Текст книги "Отец с обложки"

Глава 7

Весь день мы с Ниной разгребаем почту и сверяем расписание Вересова. На самом деле я даже начинаю скучать по работе в офисе. Последний год я работаю исключительно из дома, так что выхожу куда-то нечасто, вижусь с людьми – тоже. Все мое общение происходит через средства коммуникации. Из реального – Ирка и родители. Все мои наряды так и висят в шкафу с бирками, новая обувь – неношеная, на полке в гардеробной. Вот вам и минусы работы на дому.

– Эта вертихвостка всю систему мне сбила. Назначила встречи, которые пройдут в разных частях города одна за другой. Как будто у Леона Анатольевича есть способности к телепортации, – возмущается Нина и со злостью закрывает крышку ноутбука. – Так, мне срочно нужно выпить кофе.

Нина упирается локтями в стол и пальцами растирает виски.

– Давай я спущусь вниз, – предлагаю ей.

– Зачем спускаться, если у нас кофеварка стоит? – кивает в сторону, где в углу расположен невысокий буфет с кофеваркой и всякими сладостями в ящиках.

– Точно.

Я еще не до конца освоилась в офисе, все-таки прошло всего два дня. Леона, к слову, еще сегодня не видела. У него в десять была назначена встреча с рекламным отделом, и Нина сказала, что после нее нам лучше молчать и не попадаться ему на глаза. Я ее страх перед шефом не разделяю.

– Тебе с сахаром? – я заправляю капсулу и подставляю чашку под тонкий ручеек ароматного кофе, который мне теперь нельзя.

– Да, две ложечки, пожалуйста. Нам придется полностью перекроить все расписание на два месяца вперед и обзвонить всех для согласования времени и даты.

– Теперь ясно, за что ту дамочку уволил Леон, – хмыкаю я.

– О, он ее не увольнял. Она вернулась в отдел договоров. Это меня он уволил и вернул через неделю.

– О, – все, что могу произнести. Нина так легкомысленно сказала об увольнении, словно это мелочь какая-то.

Я добавляю в кофе сахар, себе же завариваю чай и достаю из шкафчика шоколадные конфеты. Никогда особо не жаловалась на тягу к сладостям, но в последнюю неделю не могу от них оторваться. Это все малыш. Сладкоежка маленькая.

– Нина, позвони в отдел кадров, пусть подготовят приказы об увольнении всего рекламного отдела! Бездари! Всех уволить до одного! – в кабинет вихрем залетает Леон, взбешенный, словно сам Дьявол.

Он с силой бросает папку с документами на стол Нины, и белые листы разлетаются во все стороны. Я застываю посреди кабинета с двумя чашками в руках, не зная, куда себя девать. Пожалуй, теперь наставления Нины не кажутся мне такими бессмысленными.

Я разворачиваюсь назад к буфету, но меня подводят чертовы каблуки. Нога подворачивается, и я начинаю терять равновесие.

А дальше все как в тумане.

Чашки слетают с блюдечек и падают вниз. Горячий напиток обжигает ноги, и я вскрикиваю от боли. Ко мне подбегает Леон, его крепкие руки оплетают мою талию, помогая вернуть равновесие. Из моих глаз брызгают слезы, кожу безумно жжет. Она краснеет прямо на глазах.

– Нина, бегом в медпункт! – рявкает суровым басом Вересов, и секретарша срывается с места. – Господи, Ксюша, ну что ж ты такая бедовая, а?

Он помогает мне добраться до кресла, я уже плачу, не могу сдержать слез. Леон снимает с себя идеально выглаженный пиджак и пытается стереть остатки кофе с моих ног.

– Господи, ты еще хуже делаешь! Не трогай меня, пожалуйста, – отталкиваю его от себя, и Леон застывает возле меня. В его взгляде отражается полная растерянность и беспомощность. Он тяжело дышит и просто наблюдает за тем, как я тихонько плачу.

– Вот, спрей есть, но он просроченный, – запыхавшаяся Нина протягивает ему баллончик. Если у кого есть способности к телепортации, то точно у нее.

