Текст книги "Эффект озарения. Сборник фантастических рассказов"

По его словам, при повышении уровня меди в крови, человек становился более спокойным, уравновешенным, в некоторых случаях даже богобоязненным. При понижении же более агрессивным, неспокойным, непредсказуемым, злобным. Естественно, что критические уровни меди не рассматривались. От чрезмерного избытка или нехватки меди человек мог погибнуть, как от отравления. Но вот что интересно! Увлечённый своим рассказом, офицер поведал, что лаборатория в Новосибирске уже работает над фармакологическим блокиратором негативного воздействия критичных уровней на организм человека. А значит, при помощи меди в скором будущем можно будет управлять психоневрологическим и эмоциональным состоянием личного состава.

Так и выразился по-военному обезличено: «личного состава».

Я поглядел на часы. Уже было одиннадцать тридцать шесть. Сердце в моей груди вело себя не спокойно. То ли рассказ об опытах с уровнем меди действовал на меня будоражище, то ли я поверил Горбункову и сейчас ждал приближения конца света.

Монолог осведомлённого офицера постепенно перетёк волшебным образом в обсуждение проблем ранней высадки помидоров. Было понятно, что все расслабились и начали просто трепаться.

Официантка приносила чай и уносила пустые стаканы. Вообще, начинало казаться, что мы куда-то едем в вагоне поезда дальнего следования. Все отвлеклись от течения времени. Но только не я.

Для меня пропал интерес слушать, кто и о чём говорит. Я ждал времени «Ч». Да, да, я понимал, что это было похоже на паранойю. Или точнее, это она и была собственной персоной. Но вчерашний разговор с матросом Горбунковым никак не мог выветриться из головы. Хотелось расставить все точки и вынести окончательный вердикт: Горбунков шарлатан-мессия. Никаких концов света не ожидается. И как следствие этого, никаких божественных сущностей ему в уши ничего не нашёптывает.

В таких рассуждениях была абсолютно нулевая логика, но на тот момент она меня устраивала. Моя психика искала какого-то выхода, чтобы ослабить сковавшего меня изнутри напряжения. Стресс искал разряжения, пусть даже нелогичным способом.

Потому-то я и сидел за столом никого не слыша и на замечая, уставившись взглядом в циферблат своих наручных часов.

Тик-так, тик-так, тик-так… Оставалось четыре минуты, когда дверь кают-компании открылась и вошли представители командования. И с ними был тот самый человек в тёмно-синем костюме. Он тащил под мышкой все шесть папок с докладами-отчётами.

– Здравия желаю, – поприветствовал всех адмирал Плавко.

Офицеры, подскочив со своих мест (и я в том числе), слегка нестройно, но довольно громко ответили:

– Здравия желаю, товарищ адмирал.

– Вольно. Садитесь, товарищи офицеры.

Адмирал занял центральное место во главе стола. Справа и слева от него, в своеобразном президиуме, уселись трое. Штатский положил перед собой стопку отчётов. Мы сели тоже.

– Мы предварительно ознакомились со всеми докладами, предоставленными вами со всех кораблей, участвовавших в проведённых учениях с использованием экспериментального вооружения, – начал Плавко. – Ваши отчёты о многом рассказали, но мало что объясняют. А значит, как мы и планировали, изучение вопроса воздействия оружия, обследование матросов продолжатся. Командование благодарит вас за проведённую работу и напоминает о строгой секретности информации, касающейся этой работы. Спасибо за службу, товарищи офицеры.

Все сидящие за столом мои коллеги переглянулись. Не об этой ли развязке всего полчаса назад шла речь? Все молчали. В кают-компании зависла зловещая пауза.

Наконец, адмирал поднялся из-за стола. За ним повскакивал президиум. Нехотя встали все остальные офицеры.

– Товарищи офицеры, – снова выдал, как из заведённого органчика, Плавко, – вы не должны забывать…

Но он не успел договорить. Воздух сотрясся от невероятного грохота, похожего на звук далёкого, но очень большого взрыва. Буквально через три-четыре секунды все без исключения почувствовали толчок в борт судна. И это была не волна океана. Корабль качнулся от достигшей его воздушной волны. Многие ухватились за край стола, чтобы устоять на ногах. Кто-то плюхнулся на свой стул. Я успел ухватиться за спинку и широко расставил ноги.

