Текст книги "Табель первокурсницы"

Тонкие стекла библиотечных окон чуть отсвечивали зеленым, придавая миру нереальный болотный оттенок, так не вязавшийся с романтическим настроем девушек.

Я вспомнила Криса с Этьеном, вспомнила, как оружие высекало искры, как капала на белый снег кровь, а сосредоточенные лица бойцов кривились от ярости… Представила и попыталась мысленно перенести этот бой под окна библиотеки. Не получилось. Не вязалась та злость с удалыми взмахами шестов и играми мускулами.

Лестница загудела от торопливых шагов, я снова перегнулась через перила и встретилась взглядом с поднимающимся Мэрдоком.

– Знаете, что снадобий сегодня не будет? – проговорил самый привлекательный парень курса.

Я быстро выпрямилась, опасаясь, что, если увижу его улыбку, так и буду стоять и пялиться, не в силах вымолвить ни слова. Так было в самый первый день в Магиусе, что дало Дженнет повод для шуток – иногда она не в меру наблюдательна.

Мэрдок… Русые волосы, голубые глаза, уверенный взгляд, улыбка превосходства, широкие плечи, высокий, хотя не такой высокий, как барон Оуэн. Девы, с каких это пор я сравниваю мага с рыцарем? Не знаю и не хочу знать. Сокурсник был красив и в большинстве случаев равнодушен к окружающим, он в равной степени не обращал внимания ни на робкие девичьи улыбки, ни на злые усмешки парней.

Граф Мэрдок Ирс Хоторн происходил из некогда знатного, но сейчас, увы, обедневшего столичного рода. Полагаю, это злило Дженнет сильнее всего, потому что из-за более низкого положения парень не мог претендовать на руку дочери герцога. Вернее, она не могла претендовать на его сильные руки и все остальное – в комплекте. Такой мезальянс не одобрил бы ни ее отец, ни князь, хотя правитель, бывало, и не такие шутки выкидывал. Неженатый князь, надо сказать…

– Почему? – спросила Гэли, отворачиваясь от окна. На ее щеках все еще играл румянец.

– Мне не доложили, мисс Миэр. – Он посмотрел на подругу.

Я встала рядом с ней и выглянула в окно. Пятерка рыцарей передвигалась по полосе препятствий, ныряя под веревками и уклоняясь от ударов подвешенных бревен, один лихо перемахнул через высокую стенку и скрылся из виду. Трое уже сняли рубашки, четвертый тыкал мечом в деревянного болвана, тот остался равнодушным. Глядя на них, я впервые думала не о рельефе мышц, а о том, как им должно быть холодно. И была уверена в одном: Криса среди них нет. Только непонятно – огорчало меня это или радовало.

– Чем заменили? – деловито поинтересовался сверху Отес.

– Фехтованием.

– Не-э-эт, – простонала подруга. – Девы!

Я схватилась за правую руку, которая все еще ныла после упражнений с метателем. Фехтование – не самый любимый предмет.

– Не понимаю, зачем нам это, – пробормотал Оли. – Я владею шпагой, пусть вон девчонок учат. И Ортеса, – не удержался от колкости сокурсник.

– Выскажи претензии милорду Виттерну. Уверен, он с удовольствием выслушает, – ответил Мэрдок и поднялся на ступень выше.

– Точно, – хохотнул Вьер. – А потом еще раз выслушает, и еще. Пока уши не отвалятся.

– Милорда Йена Виттерна срочно вызвали на совет магистров, – спокойно сказал Ортес. – Сам видел.

– Значит, нам заменили не только предмет, но и преподавателя? – спросила Гэли, не сводя взгляда с поднявшегося еще на одну ступень Мэрдока. Парень задумчиво касался тех же книг, что еще недавно смотрели мы.

Раздался отрывистый и какой-то натужный бой часов. Далекий, но вполне различимый. Помню, как в первый раз услышала перезвон, мелодичный, высокий, как стояла, задрав голову, и смотрела на большой круглый белый циферблат, на кованые стрелки, двигающиеся со скрежетом, и не представляла, что в ближайшие годы этот звук будет отмерять часы моей жизни. Первая башня была самой высокой их всех, она почти подпирала небо. Выше нее только острый шпиль Отречения жриц.

– Демоны Разлома, – буркнул Вьер и вернул книгу на место.

