Текст книги "Дневник Шизофреника"

И пока я любовался беспомощностью своего мальчика, он приподнял голову и поглядел куда-то вперёд. Видно, началось! Он хотел скорее подняться. Катя понимала, что держать его было ему же дороже, так что скорее убралась с его пути. Особенно буйный головорез был страшно доволен собой, второй нервно постукивал пальцами по столешнице, так и пронзая коллегу здравомыслящим взглядом: без сомнения, они занимались тем, что излавливали людей, но все те были из числа разбойных, не мирных, как эти два фриковатых подростка.

– Если с ним что-то произойдёт, сам же повезёшь его в больницу, – заявил он второму и добавил: – Я, Сатир, не буду зачищать за тобой всё подряд.

– Всё в порядке, – ответил второй головорез, придурковато улыбаясь.

И если этот «получеловек-полукозёл» с неадекватным весельем наблюдал за покачиваниями шизофреника, стремившегося куда-то вперёд, но вроде бы не к выходу, а, что мог заметить лишь я, к коту, перебравшемуся на барную стойку, то его товарищ пристально следил за его движениями. Когда его коллега качнулся в сторону парня, он подскочил сам и придержал его, а сам в компании Кати направился к мальчику.

– Чем ему помочь? – спросил он у Кати.

Парень забрался на барную стойку с ногами. Кажется, его заинтересовала люстра, на которую всё целился заскочить неугомонный кот, которого лучше бы мне стоило придержать у себя под боком.

– Лекарствами, – буркнула Катя.

Девочка была не в настроении. И не удивительно! Во-первых, у неё забрали отца, её саму закрыли в баре, где воняло потом и выпивкой, причём в равных пропорциях; во-вторых, её единственный друг, или, я бы сказал, подопытный кролик, в полудурковатом состоянии пытался повиснуть на люстре, что бы он там себе ни напридумывал; так ещё и в помощь ей был один из головорезов, имевший звучащее прозвище Цербер. Она не просто могла, а обязана была злиться. Не пойму, почему она не винила Шизика, который сам позволил себе дойти до такого. Хотя, признаюсь, я сам жалею его.

Кошмарнее всего, когда человек сам себя убеждает в чём-то нереальном. Однако я чувствую себя реальным. Возможно, парень в какой-то степени прав. Бывает же такое, что все вокруг заблуждаются? Некогда люди верили в то, что Земля плоская и стоит на трёх слонах и громадной черепахе, и причиняли страшный вред тем, кто не был с ними согласен. Смешно, правда. Глупые люди считают глупыми умных. Так работает ирония. Быть может, она работает и в случае моего мальчика, а ещё всех тех, кто понимает его, как никто другой?

Опьянённый новыми вспышками видений молодой неуспешный пьяница пошатнулся на барной стойке, но удержался и не упал. К себе его влекла крохотная деталь, сосредоточившаяся в самой лампочке, висевшей точно над ним на проводе и принаряженной в страшную юбочку пожелтевшего абажура.

– Стой, Бекки! – крикнула Катя. – Я потушу её!

Обременённая совершенным пониманием всех телодвижений больного друга девочка сразу определила, что именно тот собирался предпринять. И, к её большому облегчению, Шизик отреагировал. Каждый раз, когда Катя обращалась к нему по имени, он чего-то пугался. Особенно парень недолюбливал своё полное имя, сложное и неопределённое, и вообще являвшееся фамилией одного итальянского просветителя, кем, по-видимому, восхищался его отец, некогда бывший юристом или кем-то, кто прекрасно разбирался в законе – это единственное, что я пока вспомнил о таинственном мужчине; о матери моего мальчика я имею ещё более неясные представления, но и особо, поверьте, не страдаю по этому поводу.

Девочка скорее бросилась к своему другу. За барной стойкой она отыскала переключатель и потушила свет.

Увидев зелёный свет, Шизик открутил лампочку и, чуть ли не свалившись со стойки, присел на столешницу – не без помощи Кати. Она забралась к нему и, сев рядом, уставилась на лампочку, которую он держал в руках.

