Текст книги "Наше неушедшее время"
Автор книги: Аполлон Давидсон
Жанр: Культурология, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
А погибшие от голода в Поволжье в 1921–1922 годах? Один из известных советских историков написал о них книгу «Победа над голодом»[24]24
Поляков Ю.А. 1921-й. Победа над голодом. М.: Политиздат, 1975.
[Закрыть] – о мерах советского правительства не столь уж, увы, эффективных. А о самих миллионах умерших?
Блокадный Ленинград слушает Сталина
Седьмого ноября 2018 года в Москве состоялся торжественный военный парад. В сущности, он должен был отметить 100-летие установления большевистского режима. Но об этом говорили мало. Наверно, из-за острых нынешних споров: хороши были для нашей страны те события, изменившие ее судьбу, или нет.
И парад посвятили другому событию: параду на Красной площади 7 ноября 1941 года. Тот парад занял особое место в нашей истории: многие его участники сразу же отправлялись на фронт.
Теперь ежегодно, в День Победы, 9 мая, телевизор напоминает о параде 1941 года. Но при этом никогда не говорится о той речи, с которой Сталин тогда обратился к параду и ко всей стране.
Почему?
Это заставило меня еще раз пережить тот день, который я запомнил на всю жизнь.
Блокадный Ленинград… 7 ноября 1941-го… Накануне – бомбежки, одна за другой. Гитлеровцы хотели, должно быть, так отметить 24-ю годовщину большевизма. Рядом с нами рухнули дома. В нашей комнате вылетели стекла. Никто из нашей коммунальной квартиры в этот день не спускался в бомбоубежище. Гремели сигналы воздушной тревоги, но все хотели услышать, что скажет Сталин на параде на Красной площади.
Что же он говорил?
«…Наша Красная армия не раз обращала в паническое бегство хваленые немецкие войска…
В Германии теперь царят голод и обнищание, за четыре месяца войны Германия потеряла четыре с половиной миллиона солдат. Германия истекает кровью, ее людские резервы иссякают…
Еще несколько месяцев, еще полгода, может быть, годик, – и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений!»[25]25
Речь на Красной площади 7 ноября 1941 года // Сталин И.В. Указ. соч. С. 81.
[Закрыть]
А война продлилась не несколько месяцев, не годик. Почти четыре года! И жильцы нашей квартиры, веря в победу, понимали, что наступит она не столь скоро. И откровенно говорили об этом друг другу.
Но, попробуй, скажи тогда о своих сомнениях где-то еще за пределами коммунальной кухни! На тебя сразу найдется управа. Сталин в свою речь вставил предостережение: «Враг не так силен, как изображают его некоторые перепуганные интеллигентики»[26]26
Там же.
[Закрыть]. Сомневаешься – значит, ты и есть «перепуганный интеллигентик». И что уж с тобой сотворят – пеняй на себя!
В этой речи Сталин не сравнивал германские потери с нашими. Но накануне, 6 ноября, на торжественном собрании Моссовета, сказал: «За 4 месяца войны мы потеряли убитыми 350 тыс. и пропавшими без вести 378 тыс. человек, а раненых имеем 1 млн 20 тыс. человек. За тот же период враг потерял убитыми, ранеными и пленными более 4,5 млн человек»[27]27
Доклад на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями города Москвы 6 ноября 1941 года // Сталин И.В. Указ. соч. С. 72.
[Закрыть].
От этих совершенно неправдоподобных оценок Сталин и потом не отказывался: они вошли в сборники его речей и в его собрание сочинений.
* * *
Ту речь жильцы нашей коммунальной квартиры слушали вместе, на общей кухне. Собрались все не только, чтобы слушать эту речь. Мы там и жили. Окна наших комнат выходили на обстреливаемую сторону улицы. А кухня – в глубине квартиры. Безопасней. И она – большая, можно там разместиться.
В кухне и шло обсуждение сталинской речи – и сразу, после трансляции, и в последующие дни. Приняли участие друзья и знакомые, заходившие к нам. Тогда, в начале ноября, от голода еще не умирали. Еще хватало сил навещать близких. проживавших на других улицах, в других районах города.
Сталинскую речь обсуждали бурно. Конечно, хотелось бы верить его бравурным словам. Но не получалось. Не поверили ни цифрам, ни бедственному положению Германии, ни скорому окончанию войны.
