Текст книги "Магия на каждый день"

Девушки переглянулись. Кулоны могли значить только одно.

– Девочки, вы заметили, что у нас сегодня нет гостей? – спросила Амалия, внимательно глядя на внучек.

– Трудно было не обратить внимания, – сообщила Саша.

– А все потому, что вам через месяц исполняется двадцать пять, – продолжила бабушка. – И нам надо серьезно поговорить. Теперь вы готовы к тому, чтобы продолжить дело нашей семьи. Эти кулоны, – она указала на украшения, которые девушки до сих пор держали в руках, – будут защищать вашу силу и предупреждать об опасности. Наденьте их, девочки, так как вы практически стали взрослыми и через месяц станете одними из нас.

Девочки с кислыми лицами слушали Амалию, а когда она договорила, Настя положила кулон на стол и откинулась на спинку стула, сложив руки на груди.

Все родственницы уставились на нее, даже Саша. Никто не произнес ни слова, кругом, даже на улице, казалось, замерли все звуки. Когда тишина стала почти невыносимой – от нее, как от высокого давления, заложило уши, – Настя наконец заявила:

– Я не хочу быть одной из нас. Я хочу быть обыкновенной.

Если бы она заявила, что собирается поменять пол и уехать на Кубу строить коммунизм, ее слова не произвели бы такого действия. Но женщины молчали – Настя не дождалась ни охов и ахов, ни расспросов.

– Я все обдумала, – сообщила она, подливая в свой бокал шампанское, – и поняла, что мне придется всю жизнь врать, если я буду такой, как вы. Я хочу быть актрисой…

– Настя, ну, кто ж тебе мешает… – встряла было Анна, но Амалия так на нее зыркнула, что та стушевалась и замолчала.

– Я хочу быть честной актрисой. Хочу, чтобы люди полюбили мой собственный талант, а не мои способности задурить всем голову…

На этой фразе ноздри у Амалии так широко раздулись, что, казалось, вот-вот лопнут.

– Мне стыдно, бабушка! – воскликнула Настя. – Я смотрю на актеров и понимаю, что они стараются, вижу, как много они работают, чтобы прославиться, и я не могу легким движением пальцев сделать так, чтобы все смотрели на меня, а не на них. Не могу! Мне стыдно! Я хочу уехать из Дома, хочу жить в Москве, хочу, как все, снимать квартиру. Хочу быть обычной женщиной, а не ведьмой!

Некоторое время Амалия равнодушно смотрела на нее, но вдруг сжала руки в кулаки, воздела их к потолку и издала нечто среднее между стоном и рычанием – звук был такой силы, что хрусталь на люстре будто бы лопнул – бесчисленные висюльки разлетелись на миллионы частей, в тонкую пыль.

Потом она села, налила в бокал для шампанского коньяк, залпом опустошила его и спокойно произнесла:

– Идиотка.

Анна нервно закашлялась.

– Ты не хочешь сделать пластическую операцию? – спросила Амалия.

Обескураженная Настя покачала головой.

– Странно, – ехидно заметила Амалия. – А то мне кажется, что ты намного красивее других, у тебя есть преимущество перед остальными, не столь симпатичными претендентами на «Оскар».

– Бабушка! – отмахнулась Настя.

По комнате пробежал ветерок. Хлопнули окна, остатки люстры закачались, а волосы Амалии, казалось, зашевелились на голове. Света в комнате не было, но глаза у бабушки сверкали, а сама она, казалось, излучала какое-то синеватое свечение, от которого в гостиной сделалось холодно.

– Ты моя внучка, и я люблю тебя, – сказала она громко и отчетливо. – Но я не буду тебя уговаривать. Это ты должна была просить научить тебя всему, что я знаю. Живи так, как тебе хочется, но не отрекайся от нас, пока у тебя есть время подумать. И, пожалуй, единственное, о чем я тебя попрошу, – надень все же медальон. Это ни к чему не обязывает, просто я буду уверена, что с тобой все в порядке. Ладно, ты выпала из обоймы, но у нас пока есть Саша – будет кому передать опыт.

– Э-э… – промямлила Саша, которая все это время завидовала мужественной сестре. – Дело в том… э-э… что я тоже хочу жить без всего этого…

– Что?! – заорала Аглая. – И ты? Дура! Ой, какая же ты дура! Бестолочь!