Они с Оли стали быстро спускаться вниз, лестница загудела. Ортес, наоборот, побежал вверх, решил вернуться по воздушному переходу и спуститься через третью башню.

Поравнявшийся с окном Мэрдок вдруг спросил:

– Как думаешь, если заменить ограждающее заряд стекло на металл, краска останется внутри? – Он поднял бровь. – Энергия полета погасится…

– Нет, – ответила вместо меня Гэли. – Металл – коэффициент изменяемости три, а у стекла – единица. Преобразование тугого металла займет в три раза больше времени. – Она повернулась ко мне и позвала: – Идем, Иви, неизвестно, кто и сколько нас сегодня заставит махать шпагами.

И я пошла, спиной чувствуя все такой же равнодушный и неподвижный взгляд графа Хоторна. Ему не понравился ответ мисс Миэр, как он называл подругу. Не понравился, потому что был правильным. Все в нашем мире имело коэффициент изменяемости. Степень послушания веществ колебалась от единицы до пятерки. Самые легкие – стекло, бумага, ткани – сами готовы были изменяться. Самые тяжелые – металлы и сплавы, с этими приходилось попотеть. К компонентам с нулевой степенью относили живые организмы, кости, мышцы, ткани… Запретные изменения.

Боль в кисти руки усилилась, шпага в третий раз вылетела и, дребезжа, покатилась по полу. Округлый наконечник слетел с острия и упал на гладкие плитки. Отлитый из горячего сока дерева Ро, который, застывая, напоминал упругую тянучку, наконечник был мягким, но достаточно плотным, чтобы защищать от травм и порезов. В Магиусе не приветствовали кровопускание, даже в качестве лечения. Пришлось снова фиксировать его на кончике рапиры.

– Внимательнее, Астер, – рявкнул Ансельм, переходя к следующему ученику.

Я кивнула, приводя клинок в нужное положение. Напротив уже стоял Отес.

– Ангард, – отдал команду магистр.

Ученики скрестили клинки, и аудитория наполнилась звоном.

В тренировочном зале не было окон, лишь стены, завешенные драпировками, и светильники. Пламя колыхалось и дрожало, освещая наш неловкий танец с оружием.

Противник бил жестко, рассчитывая скорее на силу, чем на умение, и я стала уклоняться. Черные волосы парня то и дело падали на лоб, и он дергал головой, чтобы откинуть их с глаз.

Рапира в руке была старая и тяжелая, перед отъездом меня больше волновал гардероб, чем какая-то железка, по которой матушка проливала слезы, с ностальгией вспоминая, как дед нанимал ей учителя и как она распорола какому-то ухажеру жилетку. Папенька, помню, очень странно смотрел на нее при этих словах.

Знала бы, что мне придется так фехтовать, выпросила бы у отца новую, из облегченной стали. Говорят, в Чирийских горах придумали новый метод ковки, да и по заговорам колдуны из тех мест – предметники из лучших.

Стойка, уклонение, переход. Быстро переступая по гладкому полу, я едва не задела соседнюю пару, вернее, они едва не задели меня. В последний момент Вьер отвел шпагу…

– Не зевай, – крикнул магистр, и рапира парня тоже полетела на пол.

Я свою смогла удержать, несмотря на удар сокурсника.

– Переход! – скомандовал Ансельм. – Живее! Двигаетесь как сонные мухи! С каждого уже раза по три голову сняли!

– У меня только одна голова! – фыркнул Вьер, становясь напротив следующего противника.

Звучавшие в зале голоса стали стихать, шпаги поднимались, пальцы сжимались на рукоятях. Только Коррин сидел на скамье – он уже успел получить растяжение, сбегать к целителям и вернуться в тренировочный зал зрителем, хотя магистр Ансельм предлагал парню перекинуть рапиру в левую руку.

Напротив меня остановилась тихая и молчаливая Мэри. За прошедшие полгода никому так и не удалось узнать о ней больше, чем в день поступления. Невысокая, пухленькая дочь столичного аптекаря предпочитала молчать, не ввязывалась ни в какие свары, старалась не выделяться ни перед магистрами, ни среди сокурсников.