– Зачем она? – спросила девочка.

– Просто.

Внутри лампочки что-то поблёскивало. Я знаю, что там лежало, ведь я сам положил этот предмет туда. Мне хотелось поглядеть на то, как мой Шизик щеголял по барной стойке, в точь как подвыпившая танцовщица.

Парень разбил лампочку. Вместе с осколками, посыпавшимися, будто хрустальный дождь, на паркетный пол упал крошечный предмет. Шизик спрыгнул вниз и поднял его. Это был ключ. Катя тоже спрыгнула и уставилась на руку друга.

– На что ты смотришь? – спросила она, рассматривая линии на его ладони.

Покрутив в руках ключик, парень пожал плечами. К нему в сознание не ворвалось молниеносное воспоминание из детства, как это бывает в фильмах. Потому Кате пришлось ещё пронаблюдать за тем, как её шизанутый друг убрал в карман воздух.

– Ты хоть примерно можешь объяснить, что это за вещь? – чуть всё-таки раздражившись, настойчиво поинтересовалась девочка.

– Ключ.

– От чего?

– Отчего-то, что может быть закрыто.

– Как гениально!

Скрестив руки на груди, Катя закатила глаза. Она поглядела на головорезов, стороживших их, и обнаружила, что те были заняты совершенно не тем, чем зарабатывали себе на жизнь: Сатира вытошнило на штаны Цербера, и оба они были очень недовольны сложившейся обстановкой.

Катя снова обернулась к Шизику и быстро протараторила:

– У тебя в сумке есть что-то важное?

– Только одежда и книги, – ответил Шизик.

В данную минуту он вёл себя не лучше пьяного головореза. Взгляд его перебегал с одного объекта на другой и ни разу долго не задерживался, точно искал чего поинтереснее. Катя понимала, что сейчас только она могла принять какое-то обдуманное решение и воплотить его, поскольку её друг пока был не в себе и ему была необходима перезарядка.

– Ты чего? – Шизик удивлённо поглядел на Катю.

– Вот никогда ничем не интересуешься, а сейчас разговорился, – буркнула девочка.

В данную минуту она крепко держала друга за руку и поглядывала то на головорезов, больше занятых своей ссорой, чем ими, детьми, то на выход.

– Хоть раз за все наши десять лет знакомства послушайся меня, – сказала девочка, крепче сжав руку друга.

– А что ты задумала?

– И помолчи, пожалуйста.

Видно было, что Катя вся была напряжена. Она всё готовилась к чему-то. Шизик, вновь замученный видениями, которые сейчас превращали всё вокруг него в неясные мерцающие объекты, едва ли понимал, в чём состоял вполне очевидный план подруги.

И вдруг, когда двое головорезов особенно распалились и совсем позабыли о них, Катя дёрнула Шизика к выходу. Тот безропотно последовал за ней. Головорезы даже не заметили, как подростки скрылись на улице. Друг от друга мужчины отвлеклись лишь тогда, когда хлопнула входная дверь. И пока они догадались до того, что пропали подростки, те уже неслись по ночному городу, едва ли разбирая дорогу. Парень, так вообще, находился будто бы где-то очень далеко, не с Катей. И девочка понимала это, так что пеклась не только за себя, но и за него. Только спустя минут пять они остановились.

Скрылись подростки в одном из дворов, который Катя хорошо знала, ибо здесь жила какая-то её подружка. Вдвоём с Шизиком они забрались под купол, весь испещрённый дырами, что было каким-то особым дизайнерским решением здешнего ландшафтника, но в конечном итоге послужило лишь в качестве лазелки для ребят. Здесь они уместились на лавочке из кирпичей, перетасканных всякой шпаной, которая из этого места сделала своё эдакое королевство.

– Как ты? – спросила Катя.

– Всё плывёт – я больше никогда не буду пить, – сокрушённо ответил парень.

– А я ведь говорила.

– Если бы говорила поменьше, то, может быть, мне не пришлось бы терпеть это всё.