– Тихо! – прикрикнула на дочь Амалия. – Ты же знаешь: мы никого не заставляем. – Затем она повернулась к внучке: – Ладно, дорогая. Но… у тебя-то какая причина?

Саша затравленно оглянулась по сторонам.

– Я хочу влюбиться, – испуганно ответила она, но глаза у нее стали томными. – Хочу найти моего единственного.

Глава 6
В Москву!

– Смотри, куда едешь! – закричала Настя и чуть не набросилась с кулаками на Сашу, которая в очередной раз затормозила так, что машина чуть не перевернулась.

С заднего сиденья вперед полетели туфли, майки, сумки и колготки. Когда девушки уезжали из Дома, сиденье в «Крайслере» пришлось откинуть назад: пространство за водителем и пассажиром превратилось в багажник, под завязку набитый спрессованными и скомканными вещами.

– Черт! – воскликнула Саша. – Я, кажется, забыла сумку от «Прада»!

– Зря мы набрали столько барахла, – пробурчала Настя, уставившись на бардачок. На дорогу, которая со скоростью сто шестьдесят километров в час летела под колеса, она смотреть избегала. – Я все равно завтра же куплю новые тряпки: розовые, голубые и белые!

– А я нет! – заявила Саша. – Я передумала насчет черного: хочу выглядеть как стерва!

– И для этого надо было уезжать из Дома? – удивилась Настя.

– Обязательно! – кивнула Саша. – Одно дело, когда тебе что-то навязывают, и совсем другое, когда у тебя есть выбор.

– И как же ты найдешь своего единственного, если будешь похожа на стерву? – хмыкнула Саша.

– Буду искать такого, которому это понравится… Кретин! – заорала она в адрес водителя «Газели», который притормозил прямо перед ней.

Дернув руль влево, Саша прорвалась в крайний ряд, бессовестно подрезав «Фольксваген».

– Саш, а что ты будешь делать с моим телом? – спросила Настя.

– В каком смысле? – поразилась Саша.

– В таком, что меня сейчас удар хватит! – воскликнула сестра. – Я умру от страха! Не могу ехать на такой скорости! Ты куда-то опаздываешь? И вообще, куда мы едем?

Разговор, начатый Настей во время праздничного застолья, закончился неожиданно. Внимательно, а главное, спокойно выслушав Сашу и Настю, Амалия некоторое время размышляла. Заметно было, что она борется с собой. В то мгновение, когда ее лицо просветлело, девушки вздохнули с облегчением, но Амалия открыла рот и гаркнула:

– Вон из моего дома!

Аглая и Анна бросились к ней, умоляя не принимать решения прямо сейчас, но с Амалией происходило нечто особенное: девушки первый раз в жизни поняли, что их бабка и правда ведьма. Ее лицо почернело, лоб изрезали глубокие морщины, пальцы на руках, казалось, вытянулись и скрючились, а ногти заострились. Глаза пожелтели, а зрачки стали узкими, как у кошки.

Аглая с Анной быстро выставили дочерей из комнаты, предупредив, что будет только хуже, а те с невероятной скоростью растолкали по сумкам первые попавшиеся под руку вещи, бросили багаж в машину и поспешно уехали. Саша, севшая за руль, так гнала, что Настя была уже уверена – еще один такой финт сестра выкинет на дороге, и она поседеет.

– Прости, Насть, – виновато произнесла Саша, немного снижая скорость. – Но мне кажется, что, чем быстрее мы удаляемся от Амалии, тем лучше.

– Ты видела ее когда-нибудь такой?

– Помнишь, когда мне было восемь, нянька прочитала мне «Ганса и Гретель», и я сказала бабушке, что все ведьмы – плохие и их надо жечь в печке?

– Смутно. – Настя пожала плечами.

– В общем, зрачки у нее стали такие же, но не было этих ногтей, и рук, и всего такого… Как ты думаешь, она так на самом деле выглядит?

– Да кто ж ее знает… – Настя покачала головой. – Я в этом ничего не понимаю. А куда мы все-таки едем?

– Вперед, – ответила Саша.

– Это все, что ты можешь предложить?

– Могу предложить немедленно уехать из страны.

Настя задумалась. Минут через пять ее осенило: она бросилась назад, нырнула в вещи и после непродолжительной возни в ворохе одежды выволокла брюки, замотавшиеся вокруг халата, в котором запуталась сумка. Кое-как расцепив этот ком, Настя вывернула карманы брюк и торжественно помахала найденной визиткой.

