди бурного водоворота необычайной важности безошибочно угадывались приехавшие сюда в первый раз клиенты, ошарашенно крутящие головой и боязливо выспрашивающие у окружающих их степенных особ дорогу до нужного офиса.

Стэнли ещё раз сверился с адресом и, припарковавшись возле нужного шестнадцатиэтажного здания, вышел из машины. Огромные двери из толстенного стекла бесшумно распахнулись, даровав позволение войти в холл, где господствовали уже мрамор и бронза. Разумеется, бейдж секретаря, молодой блондинки с васильковыми глазами, тоже сверкал полированной бронзой. Если она и проявляла какие-то эмоции в обычной жизни, то здешний всепроникающий пафос превратил её в бесстрастно-вежливый автомат, регулирующий кипучую активность в недрах этого Вавилона.

Спросив про офис Хиллмана, Стэнли выслушал короткий список указаний по кратчайшему достижению цели назначения, зарегистрировавшись как гость, получил обычный пластиковый бейдж и, ступив на указанный путь, был тут же подхвачен одним из людских потоков, который вынес его на лифтовую площадку, где после непродолжительного ожидания затёк в брюхо хромированного кашалота.

Лифт, сердито гудя, полз вверх и, останавливаясь на каждом этаже, нехотя исторгал людские ручейки. На седьмом этаже кабина уже наполовину опустела, и, чтобы выбраться наружу, Стэнли даже не пришлось стараться попасть в нужное течение. Выйдя в просторный холл, он сразу увидел перед собой мраморную доску с указателями и номерами офисов, на которой без труда нашёл агентство Хиллмана.

Здесь преобладали уже белые тона с золотыми узорами. Свернув налево и пройдя ярдов десять по толстому, слегка пружинящему ковру, он увидел дверь выбранного агентства с надписью золотыми буквами «Хиллман и сыновья». В приёмной он изложил секретарю, брюнетке лет тридцати в кремовом шёлковом платье, суть визита, и она вежливо указала ему на кожаный диван у противоположной стены с разложенными на столике перед ним журналами по ландшафтному и интерьерному дизайну. Взяв один наугад, он принялся разглядывать глянцевые картинки, не пытаясь вникнуть в различные хитроумные решения, превращающие дом в произведение искусства, где люди будут чувствовать себя лишними.

Не успел он долистать журнал, как из-за лакированной белой двери с витражным стеклом посередине вернулась секретарша, уселась на своё место и принялась что-то печатать, а вслед за ней вышел представительный седовласый мужчина лет шестидесяти, в сшитом на заказ синем костюме и с золотыми часами на запястье.

– Мистер Хиллман-старший, – улыбаясь, представился он, быстро, но не слишком, подойдя к дивану.

Стэнли поднялся навстречу и вежливо ответил на рукопожатие.

– Интересуетесь дизайном, мистер Брайт? У нас есть на продажу несколько очень интересных предложений с уникальным оформлением.

– Нет, я ищу обычную квартиру, безо всяких изысков, в тихом и спокойном районе.

– Ну что ж, мы обязательно найдём подходящий вариант. Пройдёмте в мой офис. Я покажу вам то, что, я уверен, сможет вас заинтересовать.

Поскольку Стэнли хотел побыстрее закончить дела, он просмотрел каталог мельком, как и журнал до этого, выбрав однокомнатные апартаменты в новом многоквартирном доме на окраине города. В Саус Оринж проживали обеспеченные представители среднего класса, и недвижимость там стоила достаточно недёшево, чтобы позволить её себе могли только те, кто готов платить за комфорт и отсутствие представителей хомо инсипиенс. В этом районе обосновались люди из деловых кругов, точно знающие, как уберечь свои инвестиции. Полиция в Саус Оринж присутствовала в достаточном количестве и работала на совесть, поскольку некоторые разочарованные недостатком её усердия влиятельные граждане могли запросто устроить разговор капитана участка с мэром и не сочли бы за труд нанять дорогих изворотливых адвокатов, чтобы вчинить городу парочку судебных исков.