Леон наконец приходит в себя, хватает спрей, снимает крышку. С сомнением смотрит на него.

– Срок годности месяц назад истек. Черт подери. Давай сейчас обработаем ожог им, нельзя терять времени, и я отвезу тебя в больницу.

– Не думаю, что все настолько плохо, чтобы ехать в больницу.

– Не спорь со мной, хорошо? – давит на меня голосом.

Он приседает на корточки у моих ног, осторожно касается лодыжки. Я задерживаю дыхание, когда холодный спрей попадает на кожу. Боль никуда не исчезает. Я уже не сдерживаю всхлипы, реву от души, причем не знаю, от чего больше: от той боли, которую чувствую, или от унижения перед Леоном. Ибо, как только он оказывается рядом, я вечно делаю что-то не то. И в его глазах вместо красивой, успешной и умной девушки я выгляжу глупышкой.

Я привлекаю слишком много внимания. Когда мы с Леоном поспешно направляемся к лифтам, весь офис смотрит сначала на мое заплаканное лицо, потом на ноги. А потом уже испуганно на самого Вересова, будто это он меня искалечил.

Леон открывает дверцу своего автомобиля – не того, кстати, который я вчера стукнула – и помогает мне забраться на переднее сиденье. Он отодвигает его немного назад, чтобы для моих ног было больше пространства, а затем бережно застегивает на мне ремень безопасности.

– Потерпи немного, здесь рядом есть клиника, – он кладет мне руку на плечо и заглядывает в глаза. Я киваю и отворачиваюсь.

Вересов обходит автомобиль и устраивается на месте водителя. Машина срывается с места и быстро выезжает на улицу. Я уже не сдерживаюсь, плачу от души, отвернувшись к окну.

– Сильно болит? – Леон выглядит сосредоточенным на дороге, но время от времени взволнованно поглядывает в мою сторону.

– Шрамы останутся, – некрасиво всхлипываю я и начинаю еще больше плакать.

– Не останутся. Твоим прекрасным ножкам ничего не угрожает, – подмигивает мне, пытаясь успокоить. Одна его рука остается на руле, другой он тянется ко мне. Сжимает мою руку в жесте поддержки.

Я задыхаюсь от его прикосновения. Не должна так реагировать, но ничего не могу с собой поделать. Хочется уткнуться в его грудь, чтобы он водил ладонью по моей спине, шептал на ушко что-то успокаивающее. Господи, как же в такие моменты не хватает простой мужской ласки!

Толя у меня был моряком. Хотя почему был, он и сейчас есть. Просто уже не мой. Его дома не было по полгода, приходилось быть самостоятельной и с проблемами справляться в одиночку. Некому было выплеснуть свои неудачи и разочарования.

От мыслей отвлекает невыносимое чувство жжения в ногах. Хочется как можно быстрее оказаться в больнице, хотя не уверена, что медики смогут снять мою боль. Заживать будет долго. Хорошо, что сейчас лето, иначе я никак не смогла бы натянуть штаны.

Наконец-то впереди появляется здание клиники. Леон паркуется, наплевав на все правила. Прямо у порога здания.

– Ты сможешь идти? – спрашивает, повернув ко мне голову. Его глаза с беспокойством изучают меня.

– Да, мне же не оторвало ноги, это просто ожог, – пытаюсь пошутить я, потом делаю очередной глубокий вдох, чтобы успокоиться и прекратить всхлипывать.

Леон наклоняется ко мне, я цепенею, его лицо так близко. Я чувствую аромат его духов, могу разглядеть легкие морщинки в уголках глаз. Он открывает бардачок и подает мне влажные салфетки.

– Тушь растеклась совсем, – объясняет мне.

– Да, я сейчас себя в порядок приведу быстро. Извини, что доставляю столько хлопот, – я начинаю суетиться.

– Перестань извиняться, – раздраженно бросает мне.