Кажется, Шизик снова раздражился, что было явно хорошим знаком. И всё же он сидел с полузакрытыми глазами и даже не реагировал на то, что Катя вся прижалась к нему.

– И вот куда теперь податься? – спросила Катя. – У нас даже денег нет.

– Утром мы пойдём в банк, там у меня некоторые накопления.

– С какой стати у сироты свои деньги?

– Вообще-то, каждой «сироте» начисляется стипендия, но я не буду брать её.

– Не понимаю тебя….

Катя запуталась. Она приподняла голову Шизика за подбородок и вгляделась в щёлочки полузакрытых глаз. Парень не сопротивлялся – было не за чем. Кроме того, в таком неясном настроении не хватало желания как-либо сопротивляться, но на раздражение силы находились всегда.

– Всё-таки родители мои были продуманными людьми: они оставили мне пару сотен.

– То есть ты не бедняк? – удивилась девочка.

– У меня есть планы на эти деньги.

– Какие?

– Я ещё не совсем решил, так что не приставай.

Всё-таки Шизик потерял терпение. Эти вечные вопросы…. Он не выносил их. Катя была раздражена не меньше его. Девочка считала, что имела право на то, чтобы знать хоть что-то об этом парне. Вечно она крутилась вокруг него, а он обрывал её абсолютно на всём! Бедняжка, нашедшая близкого друга в безынтересном баловне судьбы, который никогда не заботился не то что об окружающих, но и о себе самом.

– Как только ты придёшь в себя, я вытрясу из тебя всю информацию, которую посчитаю нужной, – ответила ему девочка.

– Сомневаюсь, но попытайся, – пробубнил парень.

Наконец устроив свою голову на покате купола, Шизик заснул в неудобной позе, в которой обычно люди не засыпают. Было довольно прохладно, но сейчас о более тёплом месте мечтать не приходилось – надо было схорониться.

Глава 4

Нечаянная кража

Утро застало ребят через два часа. Было около семи, так что пришло время вставать. Катя, которая всегда поднималась чуть свет, еле растолкала друга. Тот едва ли разлепил глаза, а девочка уже одним усилием подняла его на ноги и, вытащив из-под купола, вгляделась в его сонные глаза.

– Выглядишь вменяемым, – заметила она.

– То-то я вчера таким не был, – проворчал парень.

И всё же он и сам чувствовал некие сдвиги в лучшую сторону: по крайней мере, всё вокруг стояло на своих места и не стремилось станцевать тиктоник.

Проведя ночь на улице, подростки продрогли до самых костей. Они, как два воробья, втянули шеи и приплясывали на холоде – точнее, так делала только Катя, а Шизик стоически терпел крепко обнявший его морозец.

– Идём в банк, – скомандовал парень.

– То есть моё присутствие рядом с тобой не обсуждается? – как-то удивлённо поинтересовалась Катя.

– Что это значит? – не совсем понял её Шизик.

– Обычно ты сторонишься меня, а тут позволяешь быть рядом, – разъяснила девочка, смущённо опустив глаза.

Нахмурившись, Шизик пожал плечами. Первые минуты, пока они шли к метро в полном молчании, он не знал, что сказать. Затем же, когда девочка вдруг открыла рот и парень решил, будто та снова собиралась задать ему вопрос, он сказал:

– Тебе сейчас нельзя показываться кому-либо, это очевидно, так что ты можешь пойти со мной, так будет…. – Шизик силился отыскать нужное слово, но не мог.

– Правильно? – подсказала Катя.

– Кажется, – согласился парень.

– А ты кажешься куда лучше, когда не принимаешь лекарства, – с улыбкой отметила Катя. – И всё же так не должно быть, – с грустью добавила она.

– Меня не могут заставить принимать их, пока я не натворю чего-нибудь…. А я и не буду. Ты не представляешь, как они действуют.

– Лекарства?

– Они подавляют во мне не только мои видения, но и меня самого, – с кивком ответил Шизик.

– Но ведь иначе никак, – сочувственно произнесла девочка.

– Если я докажу их реальность, то меня больше не заставят принимать таблетки, – чуть более воодушевлённо заявил Шизик.

