Текст книги "Новый Нечистый из Самого Пекла"

С дрожью в сердце все четверо приблизились к щели в гробу. Каменотес заглянул первым и сказал:

– Как искры от кремня.

– Словно лен цветет на черной болотной воде, – промолвил подошедший тут торфяник.

– Словно синие звездочки на темном небе, – подтвердил землекоп.

Сомнений больше не оставалось: возчик был прав, и непостижимый ужас обуял всех.

В этот миг общего страха внезапно раздался звонкий голосок Рийи, стоявшей на земле и наблюдавшей за взрослыми. Девочка вытягивала шею, чтобы заглянуть в телегу.

– Я тоже хочу посмотреть!

Простые Рийины слова заставили всех вздрогнуть, потому что в суматохе про ребенка успели забыть и никто не мог понять, откуда раздался возглас и кто это воскликнул. Первым опомнился каменотес, заметивший, как из-за телеги высунулась ребячья голова. Чтоб набраться смелости, он закричал:

– Ишь шельма! Да это ведь девчонка за телегой.

– Покажите и мне! – отозвалась Рийя на этот крик.

Ребенка подняли на телегу, показали щель в гробу и научили, как в нее смотреть. Рийя попробовала поглядеть, но сказала, что ничего не видит.

– Детскому глазу не разобрать, – решил каменотес.

– Разберет! Только она, глупая, смотреть не умеет, – сказал землекоп.

– Ты смотри как следует и подольше, – наставлял девочку возчик нечистот.

Рийя стала глядеть так, как ее учили, а потом сказала:

– Сначала темно было, а после посинело, даже блестит.

– Соображает, – загадочно молвил землекоп своим спутникам и добавил: – Садитесь-ка все плотней на крышку!

Усевшись на гроб, все четверо вынули из кармана бутылки и выпили все до капли. У возчика бутылка опустела уже раньше, но все же он поднес ее ко рту и что-то тянул оттуда, словно ему удалось хлебнуть напоследок заодно со всеми. После этого погнали лошадей во весь опор и с такой быстротой влетели в кладбищенские ворота, что Рийя на время забыла про свою кошку и громко смеялась, сидя сзади на соломе.

– Сидите, – распорядился каменотес, когда телега остановилась. Он взял веревку, которую захватил с собой, чтобы спустить покойника в могилу, и обвязал ею сперва один конец гроба, а потом, сгоняя сидевших одного за другим, обмотал веревкой весь гроб.

– Ну вот, теперь нам сам черт не страшен, – промолвил он; а его спутники, сообразив, наконец, зачем понадобилось таким необычным способом обвязывать гроб, единодушно одобрили его предусмотрительность.

Замотанный веревкой гроб подняли на плечи и понесли к могиле. За гробом шел всего один человек, да и тот – маленькая Рийя, которая снова принялась плакать по своей кошке. Но жена церковного служки, исполнявшая на этот раз мужние обязанности, подумала, что Рийя оплакивает своего отца, которого несут хоронить пьяные мужики, – она долго шла за плачущей девочкой, пока та не скрылась из виду, и сама, жалобно причитая, не могла удержаться от слез:

– Ах ты моя крошка! Ах ты цыпленочек мой!

Подле могилы одна лишь забота была у честной компании: как вытащить веревку, после того как опустят гроб в землю? Но каменотес нашел правильный выход, он сказал:

– Черт с нею, пускай пропадает заодно с Нечистым и с кошкой!

– Пускай пропадает, – согласились торфяник и землекоп.

– Все равно та веревка крещеным людям уже не годится, – добавил со своей стороны возчик нечистот.

Гроб, обмотанный веревкой, без долгих разговоров опустили в могилу, и все четверо взялись было за лопаты, чтобы засыпать яму, как вдруг возчика словно что-то внезапно осенило, и он вскричал: «Стойте!» Воткнув свою лопату в кучу земли, он взял за руку Рийю, поставил ее на край могилы и, показав, как нужно трижды набрать в горсть земли и трижды бросить землю в могилу, принялся вместе с ребенком читать нараспев:

– «Горстью земли я тебя укрываю навеки».