– Немедленно выяснить причину, – обратился адмирал Плавко к офицеру из его непосредственного подчинения. Тот стремглав умчался прочь.

Через несколько минут мы знали, что это прогремел взрыв, причиной которого стал торпедоносец «Ратник». Не понятно почему этот гружёный доверху боеприпасами корабль протаранил на приличной скорости крейсер «Южный». Тот самый, на котором служил Андрей Горбунков и его команда. Те, кто слышали голос.

В те мгновения на мне не было лица. Точнее выразиться, его выражение было близко к предсмертной гримасе вперемешку с удивлением, шоком и страхом. В те мгновения я понял, о чём говорил мне Горбунков.

Ещё через пару часов стало известно, что никто из команды «Южного» не спасся. «Ратника» тоже.

И ещё через неделю, самостоятельно и очень аккуратно интересуясь по своим каналам о причине и подробностях трагедии, я выяснил, что на борту «Ратника» так же находилась команда, участвовавшая в экспериментальных учениях. Но на них испытывали ту самую сыворотку, блокирующую воздействия крайних уровней меди в крови человека.

Видимо, ребята озлобились не на шутку. Сыворотка не сработала.

Кто я такой, вы, наверное, уже догадались. Военно-морской врач. И специализация моя – психоневролог. Бывает и такая, не удивляйтесь.

А фамилия и имя? Нет уж. Давайте без подробностей. Просто я один из тех шести, кому было поручено опросить матросов. Тех, кто сидел за столом в кают-компании адмиральского линкора. И тот, кто уверен, что об этой истории люди должны знать.

А ребят матросов жаль. Могли бы ещё жить да жить. И никакой голос им был бы совсем ни к чему.

Эффект озарения

В августе, когда людей мучает жара и духота, Саша Кошкин неожиданно подцепил простуду и слёг с температурой «38». Вместо него в командировку, на предприятие новых поставщиков, с большой неохотой пришлось ехать Николаю. Именно по совету Кошкина он воспользовался услугами агентства по найму жилья с таким ярким названием «Магнолия».

Водитель «Магнолии» встретил Николая на вокзале, довёз его до подъезда, но до квартиры провожать не стал, сославшись на занятость. Умчался на своей серебристой «десятке» в малиново-багряный закат, предварительно объяснив, где лежит постельное бельё, оставив на всякий случай номер сотового телефона и ключ от входной двери.

Николаю хотелось материться. На языке вертелись и водитель агентства, и Саша Кошкин, и все, кто командировал его в этот провинциальный городок. Ключ, похоже, просто-напросто застрял в замочной скважине грязно-белой, в некоторых местах успевшей облезть, входной двери.

– Что же мне теперь на лестнице ночевать? – громким шёпотом спросил Николай у облезлой двери.

– А вы коленом надавите. Там дверь уже не один раз выставляли. А замок ремонтируют и не меняют, – раздался голос за спиной.

Николай обернулся.

Из-за приоткрытой двери квартиры напротив выглядывал мужчина в белой футболке, с толстыми очками в чёрной оправе на красном носу. По возрасту, скорее, пенсионер. Это всё, что можно было о нём предположить на первый взгляд.

– А вы откуда знаете? – почему-то, неожиданно для самого себя, спросил Николай.

– Как откуда, – удивился пенсионер, – я же сосед.

– Понятно, – ответил Николай и воспользовался подсказкой соседа.

Дверь действительно поддалась. Призрачные неприятные мысли о ночлеге на лестничной клетке возле запертой двери улетучились. Николай уверенно шагнул в темноту квартиры.

– Меня Борис… – услышал Николай, закрывая за собой дверь.

– … зовут, – закончил за соседа фразу и начал шарить рукой по стене в поисках выключателя.

Он понимал, что, в принципе, не стоило так торопиться. Попадающий через открытую входную дверь свет помог бы без труда отыскать выключатель. Но уж больно не хотелось заводить ненужных кратковременных знакомств. Отсюда и спешка.