– Что это такое? – Саша бросила жадный взгляд на визитку.

Вместо ответа Настя достала мобильный, набрала номер, подождала немного, кусая губы, после чего сжала руку в кулак, подняла его вверх, а потом резко опустила – типичный американский жест для выражения радости от победы. И одновременно заговорила в трубку:

– Вика, извини, это Анастасия Лемм. Не разбудила? Нет? Отлично! Слушай, как дела? Ага… Ага! Ага… Вот это да! Все? Круто!..

Приблизительно таким образом она общалась с собеседницей чуть ли не полчаса. Во всяком случае, Саша успела доехать до Пушкинской и припарковать машину. Наконец Настя перешла в своем разговоре к сути:

– Слушай, у нас тут кое-какие проблемы… Ну, семейные… В общем, нам с сестрой надо где-то пожить. И у нас для тебя подарок. Да. Где? Когда? Супер. Все, до встречи.

Она повернулась к Саше, которая умирала от нетерпения.

– Вика прижала-таки своего Евгения Дмитриевича – он оставил ей две квартиры, три машины и супермаркет. Так что она теперь богатая одинокая женщина и готова сдать нам за символическую плату шикарную квартиру на Тверской!

– Офигеть! – восхитилась Саша. – Ты молодец!

Через полчала подъехала Вика. Она отвела девушек в восьмиэтажный старый дом напротив Центрального телеграфа и показала красивые апартаменты. В квартире были гостиная, спальня и еще одна комната с большой кроватью, гардеробом и письменным столом.

– В ванной теплый пол, на кухне тоже, консьерж никого не пускает без звонка. Обычно я сдаю ее за две с половиной, но для вас – тысяча, – тараторила Вика.

– Это тебе, – как-то странно глядя на Вику, сказала Настя, протягивая ей флакон, похожий на бутылку от рижского бальзама. – Три порции по крышечке в любой напиток – и мужчина твой с потрохами, пока ты не скажешь: «Ты мне больше не нужен».

– Что, правда? – У Вики загорелись глаза.

– Правда. Только в водку и в воду лучше не добавляй – у прозрачных напитков появляется ржавый оттенок. И еще: не спеши посылать мужика подальше – следи за речью.

– Слушайте, девочки, – засуетилась Вика, – первый месяц бесплатно…

– Слушай, за тысячу мы и так будем жить почти бесплатно, – отказалась Настя. – Это подарок. Будь счастлива.

Бормоча благодарности, Вика поспешно убежала.

– Откуда у тебя снадобье? – не без зависти поинтересовалась Саша.

– Мама всучила. Но дело не в этом. – Она внимательно посмотрела на сестру.

– А в чем? – растерялась Саша.

– Неужели тебе никто не говорил, что от ведьмы нельзя принимать подарки? – усмехнулась Настя. – Иначе ты никогда не можешь сделать ничего, что могло бы ей навредить.

– Да ну?! – восхитилась Саша. – Кстати, не думала, что ты будешь использовать свои возможности в жизни. Ты же хотела от всего отказаться.

– Но ты ведь передумала насчет черного цвета, – заявила Настя. – У меня тоже есть свои слабости. К тому же это ты хочешь найти единственного, а я всего лишь собираюсь стать настоящей актрисой, а не ведьмой, которой приспичило заполучить славу.

– Ну-ну… – буркнула Саша.

– Отметим? – спросила Настя.

– Давай! – обрадовалась Саша.

Порылись в куче тряпья, выудили туфельки от Кристиана Лабутена и с тоской уставились на высоченную шпильку.

– Завтра же куплю кроссовки и туфли без каблука! – пообещала Саша.

– Кстати, а у нас есть деньги? – обеспокоилась Настя.

– Ну, мой папаша завещал единственной дочери, то есть мне, кучу денег, – успокоила ее Саша. – Они только мои – наша семейка не имеет к ним никакого отношения.

– Гениально! – одобрила Настя. – Хорошо, что твой папа был известный художник.

– Иначе бы Глаша с ним не общалась! – расхохоталась Саша.

Спустя пятнадцать минут они сидели в мексиканском ресторане и пили текилу.

– Я вообще считаю, что все это семейное проклятие – чушь! – немного заплетающимся языком продолжала разговор на «больную» тему Саша. – Известно ведь: проклятие имеет силу, когда в него веришь. А если я не верю, то оно и не сработает!