– И как ты это докажешь?

Катя старалась показаться понимающей, но на деле выглядела как родитель, который говорит своему четырёхлетнему ребёнку, что его рисунок хороший, хотя тот схож с любой дорогущей работой Жоана Миро.

– Как-нибудь, – ответил Шизик очень задумчиво. – Я ещё не всё продумал, но есть мысли.

Дальше разговор не особо клеился. Такова была сущность моего шизофреника: минуты эйфории сменялись беспробудным забвением, причём второе длилось куда дольше первого. А я следил за ним, я знаю его. И сейчас я шёл за ним. До встречи со мной оставалось немного дней, я чувствовал это, не говоря уж о том, что я это знал.

Тем временем девочка и парень шли по полупустым улицам грязного городка и всё размышляли о том, куда лежали их пути: Шизик хоть и сказал, что собирался помочь Кате в её беде, но вряд ли имел в виду о постоянном его присутствии рядом с ней. У него была одиночная работа, где для девочки не было места, о чём она пока мало подозревала, поверив в сказку загадочного мальчика.

Здание банка располагалось, как и всё особенно важное в этом захудалом городишке, в самом центре города. Шизик уже бывал здесь, так что точно знал, что делал. Только маленькая Катя, не имевшая не то, что банковских накоплений, но и приличных карманных денег, смущённо поглядывала на парня, будто тот мог объяснить ей всё, что происходило в мире. В эту минуту она не была той зазнайкой, которая, прочтя миллиарды любовных романов, мнила себя самой просвещённой в людской психологии. Быть может, она и правда что-то понимала, но Шизика точно возводила не в тот ранг, который тот заслуживал.

Чуть ли не под ручку, поскольку Катя снова собиралась нарушить личное пространство друга, они вошли в здание банка. Здесь было, скажем, неплохо. На входе стояла охрана, по холлу носились сотрудники банка и его клиенты. Само же здание что снаружи, что изнутри выглядело в точь как дворец.

Двое подростков, медленно переступающих с одной плитки на другую, казались чем-то лишним во всей этой суматохе. И заметили их не сразу, ибо беготня стояла ужасная. Но когда парень с девочкой подошли к девушке, стоявшей за стойкой, она приветливо, правда же очень быстро улыбнулась им. Шизик ждал, когда та обратится к нему. Девушка же, по-видимому, работала первый день, так что какое-то время глупо взирала него.

Только потом, спустя несколько секунд игры в гляделки, она опомнилась и задала вопрос:

– Что вас интересует?

– Я хотел бы снять деньги с накопительного счёта своих родителей. Я уже приходил сюда пару лет назад. Мои родители оставили мне деньги.

– Ваш паспорт и документы? – попросила девушка, на бейдже которой было написано «Юлия».

Та маленькая история, рассказанная Шизиком, ничуть не заинтересовала девушку: было бы достаточно протянуть ей документы и сказать, что ему нужны были деньги с накопительного счёта. Это подтвердилось тем, что она даже не потрудилась что-либо ответить, а только снова сжато улыбнулась. На Катю она всё же поглядывала мельком, но только лишь потому, что та очень пристально взирала на неё, не отводя взгляда, тогда как Шизик имел больший интерес по отношению к фикусу, стоящему невдалеке.

Получив документы, девушка Юлия скрылась в компьютере. Она что-то набрала на клавиатуре и взглянула на парня, точно бы ждала от него какого-то ответа. Однако это ощущение развеялось в ту же минуту, как она снова скрылась в экране компьютера.

Через некоторое время девушка снова поглядела на Шизика и с очень явным подозрением поинтересовалась у него:

– Вы ведь проходите курс клинической терапии? Что это за курс?

– Это даже там есть? – подалась вперёд Катя, поражённая осведомлённостью банковской системы.

– Да, прохожу, – прикрыл её собой парень. – Не беспокойтесь, это никак не повлияет на вашу работу. Я имею право забрать деньги, несмотря на мой диагноз.