«Пусть считает меня некультурным, невоспитанным, – плевать», – думал Николай, продолжая поиски в темноте.

Слева на стене оказалась металлическая вешалка с четырьмя крюками и нишей для головных уборов. Николай сделал осторожно шаг вперёд и продолжил обследование левой стены за вешалкой.

Неожиданно ладонь напоролась на что-то бесцеремонно торчащее из стены. В то же мгновение Николай почувствовал жгучую боль в одном из пальцев. Ещё раз, но уже аккуратно, прощупав кончиками пальцев стену, понял, что напоролся на торчащую шляпку гвоздя.

– Вот же сука, – шёпотом, себе под нос, выругался Николай.

Между пальцами левой руки стало липко. Рана кровоточила.

Выключатель обнаружился справа, рядом с косяком. Николай тут же щёлкнул переключателем и зажмурился. Свет неприятно резанул по глазам.

Через пару секунд Николай разглядывал свою рану на среднем пальце левой руки. Кожа была надорвана сильно. Кровь продолжала сочиться и, судя по кляксам на полу, вытечь её успело основательно. Николай стал судорожно соображать, нет ли у него с собой какого-нибудь перевязочного материала. В командировку с собой он, конечно же, собрал кое-какую аптечку с медикаментами первой, по его мнению, необходимости.

В небольшом целлофановом пакетике была ацетилсалициловая кислота на случай простуды, цитрамон на случай головной боли, активированный уголь на случай несварения или отравления, и ещё пара-тройка наименований. Бинта, ваты и зелёнки в этом наборе не было. Не предполагал Николай, что доведётся сражаться с торчащими из стены гвоздями. А значит, нужно было срочно придумать, чем перевязать рану. Может быть, в этой квартире найдётся что-то наподобие домашней аптечки? Николай понимал, что если ничего подходящего ему не отыскать, то придётся довольствоваться лоскутом от собственной запасной рубашки. Не истекать же, в самом деле.

В узкой, небольшой прихожей находилась только тумбочка с зеркалом. Может, в ней что-то есть. Для начала поисков тумбочка вполне подходила. В выдвижном ящике Николай обнаружил старые квитанции за газ и одну то ли целую, то ли перегоревшую электрическую лампочку. Грушевидную, старого образца. Снизу, за дверцей тумбочки стояла небольшая пластиковая бутылка с каким-то моющим средством и лежала пара резиновых жёлтых перчаток. Нет, в тумбочке ничего подходящего не было.

Перед тем, как зайти в комнату, Николай пару секунд колебался, – снимать обувь или не церемониться?

В озарённой старенькой люстрой комнате было чистенько и немного аскетично, что читалось по количеству и состоянию предметов. Но в остальном не вызывало никаких чувств отторжения или неприязни. Диван у дальней стены. Возле единственного окна журнальный столик с водружённым на него допотопным телевизором «Кварц». На полке столика лежал, как и предупреждал шофёр, пакет с бельём. Рядом с диваном древний простецкий стул, сиденье которого было обтянуто клеёнкой грязно-жёлтого цвета с сине-серыми полосками и квадратами.

Нет, и в комнате домашнюю аптечку для Николая никто не припрятал. Это было очевидно.

Прямо в туфлях Николай проследовал на кухню. Обувь была чистой, так что ровный деревянный пол, выкрашенный в традиционно тёмно-коричневый цвет, он вряд ли бы испачкал. Пальцы Николай крепко сжимал в кулаке, тем самым сдерживая кровь. А кляксы, оставленные в прихожей, он, конечно же, позднее вытрет какой-нибудь тряпкой. Тряпка-то должна быть в доме.

На кухне из мебели был, что называется, классический комплект. Навесной шкаф, мойка, врезанная в стол, обеденный стол с тремя табуретами, плита и низенький холодильник «Полюс». Первым делом Николай решил заглянуть в навесной шкаф. Открыв правой рукой обе дверцы, он понял, что тут ловить нечего. Две стопки разнокалиберных тарелок, надорванная пачка соды, пол-литровая банка с солью, с воткнутой в неё ложкой, растрескавшийся белый бокал с отломанной ручкой и ложки-вилки в пластиковой подставке. Аптечки нет.