Вспомнили, как за неделю до войны во всех советских газетах было сообщение, что за границей (подразумевались Англия и США) считают, будто Гитлер хочет напасть на СССР. Но в газетах категорически утверждалось, что это все – выдумка, чушь!
Вспоминали также, что в первой своей речи после начала войны, 3 июля 1941-го, Сталин назвал нападение Гитлера «вероломным».
Ну как можно заведомого убийцу называть вероломным? Это же нонсенс. Значит, от убийцы ждал чего-то хорошего. Значит, не понимал его. Или не хотел понимать?
Вспомнили, что с конца августа 1939-го наши газеты и радио прекратили критику Гитлера и его политики. Что Сталин регулярно поздравлял Гитлера с днем рождения.
Да что там Гитлер – даже Риббентропу он писал: «Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной». Эта переписка печаталась в советских газетах[28]28
Например: Правда.1939. 25 дек.
[Закрыть]. Так Сталин предлагал советскому народу считать Гитлера и Риббентропа вождями германского.
– А Черчилля и Рузвельта Сталин поздравлял?
– Не слыхивали.
Все помнили, как на сессии Верховного Совета 31 августа 1939 года Молотов сказал, что договор СССР с гитлеровской Германией, заключенный в конце августа, – это гарантия мира в Европе. А Вторую мировую войну Гитлер начал через несколько часов после этой речи!
Вспоминали, как нам внушали уверенность, что советская военная мощь незыблема:
Опасаться нечего. «Броня крепка и танки наши быстры». «От тайги до британских морей Красная армия всех сильней».
Так что можно быть уверенным в наших силах и ждать:
В нашей общей кухне слова этой песни вызвали двойную реакцию. Говорили не только о бравурности.
– А «первый маршал»? Первый – Ворошилов. Почему он не назван?
– Ясно же, почему. Четыре года назад расстреляли трех маршалов: Тухачевского, Блюхера, Егорова. Оставили только двух. Так лучше уж поберечься, не называть имен. Кто знает, что будет? Вот автор песни и решил обойтись без имен. Безопасней – «первый маршал».
Всего этого, да и многого другого, наслушался я тогда, в начале ноября 1941-го. Конечно, говорили так и раньше. Но речь Сталина, ее уж очень явное несоответствие реальности, вызвала особую горечь.
Нашими соседями по квартире была семья Набоковых – из того самого рода. Хорошее образование, особенно у старших. Большая библиотека. Жизненный опыт. С 1934-го, когда вслед за убийством Кирова поднялась волна репрессий и тысячи ленинградцев попали на несколько лет в ссылку, среди них оказались и Набоковы. Друзьям они потом говорили:
– Так мы же убийцы Кирова!
Умения понимать события обитателям нашей квартиры было не занимать. И свое понимание передавали друг другу. Тогдашняя песня «И вместо сердца – пламенный мотор» была не для них. Почему-то хотели в своей груди иметь сердце, а не мотор.
Но все-таки и они терялись: зачем Сталин снова и снова запускает в наше сознание такую заведомую неправду? Чтобы ободрить нас? Ложь – во спасение? Или решил своей уверенностью укрепить нашу веру в него?
Вспоминали слова Черчилля. В июне 1940-го, когда уже Франция капитулировала, и Англия осталась одна перед всей завоеванной Гитлером Европой, Черчилль, придя к власти, обратился к народу с речью в палате общин: «Мне нечего предложить, кроме крови, тяжкого труда, слез и пота»[31]31
Черчилль У. Речь в палате общин. Лондон, 13 мая 1940 г. // Мудрость Черчилля: Цитаты великого политика. М.: ЭКСМО, 2020.
[Закрыть]. А через два месяца, по радио: «Война будет длительной и тяжелой»[32]32
Он же. Мускулы мира. М.: ЭКСМО, 2003. С. 178.
[Закрыть].
Британия в страшном критическом положении – и глава правительства не скрывает правду. А Сталин?
Зачем нам такая неправда? Даже если кто-то считает, что она – во благо.
