Текст книги "Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II"

Из академической статьи:

Максимилиан Робеспьер (Максимилиан Франсуа Мари Исидор де Робеспьер; 6 мая 1758 года, Аррас – 28 июля 1794 года, или 10 термидора II года Республики, Париж), известный современникам как Неподкупный или Бешеная Гиена (у своих врагов) – один из лидеров Великой Французской революции, глава, возможно, самого радикального революционного движения – якобинцев.

Член Законодательного собрания с 1789 года и Конвента с 1792 года. Фактически возглавив в 1793году революционное правительство, способствовал казни короля Людовика XVI и его супруги Марии Антуанетты, созданию революционного трибунала, казни лидеров жирондистов, эбертистов и дантонистов. В 1793 году фактически возглавив Комитет общественного спасения, сосредоточил в своих руках практически неограниченную власть и развернул массовый террор против «врагов революции». 27 июля 1794 года (9-го термидора) был свергнут и на следующий день вместе с ближайшими соратниками казнён на гильотине без суда термидорианцами.

Энциклопедисты, Монтескье, в особенности Жан Жак Руссо с одной стороны, условная манерность сентиментализма – с другой, вот почва, воспитавшая Робеспьера. Вместе с Бюиссаром, Фуше, Лазаром Карно входил в литературное общество «Розати», объединявшее, как указывалось в его уставе, молодых людей, связанных любовью к стихам, цветам и вину. Он писал много стихотворений в сентиментальном духе, часто посвящая их дамам Арраса, и в 1783 году был избран членом аррасской Академии литературы, наук и искусств.

В академии он продолжал выступать за права народа. Довольно быстро он стал постоянным и любимым оратором, и в 1786 года его избрали президентом академии. Стараниями родственников едва не женился на дочери нотариуса Анаис Дезорти, но брак не состоялся.

Ко времени открытия генеральных штатов он опубликовал брошюру, где требовал реформирования местного провинциального собрания Артуа.

Выбранный депутатом от третьего сословия, Робеспьер высказывался против военного закона, против королевского права вето, против разделения граждан на активных и пассивных, за допущение евреев к занятию общественных должностей. Он заявил себя сторонником любых анархических идей, «прославившись» вечным критиканством всего, что только исходило от Старой Франции.

20 июня 1789 года лишенные помещения депутаты собрались в зале для игры в мяч, где принесли клятву-присягу бороться с абсолютизмом. Одним из авторов текста присяги был Максимилиан Робеспьер.

Вслед за Собранием Робеспьер переехал в Париж, где снимал маленькую комнату. Постепенно он стал наиболее влиятельным членом «Якобинского клуба» (многие члены которого были участниками масонских лож Парижа); в июне 1790 года был выбран одним из секретарей собрания.

Попытка бегства Людовика XVI вызвала речь Робеспьера, сразу прославившую его. В бегстве короля Робеспьер видел контрреволюционный заговор, составленный многими из членов национального собрания, врагов свободы, чтобы, при помощи короля и тиранов, подавить патриотов. Истина, свобода и общество, говорил он, для него дороже жизни, против которой, как он утверждал, были уже направлены «тысячи кинжалов». «Мы все умрем с тобою», восторженно воскликнул Камилль Демулен.

Робеспьер предложил предать короля суду и спросить народ о форме правления.

Во время народного мятежа на Марсовом поле (17 июля) Робеспьер, опасаясь за свою жизнь, скрылся у одного из якобинцев.

30 сентября учредительное собрание разошлось, объявив, по предложению Робеспьера, что члены его не могут быть избираемы в законодательное собрание.

В ноябре 1791 года Робеспьер был избран в Париже общественным обвинителем и стал главой якобинского клуба.

В апреле 1792 года он сложил с себя обязанности обвинителя и основал якобинский журнал: «Défenseur de la constitution» («Защитник конституции»). В это время начались острые столкновения между жирондистами и монтаньярами по вопросу о войне.

Робеспьер был против войны и нападал в якобинском клубе и в печати на Бриссо и жирондистов.

В народном движении 20 июня Робеспьер не принимал участия.

11 июля состоялось провозглашение «отечества в опасности» (речь Верньо), а 20 июля Робеспьер произнес в якобинском клубе речь, в которой уже развивал программу террора. «Корень всех страданий, – говорил он, – в исполнительной власти и в законодательном собрании. Необходимо исчезновение призрака, называемого королем, и учреждение национального конвента».

