Текст книги "Пышка с характером"

Глава 9

Новый год они собирались встречать у родителей, но все сорвалось, поскольку Виктор вернулся с работы только в одиннадцать ночи, совершенно пьяный, и завалился спать. Маруся позвонила маме и дрожащим от обиды голосом попыталась изобразить радость:

– Ой, мам, у нас планы поменялись, мы идем в другое место. Вы не обидитесь?

Конечно, мама обиделась, о чем не преминула сообщить:

– Если бы ты предупредила заранее, то мы тоже не сидели бы дома, как два старых валенка! Возмутительная беспардонность!

– Мусик, давай не будем ссориться, – едва не разрыдалась Маруся. – Новый год ведь!

Валентина Макаровна смягчилась, они обменялись дежурными поздравлениями и попрощались.

Это был первый Новый год вне дома. Этот праздник Маруся всегда встречала с родителями. Ночь она сидела в пустой кухне и печально смотрела в окно. С улицы доносились хлопки фейерверков и радостные крики. В квартире густой пеленой повисла тягучая тишина. Телевизор находился в комнате, где спал Виктор, идти туда не хотелось. Маруся разогрела вчерашний суп и, сгорбившись, села за стол. Они планировали, что пойдут к родителям, поэтому холодильник был почти пуст. Елочки тоже не было.

В тарелку с тихим плюханьем начали падать горькие тяжелые слезы. Маруся судорожно вздыхала, пытаясь остановить рыдания, но истерика набирала обороты, и заглушить ее не получалось.

Утром произошла первая ссора. Маруся орала на Виктора, осыпая его оскорблениями. Он не остался в долгу, и скандал понесся, как разъяренный бык, круша хрупкие останки семейного благополучия и топча едва зародившиеся ростки надежды на счастье. Впервые Марусе захотелось ударить мужа. В какой-то момент они оба выдохлись и замолчали, тяжело дыша и с ненавистью глядя друг на друга.

Маруся не выдержала первой. Всхлипнув, она убежала в ванную комнату и долго надрывно там плакала. Вскоре слезы закончились. Она еще некоторое время громко скулила в надежде, что пристыженный Виктор придет просить прощения. Наконец ей надоело сидеть на холодном бортике, и она вышла. Квартира встретила ее гробовой тишиной. Виктора дома не было. Маруся обалдело осмотрела вещи в прихожей, решив, что муж просто спрятался и сейчас выскочит откуда-нибудь, как черт из табакерки. Его куртка и ботинки отсутствовали. На всякий случай она проверила шкафы и заглянула за занавески. Супруг растворился в праздничной дымке первого дня наступившего года.

Маруся принялась строить планы мести. Лучше всего, конечно же, покончить жизнь самоубийством. Она даже расплакалась от жалости к себе, представив гроб, усыпанный цветами, и рыдающего у могилки Виктора. Единственное, что вселяло сомнения, – отсутствие уверенности в том, что муж действительно будет скорбеть, как положено. В свете последних событий от него можно было ожидать чего угодно. Панихида могла превратиться в праздник души для нечуткого супруга. Кроме того, невозможность собственными глазами увидеть последствия своей безвременной кончины направила Марусины мысли в другое русло.

«Надо его напугать, – решила она. – Пусть думает, будто я его бросила».

Маруся схватила старую спортивную сумку и начала набивать ее своими вещами, воображая, как ужаснется Виктор, открыв шкаф и обнаружив пустые полки. Он начнет метаться, рвать на себе волосы и помчится ее искать. Но и тут мысль зашла в тупик, поскольку богатая Марусина фантазия отказывалась рисовать сцену примирения. Необходимо определить место, где это произойдет. Но такового места не было. Маруся вдруг поняла, что пойти-то ей, собственно, некуда! Эта квартира, по которой она сейчас металась, собирая вещи, являлась ее единственным убежищем. О том, чтобы поехать к родителям, не могло быть и речи. Представив мамино лицо и торжествующе воздетый к потолку указательный палец, Маруся сникла. Подруги жили с родителями. Единственная самостоятельная из них – Дина – жила с кавалером. Вряд ли ее ухажера устроит наличие Маруси на снимаемой жилплощади.

Поразмыслив, она аккуратно разложила содержимое сумки по местам и принялась загружать ее вещами исчезнувшего мужа.