* * *
Такая общая бурная беседа стала в нашей квартире первой. Потому что после Большого террора 1937–1938 гг. обсуждение таких острых вопросов велось не целыми квартирами (очень уж опасно), а только с глазу на глаз, да и то редко. Но в блокадном Ленинграде смерть грозила от всего: от голода, бомбежек, снарядов, от угрозы захвата Ленинграда. Тут уж привычный страх перед слежкой от КГБ – НКВД немного отступал, слабел. Не скрывали возмущения сталинской политикой, которая привела к гибели миллионов и миллионов. В разговорах все время звучало то, что осознал и Симонов, но лишь много лет спустя: «…не будь 1937 года, не было бы и лета 1941 года»[33]33
Симонов К. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине. М.: Книга, 1990. С. 262.
[Закрыть].
Говорили в нашей коммуналке, что такая сталинская неправда – не новость в российской истории. Вспоминали 1937-й и даже досоветское время. Старшая из Набоковых, Александра Иосифовна, помнила, что в 1915-м, когда русские войска терпели поражения на германском фронте, в газетах предпочитали писать о победах. А еще раньше, в 1891–1892-м, когда голодали многие губернии европейской части России, Александр III повелел слово «голод» не употреблять.
Да о чем только ни говорили! И все не о том, что сообщали радио и газеты, а о том, что люди обсуждали между собой:
– Так что же это все? Неужели власть считает, что мы не совладаем с горькой правдой, если о ней сказать прямо? И надо ли наши мозги «припудривать»?
Веря, что в войне наша страна победит, все надеялись, что тогда кончится и цепь неправд, которая звучала в сталинских выступлениях.
Одна из причин, почему я запомнил этот разговор: он пересекся с моими детскими воспоминаниями. Соглашение «Молотов – Риббентроп» (на самом деле «Сталин – Гитлер») датируется 23 августа. Это день моего рождения, в 1939 году в этот день мне исполнилось десять лет. А 1 сентября – мой день рождения по паспорту[34]34
В Сибири, где я родился, до ближайшего ЗАГСа ехать на лошадях было очень долго, мама доехала лишь в середине сентября. И ей сказали: «Книга записей за август уже закрыта, выбирайте любой день в сентябре».
[Закрыть]. Так что друзья моей мамы, которые поздравляли меня с десятилетием, говорили не обо мне, а о начале Второй мировой войны. Их разговоры мне запомнились.
На кухне тот разговор стал и последним. Поэтому он мне так запомнился. Уже через три недели, в декабре, началась массовая гибель от голода. Жильцов в нашей квартиры стало вдвое меньше. Моя семья – тоже уменьшилось вдвое. Тем, кто остался в живых, было не до бесед, да еще на такие темы. Не было сил.
* * *
Стоит ли вспоминать всë это сейчас, в годы торжественных юбилеев Победы, с такими военными парадами, смотрами новой грозной военной техники?
Те, кого я слушал тогда в нашей квартире, вспоминали бы. Уверен, останься они в живых, говорили бы и о той лжи, из-за которой число жертв в нашей стране чудовищно росло.
Потом, через много лет, Андрей Макаревич, хоть он и не жил в блокадном Ленинграде, все-таки выразил чувства тех, кого я тогда знал. Их душевному настрою созвучно было бы:
Мне те разговоры стали уроком на всю жизнь. Постоянно их вспоминал. И разве только в сталинское время? А когда Хрущёв уверял нас, что мы вот-вот обгоним Америку?
Ну, не буду продолжать…
Конечно, помнить о таких разговорах, как те в нашей квартире, обязательно надо! Да, о них не писали в газетах, не сообщали по радио. Но без них, без неофициальных, непропагандистских мнений, интимных разговоров, невозможно по-настоящему понять нашу страну. Ее советское прошлое. Да, может быть, и настоящее…
На кухне говорили не только об этой речи Сталина. Каждый вспоминал, как пострадал от сталинского режима.
Это заставило меня еще внимательней прислушиваться. Сравнивать с судьбой моих родных. И еще грустнее задуматься о своем будущем.
Так что, слушая о бедах собравшихся на нашей кухне, как было не думать: повторится ли это и в моей судьбе?
Седьмое ноября 2019-го, смотря по телевизору военный парад в память парада 1941 года, думал: тогдашнюю речь Сталина никак нельзя забывать, – чтобы подобная ложь не вылилась на наши головы и сейчас.
* * *
Через много лет Солженицыну пришлось призывать нас «жить не по лжи»[36]36
Солженицын А. Жить не по лжи // Комсомольская правда. 1990. 1 сент.
