Текст книги "Клиническая онтопсихология"

3.10. Причины, приводящие к развитию неврозов или психозов

Мы уже сказали, что невротическое поведение, если его не заблокировать, может погубить пациента.

Первые фрустрации обусловлены инстинктом самосохранения «Я», которое является точкой соприкосновения с внешней реальностью или структурной прочностью, рождаемой бессознательным.

Если фрустрация (неспособность к динамическому вложению в объект влечения, при этом объект и местонахождение инстинкта подразумеваются в гештальте среды) определенного уровня грозит потерей «Я» (провоцирующий объект слишком затягивает в себя), оно возвращается к прежним объектам вложения или к ранее преодоленным, похожим, но менее значимым ситуациям. То есть спровоцированная психодинамическая энергия регрессивно направляется на уже пройденные формы, от которых она, однако, так и не освободилась. Это – попытка жить за счет прошлого.

Этот объектный выбор после проживания состояния фрустрации может регрессировать вплоть до идентификации с родительской инстанцией, с нарциссической или опорной инстанцией (Фрейд, 1917). Это объяснимо, поскольку человек всегда современен или синхронен конкретному времени, в котором существует. Ни одно событие в субъекте не проходит даром, а продолжает существовать как ассоциируемая реальность. Фантазия и память (динамические эмоции реальности, действующие в организмическом) выражают интенсивность излучения этих ассоциативных реальностей.

В момент фрустрации энергия либидо направляется на наиболее интенсивную ассоциацию, которую предлагает память-фантазия. Фрустрированная энергия вкладывается в прошлые сюжеты, вытесненные или преодоленные историческим «Я». Эти ассоциируемые реальности или вытеснения продолжают подчиняться основной структуре «Я» именно потому, что оно способно выдержать это количественное соотношение. Однако избыток фрустрации нарушает количественное соотношение, в результате чего в структуре «Я» возникает разлом. Поэтому энергетическая нагрузка на указанные сюжеты увеличивается настолько, что им требуется реализация за пределами «Я» или во вред ему. Тогда жизнь бессознательно затормаживается и движется (во вред индивидуации) к смерти или к преждевременному возврату в органическое бессознательное, а значит, и в бессознательное космическое.

Существуют следующие причины предрасположенности к неврозу или психозу:

1) врожденный повышенный уровень потребностей, что проявляется поначалу как повышенная чувствительность или восприимчивость, а в дальнейшем – как высокие умственные способности;

2) состояние фрустрации матери (или личности, выполняющей функцию матери) в аффективной и сексуальной сферах, вследствие чего ребенок неизбежно становится «внешним» выражением (out-side) компенсации взрослого в этих сферах, иными словами, ребенок воспитывается как объект проекции для аффективно-сексуальной компенсации взрослого;

3) возникновение благоприятной ситуации, гарантирующей ребенку сверхзащиту (болезнь, постоянный страх, несчастный случай и т. д.), в связи с чем в будущем у субъекта формируется потребность в причине срыва, своего рода матрица. Чрезмерное вознаграждение (или баловство) ориентирует его на взаимодействие с окружающей средой с позиции абсолютного превосходства; амбиции соответствуют инфантильному чувству всемогущества. Таким образом, создается предрасположенность к невротическим состояниям на основе завышенной потребности в безусловном первенстве, в том числе чтобы подавить неуверенность, которая у таких субъектов проявляется сильнее именно потому, что они изначально неавтономны. Жизнь показывает несостоятельность этой позиции, и субъект, чтобы выжить, уходит во внутреннюю борьбу, растрачивая свои жизненные импульсы ради достижения инфантильного превосходства. Поскольку субъект идентифицирует свои амбиции с внутренней борьбой инстинктов, он, не желая покориться внешнему миру, проявляет невроз.