Спустя час Стэнли уже заключил договор и, передав документы на полный мучительных воспоминаний дом, получил ключи от своего нового жилища, куда, по достигнутому соглашению, мог заселяться хоть сегодня. Его это полностью устраивало, несмотря на то, что стать полновластным собственником квартиры и получить разницу в стоимости он сможет только через неделю.

Когда дела были улажены, мистер Хиллман проводил клиента до выхода, улыбаясь и рассыпаясь в заверениях, что мистер Брайт может ни о чём не беспокоиться. Открыв дверь, он сердечно попрощался, очевидно, потому, что Стэнли не торговался о цене ни на продажу, ни на покупку, и, вручив свою визитку, назначил день завершения их сделки. В ответ Стэнли лишь равнодушно кивнул – единственное, чего он сейчас желал, – это заползти в тихую, обошедшуюся ему в кругленькую сумму нору и забыться, пытаясь восстановить силы и душевное равновесие.

На свою новую квартиру Стэнли ехал, опустив передние стёкла и выключив радио, мучимый не только воспоминаниями об Изабель. Нет, боль утраты и ненависть к людям, способным оборвать чужую жизнь ради своих прихотей, нисколько не уменьшились, но теперь к ним добавился суеверный ужас от преследовавших его видений. Их кажущаяся реальность сводила его с ума. Они выглядели как смесь ночных кошмаров и чего-то неуловимо чуждого, ощущаемого на уровне подсознания, не дающего наполнить их смыслом, который можно принять или отвергнуть.

Эта неопределённость заволакивала разум тягучим, липким туманом, мешающим разглядеть то, что ворочалось и пыталось вырваться наружу из его серой пелены. Заблудившись среди искажённых отражений памяти, Стэнли не заметил, как въехал в Саус Оринж, и вернулся в реальный мир только благодаря резкому звуку автомобильного гудка: он продолжал стоять на перекрёстке, хотя светофор уже давно переключился на зелёный, и коротко стриженный мужчина в красном «шевроле» позади, не жалея сил, напоминал ему об этом. Вздрогнув, он махнул рукой в окно, показывая, что отлично понимает, что от него требуется, и без сопровождающих яростные нажатия на клаксон двусмысленных эпитетов в свой адрес. Нажав на газ, он выехал на перекрёсток и уже начал поворачивать налево, когда внезапно из радиоприёмника послышалось шипение, через которое издалека, казалось, пробивался какой-то голос.

От неожиданности Стэнли вдавил педаль газа в пол, отчего железный конь прыгнул вперёд и стал резко набирать скорость. Опомнившись, он со всей силы нажал на тормоз прежде, чем выскочил на тротуар; не привыкший к такому вольному стилю езды «мерседес» возмущенно заскрипел и, проехав ещё футов десять, замер посреди дороги. Теперь уже к сигналам остальных машин подключился хор испуганных пешеходов, которые что-то кричали, показывая на то ли пьяного, то ли попросту ненормального водителя.

Хотя он не мог разобрать слова, но не сомневался, что кто-то из свидетелей его манёвров уже наверняка вызывает полицию. Через лобовое стекло как раз отлично виднелся рыжеволосый толстяк в безразмерной жёлтой рубашке и синих шортах, который что-то гневно излагал в практически исчезнувший в огромной руке телефон.

Очень аккуратно Стэнли проехал немного вперёд и затормозил у обочины. Руки мелко тряслись, а сердце билось в грудной клетке, как пойманная в силки птица. Не сразу через окружающую какофонию он услышал, что магнитола по-прежнему издаёт странные шипящие и щёлкающие звуки, хотя ни одна лампочка на её панели не горит; словно коробка, наполненная змеями и скорпионами, из которой пробивается утробный низкий голос, настойчиво повторяющий одни и те же ускользающие от понимания, бессвязные фразы.