10 августа Робеспьер сохранял выжидающее положение. Когда восстание удалось, и вожаками его была образована коммуна (с Дантоном во главе), к ней 11 августа примкнул и Робеспьер.

17 августа Робеспьер был выбран в члены чрезвычайного суда, учрежденного Дантоном для наказания сообщников двора, но Робеспьер отказался от участия в нём.

21 августа Робеспьер был выбран одним из 24 депутатов Парижа в национальный конвент, но не получил преобладающего числа голосов; перевес был на стороне умеренных. В первые же дни существования конвента в нём вспыхнула вражда между жирондистами и якобинцами, обвинявшими друг друга в стремлении к диктатуре.

24 сентября Ребеки напал на Робеспьера и якобинцев. В ответ ему Робеспьер произнес пространную речь, в которой тщательно изображал свои подвиги, по его словам, спасшие отечество. Остроумное возражение Луве смутило Робеспьера: он просил отсрочки и только 5 ноября ответил Луве мастерски обработанной, эффектной речью, увлекшей собрание своим революционным декламаторством. Когда был поставлен вопрос о предании короля суду, партии ещё сильнее разделились. Робеспьер произнес 3 декабря речь, где отвергал юридическую точку зрения, становясь на политическую. «Людовик – не подсудимый, а вы – не судьи, – говорил он, – вы государственные люди, представители нации… Ваше дело – не произносить судебный приговор, а принять меры в видах общественного блага, выполнить роль национального провидения». Он требовал «смерти Людовика, чтобы жила республика».

27 декабря Робеспьер снова говорил о необходимости «наказанием тирана скрепить общественную свободу и спокойствие». Долг перед отечеством и ненависть к тиранам коренятся, по его словам, в сердце каждого честного человека и должны взять верх над человеколюбием. Парадокс истории заключается в том, что Людовик XVI, против которого он выступал, был одним из самых добросердечных и мягких правителей Франции, проявлявших действительную заботу о своём народе.

По мнению Робеспьера, воззвание к народу, которого требовали умеренные, угрожало ниспровержением республики: роялисты и враги свободы могли бы повлиять на народ и даже одержать победу. Главным образом речь Робеспьера была направлена против жирондистов, которые «виновнее всех, кроме короля».

9 марта 1793 года Робеспьеру удалось настоять на отправлении в департаменты, в качестве комиссаров, 82 депутатов, выбранных из якобинцев и всюду распространявших их учение. Когда одна из парижских секций внесла в конвент адрес об изгнании из него жиронды (10 апреля), Робеспьер обрушился на жирондистов ядовитыми намеками, вызвавшими блестящую импровизацию Верньо.

24 апреля Робеспьер представил в конвент проект декларации прав, в которой говорилось, что «люди всех стран» суть «граждане одного и того же государства», обязанные помогать друг другу, а «монархи, аристократы, тираны, каковы бы они ни были» – рабы, бунтующие против природы.

2 июня жирондисты пали; настала эпоха террора.

Главную роль в комитете общественного спасения с 27 июля играл Робеспьер. Под его влиянием конвент в заседании 1 августа декретировал целый ряд чрезвычайных мер.

Террором заведовали триумвиры, как их называли, – Робеспьер, Кутон и Сен-Жюст. От них исходили декреты о проскрипции и казнях. Все выдающиеся предложения излагались, большей частью, Робеспьером. Он говорил, что нужно истреблять среднее сословие, «снабжать санкюлотов оружием, страстью, просвещением». Враги, с которыми следует бороться – люди порочные и богатые, пользующиеся невежеством народа. Так как просвещению народа мешает «продажность писателей», «которые каждый день обманывают его бесстыдной ложью», то «надо объявить в опале писателей, как опаснейших врагов отечества», и издать хорошие сочинения.

3 октября член комитета общественной безопасности Амар предложил конвенту предать суду 73 депутата, протестовавших против изгнания жирондистов. Робеспьер вступился за них, рассчитывая с их помощью разбить партию Дантона. Это не помешало ему подписать декрет об уничтожении Лиона и одобрять усилившиеся именно в то время казни (жирондистов, Марии Антуанетты, герцога Орлеанского и др.).

Когда антихристианская направленность революционного движения вышла на поверхность, и было устроено празднество в честь Разума (10 ноября), Робеспьер произнес в «Якобинском клубе» (21 ноября) популистскую речь против атеистов и «крайних», в то время как он сам был деистом и одним из вождей антиклерикального движения. Несмотря на это, парижский общинный совет постановил закрыть церкви в Париже. В ответ (6 декабря) Робеспьер и Дантон постановили запретить все действия, направленные против свободы богослужения.