4) к шести годам уже сложившаяся у ребенка психическая тяга к опоре на другого начинает искать пригодную для себя среду. Ребенок воспринимает сформировавшую его ранее среду как основную потребность, и, так как для него все взрослые потенциально пригодны для исполнения этой роли, он продолжает находить себе пищу в сверхзависимости от матери или тех, кто ее замещает. К шести годам образуются «опыты-матрицы», которые в дальнейшем получают свое развитие;

5) как только образуется ядро подобного состояния, ребенок, подросток развивает свою познавательную динамику через привязанность к тем, кто оказывает ему поддержку, что сопровождается беспокойством; в случае отсутствия личности, служащей ему опорой или замещающей мать, в субъекте вспыхивает страх разлуки, вынуждающий его прибегнуть к защите, выражающейся в неврозе или шизофрении;

6) две первые причины действуют одновременно и являются основными; остальные – только уточняют;

7) невроз или психоз обязаны своим происхождением отказу от индивидуального или автономного использования инстинктивной динамики.

3.11. Пути решения проблемы

1) Помещение субъекта на несколько месяцев в социальную онтопсихотерапевтическую среду;

2) временное лишение субъекта «материнской» опеки, даже если речь идет о медицинской психиатрической помощи. Следует заметить, что именно современный тип врача в общепринятом понимании или стандартный набор фармакологических средств способствуют стабилизации инфантильного поведения;

3) этическое преобразование субъекта через социальную онтотерапевтическую направленность;

4) контроль проявлений ограничений, фобий, недомоганий, соматических симптомов и признаков тревоги;

5) социальная онтопсихотерапия, обладающая гибкой системой техник воздействия на основе онтических и исторических потребностей пациента (анализ, психотерапия, групповая аффективность, социально-культурные ценности, планы на будущее и т. д.), должна стимулировать априорную динамику пациента. Однако никогда нельзя забывать, что результат зависит от внутренней решимости человека, ибо его болезнь является также добровольным уходом от реальности, а не приспособлением к ней.

Когда речь идет об энергии либидо или об импульсе сексуального, аффективного, агрессивного характера и т. д., то не следует понимать их в прямом значении. Они являются не чем иным, как формой выражения импульса роста, и в случае его фрустрации он оборачивается диссоциативной реакцией*.

Следовательно, одно из основных решений проблемы связано с приданием фигуре отца необходимого престижа или значимости как личности, как мужчине, как партнеру. Роль, которую надлежит исполнять мужчине-отцу, является функцией значимости или успеха во внешней реальности. До тех пор пока в обществе существует разделение ролей, задача матери состоит в том, чтобы суметь донести до детей отцовскую реальность как преимущественную ценность для себя и объективную – для них[25]25
  О личности отца см. Biller H. B. La deprivazione paterna. – Roma: Il Pensiero Scientifico, 1978, а также Менегетти А. Онтопсихологическая педагогика. – М.: БФ «Онтопсихология», 2008.


[Закрыть].

ПРИЛОЖЕНИЕ
Феноменология латентной шизофрении

Понятие шизофрении отличается от понятия невроза. Невротик очень тяжело переживает собственные трудности, в то время как шизофреник не осознает своих отклонений или пытается скрыть их, имитируя при этом зрелость.

Под латентной шизофренией подразумевается любая психическая структура, которая присутствует внутри «Я» и неизвестна субъекту. Любая такая структура, способная заранее обусловить, предопределить эмоции и логические действия субъекта, является причиной шизофрении. Такой тип шизофрении встречается очень часто, но его трудно распознать, поскольку он весьма хорошо маскируется под социальные роли и запросы среды. Как правило, шизофреническая структура, скрыто действующая в зоне «Я» (хотя изначально она была порождена «Сверх-Я» и в действительности свидетельствует о постоянном присутствии «Сверх-Я», которое берет на себя управление структурой «Я» и выступает в качестве наиболее сильной зоны), захватывает верхнюю область сознания. Она не всегда идентифицируется в комплексе, и во многих случаях «Я» оказывается бессильным.

Оставляя в стороне полную трактовку[26]26
  См. главы «Негатив-ная и вампирическая психология» и «Психосоматика» данного издания


[Закрыть] понятия, ограничусь в данной главе описанием шизофренической симптоматики.

Феноменология латентной шизофрении заключает в себе следующие формы поведения.

1. Постоянное проявление эротизма, направленного внутрь субъекта (интровертивного) и характеризующегося стремлением к обладанию. То место связи семьи и ребенка (зависимого), в котором скрыто эротическое измерение, преобразуется во внутреннюю патологическую связь и не позволяет ни одной из сторон проявить экстравертность, так как избегает локализации вовне. Речь идет об оральном интровертивном эротизме, избегающем какого бы то ни было аспекта генитальности (генитальность относится к внешним органам, а значит, предполагает внешнее проявление, дар, соединение, бытие с бытием, тогда как латентный шизофреник намекает на эротизм, который не может прожить).

