Текст книги "Новичок 4. Кубок Канады 1989"

Глава 3

Я думал, что уж с первым выбором Миннесота точно не будет колебаться. И раз меня познакомили с Модано, то и со вторым тоже, но, однако, за столом моей будущей команды всё ещё кипела достаточно бурная дискуссия. Феррел о чем-то горячо спорил с Макнамарой, Боумэном, его седая голова была отчетливо видна и еще с несколькими людьми.

– Скорей бы, ну, что они тянут, – внезапно услышал я голос Модано, Майк бубнил как будто про себя, но я смог разобрать, о чем он говорит.

– О чем ты, приятель? – спросил я его.

– Я должен быть первым номером на драфте, Алекс. Мне это очень нужно!

– А какая разница. Роб же уже фактически сказал, что “Норт Старс” выберет тебя в первом раунде, то есть либо первым, либо вторым номером.

– Разница есть! – горячо ответил Модано, – мне нужен первый номер. Я обещал Кристен, это моя девушка, – тут же пояснил он. Она будет королевой выпускного бала, и я должен соответствовать.

– Да ты и так будешь соответствовать, приятель. Вернее, это она должна постараться, чтобы соответствовать тебе. Тебя в первом раунде драфта НХЛ выберут. Ты уже, считай, миллионер. Или что, – пришла мне в голову внезапная мысль, – она тебе обещала продолжение выпускного бала, только если тебя выберут первым номером на драфте?

Пунцовая физиономия Майка была мне достойным ответом на эту догадку. Странно, он же уже звезда, пусть и в своей Западной Хоккейной Лиге. У него отбоя не должно быть от девушек. А поди ж ты, такая реакция на мой вопрос.

Между тем, менеджеры “Норт Старс” закончили совещаться и на сцену вышли генеральный менеджер Джек Феррел, главный тренер Скотти Боумэн и еще несколько человек.

К микрофону подошёл Феррел, и после паузы сказал:

– “Миннесота Норт Старс” выбирает под общим первым номером драфта сезона 1988–1989 Александра Семенова из свердловского “Автомобилиста”, СССР.

Тут же Колизей взорвался аплодисментами. Я встал со своего места, помахал всем рукой, потом обнялся со Смирновым, тот был единственным русским, с которым я мог разделить свою радость сейчас, да и вообще, моим приятелем.

Потом я подал руку Майку, но тот её оттолкнул. Ну, как хочешь, приятель.

– Извини, Майк, – сказал я Модано, и пошел вниз под вспышки фотоаппаратов.

Оказавшись рядом со столом Миннесоты, я снял пиджак, один из работников теперь моего нового клуба тут же подхватил его, и я поднялся на сцену.

Там, я по очереди пожал руки всем, начиная от Феррелла и Боумэна и заканчивая пока еще неизвестными мне мужиками, поздоровался с Циглером и надел бело зеленое джерси со своей фамилией. Макнамара передал мне еще и бейсболку с символикой “Норт Старс” и я, улыбаясь во все свои 32 зуба, спасибо стоматологам из московской ЦКБ, сфотографировался с менеджментом Миннесоты.

– Алекс, я очень рад, что ты будешь частью команды, которую я буду тренировать, – сказал мне Боумэн, когда мы закончили фотографироваться, – у меня на тебя большие планы, и нам предстоит много работы.

– Я тоже очень рад с вами познакомиться, мистер Боумэн, и тоже жду начала совместной работы. Правда, перед этим, я и моя текущая команда, надерет задницу Миннесоте во время нашего турне, ну а потом, я в полном вашем распоряжении.

– Слышишь, Джек, – расхохотался Боумэн, – наш новичок хочет надрать нам задницу.

– Скоро узнаем, кто кого, – так же рассмеявшись, ответил Феррел. Алекс, сейчас у тебя возьмут небольшое экспресс-интервью, а потом, пожалуйста, займи свободное место за нашим столом, у нас на тебя планы в сегодняшний вечер.

– Конечно, мистер Феррелл, без проблем.

Я, вместе с остальными сошёл со сцены, и слово снова взял Циглер.