Снова отрывистая команда. И сверкающая сталь сталкивается со сталью. Выпады девушки были в какой-то мере предсказуемы. Угол, укол, уход, блок, снова уклонение… Подленькая непрошеная и беспокойная мыслишка, что Мэри не очень сильный противник, так и крутилась в голове, а ведь девушка ничего плохого мне не сделала. Но когда я попробовала перейти в контратаку, она резко развернулась, и острие с мягким тренировочным наконечником устремилось мне в грудь.

– Здорово, – искренне похвалила я.

Неулыбчивые губы девушки дрогнули.

– Спасибо, – прошептала она. – Тебе надо заменить оружие.

– Уже поняла, – вздохнула я, поднимая клинок. Сталь ударилась о сталь.

– Я знаю хорошего оружейника в Льеже, – сказала сокурсница, делая выпад, и тут же смутилась. – То есть не я, конечно, старший брат. Он тоже в Магиусе учится, только на пятом потоке… то есть, если ты позволишь… вы позволите… ваша милость… – Под конец она уже шептала.

– Позволю, – серьезно кивнула я, парируя удар. – Данной мне властью разрешаю звать меня «Ивидель», а то «ваша милость» немного старит, не находишь? – Девушка снова неловко улыбнулась. – Кстати, о старших братьях, он у тебя маг?

– Да. – Она нанесла смазанный укол, и я легко отбила удар. – Но если ты думаешь… думаешь… – Девушка мотнула головой.

– Я думаю, что можно спросить у него про методы защиты. Или, может, не у него, а у другого старшекурсника.

– Но это же нечестно!

– Что поделать…

– Переход! – скомандовал магистр, так и не сумевший разоружить Мэрдока.

Дженнет удалось приставить лезвие к ключице Мерьем. Махать железом у герцогини получалось на удивление ловко. Хотя почему на удивление? Наверняка за этим стоят труды не одного и не двух домашних учителей.

Мэри отошла, а напротив меня оказалась Гэли.

– Ангард!

Звон стали и тихие шаги. В зале ни ветерка, ни одного дуновения. Я чувствовала, как пот потек по спине, широкие тренировочные брюки прилипли к ногам, а кисть руки болела все сильнее и сильнее.

Гэли практически не дралась, махала шпагой для отвода глаз, не переставая улыбаться. Стоило мне провести простенькую атаку, как она с готовностью выронила клинок. Я вздохнула и спросила:

– Зачем ты здесь?

– Что? – не поняла подруга и неторопливо переступила с ноги на ногу на цветных плитках пола.

Узор пола казался абстрактным, хотя меня не отпускала мысль, что если «взлететь» или повиснуть на одном из светильников, как скоморох в бродячем балагане, что мы наблюдали как-то в шатре на сельской ярмарке, то можно разглядеть что-то интересное. Ну, или разочароваться, увидев лишь ворох цветных пятен. Вот тут вроде лапа какого-то зверя, а тут ухо или лепесток мохнатого цветка. Каблук наступил на коготь или на закручивающуюся ленту, под носком скрылись глаз или звезда на ночном небосводе. Я ступала то ли по шерсти диковинного зверя с узким поджарым телом, то ли по траве, которую неизвестный мастер перенес на мозаичные плитки пола.

Подруга наклонилась к упавшей шпаге, она даже не переоделась, осталась в юбке, которая теперь путалась и стесняла движения.

– Почему отец отправил тебя в Магиус? Ты ведь не горишь желанием учиться.

– Ты тоже, – фыркнула девушка.

– И все же? Раньше я думала, что…

– Ну, заканчивай. – Она отсалютовала клинком.

– Что ты ищешь мужа, – пожала я плечами.

– Тоже мне, секрет, – хохотнула она, ничуть не обидевшись. – Ищу, как ты и Дженнет, Мэри, Алисия и каждая поступившая девчонка. – Мы скрестили клинки. – Но для этого совсем необязательно махать железом.

Я позволила себе вопросительный взгляд.

– Какая ты непонятливая, Иви, – дернула плечом Гэли. – Кто возьмет в жены колдунью, не умеющую контролировать силу?

– Никто, – согласилась я, вспомнив, как орал от боли обожженный противник брата.

– А магесса с моим приданым может рассчитывать даже на аристократа… наверное… – Девушка хихикнула, но тут же стала серьезной и тоскливо добавила: – По крайней мере, так планирует папенька, раз у него нет сына. – Забывшись, она развела руками, и я нанесла легкий укол в корпус. Учебный наконечник мягко ударился об одежду. – Сказал, дела внуку передаст.