12 декабря Робеспьер выступил против Анахарсиса Клотца, который, вместе с Шометтом, предложил заменить католицизм «культом Разума». Началась очистка клуба якобинцев: Клотца и его друзей исключили из клуба. Некоторые источники утверждают, что благодаря Робеспьеру, даже в самый разгар террора католическое богослужение продолжалось; в соборе Notre-Dame молились за Робеспьера; цензура строго следила за атеистическими сочинениями и нападками на церковь. По другим данным, в это время были закрыты все храмы Парижа и на большей части Франции, подконтрольной революционному правительству. А в соборе Парижской Богоматери богослужения никак не могли происходить, так как храм был осквернён мятёжной толпой и в нём неоднократно устраивались вакханалии.

К концу 1793 года роялисты были подавлены, вандейская армия уничтожена, федералисты рассеяны; однако, для удержания за собой власти, Робеспьеру необходимо было уничтожить фракцию эбертистов, которая намеревалась подчинить себе комитет общественного спасения. За эбертистами должен был погибнуть Дантон, так как он мог положить конец террору и организовать республику.

Робеспьер опасался и Камилля Демулена, который в своем журнале «Le vieux Cordelier» остроумно осмеивал учрежденный Робеспьером комитет справедливости, противополагая ему комитет милосердия. Когда между крайними, то есть эбертистами, девизом которых был террор, и умеренными, то есть дантонистами, требовавшими милосердия, произошёл явный разрыв, Робеспьер занял середину между ними и выставил девизом справедливость, поддерживаемую, однако, путем террора.

25 декабря Робеспьер произнес речь против эбертистов и дантонистов, где говорилось о необходимости направлять корабль между двумя подводными камнями – умеренностью и излишеством.

5 февраля 1794 года он прочитал в конвенте доклад «об основаниях политической нравственности», доказывая опасность существования двух партий. «Одна из них толкает нас к слабости, другая – к крайностям», необходим террор, который, по определению Робеспьера, есть «быстрое, суровое и непреклонное правосудие».

14 марта были арестованы, а 24-го казнены 21 эбертист. 31 марта были арестованы Дантон, Демулен, Лакруа, Филиппо. Перед началом суда над ними конвент, по предложению Робеспьера, декретировал, что каждый обвиняемый, противящийся судьям, будет лишен слова. 5 апреля Дантон и Демулен были казнены.

Настало время личной диктатуры Робеспьера. На другой день после казни было объявлено, что приготовляется празднество в честь Верховного Существа.

Робеспьер старался расположить в свою пользу пролетариев, разрабатывая меры к уменьшению крупных состояний, помощи нуждающимся и единообразию воспитания. Городское управление было теперь всецело в его руках.

Два покушения на жизнь Робеспьера лишь способствовали усилению его значения. 3 прериаля его хотел убить Ладмираль. На другой день в его квартире застали молодую девушку Сесиль Рено с двумя ножами. Рено была казнена, а спасение свое Робеспьер приписывал Верховному Существу.

18 флореаля (7 мая) он произнес длинную речь против полного атеизма в поддержку деизма, сторонником которого он отчасти был. «Республика – есть добродетель», таково её начало; далее идут нападки на врагов добродетели и доказывается необходимость провозглашения деизма.

«Французский народ – провозгласил по предложению Робеспьера национальный конвент, – признает Верховное Существо и бессмертие души. Он признает, что достойное поклонение Верховному Существу есть исполнение человеческих обязанностей. Во главе этих обязанностей он ставит ненависть к неверию и тирании, наказание изменников и тиранов, помощь несчастным, уважение к слабым, защиту угнетенных, оказывание ближнему всевозможного добра и избежание всякого зла». Разрешено было праздновать воскресенье, вместо декады.

В Европе стали видеть в Робеспьере усмирителя революции; Пруссия изъявила готовность вступить в переговоры с ним.

По желанию Робеспьера, конвент декретировал торжественное празднество в честь Верховного Существа (8 июня). В голубом фраке, с большим букетом из цветов, плодов и колосьев (традиционные атрибуты древних языческих культов), Робеспьер шёл, как президент, впереди других членов конвента.