Чуть успокоившись, но всё равно с сомнением поглядывая на парня, девушка выдала ему карточку и предложила ручку, чтобы подписать некоторые документы. Парень особо не разбирался во всей этой бюрократической требухе и сразу черканул пару резких росчерков. Девушка была удовлетворена, поскольку её клиент также подписался и под тем пунктом, где чёрным по белому указывалось, что она, простой работник, не оставляет за собой никакой ответственности за сохранность накоплений на его карточке.

Снова показалась улыбка Юлии, и шизофреник получил свою первую карточку с парой сотен на ней, что явно могло хватить на пару месяцев безбедной жизни, а там можно было и работу найти, как заметила Катя, когда они уже шли к выходу из банка. Также она заметила, что им стоило подобрать себе новую одежду, ибо они скрывались.

– Мы выглядим, как любой подросток в этом городе, – заметил Шизик.

– Всё равно, – заупрямилась Катя. – Так показано в фильмах.

– А ещё в них показано, что как только кто-то расплачивается карточкой, его сразу находят, – также добавил парень.

– Ты не нужен этим головорезам, так что нам нечего бояться, – не согласилась Катя.

– А ты не подумала, что они могут догадаться, что мы вместе? – проворчал парень, которого раздражало, что девочка не соглашалась с ним в таких очевидных вещах. – Они знают, как меня зовут и что у меня за диагноз, так что отыскать мои данные не составит труда, тем более у этих бандитов должны быть бешеные связи.

– И что тогда? – расстроилась Катя.

– Мы снимем деньги в ближайшем банкомате, а потом уедем отсюда, а там уж будут тебе и магазины, и прикрытие, и игры в детей шпионов, – рассказала Шизик, явно довольный тем, что его наконец послушали.

Услышав о магазинах, Катя сразу оживилась. Она радостно ухватила парня под руку, что ему никогда не нравилось. Однако он понимал, что к этому нужно было привыкнуть: неизвестно, сколько времени они должны были провести вместе.

Парень с девочкой, решив, что так было куда безопаснее, отправились снимать деньги поближе к вокзалу. Шизик знал, что поблизости от него находился крохотный закуток с банкоматом, ибо бывал там пару месяцев назад, когда хотел побыть один, что было отговоркой для его наблюдателей, а на деле он просто готовился к побегу и проверял все пути отступления.

Забравшись в автобус, Катя с Шизиком спрятались на самом заднем ряду. Здесь-то они и решили передохнуть вновь; до вокзала путь был в сорок минут, а мой мальчик не был морально готов к беспрестанной болтовне со своей спутницей. По правде говоря, я иногда слушал, что она говорила. Девочка была вполне смышлёной для той, которая читала только любовные романы – наверное, она украдкой почитывала и другую литературу, но никогда не открывала этот секрет. И всё же Шизик часто уставал от неё точно так же, как даже самый умный человек в мире устаёт от умной передачи, если та преподносит всё то, что ты и так знал.

Понимая, что друг не был расположен к диалогу, девочка отвернулась к окну и принялась разглядывать пробегающие мимо дома, магазины, деревья, машины, постепенно потухающие фонари. В это время Шизик снял со спины рюкзак, который, наверное, уже почти прирос к нему, и, обняв его, задремал – видно, организм решил доспать положенные часы, урванные ночными перебежками с места на место. Катя тоже задремала, но быстро опомнилась и, поглядев на умиротворённого друга, принялась бдеть, поскольку кто-то же должен был слушать объявления остановок.

Однако зря девочка волновалась: к концу их поездки спокойствие на лице Шизика сменилось гримасой ужаса. Он, если бы не постоянно приглядывавшая за ним Катя, закричал бы, но девочка вовремя успела толкнуть его в бок. Распахнув глаза, парень, перепуганный утренним кошмаром, тяжело задышал. Взгляд его замер на проходе, на полу, рядом с чьей-то большой дорожной сумкой.

