Текст книги "Скриба"

Он непроизвольно ругнулся. Возможно, этот молодой человек действительно занимает то положение, о котором говорит Тереза, но его нынешнее состояние лучше от этого не становится. Правда, они могут успеть довезти его до Аквисгранума, а там будь что будет. Алтар снова чертыхнулся и направился к лошади, которая искала что-то под снегом.

– Вдруг еще и не помрет, – пробормотал он в раздумье.

Тереза радостно кивнула.

«По крайней мере, не раньше, чем мне заплатят», – продолжил он про себя.

Тереза пошла пешком, иначе пришлось бы расстаться с драгоценным товаром. Алтар, не переставая сыпать проклятьями, то и дело подбадривал лошадь кнутом и велел Терезе на подъемах изо всех сил подталкивать повозку.

Правда, бóльшую часть пути он шел рядом с ней. Девушка призналась, что капканы, о которых она говорила, принадлежат Хоосу Ларссону, но Алтару это было все равно. Они двигались без остановок, хотя иногда их все-таки задерживало сломанное колесо. Капканы оказались на месте – рядом с лошадиным скелетом, из чего Тереза заключила, что волки – животные не из пугливых.

Пока Алтар спускался за ними в овраг, девушка занялась Хоосом. Старик сказал, что сломанные ребра могли повредить легкие, поэтому она положила его на спину на тюки со шкурами.

Дышал он еле-еле.

Умыв ему лицо, она подумала, почему он изменил маршрут. Возможно, преследовал ее, чтобы вернуть украденный кинжал, который она тут же нащупала под одеждой. Вскоре вернулся Алтар, нагруженный капканами.

– Их оказалось даже больше, чем ты говорила, – сообщил он, очень довольный. – Непонятно только, как их увезти.

– Но мы ведь не бросим его…

– Успокойся, дочка. Если он действительно вез такой груз, я из кожи вон вылезу, но добьюсь, чтобы он мне заплатил, когда поправится.

После еды они продолжали двигаться по направлению к горам. Алтар рассказал, что раньше жил в Фульде и, как все остальные жители, трудился в аббатстве. Они с женой Леонорой взяли в аренду маленький земельный надел и построили на нем хороший дом. По утрам они обрабатывали собственный участок, а после обеда, в качестве арендной платы – земли аббатства. Позже им удалось приобрести еще немного невозделанной земли, всего двадцать югеров2525
  Югер – древнеримская мера площади, равная примерно 2518 м².


[Закрыть], но этого хватало, чтобы прокормиться. Бог не послал им детей, видимо, в наказание за то, что они слабо в него верили. Как любой трудолюбивый крестьянин, Алтар умел многое, но ни одним ремеслом не овладел в совершенстве: ловко обращался с топором и теслом, сам делал мебель, каждую осень вместе с женой ремонтировал крышу. Годы шли, и он рассчитывал до конца своих дней прожить в Фульде, но когда однажды ночью кто-то перелез через изгородь и попытался украсть его единственного вола, он схватил топор и с ходу ударил вора по голове. Это оказался сын аббата – полусумасшедший парень, к тому же большой любитель выпить. После похорон Алтара схватили и судили. Никто его не слушал, так как двенадцать человек под присягой показали, будто парень перелез через ограду в поисках воды, а он не мог доказать, что они лгут. У него отобрали все имущество и приговорили к изгнанию.

– Узнав приговор, Леонора заболела черной меланхолией, – продолжил охотник. – Слава Богу, подружки предложили поухаживать за ней, а я отправился в горы. Мне помогли двое соседей, которые хорошо меня знали: Рудольф дал старое тесло, а Викус – пару капканов, я должен был их вернуть вместе с добытыми шкурами. Я нашел пристанище к югу от Фульды, в горах Менц, – он указал на ближайшую гору, – в пещере: загородил дорогу туда, приспособил ее под жилье и перезимовал, расставляя капканы и изготавливая всякие охотничьи приспособления. Когда я пришел за Леонорой, оказалось, что некоторые из тех подонков признались в лжесвидетельстве, однако к тому времени мои земли уже засыпали солью. Аббат отказался продать мне семена и дать в аренду новый участок и даже пригрозил наказать тех, кто осмелится укрыть меня в своем доме. Тогда мы с Леонорой решили переселиться в пещеру и до смерти жить в одиночестве.