Мы выходим из машины, ладонь Леона ложится мне на поясницу. Он открывает передо мной дверь и сразу же зовет к нам медсестру. К моему удивлению, он не уходит. Следует за нами в кабинет врача и заходит внутрь за мной.

Медсестра сразу берется записывать мои данные и измерять давление, пока Леон в стороне о чем-то тихо переговаривается с врачом.

Наконец-то врач уделяет мне внимание. Вересов же занимает место в углу кабинета и следит за каждым движением медработников.

– У вас эпидермальный ожог, все заживет в течение двух недель, – успокаивает меня женщина, осматривая мои ноги. – Очаг поражения достаточно велик, поэтому мы можем уколоть вам обезболивающее, чтобы снять боль, – предлагает Валерия Дмитриевна и поднимает на меня взгляд из-под очков, ожидая моего согласия.

– Колите. И делайте все, что нужно, – решительно отвечает вместо меня Леон, который представления не имеет о моей беременности.

Я прочищаю горло, тихо прошу:

– Леон, не мог бы ты выйти? Твое присутствие здесь необязательно, я хотела бы сама поговорить с врачом. К тому же мне придется снять юбку, чтобы обработали раны как следует, – нахожу весомый аргумент, чтобы он не стоял над головой.

Мужчина сжимает губы в тонкую линию. Недоволен. В кабинете наступает тишина. Он давит своей энергетикой. Руки в карманах, поза напряженная.

– Хорошо, – кивает он и исчезает за дверью. Я наконец выдыхаю, потому что могу спокойно общаться с врачом.

– Мне нельзя обезболивающее. Я беременна, – объясняю ей. – Что делать в таком случае? – поднимаю взгляд на женщину с надеждой.

– Ох, с этого и надо было начинать, – она смотрит на меня с осуждением и качает головой. – В таком случае обойдемся мазью с обезболивающим эффектом. Не беспокойтесь, ни шрамов, ничего не останется. Какое-то время цвет кожи может немного отличаться от вашего, но все дефекты быстро пройдут.

– Спасибо, – произношу смущенно и наблюдаю за действиями врача.

– Я пропишу вам… – ее слова перебивает настойчивый стук в дверь. Она не успевает ничего сказать, дверь открывается, и в кабинет заглядывает встревоженный Леон.

Он натыкается взглядом на мои голые ноги и быстро отворачивается. Смотрит только на врача.

– Все в порядке? Прошло уже пятнадцать минут.

Он сканирует пространство кабинета. Замечает тюбик с мазью и другие средства, которые рядом с кушеткой на железной тележке разложила медсестра.

– Мы уже заканчиваем. Сейчас выпишу рецепт, и можете забирать свою девушку.

Я хочу сказать, что мы совсем не пара, но не успеваю даже рот открыть.

– Как это можно забирать? – возмущенно сопит он, проходит в кабинет и закрывает за собой дверь. – У нее обе ноги ошпарены, я настаиваю на госпитализации.

– Леон, – стараюсь одернуть его, но тот не слышит.

– У нее может температура подняться и судороги начаться. Я только что прочел.

Врач прочищает горло, я замечаю, что она с трудом сдерживает улыбку.

– Думаю, успокоительное понадобится не для пострадавшей, а для вас, молодой человек. Ольга, накапайте капель семь.

Я тоже начинаю улыбаться. Мужчины страшные паникеры, но никогда не думала, что такой холодный, мужественный Леон мог испугаться, словно девчонка.

– Мне не нужны никакие капли, я требую квалифицированного и компетентного врача.

– Леон, успокойся. Я не собираюсь здесь оставаться. Нет нужды, – обращаюсь к нему.

– Но судороги…

– Господин Вересов, никаких судорог и всего, что вы вычитали в сети, при ожогах первой степени не бывает. Здесь только один волдырь, остальное – покраснение, которое через пару дней сойдет.

Строгий тон врача срабатывает. Немного потоптавшись на месте, Леон наконец покидает кабинет со словами:

– Буду ждать тебя в коридоре.