Парализованный животным ужасом, Стэнли уставился на магнитолу, ожидая, что в следующий момент из неё полезут все те жуткие твари, которые так стремятся вырваться из неназванного бесформенного ничто. Внезапно шипение, стрекотание и шёпот стихли. Магнитола включилась, цифры на её дисплее быстро и хаотично менялись, и на секунду не задерживаясь на какой-то одной станции.

Он затравленно посмотрел в окно. Похоже, время, субъективно тянувшееся для Стэнли часами, на самом деле не слишком продвинулось вперёд: красный «шевроле», тоже повернувший налево, только что проехал мимо, водитель показывал ему в окно руку с оттопыренным средним пальцем. Стэнли опять взглянул на одержимую духами магнитолу: цифры продолжали свой непонятный танец, но вдруг мельтешение прекратилось, и они замерли на частоте 55.5. В тот же миг шум снаружи исчез, и наступила глубокая, затягивающая тишина, сменившаяся неживым, гулким, скрипучим голосом. Если бы песок умел говорить, то именно так бы он и звучал. Голос произносил непонятные речитативные предложения то увеличивающейся, то уменьшающейся интенсивности, вызывающие тоску и несовместимые желания немедленно заткнуть уши и слушать дальше. Наконец бессмысленная абракадабра умолкла. Песчаный голем, или что бы это ни было, чётко, с явственной силой произнёс:

– Не враг!

Прошло ещё несколько бесконечных мгновений, наполненных лишь атмосферными помехами.

– Ты не смог её спасти!

Опять удушающая тишина.

– Можешь спасти многих других! В багажнике красного «шевроле» лежит девушка, Элоиз Бронсон. Сегодня она умрёт. Можешь остановить. Прими силу возмездия, и ты не будешь знать поражений!

Стэнли впал в полубессознательное состояние – каждый вздох давался ему с трудом, он судорожно проталкивал в лёгкие ставший кисельно-густым воздух и не мог пошевелить ни одним мускулом. Голос обволакивал, проникая внутрь через поры кожи. Инстинктивно Стэнли понимал: нечто, спрятавшееся в океане радиоволн, ждёт ответа, но не мог заставить себя разомкнуть челюсти. Каждый волосок на его теле дрожал от ужаса и ощущаемых всем естеством пронизывающих кабину «мерседеса» потоков энергии неизмеримо огромной мощи, способной гасить солнца и превращать в пыль галактики. Разум говорил: такого просто не может быть, а всё происходящее – лишь приступ сумасшествия, в то же время какая-то его часть хотела впустить эту силу, поглотить, стать с ней одним целым. Но из каких-то потаённых глубин сокровенных знаний пришло откровение, что её нельзя будет использовать, что это не безвозмездно дарованное могущество, – он станет разящим клинком, но в чужой руке. Когда Стэнли уже начал терять сознание от тяжести обрушившегося на него безмолвного вопроса и недостатка кислорода, то, как будто со стороны, услышал свой крик:

– Не-е-ет!

В тот же миг неизвестное измерение, в котором протекала его агония, схлопнулось, и в лицо ударил порыв горячего, пахнущего городом ветра. В машине всё ещё метался громкий, отчаянный крик. Стэнли понял, что кричит он сам, но только неимоверным усилием воли ему удалось заставить себя замолчать. С него ручьями стекал пот, вся одежда промокла насквозь, словно он упал в бочку с горячим сиропом, а в зеркале заднего вида отражалось незнакомое перекошенное лицо с совершенно безумным взглядом.

Судорожно дыша и сотрясаясь всем телом, он сидел, до боли сжав кулаки и пытаясь собрать мечущиеся в голове обрывки мыслей в осмысленное целое.

– Сэр, вы в порядке?