– Леди и Джентльмены, право второго выбора на драфте сезона 1988–1989 предоставляется команде “Миннесота Норт Старс”. Господа, вам слово.

За столом Миннесоты снова закипела работа, а ко мне подошли журналист и оператор канала TSN, который вёл трансляцию на Северную Америку. Журналист представился Стеном, и мы начали экспресс-интервью.

– Алекс, поздравляю тебя с первым выбором на драфте этого года. Скажи, каково быть первым советским хоккеистом, выбранным на драфте? Что ты чувствуешь?

– Стэн, я не только первый хоккеист из Советского Союза, которого выбрали на драфте, я еще и первый не канадец или американец, выбранный под общим первым номером, – поправил я его. А чувствую я себя прекрасно. Как и положено хоккеисту, который в первый же взрослый сезон попал в первую тройку команды высшей лиги, выиграл с ней чемпионат, попал в сборную своей страны и выиграл с ней всё, что только можно, чемпионат мира, пока что молодежный, и Олимпиаду. Ну и как следствие всего этого – выбранным так высоко на драфте. Так что, Стэн, я чувствую себя прекрасно.

– Отличный ответ, Алекс. Чувствуется, что ты подготовился, и как следует прорекламировал выбор своей новой команды. Скажи, а как твоя семья отнеслась к тому, что ты будешь играть в НХЛ? Вы же всё-таки русские.

– Для мамы это было полной неожиданностью, но она даже и не думала меня отговаривать. Отец же сразу сказал, чтобы я показал всё, на что способен.

– А как же чиновники и ребята из КГБ? Они не вставляли палки в колеса?

– Нет, конечно, скорее, наоборот, без одобрения со стороны советского правительства этого перехода просто бы не было.

– Понятно, Алекс, спасибо. И последний вопрос, если ты не возражаешь.

– Без проблем.

– Это ведь не первая твоя поездка в Канаду или США. Ты уже был в Калгари и Нью-Йорке. Насколько у нас лучше, чем в СССР? И как скоро переедешь в Миннесоту? Ты рад, что уезжаешь из Советского Союза? Разница же огромная.

Вот ведь козёл! Зачем, спрашивается, задавать такие вопросы? Но ладно, отвечать нужно.

– Стэн, я рад тому, что буду игроком команды НХЛ. Так получилось, что, несмотря на то, что мне всего 17, я уже выиграл у себя в стране всё, что только можно, за исключением взрослого чемпионата мира, но это не так важно. Я перехожу в “Норт Старс” не за деньгами, – на самом деле, тут я немного лукавлю, особенно, учитывая последние новости, но это говорить не обязательно, – и не ради красивой жизни.

– А зачем?

– За новым вызовом. Я просто хочу стать лучшим в истории. А этого без кубка Стэнли и охапки индивидуальных наград в НХЛ сделать нельзя. Вы же без этого будете всё равно кричать, что Уэйн Гретцки лучше, и не важно, что у меня будет пять побед на Олимпиаде, а у Уэйна ни одной. Грубо говоря, я пришёл, чтобы побить вас в вашем же собственном доме. Если бы была команда НХЛ в Москве или в Свердловске, я бы играл в ней.

– Это очень громкие слова для новичка, Алекс! Очень громкие. Ну что ж, будет интересно посмотреть, что у тебя из этого получится.

Закончив с журналистом, я сел за стол Миннесоты, правда, чуть в стороне от всех остальных, и мне тут же принесли стакан колы.

Потягивая ледяной напиток, в Колизее было достаточно жарко, и газировка была очень кстати, я смотрел, как всю та же команда снова выходит на сцену, и Феррел подходит к микрофону.

– “Миннесота Норт Старс” выбирает под общим вторым номером драфта сезона 1988–1989 Майка Модано из “Принс Альберт Рейнджерс” Западной Хоккейной Лиги.

Снова аплодисменты, и вот, на сцену поднимается Майк. Точно так же как и я, несколькими минутами ранее, он надевает джерси Миннесоты, принимает поздравления, а потом фотографируется.

– Алекс, поднимись, пожалуйста, на сцену, – сказал мне какой-то помощник Феррела, – Босс хочет сделать с тобой и Майком общую фотографию.