Глава 8

Я нахожу Вересова в вестибюле у регистрационной стойки. Весь взволнованный, волосы взъерошены. Окидывает меня пристальным взглядом, задержавшись чуть дольше на моих пострадавших ногах.

Как оказалось, мои счета за услуги клиники уже оплачены.

– За счет фирмы, – невинно улыбается мне мужчина. – Ведь медстраховка включена, помнишь? Тем более ты получила травму на рабочем месте.

Я не спорю с ним. Честно говоря, сил нет. Хочется только одного – поскорее добраться домой. И чтобы кожа перестала гореть.

– Спасибо за помощь, Леон. Я ведь могу домой уехать? Не думаю, что от меня сегодня еще будет какой-то толк.

Я избегаю его прямого взгляда, потому что мне стыдно перед ним. Проявила себя в его глазах неуклюжей девицей, еще и расплакалась.

– Я тебя отвезу. И это не обсуждается, – с нажимом говорит он, заметив, что я собираюсь спорить с ним. – И завтра возьми выходной, хорошо?

– Спасибо, – киваю ему и иду к выходу.

Леон открывает мне дверцу машины, я забираюсь на переднее сиденье. Наблюдаю за тем, как он обходит впереди внедорожник, чтобы занять водительское место, и ловлю себя на том, что любуюсь им. В душе разливается тепло от его волнения за меня и заботу.

– Где рецепт? Заедем по дороге в аптеку, – спрашивает он, захлопывая дверцу автомобиля.

– Сейчас, – я открываю сумочку, достаю лист бумаги и протягиваю его Вересову.

– И это все? – хмурится он, глядя на клочок бумаги. – Одно наименование?

– Я не больна, у меня только ожог, – развожу руками и объясняю ему. – Нужно просто время и не забывать использовать мазь, чтобы все быстрее зажило.

– Ладно, но, если тебе станет хуже, я подам на клинику в суд, – решительно заявляет он, резко тянет за ремень безопасности и пристегивает его.

Я сразу понимаю, что он не шутит.

– Ты слишком придирчив, – вырывается из моего рта.

Один убийственный взгляд со стороны Леона, и до конца поездки больше не смею сказать еще хоть слово.

Когда Леон останавливается в моем дворе, а я тянусь к дверце, он хватает меня за руку, останавливая. Его кожа теплая, пальцы длинные, красивые. Не могу оторвать взгляда от его ладони на моей руке.

– Подожди, Ксения, – его голос звучит спокойно, взвешенно. Его рука соскальзывает с моей, и внутри меня просыпается чувство разочарования.

– Да? – смотрю на него с удивлением.

У меня ощущение, будто он собирается сказать мне кое-что важное. Становится волнительно. Речь будет идти о нас?

– Хотел кое-что попросить у тебя, – он медленно произносит слова, словно раздумывает, стоит мне говорить или нет.

– Говори, – не выдерживаю молчаливой паузы. Воздух вокруг нас начал электризоваться, я замечаю, что Леон как-то странно на меня посматривает.

– В понедельник у меня важная встреча. Ты пойдешь со мной, – наконец выдает он. Мне приходится собрать все свои силы, чтобы не выдать своего разочарования. Я надеялась на приглашение на ужин.

– Я работаю на тебя, в мои обязанности входит ходить с тобой на встречи.

– Да, но я хотел попросить тебя надеть короткое платье, но ты обожгла ноги, так что не могла бы ты найти брюки с высокой посадкой, топ, чтобы подчеркнуть… хм… чтобы подчеркнуть твою женственность, и поверх топа надеть пиджак?

– Это очень странная просьба. Ты всем своим помощницам раздавал советы по нарядам?

– Ты не поняла. Ты будешь отвлекающим фактором. Расстегнешь там пуговицу, например, потом тебе душно станет, и ты снимешь пиджак. Будешь попивать сок через соломинку, улыбаться и делать вид, что очень внимательно слушаешь наш разговор. Одежду можешь купить за счет компании.