«Я его выгоняю», – решила Маруся и стала увлеченно продумывать очередную картину примирения.

Пойти Виктору некуда. Упав на колени, он повинится и будет умолять о прощении… Что-то не то. Получается, что он останется не из-за любви, а просто потому, что негде жить. Маруся внезапно похолодела, вспомнив, что у Виктора есть бывшая жена и ребенок. А вдруг он с ними общался, а она не знала об этом? Он ведь запросто может опять переехать туда. Маруся торопливо разложила уже упакованные для «изгнания» вещи по полкам и с растерянным видом присела на диван. Как ушат холодной воды, на нее обрушилась очередная догадка: «Он не просто ушел, а вернулся туда, к Веронике». Маруся разрыдалась, уткнувшись в шершавую спинку дивана.

На улице стемнело. Год начинался кошмарно. Недаром говорится, как встретишь Новый год, так и проведешь!

Ночью вернулся абсолютно пьяный Виктор. Свалив в прихожей вешалку, он добрел до кровати и, хрюкнув, как старый боров, грохнулся плашмя на затаившуюся Марусю. Вообще-то, ощущая неприятное чувство вины перед женой, которой он испортил Новый год, Виктор собирался реабилитироваться. Но его грандиозному плану не суждено было сбыться, поскольку на лестнице он наткнулся на свою старую знакомую, Нину. Девица ревела на подоконнике, а увидев Виктора, бросилась ему на шею, обмочив слезами и огорошив горестными взвизгиваниями о том, что без него жить не может. Возомнив себя рыцарем, за которого дамы готовы биться насмерть, Виктор поперся к Нине домой, утешать несчастную и кормить обещаниями. Процесс затянулся, поскольку любимая выставила на стол множество горячительных напитков. Уставший от избытка положительных эмоций, Виктор разомлел и вознамерился остаться на ночь, но Нина вдруг проявила понимание и начала выпроваживать его, причитая, что у нее сердце кровью обливается, как только она представляет, что чужая баба будет лапать любимого мужчину, слюнявить его и вообще заниматься всяческим непотребством, но семью рушить не может. Вот такая она положительная и принципиальная. Оценив ее жертву, Виктор окончательно загордился и с высоко поднятой головой, налетая на стены и углы, донес свой переполненный алкоголем организм до Маруси.

Возмущенная жена предположила, что супруг вспомнил про супружеский долг, и начала обличительную речь, прерванную на кульминационном моменте богатырским храпом. С трудом она выползла из-под исходящей алкогольными парами туши и, глотая слезы, ушла на диванчик.

В семейной жизни молодоженов образовалась трещина, она разрасталась с каждым днем. Маруся переехала в маленькую комнату. Они разговаривали лишь по необходимости. Иногда Виктор не приходил ночевать, но Маруся уже не сомневалась, что нет никаких секретных испытаний. Однажды, стирая свитер мужа, она нашла на нем несколько длинных черных как смоль волосиков. Сердце заколотилось так, что едва не выпрыгнуло. Одно дело – подозревать Виктора в измене, и совсем другое – получить доказательство.

Виктор смотрел хоккей. Постояв в дверях, Маруся дрогнувшим голосом спросила:

– Ну, как поживает твоя брюнетка?

– Которая? – лениво усмехнулся он.

– Длинногривая, – напряженно пояснила Маруся.

– Отстань! Не видишь, я занят?

– Передавай ей от меня привет, – с горьким ехидством произнесла она и вернулась в ванную комнату.

Все было неправильно. Марусю трясло, как в лихорадке. Надо было не так сказать! А как? Она не поняла, подтвердил Виктор наличие любовницы или опроверг. Посоветоваться не с кем. Позвонив Ларисе, которую Маруся уже давно воспринимала как палочку-выручалочку, и в очередной раз наткнувшись на хамоватую девицу, сообщившую, что мама в командировке, она приуныла. На вопросы подруг Брусникина отвечала, что все хорошо, и каждый день придумывала новые подробности, подтверждающие безоблачное счастье молодой семьи. Если мама узнает хоть толику того, что происходит, Виктора можно будет хоронить под грустную музыку. Оставалась Дина.

Глава 10

Однажды Марусю разбудил телефонный звонок.

