Текст книги "Анатомия страсти"

Зловещая кривая смертности и агрессивность выживания

История – это союз между умершими, живыми и еще не родившимися.

Эдмунд Берк

Как мы видим, любознательность человека и ее авангард, наука, ставят на службу созидания и выживания, казалось бы, еще недавно немыслимые для восприятия факты. Ученые доходчиво их интерпретируют, и они становятся доступными не только для коллег из других областей науки, которые, в свою очередь, развивают их применительно к своим дисциплинам, но и для обывателя.

Следует особо выделить проникновение физики в биологию и дальше в нейробиологию. Причем физика внесла основополагающий вклад в развитие наших знаний о нервной системе и функционировании мозга посредством установления явлений проводимости информационных потоков в виде химических или электрических сигналов. Именно общие достижения науки сто пятьдесят лет тому назад позволили выйти на орбиту полета научной мысли аналитической работе Дарвина «Происхождение видов». Еще тогда он говорил об общности происхождении всех живых существ, вовсе не утверждая, что человек произошел от обезьяны. Обращая внимание на один из главных аспектов выживания в противоборстве как внутри видов, так и в окружающей среде, ученый выделял так называемую сексуальную селекцию, выражавшуюся в визуальной агрессивности. Это можно было наблюдать на примере наших обезьяноподобных предков, когда они применяли ее как для отпугивания других животных, так и в борьбе за самок. Ученый Р. Дарт (R. Dart), в 1924 г. нашедший в Африке первого предка человека (гоминида), в пятидесятые годы ХХ в. разработал одно из своих представлений о первых гоминидах. В австралопитеках он видел кровожадных обезьян, убивающих своих жертв, включая и собственных собратьев, оружием, сделанным из костей, рогов или зубов. Да и сам их внешний вид должен был наводить ужас и оказывать устрашающий эффект на противника. Дарт нашел тысячу раздробленных костей, что привело его к заключению о ничем не скрываемой и неограниченной разрушительной агрессивности австралопитека, которая в те далекие времена была основным критерием выживания.

В новой истории появлялось уже много различных теорий деградации, включая теории Мореля, Циолковского, приспешников Берии и современных демагогов типа А. Никонова. Ими предлагается эвтаназия как инструмент для самозащиты человечества.

Социальное напряжение внутри групп ранних гоминидов со временем становилось все менее агрессивным, очевидно, из-за чрезмерной сексуальной активности и последующего повышения рождаемости. Вследствие этого некоторые виды становились все более инфантильными, неспособными держать удар перед вызовами судьбы. Возможно, учение Дарвина об эволюционном развитии требует пересмотра с учетом теории деградации. Возможно, современные бомжи окажутся прародителями будущего снежного человека, отколовшегося от общества, загрубевшего, обросшего волосами, привыкшего к холоду.

В новой истории появлялось уже много различных теорий деградации, включая теории Мореля, Циолковского, приспешников Берии и современных демагогов типа А. Никонова. Ими предлагается эвтаназия как инструмент для самозащиты человечества.

В новой истории появлялось уже много различных теорий деградации, включая теории Мореля, Циолковского, приспешников Берии и современных демагогов типа А. Никонова. Ими предлагается эвтаназия как инструмент для самозащиты человечества. Ученые постоянно задаются вопросами выживаемости, и жаркие дискуссии выявляют неоднозначность и вопросов, и тем более ответов.

Ученый с мировым именем А. Видик пишет: «Основной принцип эволюции, или естественной селекции, состоит в выживании сильнейшего. Это означает, что победитель использует свои ограниченные ресурсы главным образом для выживания с целью воспроизводства потомства, тем самым предопределяя нерациональность расходования ресурсов организма для его поддержания и восстановления, ибо нет смысла сохранять активность с завершением возраста воспроизводства. Естественный отбор происходит, таким образом, не в пользу старости, и это подтверждается тем, что до недавнего прошлого относительно небольшое количество людей доживало до нее» (Vidik A., Rosenmayr L., Bцhmer F., Hoffnung Alter). В Европе к началу XVIII столетия половина детей умирали, не достигнув пятнадцати лет. Теперь же, согласно данным ООН, в России до пяти лет не доживают тринадцать детей из тысячи. Это значительно больше, чем в развитых странах, но меньше, чем в среднем по странам СНГ, Центральной и Восточной Европы. По всему миру из каждой тысячи детей не доживают до пяти лет шестьдесят пять человек. В детской смертности лидирует Африка. Самая лучшая ситуация в Швеции, Финляндии, Люксембурге и Сингапуре, а также в Лихтенштейне и Сан-Марино.