– А ты не думала стать магом? – задала я вопрос, ради которого и затеяла весь этот разговор. На лице подруги отразилось недоумение. – Не бакалавром через три года, а настоящим магом, закончить полные пять?

– Нет, – покачала головой подруга. – Иви, ты меня пугаешь. Ты же не думаешь стать такой… такой, как мисс Ильяна?

– Нет, – выдохнула я, вспомнив сухощавую фигуру Ильяны, главы Магиуса, ее упрямо вздернутый подбородок, короткие, как у мужчин, черные волосы, глубокую складку у рта и жесткие глаза. – Конечно, не думаю.

Гэли улыбнулась, еще тревожно, но улыбнулась. Магистр тем временем уже разоружил Тару.

– Переход, – раздалась отрывистая команда.

Подруга опустила клинок, а я увидела, как ко мне танцующей походкой идет Дженнет. Наверное, что-то отразилось на моем лице, потому что подруга обернулась, а потом, схватив меня за локоть, торопливо зашептала:

– Иви, прошу тебя.

– Ее проси, – процедила я сквозь зубы.

– У тебя уже есть один неуд, получишь второй, и плакал твой пропуск в город. Пожалуйста… – прошептала она, отходя.

Герцогиня улыбнулась, встала на изготовку. Я сцепила зубы.

– Ангард.

Рапиры столкнулись даже не со звоном, а с каким-то яростным скрежетом. Дженнет была очень быстра и напориста. Сталь в ее руках извивалась, словно жезл шамана в каком-то языческом танце. Я не успевала даже разглядеть рисунок боя, не то что разгадать его. Мягкий наконечник рапиры с силой ткнулся мне в локоть, обозначив укол, потом в живот. Наверняка останутся синяки.

Я перехватила рукоять, чувствуя, как пот заливает глаза.

– Учись проигрывать, Астер, – проговорила леди Альвон Трид, блокируя мой неловкий удар. Ее забранные в высокий хвост белокурые волосы взметнулись и упали на плечо.

Из всего первого потока только у нас с ней белые волосы. Да не того серо-русого оттенка, что распространен у простолюдинок, а настоящего, чистого, как ствол дерева Ро, что растет далеко на юге. Говорили, это отличительная особенность тех, кто ведет свой род от первого князя. Как Триды. Как Астеры.

Астеры всегда были белоголовы – или безголовы, как часто говорила нянька. Даже брата не раз дразнили деревенские, пока он не вырос и не научился давать сдачи. Не в этом ли кроется причина неприязни Дженнет?

– Только если у тебя, – ответила я, посмотрев в сверкнувшие яростью глаза, – голубые глаза, тогда как у меня – карие.

Она снова пошла на меня. Удар, удар, уклонение, разворот. Ни о какой контратаке не могло быть и речи, удержать бы шпагу в руках. В какой момент слетел ее защитный наконечник? Я не знаю. Просто, в очередной раз взмахнув рапирой, она распорола мне рубашку.

– Тогда позволь начать обучение, – оскалилась девушка. Тонкие высокомерные черты лица исказились, разом превратив ее в пещерную мегеру[1]1
  Пещерная мегера – полумифическое создание, обитающее в шахтах и заброшенных выработках. Старуха с молодым лицом, охотящаяся на заблудившихся в горах, пещерах и штреках людей. Душит их своими тонкими длинными пальцами и до последнего смотрит в глаза. По поверьям Аэры она ищет свою младшую сестру, которая увела жениха, а саму ее замуровала в каменную пещеру.


[Закрыть], которой пугали детей старые няньки. Чистая злость, и ничего больше. С таким же лицом Этьен бросался на Криса.

Кто-то вскрикнул, я не видела кто. Мир сосредоточился на остром кончике сверкающей стали. Я забыла про все – про боль в руке, про то, что леди надлежит и что не надлежит, про сокурсников, которые, оглядываясь на нас, прервали тренировку… Я не могла позволить ей победить.

Парировать, уйти, не раскрываться, не дать прорвать оборону. Блок, от которого мгновенно онемели руки.

– Что, Астер, нравится?