– А почему это ты не веришь? – Настя слегка окосела от четвертой порции текилы, но держалась бодро.

– Ну, понимаешь, все наши родственницы боялись любви. А у страха глаза ве-ли-ки! Чего боятся люди, у которых авиафобия? В большей степени они боятся страха, от которого могут упасть в обморок, а не, собственно, катастрофы, которая может произойти, а может и не произойти. Но они не летают на самолетах, поэтому и не узнают – случится с ними что-то или нет. Так и наша бабка, которая замужем за автомехаником, – она просто поверила, что у нее теперь нет силы, и даже не пытается ее использовать!

– В общих чертах я твою мысль уловила, – кивнула Настя. – То есть ты думаешь, что ты вот такая крутая, разрушишь семейное проклятие и будешь счастливой ведьмой с мужем и детьми?

– Да!

– По-моему, это бред!

– А быть заурядной актрисой, выйти замуж за бизнесмена и сниматься в дурацких сериалах – не бред?

– Откуда ты знаешь, заурядная я актриса или нет? – обиделась Настя.

– Без нашего Дара мы все заурядные! – выдала Саша. – Амалия права! Разница в том, что я готова стать заурядной, а ты – нет.

– Только что ты собиралась перевернуть весь уклад нашей семьи! – поддела ее Настя.

– Я и правда не верю в проклятия – это раз, а во-вторых, я готова проиграть. Главное, найти богатого мужа, который подарит мне сказочную жизнь. Вот и вся магия.

– Как Евгений Дмитриевич? – усмехнулась Настя.

– Как Павел Буре! – хихикнула Саша. – Молодой человек! Еще текилы!

– А, по-моему, ты все-таки боишься потерять силу, – заявила Настя. – А значит, веришь в проклятие. Так что, дорогая, когда я буду играть Морковку или Снегурочку, приходи посмотреть вместе с мужем… если, конечно, сумеешь оттащить его от гаража.

* * *

Амалия немного пришла в себя – только ногти до сих пор были острыми и длинными, а глаза – желтыми, а не карими.

– Паршивки… – бормотала она.

– Мама, успокойся, – говорила Глаша, подсовывая Амалии напиток на основе валерьянки.

– Убери эту мерзость! – вознегодовала Амалия. – Аня, принеси бренди! И три бокала!

Анна пулей сгоняла за вишневым бренди, разлила его по стаканам с толстым днищем и раздала родственницам.

– Какие глупые девки! – возмущалась Амалия, прихлебывая напиток. – Это надо же!

– Ну, может, все еще образуется… – попыталась утешить ее Анна.

– Конечно! Все должно – просто обязательно! – образоваться. Ты разве не понимаешь, что мы можем лишиться последних представительниц из рода Лемм? Ведь, если они лет через десять приползут к нам зализывать нанесенные жизнью раны, они к тому времени потеряют веру в себя. А без веры какое колдовство – все коту под хвост! Лучшее, на что они смогут рассчитывать, – снимать сглаз и возвращать неверных мужей. О-о-о! Все насмарку! Я знала, знала, что скоро проклятие обернется против нас… И вот, полюбуйтесь!

– Мама, ну они ведь все равно твои внучки и наши дочки, – урезонивала ее Глаша. – Зря ты их выгнала.

– Я передумаю, – кивнула Амалия. – Но не сейчас. Да они пока и сами не захотят вернуться. Поверь, дорогая, надо немного подождать. Так будет лучше.

Анна с Аглаей переглянулись – в их взглядах было неодобрение, желание пообщаться наедине и намек на то, что Амалия перегибает палку.

– Ладно, идите, – велела та. – Мне надо подумать.

Глаша и Анна вышли в сад и сели в шезлонги, благо вечер был теплый.

– Думаю, мы должны им помешать, – без предисловий начала Анна.

– Здравая мысль, – согласилась Аглая. – Хотя есть в ней какая-то каверза, не пойму какая…

– Только Амалии не надо ничего говорить, – предупредила Анна.

– Говорить, понятное дело, мы ничего не будем, – кивнула Аглая. – Только она все равно пронюхает.

– Ты уверена? – заволновалась Анна.

– Совершенно уверена, – подтвердила Глаша. – Но не бойся – вмешиваться Амалия не будет.