Я тут же поднялся на сцену, улыбаясь, снова подал руку Майку, сейчас он уже не стал выделываться, пожал её, и потом мы вместе с ним сфотографировались.

Я пошёл на своё место, а Майк остался на экспресс-интервью. Дойдя до своего места, я тут же увидел, что мной занялась мать Майка.

– Сын сказал, что ты русский, – сказала она, меряя меня взглядом.

– Да, миссис Модано, верно.

– Русский из Советского Союза обошёл моего сына на драфте, и будет играть с ним в одной команде. Последние дни наступают, не иначе.

– Я уверен, что если мы с Майком будем играть в одном звене, то у нас получится отличное взаимодействие. Я люблю играть на партнеров, а Майк похож на очень быстрого парня. Мы хорошо повеселимся.

– Я смотрел на твою игру, парень, – вмешался в разговор мистер Модано, – я даже благодаря тебе выиграл двадцатку, поставил на твой гол в матче с Канадой.

– Рад, что помог, мистер Модано, – улыбнулся я.

– Ты и правда, очень хорош, такому не стыдно проиграть первый номер драфта.

– Только не вздумай брякнуть что-то такое при Майке, – тут же огрызнулась миссис Модано, – он тебе такого не простит.

– У меня такое чувство, что и вы, и Майк обижены на меня за то, что это я, а не он стал первым номером. Как будто, я мог на это повлиять. Все вопросы не ко мне, а к менеджменту Миннесоты, – достаточно сухо ответил я, немного кривя душой. Когда Феррел приезжал в Нижний Тагил мой первый номер был одним из условий. Но всё равно окончательное решение было за “Норт Старс”.

В это время пришёл Майк, его журналист TSN расспрашивал меньше, чем меня. И вид у него был заметно повеселевший.

– Я подумал и решил, что глупо враждовать с будущим одноклубником из-за того, что его, а не меня выбрали под первым номером, – сказал он, а его мать смерила сына ледяным взглядом, видимо, она и была главным вдохновителем желания получить первый номер, вот и накрутила сына, – тем более, что номер не главное, главное место в команде и результаты. Тем более, что у меня еще будет время доказать всем, что сегодня была допущена ошибка, и что я был более достоин.

– Увидим, – я дипломатично не стал развивать эту тему, это и правда, было ни к чему, – Но я, в любом случае, рад, что мы будем играть вместе.

После этого, пока шёл драфт, мы с Майком перебросились, дай Бог, если десятью фразами.

Третьим номером выбрали Линдена, против которого я играл в Москве на чемпионате мира, а четвертым Лешишина.

Из интересных, лично для меня, игроков под общим десятым номером в Виннипег отправился Теему Селянне, если бы я мог выбирать за “Норт Старс”, то скорее бы выбрал финна вторым номером, а не Модано. Майк, безусловно, станет отличным хоккеистом и легендой своей команды, но до Теему ему далеко.

Хотя, нет. Я не прав. Если бы я выбирал, то вторым номером стал бы Могильный, которого Баффало выбрал в третьем раунде. Уж с ним мы бы точно стали лучшей связкой всей лиги. Могильный, в качестве правого крайнего, подходил бы мне ну просто идеально.

Всего же, помимо меня и Могильного, на драфте выбрали 15 хоккеистов из СССР. Из них аж троих из “Автомобилиста”. Бякина в четвертом раунде забрали Рейнджерс, Игоря Лукиянова выбрал Ванкувер, а Стаса Виноградова в самом конце, под общим 234 номером задрафтовал Квебек.

После окончания церемонии я, полностью вымотанный, поехал в гостиницу, завтра нужно было встретиться с одним из помощников Феррела, Скотом Брауном, который должен был помочь мне с лекарствами для Кати, а еще через день у меня уже был самолет в Москву.

Правда, сразу отправиться спать у меня не получилось. В холле отеля меня уже ждала давешняя журналистка.

– Поздравляю с первым номером, и требую интервью, тем более, что ты обещал, – сказала она.

– Спасибо, – ответил я. И раз обещал, то сделаю. Только давай в моём номере.

– Конечно.