Британский ученый-геронтолог Т. Кирквуд (Т. Kirkwood) сравнивает механизм эволюционного процесса с выжиманием лимона или использованием одноразового продукта. Именно это происходит и с человеческим телом, которое, выполнив свое назначение, умирает, в то время как яйцеклетки и семенные клетки живут вечно, воспроизводясь в потомстве, передаваясь от одного поколения к следующему.

Страховой статистик по имени Б. Гомпертц (B.Gompertz) в 1825 г. заметил, что статистика смертности имеет некоторые особенности. Возрастная кривая смертности имела форму элегантного «U». Риск умереть при рождении был очень высок, на первом году жизни значительно уменьшался, и еще более к возрасту полового созревания, продолжая падать вплоть до достижения зрелого возраста. Из этого следовал вывод – чем дальше от рождения, тем меньше вероятность умереть. Гомпертц считал, что он открыл теорию смертности, по законам которой протекает жизнь и наступает смерть.

Британский ученый-геронтолог Т. Кирквуд (Т. Kirkwood) сравнивает механизм эволюционного процесса с выжиманием лимона или использованием одноразового продукта. Именно это происходит и с человеческим телом, которое, выполнив свое назначение, умирает, в то время как яйцеклетки и семенные клетки живут вечно, воспроизводясь в потомстве, передаваясь от одного поколения к следующему.

В последующие два столетия биологи и генетики, исследуя законы эволюции и популяций, глубже проникли в смысл толкования смерти – точнее, в его бессмысленность, ибо смерть не планируема. В коде жизни не запрограммирован взрыв. Смерть не несет в себе эволюционной задачи освободить место для будущих поколений. Смерть не призвана исправлять ошибки развития индивидуума, которые могут быть переданы будущим поколениям. Смерть также не являет собой ответственность за оптимальное распределение имеющихся ресурсов, с целью выживания максимального числа индивидуумов. Нет, смерть – это нежелательный, но неизбежный побочный продукт жизни, как зола и пепел – побочные продукты огня. Фундаментальный смысл жизни – это репродукция себе подобных, адаптация и завоевание жизненного пространства с целью долгосрочного существования. Процесс адаптации происходит при помощи естественного варьирования генов, их оптимальной комбинации для существующих условий. Это является гарантией для наиболее длительного выживания.

Не существует никакой причины для того, чтобы генетические варианты являлись носителями «спирали смерти». Но случилось так, что все первичные образования, которые определяют развитие любого организма, способного к репродукции, имеют очень чувствительную структуру. Разрушение начинается уже с процесса репродукции.

Закон смертности говорит, что любой живой организм имеет своим приоритетом репродукцию за счет продолжительности жизни. Если организм пережил мучительный процесс рождения, он получает хороший шанс достигнуть возраста половой зрелости. После этого вновь силы разрушения превалируют над силами жизни.

Эпидемиологи называют пострепродуктивные фазы жизни «генетическим помойным ведром», так как любое генетическое формирование, происходящее на более поздних жизненных этапах, выпадает из естественного отбора. Каждому этапу или периоду жизни соответствует своя генная композиция, которая в дальнейшем процессе естественного отбора уже не участвует. Ген, ответственный за рост человека, может влиять на выживаемость и репродуктивность как негативно, так и позитивно. Но ген, ответственный за то, что волосы определенной женщины начинают седеть только после семидесяти лет, уже передан или не передан по наследству ее детям, вне зависимости от своей необходимости или бесполезности.

С. Дж. Ольшанский из Чикагского университета вместе со своими коллегами открыл нечто новое в законе смертности: медицина в состоянии его изменить. Ученые исследовали мышей, собак и людей, умерших естественной смертью. Исследователи смогли повторить «U»-схему Б. Гомпертца и открыли генетический план, который назвали «печатью смерти». У человека эта печать может быть поставлена в возрасте восьмидесяти трех лет: избежав всех опасностей, грозящих организму извне, он умрет приблизительно в этом возрасте.