22 прериаля Робеспьер представил закон, на основании которого всякий гражданин обязан был донести на заговорщика и арестовать его. Судопроизводство было крайне упрощено, наказание – смерть. В последующие семь недель казни удвоились: с 20 июня до 27 июля в Париже было казнено 1366 человек. Некоторые авторы считают, что своим террором Робеспьер приносил человеческие жертвы Верховному Существу и сам он видимо полагал, что чем больше врагов революции он принесёт в жертву «богине Свободе», тем больше возрастёт его личное могущество.

Робеспьер перестал появляться в комитете общественного спасения; комитеты усилили террор, чтобы возбудить ненависть против Робеспьера, но все ещё не решались вступить с ним в борьбу. Распускали о Робеспьере всевозможные слухи, обращали во вред ему пророчество полоумной старухи Екатерины Тео, которая, богохульствуя, называла себя богородицей, а Робеспьера – своим сыном.

Убежищем от политики для Робеспьера была семья столяра Дюпле, дочь которого боготворила Робеспьера, называя его спасителем. Вообще у Робеспьера было много поклонниц («вязальщиц»), приходивших на заседания Конвента.

Распространялось убеждение, что Робеспьер приготовил списки новых проскрипций.

Всегда боязливый Робеспьер стал выходить из дома в сопровождении вооружённых якобинцев.

1 июля Робеспьер произнес речь, касавшуюся развращенных, снисходительных, неистовых и непокорных. Целью речи было внушить мысль о необходимости очищения комитетов.

11 июля он снова говорил о проскрипциях. 60 депутатов боялись ночевать у себя на квартирах.

С 19 июня до 18 июля Робеспьер не показывался в конвенте, постоянно заседая в якобинском клубе. Тщательно отделав новую речь, он произнес её в конвенте 8 термидора (26 июля). Вместе с новыми выпадами против «партии дурных граждан», Робеспьер указал на существование заговора против общественной свободы в недрах самого конвента. Необходимо, говорил он, возобновить состав комитета общественного спасения, очистить комитет общественной безопасности, создать правительственное единство, под верховной властью конвента.

Обвинения были настолько неопределенны, что каждый в конвенте мог опасаться за собственную жизнь. В смущении конвент постановил напечатать речь Робеспьера, но Бийо-Варенн настоял на предварительном рассмотрении её комитетами.

У Робеспьера потребовали, чтобы он назвал имена обвиняемых, но он отказался.

Вечером он прочёл ту же речь в клубе якобинцев, с восторгом принявших её.

27 июля (9 термидора), последовало падение Робеспьера. «Гора» освистала его, речь его прерывали криками: «Долой тирана!». Робеспьера арестовали и отвели в тюрьму. За него вступился общинный совет. Несколько якобинцев освободили Робеспьера и привели в ратушу; за ним туда беспрепятственно проникли жандармы. Один из них выстрелом из пистолета раздробил челюсть Робеспьера (по некоторым версиям, это была попытка самоубийства).

По пути к казни, совершившейся 10 термидора, чернь иронически приветствовала раненого Робеспьера криками: «король» и «ваше величество». Террор, который народ отождествлял с личностью Робеспьера, прекратился. Вместе с Робеспьером были казнены ближайшие его сподвижники – его брат Огюстен, Сен-Жюст, Кутон (Леба застрелился и благодаря этому на гильотину не попал).

Могилы Робеспьера не существует, его останки покоятся в безымянной могиле вместе с казненными 10 термидора его сподвижниками. Версия о якобы существующей могиле и эпитафии: «Прохожий, не печалься над моей судьбой: ты был бы мертв, когда б я был живой» являются чистым вымыслом.

Другие источники называют могилой Робеспьера братскую могилу на кладбище Пик-Пюс («Ловец блох»), где захоронены ещё 1366 казнённых «врагов нации и революции», причём его тело было брошено в тот же ров, что и казнённые по его приказу ранее 16 юных монахинь-кармелиток, вся вина которых состояла в запрещённых революционерами молитвах, от чтения которых они не отказались в период якобинской дехристианизации.

На Звёздном Небе этой неразлучной парочке соответствует созвездие Близнецы [А. XII, 13].