– Ты сейчас просишь меня соблазнить твоего потенциального клиента? Или партнера, инвестора, с кем ты там встречаешься? – возмущаюсь я от такого предложения.

– Я тебя прошу всего лишь посидеть рядом, – он начинает раздражаться.

– Ну, если это приказ начальства, то, конечно, я посижу рядом с тобой, – гордо задираю подбородок и стараюсь не выдать своего разочарования. – Если это все, я пойду. Спасибо, что подвез.

Я практически выскакиваю из машины, забыв и о боли, и о своей беременности. За спиной хлопают дверцы, слышны быстрые шаги мужчины. Леон настигает меня в несколько шагов.

– Да стой же, Ксения, – зовет меня Леон, но я в ответ ускоряю шаг. До двери остаются какие-то жалкие несколько метров, когда мужчина хватает меня за руку и резко разворачивает к себе.

Он напряженно всматривается в мое лицо. Нервно проводит пятерней по волосам.

– Послушай, ты не так поняла. Это обычная тактика ведения переговоров. Нужен отвлекающий фактор, чтобы собеседник потерял суть разговора, что-то мимо ушей пропустил, пока будет пялиться на тебя и думать, как бы пригласить после встречи на ужин за моей спиной.

– Все равно звучит как сам знаешь что, – с осуждением смотрю на него.

Он тяжело выдыхает, закрывает глаза, потом уже спокойнее говорит:

– Через месяц в городе пройдет инвестиционный форум. Я хочу, чтобы официально мы стали сетью отелей, принимающих гостей.

Сразу видно, что оправдываться перед кем-то ему в новинку. Но его слова меня больше возмущают, чем успокаивают.

– Тебе что, постояльцев в отеле не хватает?

– Да при чем здесь постояльцы, Ксения? – снова раздражается он. – Если нужно будет, я им предоставлю номера бесплатно, став одним из спонсоров мероприятия. Важен дополнительный пиар и возможность пообщаться с инвесторами и показать наши отели. У меня назревает многомиллионный проект, и мне нужно привлечь надежных людей, которые готовы вложиться и ждать, когда их инвестиции превратятся в прибыль.

– Что за проект? – интересуюсь у него.

– Это конфиденциальная информация. Извини, милая, но одной проведенной вместе ночи и нескольких дней работы на меня недостаточно для того, чтобы я выложил тебе все о новой разработке компании.

– О, спасибо за доверие! Это так приятно! – громкость моего голоса нарастает.

– Когда пройдешь стажировку, и тебя официально введут в штат – тогда все узнаешь.

Я молча наблюдаю за тем, как по асфальту прыгают воробьи. Прикусываю губу, выдыхаю и снова поднимаю взгляд на Леона,

– И для этого тебе нужна я при полном параде? – хмыкаю я.

– Яровой падок на молоденьких моделей, ты очень даже в его вкусе. Если он узнает, что ты будешь участвовать в этом вместе со мной, то ему это понравится больше, чем сотрудничать с нашими конкурентами из «Континенталя». Там всем, кто на руководящих должностях, под шестьдесят.

– А Яровой – кто это?

– Человек из министерства, – понижая голос, говорит он. – Он занимается некоторыми организационными вопросами на таких мероприятиях.

Мои брови ползут вверх от недоумения и недоверия.

– И ты думаешь, только из-за моего присутствия он согласится сотрудничать с твоей компанией?

– Нет. Я сделаю ему щедрое предложение. А ты будешь чем-то вроде бонуса сверху. Но не волнуйся, после того как все формальности будут улажены, ты с ним больше не встретишься. Если сама этого не захочешь, конечно.

– Хах, – я выдергиваю руку из его захвата. – Так это приказ начальства или твоя личная просьба? Разыграть очаровательную красавицу перед каким-нибудь важным перцем?

– Считай это моей личной просьбой, – неохотно признается он после непродолжительной паузы. – Я доплачу сверху.

– Не все в этой жизни решается за деньги, Вересов. Но я подумаю над твоим предложением. Я могу идти?

