Текст книги "Новогодняя Проза"

Старшие прыснули, провожая их взглядами.

– Серьёзные у вас женихи.

– Есть в кого, – Рита потрепала Павла по волосам.

***

Растаяла зима искрящейся капелью. Весна стремительно унесла мутными водами последние заморозки, украсив нежной зеленью дворы и парки. Майские праздники выдались по-летнему жаркие. Грезились годовые контрольные и самые любимые школьные каникулы. Дед с бабкой съехали на дачу. Мать Торилиных укатила в полевой сезон на Камчатку. Мама Вера, наконец, дождалась предложения и всецело была увлечена подготовкой к бракосочетанию. Пашка работал теперь только в ночь, оставшись за старшего бригадира. Друзья в спортшколе тряслись перед выпускными экзаменами. Приходилось набирать людей для разгрузки из более свободных учеников и студентов.

К концу праздников вагонов подавали мало и Пашка в то утро возвращался домой раньше обычного. Протопав пешком до дома, транспорт ещё не ходил, а спец подача в выходные отсутствовала, увидел у своего подъезда двух загулявших забулдыг. Сидели на лавочке, спиной к дому. Аккуратно разместив между собой бомбу Портвейна и бумажные стаканчики. Торилин уже взялся за ручку парадного, когда его окликнули.

– Эй, чувак! Ты из этого подъезда?

Павел узнал знакомый голос, но поворачиваться не спешил.

– Иди сюда. Не бойся, не тронем. Спросить надо кое– что.

На его разворот оба присвистнули.

– Ни фига себе, не тронем! Самим бы целыми остаться! – Лёвка вскочил, разводя руки для объятия.

– Привет, рабочему классу, – счастливо заулыбался Славка, протягивая свою пятерню. – Ты чё, тут обитаешь?

– Ну да. Здесь. А вы чего в такую рань, да ещё с бутылкой? Помнится, не употребляете же?

– Мы и не ложились ещё. Садись. Хлебнёшь с нами, всё тогда поведаем, – Лев плеснул в стаканчик.

– Какое горе обмываем?

– Повестки. Позавчера показательно в школе вручили. Меня в ЦСКА, Лёвку в спорт роту внутренних войск. Обреют сразу после выпускного.

Славка чокнулся с собутыльниками, и с тяжёлым вздохом, опрокинул содержимое ёмкости в себя.

– Почему так сразу забирают? Можно сказать, прямо от парты отрывают, – удивился Пашка.

– Восьми лет в школу пошли, – занюхивая рукавом, прокряхтел Лёвка.

– Надо же, я тоже, – удивлённо поведал Торилин.

– Значит, тебя такая же участь ждёт, – оба похлопали по спине друга.

– А сюда-то вас, как занесло?

– Вчера на дискотеке с девчонками познакомились. А перед этим, дураки, выпили. Утямились их провожать. Понятное дело, сбежали. – Вячеслав снова наполнил стаканчики. – Давайте ещё по одной.

– Не частим? – Пашка с саркастической улыбкой глянул на товарищей.

– Мне то что? Вон Лёвка втюрился по самую маковку. Твердит: не уйдём пока ещё раз не увижу, – дзюдоист потёр шрам на подбородке. – Мы их выследили. На втором этаже, первая квартира справа.

– Только, что толку? Не могут же они все втроём в одной квартире жить. Понятно, спрятались у знакомых. Уйдём – потеряю навсегда. Я себе такого не прощу, – Лёвка в расстройстве помотал головой и взялся за горлышко бутылки.

– Не потеряешь! – Уверенно заявил Торилин, хлопая по плечу товарища. – Это моя хата.

– Пашка, ты всегда прямо, как палочка выручалочка! – Обрадованный Лёвка полез обниматься. – Её Ларисой зовут.

– Сейчас поднимусь, посмотрю и из окна скажу. Идёт?

– Отлично! Давай остатки допьём и беги.

В зале сопели Андрюха с Толиком. В спальне Рита, в обнимку с его подушкой. В маленькой комнате Воробьёва с Кашиной на диване и Лилька Хайретдинова, одноклассница Ларки, на кресло-кровати.

Обследовав свои апартаменты, Торилин неровной походкой проследовал на кухню.

– Здесь они. Спят. Послезавтра приходите к моей школе, к часу, – проговорил он тихо в открытое окно. – Сведу.

– Пашка! Гранд мерси! Пока. Отдыхай.