«Дорожная», выходите! – объявил водитель, обращавшийся к дряхленькой бабульке, которая всю дорогу сидела у него на ушах и чуть ли не каждую минуту причитала о том, что боялась забыться и не выйти на нужной остановке – кажется, водитель был рад выпроводить её. Например, я был рад, ведь мне, прятавшемуся от своего же мальчишки, пришлось засесть там же, рядом с водителем, и слушать те же прерывающиеся кваканьем речи бабульки о пенсии, подорожавших помидорах и внуках, навещавших её только раз в год; и ей, судя по всему, было совершенно не важно, что те жили в Америке, как сказала она сама – налетаешься тут туда-сюда. Жаль, что мой Шизик не живёт где-нибудь там, на западе, а-то эта запутавшаяся в своих градусах погода страшно вымораживала меня: утром валит снег, а уже днём моросит дождик и воет ветер.

С объявлением станции Шизик сразу подскочил, а за ним и Катя. По пути к выходу парень схватил сумку, на которую так неудачно упал его взгляд, и выскочил из автобуса. Девочка, ничуть не понявшая причину, побудившую её друга украсть чью-то вещь, всё же не отставала, а хозяин, заплывший жиром мужичок, даже не заметил, что его обворовали, ибо спал без задних ног, уронив голову на грудь.

Уже на остановке, держа в руках чужую сумку, Шизик опомнился и принялся озираться по сторонам в поисках Кати, остановившейся буквально перед его носом и всё пытавшейся понять, какая на этот раз муха укусила его.

– Зачем ты украл сумку? – наконец спросила она у него.

Только теперь парень заметил её, а затем опустил растерянный взгляд на сумку. Та была гораздо тяжелее, чем его, оставшаяся где-то в захудалом баре, основной контингент которого составляли пьяницы, ночные пяденицы и попутавшие дороги, которых эти самые бабочки опыляли. Хотя оставался вариант, что сумку забрали головорезы, но с другой стороны, вряд ли та приглянулась им, одиноко запрятанная в уголок дивана.

Кое-как совладав с собственными мыслями, Шизик виновато поглядел на девочку, будто та винила его за кражу, ибо думал, что она ничего не понимала, и растерянно ответил:

– Не знаю, как-то всё в рассудке помутилось. Мне голос сказал забрать её.

– Что за голос? – обеспокоилась девочка.

– Он всегда со мной разговаривает, когда у меня возникают проблемы, – припомнил парень.

– То есть постоянно? – отшутилась Катя, причём лицо её оставалось серьёзным и с лихвой выдавало её спутанные мысли.

– Да нет, редко, на самом деле, – на полном серьёзе ответил Шизик, приняв её шутку за чистую монету.

– И что нам с ней делать? – спросила девочка, кивнув на сумку.

– Оставим где-нибудь? – предложил Шизик.

– Ты что?! – сразу всполошилась Катя. – Так нельзя! Это всё-таки чья-то вещь.

– Возьмём её собой, – решил её друг.

– Шутишь что ли? – не поверила подруга.

– Вдруг мы встретим хозяина?

– Ты из какой сказки выпал?

– Твой скептицизм просто невыносим.

Крепче сжав ручку сумки, будто та могла поддержать его в так и не начавшемся споре, Шизик направился, как и оговаривалось, к тому самому закутку с автоматом, где собирался снять сразу все свои накопления, чтобы потом не пришлось искать автомат по какому-нибудь очередному захудалому городишку. Катя, которую так и переполняли недовольство из-за кражи сумки и боязнь за то, что их найдут и накажут, всё же последовала за другом. Тот уже скрылся за чьими-то головами в паре цветочных магазинов и обувной лавке.

Девочка подоспела к другу, когда тот уже, поставив сумку в ногах, снимал деньги с банкомата. Благо, что в это утро мало кто желал набить свой кошелёк чистенькими купюрами, так что в этом крохотном закутке были только Шизик да Катя.

Половину той суммы, в размере одной сотни тысяч, парень спрятал в боковом кармане краденой сумки, а вторую втолкал в рюкзак, ещё несколько купюр всё же закинув в подставленную Катей сумочку.