– Малыш, надеюсь, твоя кикимора уже ушла? – поинтересовался нежный девичий голосок.

– Кикимора на проводе! – рявкнула Маруся, ощущая, как голова наполняется тягучей тяжелой болью, накатывающей на глаза и выжимающей горькие злые слезы.

– Ой… а мужа позовите, пожалуйста. Это с работы.

– Да что вы говорите! – Маруся исходила желчью, надеясь, что ее яд уже достиг оппонентки и начал капать из трубки. – Малыш тоже… на работе! Уже должен был доползти, пошарьте там под столом!

– Да, правильно он говорил, – понимающе протянула девица. – Гюрза бешеная.

– Привет Малышу! Пламенный! Кстати, он уже укушенный, так что осторожнее, бешенство заразно!

– Хамка базарная, Шапокляк! – радостно поддержала обмен репликами девица.

– Давай-давай, крути пропеллером, Карлсон! Твой Малыш уже на подлете! – В бессильной злобе Маруся швырнула трубку и разрыдалась.

Оказывается, этот мерзавец еще и обсуждает ее со своими пассиями, вот это номер! Почему это все происходит именно с ней?

На лекции Маруся не пошла. К обеду она приехала в заведение, где работала Динуля. Потоптавшись перед вылизанным блестящим входом в валютный подвальчик, она собралась с духом и вошла. На всякий случай, чтобы не ударить в грязь лицом, Маруся взяла с собой всю скудную наличность, оставшуюся от стипендии. К ней тут же бросился молодой человек в форме швейцара, осветив сумеречный вестибюль белозубой улыбкой. Когда он разглядел вошедшую, улыбка его подувяла, а через мгновение погасла совсем.

– Здесь только за валюту, – презрительно процедил он, перегородив дорогу. То, что он моментально распознал неплатежеспособность Маруси, было дурным знаком.

«Здорово же я выгляжу, если меня даже в кафе не пускают», – подумала Маруся и, заикаясь, пролепетала:

– Вы не подскажете, как мне найти Дину?

Внезапно лицо парня преобразилось, и он снова приветливо улыбнулся.

– Стой здесь, сейчас позову. Чего ж ты через парадный вход поперлась, надо было через черный.

И он исчез в глубине причудливо оформленного коридора. Вернулся через минуту, обнимая за талию Дину и что-то шепча ей на ушко. Дина фыркала и стряхивала его руку.

– О, Маринка! – радостно завопила она. – Никак ты разбогатела?

Маруся покраснела и жалобно посмотрела на подругу. Ей было неудобно перед парнем, а очередной намек на финансовую несостоятельность больно полоснул по самолюбию.

– У меня к тебе разговор. Ты когда заканчиваешь?

Дина посерьезнела и внимательно вгляделась в Марусино лицо.

– Отключи-ка локаторы! – бросила она швейцару.

Тот подобострастно хихикнул и отошел в сторону.

– Что случилось? Деньги нужны?

Это был единственный Динкин минус. Надежный друг, честный и порядочный, но на деньгах ее клинило. Дина выросла в сильно пьющей семье, была младшей, третьей дочерью безалаберных родителей, всегда донашивала ветхие вещи сестер и плохо питалась. Валентина Макаровна подкармливала ее, ненавязчиво подкладывая куски побольше, и сокрушенно вздыхала, глядя, как девочка торопливо ест.

– Ты не спеши, питаться надо правильно, пищу тщательно пережевывать, – пыталась она научить дочкину подругу.

– Пока пережевываешь, остальные твою тарелку подметут, – бесхитростно поясняла Дина.

Динуля всегда мечтала стать богатой и уйти из семьи. Нет, своих родных она любила, но жить хотела отдельно.

– Тебе, Маринка, не понять, у тебя жизнь другая. И слава богу, – говорила она в редкие минуты откровений. – Я хочу ездить к ним в гости, понимаешь? Только в гости, но не жить там. – И, подумав, добавляла: – Но нечасто. А так, раз в месяц. Заехать, посмотреть на них, денег подкинуть и бежать…

Дина давно повзрослела. Когда она появлялась в их старом дворе, шикарно одетая, благоухающая дорогими духами, бабки, как мухи оккупировавшие единственную уцелевшую на детской площадке лавочку, злобно шептались и строили догадки по поводу ее заработков.