Глава 4

– Куришь? – спросила меня Ребекка через пару часов. Я отрицательно мотнул головой.

– Нет, я же хоккеист, и вообще, несовершеннолетний.

– Что-то ты над своим возрастом не думал, когда снимал с меня лифчик, – сказала она.

Засмеялась, встала с кровати, и, не смущаясь наготы, прошла к креслу, где лежала её сумочка. Затем она достала оттуда сигареты, зажигалку и блокнот с карандашом. Закурила, и совершенно естественным образом села и открыла блокнот.

– Ты всерьез собралась меня интервьюировать в таком виде? – удивился я.

– Да, а что? Тебя это смущает?

– Не то чтобы очень, просто странно.

– А мне нравится. Ты далеко не первый игрок “Норт Старс”, у которого я беру интервью. Вы, мальчики, становитесь очень интересными собеседниками после того, как натрахаетесь. Ну, те из вас, что не засыпают сразу же.

– Интересно. Значит, я твой очередной трофей?

– Можно и так сказать. Есть у меня страсть к хоккеистам, особенно, к таким красавчикам как ты. Ну так что, приступим?

Пожалуй, это было самое странное интервью, которое я давал за две свои жизни. Особенно, учитывая то, что вопросы Ребекка задавала вполне обычные, ничем не отличавшиеся от тех, что десятками задают на пресс – конференциях или в блиц – интервью.

Кроме, пожалуй, личной жизни. Этому она посвятила достаточно много времени.

В итоге, на всё про всё, ушло где-то часа полтора, а потом мы снова занялись более интересными вещами.

На утро она чмокнула меня в щеку и упорхнула, даже не позавтракав. Мы только и успели, что обменяться телефонами. Вернее, это она дала мне свой и взяла обещание, что я позвоню, как только прилечу в Миннеаполис.

Я же заказал завтрак и газеты в номер и позвонил в соседний номер Коле Смирнову. Тот постучал в дверь моего номера уже через пару минут.

– Ушла твоя американка? – спросил он с порога. Вернее, это был даже не вопрос, а, скорее, утверждение.

Я кивнул, и Смирнов продолжил:

– Ох, Сашка, Сашка, доведут тебя кабаки и бабы до цугундера. Ни одной юбки не пропускаешь.

– Что поделать, – развел я руки, – оно как-то само собой выходит.

– Вот что, голубчик, а перескажи – ка мне весь свой вчерашний вечер и ночь. Интимные подробности можешь опустить, конечно. Мне они без надобности.

– Да, пожалуйста, – ответил я и подробно пересказал Смирнову всё, о чем мы с Ребеккой разговаривали.

Тот в ответ удовлетворенно кивнул.

– Чёкнутая искательница приключений, вот кто она такая, – подвёл он итог, – я было заподозрил, что её тебе подложили, уж слишком она резво к тебе на шею прыгнула, но нет. Да и зачем тебя вербовать, сбегать ты не собираешься. Так что, про эту дамочку я в Москве промолчу.

Пока мы с ним разговаривали, принесли завтрак, я заказал сразу на двоих, хотя и был уверен, что Смирнов поел. Но всё равно, он не отказался от хорошей такой кружки капучино и пары тостов с лососем. В Канаде, да и во всей Северной Америке, с красной рыбой сейчас дела обстоят сильно лучше, чем у нас, и Коля не отказал себе в удовольствии насладиться слабосоленым лососем.

Мне же достался намного более сытный завтрак из тостов, яичницы с беконом, сосисок, стакана апельсинового сока и всё того же капучино.

Вылет обратно у меня был назначен на вечер, и сейчас нужно было встретиться с одним из администраторов Миннесоты, забрать у него лекарства и передать деньги за них.

– Жмоты какие-то, – сказал Смирнов, когда я озвучил ему планы, – могли бы всё сделать за свой счёт, а не требовать со своего новичка деньги. Вряд ли ты бы их разорил.

– Не разорил бы, это точно, – усмехнулся я, – может и стоило их попытаться прогнуть в этом вопросе, а может, и нет. Это хреново, когда ты сразу в глаза лезешь своему будущему работодателю. А я и так у них в долгу получается. Без помощи “Норт Старс” хрен так быстро получилось бы достать этот гребаный гормон роста и провезти легально. Так что, и на этом спасибо.