2. Чрезмерный субъективизм, препятствующий объективной гибкости, то есть субъекту как бы не хватает пространственной предметности. Зрелой личности свойственно умение развивать свое «Я» в предметной (экстравертной) непрерывности. Шизофреник не способен на отношения с другим, поскольку этого другого человека, предмет, явление ему необходимо видеть овеществленным внутри себя. Для шизофреника не существует непрерывного пространства, времени, в его представлении они состоят из отдельных частей со множеством промежутков. Будучи объектом в себе, шизофреник не может достичь субъективного взаимодействия с другими объектами. Его психика, оставшись овеществленной в себе, неспособна на гибкость, функциональность в отношениях с другими.

3. Потребность обладания предметами, а особенно людьми. Шизофренику нужно, чтобы они как по волшебству оказались в нем самом. Самомнение, инфантильное диктаторство, нарциссизм, основанный на эгоцентризме захватнического типа, как способ выражения себя – это явные признаки шизофрении. Субъект притворяется, создавая видимость своего участия в диалоге, на самом же деле он стремится захватывать и владеть точно так же, как поступали по отношению к нему мать, семья, сделавшие его своим объектом. И он с упорством, одержимостью ведет ту же игру, жертвой которой уже стал прежде. Им завладели как объектом, в котором совершилась проекция обладания его собственной семьи. Никто не любил его как самостоятельную личность, обладающую своими особыми качествами. Он повзрослеет, идентифицируя свое «Я» по такой же модели, а впоследствии объектом захвата для него станет родитель. Садизм, жертвой которого пал ребенок, постепенно обращается против его творцов и, следовательно, захватчиков.

4. Заблокированность ассоциативных процессов у шизофреников. Каждый раз, когда шизофреник в детстве открывал душу, ему предлагался какой-то посторонний ориентир; то есть использовались различные объекты для того, чтобы в малыше со временем утвердился постоянный образ, который воспроизводил бы эмоциональную заинтересованность семьи в проекции. Следовательно, ребенок всегда получал любовь, отмеченную принуждением.

5. Неспособность к символизации. Зрелый человек умеет отличить предмет от образа предмета (вся наша логика, философия успешно сопоставляют самые разнообразные объекты, и, прежде чем во внешней конкретности совершится какое-либо действие, имеет место осознание согласованности образов). Так, например, инженер производит свои расчеты на бумаге и на их основе возводит дома.

Здоровый человек способен соединять, связывать образы различных предметов, переходить от одного к другому образу различных предметов, способен отличить образ (возможность предмета) от самого предмета (конкретное воплощение), а также сопоставлять образы, либо соотнося их с конкретными предметами, либо воспринимая их просто как символическую организацию. Шизофреник на это не способен, он расщеплен и не всегда улавливает разницу между образом и предметом. Шизофреник не способен к символизации.

6. Осуществление диалектических процессов исключительно внутри себя самого. Диалектика предполагает обязательное наличие двух противоположностей, которые, вступая в отношения между собой, тем самым определяют или указывают на общее третье. Сложность, как отмечают психиатры, заключается в установлении диалога с внутренним миром шизофреника. Шизофреник не подает ни малейшего знака, ни малейшего намека, позволяющего понять, уловить его внутреннюю диалектику, от которой он не может и не хочет отойти, а на вербальном уровне его утверждения не соответствуют реальным внутренним намерениям. Поэтому в рамках его диалектики преимущество отдается сфере вытесненного или шизофренического. Итак, он вступает в диалектику только с самим собой – между двумя образами, между двумя фиксациями внутри самого себя, внешне же он выражает нечто третье.

7. Непонимание интенциональности символа. Напри-мер, для инженера символы означают определенные конкретные и материальные объекты. Шизофреник не ощущает связи между словом и определенной реальностью, он ее не видит.