Голос раздался совсем рядом, и Стэнли чуть не выпрыгнул из салона «мерседеса», пронзённый иррациональным страхом: ему показалось, что незримый мучитель пробрался в реальный мир и теперь преследует его во плоти. Но вопрос был задан живым властным голосом, с оттенком беспокойства, и, очевидно, принадлежал обычному человеку.

Повернув голову, Стэнли увидел заглядывающего в окно водительской двери внушительных размеров лысого негра в форме полицейского. Офицер хмурился, и одна его рука предусмотрительно лежала на расстёгнутой кобуре. Стэнли посмотрел вперёд и увидел в самом конце улицы быстро покидающий зону видимости красный «шевроле». Он уже почти собрался рассказать полицейскому о девушке в его багажнике, которой угрожает опасность, но затем подумал, как это заявление прозвучит из уст того, кто явно не в себе, к тому же без каких-либо доказательств, и осёкся.

Во рту пересохло, в горле начало першить. Он сглотнул и закашлялся. Кашель никак не прекращался, Стэнли бил озноб, на глаза навернулись слёзы. Когда он всё-таки смог перевести дух и немного пришёл в себя, то, выдавив жалкое подобие улыбки, ответил:

– Я в порядке, офицер. Просто голова закружилась – может, перегрелся. Но теперь всё в порядке.

Не спуская с него подозрительного взгляда, полицейский отступил на шаг от дверцы, так и не сняв руки с пистолета.

– Вы живёте в этом районе?

– Да, только сегодня приобрёл квартиру на Хармони-сквер, могу показать договор купли-продажи, – сдавленно прохрипел Стэнли.

– Если вас не затруднит. Я патрулирую улицы этого района уже пять лет и знаю тут в лицо почти всех. Так что можно считать это неофициальным знакомством.

Стэнли наклонился к бардачку и, открыв его, начал копаться в поисках требуемых бумаг. Краем глаза он заметил, как офицер сузил глаза, немного вытащив пистолет из кобуры. «Обычная предосторожность», – убеждал себя Стэнли, но нахождение под прицелом нервировало, и ручьи стекающего по спине пота превратились в водопад. Наконец он отыскал договор и, не спеша распрямившись, протянул его в окно. Лишь теперь полицейский, заметно расслабившись, снял руку с оружия. Внимательно изучив документы, он вернул их уже без скрытой враждебности.

– Добро пожаловать в Саус Оринж, мистер Брайт. Может, вызвать скорую помощь? Выглядите вы и правда неважно.

– Благодарю, не стоит, я ещё немного посижу, чтобы окончательно прийти в себя, а затем поеду домой.

Полицейский козырнул и пошёл к стоящей позади патрульной машине, по дороге придирчиво осматривая «мерседес». Стэнли перевёл дух и огляделся. На тротуаре уже столпилось человек семь зевак, жадно высматривающих, чем закончится разговор чокнутого водителя с полицией. Когда патрульный направился к своей машине и стало очевидно, что ни задержания, ни погони, ни других столь же милых сердцу простого обывателя развлечений не предвидится, разочарованная толпа стала постепенно рассасываться.

Стэнли ещё с полчаса сидел в машине, рассматривая улицу и раздумывая о случившемся. Всё вокруг казалось вымытым и начищенным. Свежевыкрашенные дома, в основном пяти– и семиэтажные, часть в классическом стиле, часть построенные по индивидуальному дизайну, создавали гармоничную, восхитительно умиротворяющую атмосферу, как будто он смотрел в детский калейдоскоп, хаос разноцветных осколков в котором сложился в затейливый чудесный рисунок.

Перед многими домами раскинулись дворики, засаженные сиренью, липами и японскими клёнами, с разноцветными клумбами и скамейками вдоль игриво вьющихся дорожек. Мимо проезжали красивые автомобили, а по тротуарам, несмотря на будний день, расслабленно и неспешно прогуливались нарядные прохожие. Женщина в хлопковой розовой блузке и синих джинсах клёш подошла к книжному магазину, держа телефон в одной руке и миниатюрную дамскую сумочку из белой кожи в другой. Проходивший мимо мужчина отрыл дверь и придерживал её, пока она не зашла внутрь, а затем как ни в чём не бывало пошёл своей дорогой.