– Может ты и прав, – отозвался Смирнов и погрузился в чтение утренних квебекских газет. Было у него такое хобби, я это еще по Нью-Йорку заметил.

– Когда там у тебя турне по штатам? – спросил он, отложив газету, – через месяц?

– Ага, примерно, – ответил я, запивая тост капучино, – а что?

– Да на рекламу наткнулся, канадцы уже билеты продают на матч “Автомобилиста” с “Канадиенс”. Угадаешь кто на этой рекламе?

– А что тут гадать, – взяв из рук Смирнова газету, я открыл её на нужной странице.

Там действительно красовалась моя физиономия. Притом, надпись гласила, что “Автомобилист” это первая команда игрока НХЛ, чемпиона Олимпийских игр и звезды советской сборной Александра Семенова.

Если со вторым и третьим заявлением я был полностью согласен, то с первым пока что было всё не так однозначно. Драфт это конечно важно, возможно, что на этом этапе он важнее всего остального. Но всё равно, обещать не значит жениться. Вот когда на контракте высохнут чернила, а лучше даже когда я выйду на лёд в зеленом джерси, тогда да. Можно будет говорить о переходе как о свершившимся факте.

Самой церемонии и выбору команд были посвящены сразу две первые полосы газеты. Там я тоже был на первом плане. Местные журналисты проделали хорошую работу, и дали мне развернутую характеристику, включающую в себя не только сухое перечисление статистических показателей и регалий но и то, что за ними стояло. Сразу было видно, что хоккей для канадцев – это религия. Уровень, аналитики был не просто высоким, а очень высоким.

И это льстило, если честно. Отношение североамериканцев к “любительскому” спорту и европейским командам с игроками, было, мягко скажем, своеобразным.

Да, Советская сборная и клубы сбили спесь с канадцев, и с ними считались, но всё равно. Нет – нет да сквозило этакое пренебрежение. Что-то из серии “Ну да, вы играть умеете, но всё равно не так, как мы. Да и в суперсерии мы победили. Так что ваш номер – второй”.

На секунду даже жалко стало, что я очутился здесь, а не в СССР образца 72-года.

Хотя, глупости это. Там бы я точно взвыл от тоски. Да и про родителей с сестрой не стоит забывать. Они давно стали мне родными.

Кроме большой статьи про сам драфт здесь же нашлась аналитика касательно выигравших и проигравших на этом драфте. И её автор, неожиданно для меня, поставил под сомнение перспективы “Норт Старс”.

“Да, на бумаге сочетание Семенов – Модано смотрится очень перспективно. Первый уже успел доказать свой несомненный талант и способность быть игроком меняющим игру, а второй показывает отменные результаты в западной хоккейной лиге. Но всё это не имеет пока что практической ценности для Миннесоты. Сейчас у команды есть два талантливых проспекта, которым нужно встроиться в систему команды и пройти адаптацию в НХЛ.

А это само по себе сложная задача. И если с Модано вопрос более – менее ясен, он безусловно сможет заиграть в “Норт Старс”, то Семенов остается темной лошадкой. Всё-таки это две большие разницы, переходить в клуб НХЛ из минорной канадской лиги и из чемпионата СССР.

За Семенова безусловно говорят его результаты, сумма хоккейных навыков вкупе с отменным английским. Но то, что он из Советского Союза может полностью перечеркнуть его достоинства. Я вполне допускаю, что он так и не дебютирует в НХЛ.

В общем, несмотря на все восторги и то, что команде из Миннеаполиса уже предрекают как минимум выход в финал конференции, у меня другое мнение.

Менеджмент “Норт Старс” допустил большую ошибку на этом драфте и угробил будущее команды”.

Хорошая оценка, нечего сказать. И самое главное, что она очень близка к истине. Пока я не окажусь в Миннеаполисе на правах игрока с контрактом, о моих перспективах, и правда, нельзя рассуждать с уверенностью.

Но что об этом думать сейчас? Нужно доделать все дела в Монреале и лететь домой.

Но у меня это не получилось.