8. Высокая склонность к навязчивости. Вследствие высокого уровня навязчивости шизофреника, неспособности к многообразию элементов, его психическая реальность сводится к навязчивому состоянию настолько сильному, что это позволяет ему внедриться в жизнь другого и жить за его счет. Чтобы жить, он словно нуждается в захвате других, чтобы существовать за их счет. Возможно, этим объясняется один из аспектов негативной психологии[27]27
  См. главу 8 «Негатив-ная или вампирическая психология» настоящего издания.


[Закрыть]. Отсутствие символизации, предметной связи с внешним миром приводит к тому, что шизофреник стремится найти себе место в другой личности и жить в ней как узурпатор. Трагедия заключается в том, что он не хочет ничего менять, потому что ему страшно, потому что он не знает реальности своих инстинктов, потому что им управляют неведомые ему эмоции.

9. Шизофреник страдает от тягостного чувства одиночества, опустошенности, беспросветности, вызывающих предчувствие конца, и ничто его не может успокоить. Нарастает волна отчаяния и безвыходности. С одной стороны, непомерное страдание, а с другой – его психопатологическое «Я», чудодейственное, инфантильное, всесильное: благодаря ему он познал всемогущество моментального обладания, но пространство и время остались им не осознанными. У него единственная логика: бери и повелевай, то есть мы имеем дело с ожесточением, которое рождено страхом, возникающим из-за пренебрежения логикой ожидания и отсутствия связности между символами и внешней реальностью, и таким образом его «Я», вместо того чтобы стать основой реальности, становится основой навязчивости инфантильно-магического типа, предполагающей немедленное удовлетворение потребностей.

Почему это происходит. Причину следует искать в семье, в которой маленького человека сначала используют как объект компенсационной проекции среды, а по мере его взросления и стремления к самостоятельности противостоят ему, что приводит к неожиданному необратимому разрыву. Поскольку противником субъекта выступает взрослый в роли матери, он постоянно пребывает в состоянии фрустрации. Таким образом, страдание из-за утраты первой в жизни привязанности постепенно приводит к осознанию утраты всего вообще.

10. Любой тип невроза или психоза представляет собой разлом «Я». В практическом смысле, «Я» – это способность индивида опосредовать внешний мир относительно своей индивидуальности, это рациональный инструмент, который конкретизирует отношение между частью и всем остальным. Интенциональность, которая уже существует между мной и всем остальным, осуществляется «Я».

В мифах, сказках всегда существует герой, который должен победить дракона, стерегущего сокровище. Человек достигает собственной божественности, если умеет приспосабливаться к вещам, если способен побеждать (дракон – это материальное выражение); возрождение «Я» часто связывается также с победами определенных героев. Пока «Я» готово непрерывно умирать среди объектов, вкладывая себя в них, оно возрождается в постоянной внутренней наполненности, растет внутренняя божественность. Апофеоз наступает потому, что человек подчиняется, смиряет себя (что означает идти навстречу всей реальности). «Я» – велико, оно становится светом, только обретая плоть; шизофреническое «Я» не способно на воплощение, оно представляет собой всеобъемлющую претензию, отказывающуюся приспосабливаться к «не-Я» (или материальной предметности окружающей среды).

Задача «Я», после того как индивид сформирован, состоит в опосредовании универсального в соответствии с собственной индивидуацией (иными словами, это – онтопсихология). Функция «Я» заключается в осуществлении непрерывной связи со всеми внешними явлениями, которые с ним сосуществуют, в адаптации, в объективном вложении себя со своей субъективностью. Любая индивидуация с помощью «Я» может опосредовать универсальное и таким образом стать онтическим сознанием, полностью созвучным окружающему миру.

Глава четвертая
Первичная структура агрессивности

4.1. Введение

В толковании термина «агрессивность» много неясностей, и это естественно, поскольку он идентифицируется с опорными, основными структурами самой жизни человека. На основе обзора глубоких исследований по этому вопросу и особенно анализа основных подходов психотерапии, концентрирующихся на практическом аспекте агрессивности, а также собственных практических результатов, я могу представить онтопсихологическое видение агрессивности, не повторяя многочисленные доводы относительно агрессивности, приведенные в различных научных изданиях[28]28
  Darwin С. L'origine dell'uomo. – Roma: Editori Riuniti, 1976; Darwin C. L'origine della spece. – Torino: Boringhieri, 1967; James W. Principi di psicologia. – Milano: Editrice Libraria, 1901; McDougall W. The energies of men: a study of fundamentals of dynamic psychology. – New York: Scribner's, 1932; Freud S. Introduzione alia psicoanalisi. – Torino: Boringhieri, 1969; Lorenz K. II cosidetto male. – Milano: II saggiatore, 1969; Watson J. B. Behaviorism. – Chicago: University of Chicago Press, 1958; Skinner B. F. Oltre la liberta e la dignita. – Milano: Mondadori, 1975; Fromm E. Anatomia della distruttivita umana. – Milano: Mondadori,1975; Cartly J. D., Ebling F. J. Storia naturale dell'agressivita. – Milano: Feltrinelli, 1973.