Каменотес сдернул было свою шапчонку, но торфяник обругал его:

– На кой черт шапку ломаешь? Не божье это слово.

Тогда каменотес опять надел шапку, как надета она была и у возчика, совершавшего вместе с ребенком погребальный обряд. Некоторое время все постояли с опущенными головами, словно читая про себя «Отче наш». Сбросив на гроб землю и произнеся вслед за возчиком подобающие случаю слова, Рийя последний раз заглянула в могилу. Вдруг она с криком выпростала руки из-под платка и протянула их к зияющей яме, как будто увидела там что-то необычайное. Все невольно вздрогнули от этого детского крика. Возчик, стоявший вместе с ребенком на краю могилы, волей-неволей бросил взгляд на обмотанный веревкой гроб, но тут же отпрянул назад, словно ужаленный змеей: на крышке гроба сидело маленькое черное животное с длинным хвостом. На круглой голове животного сверкали небесно-голубые глаза, – они, не мигая, смотрели вверх, прямо на возчика. Тот, онемев от ужаса, оттащил кричащего ребенка от могилы, схватил лопату и начал засыпать яму; остальные последовали его примеру. Но не успели еще первые комья земли стукнуться о крышку гроба, как черное животное с небесно-голубыми глазами и длинным, задранным вверх хвостом выскочило наружу и начало сновать между могилами, а в следующий момент исчезло, как привидение. От него осталась лишь струйка голубого дыма, но и она рассеялась так же быстро, как и возникла.

Девочка все еще кричала звонким голосом, протягивая ручонки не то к могиле, не то вслед исчезнувшему зверьку с небесно-голубыми глазами, – куда именно, никто не мог понять. У возчика, предположившего, что Рийя потянулась за зверьком, снова развязался язык, и он сказал:

– Видали?

То ли другие не расслышали его вопроса, то ли они окаменели со страху, но никто из них не проронил ни слова; словно в сердцах, они швыряли землю, пока над могилой не вырос холмик. Когда все собрались уходить, вскинув лопаты на плечи, оказалось, что пропал ребенок – как сквозь землю провалился. Сперва подумали, что девочка убежала к телеге, но и там ее не нашли. Тут все вопросительно уставились друг на друга, и снова великий страх сковал их сердца. У всех было одно общее желание: поскорее бы убраться отсюда! Суетясь и толкаясь, они поспешили отвязать лошадей и влезли на телегу.

Но как раз в этот момент к ним подошла жена церковного служки и спросила:

– Где девочка?

Все четверо сделали вид, будто не слышали ее вопроса, поэтому женщина спросила снова:

– С вами была девочка, где она?

– Убежала за зверем, – ответил возчик нечистот, у которого была повязана голова.

– За каким зверем? – в недоумении спросила женщина.

– За тем самым, с голубыми глазами, – объяснил возчик.

– Послушайте, тут что-то не так, куда вы дели девочку? – все настойчивей выспрашивала женщина, чувствуя, как в груди у нее холодеет от ужаса.

– Я ведь сказал: убежала за зверем, – еще раз повторил возчик.

– Ну да, больше мы ничего не знаем, – поддержал его каменотес.

– Вы с ума сошли! – закричала женщина. – Если вы не скажете сейчас же, что сделали с ребенком, я сообщу полиции.

Но отъезжавшие уже взобрались на телегу и принялись дубасить своих кляч, чтобы прибавить им прыти, – телега с грохотом выкатилась из кладбищенских ворот. Женщина, широко открыв глаза, долго глядела им вслед, а потом с опаской направилась к только что засыпанной могиле. Она боялась увидеть что-нибудь страшное и от испуга заполучить волдырь или рожу. От такой беды ее предостерегали и цыганка, гадавшая ей по руке, и двоюродная сестра, которая предсказывала по картам.

Однако возле свежей могилы не оказалось ничего страшного. Чтобы сократить дорогу, женщина избрала путь прямо между могилами, рассуждая про себя: куда же в самом деле мужики могли задевать ребенка? Вдруг она остановилась и изумленно прошептала:

– Вот где она!