Буквально через двадцать минут в номере раздался телефонный звонок. Я взял трубку и услышал бодрый мужской голос.

– Алекс, привет, это Фрэнк Макнамара. Через десять минут за тобой заедет машина и отвезет в аэропорт. Ты летишь в Миннеаполис на пресс – конференцию и встречу с болельщиками. В Москву полетишь из Нью-Йорка.

– Без проблем. А что с лекарствами?

– Об этом можешь не беспокоиться, они у нас. Как и документы для таможни.

– Отлично, договорились.

Положив трубку, я обратился к Смирнову:

– Надо лететь в Миннеаполис. Хотят меня представить местной публике.

* * *

Ради встречи со своей будущей звездой, менеджмент Норт Старс расстарался. Они меньше чем за сутки подготовили арену, продали билеты и даже успели выпустить мерч. Когда я в джерси команды появился на арене, то меня встретили несколько тысяч болельщиков в точно таких же хоккейных свитерах.

Ведущим этого импровизированного вечера был владелец местной сети хоккейный баров, веселый такой мужик с окладистой бородой.

Он оказался местной знаменитостью и отлично справился со своей задачей.

Вопросы от журналистов оказались достаточно стерильные. За исключением уже знакомой мне Ребекки. Которая снова спросила о том, есть ли у меня девушка.

На мой ответ, что я еще слишком молод чтобы думать о подобных вещах, Нэт, владелец сети баров, тут же засмеялся и сказал:

– Юные леди, не упустите возможность. Алекус – будущая звезда и миллионер, хоть и русский, – ответом ему стал смех, как журналистов, так и собравшихся фанатов.

Потом я еще познакомился и с владельцем команды, мистером Грином.

Который показался мне прожженным дельцом, для которого команда – это способ давить на администрацию города, не больше. Даже странно, что владельцем клуба в самом хоккейном штате США оказался не истинный фанат игры, а такой вот бизнесмен.

Впрочем, учитывая то, что в начале девяностых “Норт Старс” переедет в Техас, ничего удивительного. Такое решение мог принять только человек, ставящий во главу угла деньги, а не любовь к игре или мнение фанатов.

Интересно, как мой переход повлияет на судьбу команды? Если всё сложится удачно, то дела-то сто процентов пойдет лучше. Ну а если нет, то глядишь, и Миннеаполис лишится команды раньше, чем должен.

Всего на общение с журналистами и фанатами у меня ушло почти три часа. Полноценный хоккейный матч. Под конец вечера я успел еще и познакомиться с некоторыми из моих будущих партнеров, а именно: с левым крайним Брайаном Беллоузом, которого сватали ко мне в тройку, и чешским защитником Франтишеком Мусилом. Он немного говорил по-русски, так что его появление было понятно. Видимо, Франтишека, для которого грядущий сезон будет уже третьим в составе Норт Старс, приставят ко мне в качестве дядьки-наставника.

На самом деле, учитывая всю пламенную любовь, которую испытывают к нам чехи, это очень плохая идея. Но озвучивать свои мысли я не стал, еще будет время.

Уже после презентации у меня состоялся еще и ужин с генеральным менеджером команды, Джеком Феррелом и Скотти Боумэном, за которым мы обсудили дальнейшие планы и мои перспективы.

– Мы ждём тебя, Алекс, сразу после окончания турне твоей нынешней команды, – начал Феррел, когда с едой и светским разговором было покончено, – как раз за это время мы утрясем все детали контракта с вашими чиновниками, и твой законный представитель его подпишет.

– На какой срок вы хотите подписать со мной контракт?

– Думаю, что это будет трехлетнее соглашение.

– Мне бы хотелось подписать контракт на год.

– Год это слишком мало. Все новички у нас подписываются минимум на два года. В твоём случае, мы считаем, что уместнее всего будет срок в три года.

– Я так не считаю. Понятно, почему вы хотите длительное соглашение. Слова о миллионном контракте это всего лишь слова. Уверен, что вы будете настаивать на самом минимуме. Условно говоря, как раз на миллионе. Из которого я буду получать половину. Плюс, еще нужно вычесть налоги, как федеральные, так и штата. Итого, разрекламированный вами миллион превращается в тысяч триста, и это максимум. Тоже хорошие деньги, не спорю. Но они куда меньше того, сколько я реально стою. А после первого сезона моя реальная цена будет еще больше. Так что, мне нужен годичный контракт и пересмотр условий перед сезоном 89–90.