Услышав эпитеты, которыми ее награждали злобствующие пенсионерки, Дина лишь весело хохотала и показывала язык. Возвращаясь в дом, где она выросла, Динуля впадала в детство и вновь чувствовала себя девчонкой.

Сейчас она стояла перед Марусей в расшитом коротеньком сарафанчике, подчеркивающем национальный колорит заведения. Высокая, красивая оформившаяся девушка с глазами умудренной жизненным опытом женщины в детском маскарадном костюме. В этом было что-то противоестественное. Да и вся жизнь оказалась какой-то вывернутой наизнанку. Совсем не об этом мечтали они в детстве.

– Хотела поговорить, – виновато произнесла Маруся. – Я тебя подожду, ты только скажи, во сколько зайти.

– Я через полчаса сменяюсь, погуляй пока, я выйду, – внимательно сверля ее взглядом, ответила Дина. – А в чем дело?

– Дела семейные, – попыталась пошутить Маруся, но получилось так горестно, что она едва не расплакалась.

– Ясненько, – печально поджала губы подруга. – Не кисни, сейчас все решим.

Маруся вышла на улицу и начала бестолково метаться в поисках места, с которого можно будет сразу увидеть выходящую из ресторана Дину. Сначала она встала на узкий тротуарчик, тянущийся вдоль набережной, но ее задевали спешащие прохожие. Тогда она вернулась на противоположную сторону дороги и прижалась к стене дома: сверху капала вода. Задрав голову, Маруся увидела гигантскую сосульку, хищно нацелившуюся прямо на нее. Она в ужасе отпрянула к краю тротуара, где ее немедленно обрызгали проносящиеся мимо машины. Места не было.

«Для меня вообще нет места в этой жизни», – тоскливо подумала Маруся, решив слиться с толпой и плыть по течению. Продефилировав пару раз туда-обратно, она дождалась Дину. Оказывается, Дина была на машине.

– А кто за рулем? – Маруся испугалась, что с ними поедет очередной бойфренд подружки и поговорить не удастся.

– Я наш штурман и рулевой, – радостно оповестила Дина. – Только ехать будем медленно, я права недавно получила, лихачить боюсь.

Маруся опасливо села в новенькие красные «Жигули».

– Ты точно умеешь водить? – на всякий случай спросила она подругу.

– Ну как-то я ведь до работы доехала, значит, и вернуться смогу, – успокоила ее Дина. – В крайнем случае, руками ее оттолкаем до дома. – И она весело рассмеялась.

Марусе не было смешно. Она уже готова была начать толкать драндулет сама, лишь бы не сидеть в салоне. Динулины водительские навыки ее не вдохновляли.

– Дома поговорим, – посерьезнела Дина, – я за рулем не отвлекаюсь.

Маруся судорожно кивнула, вцепившись руками в подвернувшиеся детали интерьера.

– Слышь, мать, все не так плохо! Расслабься, – похлопала ее по руке юная водительша.

– Да, все нормально, я и не напрягалась, – просипела Маруся, страдая от тяжелых предчувствий.

– Тогда руки убери, – попросила Дина, снимая ее ладонь с рычага переключения скоростей. – Держись за что-нибудь другое.

– Угу, – простонала Маруся и начала пристегиваться.

– Это ты зря. У непристегнутых пассажиров в случае аварии есть шанс вылететь через лобовое стекло и уцелеть, – ободрила ее Динуля.

Маруся немедленно прицепила ремень безопасности на место.

– Или, наоборот, убиться насмерть.

Позеленевшая пассажирка опять взялась за ремень.

– Но лучше уж вылететь, чем ждать, пока тебя из этой покореженной консервной банки достанут!

Маруся, обмякнув, расползлась по сиденью и жалобно проныла:

– Давай на метро, а?

– Никакого дезертирства я не допущу, – грозно сдвинув брови, рыкнула Динуля.

Мотор долго натужно чихал, на короткое время подарив позеленевшей Марусе надежду на то, что тарантас все-таки не заведется и не помешает ей дожить до глубокой старости.

Неожиданно двигатель взревел, разбив хрупкие мечты невольной пассажирки, и машина начала медленно пятиться. Маруся в ужасе смотрела на поток транспорта, несшийся мимо. Автобусы, грузовики, легковушки – все это неминуемо должно было смять жалкий маленький «жигуленок».