– И вы больше ни разу не были в Фульде? – спросила Тереза.

– Конечно, был, – улыбнулся старик, – иначе как бы я продавал свои шкуры? Аббат вскоре после той истории окочурился, старый таракан, новый уже не угрожал мне, но прошлое так и не вернулось. Я езжу в Фульду обменять мед на соль или сало, здесь этого нет. Раньше Леонора ездила со мной, но теперь у нее плохо с ногами, ничто ведь даром не проходит.

К вечеру густые леса сменились более суровой местностью, деревья встречались все реже, и ветер стал их постоянным спутником.

Когда они уже почти добрались до пещеры, наступила ночь; почва здесь была такая каменистая, что Тереза удивлялась, как это колеса окончательно не сломались. Алтар велел ей крепко держать Хооса, но, несмотря на все ее усилия, из-за тряски он впервые застонал.

Возле огромной гранитной скалы Алтар остановил лошадь, слез с повозки, пару раз крикнул и начал насвистывать какую-то простенькую мелодию.

– Можешь выходить, дорогая, – сказал он и опять что-то просвистел, – но я приехал не один.

Из кустов выглянуло толстое улыбающееся лицо, раздался нелепый возглас и зазвучала та же песенка, после чего показалась приземистая, ковыляющая вразвалку женщина.

– Что привез мне мой принц? – воскликнула она, бросаясь в объятия Алтара. – Какую-нибудь драгоценность или духи из восточных стран?

– Вот твоя драгоценность, – пошутил он, прижавшись низом живота к ее животу, и женщина захохотала как сумасшедшая.

– А эти двое кто? – удивленно спросила она, указывая на Хооса и Терезу.

– Видишь ли, – пробормотал он, приподнимая брови, – его я спутал с оленем, а она влюбилась в мою шевелюру.

– Ну что ж, – снова рассмеялась она, – тогда пойдемте внутрь, скоро здесь станет чертовски холодно.

Хооса перенесли в пещеру и положили на шкуры; груз пока оставили снаружи.

Тереза сразу заметила, что вверху проделана дыра для дыма, а под ней устроено что-то вроде кухни, и горящий в ней огонь обогревает все жилище. Леонора предложила им яблочный пирог, которому они с удовольствием отдали должное. Мебели было немного, но Тереза все равно чувствовала себя как во дворце. За ужином Алтар рассказал, что у них есть еще одна пещера, которую они используют как амбар, и хижина, куда они переселяются, когда становится теплее. После еды Тереза помогла Леоноре убрать со стола, а потом потеплее укрыла Хооса.

– Ты будешь спать здесь. – Женщина прогнала козу и шуганула кур. – А за юношу не беспокойся: если Господь его любит, он ему поможет.

Тереза согласно кивнула и легла, гадая, преследовал ли ее Хоос из-за кинжала или нет.

Спала она очень плохо: воспоминания о пожаре в мастерской, о гнусной выходке Корне и гибнущей в огне несчастной девушке, сменяя друг друга, роились в воспаленном мозгу. Ей приснились два сакса – полулюди, получудовища, которые схватили и изнасиловали ее, потом приснились волки, которые, покончив с лошадью Хооса, пытались разорвать на куски и ее. В какой-то момент появился сам Хоос – он тайком следил за ней, а затем стал медленно подносить к ее шее украденный кинжал. Порой она даже не знала, снится ей это или чудится, но, как только она собиралась открыть глаза, перед ней возникал отец, и она успокаивалась, пока на смену прежнему не приходил новый кошмар.

В этой пещере, где слышались лишь уханье совы да потрескиванье огня, Терезе было трудно думать. Тем не менее, дожидаясь рассвета и перебирая в памяти все свои грехи, она решила, что свалившиеся на нее несчастья не случайны, что это предупреждение, сигнал, посылаемый Господом, наказание за ее ложь.

Она обманула Корне, заставив его поверить, будто граф собирается присутствовать на испытании; обманула Хооса, сказав, что работает подмастерьем, а не простой ученицей; обманула Алтара, придумав эту свадьбу, хотя на самом деле убегала от наказания.