– Очень, – прохрипела я. – Особенно твое красное, как у прачки, лицо.

А вот это я сказала зря и поняла сразу же. Нельзя опускаться до оскорблений. Думаю, мое лицо было ничем не лучше, но герцогиня, как всегда, думала только о себе. Она провела целую связку ударов, заставив меня увязнуть в обороне.

Укол. Мимо. Девушка скользнула в бок и ударила снизу вверх. Я приняла ее выпад на перекрестье. Но вместо того чтобы отпрянуть, она опустила рапиру, проваливая удар, заставила мой клинок по инерции следовать за своим и ударила в бедро. Почти ударила. Я видела, как приближается острие, и знала, что не успею отвести шпагу. Я отступила, зацепилась носком ноги за штанину, не смогла удержать равновесие и упала. Совсем неэлегантно плюхнулась на задницу. Рапира вспорола пустоту.

Победная улыбка Дженнет сменилась гримасой разочарования.

– Хватит! – рявкнул Ансельм Игри.

Я заморгала, все разом заговорили…

– Нельзя продолжать бой без наконечника! – негодовала Гэли.

– Астер, ты в порядке? – спросил Мэрдок. Сердце, стучавшее, как сумасшедшее, замерло, но во взгляде парня была лишь вежливость, и ничего более, точно так же он склонялся к перемазанной краской Алисии.

– Это было… – обеспокоенно и чуть сердито проговорила Мэри, – неправильно!

– Нет, это было здорово! – хохотнул Оли.

Разные нестройные выкрики, шумное дыхание Дженнет, неторопливо приближающийся магистр.

– В чем ошибка Астер? – спросил учитель. – Если не касаться техники. В чем ее самый очевидный промах?

Все затихли.

– В… – начала Мэри и, смутившись, замолчала.

– В нерешительности, милорд, – ответил Отес. – Словно она никак не может решить, драться ей или нет.

– Правильно, а ошибка Альвон? – Ансельм оглядел притихших учеников. – Ну? Что, у нее нет ошибок? Она непобедима?

– Эмоции, – ответила я, поднимаясь. Пальцы в ладони Мэрдока чуть дрожали, наверное, от усталости. – Она вышла из себя.

– Точно, – кивнул магистр. – У каждого свои слабости и достоинства. – Он поддел носком сапога рапиру Дженнет, посмотрел на незакрытое острие и добавил: – Неуд по безопасности, Альвон. А теперь возьми клинок и попробуй найти мою слабость. – Он снял наконечник со своего клинка и встал в позицию. – Все попробуйте.

Герцогиня подняла оружие, даже не посмотрев в сторону валяющегося наконечника. Звякнула сталь.

Со стороны этот танец рапир казался почти завораживающим, гибкая фигурка девушки и массивная – наставника. Ее стремительные выпады и его скупые блоки.

– Габариты? – прошептала стоящая рядом Мэри. – Она более подвижна.

– Да, но он сильнее, – не согласился Отес.

Магистр легко и почти изящно для своего веса ушел от выпада Дженнет. Она раскраснелась еще больше, тогда как Ансельм Игри, чем-то напоминавший трактирщика, может, крепким телосложением и длинными руками, а может, почти лысой головой и черной короткой щетиной, оставался бесстрастным и нарочито медлительным.

– Он действует так… – Вьер покачал головой, – словно заранее знает, чем закончится каждая связка. – В голосе парня слышалось восхищение.

– Работает на опережение, – согласилась я. – И если Дженнет вдруг отойдет от классического рисунка…

– Он может попасться, – нарушил молчание Мэрдок. – А может и нет, – добавил парень спустя несколько секунд, когда рапира герцогини полетела на пол, девушка схватилась за кисть руки, а между тонкими пальцами выступила кровь.

– Вот что бывает, когда пренебрегаешь безопасностью, – назидательно проговорил милорд Ансельм. – Покажитесь целителю, Альвон. А вы? Чего встали? Разбились на пары. Продолжаем.

И мы продолжили.

Запись четвертая
О законах воздухоплавания и торговли

– Посторонись! – закричал рабочий, и разгрузочная лапа, натужно зажужжав, опустила на каменную мостовую перетянутый канатами груз.