[Закрыть]. И с горечью приходить к выводу: «насилию нечем прикрыться, кроме лжи, а ложь может держаться только насилием»[37]37
Александр Солженицын. Нобелевская лекция по литературе 1972. <http://www.lib.ru/PROZA/SOLZHENICYN/s_nobel.txt>.
[Закрыть].
Казалось бы, одной тогдашней речи Сталина уже достаточно, чтобы не верить ему. Но вот ведь: его превозносили, буквально боготворили. Даже те, чьи имена мы сейчас произносим с глубоким уважением. Ведь и через двенадцать лет, в марте 1953-го, когда его не стало, Твардовский горевал:
А Константин Симонов?
Ольга Берггольц:
А ведь Ольга Берггольц сидела в Тридцать Седьмом, Твардовский – сын раскулаченного, Симонов – дворянский отпрыск.
Для того, чтобы даже у таких людей, как Симонов, Твардовский и Берггольц, открылись глаза, потребовались годы. Они жили в те годы, когда Академия наук СССР приветствовала Сталина так: «Вам, величайшему мыслителю нашего времени и корифею передовой науки, пламенный привет»[41]41
Правда. 1939. 24 дек.
[Закрыть]. В то время для миллионов и миллионов людей Сталин был, как сказал Окуджава:
Лишь через много лет Симонов написал: «Это время, наверное, если быть честным, нельзя простить не только Сталину, но и никому, в том числе и самому себе». За что? «Плохо было уже то, что ты к этому привык»[43]43
Симонов К. Глазами человека… С. 230, 262.
[Закрыть].
Да, многим и многим предстояло еще долго и трудно снимать пелену со своих глаз – вплоть до 1956-го, до разоблачений деятельности Сталина.
Но так ли уж мало было и тех, кто и раньше жил с открытыми глазами? Такие люди были. Мы до сих пор знаем о них намного меньше, чем они заслуживают.
Тем, кто собирался на нашей кухне, не нужно было дожидаться, пока откроются их глаза. Они понимали. Почему? Они происходили из старой петербургской интеллигенции, о которой говорили тогда: «из бывших». Жили под угрозой постоянных преследований, и их это многому научило.
Люди, среди которых я рос, были уверены в поражении Гитлера. Но – какую же ужасную цену заплатит за это наш народ!
И хотели надеяться, что после войны власть будет врать нам голосом Сталина и голосами других хотя бы поменьше.
В госпитале
После эвакуации из Ленинграда мы с мамой в конце 1943-го оказались в Москве. Мне портила жизнь болезнь левого бока: частые сильные приступы боли. В июне 1944 года я оказался в госпитале на Пироговке. Лежал там почти месяц: разрезали бок, оказалась врожденная болезнь почки, обострившаяся во время ленинградской блокады.
На всю жизнь остались впечатления от встреч с ранеными офицерами и солдатами. И той общей смены настроения, которая наступила после открытия Второго фронта – высадки англо-американских войск в Нормандии 6 июня.
Хорошо помню общее настроение до этого. Говорили о западных союзниках без симпатии: «начерчилли-начерчилли, а рузвельтатов-то и нет». Свершившееся наконец открытие Второго фронта и вести о боях в Нормандии стали началом того настроения, которое потом вылилось у молодежи в песнях и уже с симпатией к союзникам.
Об англичанах – начиналась так:
На эсминце капитан Джеймс Кеннеди,
Гордость флота англичан Джеймс Кеннеди.
А конец:
И это несмотря на то, что нам, школьникам, запрещали танцевать «западные» танцы: фокстроты и танго, а вместо них заставляли на школьных вечерах танцевать бальные танцы, такие как падепатинер.
Рассказывали мне о положении в воинских частях и на фронте и не совсем так, как в официальных сводках.
Как-то в минуты особой откровенности один из офицеров, уже немолодой, сказал мне:
– Ну мы же сами виноваты, что понесли в войну такие громадные потери. Сталин ведь в 1937 году так ослабил нашу армию! Было пять маршалов, он ликвидировал трех, как раз тех, кто знали, как сейчас ведутся современные войны. Это Тухачевский, Егоров, Блюхер. Оставил двух участников Гражданской войны: Ворошилова и Будённого. И сколько репрессировал флагманов флота, командиров корпусов, десятки тысяч офицеров! Если бы этого не было, если бы он наши войска так не ослабил, осмелился бы Гитлер напасть на нас?