Динуля, вывернув голову назад, сердито шептала, не прекращая движения:

– Ну-ка, мужики, кыш с проезжей части, не видите, тетка разворачивается!

Странно, но ей удалось вырулить. Ехала Дина аккуратно, соблюдая правила и трусливо прижимаясь к тротуару.

Внезапно машина резко затормозила, и непристегнутая Маруся больно ударилась о лобовое стекло. В голове отчетливо зазвенело. Когда звон поутих, донесся голос Дины:

– Урод, дальтоник! Зеленый же, чего тормозишь?

– Простите, задумался. Тут стрелка только прямо, а мне повернуть надо, вот я и…

– С ума сойти! – бушевала подруга. – Мы чуть не врезались! Если стрелка прямо, то и ехал бы по стрелке! Задумался он! Дома на горшке думать будешь, а здесь дорога! До-ро-га! – по складам повторила она.

– Я возмещу ущерб, – жалобно проговорил мужской голос.

– Если б ты нас «ущербнул», то я б тебя вообще сейчас убила!

– Вы такая эмоциональная…

– Похами еще! Попрошу без намеков!

– Я в хорошем смысле…

– Слушай, комплиментщик, мой тебе совет: пересаживайся на самокат, так безопаснее и для тебя, и для окружающих.

– У самоката крыши нет, – серьезно произнес оппонент.

– А ты с крышей купи, – посоветовала Дина. – Все, освободи дорогу, юноша, мы опаздываем.

– Рискую показаться назойливым, но не дадите ли вы свой телефон?

– Не давай, – очнулась Маруся и упала локтями на водительское место, пытаясь высунуть голову из машины. – Он тебе потом отомстит!

– За что? – хором удивились спорщики, уставившись на лежащую поперек салона Марусю.

– За хамство, – убежденно ответила она.

– Слышь, Маринка, у тебя, похоже, сотрясение мозга. Да, дядя, ты прав, ущерб имеет место быть. Вон у барышни шишак какой наливается. С тебя бутылка!

– Вы пьете? – расстроенно поинтересовался парень.

Теперь Маруся смогла его разглядеть: невысокий, коренастый, интеллигентного вида, в очках и при галстуке.

– Не, – усмехнулась Дина. – Мы колемся. Но у тебя же все равно дозы с собой нет. Так хоть бутылкой разживемся, правда, Маринка?

– Смешно, – вздохнул очкастый. – Я вообще-то врач, может, стоит вас осмотреть? – Это уже было адресовано Марусе.

– Ага, щас разденусь только, – буркнула она, отползая на пассажирское место.

Телефон незадачливому эскулапу Дина все-таки оставила.

– С ума сошла, – прошипела Маруся, когда подруга наконец уселась в автомобиль.

– Перспективный юноша, – пояснила свои действия Дина. – Иномарку, знаешь ли, не каждый себе может позволить.

Маруся затихла, потеряв интерес к скользкой теме.

Глава 11

Юрик, очередной кавалер Дины, оказался дома. Марина расстроилась и затопталась в коридоре, не зная, как себя вести. Парень обрадовался приходу подруг и смачно приник к Динуле в долгом поцелуе. Маруся завращала глазами, пытаясь найти точку, в которую было бы прилично уставиться в данной ситуации. Пока она старательно отворачивалась, Юрик отпрянул от Дины и, растопырив руки, двинулся в Марусину сторону.

– Целоваться не буду! – взвизгнула она и заняла оборонительную позицию.

– Я и не планировал, – утешил ее. – Позвольте вас раздеть! В смысле, снять верхнюю одежду. Белье трогать не буду, – на всякий случай добавил Юрик.

– Марусь, чего-то ты совсем сегодня тормозная, – расстроилась Дина. – Юр, погуляй до вечера, у нас серьезный дамский разговор намечается.

Юра понимающе кивнул и, накинув куртку, доложил:

– Буду у предков, если что – звони!

Марусе было ужасно неудобно. У самой никакой семейной жизни, и другим малину портит!

– Может, я пойду? – неуверенно сказала она Дине.

– Конечно, – обрадовалась Динуля. – Я так понимаю, ты за тем и ехала, чтобы в прихожей мне напачкать, а потом свалить домой!