Неужели мастер прав, и любая женщина – вместилище лжи и разврата, порочное с рождения существо, живущее лишь из милости Всевышнего? Сколько раз она спорила с теми, кто считал дочерей Евы состоящими из одних недостатков – они и слабые, и несдержанные, и непостоянные, и похотливые, но теперь она сомневалась в своих убеждениях.

А может быть, ее ложь – проделки дьявола? Разве не он обманом соблазнил первую женщину? И не он ли превратил ненависть Корне в пламя пожара?

Но кого она пытается обмануть? Как бы она ни страдала, она совершила то, что совершила. И что делать, когда Хоос проснется? Сказать, что в темноте случайно взяла кинжал вместо предложенного им грубого скрамасакса?

Одна ложь тянет за собой другую, еще более серьезную.

И она безутешно разрыдалась, а когда выплакала все слезы, пообещала себе и своему отцу никогда больше не лгать. Конечно, он ее не слышит, но теперь уж она его не подведет.

8

Чуть только рассвело, Тереза решила, что пора подниматься. Сначала ее удивили спящие Алтар и Леонора, но вскоре она сообразила, что в этих краях ритм жизни совсем иной. Она накинула плащ, которым укрывалась ночью, и тихонечко подошла к Хоосу. Тот дышал глубоко и ровно, и это ее успокоило. Было холодно, поэтому она вернулась к горящим углям и слегка их раздула. Шум разбудил Алтара, он с хрустом потянулся и издал неприличный звук. Еще не до конца проснувшись, он ласково обнял Леонору.

– М-м-м… Уже встала? – пробормотал он, почесывая сначала промежность, затем бороду. – Если тебе нужна вода, вверх по тропинке есть речка.

Тереза поблагодарила, оделась, обошла лошадь, которая вместе с другими животными ночевала в пещере, и через маленькую дверцу вышла наружу. Сатана залаял и побежал за ней, виляя хвостом. Как и предсказывала Леонора, сильно похолодало. Тереза поплотнее закуталась в плащ и огляделась.

Напротив входа стояла повозка, которую Алтар, видимо, разгрузил. Чуть поодаль находился загон, огороженный колючими ветками, сейчас пустой. Повсюду высились горы стружек, вперемешку валялись остатки дров, поленья разных размеров, клинья и деревянные молотки. Ничего похожего на огород не было. По дороге ей попались три вымазанных глиной деревянных сооружения. Удивившись, она обогнула их и наконец дошла до маленькой холодной речки.

Начав приводить себя в порядок, она заметила, что у нее начались месячные. Сатана тут же принялся ее обнюхивать, так что пришлось на него прикрикнуть и отогнать. Речка оказалась полноводной, поэтому она хорошенько умылась и лишь потом воспользовалась куском ткани, который всегда носила с собой на случай женского недомогания. Перекрестившись, она отправилась в обратный путь.

К ее возвращению Алтар уже выгнал скотину из дома; Леонора занималась Хоосом.

– Как он? – спросила Тереза.

– Дышит хорошо и ведет себя спокойно. Я как раз грею воду, чтобы помыть его. Иди помоги мне.

Тереза сняла воду с огня и принесла мыло. Заметив, что Леонора собирается раздевать Хооса, девушка покраснела.

– Что ты стоишь как неживая? Стаскивай с него штаны, – приказала Леонора.

Тереза повиновалась, и вскоре Хоос остался в облегающих шерстяных панталонах, а затем и вовсе без них. Заметив, что Леонора опустила глаза, она тоже отвела взгляд.

– Давай мыло, и побыстрее, а то он замерзнет.

Тереза опять залилась краской. Она никогда не видела обнаженных мужчин, ведь двоюродные братишки не в счет. Правда, был еще сакс, пытавшийся изнасиловать ее. Девушка передала мыло Леоноре, и та принялась тереть Хооса как ощипанную курицу. Когда женщина попросила поддержать раненого, Тереза невольно взглянула на его живот и на сей раз не отвернулась. Ее поразили мягкие волосы вокруг члена, и она подумала, что, к стыду своему, даже не представляла, какой он большой. Следующей ее мыслью было, что Леонора станет стыдить ее, если заметит такой интерес, но, прополаскивая повязки, не удержалась и взглянула снова.