Пышущий горячим паром подъемник разжал пальцы креплений и поднялся вверх. На грубом необработанном дереве ящика стоял красный оттиск – эмблема – лежащие на боку песочные часы, которые я в первый раз приняла за очки. Знак «Миэр компании», одного из главных поставщиков Острова, а также управы Льежа, двора первого советника и многих других. Компания отца Гэли. Погрузчик издал пронзительный гудок…

Две девушки, судя по алым эмблемам на подбитых мехом плащах, будущие жрицы, вздрогнули и отпрянули в сторону.

В воздушной гавани Академикума с самого утра царило оживление. Слышалось шипение газовых горелок легких гондол, крики птиц и рабочих, отрывистые команды, запах свежего дерева и машинного масла.

Громадный бок грузопассажирского дирижабля, так похожего на кита, качнулся и с шорохом коснулся каменного борта пристани. Я поежилась.

– Спустимся на судне отца. – Гэли ухватила меня за руку и потащила к воздушной площадке. – Уже объявили посадку.

Несколько учеников перед нами показали служащему компании голубые квитки билетов.

– Папенька не любит пустых рейсов, – прокомментировала подруга.

– Мисс Миэр, – тут же взял пол козырек кондуктор. – Леди Астер. – Он посторонился, пропуская нас в просторную пассажирскую кабину.

Под гигантским брюхом дирижабля она казалась бородавчатым наростом. Грузовые корзины уже опустошили, и воздушное судно готовилось отправиться в обратный путь.

– Не удивляйся, – хихикнула Гэли, – отец в первый же день нашего знакомства навел справки.

– Полагаю, наша дружба одобрена. – Я прошла мимо скамеек прямо к распахнутому окну и положила ладонь на подоконник. Дерево было теплым и гладким.

– Всецело, – засмеялась подруга. – Ведь у тебя есть не только титул, но и неженатый старший брат.

– Боюсь разочаровать мэтра Миэра, но Илберт избегает магесс как огня. – Я вспомнила, с какой злостью он смотрел на меня после того турнира.

– И вы не нуждаетесь в богатом приданом, хотя и не отказались бы от финансовых вливаний, – продолжала невесть чему радоваться подруга.

– Как и любой другой род.

– Это мне и нравится в тебе, Иви, ты не ищешь выгоды. – Девушка встала рядом. – И не воротишь от меня нос из-за происхождения. – Она вздохнула и указала на приближающегося Пьера. – Как представлю, что ты выйдешь замуж за кого-нибудь вроде этого напыщенного маркиза и он запретит тебе видеться с купчихой…

– Выход один, – поддразнила я подругу, – тоже найти жениха с титулом, и тогда даже он, – я отвернулась от сокурсника, покупавшего билет с таким видом, будто он делал одолжение всему миру, – не сможет отказать тебе от дома и не нанести при этом оскорбление роду, ведь дуэли явно не его конек.

– Хорошо бы, – подруга оглядела гавань.

Ученики, магистры, рабочие… Два рыцаря в полном облачении, кольчугах и шлемах прошли к пришвартованной сбоку легкой гондоле. Высокая жрица в длинном плаще поднималась по ступенькам, держа в руке учетную книгу, считала деревянные ящики и делала пометки на страницах. Воздушная гавань – единственный пункт сообщения с Аэрой. Она напоминала треугольник, нависающий над бездной. Словно Остров высунул каменный язык, чтобы показать его всему миру. К пирсу были пришвартованы многочисленные летающие суда, но никто пока не переплюнул по размерам дирижабль Миэров.

Рыцари в латах поднялись на борт легкой гондолы, рассчитанной не более чем на десять человек. На ее вытянутом шаре был нарисован герб Академикума: на зеленоватом поле щита пузырек с компонентом перечеркивали ключ Отречения и меч Ордена. С тех пор как маги предали богинь, жрицы и рыцари были призваны следить за колдунами и за теми изменениями, что они несли в мир.

Корзина гондолы была открытой и легонько покачивалась. Ветер сорвал с головы стоящей у борта женщины капюшон и растрепал короткие черные волосы.

– Мисс Ильяна? – удивилась подруга. В это время стоящий рядом мужчина повернул голову и показал нам изуродованный глаз. – Магистр Йен Виттерн? – тут же узнала его Гэли и спросила: – Как думаешь, у них роман? Для этого они и спускаются в Льеж?