Вполне довольные собой и друг другом парень с девочкой вышли из закутка с банкоматом и отправились на вокзал, находившийся в паре кварталов от них. Шли они быстро, так что шум поездов вскоре стал невыносим. Они приобрели билеты в самой первой кассе и переместились в зал ожидания. Поезд должен был прибыть только через полчаса, которые необходимо было занять чем-нибудь эдаким. Шизик, например, присев в самом тёмном месте в зале ожидания, принялся разглядывать людей. Так же примерно поступила и Катя, только она это делала из любопытства, а Шизик – от скуки.

– Бог явно недоволен нами, – сказала Катя спустя пару минут молчания.

Шизик вздохнул. Он не любил, когда девочка начинала вталкивать в него мысль, будто какой-то мужчина в светлом одеянии и со светящимся диском над головой глядел на них с облачка и решал, что плохо, а что хорошо, и затем наказывал за непослушание.

Девочка между тем продолжала:

– Надо было оставить где-нибудь сумку.

– Чтобы её стащил кто-нибудь другой, – хмыкнул парень. – Как это умно.

– Зато правильно, – не слушала его Катя.

– Часто правила придумываются глупыми людьми, которых возвели в ранг умных либо они сами, либо деньги, либо такие же глупые люди, как они, но глупее, поскольку первые глупцы хоть власть имеют.

– Иногда я забываю, насколько ты зазнайка, – фыркнула Катя. – Когда ты молчишь, кажешься….

– Правильнее? – с нервозной улыбкой подсказал ей Шизик.

От одного его насмешливого взгляда девочка сразу сдулась. Именно это она и хотела сказать, только изо рта друга это слово звучало как оскорбление, ибо тот никогда не был нормальным с точки зрения всех остальных, о чём он знал не понаслышке.

– Надо бы перекусить, – хоть как-то попыталась разрядить обстановку Катя.

Она поднялась с места и отправилась к палатке, продававшей всякую вредную еду быстрого приготовления, запах которой наглым образом долетал до носа голодной девочки. Катя встала в очередь и, глянув на Шизика, который смотрел в противоположную сторону, поджала губы; впрочем, в следующую минуту она уже изучала меню, включавшее в себя хот-доги, пиццу, блинчики со всякой разной начинкой и многое подобного плана.

Очередь продвигалась достаточно быстро, так что уже спустя минут десять Катя вернулась с двумя одноразовыми тарелочками, на которых лежали свёрнутые в лаваш блинчики. Одну тарелку она положила другу на колени. Тот с сомнением поглядел сначала на еду, а потом на подругу.

– Если не нравится, можешь купить себе что-нибудь другое, – как-то очень вежливо предложила Катя – видно, она всё ещё сердилась на друга, но не хотела ссориться с ним.

– Сойдёт, – коротко ответил парень, тоже не желавший снова спорить с девочкой – та опять заболтала бы его.

Последовали лучшие минуты, которые парень и девочка провели вместе. По крайней мере, это были лучшие две минуты для Шизика, поскольку в это время рот Кати был занят блинчиками, и она не могла убить его уши своим трёпом. Он, впрочем, занялся тем же, что и подруга: мой мальчик не был гурманом, да и питался только из-под палки, но желудок сосал, а с ним нельзя было спорить.

По моим наблюдениям, парень вообще почти не ел, оттого, должно быть, и был таким слабеньким, хотя родители не обделили его неплохим сложением. Слава богу, что он ест сейчас. Наверное, если бы не эти блинчики, не добрался бы шизофреник и до конечного пункта его пути, о котором я давно знал, а он ещё не совсем, но, кажется, уже догадывался.

Глава 5

Незваный попутчик

Объявили посадку. Только Шизик знал, на каком поезде и с какой платформы они отправлялись в их далёкий путь, так что мигом подскочил и, всё же ощущая какую-то ответственность за ещё не совершеннолетнюю Катю, ухватил её под локоть. Девочка даже выронила одноразовую тарелочку с ещё не доеденным блинчиком. «Я ведь не закончила!» – только и успела сказать она. Смирившись с этим, Катя всё же хотела поднять тарелку и донести до ближайшей урны, но парень не позволил ей сделать это. Какой-то он был нервный, боялся, что они опоздают на поезд, хотя тот только вернулся на платформу и, судя по часам, должен был оставаться на ней ещё минут двадцать, как минимум.