– У него сломано ребро, видишь? – Леонора указала на красноватую выпуклость на уровне груди. Затем приложила к ней правое ухо и довольно долго слушала. – Но хрипов нет, это хорошо.

– Он поправится?

– Думаю, да. Принеси еще воды, а я его переверну. Примерно год назад на Алтара упало дерево и сломало ему несколько ребер. Он здорово струхнул, но уже через две недели носился как ящерица.

– Все так и было, – подтвердил только что вошедший Алтар. – Ну что у него, моя королева?

– Сломанное ребро и сильный удар по голове.

– Думаю, одного твоего завтрака будет достаточно, чтобы все поправить.

– Ты все готов поправить с помощью еды! – И Леонора, смеясь, толкнула мужа.

Когда туалет Хооса был закончен, все сели за стол.

Завтрак действительно был великолепный. Леонора сначала подала соленое мясо с салом, грибами и луком, затем слегка поджаренный козий сыр и, наконец, вино, которое, по ее словам, помогало переваривать пищу.

– Сейчас еще попробуешь сладости, – пообещал Алтар.

Тереза с удовольствием отведала слоеного пирога с медом и миндалем и даже попросила рецепт, а потом с грустью посмотрела на Хооса.

– Если Леонора им занимается, можешь о нем не беспокоиться, – сказал Алтар. – А теперь пойдем, поможешь мне.

Алтар объяснил, что зверей зимой становится гораздо меньше, рыбы вообще нет. У них еще есть маленький участок более-менее плодородной земли, но до весны там тоже делать нечего, а потому в это время года он плотничает, чинит все, что требует починки, и занимается изготовлением инструментов.

– Но главное – я делаю чучела, – с гордостью заявил охотник.

По склону они поднялись до расщелины, словно прорубленной в горе топором. У этой пещеры вход был более низкий и узкий, и Терезе пришлось пригибаться. Алтар, с факелом в руке, шел вперед так уверенно, словно знал дорогу наизусть.

Вскоре проход расширился, и они очутились в просторном помещении, напоминающем церковный неф.

– Красиво, правда? – В голосе Алтара прозвучали хвастливые нотки. – Раньше мы тут жили, но, когда Леонора заболела, перебрались в другую пещеру, так как эту, к сожалению, обогреть невозможно. А вот шкурам холод только на пользу, поэтому все свои трофеи я храню здесь.

Алтар поднял факел повыше, и из полутьмы показались целая стая лисиц, парочка хорьков, олени, совы и бобры, застывшие в каких-то странных, неестественных позах. Девушка смотрела на искаженные морды, сверкающие глаза, вывернутые, словно в безмолвном зловещем танце, лапы. Старик пояснил, что в молодости освоил искусство таксидермии и что многие богачи непрочь иметь дома таких хищников, якобы убитых во время опасной охоты.

– Мне не хватает только медведя, – добавил он, – и тут ты мне поможешь.

Тереза кивнула, полагая, что речь идет об изготовлении чучела, и даже когда выяснилось, что медведя нужно сначала убить, она все равно не поверила и молила Господа обратить все в шутку.

Целое утро они трудились в пещере.

Алтар занимался чучелами, Тереза – инструментами. Старик до блеска начищал своих любимцев, попутно объясняя, что за хорька и лису в Фульде можно получить два динария и купить на них пять модиев пшеницы. За сову дадут меньше, так как чучела птиц делать легче, но на пару ножей и кастрюлю хватит. Вот медведь – совсем другое дело. Если удастся его убить, он отвезет чучело в Аквисгранум и продаст самому Карлу Великому.

– Как же его убить?

– Пока не знаю, но, если мы его найдем, что-нибудь придумаем.

В полдень они вернулись домой голодные, и Леонора сразу предложила им вино и сыр.

– Оставьте место для всего остального, – предупредила она.

Остальным оказались фрикадельки с засахаренными фигами, пирог с птичьим мясом и горячий компот. Леонора сказала, что Хоос просыпался, поел бульона и снова заснул.

– Он что-нибудь говорил? – спросила Тереза.