Проводив их взглядом, он защёлкнул шпингалеты, стянул рубашку, бросив её на подоконник, и присел к столу, перекусить.

Разбудил его встревоженный голос Лильки.

– Рит, посмотри, кто это? Я прямо в обморок чуть не тяпнулась. В туалет пошла, а тут вот, мужик полуголый на столе валяется. Ну! Кто?

– Кто, кто! Муж, – Маргарита попыталась приподнять Лилькину находку.

– Чей? – опешившим шепотом выдавила та.

– Мой, – недовольно отмахнулась Сысоева. – И, похоже, в сильном подпитии. Давай помоги в спальню дотащить.

– Это же Пашка Торилин! – изумилась гостья, наконец, разглядев лицо.

– Паш, вставай. Пошли, мы тебя в кровать уложим.

– Угу, – еле поднялся тот, мотаясь на непослушных ногах.

– Ты серьёзно на счёт мужа? – прокряхтела под мышкой тяжелой ноши Хайретдинова, на пути в спальню.

– Шуток не понимаешь, – сбрасывая с плеча, обмякшее тело на кровать, выдохнула Маргарита. – Вам вчера говорила же, когда Галка спрашивала, чего я тут делаю. Пашка в ночь работает, а меня попросил приглядеть за младшими. Нянчусь. Теперь вот и со старшим, – укладывая на пастели бесчувственного хозяина, высказывалась Сысоева.

Непреодолимая жажда похмелья, заставила вскоре подняться. Поматываясь, еле переставляя свои ходули, держась за обстановку, подошёл к раскрытой двери. Мутило. Прислонился лбом к спасительно холодному косяку. Где-то приглушенно шушукались девичьи голоса.

– …Он у нас появился с началом третьей четверти. Такой рослый. Брюнет. Волосы вьющиеся. Глаза карие с жёлтыми лучиками. Лицо с картинки. Девки, все у нас, в него вьюхались сразу. Что не обращали внимание? А он, кстати, и Галкой и тобой интересовался.

– Папаша у него говорят шишка партийная большая. Перевели с повышением из Челябинска к нам, – перебила Лилю Воробьёва. – На гитаре бацает и голос есть. Заслушаешься.

– Костик там, в Челябинске на музыку ходил. Сам говорил, что на рояле и аккордеоне ещё может. А на физре, что вытворяет! Крест на кольцах, без ног по канату…

Пашка, наконец, оторвался от нагретого косяка и протопав на кухню, приложился прямо к крану.

– Очнулся болезный! – Хихикнула Галка из-за стола, за которым все восседали.

– Ща весь район без воды оставит, – поддержала в шутке подругу Ларка. – Мы тебя ещё таким не видели. Пришли к нему защиты искать, понимаешь, а его самого половой тряпкой вози.

– Чего случилось то? – Серьёзно без ужимок спросила Маргарита.

– С вашими женихами у подъезда разбирался, – выпрямился Торилин и кивнул на Воробьёву.

– Ну, ну! Говори, что было? – Галка от нетерпения захлопала ладошками.

– Накачали, – печально бросил, направляясь туда, откуда приплёлся.

– И всё? – Удивленно брякнула вслед Лариска.

– Нет. Послезавтра продолжение. Вы приглашены.

– Ей, алкоголик! Куда? Когда? Нам со своим приходить или принесут? – Не услышав ответа Воробьёва, пихнула Риту. – Иди, допытай, что ли. Сдохнем ведь от любопытства.

– Выкладывай, – она присела на край кровати, инстинктивно помахав ладошкой, разгоняя перегар.

– Славка с Лёвкой, дзюдоисты из спортшколы. Я тебе рассказывал. Повестки уже получили. Обмывали. Просили прощения у девчонок. Хотят лично извиниться. Всё.

– Ладно. Спи. Потом переговорим.

– Парни где? – Пробормотал отключаясь.

– Гуляют.

– Им только не рассказывай.

***

Все контрольные прошли, как обычно. Только вот по химии Пашке пришлось сдавать целый экзамен, почти по всему материалу. Мама Вера в тихоря подсуетилась. Побывала у директора. Предупредила, если у Торилина по химии комиссия из РАНО не проведёт отдельное слушание – школа останется без шефской помощи. А уходя, оставила у него на столе копию кляузы в то же РАНО на химичку.

В результате Пашка за год получил «отлично», ну а Елизавета Викторовна ушла на заслуженный отдых, без привилегий.