Ну, может быть, в холодильнике? Вряд ли, конечно.

Чуть-чуть приоткрыв дверцу холодильника, Николай тут же пожалел, что это сделал. Одному богу известно, сколько этот агрегат простоял в нерабочем состоянии. Из его глубин на Николая пахнуло таким специфическим ароматом, каким можно с лёгкостью пытать в застенках американских тюрем, или где там ещё. Быстро захлопнув дверцу, Николай отпрянул от холодильника, натужно откашлялся и вернулся в комнату.

В комнате ему пришла в голову мысль, что бинты могут быть в ванной. Это была последняя надежда, всё-таки не использовать в качестве перевязочного материала белую, деловую рубашку. Стоила она недорого, была далеко не новой, но, тем не менее, её было жалко.

Ванная оказалась совмещённым санузлом, знакомым всем обитателям узких, но зато многочисленных «хрущёвок». Были, конечно, квартиры и с раздельными удобствами, но это уже считалось небольшим шиком.

В так называемом санузле расположилась пожелтевшая, истрескавшаяся ванна, умывальник, унитаз с бачком и торчащая из стены изогнутая труба для сушки полотенец – зелёный облезлый удав без головы и без хвоста. Здесь на стенах не было даже элементарных полочек, чтобы поставить стакан с зубной щёткой, зеркала для бритья, крючка для туалетной бумаги. Полный, невероятный аскетизм. Была бы хоть бумага, можно было бы ей на время обмотать руку.

Николаю захотелось громко выругаться от отвратительного чувства какой-то безысходности, нелепости ситуации, в которую он попал. И только он раскрыл рот, как в ту же секунду в дверь раздался звонок.

«Сосед? – мелькнуло в голове Николая. – Или из агентства. Да нет, нафига я им до завтрашнего дня. Значит сосед. Как его? Борис. Точно!».

Чувствуя, как его левая кисть от постоянного напряжения начинает неметь, Николай подошёл к двери и громко спросил:

– Кто это?

Отзываться не хотели. А глазка в двери не было.

– Кто там? – снова спросил Николай.

– Это я, – раздалось из-за двери, – я здесь раньше жил. Откройте, пожалуйста.

– Это, наверное, розыгрыш? – с какой-то необъяснимой для себя надеждой поинтересовался Николай.

– Нет, это не розыгрыш, – донеслось из-за двери более низким голосом. Это ещё и сосед Борис. – Откройте, пожалуйста. Мы ведь с вами так и не успели познакомиться.

– Чёрт бы тебя побрал, – всё-таки выругался Николай, но тихонько, прямо в облезлую поверхность двери.

Он повернул замок и, чуть приоткрыв дверь, посмотрел в образовавшуюся щель. На площадке стоял улыбающийся сосед Борис и рядом с ним ещё какой-то пенсионер несчастного вида в сером плаще, в клетчатой шляпе и с потёртым коричневым портфелем под мышкой. Больших опасений при виде этих «стариков-разбойников» у Николая не возникало. Он был и моложе, и покрепче их обоих. Если только у того, кто в плаще, не был припрятан в портфеле маленький туристический топорик.

– Вы чего-то хотели?

– Да вы нас не бойтесь, – словно прочитав мысли Николая, тут же отозвался Борис. – Мы же понимаем, что донимаем вас. Незнакомые люди в незнакомом городе.

– Извините… – почти шёпотом вставил старик в плаще.

– Но мы по делу. Просто так бы не стали.

– Нам очень, очень нужно, – снова встряла «клетчатая шляпа».

Николай отворил дверь шире, скрывая за ней окровавленный кулак. Если он не боялся своих поздних посетителей, то это ещё не значило, что их стоит пугать.

– Что у вас за дело? – стараясь говорить спокойно, произнёс Николай.

– Да, вот, – сосед Борис указал на своего спутника, – этот товарищ здесь жил раньше.

– Ян Константинович, – очень мягко произнёс владелец шляпы, – бывший обладатель этой квартиры.

– И что? – предчувствуя что-то неладное, снова спросил Николай.