Маруся испуганно посмотрела на пол: под ее сапогами расплывалась грязная лужица.

– Сейчас вытру, – смутилась она.

– Марин, ты начинаешь меня раздражать! Мой руки и иди на кухню, обедать будем.

Аппетита у Маруси не было, а Дина уже поела на работе, поэтому решили ограничиться чаем.

– Так, не тяни, рассказывай, – потребовала Дина. – Я уже не за рулем, могу адекватно реагировать.

Маруся осторожно отхлебнула горячий чай, аккуратно поставила чашку на блюдечко и рассказала все, начиная с новогоднего вечера.

– М-да. – Дина нервно накручивала на палец челку и хмурилась. – Ты сама-то хоть понимаешь, что муж из него фиговый? Дело не в брюнетке, а в принципе. Любовницу можно устранить, однако ситуация от этого не изменится.

– Устранить? – похолодела Маруся.

– Ну да, грохнуть и зарыть в лесу… Ой, прости, я забыла, что у тебя сегодня чувство юмора загнулось, – улыбнулась она, увидев расширяющиеся от ужаса глаза подруги. – Я не об этом. Ты подумай, зачем он тебе? Ну вернешь его в семью, и что с ним делать? Это ж как трусы использованные: если чужая баба надевала, проще выбросить, чем отстирывать. Мысль улавливаешь?

– Я его люблю.

– О-о, – протянула Дина. – Звучит как приговор. Ты уверена, или, может, это рефлексы? Знаешь, у человека после смерти рефлексы еще некоторое время сохраняются. Наверное, и у тебя так: любви нет, а нервные окончания продолжают реагировать.

– Я пока еще жива, – напомнила Маруся.

– Не остри, у тебя сегодня плохо получается. Твой муж – гулящий алкаш, согласна? – хлопнула Дина ладошкой по столу.

– Нет!

– Нет? А про что ты только что рассказывала тут? Это называется как-то по-другому? Уж просвети меня!

– Он просто быстро пьянеет, – попыталась защитить мужа Маруся.

– Знаешь ли, от ведра любой свалится!

– Он не пьет ведрами, он не лошадь.

– Ага, не лошадь! Жеребец он! – злилась Динуля.

– А волос, может, просто прицепился…

– Я не поняла, Марин, ты приехала рассказать, какой хороший у тебя муж? – Подруга смотрела на Марусю, насмешливо приподняв брови. – Ты взрослая девочка, научись, пожалуйста, называть вещи своими именами. Тогда и принимать решения станет проще. Повторяю, он алкаш и кобель. Если у тебя кривые ноги, то можно сказать, что они не очень прямые, но суть от этого не изменится!

– У меня нормальные ноги, – обиделась Маруся.

– Что и требовалось доказать. Ты меня не слышишь! Хочешь, я расскажу тебе про своего предыдущего мужика?

– Давай, – вяло согласилась Маруся. Она уже жалела, что приехала.

– В мой день рождения он напился как свинья и вернулся домой поздно ночью. Этот урод квасил регулярно. Потом обнаглел уже настолько, что несколько раз даже не ночевал дома, представляешь?

– Какой ужас, – искренне расстроилась Маруся.

– Однажды я увидела у него на рубашке след от губной помады. Прикинь, я стою раком, стираю его грязные тряпки и вдруг вижу это! Я его обстирываю, обглаживаю, кормлю, а он, весь чистенький и свеженький, в глаженном мною белье бегает налево!

– Кошмар, Дин, какой мерзавец!

Дина некоторое время испытующе смотрела на нее, затем тяжело вздохнула:

– Марин, ты дура! Я про тебя рассказывала. Просто посмотри на свою ситуацию со стороны, это же так просто!

Маруся ошарашенно замерла на табуретке. Про нее? Точно, про нее.

– Подумай хорошенько, кого и за что ты любишь! – Дина не мигая смотрела на нее.

– Виктор исправится, – пробормотала Маруся. – Он не понимает, что мне это не нравится.