Каникулы начались с отработки. Старшие классы направили к Цимлянскому водохранилищу под Семикаракоры. Помогать колхозникам на полях и в садах.

Пашку долго уговаривал Горыныч не оставлять бригады без присмотра. А тому не хотелось оставлять без присмотра Маргариту, отъезжающую под Ростов. В конечном итоге с Управления Железной Дороги на него персонально пришёл запрос на прохождение практики. Пришлось смириться.

Тошку с Андрюхой мама Вера сплавила на две смены в пионерлагерь. Сама укатила в свадебное путешествие в Карелию. Пашка заполнил неожиданно возникший семейный вакуум, усиленными тренировками и штудированием китайского. В книге раскопал отработку приёмов по болевым точкам. Напросился к Ефимычу в спортзал, жалея домашнюю обстановку. Поначалу тот долго отнекивался, потом согласился, компенсируя ему практику на железке. Выделил время до конца лета, когда в помещениях фактически никого не бывает. Пришлось ещё на этот период замещать уборщицу спортзала, под такой шумок вытребовавшей себе отпуск.

Натянув на манекен, чтобы не портить реквизит, старую дзюдоискую форму и мешки на конечности, нанёс на него все точки по самоучителю. Одно дело тренироваться на болване, который, понятное дело сдачи не даст и не покажет результат приёма. Другое дело хотя бы живой спарринг партнёр. Пашка голову сломал, ища варианты. Кто согласится по доброй воле стать на место куклы?

Но вся жизнь состоит из череды случайностей.

– Пашк, дома? Сейчас зайду, – Василий позвонил во втором часу ночи. – Открой, чтобы шухер не создавать.

Плохо проснувшись, Торилин механически открыл замок и с закрытыми глазами, проширкал в зал, плюхнувшись на диван. Уставал так, что использовал каждую свободную минуту, чтобы подремать.

– Проснись, идиот! – Ночной гость отвесил затрещину по шее. – Разве так делают? Расхлебянил и дрыхнуть. Слушай сюда, братан. Нужна твоя помощь.

– Ну.

– Баранов гну! Глаза открой! Шмыкадявка безмозглая, – Чита встряхнул хозяина, аж зубы клацнули. – Уши, в натуре, навостри!

– Я проснулся. Слушаю, – прикрыл зевоту кулаком.

– Меня пасут! Не понятно кто. Вставай, одевайся. Пойдёшь за мной. Выследишь этих пастухов. Пока оторвался, но чую, будут ждать у моего подъезда. Пронюхаешь, чем пахнут, какой базар, куда лыжи вострят. Усёк?

– Угу.

– Шевелись побыстрее!

Читу повели сразу от арки в квартал. Двое, одинакового роста. Одетые, явно, с теневой барахолки. В походке наглая уверенность и мышечная подпружинитость. Проводив до угла дома, начали озираться по сторонам и прибавили шагу, нагоняя Читу.

Василий обернулся в самый последний момент. Вздёрнул руки для защиты и от удивления качнулся назад.

Один стоял на коленях в позе молящегося, уткнувшись лицом в асфальт. Другой застыл в замахе, выкатив глазищи. А Пашка с удовлетворением рассматривал обоих, склонив голову к плечу.

– Смотри-ка! Работает! Даже пикнуть не успели.

– Чё, совсем с катушек съехал? – Чумея от увиденного, Чита еле сдвинулся с места. – Тебя же просили, только… Ты чего натворил, сволочь этакая? Они вообще живы?

– Тебя, похоже, грохнуть хотели. Бойцы профи. Кроме денег в карманах ни чего нет, – Торилин осматривал поверженных. – Ни наколок, ни безделушек.

– Менты?

– Документов нет.

– Может просто по-базарить хотели?

– Ага, счас. Ещё секунда и свернули бы тебе шею, как цыплёнку.

– Ну, ты и зверюга! Никогда бы, ни поверил, что на такое способен, если бы кто рассказал. Они хоть нас слышат?

– Отойдут, спросим.

– И когда?

– Бес его знает.

– Тебя успели разглядеть? – Вдруг забеспокоился Чита.

– Не-е-а. Я их со спины.

– Тогда вали от сюда. Я сам разберусь. Блин такой, связался на свою голову. Ведь обещал матери, ни каких дел с тобой не проворачивать.

Пашка беззаботно запрыгал восвояси.

– Деньги на такси надо? – Тихо окликнул Василий.