– Константиныч говорит, что вещи какие-то у него здесь остались, – по-свойски начал объяснять Борис за своего товарища, – забрать хочет.

– Да, тут квартира-то пустая. Чего забирать-то? – искренне удивился Николай, слегка ухмыльнувшись.

Ян Константинович встрепенулся.

– Это не мебель. Я знаю, из мебели тумбочка, телевизор и диван остались. Я не из-за мебели. Мне один предмет забрать. Я знаю, где он лежит.

– А что же сразу не забрали?

Пенсионер в плаще замялся. Было понятно, что затронута неприятная для него тема. Заметив, что Константиныч мнётся, Борис решил ответить за него.

– Это он не сам отсюда съезжал. Это за него его бывшая съезжала.

– Как это? – поднял вверх брови Николай, явно не понимая услышанного.

– Это длинная и не совсем приятная история, – быстро заговорил Ян Константинович. – Быть может, можно обойтись без подробностей… Мне всего лишь один предмет забрать… Пожалуйста…

Что-то униженно-оскорблённое читалось в фигуре этого маленького серого человека. И почему-то Николаю стало его жалко, и где-то внутри души блеснуло желание помочь.

– Вы правда знаете, где это лежит? – несколько обречённо спросил Николай.

– Абсолютно, – кивнул Ян Константинович.

На лестничной клетке повисла тишина. Николай взвешивал все «за» и «против». Пускать или не пускать? Вот же достался сюрприз на ночь глядя. Разодранного пальца ему мало.

Первым нарушил молчание Борис.

– Да не бойтесь вы! Чего мы вам сделаем?

Такое заявление слегка разозлило Николая. Что они о себе возомнили, эти два пенсионера?

– Ну, хорошо, – нервно заговорил Николай, – его я запущу. Пусть забирает свои вещи.

В ту же секунду оба полночных визитёра двинулись в сторону приоткрытой двери.

– Нет-нет, – поспешил уточнить Николай, – только он.

И указал пальцем на владельца шляпы.

– Ян Константинович, – ещё раз зачем-то представился тот и протянул Николаю руку.

– Да-да, конечно, – пробормотал Николай и раскрыл достаточно дверь, впустил гостя на порог.

– Если помочь, то я непременно, – заговорил Борис, но его фраза оборвалась вместе со звуком закрывающейся входной двери.

Снова Николай не дослушал соседа. Но это не было неприязнью, скорее, зарождалась спонтанная и недолговечная традиция.

Оказавшись в прихожей один на один с Николаем, Ян Константинович явно оробел. То ли от боязни Николая, то ли стеснялся своего поступка.

– Что? – с лёгким недоумением сказал Николай.

– Вы уж меня извините. Мне очень неловко являться вот так почти в полночь. Незваный гость. Неудобство. Вы, наверное, уже отдыхать собирались, – монотонно, почти нараспев начал извинительно оправдываться или оправдательно извиняться прежний хозяин квартиры.

– Да, ладно, – с лёгкой ухмылкой, немного смягчившись, ответил Николай. – Я ведь, по сути дела, только приехал. Кстати, еле выключатель нашёл в вашей прихожей.

И мотнул в воздухе рукой со сжатыми пальцами в запёкшихся струйках крови.

– Что это у вас? – тут же поинтересовался Ян Константинович, указывая на покалеченную руку.

– Так я ведь говорю, был ранен в процессе поиска выключателя вот об этот, – Николай поискал взглядом на стене злосчастный гвоздь, – ага, вот об этот самый гвоздь.

– Здесь чеканка была. В форме боевого щита. Красивая. Я её в 81-ом из Армении привёз. Наверное, Зинаида её успела прибарахлить.

Ян Константинович изобразил на лице гримасу скорби и сожаления.

– А гвоздь остался, – Николай снова ухмыльнулся.

– А что же вы рану не перевязали? – неожиданно встрепенулся Ян Константинович.

– Так ведь нечем, – пожал плечами Николай. – С собой у меня ничего такого нет, а в вашей квартире шаром покати. Диван, да стены, грубо говоря.