Кто-то из офицеров, в порыве откровенности возмущался тем, что в начале войны были высланы в Среднюю Азию и Сибирь тысячи немцев, которые жили в Поволжье, и упразднена их автономная республика. Он говорил:
– Я уже два года воюю против немцев. Но каких немцев? Гитлеровских войск. А немцы, которые из поколения в поколение живут в России? Чем они виноваты?
Все это мне запомнилось.
Мне поставил диагноз и сделал тяжелую операцию лучший тогда советский уролог – Р.М. Фронштейн (теперь эта клиника носит его имя).
«Пусть уж я такой и останусь»
– Таких, как я, обзывали «гнилой интеллигенцией», и «беспартийной сволочью». Так пусть уж я такой и останусь.
Так моя мама ответила парторгу, который предложил ей вступить в партию. Конечно, сказала сгоряча. И могла поплатиться. Но парторг не донес.
А настроение такое у нее возникло еще в 1921–1922 годах во время ужасного голода в Поволжье. Она видела как британские квакеры и американская АРА («American Relief Administration») стараются помочь голодающим. А помощь, которая шла от большевистской власти, ей казалась явно недостаточной. Считала, что власть мало уделяет внимания этой трагедии.
Маме тогда ой как досталось! Eе oтец умер от голода, а среди шести его детей она была старшей – ровесница того столетия, родилась в 1900-м. Выбивалась из сил, чтобы они хоть как-то выжили. Ездила в Ташкент за хлебом, работала сестрой милосердия в сыпнотифозном госпитале в Самаре. Да и потом ей приходилось заботиться о своих братьях и сестрах. Поэтому не могла поступить в университет – и так и осталась без высшего образования. Хотя кончила гимназию с золотой медалью.
С тех пор у нее – глубокое сочувствие к страдающим, особенно к тем, кто страдал от большевистской власти. Поехала в Сибирь, чтобы разделить судьбу с человеком, которого туда сослали.
Все это привело к близости с теми, кто понимал происходящее и отнюдь не идеализировал сталинизм.
К маме тянулись люди. Зная события ее жизни, ей доверяли. К тому же – ее харизма. Хотя должность у нее была уж как невелика (работала в канцелярии). Вокруг нее собирались врачи медицинского техникума, а потом Военно-медицинской академии, где она работала.
Привлекала, должно быть, ее способность сохранять доброе настроение даже в очень трудных условиях. Ее умение сочувствовать другим. Ее чувство юмора. Любовь к старым русским романсам. Знание оказавшейся тогда под запретом предреволюционной русской культуры.
У нее дома были сборники тогдашних стихов. Кое-что она помнила наизусть, и с ее слов эти стихи записывали или печатали на машинке. Если ей приносили что-то, чего у нее не было, она перепечатывала. Перепечатала сборник стихов Николая Агнивцева. Я его сразу переплел и до сих храню.
Она договорилась в переплетной мастерской Военно-медицинской академии, чтобы мастера научили меня переплетному мастерству. И я, старшеклассник, это освоил. Одно время был даже в штате, переплетал проекты восстановления разрушенных зданий Ленинграда. Ко мне приходили знакомые мамы – заядлые библиофилы, приносили книги, просили переплести. Это были очень интересные люди. Ведь время-то тяжелое: первые послевоенные годы. И уж если хотели переплести, значит речь шла о книгах, которые особенно дороги. Так что я получил возможность повидать и редкостные книги. Ну, и это дало мне заработок. При низкой зарплате мамы – важное подспорье.
Так что знакомствам с людьми старшего поколения, с теми, у кого взгляды были, как у моей мамы, я обязан ей.
Мама умерла через много лет. От рака. Но незадолго до смерти сказала: «Ты не думай, никакого рака у меня нет. В нашей семье умирают от голода».
III
Послевоенный удар по культуре
Мои последние школьные годы – 1946–1948. Нам, школьникам, вбивали в голову то, что называлось марксизмом-ленинизмом. Нас заставляли читать те из статей Маркса, Энгельса, Ленина, которые как бы оправдывали сталинскую политику тех лет.
К тому же заставляли твердо знать постановления ЦК ВКП(б) о культуре, принятые в 1946–1948 годах. Иначе говоря – повеления Сталина. Власть придавала им такое значение, что они вплоть до 1952 года переиздавались брошюрами по полмиллиона экземпляров.