– А ты не слишком многого требуешь, Алекс? Тебе всего 17, и ты даже еще не член нашей команды, – усмехнулся Феррел, – плюс, учитывая все обстоятельства, еще неизвестно кто кому больше нужен. Мы тебе или ты нам. Я бы на твоём месте был бы более скромным.

– Я вам нужен намного больше, чем вы мне, – парировал я, – ваши намеки на ситуацию с моей сестрой, во-первых, неэтично, а во-вторых, в самом крайнем случае я достану нужные лекарства и другим путём. Или вообще подожду, пока их не начнут производить у нас. Да, это худший вариант, но он тоже есть. А вот вы напротив, слишком многое на меня поставили. Так что не думаю, что у вас сейчас есть выбор.

– Из тебя выйдет неплохой переговорщик, парень, – засмеялся Боумэн, желая сбить накал, – хорошо, что ты не член профсоюза. Ты был бы отличным председателем.

– Отличная идея. Кому как не советскому хоккеисту бороться против капиталистов, – подхватил я разговор, переводя его в шутку, – пожалуй, я так и сделаю.

Все засмеялись, а потом Феррел продолжил.

– В любом случае, мы всё уладим, и ты сначала примешь участие в части межсезонных игр, а потом дебютируешь в официальных матчах.

– А что насчёт Модано, мистер Феррел, я правильно понимаю, что именно Майка вместе с Брайаном Беллоузом вы планируете меня свести в одном звене.

– Да, верно, Алекс. План такой. Но скорее всего, Майку нужно будет провести еще один сезон в западной хоккейной лиге, ну, или как минимум, какую-то его часть. А вот с Брайаном мы тебя попробуем уже этим летом.

– Верно, – поддакнул Боумэн, – то, что я видел, а уж поверь, я просмотрел все твои игры какие смог найти, подсказывает мне, что у вас с Беллоузом может получиться отличная связка. Будет нужен еще хороший правый крайний, но это уже моя работа.

На этом ужин можно сказать что завершился, и на следующее утро я уже вылетел в Нью-Йорк, чтобы оттуда отправиться в Москву.

С лекарствами проблем действительно не было. Все документы менеджеры “Норт Старс” оформили правильно, на американской таможне вопросов не возникло.

Как и в Шереметьево. Там всё заняло вообще пять минут. Смирнов показал удостоверение, отдал бумаги, и меня практически сразу пропустили.

Потом я взял такси, на котором благополучно добрался до Домодедово, и уже через три часа после того как приземлился, снова был в воздухе.

Ставший уже родным аэропорт Кольцово встретил меня утренней прохладой, в Свердловске только что прошёл дождь, и оттуда я поехал домой. Встретил меня отец.

Долго отдыхать мне не пришлось, уже через три дня я был в расположении “Автомобилиста”, который вовсю готовился к заокеанкому турне.

И эта подготовка была чуть ли не серьезнее чем та, что я помню по прошлогоднему межсезонью. Асташев и Прокофьев гоняли игроков, многие из которых могли похвастаться самыми существенными регалиями в советском спорте просто нещадно.

Но никто не жаловался, мотивация была на высоте.

Причиной этому, помимо всего прочего, были еще и деньги. На очередном собрании, которое случилось как раз в день, когда я присоединился к команде, Завьялов огласил принципы выплаты призовых. Они, призовые, будут состоять из трех частей. Фиксированная часть, плюс деньги за победу в каждом отдельно взятом матче и по итогам всей серии. Если мы вернемся домой с отрицательным балансом побед и поражений, то денег получим существенно, в три раза меньше, чем если выиграем эту серию. А учитывая, что призовые в валюте – это значило очень и очень многое.

Подготовка заняла почти три недели, и тридцатого июня мы вылетели в Москву, а оттуда во всё тот же Монреаль. Первая игра серии, с местными “Канадиенс” была назначена на пятое июля.