Ученые были поражены, насколько «кривая смертности» человека отличалась от такой же у животных. Это говорит о том, что современная медицина не только снижает неблагоприятность внешних воздействий на организм, но и изменяет внутренние ритмы. «Печать смерти у человека можно изменить, – утверждает Ольшанский, – несмотря на то, что до сих пор она казалась неизменной».

На базе невероятных достижений медицины в борьбе с такими болезнями, как рак, сердечные и другие заболевания, человек сегодня живет дольше, чем это предусмотрено природой. Мы переживаем предопределенную «печать смерти», живя «искусственной жизнью», как ее называют эпидемиологи.

Да, мы значительно увеличиваем производительность труда, применяя механизацию и автоматизацию, заменяем ручной труд бытовой техникой, автомобилями, стиральными машинами, лишая себя движений и мостя удобную дорогу, ведущую к дивану и далее – к ящику ТВ. Мы полнеем, подвергаем себя ожирению и лености. Вспомогательные средства, которые делает нашу жизнь легче, чище, увеличивают ее продолжительность, снижают потенциал нашего мозга, уровень его ментальной деятельности, вызывают его омертвение. Может, в этом кроется секрет разочарования жизнью и цивилизацией, которое переходит в депрессии и отчаяние?

Ген, ответственный за рост человека, может влиять на выживаемость и репродуктивность как негативно, так и позитивно. Но ген, ответственный за то, что волосы определенной женщины начинают седеть только после семидесяти лет, уже передан или не передан по наследству ее детям, вне зависимости от своей необходимости или бесполезности.

Мы вышли за рамки и границы, предусмотренные эволюцией. Эта отвоеванная у природы часть жизни, наряду со всеми присущими ей удовольствиями, грозит стать для нас настоящим испытанием за счет неизвестных в прежние времена страданий и заболеваний, как, например, болезнь Альцгеймера (БА). Этим страданиям мы подвергаем не только себя, но и своих детей. На основании анализа работы с двумястами шестью пациентами, которые страдали неизлечимыми болезнями мозга, ученые университета Мюнхена пришли к заключению, что дети, зачатые отцом старше тридцати шести лет, независимо от возраста матери, рискуют в будущем заболеть БА.

«Этот факт сейчас впервые научно подтвержден», – объясняет биолог Л. Бертрам. – Качество спермы ухудшается одновременно с процессом старения, хотя однозначные причинные взаимосвязи с БА мы установить не можем». Это же подтверждают публикации британского научного журнала «New Scientist».

В 1500 г. в английском городе Йорк возраста двадцати лет достигала только одна из пяти рожденных девочек. До шестидесяти лет доживали немногие. В наши дни возраста двадцати трех лет достигают почти все, а увеличение смертности наблюдается только у семидесятилетних, хотя показатель смертности у людей после тридцати пяти лет каждые семь лет удваивается.

Смертность женщин в Йорке середины ХVI в. была сравнима со смертностью животных, обитавших на воле. Например, чибисы, жившие в клетке, достигали шестнадцатилетнего возраста, тогда как их свободные собратья едва ли доживали до десяти лет. В те давно минувшие времена старые люди были такой же редкостью, как состарившиеся чибисы, живущие на свободе.

Вспомогательные средства, которые делает нашу жизнь легче, чище, увеличивают ее продолжительность, снижают потенциал нашего мозга, уровень его ментальной деятельности, вызывают его омертвение.