– Нет, только стонал. Может, к вечеру разговорится.

После обеда Алтар вышел облегчиться и глянуть на животных. Тереза помогла убрать посуду, доски, служившие столом, и чурбаки, заменявшие стулья. Пол подметать не пришлось, так как Сатана вылизал его дочиста. Она уже хотела убрать остатки еды, но Леонора ее остановила.

– Не знаю, чем ты занимаешься, но уж точно не домашним хозяйством, – уверенно заявила она.

Тереза сказала, что любит читать, и женщина уставилась на нее, словно на какое-то невиданное существо. Тогда девушка объяснила, что с малых лет бывала в школах и скриптории, а когда подросла, стала ученицей в пергаментной мастерской.

– Не много твоей матери от тебя помощи, – с упреком произнесла Леонора.

– Но теперь, когда я попробовала ваши блюда, мне очень хочется научиться их готовить, – сказала Тереза, надеясь подольститься к хозяйке.

Леонора от души рассмеялась, а потом стала поучать свою гостью, мол, девушка, не умеющая готовить, в глазах мужчин хуже, чем плоскогрудая.

– Правда, с этим у тебя все в порядке, – добавила она.

Тереза взглянула на свою грудь, потом на Хооса, и внутри стало горячо и щекотно. Затем она подпоясалась, чтобы было удобнее заниматься делами, и обратила внимание, что ее и без того округлые бедра под складками ткани стали еще пышнее. Когда Хоос поправится, подумала она, приготовлю ему какое-нибудь необыкновенное кушанье. Леонора будто прочитала ее мысли.

– А он красивый, и сложен очень хорошо. – И женщина насмешливо подмигнула ей.

Тереза в который раз покраснела и улыбнулась, но поспешила вернуться к безопасной теме кулинарных рецептов.

Вечером Леонора рассказала, какую еду готовит в разное время года. Зимой, пока слабые животные не начали сами гибнуть от холода, их забивают, и она готовит блюда из внутренностей, а также коптит, солит и вялит мясо. Правда, основную часть мяса дает все-таки охота, которая начинается с наступлением весны. Леонора подробно описала грибы, которые нужно очень хорошо знать, прежде чем употреблять в пищу, и всячески расхваливала обычную и цветную капусту и артишоки, да и вообще пользу овощей.

– Они очень хороши, хотя от них и пучит, – со смехом сказала она и, словно в подтверждение своих слов, с шумом выпустила воздух.

Потом Леонора заговорила о том, что настоящая хозяйка должна уметь приготовить из любых остатков вкусную еду, для чего существует множество способов, например приправы. У нее самая любимая – гарум2626
  Гарум – излюбленная приправа древних римлян из полуразложившейся рыбьей требухи с солью.


[Закрыть], которая превращает даже несъедобное блюдо в чудо кулинарного искусства.

– Лучший гарум привозят из Испании, – пояснила она, – но он такой дорогой, только богачам по карману. Несколько лет назад один римский торговец научил меня делать его из рыбьей требухи, которую сначала долго замачивают, а потом просушивают, соли и масла. Однако не всякая рыба для этого годится. Из кишок тунца и осетра получается неплохо, но я предпочитаю анчоусы, выходит гораздо вкуснее. В гарум еще можно добавить вино, уксус, а если есть деньги, то и перец.

– Но ведь он и так хорош, зачем что-то в него добавлять?

– Эх, дочка, дочка, – для разнообразия, как в любви. Сначала всё кажется хорошо, а потом начинает хотеться чего-то новенького. Посмотри на нас: тридцать лет женаты и по-прежнему тянемся друг к другу. Да во всем так. Походи три дня в одной одежде, и даже слепой от тебя сбежит, а приколи к ней цветок да причешись по-новому, и за тобой толпой повалят.

– Мне не нужно, чтобы за мной толпой валили, – презрительно отозвалась Тереза.

– Не нужно? А о чем же еще думает двадцатилетняя девушка?

– Ну, не знаю. О своей работе, о семье… Мужчины меня не интересуют, – ответила она, умолчав, что ей уже двадцать три.

– То-то ты уставилась на мошонку этого парня, когда я его мыла…

Тереза так покраснела, что думала, на всю жизнь останется пунцовой.