Стэнли взирал на раскинувшуюся вокруг него волшебную страну с лёгким чувством недоумения и тревоги. Ему, привыкшему к современному жестокому миру, где каждый сам за себя и против всех, это казалось лишь иллюзией, скрывающей за парадным фасадом обычную, совершенно не похожую на увиденное жизнь.

Он снова вспомнил о полученном то ли во сне, то ли в Валгалле предупреждении о красном «шевроле» с обречённой девушкой в багажнике, но по контрасту с увиденным оно звучало совершенно нереальным, словно включённый на детском утреннике хеви-метал. Цунами эмоционального потрясения ещё не стихло, но чем больше он наслаждался покоем и иррациональным порядком вокруг, тем более эфемерными мнились ему эти сумасшедшие бредни. Пронизывающая окружающее нега подействовала на него почище тройной дозы валиума и окончательно спутала ниточки между реальным и вымышленным.

Стэнли успокоился. Хотя он ещё не испытывал уверенности в способности здраво размышлять и адекватно реагировать, всё же, заведя машину, отъехал от тротуара и, поддавшись умиротворяющему ритму, неторопливо поехал на Хармони-сквер.

***

В Розвинде не было ярко выраженного Китайского квартала, тем не менее выходцы из Поднебесной отдавали предпочтение району Оак-парк. Здесь не наблюдалось привычного для азиатской общины засилья суши-баров и лавочек с сушёными корешками, но каждый второй его житель был замешан на пряном куличном тесте. Вывески в Оак-парке дублировались на китайском и японском, а многие рестораны и кафе были оформлены в красно-золотых тонах с резными иероглифами, стараясь выглядеть, даже если на самом деле таковыми не являлись, восточными. Многолюдные улицы освещали большие раскрашенные фонари – местные жители обычно допоздна ходили по магазинам и ужинали в кафе, закрывавшихся далеко за полночь.

Несмотря на поздний вечер, большинство заведений гостеприимно светились, подтверждая мнение о работящих азиатах, которые прикладывают значительные усилия, чтобы дать своим детям лучшее образование, какое только могут себе позволить, открывая следующему поколению более широкие перспективы.

Витти прогуливался по тротуару, мощённому фигурной бетонной плиткой, с любопытством осматривая замысловатые витрины, оформленные в соответствии с многовековыми традициями культуры, зародившейся за тысячелетия до европейской. Витиеватые надписи выглядели как произведения искусства, а товары иногда выкладывались грандиозными инсталляциями. Витти не являлся ни знатоком искусства, ни даже тем, кто им вообще интересуется, но увиденное в Оак-парке ему определённо нравилось, хотя он и не смог бы сформулировать причины этого даже для себя.

Ли Мин держал антикварный магазинчик на углу Санрайз-авеню и Моссрок-стрит – в удалении от наиболее оживлённых мест, где арендная плата слишком высока, но в достаточной степени на виду, чтобы снискать какую-никакую известность.

Пройдя по ярко освещённой, праздничной Санрайз-авеню и получив от этого изысканное удовольствие, Витти свернул к принадлежавшему Мину «Застывшему времени».

Магазинчик не мог похвастаться большими красочными витринами, но хозяин придал ему самобытный, запоминающийся стиль. В небольшом закутке за стеклом возвышалась пагода из лакированного палисандра, а окружающие стены украшала панорама древней китайской гористой местности с деревеньками на склонах и горящими вдоль нарисованных вьющихся тропинок маленькими фонариками. У самого края сидел, таращась на прохожих выпученными стеклянными глазами, раскрашенный гипсовый самурай, держа на коленях церемониальный японский меч или его очень неплохую подделку. Вывеска была сделана из искусственно состаренной бронзы на фоне из чёрного с красноватыми прожилками мрамора.