– Слушай… – Анна запнулась и робко посмотрела на Глашу. – А ты хочешь, чтобы твоя дочь стала ведьмой?

– Я понимаю, о чем ты, – усмехнулась Глаша. – Ты всегда была немного иной, чем все мы. Как и твоя мать. Хочу ли я, чтобы Саша стала ведьмой? Очень. Но я понимаю, что не каждая может с этим справиться. Работать как лошадь, не иметь крепкого мужского плеча, на которое можно опереться, управлять людьми… Все это нелегко, но мне это действительно нравится. Я счастлива.

– Неужели ты никогда не хотела влюбиться? – тихо поинтересовалась Анна.

– А я влюблялась! – рассмеялась Аглая. – Еще как! Только вот ни одного мужчину не хотела назвать единственным. Не из-за проклятия – просто мне никогда не хотелось разделить свою жизнь с кем-то еще. Люди боятся жизни, а ведьмы – нет, в этом и разница. Люди даже смерти боятся, хотя живут много лет, а умирают за мгновение. Нет, мне нравится быть ведьмой!

– А я сомневаюсь, – покачала головой Анна.

– Сомнения – бич человечества, – мрачно произнесла Аглая. – И только мы помогаем людям с ними справляться.

– И бог, – добавила Анна.

– Он далеко, а мы – рядом. И в этом его преимущество, – улыбнулась Аглая.

– Не поняла, – нахмурилась Анна. – Почему преимущество?

– Вырастешь – поймешь, – съязвила сестра. – Ладно, идем спать.

– Почему преимущество? – повторила Анна, когда они поднялись на второй этаж.

– Потому что издали лучше видно перспективу, – сообщила Аглая и хлопнула дверью.

* * *

– Как ты думаешь, что там наши делают? – поинтересовалась Саша, сидя на балконе, который выходил на Тверскую.

– Что, уже соскучилась? – усмехнулась Настя из комнаты.

– Они от нас отстанут? – спросила Саша.

– Черт их знает… Амалия вроде серьезно рассердилась. Вычеркнет нас из завещания, наверное!

– А наши с тобой мамы?

– Я не читаю мысли на расстоянии. Вообще-то, это у тебя мать ясновидящая, тебе лучше знать.

– Думаю, мамаши нас в покое не оставят. – С дымящейся сигаретой в руке Саша вернулась в комнату.

– Мне наплевать! – отрезала Настя. – Я люблю свою маму, но решения не изменю.

– Ты забываешь, что они ведьмы, – напомнила Саша.

– Мы тоже! – буркнула Настя и погрузилась в журнал мод, из которого выписывала адреса магазинов.

Глава 7
Жизнь в розовом цвете

– Вы кто? – набросилась Саша на незнакомую женщину, которая по-хозяйски зашла в квартиру.

– Саш, алле, это я, твоя сестра Настя! – Женщина сняла солнечные очки и распахнула объятия.

– Какой ужас… – пробормотала ошарашенная Саша.

На яркой блондинке были надеты бледно-розовое пальто, белая блузка, заправленная в пышную юбку из серебристого шелка, и ярко-розовые сапоги с вышивкой. Она втащила в коридор кучу бумажных пакетов и прямо в коридоре принялась вытаскивать из них разноцветные вещи.

– Вот, смотри, никакая не Шанель, а как здорово! – восхищалась она.

Саша с недоверием разглядывала вещи, но в конце концов была вынуждена признать, что они отлично сделаны – даже несмотря на то, что не черного цвета.

– Черт! – Она села на банкетку. – Никак не могу привыкнуть к тому, что ты блондинка.

– Понимаешь, мне, как актрисе, это поможет. – Настя устроилась рядом и закурила.

– Ты, случайно, не собираешься к тому же накачаться силиконом и превратиться в Памелу Андерсон? – насторожилась Саша.

– Да о чем ты?! – вспылила Настя. – Саш, пойми, у меня слишком благородные черты лица! Настолько благородные, что я гожусь только на роли всяких там Сонечек из «Войны и мира» – смиренных героинь второго плана!

– Извини меня, наивную девушку. – Саша приложила руку к груди. – Я думала, успех зависит от таланта, а не от внешности… О боже, как я заблуждалась!

– И от внешности тоже, – возразила Настя и потащила пакеты в свою комнату.