И всё же Кате пришлось повиноваться. В будущем я представляю её нянечкой в доме престарелых. Терпения у неё было столько же, сколько и у них: те понимают, что старые люди не способны соображать быстро, а Катя знала, что Шизик соображал хоть и быстро, но всегда результат его размышлений был непредсказуем – казалось, будто при работе его разум подбрасывал сотню игральных костей.

Подбежав к контролёру, парень пихнул ему в руки оба билета и паспорта. Катя, которую он тащил за руку, была вся растрёпана и недовольна. И, тем не менее, при постороннем слушателе она не собиралась высказывать все свои претензии. Тем временем контролёр сверил информацию и, вернув паспорта и билеты парню, пропустил их в вагон.

Как только они оказались внутри, Катя проворчала:

– Мы даже не опаздывали! Чего ты потащил меня?!

Не дождавшись ответа, Катя тяжело вздохнула, покачала головой и прибавила шаг, поскольку Шизик опять торопился, словно их купе могло убежать от них или спрятаться, схлопнуться, как чёрные дыры в космическом пространстве. Кажется, ему становилось хуже. И я это чувствовал, только вот, пока наблюдал за Катей, не уличил того, что заставило его так взволноваться. Возможно, кто-то был в толпе и походил на его не очень хорошего знакомого. Такое часто случалось с моим мальчиком: в абсолютном незнакомце он признавал кого-то, а потом так неистово нервничал, будто определённо знал, что этот человек мог и желал обойтись с ним несравненно плохо.

Наконец нашлось нужное купе. Парень с девочкой забрались внутрь и уселись на диванчики. Выглядели они глупо, потому что молчали и непрестанно смотрели друг на друга. Взгляд, несомненно, оборвал Шизик. Уверен, он даже и не знал, что смотрел девочке в глаза. Судя по его отрешённому виду, он размышлял над кое-чем посторонним.

– Может, хоть посмотрим, что лежит в сумке? – предложила Катя, пытаясь хоть как-то привлечь к себе внимание друга.

– Да, да, наверное, посмотри, – рассеяно ответил Шизик.

Он поднялся и переставил краденую сумку на кресло, облюбованное Катей. Она, мельком взглянув на парня, взялась за собачку на молнии и потянула её. В это же время она будто невзначай заметила:

– Ты как будто призрака увидел.

Передёрнувшись, Шизик очень нервно ответил:

– Не то, что призрака – так, очень странного человека….

«Ты сам не лучше», – хотела бы сказать Катя, но не стала. После таких слов парень просто выгнал бы её из купе. Хотя нет, он бы ушёл сам, а сумку оставил ей, даже не смотря на то, что в боковом кармане лежала половина его накоплений, не говоря уже о тех купюрах, которые перекочевали в дамскую сумочку девочки.

–…. Он показался мне знакомым. Как вариант,….

Договорить мой шизофреник не успел. Катя погрузилась в маленький мирок хозяина сумки, а затем с восклицанием достала из неё рамочку с фотографией. На ней были изображены четверо деток самых разных возрастов – от беззубо улыбающегося младенца до уже всё познавшего в нерадостной жизни подростка – и полный мужчина лет сорока посередине.

– Хочешь заставить меня винить себя за кражу? – спросил Шизик, вздёрнув бровью.

Что бы мой мальчик ни говорил, а всё-таки чувствовал он себя виноватым. Однако что паренёк мог поделать? Что-то щёлкнуло у него в голове, и он забрал чужую сумку. Фактически, это была кража, но ведь, прошу заметить, не была же она преднамеренной!

– Тут есть одежда, но, думаю, она свалится с тебя, – заметила девочка.

В то же время она внимательно оглядела друга с ног до головы, мысленно примеряя на него огромных размеров хлопковые и льняные рубашки и брюки, в одну брючину которых мог поместиться весь парень.

– Видно, хозяин любит поесть, – попытался пошутить парень.