Дарвин выдвинул идею, что все живое имеет общего предка, и процесс развития вида можно проследить ретроспективно, вплоть до момента зарождения жизни на Земле. А лауреат Нобелевской премии Э. Кандель в книге «В поисках памяти» интерпретирует это уже в современном ключе: «Эволюционные процессы приводит в движение не какая-то сознательная программирующая или божественная сила, а «слепая» динамика естественного отбора – чисто механический, подвластный случайности процесс. Попытки и ошибки являются основой генетической изменяемости. Идеи Дарвина прямо противоречили основам большинства религий, так как до него первоначальная цель биологии состояла в том, чтобы объяснить божественный план создания окружающего мира. Теория Дарвина разорвала исторические связи между религией и биологией. В конце концов, новая современная биология должна была укрепить в нас веру в то, что все живое во всей своей красоте и разнообразии, не что иное, как продукт постоянно изменяющихся в своих рекомбинациях и модификациях нуклеидных составляющих. На их базе и строится генетический код ДНК, возникший в результате многих миллионов лет борьбы организмов за выживание и продолжение рода». И если в этом вопросе, казалось бы, все выстраивается в логическую цепочку от низших к высшим, то, как продолжает Кандель, «новая биология души, возможно, еще в какой-то мере размыта, так как развивалась одновременно с нами. Наш дух, наша душа вместе со специфическими молекулами, лежащими в основе высших духовных и душевных процессов, например сознания, составляют нас самих, наше окружение, осознание нашего прошлого, настоящего и будущего». И в этой душевной составляющей нашей жизни мы еще во многом не преуспели. Чехов и Фрейд почти век назад говорили о скудости наших средств восприятия окружающего мира и ограниченности нашего познания. Чехов, врач и писатель, утверждал, что мы владеем только пятью органами чувств, остальные же девяносто пять нами еще не освоены.

В сочинении «По другую сторону принципов наслаждения» Фрейд писал о биологии как о «стране неограниченных возможностей, в которой нас ожидает множество сюрпризов с удивительными объяснениями их происхождения. Мы даже не можем предположить, какие ответы она нам подготовила на ближайшие десятилетия, когда множество конструкций и гипотез, кажущихся фундаментальными и важными, вдруг неожиданно лопнет и разрушится».

В интервью журналу «Spiegel» Кандель отмечал: «Его (Фрейда) утверждение, что в мозге существует множество неосознанных процессов и явлений, – фантастическое предсказание, и мы понимаем: многое из того, что мы познали, нами совершенно не осознано. Однако эта бессознательная память не имеет ничего общего, например, с сексуальными желаниями, – содержание ее весьма банально. Когда вы учитесь водить машину, вы совершаете движения, не задумываясь, бессознательно – это функционирует автоматически». И пусть, по мнению великого ученого, наличие сексуальных желаний имеет банальное содержание, оно принадлежит каждому из нас и является неотъемлемой частью нашей жизни, давая не только весь спектр несоизмеримых ни с какими другими выражениями удовольствия и счастья, но одновременно являясь и элементом увековечивания самого себя.

В том же интервью Кандель, что очень важно, подчеркивает и микробиологическое единство процессов, отмеченных еще Дарвином и происходящих как в очень примитивных живых существах, так и в человеке. Разница между человеком и животным значительно меньше, чем мы думаем. Естественно, человек обладает дополнительными механизмами функционирования. Например, проникая при исследовании в глубины памяти, мы используем уже существующие методы и принципы. Протеины, отвечающие за память, содержатся даже в дрожжевых бактериях, хотя при этом выполняют совершенно другие функции. Эволюция не отбрасывает никакой генетической информации. Наоборот, она использует снова и снова те молекулы, которые проявили себя в свое время как полезные, переделывая только отдельные их части.

Ученый не исключает, что механизмы действия памяти, например, у простой улитки, которая, возможно, вспоминает о своем детстве, сходны с человеческими, хотя пластичность соединения клеточных конструкций нашего мозга претерпела значительные изменения под влиянием опыта, навыков и знаний.

Такое высказывание Канделя о микробиологическом единстве процессов органической жизни вместе с учением Дарвина об общности наших предков позволяет нам сесть в красный трамвай и отправиться в увлекательное путешествие назад по рельсам времени. И в этом обратном беге истории перед нами будет лежать путь, который прошла наша планета в своем развитии, исчисляемом пятью-десятью миллиардами лет, включая эволюцию всего живого (в том числе и человечества), продолжающуюся всего более полумиллиарда лет. И в этом бурлеске страстей, побед и поражений органического мира жизнь каждого из нас обозначена короткой прямой между двумя точками – рождением и смертью, хотя, конечно, более длинной, чем у вышеупомянутого чибиса. Две эти основополагающие точки невозможно разглядеть в так называемой общей вечности Вселенной вследствие ничтожно малого расстояния между ними, а также из-за изначально короткой общей продолжительности жизни человека. Этот путь от жизни к смерти проходит через окружающий мир, который был до нас и останется после, который состоит все из тех же атомов и всякого другого, зазубренного нами со школьной скамьи. Из этих же материальных частичек состоит живая и неживая природа: деревья, цветы, камни, горы. После смерти мы расстаемся с привычным миром, снова превращаясь в атомы и другие частицы, которые в общем круговороте природы опять объединяются в новые живые и неживые конгломераты, в «пароходы, строчки и другие добрые дела».