– Вы меня научите это делать? – якобы не понимая, о чем речь, спросила она.

– Что? Мыть его?

– О Господи, конечно нет. Я говорю о гаруме.

– Ах, это. Конечно, научу, и еще многому, что тебе может пригодиться, – улыбнулась Леонора.

Поджаривая репу, она завела разговор о вине. Не о том слабом и пресном, которым обычно утоляют жажду, а о том, которое пьют по торжественным случаям: хмельном, душистом, искристом, рубиновом, делающем робкого красноречивым, а трусливого – храбрым. О том, каждая капля которого уже таит в себе грех.

– Я такого никогда не пробовала.

– У нас есть одна амфора, да случая подходящего нет. Если убьете медведя, тогда и откроем.

К вечеру вернулся довольный Алтар – он нашел следы зверя.

– Эта скотина в той же берлоге, что и в прошлом году, – торжествующе заявил он. Бросив на пол пожитки, он звонко шлепнул Леонору по заду, словно в бубен ударил, и расхохотался.

Они поужинали овощным супом и засоленными кабаньими ребрами, запивая их разбавленным вином. Алтар съел целых две тарелки, так как весь день расставлял капканы и готов был быка проглотить, не то что суп.

– Это Тереза приготовила, – сообщила Леонора.

– Вот это да! Видишь, как здорово, что я привез ее сюда поработать! А как наш больной? Проснулся, наконец?

– Однажды открыл глаза, но не знаю… Может, по-прежнему голова кружится, все-таки его сильно ударили…

– Да, наверное, в мозгу все перепуталось. Пойду взгляну на него.

Пока Леонора убирала со стола, они вместе подошли к Хоосу, и девушка сменила у него на лбу влажный платок. Он сразу открыл глаза, взглянул на нее и, кажется, узнал, но тут же веки у него опять смежились. Алтар прочистил ухо и приложил его к груди раненого.

– Хрипов не слышно.

– Это хорошо?

– Конечно, значит, сломанное ребро не проткнуло легкое. Завтра попробуем его поднять, пусть немного походит.

Хооса бережно укутали, животных загнали внутрь, вход хорошенько закрыли, пожелали друг другу спокойной ночи и улеглись.

Через несколько часов Тереза почувствовала, как Сатана лижет ей лицо. Еще не рассвело, но Леонора уже приготовила еду, и Алтар, напевая, бродил по пещере.

– Медведь, медвежонок! Жареный будешь не хуже, чем поросенок! – выводил он, посмеиваясь, хотя его интересовала только шкура, мясо медведя на самом деле несъедобно.

Они позавтракали и тепло оделись. Алтар вооружился луком со стрелами и тремя капканами, на плечо повесил сеть, а Терезе дал арбалет.

– Думаю, этого хватит. Вечером у тебя будет новая теплая накидка, дорогая!

Леонора рассмеялась, несколько раз поцеловала мужа, погладила Терезу по голове и пожелала им удачи.

Когда они вышли из пещеры, занималась заря. День был холодный и ясный, что Алтар расценил как добрый знак. Лошадь брать не стали, поскольку медведь мог почуять ее и насторожиться. Тереза призналась, что ей страшно, но охотник успокоил ее:

– Тебе не придется ничего делать, только сторожить.

– А этот странный лук зачем?

– Ты имеешь в виду арбалет? Я приобрел его у одного воина из Аквисгранума. Я тоже никогда ничего подобного не видел, но действует он хорошо, я тебя научу с ним обращаться.

Алтар упер один конец арбалета в землю, ногу – в дугу, и обеими руками натянул тетиву, пока она не вошла в особые гнезда.

– Это не игрушка, так что будь осторожна. Вот тут упор, тут спуск. Кладешь стрелу в паз и крепко держишь двумя руками.

Тереза подняла оружие вверх, но удержать в таком положении не смогла.

– Слишком тяжелое, – пожаловалась она.

– Обопри о землю, – проворчал старик, – и запомни: во время охоты использовать его ты сможешь всего один раз, потому что снова зарядить не сумеешь, поэтому целься как следует и стреляй в брюхо, понятно?

Тереза кивнула, легла на землю и навела арбалет.