Витти толкнул деревянную, тоже выкрашенную в чёрный цвет дверь, и о его приходе негромко известили меланхоличные колокольчики.

Ли Мин сидел за большим потемневшим столом из красного дерева в окружении множества старинных вещей, столь же невозмутимый, как Будда. О том, что он заметил посетителя, можно было судить только по мимолётному взгляду с прищуром, оценивавшему, принесёт ли этот визит прибыль. Обойдя стоящий у двери манекен в средневековых рыцарских, слишком блестящих для подлинных, доспехах и миновав полки, уставленные серебряными портсигарами, керамическими и бронзовыми фигурками, макетами замков и вовсе уже потерявшими название штуковинами, Витти оказался перед старым антикваром, молча и бесстрастно наблюдавшим за его перемещениями.

Мин не боялся грабителей. Во-первых, он оказывал услуги различным влиятельным личностям, которых мог попросить об ответной услуге – например, чтобы незадачливый грабитель больше не беспокоил нужных и уважаемых людей. А во-вторых, всё самое ценное хранилось в солидном, вмонтированном в бетонную стену, двухсекционном сейфе в кладовке, доступ в которую защищала стальная, запирающаяся на два надёжных замка решётка, и Витти мог поручиться, что заставить хозяина их открыть не выйдет даже под угрозой смерти. К тому же в основном Мин зарабатывал не следами минувшего, а продажей информации и документов, которые никому не пришло бы в голову красть, так как они представляли ценность исключительно для заказчика.

Мин не любил попусту тратить время, поэтому ходить вокруг да около не имело смысла, как и настаивать на выполнении заказа, если он по каким-то причинам не хотел за него браться. Зная эти его особенности, Витти перешёл сразу к делу.

Когда он умолк, непроницаемый китаец взял лежащую на подставке справа от него трубку и не торопясь принялся её набивать. Оставшись доволен результатом, так же неспешно Мин вынул из бокового кармана расшитой шёлковой куртки спички и закурил, погрузившись в размышления.

Витти знал и то, что поторапливать Мина не стоит, – он всё равно будет равнодушно смотреть сквозь тебя своими раскосыми глазами, словно видит за твоей спиной не увешанные давно отслужившими своё предметами стены, а открывающиеся ему глубины мироздания. Как бы ни старался посетитель добиться внимания, Мин ответит, лишь когда примет решение и оценит риски и труды в некоторой сумме в долларах, хотя иногда казалось, что в такой атмосфере гораздо уместнее прозвучали бы дублоны или тетрадрахмы.

Наконец Мин выпустил длинную струю пахучего дыма и вернул трубку на место.

– Задача несложная, но мне не нравится шпионить за соплеменниками, особенно если после этого они могут пострадать, – медленно проговорил он с характерным акцентом, пристально уставившись в глаза просителя.

Витти знал, что на соплеменников этому последователю Сунь Цзы наплевать и он просто набивает себе цену. Хотя плата за получение документов была назначена достаточно щедрая, Витти и не думал сорить деньгами и платить за услуги косоглазого вымогателя дороже, чем они могут стоить.

– Сколько? – спросил он прямо.

– Пятьсот долларов, и завтра к вечеру у тебя будет та информация, которую ты просишь.

«Вот же наглый сукин сын! – подумал Витти. – Вряд ли она стоит хотя бы половину этой суммы».

– Могу предложить двести, если информация будет завтра вечером, и двести пятьдесят, если завтра днём.

– Я могу навлечь на себя гнев Куан Кун. Если он посчитает, что мои действия несут зло, я буду должен принести ему щедрое пожертвование, дабы умилостивить. Четыреста долларов, и информация будет завтра вечером.