Связь базируется на законах подобия эволюционных процессов. Применяя их к различным видам материи, следует учитывать, с одной стороны, скоротечность биологических превращений, происходящих, например, в человеческом организме, а с другой – их парадоксальную медленность, переходящую в «вечность» неживой природы. Это ведет к несоответствию темпов развития процессов исчезновения и возникновения новых биологических форм.

Если, в соответствии с утверждениями ученого С. Хокинга, в течение года на 1 км3 пространства возникает одна элементарная частица, то проникновение вирусов в живую клетку продолжается всего пятнадцать минут. В это время половина атакующих вирусов, завладев территорией пораженной клетки, уже начинает процесс ее разрушения, причем вирусы в течение шестидесяти двух миллисекунд предупреждают клетку о предполагаемом нападении характерным постукиванием: «Иду на Вы!»

Вероятно, о связи живого и неживого мира шла речь, когда в 1914 г. Я. Борн, жена физика-атомщика, посетив больного Эйнштейна и пораженная его беззаботной веселостью и душевным равновесием, спросила, не боится ли он смерти. На что тот ответил: «Что ж в ней страшного? Я настолько слился со всем живым, что мне безразлично, где начинается и где кончается какая-то жизнь».

В обратном путешествии по времени нам желательно остановить красный трамвай, не доезжая до Большого взрыва. Именно в это время можно предположить, что на Земле вследствие случайных комбинаций из атомов могла образоваться преемственная форма жизни. Вероятно, при этом речь может идти о макромолекуле, а не о ДНК, так как вероятность того, что посредством случайности возникнет целая ДНК, очень мала.

Связь базируется на законах подобия эволюционных процессов. Применяя их к различным видам материи, следует учитывать, с одной стороны, скоротечность биологических превращений, происходящих, например, в человеческом организме, а с другой – их парадоксальную медленность, переходящую в «вечность» неживой природы. Это ведет к несоответствию темпов развития процессов исчезновения и возникновения новых биологических форм.

С течением времени начали воспроизводиться последующие ранние жизненные формы. Причем принципы неопределенности квантовой механики и случайного теплового движения атомов стали причиной образования целого ряда ошибок биологического воспроизводства, что либо обеспечивало организмам возможность выживания, либо препятствовало их воспроизводству, не закрепляясь в следующих поколениях. Тем не менее именно ошибочные случайные явления, становясь преимущественными, давали организмам шансы на выживание и размножение, вытесняя тех, которые вновь приобретенными качествами не обладали. Благодаря таким улучшениям стало возможным развитие наделенной преимуществами двойной спирали ДНК, вытеснившей все другие жизненные формы. В ходе процесса эволюции живых организмов образовалась и развилась нервная система. Существа, получающие посредством органов чувств больше информации от окружающей среды, качественнее обрабатывали эти данные для того, чтобы принять лучшие решения, получая повышенные шансы для выживания и размножения. Человечество перенесло этот принцип и на другие ступеньки развития.

Да и сама природа, выстраивая целый ряд ухищренных защитных бастионов и препятствий в виде отличительных генов, псевдогенов, различных контролирующих и восстановительно-ремонтных механизмов, включая методы партизанской борьбы, в виде так называемых усыпленных агентов, засылаемых в будущее поколения, показывает тем самым, что биологические существа не так уж смиренно жертвуют собой, сгорая в инквизиционном костре эволюционного отбора. Биологические гены различных вымерших и уничтоженных эволюцией животных сохраняются, погружаясь в долгий, продолжающийся порой миллионы лет сон, и могут быть активированы.