– Постарайся, чтобы руки не дрожали.

По совету Алтара она оперлась о толстый гнилой ствол и по его сигналу выстрелила. Стрела просвистела в воздухе и скрылась в чаще.

– Давай еще попробуем, – недовольно произнес охотник.

Два следующих выстрела оказались столь же бесславны, а после четвертой попытки Алтар велел прекратить это занятие.

– Пойдем, пока совсем не рассвело.

По пути Алтар рассказал, что медведи спят с конца ноября и до таяния снега.

– Люди считают, они спят, как сурки, но на самом деле сон у них очень чуткий, поэтому двигаться надо осторожно.

– А вдруг там окажется не один, а больше?

– Вряд ли. Медведи обычно зимуют поодиночке, так что не беспокойся.

Некоторое время они шли молча, пока Алтар не заметил, что пес так и норовит залезть Терезе под юбку, хотя девушка то и дело его отгоняет. Наконец он не выдержал и спросил, не спрятана ли у нее там еда.

– Нет, – пролепетала она.

– А какого же черта пес там все время что-то вынюхивает?

– Не знаю… – Девушка зарделась еще сильнее.

– Так вытаскивай, что там есть, не то медведь тоже это почует.

Тереза, совсем смутившись, молчала. Ей не хотелось говорить о начавшейся менструации, но Алтар, слава Богу, сам догадался.

– Вот проклятье. Надо же было тебе потечь именно в тот день, когда мы пошли на охоту.

Вскоре они добрались до места, где находилась медвежья берлога. Она оказалась на косогоре, а вход в нее – прямо над оврагом, поэтому добраться туда было очень трудно.

– У входа натянем сеть. Потом я подожгу несколько веток, Сатана начнет лаять, медведь проснется, попытается убежать, угодит прямиком в ловушку, где я его из лука и подстрелю. А ты подождешь над входом в берлогу, там он тебя по запаху не обнаружит. Может, ты мне и понадобишься.

– Понадоблюсь?

– Если увидишь, что я один не справлюсь, стреляй и, ради всех святых, на этот раз не промахнись.

Пока Алтар собирал ветки, Тереза начала подниматься наверх. Примерно на полдороге девушка споткнулась, и камни с шумом покатились вниз. Старик выругался и дал ей знак идти тихо. Когда она наконец добралась, Алтар уже сложил у входа целую гору хвороста. Затем он натянул сеть, зажег костер и вскоре вернулся с горящей веткой.

Укрывшись за скалой, он жестами велел ей тоже спрятаться. По густому дыму Тереза поняла, что долгожданный момент уже близок, и бросилась на землю. Вдруг Сатана начал лаять как одержимый, разбрасывать лапами камни и крутиться, пытаясь поймать собственный хвост. Девушка подумала, он взбесился, но тут пещеру потряс громкий рев.

Сердце у Терезы сжалось. Она схватила арбалет и направила его на вход, но даже лежа руки у нее дрожали. Спустя несколько мгновений откуда ни возьмись появилась огромная туша и с сопением и пыхтением бросилась на сеть. Запутавшись, зверь в ярости принялся рвать ее зубами и когтями, утробно рыча. Сатана в возбуждении визжал, лаял и наскакивал на медведя, не обращая внимания на страшный оскал. Вдруг сеть загорелась, огонь перекинулся медведю на брюхо, тот взвыл от боли и поднялся на задние лапы, пытаясь высвободиться. Тереза подумала, он обнаружит ее, но зверь поскользнулся, упал, перевернулся и страшно заревел, открыв во всю ширь гигантскую пасть. Тереза зажмурилась, однако другой вопль заставил ее тут же открыть глаза. Как раз в этот момент Алтар выстрелил. Стрела вонзилась рядом с медвежьей лопаткой. Зверь опять взревел и повернулся. Охотник понимал, что нужно торопиться, иначе огонь повредит шкуру, поэтому снова пустил в ход лук. Теперь стрела попала в брюхо – медведь в последний раз взвыл, медленно поднялся и наконец рухнул словно бесформенная гора.