– Да неужели? – Дина вскочила и заметалась по кухне. – Ну почему мы, бабы, так цепляемся за мужиков? Ведь понимаешь, что дрянь: и в хозяйстве от него пользы нет, и в гости не выведешь! Ан нет, как хлам какой-то держим при себе – вдруг пригодится! Вот ты, молодая, красивая, зачем тебе этот слизняк? Еще заразу какую-нибудь принесет…

– Я не хочу разводиться, – призналась Маруся. – Представляешь, девчонки узнают, все пальцем будут тыкать – разведенка! Мама загрызет: я говорила, я предупреждала…

– Ты что, совсем уже? Какая разница, кто что скажет? Ты еще забыла старух во дворе упомянуть, у них, знаешь, тоже по любому поводу мнение имеется. Это твоя жизнь. Плясать под чужую дудку – мазохизм. Кто-то где-то что-то скажет…

– Кому я нужна буду? – вздохнула Маруся. – Я же замужем была.

– Да кого в наше время это волнует? Двадцать первый век на пороге! Нельзя себя недооценивать. Ты всем нужна, на тебя на улице заглядываются, мужики шеи сворачивают, бабы бесятся и ревнуют. У них портится настроение, когда ты идешь навстречу, такая сексуальная и соблазнительная.

– Ты что, Дин, бредишь? Кто шеи сворачивает? Ты глянь на меня. Даже швейцар в твоем заведении меня дальше входа не пропустил!

– Научись слушать сначала, а потом спорь. Мне твои доводы неинтересны. Если ты, глядя в зеркало, видишь там жалкое убогое создание, то именно оно и выходит на улицу, подволакивая кривые ножки и потряхивая реденькими тусклыми волосенками.

– Обалдела, – надулась Маруся. – Дались тебе мои ноги. А волосы у меня густые, нечего наговаривать.

– Марин, ну почему ты выхватываешь из моей психотерапевтической беседы какие-то невразумительные куски? Я просто пытаюсь донести до твоего сознания, что если ты станешь воспринимать себя как ошибку природы, то мужики обязательно будут от тебя шарахаться. Цени себя, люби, холь и лелей, и тогда кавалерам захочется делать то же самое. Вот скажи, солнце, в чем ты ходишь дома?

– В халате, – пожала плечами Маруся.

– А если вы собираетесь в гости, как ты готовишься?

– Никак, мы в гости не ходим.

– Вообще? – удивленно распахнула глаза «психотерапевтша».

– Не, просто мы по отдельности: я к девчонкам, он к своим друзьям.

– Нормально, – протянула Дина, теребя крохотную сережку. – А волосы ты укладываешь, маски делаешь?

– Конечно, не считай меня совсем уж темной, все я делаю.

– И как это происходит? Ты при нем своей красотой занимаешься?

– А почему нет? Волосы я на бигуди на ночь накручиваю, а в маске хожу по пятнадцать-двадцать минут, не вижу криминала.

– Я потрясена. Так и представляю: тетка в ржавых бигудях, драном халате и с мордой, обмазанной сметаной. – Динуля согнулась пополам от хохота.

– Слово «бигуди» не склоняется, – обиженно сообщила Маруся, – а маску я делаю из огурцов.

– О-о! – стонала рыдающая от смеха подруга. – Еще и с зелеными кругами вместо глаз! Девочка-кошмар! Ой, не могу: приходит муж с работы, а навстречу из темного коридора к нему такая аппликация плывет. Он, по идее, должен был рвануть на выход с такой скоростью, что мог и ноги на лестнице переломать!

Маруся тоже не выдержала и рассмеялась:

– Ладно тебе издеваться. Все не так страшно. Он ни разу не пугался еще.

– Само собой, человек и не к такому привыкнуть может. Только нужно ли мужа приучать к подобным потрясениям? Вообрази, что твой светлый образ ассоциируется у него именно с теми моментами, когда ты шляешься по квартире вся в огурцах и помидорах на физии. А на работе, между прочим, ходят вполне приличные тетки, не украшенные несклоняемыми бигудями! Не в халатах и стоптанных тапках, а нарядные, надушенные и завитые. Мужики не станут озадачиваться вопросом, сами у нее волосы вьются или она час в ванне с пенкой маялась. Твой Витя видит конечный результат у других и мучительный процесс у тебя. Ну и сама подумай, кого он выберет? У низших видов все на уровне животных рефлексов: сон, еда и секс. Мужики различаются лишь скоростью реакции на эти три раздражителя. Попробуй выяснить слабое место своего благоверного, хотя мне кажется, что на секс он среагирует быстрее.