– Для чего? – не поняла я.

– Ну… – смутилась она. – Для того… самого.

– Я, конечно, не специалист, но если это то, о чем я думаю, то свободную комнату можно найти и в Магиусе.

Пластины стабилизаторов наклонились, хвостовые лопасти, подчиняясь движениям рулевого, качнулись, и легкое судно отошло от воздушного пирса. Пол под ногами задрожал. Я не заметила, как вцепилась в подоконник. Пушистая муфта упала на пол.

– Графиня Астер боится летать, – засмеялась Гэли.

– Отстань, Миэр. – Я толкнула подругу плечом. – Я не боюсь летать, просто как вспомню о той катастрофе в столице, не по себе становится.

– Брось, это произошло сто лет назад. Тогда рулевые были идиотами, дознаватели же во всем разобрались. А папенька не нанимает идиотов, грузами он дорожит куда сильнее, чем людьми. Уж можешь мне поверить. Да и вспомни, князь все же выжил, так что шансы есть в любом случае… – Я повернулась, и подруга замолчала.

– Да, князь выжил.

На тот свет отправилось всего лишь несколько десятков придворных, в том числе и прежний первый советник, которого сменил отец Алисии, а еще экипажи двух судов, весь цвет торгового сословия и около сотни горожан, чьим домам не повезло попасть под удар неуправляемых воздушных гондол. Мне тогда было восемь, у отца в кабинете лежало личное приглашение князя на весеннюю прогулку, но маменька занемогла, двух рабочих в шахте засыпало, брат спутался с дочкой молочника, которая уверяла, что носит под сердцем его ребенка. И граф Астер, отправив сына в дальнее имение, благо и у тамошних крестьян тоже имелись дочки, сам остался дома.

А вот его старший брат, дядюшка Витольд, был на той гондоле. Произошло столкновение судна князя и судна торговых представителей, надеявшихся на понижение пошлин. Взорвался газ. То, что Астеры предавали земле на фамильном кладбище весенним теплым днем как тело дяди, могло поместиться в коробочку для искусственных мушек. Собрали только пепел, причем без гарантии, что именно дядюшкин, и еще нашли железный зуб, как прошептал на ухо брат.

Так отец унаследовал все состояние Астеров. Мой дед разделил наследство между сыновьями, коль уж оба дожили до совершеннолетия. Старшему, то есть дяде Витольду, – титул, Кленовый Сад и две трети состояния, младшему, то есть папеньке, Илистую Нору и добычу руды.

Весенние Дни Рождающихся Дев запомнили почти все династии, лишившиеся наследников. Князю обожгло лицо и изуродовало настолько, что не справились даже маги. С тех пор он оставил столицу и не покидает Запретного города.

Дирижабль качнулся.

– Я не боюсь летать, – больше для себя повторила я и, не удержавшись, посмотрела на шар над головой. Тогда тоже ничто не предвещало беды. Понадобилось десятилетие, чтобы люди снова начали доверять воздушным судам грузы, а потом и жизни.

– Ты похожа на нашу домоправительницу Милку, та поклялась, что ноги ее не будет в этих летающих гробах. – Гэли снова захихикала, а потом серьезно предложила: – Если тебе совсем не по себе, давай сядем.

– Нет. – Я стиснула ладони, наблюдая, как вторая галера отчаливает от пирса – значит, мы следующие. – Не хочу быть такой, как ваша домоправительница.

– Другого пути все рано нет, ни сюда, ни отсюда. – Гэли отвернулась от окна и обворожительно улыбнулась.

– Догадываюсь об этом, – иронично ответила и проследила за ее взглядом.

Молодой человек заботливо усадил Мэри Коэн на одну из скамеек. Кутающаяся в вязаный шарф дочка аптекаря кивнула, молодой человек на несколько лет старше обжег подругу сердитым взглядом. Гэли послала воздушный поцелуй, но парень отвернулся.

– Вы знакомы?

– Тьерри Коэн, – отмахнулась девушка. – Отцу он нравился, респектабельная семья, но по мне – слишком скучен.

Дрожь под ногами усилилась, скрипнули снасти, зазвучали отрывистые команды. Служащий объявил об отправлении, стюарды стали закрывать окна. Корзина качнулась, дирижабль со скрипом потерся о каменный пирс.