 
Omè, vedete l'altro che digrigna:
i» direi anche, ma i» temo ch'ello
non s'apparecchi a grattarmi la tigna». [93]
 
 
E «l gran proposto, vòlto a Farfarello
che stralunava li occhi per fedire,
disse: «Fatti «n costà, malvagio uccello!» [96]
 
 
«Se voi volete vedere o udire»,
ricominciò lo spaurato appresso
«Toschi o Lombardi, io ne farò venire; [99]
 
 
ma stieno i Malebranche un poco in cesso,
sì ch'ei non teman de le lor vendette;
e io, seggendo in questo loco stesso, [102]
 
 
per un ch'io son, ne farò venir sette
quand'io suffolerò, com» è nostro uso
di fare allor che fori alcun si mette». [105]
 
 
Cagnazzo a cotal motto levò «l muso,
crollando «l capo, e disse: «Odi malizia
ch'elli ha pensata per gittarsi giuso!» [108]
 
 
Ond'ei, ch'avea lacciuoli a gran divizia,
rispuose: «Malizioso son io troppo,
quand'io procuro a» mia maggior trestizia». [111]
 
 
Ой, посмотрите, как он зубы скалит!
Я продолжал бы, да того гляди —
Он мне крюком всю спину измочалит». [93]
 
 
Начальник, увидав, что впереди
Стал Забияка, изготовясь к бою,
Сказал: «Ты, злая птица, отойди!» [96]
 
 
«Угодно вам увидеть пред собою, —
Так оробевший речь повел опять, —
Тосканцев и ломбардцев, – я устрою. [99]
 
 
Но Загребалам дальше нужно стать,
Чтоб нашим знать, что их никто не ранит;
А я, один тут сидя, вам достать [102]
 
 
Хоть семерых берусь; их сразу взманит,
Чуть свистну, – как у нас заведено,
Лишь только кто-нибудь наружу глянет». [105]
 
 
Собака вскинул морду и, чудно
Мотая головой, сказал: «Вот штуку
Ловкач затеял, чтоб нырнуть на дно!» [108]
 
 
И тот, набивший на коварствах руку,
Ему ответил: «Подлинно ловкач,
Когда своим же отягчаю муку!» [111]
 

Наваррец опасливо оборачивается на Забияку – созвездие Персей, с созвездием Голова Медузы в руках. Персей изображался с крыльями на ногах; его можно назвать и птицей. Одновременно на звездном небе видно семь созвездий Зодиака, при заходе первого, восходит седьмое. Чуть свистну – кульминирует созвездие Рак (свистнет на горе). Созвездие Большой Пёс поднимает морду на созвездие Телец, готовое погрузиться в вечернюю зарю. Своим же отягчаю муку – созвездие Телец заходит за горизонт, но на небе видны семь других созвездий Зодиака, которых ждёт ночная мука.

В цехе мастера на глазок определяют готовность расплава воска и пустой формы к началу отливки. Тяжелый котёл крюками наклоняют, чтобы воск заполнил очередную форму.

 
Alichin non si tenne e, di rintoppo
a li altri, disse a lui: «Se tu ti cali,
io non ti verrò dietro di gualoppo, [114]
 
 
ma batterò sovra la pece l'ali.
Lascisi «l collo, e sia la ripa scudo,
a veder se tu sol più di noi vali». [117]
 
 
O tu che leggi, udirai nuovo ludo:
ciascun da l'altra costa li occhi volse;
quel prima, ch'a ciò fare era più crudo. [120]
 
 
Lo Navarrese ben suo tempo colse;
fermò le piante a terra, e in un punto
saltò e dal proposto lor si sciolse. [123]
 
 
Тут Косокрыл, который был горяч,
Сказал, не в лад другим: «Скакнешь в пучину, —
Тебе вдогонку я пущусь не вскачь, [114]
 
 
А просто крылья над смолой раскину.
Мы спустимся с бугра и станем там;
Посмотрим, нашу ль проведешь дружину!» [117]
 
 
Внемли, читатель, новым чудесам:
В ту сторону все повернули шеи,
И первым тот, кто больше был упрям. [120]
 
 
Наваррец выбрал время, половчее
Уперся в землю пятками и вмиг
Сигнул и ускользнул от их затеи. [123]
 

Косокрыл – созвездие Голубь, заходящее чуть позже созвездия Телец, предупреждает, что не даст ему уйти безнаказанным. Созвездие Телец после захода Солнца в эту пору становится на небольшое время видимым, затем касается горизонта (упирается в землю пятками) и исчезает за горизонтом, в костре угасающей вечерней зари.

В цехе очередная порция смеси смолы и воска (наваррец – от навара – варева) выливаясь из котла, упирается в землю – вливается в форму из папье-маше и скрывается от мешающих в котле воск каторжников, вслед за скрывшимися в свои формы братом Гомитой и Микеле Цанке.