– Я должна предлагать себя? – возмутилась Маруся.

– Когда поперлась замуж, ты уже себя предложила, причем не просто предложила, а закрепила за своим супругом право единоличного использования твоих женских достоинств. О чем, кстати, имеется печать в твоем паспорте.

– Прям так там и написано: «имеет право»? – хихикнула Маруся.

– Форма изложения сути не меняет. Виктор твой имеет и право, и все остальное. Вычисли его слабое место и порабощай!

– Не умею я, – расстроилась Маруся. – Ни вычислять, ни порабощать.

– Вот, мы подошли к главному. А я на что? Ты ко мне приехала учиться! Зря, что ли, в такую даль поперлась?

Дина сходила в комнату и вернулась с листом бумаги и карандашом.

– Составлем план действий. Значит, исходя из моего богатого опыта, начинаем с третьего рефлекса. Тут все элементарно. К возвращению мужа надеваешь что-нибудь этакое, игривое и с кружавчиками, отклячиваешь пятую точку, виляешь бедрами и размахиваешь бюстом. При этом передвигаешься по квартире как ни в чем не бывало, заигрывать не пытаешься, занимаешься обычными делами.

– Что-то сомнительно, – покачала головой Маруся. – Моим бюстом особо не размахнешься, а размахнешься, так улетишь… Это все равно что сеткой с арбузами махать.

– Не цепляйся к словам! – рассердилась Дина. – Ты меня отвлекаешь, я мысль потеряла!

– Не понимаю, как в таком виде заниматься хозяйством. Придется ведь передник надеть, а он у меня…

– Сейчас я тебя стукну! – оборвала ее Динуля. – Представляю твой передник: засаленная половая тряпка на лямочках! Можно подумать, что твоя цель – переделать все дела по дому! Найди что-нибудь безобидное. Пыль вытирай, желательно на плинтусах, чтобы поза соответствовала.

– Чему? – смутилась Маруся, вообразив, как она ползет вдоль плинтусов, а вокруг ее тела топорщатся рюшечки и кружавчики.

– Поза должна соответствовать цели! – хлопнула по столу Дина. – А цель у нас – вернуть загулявшего мужа в семью.

– Ладно, а где взять это бесстыжее белье? – Маруся сдалась, но все еще надеялась, что найдется более приличный способ налаживания отношений с супругом.

– Это не проблема. – Дина взяла телефон и начала азартно тыкать кнопочки: – Ритка? Тащи сюда свой ассортимент… на третий номер, давай!

– Мне третий маловат, – робко встряла Маруся.

– И замечательно, пусть твои роскошества слегка вываливаются. Так даже лучше будет!

Динуля походила из угла в угол, вернулась за стол и отхлебнула остывший чай.

– Если это не поможет, не отчаиваемся! Есть еще два рефлекса, которыми можно заняться позже. Но интуиция мне подсказывает, что мы на верном пути.

В прихожей тренькнул звонок. Дина пошла открывать.

– Молодца, – донеслось до Маруси, – быстро пришла. На тапки, двигай в комнату, сейчас я тебя с клиенткой познакомлю. Маринка! Иди сюда, развратное белье принесли! – гаркнула Дина на всю квартиру.

Маруся опасливо вышла в коридор. У вешалки возилась невысокая полненькая девушка.

– Марго, – представилась она, кокетливо улыбнувшись.

– Очень приятно, – вежливо произнесла Маруся.

– Раздевайся, – пихнула ее Дина, – не тяни время.

– Зачем? Так сразу? А может, не надо? – засмущалась новоявленная клиентка.

– Не спорь, тетя знает, что делает. Мы подглядывать не станем, – хохотнула Дина и сунула ей в руки хрустящий маленький пакетик. – Ждем тебя в гостиной, шевелись!

Путаясь в белье, Маруся начала торопливо раздеваться. В пакетике лежала горсточка красных кружевных веревочек. Она долго сопела, пытаясь определить их назначение, и, когда, уже решив, что угадала правильно, наконец натянула на себя эту красоту, в комнату ворвалась Дина.

– Ты что тут, заснула? Ой, – взвизгнула она, – прикол! Маргоша, я такое же хочу!