Тот отрицательно помотал головой, лихо подпрыгнул и сорвал с американского клёна листок.

– Малолетка безмозглая, – с сожаление прошептал вслед Чита.

Вскоре лафа одиночества на сухомятке кончилась. Объявилась мама Вера с новым мужем Григорием Степановичем и привлекла к обустройству семейного гнёздышка. Потом прикатили младшие. Правда, их тут же определили в дачные подмастерья.

Маргарита с задорным бронзовым загаром, бросив авоськи у порога, повисла на шее, лишь только Пашка успел возвратиться от стариков, сдав им брательников.

– Соскучилась! Страх! А ты?

– Ужасно, – пожаловался, нежно целуя любимую. – Всё в порядке?

– Да. Если не считать, что у тебя появился новый конкурент.

– Это, в каком смысле? – Торилин отстранил её от себя, заглядывая в очи. – Кому рога скручивать? Мне или ему?

– Фу, как пошло. Прямо ничего сказать нельзя. Всё за чистую монету принимает. Знаешь же, что я только о тебе грежу и во сне и наяву. И такое отмочить, – она обижено выскользнула из объятий, закрывшись в ванной.

– Ладно, прости. Пошутил неудачно, – стараясь загладить размолвку, прокричал через преграду. – Повествуй, сгораю от любопытства.

– Да, Костик Краснов из Ларкиного класса. Новенький. Папаша ещё у него областной партийный деятель. – Послышалось под звуки льющейся воды. – Нам с Галкой шибко много внимания уделял. Танцы – только с нами. На свидание в лесопосадку приглашал. Цветочки дарил. В работе всегда помогал. Даже целоваться лез, – она отворила дверь и снова оплела его шею чуть влажными руками.

– Ну, а ты чего? – У Павла неожиданно кольнуло за рёбрами.

– Вроде отвадила. А Галка к нему присохла. Очуметь! Прямо сейчас на всё согласна. Еле сдержала её там, что бы глупостей ни натворила. Неужели не видит, что ему всё равно с кем, лишь бы посимпатичней и престижней? – Рита водила изящными пальчиками по лицу любимого, пристально вглядываясь в его черты.

– А ты у меня симпатичная или престижная? – У Торилина немного отлегло от сердца.

– Не знай! – Она снова покинула объятия и, прихватив Павла за предплечье, потянула в комнату. – Тебе лучше знать. Сам выбирал такую.

***

Лето, как обычно пролетело стремительно. Скучающая осень, вернула всех в уют городских квартир, одарив разноцветьем семейного счастья.

Мама Катя корпела над домашним хозяйством и обработкой материалов экспедиций, редко уезжая на отчёты с накопленными данными. Мама Вера, с новым мужем, трудились на заводе с утра до ночи, мерцая своим присутствием по праздникам. Младшие с удовольствием торчали у стариков, «забивая козла» и вешая друг другу погоны, в тихоря занимаясь у них запрещёнными Павлом делами. А он сам руководил двумя бригадами, прыгая из смены в смену, свободное время, посвящая любимой и тренировкам. Книгу перевёл полностью и довольно сносно начал говорить по-китайски. Быстро восстанавливать силы помогала медитация, которую начал осваивать согласно самоучителю. Рита, вдруг загорелась поступлением в медицинский институт, заведя ворох учебников для абитуриентов. Сыграли свою роль постоянные травмы Пашки и младших.

Школьная жизнь текла своим чередом спокойно. Если не считать одного маленького происшествия, которому Торилин не придал особого значения.

В начале второй четверти переходили в перемену из класса в класс. Маргарита с Галкой плелись по коридору впереди. Павел с Аликом и Лариской, прибившейся к ним по пути, следом в нескольких метрах.

– Лёвка пишет? – Поинтересовался Пашка.

– Угу, – кивнула Воробьёва. – Стабильно по три письма в неделю.

– Как он там?

– Вещает, что уже втянулся. А так… Почти одно и тоже. Строевая подготовка, наряды, тренировки, соревнования, где был, какая погода.

– А куда попал? – Алик не до конца был в курсе этих событий.

– В Подмосковье на спортивной базе внутренних войск. Но, пишет, что по всему Союзу приходиться разъезжать. Говорит, нравиться.

– И всё? И больше ни чего? – Пашка ехидно заглянул ей в глаза.

– Нет, чтой-то, – она замялась в смущении. – В каждом письме: люблю, тоскую, жить без твоего ответа не могу. Заклинает дождаться его. Просит навестить.

– Поедешь? – Шмаков спросил с оглядкой назад.

– Кто бы отпустил! – С сожалением выдохнула Ларка. – Будет на соревнованиях у нас в городе, тогда другое дело.

Мимо них стремительно проскочил статный широкоплечий парень. Хлопнул идущих впереди подруг по мягкому месту и вклинился между ними, обхватив за талии.

– Привет красавицы! Смотрю, скучаете. Как на счёт вечера со мной сегодня в кино?

– Кость! Ты чё?

– Пусти! Не прилично же!

Девчонки пытались высвободится из крепкого захвата курчавого брюнета.

– Эй, ты! Озабоченный! – Пашка рванулся к неожиданному ухажеру. – Я тебе сейчас прямо здесь мультфильмы организую. Неделю хихикать будешь!

Воробьёва вцепилась сзади в пиджак Торилина и тормозила обеими ногами, пытаясь удержать порыв друга.

– А, не потушенная школьная звезда, – выпуская девушек из объятий, обернулся Константин. – Рад знакомству. Вы ко мне с деловым предложением, смотрю? Ну, давайте обмусолим, – в глазах наглая и издевательская решительность, без тени страха.

– Девчонки идите в класс. Алик, проводи, – Пашка уже был на взводе.

– Да, девочки, оставьте нас для джентльменской беседы, – слащаво безразлично изрёк неожиданный возмутитель спокойствия. – Обещаю, с данным каратистом ничего не случится. Не в моих принципах воспитывать быдло кулаками прилюдно.

– Я тебя и без мордобоя воспитаю до поноса! – Прошипел Торилин.

– Фу, как пошло, – вторя ему, понизил голос Краснов.

– Паш, ты не знаешь, с кем связываешься! – Лариска не выпускала костюм. – Брось! Пошли, – кряхтела, сопротивляясь усилиям Шмакова, пытавшегося её утащить в открытую дверь недалекого класса.

– Паш, пожалуйста не надо, – всхлипнула Сысоева, прикрывая дрожащим кулачком посиневшие губы.

– Лар, отпусти, – не поворачивая головы, попросил Торилин. – Не трону я его тут, – он сделал ударение на последнем слове. – Просто перетрем и разойдёмся.

– Да?

– Слово даю.

Алик затолкал взволнованных подруг в класс загородив собой проход.

– Принцесса твоя права, – Костик упёрся своей грудью в грудь Павла, держа руки в карманах. – Ты видно не в курсе на кого батон крошишь, – его ровное дыхание расползлось по лицу заступника. – И не думай, что я не знаю, с кем сейчас имею разговор. Поверь, мне есть чем и как ответить и меня не запугаешь своими приёмчиками. Сами могём.

– Во-первых, эта принцесса не моя, – прошептал Торилин, соткнувшись с оппонентом лбом. – А ёще раз коснёшься Маргариты, или слово про неё дурное пустишь, забудешь, как тебя звать и где живёшь. Уразумел? – Кровь отхлынула из кожи лба от достойного сопротивления.

– Ну, раз эта принцесса не твоя, значит, посмотрим, на что она способна, – в спокойной интонации не чувствовалось никаких прикладываемых усилий.

– Не советую. Выяснять отношений в этом случае с тобой никто не будет. Просто позвонят родителям и попросят забрать из-под трамвая.

– Запомни, подстилка коронованных, что и как делать, мне указа нет. Я всегда добиваюсь, чего хочу. В любых обстоятельствах. И ты не раз ещё пожалеешь об этом наезде. А теперь пошёл вон! Я тебя услышал, ты меня тоже.

– Эй, парни! Что тут у вас происходит? – Татьяна Сергевна ухватилась за рукава упёршихся бычков.

– Да ничего страшного, – Костик с обезоруживающий улыбкой отпрянул в сторону. – Силёнкой меряемся. Кто кого с места сдвинет. А вы, что подумали? Ладно, мне пора, – приветливо помахав рукой, насвистывая, он быстро удалился.

– Павел, это действительно так и было? – Историчка старалась уловить взгляд ученика.

– Татьяна Сергевна, вы сами же всё видели, – он старался растереть онемевший лоб, пряча глаза за рукой. – Не дрались же.

– Ладно, поверим, – в её речи появились горестные нотки. – Мать, надеюсь, у тебя здорова и дома?