Саша еще некоторое время оставалась в задумчивости в коридоре, после чего пошла к себе и разобрала гардероб. Отложила кожаный пиджак с короткими рукавами, шелковую майку с блестками и капюшоном, юбку выше колен с рюшами и замшевые сапоги. Взяла мобильный, вызвала абонента и лениво произнесла в трубку:

– Марат, привет. Не хочешь сегодня уйти в загул?

Марат согласился. Саша выслушала все предложения, выбрала одну частную вечеринку, договорилась приехать к Марату к восьми и взялась за выщипывание бровей.

– Я ухожу! – крикнула Настя из коридора.

Она вышла на улицу, нацепила большие дымчатые очки и внимательно пригляделась к тому, как прохожие реагируют на ее новый образ. Все было отлично: мужчины выныривали из тяжких дум и провожали ее глазами, женщины с головы до ног осматривали прическу, одежду, сумочку, туфли… Настя немного прошлась по Тверской – для закрепления эффекта – и только потом поймала такси, чтобы отправиться на Маросейку.

Молодой интеллигентный режиссер ждал ее в узбекском ресторане. Месяц назад Настя прошла кастинг, но режиссер сомневался – у него были еще две кандидатки на роль героини сериала о молодой девушке, у которой сначала ничего не получается, а потом получается все. Вообще-то, сюжет был довольно банальный, но сценарий написала известная писательница, на фильм выделили большую сумму денег, а режиссер был из известной кинематографической семьи… Это был заранее успешный проект, а для молодой актрисы со скромным опытом работы в театре – золотой шанс стать знаменитой и востребованной.

В режиссера Гайсинского можно было смотреться как в зеркало – такой он был лощеный и холеный. Ощущались долгие годы самоотверженного ухода за собой: отличная кожа, маникюр, первоклассная стрижка, стильные вещи, купленные не только в дорогих магазинах, но и на знаменитых лондонских рынках… В Гайсинском сразу угадывалось происхождение – непринужденные манеры, взгляд не только успешного, но и глубоко образованного человека, привычка ко всему лучшему, включая и общество, с детства…

Насте он нравился – она любила людей с историей, с корнями.

– О… – приветствовал ее режиссер, – вы покрасили волосы…

– Что, так заметно? – Настя сделала круглые глаза.

– Э-э-э… – не сразу понял он, что девушка шутит. – Ну, да, заметно. В том смысле, что я по-другому видел Лизу. Понимаете…

– Я прекрасно понимаю, что вы хотите сказать, – перебила его Настя. – Вначале Лиза такая забитая, серая, никакая, но очень, конечно, умная и добрая. И только потом она расцветает и все такое. Но неужели вы не задумывались, что современная девушка из Санкт-Петербурга, которая приехала в Москву работать в глянцевом журнале, просто не может выглядеть как старый валенок? Вам не кажется, что проблема вовсе не в том, что миру нужны красивые и яркие, а хорошие, но невзрачные никому не интересны? Дело в том, что симпатичным и энергичным гораздо тяжелее жить, чем тихим дурнушкам, – слишком много мужчин дурят им мозги! И красивой девушке, когда ей за предоставление выгодной работы предлагают расплатиться постелью, бывает точно так же обидно, как той малопривлекательной, которой отказывают в работе, так как не хотят с ней спать. А? Как вам такой поворот? – почти выкрикнула Настя, которая сейчас была готова убить любого, кто дурно отзовется о ее новой прическе. Можно сказать – о ее новой жизни.

Режиссер некоторое время молчал, а потом погрозил Насте пальцем и произнес задумчиво:

– Хм… Все это очень интересно… Я… Но давайте сделаем заказ.

Ближе к десерту режиссер отложил вилку и заявил:

– Я вас беру!

Настя вилку выронила.

– Берете?

– Да. Когда вы можете подписать контракт?

– Да хоть сейчас! – обрадовалась Настя.

– Лучше в среду, – попросил режиссер.

– Отлично!

Они еще некоторое время обсуждали сценарий, позже режиссер отвез ее домой, и разомлевшая Настя почти даже не рассердилась, когда обнаружила страшный бардак в ванной и груду косметики на столе в гостиной.

Зазвонил мобильный.

– Да, мама! – ответила Настя. – Представляешь, меня берут в сериал по сценарию Устиновой. Режиссер Гайсинский!

– О! Как я за тебя рада, дорогая! – Казалось, Анна обрадовалась вполне искренне. – Моя дочь будет популярной актрисой! Чудесно!