– Да, – кивает он и отступает.

Я хватаюсь за ручку, и наконец-то Леон исчезает за закрытой дверью. Пока поднимаюсь на лифте, думаю о его словах, анализирую все, что сегодня было. День ужасен, это я могу определить и без анализа. Леон сначала в моих глазах вырос, потом превратился в обычного бизнесмена, который ни перед чем не остановится, чтобы получить свою выгоду.

Я достаю ключи из сумочки, захожу в квартиру. Уставшая, с отвратительным настроением и обидой на Леона.

Я наклоняюсь, чтобы снять туфли, и замечаю в своем коридоре чужие мужские кроссовки.

Я выпрямляюсь, в первое мгновенье пугаюсь. Неужели ко мне в дом пробрался вор? Потом понимаю, что вор вряд ли стал бы заморачиваться с тем, чтобы снять обувь у порога квартиры, которую собрался ограбить. Да и кроссовки теперь кажутся мне знакомыми.

– Только не это, – шепчу себе под нос, устало опуская плечи, и иду быстрым шагом по коридору. Казалось, хуже уже быть не может. Но нет, вот же оно – доказательство того, что сегодня судьба решила испытать меня на прочность.

Толя, мой несостоявшийся муж, сидит на диване в гостиной, что-то листает на телефоне и потягивает через соломинку мой любимый сок. Это меня шокирует. Из головы вылетают все мысли о Леоне, ожоге и беременности.

– Я ждал тебя полдня. Где ты была? И что, черт возьми, у тебя с ногами, Ксюша? – недовольно спрашивает он, словно у него на это есть какое-то право.

Просто прекрасное завершение дня. Лучшего быть не может.

Глава 9

– Что ты здесь делаешь? – я набрасываюсь на него с порога, игнорируя его вопросы. – Пришел ключи от моей квартиры вернуть, которые так и остались у тебя?

Разбежались мы, честно говоря, очень плохо. Мои вещи все еще в его доме, если он, конечно, их не выбросил, как это сделала я. Настолько все было плохо, что даже встречаться лицом к лицу с ним не хотелось, не то что требовать вернуть ключи от квартиры, в которую он не должен был никогда вернуться.

– И тебе привет, Ксюша, – он поднимает на меня взгляд, выдавливает улыбку. Глазами бегает по моей фигуре, по лицу, рассматривает меня точно так же, как и я его в ответ. Хмурится, задержавшись на моих ногах.

Хотелось бы мне, чтобы глупое сердце в этот момент билось так же ровно, как и несколько минут назад. Но нет, за два месяца сложно вырвать из сердца человека, с которым столько лет вы были близки и готовились к свадьбе. У нас даже приглашения уже были разосланы, ресторан забронирован. Тупая боль вновь вернулась.

– Ключи, – я делаю несколько шагов к нему и выставляю ладонь перед собой. Стараюсь казаться безразличной, показать, что забыла его, что предательство его и слова, брошенные напоследок, меня не ранят.

Толя поднимается со своего места и быстро преодолевает между нами расстояние. Нависает надо мной, заглядывая мне в глаза. Весь его вид выражает сожаление и вину.

– Малыш, прости меня, я был так не прав. Сорвался. Чем ближе становилась дата свадьбы, тем больше у меня нервы шалили…

– Стоп, – я упираюсь ладонью в его грудь, заставляю замолчать. – Мне это уже неинтересно, ясно? У меня новая жизнь, у тебя тоже. Не хочу о прошлом вспоминать.

– Малыш, – Толя обхватывает пальцами мою кисть. Такое привычное касание, вот только мне неприятно.

– Не называй меня так. Ты утратил это право в тот момент, когда смешал меня с грязью и оставил одну отбиваться от вопросов близких, почему отменили свадьбу. И право вот так, без спроса, врываться в мою квартиру ты тоже потерял.

– У тебя кто-то есть? – он резко перебил меня. Черты его лица заострились, взгляд стал колючим, изучающим.