– Я дам тебе двести пятьдесят долларов и оплачу благовония, чтобы ты мог принести их в жертву своему богу.

– Сжечь благовония в курильнице – это хорошее подношение, но хорошие благовония дороги. Жертва могущественному богу, способному лишить меня богатства и покоя, не может быть меньше, чем сто долларов. Триста пятьдесят долларов, и информация будет у тебя завтра днём.

Витти задумался. В принципе, сумма его устраивала, но если не торговаться с изворотливым китайцем до последнего, тот сочтёт его простачком и с этого момента за любую помощь будет драть три шкуры.

– Триста долларов, и я обещаю, что не причиню вреда указанным тобой людям. Мне просто надо задать им несколько вопросов, и твой бог не будет гневаться, если ты пожертвуешь ему благовоний на пятьдесят долларов.

Мин сунул в рот трубку и, прищурившись, затянулся. Помолчав около минуты, он ответил:

– Хорошо. Триста долларов, и ты получишь информацию завтра вечером. Но если ты обманешь мои ожидания и кто-то из этих людей пострадает, Куан Кун будет рассержен недостаточным за столь тяжёлый проступок подношением, а значит, я потеряю много денег, которые ты должен будешь мне компенсировать.

Витти усмехнулся и покачал головой. «Вот же ушлый пройдоха, уже пытается оговорить штраф, но вряд ли с безобидными расспросами возникнут какие-то сложности».

– Хорошо, никто не пострадает! Мы договорились?

Он достал из кармана портмоне, отсчитал три сотенные бумажки и протянул их хозяину «Застывшего времени». Слегка помедлив, Мин взял деньги, и они тут же исчезли в каких-то потайных карманах его куртки. Он величественно кивнул, подтверждая достигнутое соглашение, и, уставившись в стену или другие измерения, закурил, вновь превратившись в неподвижную статую.

Витти понял, что аудиенция окончена и задание принято к исполнению. Он тоже кивнул и, попрощавшись таким образом, вышел на улицу. На сегодня оставалось ещё одно дело – наведаться в квартиру мистера Шенга, и можно с чистой совестью идти спать.

Повернув направо, он прошёл ярдов пятьдесят по тенистой Моссрок-стрит и, увидев проулок между уже закрытым офисом юридической конторы и облицованным панелями из розового песчаника жилым домом, нырнул туда. Он прибавил шагу – сначала ему надо попасть на Ривер-стрит, чтобы забрать со склада кое-какую экипировку, а туда путь не близкий. Путешествие тёмными городскими закоулками его нисколько не тяготило, скорее наоборот, он словно отправлялся на удивительное приключение, ощущая себя если и не Индианой Джонсом, то по крайней мере Бенджамином Франклином Гейтсом.

Достав из заднего кармана целлофановый пакетик, он вынул из него синюю таблетку, служащую проводником в удивительный и полный безумных странностей мир. Причмокнув от удовольствия, закинул её в рот, после чего, тихо насвистывая себе под нос, скрылся в той части городского лабиринта, о котором большинство обывателей предпочитало не знать.

***

Закончив с опросом свидетелей, Боб поехал обратно в участок. Ему хотелось обсудить с Чейзом и Коллинзом аспекты этого дела, но сперва надо будет кое-что проверить, благо, как и любой полицейский, он имеет доступ к обширной базе департамента. Выбрав свободный терминал, он ввёл личный пароль и углубился в изучение данных, вызывающих у него смутное беспокойство.

Вроде бы всё выглядело ясным и для современного мира вполне привычным – чтобы раздобыть денег на дозу, наркоманы убили несколько человек. Или просто два самодовольных и уверенных, что все остальные – это лишь расходный материал для получения удовольствия от жизни, подонка решили по-лёгкому срубить деньжат, ограбив ресторан. Хозяева оказали сопротивление – в расход их, чтобы ничтожные людишки знали, кто тут хозяин. Тоже абсолютно заурядный сценарий.