Существа, получающие посредством органов чувств больше информации от окружающей среды, качественнее обрабатывали эти данные для того, чтобы принять лучшие решения, получая повышенные шансы для выживания и размножения.

По строению нашего тела и структуры ДНК мы имеем большую схожесть с высшими видами обезьян – более 98%. Но незначительное изменение нашего ДНК дало нам возможность языкового общения, благодаря которому мы можем передавать информацию и приобретенный опыт от одного поколения к другому в устном или письменном виде. До этого результаты прошлого опыта в медленном процессе кодирования ДНК передавались посредством случайных ошибок. Язык привнес в эволюцию огромное ускорение.

В последние десять тысяч лет практически не наблюдалось биологической эволюции и изменений человеческих ДНК. Однако наш интеллект развивается, наша способность выбирать, анализировать и реализовывать информацию, полученную от органов чувств, позволяет нам по-новому познать, осмыслить и даже проследить историю вплоть до пещерного человека и Большого взрыва, что и дало нам возможность без особых помех приблизиться к нему на нашем вымышленном красном трамвае.

Интересно, что основополагающие движущие силы эволюционной селекции, которые служили критерием интеллектуального уровня тогдашнего человека, сохранились неизменными до сих пор, несмотря на резко изменившиеся условия, и продолжают оставаться на службе нашего современника. И, возможно, даже открытие единой теории всеобъемлющих законов, вероятность которого Хокинг оптимистично оценивает как 50/50, не поможет ответить на все вопросы начала и развития цивилизации. Однако поможет человеческий интеллект, который мы приобрели и развили.

Мы получаем все больше и больше преимуществ, узнавая нечто о себе самих и окружающем мире, что является еще одним доказательством нашей потенциальной выживаемости и способности защищать себя от беспощадных ножниц эволюционного обрезания и укорачивания. Эти преимущества мы стараемся поставить себе на службу, чтобы отвоевать у природы не только жизненное, но и временное пространство, смещая его в свою пользу и увеличивая по сравнению с отпущенным природой реальным временем жизни. Таким образом, мы все больше приближаемся к теоретически возможным границам нашего бытия. Мы умело используем все резервы, заложенные эволюционными процессами для борьбы с селекционными методами отбора, сверяя наши позиции с природой и ее законами в сторону гармонии и динамического равновесия. И ученые спешат экспериментально подтвердить скрытые возможности человеческого организма противостоять селекционным потугам природы: как-то затормозить, привести жизненный потенциал человека в соответствие с постоянно меняющейся агрессивностью окружающей среды.

Конечно, сомнения, связанные с наличием в глубинах человеческой души агрессивности, жадности и стяжательства, посеянных в нас прошлым и связанные с выживанием и продолжением рода, начиная от образования ДНК, были и будут фактором, отягчающим мораль и взаимоотношения. Достижения и поражения, действие и противодействие, регресс и прогресс – это характеристики, которые оценивают сдвиги, происходящие в обществе. Только они, консолидируясь с положительными характеристиками человека, создают антагонизм и конкуренцию, а в конечном счете, приводят к прогрессу, ибо любое движение – это следствие разрешения тех или иных противоречий, которые так и останутся предметом долгих и нескончаемых дебатов и дискуссий, в которых принимали и будут принимать участие выдающиеся мыслители прошлого и настоящего.

Один из них – основатель психоанализа З. Фрейд. Еще не зная о назначении ДНК и ее генов, ответственных за злое наследие человеческого гения, занимаясь, с одной стороны, заболеваниями мозга, детским параличом и нарушением речи, а с другой – причинами этих аномалий, он «по-научному» увлекся фантазиями, мечтами, снами и желаниями. Он создал систему психоаналитического исследования и исцеления, когда, возвращаясь к истокам, к матери, пытался проследить путь от регресса к прогрессу.

Умение на основании данных и фактов подобных противоборствующих процессов реконструировать историю для установления причин заболевания или аномалий человеческого поведения, обосновать последовательность в череде событий и привели ученого к тому, что он, хорошо зная заповедь Христа «Не убий», считал: не только ближний должен быть помилован, но даже враг имеет право на жизнь за счет повышения моральных критериев. При этом он очень сомневался, хватит ли у человека психических ресурсов реализовать этот завет.