 
Di che ciascun di colpa fu compunto,
ma quei più che cagion fu del difetto;
però si mosse e gridò: «Tu se» giunto!». [126]
 
 
Ma poco i valse: ché l'ali al sospetto
non potero avanzar: quelli andò sotto,
e quei drizzò volando suso il petto: [129]
 
 
non altrimenti l'anitra di botto,
quando «l falcon s'appressa, giù s'attuffa,
ed ei ritorna sù crucciato e rotto. [132]
 
 
Irato Calcabrina de la buffa,
volando dietro li tenne, invaghito
che quei campasse per aver la zuffa; [135]
 
 
И тотчас в каждом горький стыд возник;
Всех больше злился главный заправило;
Он прыгнул, крикнув: «Я тебя настиг!» [126]
 
 
Но понапрасну: крыльям трудно было
Поспеть за страхом; тот ко дну пошел,
И, вскинув грудь, бес кверху взмыл уныло. [129]
 
 
Так селезень ныряет наукол,
Чтобы в воде от сокола укрыться,
А тот летит обратно, хмур и зол. [132]
 
 
Старик, все так же продолжая злиться,
Летел вослед, желая всей душой,
Чтоб плут исчез и повод был схватиться. [135]
 

Когда литейная форма заполнена, рабочие стремятся ещё помешать в форме баграми, чтобы из воска вышли пузырьки воздуха, тогда форма заполняется лучше. Главный заправило – Косокрыл – созвездие Голубь, назначенный Хвостачём в сопровождение Данте и Вергилия первым по списку. Он погружается в вечернюю зарю вслед за созвездием Телец, раскидывая крылья над смолой горизонта, но не догоняет его и взмывает вверх от горизонта – созвездие Голубь приближается к горизонту хвостом вперёд. Старик – созвездие Заяц опускается одновременно с созвездием Голубь.

Поэт рисует эту яркую картину природы глазами опытного охотника. Он сравнивает это со сценой из соколиной охоты, когда преследуемый соколом селезень ныряет «на укол» – сразу вглубь с крутого пике. При этом сокол, остановившись резко перед гладью воды, медленно взмахивая крыльями, уныло поднимается вверх. Оба созвездия расплываются в дымке над поверхностью Земли, влипая в чёрную смоль земного горизонта.

В цехе каторжники следят, чтобы не разлить расплавленную смесь понапрасну, после того, как отлита очередная модель. Они подхватывают крюками котёл, возвращая его для приготовления новой порции.

 
e come «l barattier fu disparito,
così volse li artigli al suo compagno,
e fu con lui sopra «l fosso ghermito. [138]
 
 
Ma l'altro fu bene sparvier grifagno
ad artigliar ben lui, e amendue
cadder nel mezzo del bogliente stagno. [141]
 
 
Lo caldo sghermitor sùbito fue;
ma però di levarsi era neente,
sì avieno inviscate l'ali sue. [144]
 
 
Barbariccia, con li altri suoi dolente,
quattro ne fé volar da l'altra costa
con tutt'i raffi, e assai prestamente [147]
 
 
di qua, di là discesero a la posta;
porser li uncini verso li «mpaniati,
ch'eran già cotti dentro da la crosta;
e noi lasciammo lor così «mpacciati. [151]
 
 
Едва мздоимец скрылся с головой,
Он на собрата тотчас двинул ногти,
И дьяволы сцепились над смолой. [138]
 
 
Но тот не хуже, чтоб нацелить когти,
Был ястреб-перемыт, и их тела
Вмиг очутились в раскаленном дегте. [141]
 
 
Их сразу жгучесть пекла разняла;
Но вызволиться было невозможно,
Настолько прочно влипли их крыла. [144]
 
 
Тут Борода, как все, томясь тревожно,
Велел, чтоб четверо, забрав багры,
Перелетели ров; все безотложно [147]
 
 
И там и тут спустились на бугры;
Они к увязшим протянули крючья,
А те уже спеклись внутри коры;
И мы ушли в разгар их злополучья. [151]
 

Дьяволы сцепились над смолой – два созвездия, близкие к чёрному горизонту – соседние созвездия Голубь и Заяц. Раскалённый дёготь – огонь вечерней зари, потухающий в темноте ночного небосвода над горизонтом. Борода – созвездие Орион – также тает (томится), склоняясь к горизонта, четверо других бесов – созвездия Индеец, Большой Пёс, Тукан и Кит находятся по другую сторону горизонта.

Багры каторжников при остывании восковой отливки прочно влипают в неё, служа в дальнейшем крюками, за которые она подвешивается, освобождается от папье-маше и направляется на дальнейшие операции, в следующие цеха.