– Да. Работа, – ухмыляюсь я. – Устроилась на работу в офис. Так что уделять тебе время теперь не могу. Если это все, Толя, то прошу отдать мне ключи и уйти. Я устала и хочу лечь спать.

– Что это за работа такая, что ты домой в таком виде являешься? Давай тебя лучше в больницу отвезу. Ты видела, какой ужас у тебя с ногами? Шрамы наверняка останутся. Как это вышло? – его забота больше похожа на упрек. Меня коробит от одного его вида и звука голоса, но он этого не замечает. Гнет свою линию.

– Толя, ты не понял? Тебя это не касается.

Мы впиваемся друг в друга взглядами. Обстановка накаляется. В моей руке начинает звонить телефон. Мы с Толей синхронно опускаем вниз взгляды.

– Кто такой Леон, и какого черта он звонит тебе? – в его голосе проскальзывают ревнивые нотки, которые я прекрасно могу узнать.

Я скидываю звонок и скрещиваю руки на груди. С вызовом смотрю в глаза бывшему.

– Давай напомню тебе все, что ты бросил мне в последнюю нашу встречу, – говорю, прежде чем он начнет задавать новые вопросы.

Мой голос звучит едко, губы кривятся в подобии улыбки. Эти воспоминания делают мне больно, как, собственно, и присутствие самого мужчины. К счастью, я уже могу смотреть на него без прежнего обожания. Той власти, что он имел надо мной, больше нет.

– Я скучная зануда, которая не дает тебе развлекаться с друзьями, ограничивает тебя в свободе, в постели никакого разнообразия и искр, – монотонно перечисляю я все, что он выпалил во время ссоры между нами. – Ты не хочешь провести с такой, как я, остаток своей жизни. А! И еще я толстая! – не забываю ему и это припомнить. – Так зачем ты сейчас приперся сюда и ведешь себя, словно раскаявшийся грешник?

– Я погорячился, – черты его лица ожесточаются. Он никогда не был особо сдержанным человеком. Мои слова его разозлили, но я не понимаю, чего он ожидал после всего, что между нами случилось. После того, как бросил меня практически у алтаря. Растоптал мои чувства. Обесценил заботу.

В прошлом я безумно не любила с ним ссориться, потому что он заводился с пол-оборота, и неважно, кто был прав, а кто нет – Толя вину на меня перекладывал. Поэтому сейчас ожидаю того же.

– Ты погорячился, а я новую жизнь начала. Без тебя. Этот разговор ни к чему. Давай, Толя, на выход.

Я указываю ему рукой на двери. Он буравит меня взглядом, нехотя выходит в коридор.

– Подумай, Ксюша, ты сейчас на эмоциях, после тяжелого дня, нам месте хорошо было. Мы можем все вернуть обратно. С чистого листа жизнь начать. Мне без тебя и правда плохо.

Я почти ему верю. Почти. Если бы не знала о той двадцатилетней девице, с которой у него закрутился роман сразу же после нашего расставания. Интересно, куда она делась? Бросила, не выдержав его мерзкого характера?

– Вон! – уже не сдерживаясь, кричу я. Он лишь качает головой, решив, что это просто мои бурные эмоции. Надевает кроссовки и тянет за ручку входной двери. – Постой.

Он замирает, разворачивается ко мне, и я вижу, как на лице загорается довольная улыбка.

– Ключи, Толя, – напоминаю ему. Он злится. Решил, наверное, что я передумала и попрошу его остаться. Лезет в карман джинсов и достает связку ключей. Со звоном бросает на полку.

– Я позвоню тебе, – говорит на прощанье и наконец-то исчезает.

Телефон в моей руке звонит снова. На Леона у меня сил не остается на сегодня, поэтому я отключаю телефон и иду к холодильнику. С обеда ничего не ела. Делаю бутерброды, завариваю ромашковый чай, чтобы успокоиться. Меня все еще трясет. И от просьбы Леона, и от появления Толи. Даже не знаю, кто из мужчин разозлил меня больше.