В то время все учреждения и организации в стране обязаны были раз в месяц проводить собрания для своих сотрудников. Называться они могли по-разному, но все были политинформациями. На них вдалбливали и постановления по культуре.
Идеи этих постановлений так очевидны, что не буду рассуждать о них. Приведу важнейшие – они сами говорят за себя.
Простите за длинные цитаты. Но знать их надо: уж очень наглядно они показывают дух сталинизма, в котором мы жили в те годы.
Постановление 1946 года под названием «О журналах “Звезда” и “Ленинград”». Оно задало тон всему отношению к литературе в Советском Союзе.
«Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии. Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадочничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства – “искусства для искусства”, не желающей идти в ногу со своим народом, наносят вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской литературе»[45]45
Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах “Звезда” и “Ленинград”» // Правда. 1946. 21 авг.
[Закрыть].
В том же году – постановление о драматических театрах:
«Постановка театрами пьес буржуазных зарубежных авторов явилась, по существу, предоставлением советской сцены для пропаганды реакционной буржуазной идеологии и морали, попыткой отравить сознание советских людей мировоззрением, враждебным советскому обществу, оживить пережитки капитализма в сознании и быту»[46]46
Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению» // Большевик. 1946. № 16.
[Закрыть].
О кинофильмах:
«Режиссер С. Эйзенштейн во второй серии фильма “Иван Грозный” обнаружил невежество в изображении исторических фактов, представив прогрессивное войско опричников Ивана Грозного в виде шайки дегенератов, наподобие американского Ку-клукс-клана, а Ивана Грозного, человека с сильной волей и характером, – слабохарактерным и безвольным, чем-то вроде Гамлета»[47]47
Постановление оргбюро ЦК ВКП(б) 4 сентября 1946 г. <https://www.kino-teatr.ru/kino/history/9-4/31/>.
[Закрыть].
В 1948 году – об операх:
«Речь идет о композиторах, придерживающихся формалистического, антинародного направления. Это направление нашло свое наиболее полное выражение в произведениях таких композиторов, как тт. Д. Шостакович, С. Прокофьев, А. Хачатурян, В. Шебалин, Г. Попов, Н. Мясковский и др., в творчестве которых особенно наглядно представлены формалистические извращения, антидемократические тенденции в музыке, чуждые советскому народу и его художественным вкусам»[48]48
Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об опере “Великая дружба” В. Мурадели» от 10 февраля 1948 г. // Правда. 1948. 11 февр.
[Закрыть].
Почему эти постановления, запреты лучшего, что было тогда в литературе, музыке, театрах, кино были приняты в первые послевоенные годы?
В ходе Второй мировой войны, не с самого начала, а с 22 июня 1941 года, Англия, затем и другие «буржуазные» страны стали союзниками СССР против Гитлера. И Сталин не мог уже бесконечно говорить нам о превосходстве всего советского над «буржуазным». Приходилось принимать помощь по ленд-лизу. Фотографироваться рядом с Черчиллем и Рузвельтом. Допускать на наши экраны западные фильмы. Договариваться.
Пришлось на время отказаться от постоянных громогласных проклятий всего «буржуазного» и восхвалений советского.
Но прошла война и можно вернуться к этим проклятиям и восхвалениям.
Что ж, Сталин был продолжателем Ленина. Ленин, придя к власти, запретил все небольшевистские газеты и написал Горькому, что интеллигенция считает себя мозгом нации, а она – говно.
Увы, корни нелюбви к интеллигенции и к подлинной культуре уходят и еще глубже. Ведь даже священник, православный философ Георгий Петрович Федотов, отнюдь не идеализируя советский строй и эмигрировав в Америку, писал о «вековой антикультурной традиции Романовых»[49]49
Федотов Г.П. Судьба и грехи России: в 2 т. Т. 1. СПб.: София, 1991. С. 263.
[Закрыть]. Что ж, при Николае I Пушкин, выражаясь советским языком, был «невыездным»: ему так и не разрешили ездить за границу. А при Николае II Льва Толстого отлучили от православной церкви.
Грустная традиция. Но знать ее надо.
А тогда, заканчивая школу, я думал: зачем поступать в университет? Чтобы слушать еще более настойчивые проклятия культуре и ее творцам? Не лучше ли остаться переплетчиком? Ведь я, старшеклассником, уже освоил эту работу.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