– На этот раз обошлось без чудес, – уточнила Настя.

– Ну, да, ну, да, – согласилась Анна. – Ладно, милая, надеюсь, вы с Сашей хорошо устроились. Пошли мне адрес – я заеду, когда буду в городе.

Повесив трубку, Анна мрачно посмотрела на Аглаю.

– Гайсинский… – пробормотала Аглая. – Вуду?

Анна пожала плечами:

– Пусть будет вуду.

* * *

– Что ты там делаешь? – Саша колотила в дверь ванной.

– Подожди, у меня тут «Плейбой» с голой Джоли! – кричал Марат из ванной.

– Марат, ты же педик! – Саша перекрикивала шум воды.

– С помощью Джоли я становлюсь ближе к Бреду! – орал Марат.

– Ты извращенец!

– Я всегда тебе говорил!

Еще через полчаса Марат вышел из ванной и закопался в шкафу.

– Ну? – в очередной раз спросил он.

– Все! – воскликнула Саша, взглянув на часы. – Приятно было провести время под дверью твоей ванной, но, увы, уже скоро рассвет, так что я, пожалуй, пойду спать.

– Ну, Шура, ну, не сердись… – заныл Марат. – Я уже почти одет!

– Почти?! – взвилась Саша. – Что тебе еще надо сделать? Подобрать трусы под цвет ботинок? Или они должны сочетаться с цветом глаз?

Марат закатил глаза и быстренько выбрал фиалковый джемпер с короткими рукавами и брюки в узкую полоску.

– Из-за тебя я буду выглядеть как гой!

– Какая разница? Ты же на самом деле не еврей!

Наконец они вышли из дома, и Марат уверенно направился к темно-синему «Мерседесу»-такси.

– Мы что, поедем на такси?! – возмутилась Саша.

– Конечно, – Марат был невозмутим. – Мы же собираемся напиться.

– Странно, что ты не заказал самолет, – бурчала Саша, когда они устраивались на заднем сиденье.

– Деревенщина! – фыркнул Марат. – Ты меня, кстати, познакомишь со своей бабушкой? Я тоже хочу выглядеть на двадцать!

– Кто тебе растрепал? – опешила Саша.

– Кто надо! – торжествовал Марат. – Признавайся, твоя бабка – ведьма?

– Ведьма, – кивнула Саша.

– Что она сделала с Ларисой! – восхищался Марат. – Это шедевр!

Саша же отвернулась к окну и повторяла про себя: «Заткнись! Заткнись! Заткнись!» – пока Марат наконец не сменил тему на не менее острую и не завел о повальной моде на черный цвет в нынешнем сезоне.

Минут через сорок они подъехали к высокому забору с видеокамерами по периметру.

– Тусовочный миллиардер, – пояснил Марат.

Они вышли из машины, вошли в распахнувшиеся ворота и увидели огромный современный дом из стекла и бетона. Вокруг дома был разбит ухоженный сад, справа виднелся просторный бассейн, а за особняком находился теннисный корт.

– Не слабо, – кивнула Саша.

– А ты думала! – хвастливо заявил Марат, словно это был его собственный дом.

Они прошли к бассейну, у которого толпилось человек двести – все те, кто хоть что-то собой представлял в городе. Модели, режиссеры, певцы, продюсеры, художники, актеры, спортсмены, бизнесмены, писатели…

– Ух, ты! – восхитилась Саша.

– Посмотри! – зашипел ей в ухо Марат и, не справившись с нахлынувшими чувствами, больно ущипнул спутницу за локоть.

Саша повернулась туда, куда он указывал, и заметила высокого накачанного мужчину – известного телеведущего.

– Да он не такой… – усмехнулась она.

– Еще какой такой! – воскликнул Марат. – Ну, дорогуша, прости, я пошел на абордаж…

И он ускользнул. Саша осмотрелась по сторонам, нашла стол с закусками и взяла стакан с коктейлем.

– Отличные сапоги! – произнес мужской голос, пока она прикладывалась к махито.

Саша обернулась и пристрастно оглядела высокого загорелого мужчину с мускулистым торсом. Он надел майку на стильную полосатую рубашку, тертые джинсы были обрезаны, на ногах – дорогие кеды из крокодиловой кожи.