Под кустом сирени преспокойно спала Рийя, положив голову на заросший травой могильный холмик. С минуту женщина глядела на ребенка и улыбалась. Потом ей вспомнилось, как девочка недавно плакала у ворот кладбища, как сама она тогда растрогалась, и снова женщина произнесла свои прежние слова, только еще ласковей и радостней:

– Ах ты крошка моя! Ах ты цыпленок мой маленький!

И, осторожно взяв на руки спавшую под кустом девочку, она понесла ее домой.

Эпилог

Уже в который раз наведывается Нечистый к небесным вратам. Хочется ему узнать, обрел ли он вечное блаженство, живя на земле в образе человека, или нет. Долго приходится стучать, но вот, наконец, апостол Петр отпирает врата.

– Сто лет минуло, я и пришел снова, – говорит Нечистый Петру.

– Так быстро? – удивляется тот.

– Когда ждешь, время ох как долго тянется.

– Велико долготерпение господне.

– Стало быть, еще не решили?

– Нет еще.

– Нельзя ли как-нибудь поторопиться?

– Увы, это возможно лишь на земле, где считаются со всякими отношениями и связями.

– Да ведь такая волокита может тянуться до самого светопреставления, – безнадежно говорит Нечистый.

– Ничего не поделаешь. Сейчас идет сбор дополнительных данных о твоей земной жизни.

– Что же будет пока с адом?

– Придется как-нибудь выкручиваться. Нельзя ли придумать чего-либо новенького?

– Ребята мои со скуки все время занимаются опытами. Последняя адская новинка заключается в том, что дамы сами стирают белье своих детей; кроме того, с тела у них сводят краску, и на коже выступают складки, скрытые косметикой. Моя старуха говорит, что душа у них выглядит после этого вроде молоки у соленой салаки. а плоть – как жухлая, сморщенная ботва. Зеркала у нас всюду даровые – глядись, сколько душе угодно.

– А с мужчинами что делают?

– С ними у нас так: хочешь развлечься – ступай пешком, а отправляешься в путь по делам – езжай. Таким образом расходы по благоустройству дорог в преисподней снизились на семьдесят пять процентов. Кроме того, мы испытываем на боксерах, штангистах и прочих силачах влияние следующей процедуры: они учатся поднимать вручную петли на женских шелковых чулках. Нам еще, правда, не известно, какие фабрики выпускают самые дрянные чулки, чтобы использовать их в наших опытах, но во всяком случае дело сейчас на мази. Планом предусмотрено еще и следующее: сделать так, чтобы мотор управлял человеком, а не наоборот. Таким путем мы надеемся избавиться от перегрузки крематория и снизить цены на могильные участки, иначе неимущих некуда класть. Еще подумываем…

– Ну вот видишь, дорогуша Нечистый, из старья тоже можно создавать что-то повое, стоит только правильно взяться, – перебивает Петр рассказчика.

– Но без притока новых душ всего этого мало. И я предупреждаю еще раз: если развалится ад, то и раю скоро конец, потому что страх воздействует на человека сильнее, чем блаженство.

– И по-моему так, а поэтому, я думаю, мы должны держаться вместе и идти рука об руку.

– Для этого на небесах придется пересмотреть политику. По существу такая ревизия не трудна. Вы же видите, что происходит на земле: вера, которая должна приобщать людей к блаженству, бедных и слабых изнуряет, а богатые и сильные с ее помощью нагоняют жир.

– Дорогой Нечистый, может быть, господь милостью своею повелел быть по сему. И разве можно кого-нибудь осуждать за то, что он живет по божеским предначертаниям? А кроме того, не судите, да не судимы будете!

– А меня небось судят, к тому же в течение сотен лет!

– Ты – Нечистый, вот почему.

– На земле я был человеком.

– Из-за этого-то и трудно что-либо решить насчет спасения твоей души.

Нечистый собрался было уйти, но обернулся, посмотрел еще раз на своего друга Петра и грустно сказал:

– Должно быть, зря я жил на земле.

– Теперь у тебя хоть надежда остается.

– Какая надежда?

– Ну, на то, что обретешь в конце концов блаженство и сможешь дальше содержать преисподнюю.