[Закрыть].

4.2. Уточнение термина «агрессивность»

Термин «агрессивность» создает впечатление некоего импульса, некоей потребности в действии, быстроты действия предметного захвата, это – своего рода «вынужденное опосредование», то есть неудержимый импульс, сжатие в себе и для себя. «Вынужденное опосредование» означает внутреннюю потребность в динамике, выражает жесткость понятия динамики, сознательность, решительность; в этом смысле, мы видим – агрессивность главенствует в инстинкте жизни.

Большинство исследователей изучали феномен агрессивности, то есть агрессивность в ее феноменологии, но никто не сумел понять ее значимость до того, как она стала критерием ценности. Чтобы понять природу агрессивности, мы должны исходить из безоценочного и объективного ее понимания, и тогда она раскроется как динамика роста, предполагающая в мирском существовании некую территориальность; но эта территориальность или предметное распространение означает защищенность инстинкта в самой его основе. Инстинкт не подвергается угрозе, когда добивается в себе предметного обладания. Объект выступает в роли предела, границы импульса и таким образом обеспечивает безопасность импульсу роста.

Агрессивность рождается в тот же момент, когда индивидуация приходит в движение, иными словами, агрессивность представляет собой эксплицитное выражение или динамическую сторону индивидуации. Бытие, проявляясь в индивидуализированных множествах, неизбежно детерминирует взаимность индивидуаций; другими словами, плюрализм индивидуаций влечет за собой необходимость дополнения, комплементарности, в которой эволюция или рост одного индивида в определенном смысле объективно, территориально требует утраты другого. Любая растущая индивидуация предполагает ограничение других. Агрессивность – это рост индивидуализированной жизни, и любая индивидуация растет за счет уничтожения другой.

Человеческое «Я» самостоятельно не осуществляется, оно растет только в том случае, если «умирает» в агрессивности. Другими словами, человеческое «Я» развивается посредством инстинкта предметного обладания, и, инкорпорируя то, что находится вовне, объективируясь, «Я» становится сознанием Ин-се. Индивидуация достигает полноты и приходит к практической реализации целого, преодолевая любой объект, детерминирующий его образование и идентифицирующий его, вплоть до восприятия себя в качестве целостности. Каждый раз когда возникает индивидуация, возникает и потребность. Агрессивность одновременна или синхронна появлению индивидуации любого типа. Место, занятое одним камнем, не может быть занято другим, и большая масса превосходит меньшую в получении удовлетворения.

Таким образом, с момента появления индивидуации начинается процесс самосохранения. Следовательно, агрессивность представляет собой верность собственной индивидуации, и если индивидуация прогрессивна, способна к эволюции, то агрессивность расширяется в соответствии с требуемой формой индивидуации. Рост, в определенном смысле, есть неизбежная агрессивность. Итак, агрессивность внутренне присуща самому становлению любой индивидуации, она – стержень, опорная ось индивидуализированной жизни: она – эгоизм, самосохранение, самоценность любой существующей индивидуализированной силы. Такова точка зрения онтопсихологии относительно позитивной агрессивности.

Агрессивность представляет собой потребность воссоединения частей в единое целое. Любая индивидуализированная форма стремится к своей выгоде, к успеху, осуществляя в этом акт любви, акт идентичности, акт целостности, акт воссоединения частей, целостную любовь, распределенную в различных частях, следующих закону целого; в силу этого потребность, рождающаяся у любой индивидуации, подчеркивает любовь к идентичному, любовь к Ин-се, самоценность целого. Части, стремясь к самим себе, воспроизводят осознанное стремление индивидуализированной отдельной части к первичному Ин-се.