– Так что же вы сразу-то не сказали! – уверенно, с округлившимися глазами, заговорил гость. – Я сейчас посмотрю. Не всё же Зина увезла. Там у меня должно было быть для первой медицинской помощи. Мало ли что.

Опустив взгляд, неожиданно заметил следы накапавшей крови на полу прихожей.

– Ай-яй-яй, – качая головой, словно к ребёнку обратился он к Николаю. – Ладно, я потом тряпкой вытру. Сперва займёмся рукой.

И Ян Константинович принялся стягивать коричневые туфли. Николаю стало неловко, ведь он успел везде походить в обуви. Хорошо, что на улице было сухо, и он был уверен, что не наследил.

– Пойдёмте, – пригласил Ян Константинович и пошлёпал синими носками на кухню.

Николай успел так же освободиться от обуви и последовал за своим неожиданным вероятным спасителем.

– Я ведь особо дома не готовил, – словно предупреждая о чём-то, говорил по ходу пенсионер, – как-то особой тяги никогда не было.

– Ясно, – на всякий случай откликнулся Николай, заходя на кухню.

Ян Константинович остановился возле газовой плиты.

– Потому и использовал то, что не используется по назначению, в своих собственных целях. Проверим, всё ли на месте.

И уверенно открыл дверцу духового шкафа.

– Аптечка здесь. Не добралась Зинаида.

Николай с удивлением наблюдал, как его собеседник извлекает из газовой плиты пластиковую коробку с красным крестом и надписью «Аптечка».

– Оригинально! – только и вырвалось у Николая.

Ян Константинович подмигнул в ответ и, поставив коробку на кухонный стол, произнёс:

– Садитесь. Руку кладите. Сейчас я вас вмиг перебинтую.

Николай противиться не стал. Помощь ему была необходима.

В коробке действительно обнаружилось практически всё, что может понадобиться при экстренной ситуации. Даже жгут и одноразовый шприц.

– Хорошо, что в плиту не полезла, – рассуждал Ян Константинович, разрывая упаковку бинта, – знала, что я ничего дома не готовлю, а значит, и кастрюль со сковородками у меня не было.

– Повезло нам, – подтвердил Николай.

– Раскройте ладонь. Давайте взглянем, что там у вас.

Николай послушно разжал пальцы, и на стол засочилась из разодранного пальца кровь.

– Сначала кровь остановим, – деловито, скорее самому себе, сказал Ян Константинович, – потом можно и перевязать. Рана-то, на самом деле, пустяковая.

– Хорошо, доктор, – улыбнулся Николай.

– Очень хорошо, – так же с улыбкой подтвердил гость.

Смочив вату перекисью водорода из бутылька, Ян Константинович обработал рану, наложил лейкопластырь с антибактерицидной прокладкой и замотал палец бинтом. Николай любовался действиями «медбрата», – насколько умелыми и чёткими были его движения. Сказывался либо наработанный опыт, либо врождённая аккуратность. Такое бывает.

– Вот и всё. Теперь точно жить будете.

Николай испытывал пусть маленький, но искренний восторг. Ему стал нравиться этот пожилой человек. А ведь мог проигнорировать его вечерний визит и просьбу. И это было бы глупостью со стороны Николая.

– Спасибо вам огромное. Скажу честно, у меня уже лёгкая паника начиналась. Так не хотелось пускать в расход свою белую рубашку.

– Совершенно ни к чему, – слегка смущаясь реакции Николая, складывая все медикаменты обратно в коробку, говорил Ян Константинович. – Вот, если что, будете знать, где аптечка. Я её обратно положу.

И он вернул коробку на её законное в этом доме место, – в духовой шкаф газовой плиты.

– Главное, если готовить соберётесь, не забудьте, что она там.

– Да, я, знаете, тоже не особо кулинар, – смеясь, произнёс Николай. – Всё больше по столовым. А вечером чай.

– Холостяк? – сдвинув брови, спросил гость.

– Угадали.

– Коллега, значит.

– Кстати! – Николай даже привстал с табуретки. – Давайте с вами хотя бы чая выпьем? Должен же я вас хоть как-то отблагодарить. Тем более что вы практически в своём доме.