– Да, – опасливо выдавил Пашка.

– Вечером, передай, позвоню.

– А чё так сразу то?

Она удалилась, оставив его без разъяснений.

– Ну, ты нашёл с кем связаться, – Ларка выпорхнула в коридор, оттолкнув Алика.

– А, что мне всякую шваль боятся, что ли?

– Не его, его папашу! Думай, дурачок, куда это тебя забросить может! – Раздражённо отвернувшись, быстро потопала каблучками на свой урок.

Пашка почувствовал в ладони холодные пальчики подошедшей Маргариты. В глазах немая озабоченность и осуждение.

– Проехали, всё путём, – успокоил всех Торилин. – Отношения выяснили. Последствий не будет. Чисто джентльменское соглашение.

– Слушай, – хмыкнул Шмаков. – А историчка наша, как не от мира сего. Прошла, мимо вас, не замечая. Потом вдруг вернулась. Постояла у окна, подолбила пальцами по стеклу и назад. Мимоходом растащила и опять в другую сторону. Чего хоть сказала? Я слышал, про мать спрашивала?

– Вечером обещалась заложить по телефону, – Пашка сгрудил всех и просунул в распахнутую дверь. – Звонок! Думайте лучше, где на Новый Год собираться будем. Готовьте почву.

День близился к ночи, вернее сказать уже и так было темно. Младших уложили. Маргарита собирала Пашку на работу, когда раздался телефонный звонок. Трубку сняла мать. После пятиминутной беседы, вдруг окликнула с кухни старшего сына:

– Паш, ты давно Василия видел?!

– Последний раз в июле!

– А не знаешь где сейчас?!

– Нет! Никто, ни чего про него не слышал, – они вышли из своей комнаты вместе с Ритой.

Пока Катерина шушукалась по телефону, она проводила свою половину и закрыла за ним дверь. Увидев, что старшая хозяйка положила трубку, вопросительно кивнула.

– Учительница истории ваша звонила. Интересовалась, как у нас дела. Всё ли в порядке?

– Наговорила про нас чего? Смотрю – расстроилась?

– Нет. Просто у неё самой там не хорошо. Поделилась. Приятная женщина. Жалко.

***

Прошла неделя после того дня, а первые отголоски его вроде не значительных событий не заставили себя ждать.

В начале девятого вечера, Маргарита с Пашкой, Толик и Андрюха вернулись с катка. Весёлую гурьбою вломились в прихожую и застыли на пороге. Наткнувшись на кучу баулов и сумок, изумлённо стали переглядываться и озираться.

За кухонным столом сидели двое мальчишек. Пяти и шести лет. С виновато испуганными личиками, ковыряли манную кашу, стараясь не смотреть на вошедших.

– Вы кто? – сбросив валенки, Андрюха, не раздеваясь, подсел к неожиданным гостям.

– Я Игнат, – не поднимая головы, ответил старший.

– Меня Васей зовут, – младший засунул ложку в рот и заболтал в смущении ногами под табуретом.

– И чьи ж вы будите?

Рита стащила Торилина младшего за воротник, придав ему нужный вектор к раздевалке. Заняла его место, разглядывая поочерёдно мальчиков.

– Я Андрей, это Тошка – он ткнул пальцем себе и другу в грудь. – А это наши воспитатели – нервомататели! Ритуля и Пашуля, – кивнул на старших, снимая одежду и уклоняясь от подзатыльника.

– Теперь только мамкины, – надул губы Игнат, ещё ниже опуская лицо в тарелку.

– Ну, маму то у вас, как зовут, хоть знаете?

Сысоева осторожно погладила по волосам Васю, стараясь разглядеть в глазах, что твориться в душе. Сразу прочувствовав, что-то не радостное и закомплексованное в их поведении.

– Вот и фигуристы мои появились, – из маленькой комнаты вышла Катерина со стопкой белья в руках. – У нас, как видите прибавление в жильцах. Раздевайтесь живее. Поможете разобраться.

Появление Тани Сергевны, с такой же стопкой одежды, вслед за хозяйкой шокировало старших окончательно. На её неловкое приветствие, они только смогли изобразить мелкий кивок с открытыми ртами.

– Шифоньер освободим, небольшую перестановку сделаем, младших спать уложим и переговорим за чаем. Чего застыли? Вперёд!

По окончании суеты небольшого переезда, когда учительница ушла убаюкивать своих отпрысков, а парни начали укладываться у себя в зале, старшие уединились на кухне.