Но главное, он был невыносимо сексуален! Скуластое лицо с широкой челюстью, прямой нос, голубые глаза с длинными, как у девочки, черными ресницами…

– Рада, что они вам понравились, – улыбнулась она. – Анна Молинари, коллекция 2002 года, куплены в «Харродсе».

– Э-э-э… Я всего лишь имел в виду, что они здорово тебе идут, – растерялся тот.

– Ну а тебе отлично идут кеды из крокодила. И все остальное тоже.

– Как тебя зовут? – спросил он и подошел так близко, что это было почти неприлично.

Едва сдержавшись, чтобы не прислониться к нему, не положить руку ему на талию и не прикоснуться губами к его лицу, Саша выдохнула и ответила:

– Александра.

– А я Игорь. Пойдем, Александра, покажу тебе розарий.

– Это же не твой дом? – Саша сделала вид, что испугалась.

– Нет. Это дом моего друга. Тебе здесь не нравится?

Саша пожала плечами:

– Неплохо. Но лично я не люблю, если дом похож на станцию метро.

Он взял ее под локоть и увел в сад, где среди восхитительных разноцветных роз стояли удобные скамейки с подушками.

– Однажды Миша – это хозяин – влюбился, срезал все розы и подарил девушке, – сообщил Игорь, усаживаясь на скамейке. – Получилось около тысячи штук.

– Ничего себе! – удивилась Лиза. – И что девушка?

– Через месяц изменила ему с его же шофером, – усмехнулся Игорь.

– Правда? – ужаснулась Саша.

– Нет! – рассмеялся Игорь. – Выяснилось, что она спит с тренером по фитнесу. Это уже правда.

– А ты чем занимаешься? – поинтересовалась Саша.

– Я бизнесмен, – расплывчато сообщил он.

– То есть на работу ты ходишь в костюме и галстуке? – Саша демонстративно осмотрела его с ног до головы.

– Мне невероятно идут костюм и галстук, – усмехнулся Игорь. – По крайней мере, так считают моя секретарша, бухгалтерша и весь отдел кадров.

– Везет им, – заметила Саша.

– Но в костюме я хожу редко, – продолжал Игорь. – У меня своя киностудия.

И тут Саша начала что-то смутно вспоминать: светская хроника, программы «Синемания», «Большое кино»…

– Маска, я тебя знаю! – объявила она. – Игорь Плотник?

– Он, – кивнул Игорь.

Неожиданно они замолчали, и в этом молчании сверкали вспышки и метались электрические заряды. Саше казалось – стоит ей прикоснуться к Игорю, ее ударит током, и она не могла решиться, пока, словно намагниченные, они не притянулись друг к другу.

Он был идеальный: его губы были сухие и горячие, они целовали ее уверенно и нежно, его руки обнимали ее за талию и гладили бедра – именно так, как надо: не быстро и нервно, не сжимали до синяков, а тяжело и крепко прикасались к ее телу. Саша одной рукой залезла под майку с рубашкой и обнаружила твердые мускулы, каменный живот и гладкую-гладкую, шелковую кожу, а другой обнимала его за шею, от которой пахло чем-то свежим и горьким. Когда она обвила его бедра ногой, он отстранился, посмотрел на нее с улыбкой и спросил:

– Мы с ума сошли?

Саша кивнула:

– Да нет, я всегда сплю с мужчинами, не успев толком познакомиться. Это, знаешь ли, мое хобби.

– Ну, так далеко мы не зашли, – хмыкнул он. – Послушай, давай пойдем еще выпьем и подумаем, созданы ли мы друг для друга.

– Надеюсь, где-нибудь здесь не бродит твоя девушка? – насторожилась Саша.

– У меня нет девушки. – Он встал и протянул Саше руку. – И жены тоже. Просто здесь не самое подходящее место для… гм… создания семьи.

– Хорошо, – согласилась Саша, и они в обнимку пошли к людям.

Весь вечер Саша чувствовала себя очень и очень странно: стоило ей прикоснуться к Игорю, как в прямом смысле у нее начинала кружиться голова и подкашивались ноги. Она могла целый час просто смотреть на него, не говоря ни слова, и даже не замечала, как общалась, острила, говорила с другим людьми – все время думая о нем. То, что она сейчас ощущала, не было обыкновенным сексуальным желанием – Саша чувствовала себя выше этого. Она вообще ощущала себя выше всех, а заодно выше собственной головы и, разумеется, выше предрассудков и глупого ломания.