Спустя несколько секунд Тереза поднялась с земли. Она еще дрожала, но уже могла дышать. Зверь, теперь безобидный, лежал, вытянувшись во весь свой огромный рост. Вид у него был внушительный – блестящая шкура, мощные лапы. Она хотела спуститься, но Алтар не разрешил.

– Я скажу, когда будет можно, – заявил он. – Эти зверюги даже мертвые опасны.

Сам он приблизился к добыче с топором в одной руке и длинной палкой – в другой. Остановившись примерно в трех шагах, он палкой потыкал медведя, но тот не шевельнулся. Тогда он размахнулся и с силой опустил топор на медвежью шею.

Несколько минут Алтар созерцал свой трофей.

К счастью, огонь лишь слегка опалил заднюю часть туши, разрез на шее был аккуратный, а следы от стрел незаметны. Старик велел Терезе идти к нему и помочь снять шкуру. Да, добыть медведя оказалось проще, чем он думал.

Прежде чем спуститься, Тереза вынула из арбалета стрелу и завернула ее в тряпку, как учил Алтар. Она прошла уже половину пути, когда новый рык заставил ее замереть.

Сначала она не поверила своим ушам – вот он лежит, мертвый, и тем не менее скала сотрясалась от рева. Со всех ног она опять бросилась наверх, спряталась и с ужасом увидела, как из пещеры вышел второй медведь и накинулся на Алтара. Тот отошел на несколько шагов, размахивая топором, но зверь продолжал наступать, и в конце концов старик оказался на краю оврага, словно в ловушке. Медведь будто понял это и тоже остановился перед последним броском. Алтар попытался убежать, но поскользнулся, и топор полетел вниз.

Смерть казалась неизбежной.

Зверь поднялся на задние лапы, став вдвое выше Алтара, сделал пару шагов вперед и издал такой рык, будто внутри у него сидел сам дьявол. В этот роковой миг Сатана бросился между медведем и хозяином и начал лаять. Зверь приостановился и вдруг ударил пса лапой, распоров ему шею. Тереза поняла, что пора действовать. Она вытащила стрелу, вложила ее в паз арбалета, вытянулась на земле во всю длину и навела оружие на голову медведя, но, вспомнив слова Алтара, прицелилась в коричневатое брюхо.

Затем она сказала себе, что у нее только одна попытка, и, закрыв глаза, выстрелила.

Стрела пронзила воздух и исчезла из вида. Сначала она подумала, что попала в цель, но, приглядевшись, с ужасом заметила, что стрела вонзилась в одну из задних лап зверя.

Алтара ждала неминуемая гибель, и тут случилось чудо. Ступив на раненую лапу, медведь потерял равновесие и с размаху свалился на левый бок. Он предпринял еще одну попытку подняться, но опять поскользнулся и скатился к краю оврага, отчаянно перебирая в воздухе лапами, словно предчувствуя, что его ждет. Вдруг удерживавшие его камни покатились вниз, и он свалился вместе с ними.

Тереза не сразу пришла в себя, а потом побежала вниз к Алтару, который, похоже, до сих пор не понимал, что произошло.

– Вот проклятье, целых два медведя.

– Я прицелилась, как вы учили, но у меня не получилось…

– Не переживай, девочка, ты все сделала правильно… Ну надо же, целых две скотины… – повторил старик.

Он почесал голову и с грустью взглянул на Сатану. Затем снял плащ и осторожно завернул его.

– Хороший был пес. Сделаю из него чучело, чтобы он всегда был со мной.

Весь день они снимали шкуру с первого медведя, а когда закончили, Алтар решил проделать то же самое и со вторым.

– В конце концов, нужно всего лишь спуститься в овраг.

– А это не опасно?

– Ты подождешь меня здесь, – сказал охотник.

Он отложил в сторону пожитки и начал спускаться по боковой тропинке, которая вела прямо на дно. Вскоре он вернулся, чем-то нагруженный.

– У него была чесотка, поэтому шкура плохая, но я принес часть головы – глаза уж больно хороши.

Дома их ждала приятная новость: Хоос поднялся и уже сидит за столом.

За ужином Тереза заметила, что Хооса больше интересуют тушеные овощи, чем рассказ об охоте. Однако, проглотив последнюю ложку, он поблагодарил Алтара за то, что тот спас ему жизнь.