– С мужем она разводится. Выгнал он их из квартиры. Родни здесь нет, родители в Ижевске. Податься некуда, – поведала старшая хозяйка.

– Мам Кать, как думаешь, на долго они у нас?

– До того, как всё образуется, поживут. Мы с Верой постараемся помочь, чем сможем. Сами понимаете ей сейчас очень тяжело. Работа дурацкая, переживания, за мальцами уход, да глаз. Даже с детсада забрать не всегда сможет, не заикаясь уж о питании, – с тяжёлым вздохом, она обняла Маргариту и прижала к своему плечу. – Думаю к лету всё устаканится. Пока я дома, вам заботы не прибавится. А там, поживём и всё это прожуём. Время лечит, – обернувшись на шум из зала, отпустила Риту. – Сходи, угомони ребят. Никак, похоже, не успокоятся после таких неожиданностей.

– Ма, я конечно понимаю, что ты всех обездоленных готова под своим крылышком обогреть. Но историчка то причём? – Павел дождался, когда его половинка прикрыла за собой дверь.

– Василия нашего это дети, – прошептала она ему на ухо.

– Чё! – Отшатнулся сын в ужасе. – Да ты понимаешь, о чем сейчас толкуешь! Узнает кто – абзац по полной программе! Скажи, сама придумала такое или доброжелатели надоумили?

– Тише ты, – мать прикрыла ему рот рукой. – Он сам сказал. Просил помочь, если случится такое.

– Какое – такое?

– Муж у неё попал в больницу. Там при обследовании случайно выяснилось, что детей у него не может быть. Скандал. Заявление на развод. Потребовал освободить его квартиру. Завтра выписывают. Вот, – описала она вкратце случившееся, оглядываясь на вернувшуюся Маргариту. – Про то, что она у нас, надеюсь, в тайне сохраните.

– А мы хотели Новый Год здесь встречать с друзьями, – огорчённо произнесла Сысоева.

– Ну и встречайте. Мы все на дачу уедем. Георгию Степановичу Вериному, там очень понравилось. Они отгулы берут до конца каникул. Татьяну Сергеевну с собой заберём, – успокоила мать. – Да, если хотите, можете к деду с бабкой покуда перебраться. Я справлюсь. А вам до школы ближе и им помощь, – предложила она.

– Ага, сейчас – укорила Маргарита. – Чтобы эти наши довески тебя с ума свели. Мало того вольность почувствуют, так они же постоянно болтаться буду туда-сюда и неизвестно куда. Ищи их потом по всему району.

– Ладно. Подумаем, – прекратил заседание Павел, поднявшись. – Пошлите спать.

– Да, – встрепенулась мать. – Я видела у вас костюмы Снегурочки и Деда Мороза. Одолжите на праздники?

– А нам самим? Я для чего их взял? – опешил сын.

– Георгий Степанович второго числа приедет на дежурство, – пояснила кратко Катерина.

– Хорошо пусть заезжает. Только там их не забудьте, а то я залог в прокате в семьдесят рублей оставил. До двенадцатого вернуть надо. Квитанция в вазе на серванте. Сами сдадите на обратном пути. Захватишь, когда поедите.

***

На встречу Нового 79 года собрались более увеличенной компанией. Прибавилась Ленка Горохова.

Парни, как и в прошлый раз, прикатили первыми. Накрыли стол, попутно разработав приблизительный план проведения новогоднего торжества.

Алик изъявил желание в этот раз быть бородатым волшебником и, собирая заготовленные друзьями подарки, выпросил у хозяина ещё один мешок. Мешка не нашлось. Приспособили старую наволочку, в общей суете, не обращая внимания кто, чем занимается.

– Эй, Григорич, с тебя фант на загадывание желаний! Чего дашь? – Дед Мороз собирал подаяния.

– Там ботинки зимние новые у порога!

– Михалыч, ты чего?

– На ключи от квартиры. Только не потеряй!

Алик, поймав связку, метнулся к двери на звонок. Пришли девчонки. По дороге прихватил ботинок, засунул в наволочку и раскрыл дверь. Они ввались гурьбой, притащив с собой ещё и Мишку Цилина, обвешанного сумками с обувной коробкой в руках.

– Ба! Этого где подцепили? – Удивился Шмаков.

– Дед Мороз нас уже встречает! – Обрадовались подруги. – Забери у Мишки сумки. В магазине встретили. Как дешёвую рабсилу использовали.

– С нами праздновать будешь?

– Нет. Просто девчонкам помог. Привет пацаны, – помахал от порога выглянувшим. – И ещё братцы, выручайте, олово и паяльник. Гирлянда на ёлку не горит. На паяльник денег не хватило, а олово в продаже нет.

– Сейчас найду, – откликнулся Павел.

– Может с нами отпразднуешь? – Предложила Кашина.

– Нет. Меня дома все ждут. С радостью остался бы, но не могу.

– Ладно, брось, не могу! Вон телефон, позвонишь и всё, – Ларка потянула Михаила за руку. – Девчонки! Давайте его затаскивайте!

Они всей толпой навались на Цилина, пытаясь раздеть и протащить в комнату. Коробка вылетела у него из рук, ботинки высыпались в общую кучу обуви.

– Да нет у нас телефона, – отбивался приблудный гость. – Вы что! Меня же с милицией будут искать! Не праздник будет, а дурдом!

– Миш, на держи, – Торилин принёс необходимое. – Эй, оставьте парня в покое, – растолкал взбудораженных девушек. – Он придёт в парк. Там над ним и поглумитесь.

– А вы во сколько там будите, – спросил Цилин подбирая и засовывая ботинки в коробку.

– Часа в три точно будем, – заверила Маргарита.

– Ну, тогда и я к этому времени подгребу. Паш, спасибо! Выручил здорово, – помахал паяльником Мишка, вылетая за дверь. – С наступающим!

– Девчонки с вас фанты! Давайте живее! – Алик, не дожидаясь подаяний, сам выхватывал перчатки, платочки, заколки. – Чего ещё притащили?

– Заливное, холодец, безе, две бутылки шампанского… Ты давай тащи сумки к столу, там всё сам и увидишь!

Снегурочкой нарядили Ленку. От чего та была в неописуемом восторге и в ударе всё торжество.

Загадав желание под бой Курантов, опрокинули в себя шампанское, чтобы с первыми секундами нового времени его пузырьки начали предвещать задуманное. Потом устроили дискотеку. По её окончанию в не остывающем возбуждении разыграли фанты. Конечно на столе не танцевали и на потолке следы первооткрывателей не оставляли, но жителей района в форточку поздравляли, соседям хлопушки на входные двери вешали и звонили, шары надували до немыслимых размеров, предварительно набитые кем-то зубным порошком, в старом дырявом тазу с последнего этажа по лестнице съезжали, на лампочки лаяли. Наконец собрались на свежий воздух. И в последний момент в замешательстве притихли у выхода.

– Вы чего? – Удивился Шмаков, вылетев из зала последним, сбросив костюм Деда Мороза.

– Да вот, – тыкнула пальцем Ларка на ноги Григорича.

– Ты чего натворил, финский «В Ёлки Пуки»! – развернулся Серёга, показывая обувку.

Алька нагнулся и внимательно осмотрел проблему. Оба башмака смотрели в одну сторону.

– А ты пробовал их местами поменять? – Почесал в растерянности затылок.

– Пробовал! Эффект тот же!

– Слушай, я по-видимому в запале твой родовой дефект исправил. Чего загадал, то и сбылось. Радуйся! Теперь будешь правый и левый носить, а не подбирать в магазине по ноге.

– Вовсе сдурел старый! Мне как сейчас на улицу? До дома на карачках ползти или ты меня донесёшь?

– Зачем? Отлаешь оставшиеся лампочки, повоешь на люстру, мы к этому времени и вернёмся с нужной обувкой. Или хочешь я могу вернуть прежнее направление твоим ластам?

Слушая перепалку друзей, вся компания подёргивалась в беззвучном хохоте, прыская в кулачки, укрываясь за спины товарищей.

– Нет! Не хочу! Верни ботинок! А то так и останешься с красным носом!

– Ладно, Григорич, прими валенки с царской ножки, я уж так и быть в своих «прощай молодость» выйду. Только извини портянки застирал. Большие, могут соскальзывать.

Ржали пол дороги до парка. Выдвигая самые невероятные гипотезы новогоднего чуда.

Мишку встретили у центрального фонтана в удручённом состоянии, вяло пинающего сугроб.

– Чё с настроением? – Ларка пихнула его в снег.

– Да, ну, – махнул он рукой не поднимаясь. – Новый год паршиво начался.

– Чего стряслось? – Ленка попыталась помочь однокласснику подняться.