Еще до того как закрыли окно на нашей стороне, я успела услышать протяжный крик птицы и глухой удар – она врезалась в бок дирижабля, а потом, спланировав вниз, выровнялась уже у самых стекол.

– Не грохнись в обморок, Астер, – прокомментировал неслышно подошедший Ортес, и дирижабль, качнувшись, отошел от воздушной гавани. – Тебя что, в Академикум без сознания привезли? – Парень наклонился, поднял упавшую муфту и подал мне.

– Почти, – прошептала я, кутая руки в теплый мех.

– Не твое дело, умник, – ответила подруга и потянула меня к лавкам. – Иди еще книжки почитай.

Я неохотно отвернулась от качнувшейся за стеклом каменной полосы пирса, которая отдалялась с каждым мигом. Посадочная площадка осталась висеть в воздухе, как и каменный язык гавани. Дирижабль поднялся над Островом, в небо взметнулись библиотечные башни Магиуса, острые шпили Отречения и приземистые арсеналы Ордена.

– Ты бледная, – нахмурилась подруга, когда Ортес отошел.

– Не боюсь высоты, – повторила я, усаживаясь на мягкую скамью.

И это было чистой правдой. Все детство я провела, лазая по деревьям и стенам сначала Илистой Норы, а потом Кленового Сада – до того, как матушка, ужаснувшись ссадинам на коленках малолетней графини, не наняла гувернантку. А на Острове я взбиралась на библиотечные башни и с восторгом наблюдала сквозь атриум, как уплывает под Академикумом далекая земля. Я не боялась высоты. Я боялась дирижаблей, один из которых так легко унес несколько десятков жизней. Боялась и не доверяла, как неприрученной лошади, которая может внезапно понести.

– Только представь, два дня! – с восторгом проговорила подруга. – На магазины, модные салоны и визиты. – Она едва не захлопала в ладоши. – Ты остановишься у нас… – Я открыла рот, но она не дала сказать и слова. – Не возражай, я уже предупредила папеньку. Знаю, что ты хотела отдать распоряжение слугам и они открыли бы льежскую резиденцию Астеров, но, – Гэли сложила руки, – только представь, что ты будешь делать там одна-одинешенька! Нет! Не могу этого допустить.

– Уговорила, – засмеялась я, одергивая куртку и касаясь пальцами прохладных пузырьков на поясе. – Хотя вряд ли кто-то ради меня открыл бы графскую резиденцию, хватило бы и одной комнаты.

– Вот и здорово. Я все-все тебе покажу, познакомлю с лучшими ювелирами и модистками.

– Ты ведь знаешь, зачем магистры выделили нам два свободных дня? – Я пригляделась к подруге. – Сразу за ними следует экзаменационное семидневье. На подготовку, Гэли. Тех, кто провалится, отчислят.

– Брось, – отмахнулась девушка. – Сдадим, а потом, – она снова улыбнулась, – отдых. Десятидневье в честь Зимнего танца Дев. Бал в Академикуме, прием у первого советника, а я еще платье не выбрала, хотя, может, бал отменят? – Она нахмурилась. – Мне до сих пор не принесли приглашение…

– Могу обрадовать, бал состоится, – покачала я головой. – Прости.

– Ты получила приглашение? – уныло спросила Гэли.

– С месяц назад, – подтвердила я, хотя и очень не хотелось.

– Ну и пусть. – Она расправила юбки. – Будет еще бал в управе и в честь новой «Западной компании». – Подруга повернулась и с тоской спросила: – И ты пойдешь?

– Ну, я представлена свету и вполне могу быть на балу советника, само собой, в сопровождении одобренного папенькой спутника… – Я рассмеялась. – Как ты могла заметить, поблизости нет ни кавалера, ни папеньки, чтобы кавалера одобрить. Так что вряд ли.

Дирижабль издал пронзительный гудок, развернулся и пошел на снижение. В животе тут же поселился холод, совсем как тогда, когда я свалилась с нижней ветки дерева и разбила локоть. Но тот полет был коротким, а этот казался растянутым до бесконечности. Я не удержалась и посмотрела в окно. Академикум остался где-то в вышине, он висел, обнажив перед нами круглое подбрюшье. Голубые струи магического пламени уменьшились вдвое и теперь больше напоминали огоньки далеких свечей.