Боб ненавидел такую шваль всеми фибрами души, но в рамках закона, который чтил неукоснительно, как бы ему ни хотелось иногда немного заступить за эту черту. И хотя дело на первый взгляд казалось очевидным, что-то не давало ему вздохнуть с облегчением и списать его в архив – слишком много людей пострадало от бесцеремонного вторжения в их упорядоченную жизнь хаоса. Он обязан был убедиться, что ничего не упустил, поэтому собирался задать столько вопросов, сколько потребуется для того, чтобы докопаться до сути. Наконец, получив всю необходимую информацию, он отключился от базы и поднялся в отдел расследований.

До конца смены оставалось меньше часа, и половина столов пустовала. Детективы, если не возникало необходимости заняться составлением отчётов или разбором улик, далеко не всегда приезжали к концу рабочего дня отмечаться о своём формальном присутствии. Такой бюрократии не придавалось значения – иногда расследование выходило за рамки смены, когда приходилось, например, сидеть в засаде в ожидании подозреваемого или обнаруженная ниточка вела дальше по горячему следу. Бросить всё, чтобы поставить галочку в журнале посещений, как в начальной школе, явилось бы верхом идиотизма.

Детектив Чейз, тем не менее, оказался на месте и что-то набивал на клавиатуре, устало откинувшись на спинку кресла. Боб подошёл к его столу и молча уселся на стул для посетителей, дожидаясь, пока Чейз закончит работу. Он оглядел стандартный, облицованный белым пластиком деревянный стол с разместившимися на самом видном месте семейными фотографиями и аккуратно сложенными на дальнем конце телефонными справочниками, папками и новым романом Дина Кунца. Как и во всём, принадлежащем Лэйни, здесь царил образцовый порядок: бумаги сброшюрованы и разложены по лоткам органайзера, канцелярские принадлежности – каждая на своём месте, а прилёгшую отдохнуть на поверхность стола пылинку ждала участь быть немедленно стёртой влажной салфеткой. В делах он соблюдал ту же пунктуальность, а события в его отчётах излагались точно и исчерпывающе.

По этой причине Боб сидел тихо и старался не мешать: пока Лэйни скрупулёзно всё не запишет и не убедится, что записал всё правильно, он не станет прерывать начатую работу.

Минут через десять Лэйни перестал заполнять бланк, ещё раз пробежался по нему глазами, подумав, внёс несколько исправлений, удовлетворённо вздохнул и, сохранив документ, отправил его на печать. Как только принтер начал заглатывать листы бумаги, Лэйни повернулся к Бобу и, вежливо улыбнувшись, спросил, чем может ему помочь.

Такая форма общения с сидящими в кресле для посетителей у детективов приобретала вид автоматизма, так что Боб не стал пенять Лэйни на сухость приёма и ответил:

– Прости, что отвлекаю, но прежде чем сдавать рапорт, хотел кое-что уточнить по сегодняшнему делу с китайским рестораном.

– У тебя есть по нему сомнения? Выяснились какие-то дополнительные факты?

– Нет, предварительное заключение соответствует показаниям свидетелей. Мне не даёт покоя бесцеремонность ограбления, совершённого на тихой, ничем не примечательной улочке, да ещё и посреди дня. Тебе не кажется это подозрительным? Разве не проще обчистить заправку на отшибе или ночной продуктовый магазин? Вряд ли, пойдя на такой риск, они собирались поживиться несколькими сотнями долларов, обычно и бывающих в кассе подобных заведений. По мне, так они пришли туда за чем-то конкретным и не собирались никого убивать, пока несговорчивый хозяин не полез за оружием. Мы имеем дело, если судить по истории обоих нападавших в полицейских архивах, с которыми я ознакомился перед разговором с тобой, с мелкими уличными бандитами, а значит, скорее всего, их кто-то нанял для грязной работы.