– Уже не в своём, – печально выдохнул Ян Константинович.

– Ну, всё равно. В бывшем своём доме, – не сдавался Николай. – У меня с дороги печеньки остались с конфетами, и чай хороший, цейлонский в термосе, почти литр. Давайте?

Ян Константинович хитро улыбнулся и, подхватив свой портфель с пола на уровень груди, всё теми же ловкими движениями раскрыл его, сунул вовнутрь руку, и извлёк на свет чекушку водки.

– А может, что-нибудь посерьёзнее? За знакомство. Чай – это как-то по-пионерски, что ли…

Чекушка – не пол-литра. На двоих – чуть больше ста грамм на каждого. И хоть завтра Николаю с самого утра нужно было идти по делам командировки на предприятие партнёров, он был уверен, что от такого количества выпитого похмелье его мучить не будет.

– А-а-а, давайте, – махнул он рукой. – Нанервничался я за вечер что-то.

– Вот и правильно, – радостно подхватил слова Николая пенсионер. – Нервы беречь надо. Они тоже профилактики требуют.

Чекушка немедленно перекочевала на центр стола.

– Печеньки свои доставайте. У меня с закуской вообще никак.

– Конечно, – кивнул головой Николай и, сходив до своей сумки и обратно, выложил на стол рядом с бутылкой пакет с печеньем.

– Стаканчик у меня тоже один, – снова констатировал пенсионер.

– Не беда, – ответил Николай и свинтил с термоса металлический колпак, знакомую всем чашку без ручки. – Универсальная посуда.

– И у меня универсальная в каком-то роде, – усмехнулся в ответ Ян Константинович и поставил на стол рядом с металлической чашкой свой голубенький пластиковый стаканчик.

Сели за стол. Молча, как полагается, Ян Константинович скрутил крышку чекушки, разлил по чуть-чуть себе и Николаю, достал из пакета обломок печенья, вернул бутылку на прежнее место и, наконец, поднял стаканчик. Николай, словно следуя тайному обряду священнослужения Бахусу, вслед за молчаливым «банкиром» взял из пакета с печеньем именно обломок и поднял свою чашу.

– Ну, – начал Ян Константинович, – значит, за знакомство!

– За знакомство, – кивнул Николай.

Старичок выпил залпом. Довольно крякнул и поставил стаканчик на стол. Николай пил глоточками, стараясь определить на вкус качество напитка.

– Хорошо, – то ли спросил, то ли утвердительно произнёс пенсионер.

Наконец, допив, Николай несколько уклончиво согласился:

– Нормально. Вроде бы ничего.

– А я ведь так и не узнал, как вас зовут, – слегка смущённо, протягивая собеседнику руку, произнёс Ян Константинович.

– Точно, ё-моё, – Николай даже слегка шлёпнул ладошкой по столу. – Николай Николаевич. Можно просто Николай. А для вас и Колей можно.

– К чему фамильярности…

– Из почтения к вашему возрасту.

– Шутка принимается, – улыбнулся Ян Константинович.

Николай понял этот незамысловатый намек, и спорить не стал. Старик явно не хотел в общении акцентировать на разнице в возрасте.

– К нам в город в командировку, насколько я понимаю? – не переставая улыбаться, спросил Ян Константинович.

– Ну, конечно, – кивнул Николай.

– Догадаться не трудно.

– Вот как?

– А что тут удивительного, – посерьёзнел пенсионер. – Трезвый, без компании, без женщины, – последовало подмигивание, – скромный багаж, съёмное жильё на несколько дней. Командировка!

Последнее слово прозвучало как вердикт.

– Логика присутствует, – согласился Николай.

– Но вот только одно «но», – Ян Константинович подался туловищем в сторону собеседника. – Почему не гостиница?

– Потому что дешевле, – по-простому ответил Николай. – И к тому же я в этот город приехал впервые, а до меня ездил коллега, тот, который постоянно сюда к вам ездит. На предприятии «Старт» он уже как родной. Так вот он, его, кстати, Саша зовут, мне и посоветовал агентство, которым сам всё время пользуется. Во-первых, дешевле, уверял он. Во-вторых, спокойнее. А в-третьих, у него тут какие-то свои договорённости. То ли родственница, то ли зазноба.

– В любом случае – женщина, – вздохнул Ян Константинович. – Ясно!

– Мне ведь всё равно. Меня, вон, на вокзале встретили, до подъезда довезли. Телефон дали, если что. Обратно, опять же, до вокзала через два дня обещали отвезти. Мне, в принципе, такой сервис нравится.

– Да, понятно, понятно, – как бы отмахиваясь, заговорил старик. – Давай-ка мы с тобой… Ничего, я на «ты»?

– Нормально. Я же говорил.

– Коля, давай с тобой за твою командировку ещё по пять капель. Сам своему предприятию почти всю сознательную жизнь отдал. Понимаю что к чему, когда о трудовых буднях речь идёт.

– А чем вы, если не секрет, занимались? – спросил Николай, наблюдая, как собеседник «капает» для них те самые условные «пять капель».

– Почему же секрет? Вот давай-ка мы с тобой опрокинем по второй и я тебе, так уж и быть, поведаю кое что о своём славном, трудовом прошлом. А оно, брат, ох какое славное. Не вру.

– Интересно, – совершенно искренне сказал Николай.

– Ну, поехали!

В этот раз Николай не цедил. Закинул порцию, как и Ян Константинович. Соколышком, как в народе говорится. И если после первой его пробрало и расслабило, сняв нервное напряжение, то вторая уже согрела душу. Стало уютно сидеть за столом на этой кухне, с этим десять минут назад совершенно незнакомым человеком.

Закусили снова обломками печенья.

Николай не торопил гостя. Отношение к старику после принятого изменилось. Он уважительно ждал, когда Ян Константинович сам, без напоминания, начнёт свой обещанный эпохальный рассказ.

– Всю свою жизнь я прожил в этом городе, – после внушительной, задумчивой паузы, заговорил пенсионер. – И проработал с зелёных соплей на одном и том же предприятии.

– Ветеран труда? – почтительно кивнул Николай.

– И даже почётный гражданин города, – совершенно без хвастовства добавил Ян Константинович.

– Ого!

– Меня мой завод и выкормил, и вырастил, и высшее техническое образование дал. Раньше-то, знаешь, кадры ценились. И за мальчонку, бывало, у которого ни отца, ни матери всем миром подымались. Так мой завод мне семьёй и стал. И когда я высшее техническое получил, то не сбежал куда-нибудь, где получше. Хотя мог бы. А вернулся обратно, к семье своей, на свой родной завод. Тем более что учил он меня не просто так. Нужен был ему такой специалист, как я. Как раз к тому времени новые разработки начались в производстве оборонного вооружения. Я прямиком в профильный цех и попал.

– А какая специализация у вас была? – осторожно поинтересовался Николай.

– Ну, всего я, естественно, тебе рассказать не могу, – Ян Константинович подмигнул и ухмыльнулся одновременно, – но чтобы ты имел представление, кое-что рассказать придётся. Иначе ни к чему и разговор этот заводить было.

– Согласен, – кивнул Николай.

– Мы искали новую природу излучения фотонов.

– Новую природу света? – обескуражено, решил уточнить Николай.

– Совершенно верно!

– Не понимаю, – честно признался Николай. – Какую ещё новую природу? Неизученные спектры?

– Спектры все изучены. Нас интересовало, можно ли изменить волновую природу света на обычный поток элементарных частиц.

– Зачем? – Николай даже развёл руками.

– Когда свет находится в волновом состоянии, то любым прибором, включая человеческий глаз, его можно либо увидеть, либо распознать. Смотря, в каком спектре, с какой частотой волн излучаются фотоны.

– Ну, это понятно. В этом я ещё со школы разбираюсь.

– А что если бы это были не волны, а летящие частицы, вне спектрального анализа любого прибора?

– Но зачем это вам нужно было? Тем более оборонной промышленности? – Николай заёрзал на табуретке.

– Хе-хе-хе, – ехидно засмеялся старик. – То-то и оно, что для оборонки это и надо было.

Ян Константинович без предупреждения потянулся к чекушке, налил ещё по чуть-чуть и скомандовал: