Текст книги "Госпожа Тишина"

Девочка подошла с полным воды кубком к мальчику и дала ему напиться.

– Мне сбегать к взрослым? Хочешь, чтобы тебя отнесли к отцу? Ты выглядишь плохо, очень плохо!

– Нет! – запротестовал Конэко, отодвигая от себя недопитый кубок. – Нет, совершенно точно нет! Если отец узнает… что я так устал у реки… и госпожа Закура тоже… они мне не позволят больше с тобой играть!

– По… понимаю…

– Дай мне… минутку! Хорошо? Одну минутку!

– Ладно.

Минутка сильно затянулась. В небе появились обрывки облаков, но солнце все еще светило ярко. Золотой его диск склонялся все ближе к западу. Через несколько часов он скроется за густым бамбуковым лесом, и Дом Спокойствия накроет саван темноты.

Конэко попросил еще воды, и Ака принесла ему в своем деревянном кубке. Мальчик пил, и, казалось, отдых помогает ему восстановить силы. Видимо, он действительно был очень болен, если его так утомило простое бросание камешков.

– А мы можем… поиграть во что-нибудь другое? Или просто погулять? – попросил он.

– Да, конечно, Конэко.

Он попытался встать, но сил явно не хватало, так что Ака подала ему руку. Отпустила она руку не сразу, а лишь после того, как убедилась, что он сам устоит на ногах.

– Спасибо… – прошептал мальчик. – Ты мне показала, как пускать блинчики… Можно, теперь я тебе кое-что покажу?..

– Да, конечно!

– Пойдем, я тебя отведу.

Она собрала полотенце, кубок и маленький красный веер, а потом потихоньку пошла за молодым господином.

Прогулка проходила спокойно. Они отошли от берега реки и направились в ближнюю деревню.

Крестьяне, узнавая наследника, останавливались на месте и сгибались в поклоне, поглядывая, однако же, на Аку с изумлением. Они привыкли к тому, что юный Конэко передвигается по внутренним островам Дома Спокойствия в компании своего личного врача, госпожи Мэйко, или уж отряда самураев. Но вид этого ребенка в компании с другим ребенком был для них странен… а ведь должен был бы быть таким привычным.

Тем временем Конэко шел как ни в чем не бывало, лишь время от времени кивком давая понять, что принимает почести. Вел спутницу извилистыми тропками и улочками деревни. Понемногу они вышли на широкий тракт, что шел от главных ворот, называемых Предмостными (потому что именно к ним вел внешний широкий мост, переброшенный над главным руслом реки), и тут пошли осторожней, чтоб ненароком не попасть под копыта конного патруля.

Наконец они перешли на другую сторону тракта, и тогда Конэко свернул, поднимаясь со своей спутницей вверх, вроде бы в сторону главного комплекса зданий. Но они дошли лишь до противоположного конца деревни, до очередного моста через другой рукав реки, и там мальчик указал на обочину тракта.

– Нам надо спуститься туда, – сказал он, указывая пальцем на узкую, бегущую от моста вниз тропку. – Ты поможешь мне?

– Да, конечно!

Спускались они очень осторожно. Ака подстраховывала мальчика, но вел по-прежнему он. Теперь стало ясно, почему он попросил о помощи, – тропка была очень узкой и вела над самой пропастью. Внизу гремела река, а дорога была неровной.

Они наконец дошли до места, в котором путь несколько расширялся, круто поворачивал влево и исчезал за скалами. Здесь Конэко остановился.

– Дальше я не смогу, – сказал он.

– У тебя кончились силы?

– Нет… просто не сумею пройти, – пояснил он. – Там, за скалами, храм лиса, ками – покровителя нашего поместья.

Ака скорчила такую гримаску, словно он сказал ей, что ночью небо зеленое или солнце сделано из расплавленного сыра, так что Конэко пришлось объяснять дальше:

– Ты никогда не ходила в паломничество к храму ками?

– Нет, – ответила она. – Мы с бабушкой жили в деревне. Я же говорила…

– Ну да… такие храмы строят в недоступных местах. Тот, кто хочет отправиться на поклонение, должен преодолеть много трудностей. Ками должны видеть, что путешествие к их святилищам связано с преданностью и самоотречением. Только тот, кто готов преодолеть трудную дорогу, достоин милости ками.

– Я понимаю. И эта дорога ведет к вашему храму?

– Не нашему, лиса!

– Лиса? – переспросила она удивленно и широко раскинула руки, будто желая указать сразу на все – реку, ближний мост, деревню, скалы, бамбуковые леса и где-то в них скрывающийся главный дворец Нагаты. – Серьезно, это лис ваш ками-покровитель? Не рыба, не жаба или, ну не знаю, обезьяна?

Конэко смутился.

– О, я шучу, шучу, – сказала она. – Понятно… лис.

– Так… ты пошла бы туда? В храм лиса?

– Я должна совершить, – что-то странное снова блеснуло в ее глазах, – паломничество?

Конэко поспешно поправился:

– Если не хочешь, то не надо… просто я сам никогда так и не смог его совершить, хотя и отец мой, и дед… и даже многие крестьяне там были. Храм выглядит как домик, сложенный из валунов, а рядом стоит каменная фигурка нашего ками. К ней ведут каменные ступени и узкая тропка. Иногда надо перепрыгнуть через поток… но это безопасно! У тебя наверняка получится!

– Ну хорошо… и что мне нужно сделать, когда я уже доберусь туда?

– Достаточно будет, если зажжешь одну из ламп для ками, чтобы он, когда вернется, увидел, что ты там была. И обязательно забери из миски талисман! Там есть такая деревянная миска, а в ней…

– Да, я догадываюсь. Талисман. Мне принести его тебе?

– А ты могла бы сделать это для меня?

В глазах девочки было сейчас что-то враждебное. Холодное. Но вот в них вернулся знакомый блеск, а карминовые губы растянулись в улыбке.

– Ну ладно, – сказала она. – Постереги мои вещи! – Она отложила свой сверток и, прежде чем Конэко смог хоть что-то сказать, метнулась и исчезла за скалами.

Мальчик уселся ожидать ее возвращения.

«А что, если я поступил плохо? – вдруг испугался он. – Что, если она упадет в реку? Течение там не слишком сильное, она спокойно может доплыть до берега и выйти к деревне… но что, если она ударится головой о скалы? Она ведь утонет?!

Конэко, что же ты наделал?!»

Он уже собирался встать и побежать к повороту, позвать ее… Но именно в этот момент она возникла на тропинке. Чуть мокрая, с волосами, выбившимися из заколки, – но целая! Девочка, улыбаясь, держала в руках длинный, исписанный черными иероглифами ящичек, с одного конца обвязанный рыжеватой ленточкой.

– Пожалуйста, – она подала ему ящичек, – вот талисман ками. Я зажгла этот светильник, или как ты его назвал…

– Лампу!

– Да, точно, лампу. Вот твой талисман!

Он потянулся за ящичком… а потом сомкнул на нем пальцы Аки.

– Нет! – сказал он. – Это твой талисман! Это ты совершила паломничество, а не я. – Он улыбнулся. – Я с самого начала хотел дать его тебе… в благодарность за ту игру у реки.

Ака раскрыла ладонь и с сомнением взглянула на ящичек. Потом наконец кивнула и спрятала его в полотенце.

– Благодарю, господин Конэко, – сказала она.

– Это я тебя благодарю. Мы… пойдем уже сейчас обратно наверх? Во дворец? А то я… очень устал, – признался он.

И они вернулись тропинкой на тракт, перешли через мост и двинулись к воротам внутреннего двора. Солнце все больше склонялось к западу.

Несколькими днями спустя один рыбак, вытягивая на свою плоскодонку сеть с уловом, ужасно испугался, когда понял, что поймал не рыбу… а несколько десятков намокших деревянных талисманов из храма ками. Он не знал, да и не мог знать о каменной фигурке лиса на дне реки. И разрушенном храме.

Кицунэ предполагал, что гибель товарищей по оружию окончательно сломит боевой дух солдат. Что вид страшных гниющих ран, мучений и ужасной агонии заставит армию утратить волю к борьбе.

А произошло совсем обратное.

Воинов рода Нагата обуял безудержный гнев. Похоронив друзей в Лесу Предков, над их могилами они поклялись мстить Змеям. И сейчас спешили к тому месту, где должна была находиться главная армия противника. А в их сердцах пылало пламя, зажженное лесными духами самураев прошлого. Воистину Кицунэ еще никогда не командовал столь жаждущей сражения армией!

Офицеры мгновенно передавали все приказания, а солдаты досконально и точно их выполняли. Усталость? Да, она никуда не делась, но гнев прибавлял сил. Они были единым целым, единым клинком, который раз и навсегда отсечет голову клану гадов!

К тому месту, где надеялись провести битву, они прибыли рано утром, через двое суток марша, что прерывали лишь короткие привалы. Кицунэ еще ночью выслал вперед двух разведчиков. Задачей их была оценка сил противника, требовалось также узнать, укреплен ли лагерь Змей и можно ли будет взять его штурмом.

Хаяи ехал во главе своих войск, бдительно оглядываясь вокруг и ожидая засады. Их окружали травянистые холмы. Во многих местах зелень была покрыта белыми островками цветов. Все это создавало такой красивый, спокойный мирный ландшафт, что трудно было поверить – вот-вот поблизости разыграется кровавая схватка.

Что-то движущееся показалось на одном из холмов, и уже вскоре Кицунэ разглядел всадника. Одинокого всадника. Это возвращался один из посланных в разведку самураев. Его доспехи покрывала пыль… и сажа. Лицо было залито кровью.

– Господи-и-ин!!! – кричал он, мчась что было сил. – Господи-и-ин!!!

И тогда Кицунэ понял, что хитрость Змей не знает границ.

И что армия клана Нагата, вырвавшись из одной ловушки, быстро дала завести себя в очередную.

Разведчик рассказал о том, что Змеи не просто осведомлены о прибытии армии, но буквально ожидают ее с нетерпением. Что лагерь действительно существует, но лишь только они с товарищем приблизились к Кусатта Мори, Гнилому Лесу, отделяющему земли рода Нагата от Хребта Змеи, в котором базировались Змеи, – их немедленно обстреляли из луков и огнестрельного оружия! Товарищ самурая погиб, а сам он едва успел спастись, повернув коня назад.

Кицунэ понял, что он стремится прямо в ловушку. Дал врагам обмануть себя! И еще он понял, на что рассчитывает враг, – что ослабленная армия клана Нагата, видя, насколько коварен враг, подожмет хвост и решит обороняться в самом Доме Спокойствия.

Поэтому он решил действовать наперекор ожиданиям врага. И дать ему бой.

Местность здесь была полностью открытая, с небольшим подъемом. Хаяи взглянул направо, на северо-восток, и действительно заметил следы какого-то лагеря, уже свернутого и оставленного. Основные силы Змей как раз формировали боевой строй на северо-западе – там, где начиналась густая и темная чаща Гнилого Леса.

На глазах Хаяи под чудовищно изломанными и исковерканными деревьями выстраивались неровные коричнево-зеленые шеренги Змей. Шомиё оценил силы врага как значительные.

Центральную позицию составлял крупный отряд воинов с яри, разномастно одетых. Он был многочисленным, значительно крупнее отрядов Нагаты. В нем одном, прикинул Кицунэ, могло находиться около двухсот воинов, а то и больше. Фланги его прикрывали другие отряды. Грязные коричнево-зеленые кимоно, какие-то разбитые шлемы, соломенные шляпы – на защиту флангов Змеи выставили своих ронинов.

Шомиё видел, что враг стоит практически на границе леса, а это значило, что лучники и стрелки с аркебузами скрыты среди деревьев. Он бы и сам поступил так же – это позволяло разить противника и одновременно пользоваться безопасностью под защитой стволов и кустов.

Но были ли это все отряды врага? Даже если брать в расчет лишь те, что видел Кицунэ, у армии Змей было численное превосходство над его войском, а ведь наверняка где-то в мрачной и густой чаще скрывались и резервы.

Он взглянул поверх крон деревьев, туда, где возвышался вдали серый от тумана горный массив. Вздохнул, осознавая, что, может быть, и не получится принести огонь и сталь в этот оплот Змей. Что поставленная им перед собой цель может оказаться невыполнимой.

Он усмехнулся.

Если что-то невозможно, вовсе не значит, что не следовало попробовать.

Он вернулся к своим отрядам, вызвал старшин, командиров подразделений. Отдал необходимые приказы. Точные и подробные, которые офицерам предстояло донести до своих людей.

– Помните, – сказал он им под конец, – если вы или ваши люди увидите, что кто-то отступает с поля битвы, все равно сами без приказа не отступайте. Не отступайте ни на шаг. Сражайтесь! Сражайтесь до последнего воина. Это понятно? Сражайтесь и помните, что сегодня никто без ясного приказа не покинет поля битвы. Сражайтесь! Хачуруи но ши! Смерть гадам!

– Смерть! – отозвались офицеры. – Смерть гадам!!!

Кицунэ подстегнул коня и со своими приближенными занял позицию сразу за шеренгой лучников. Еще раз оценил силы – свои и врага.

Отряды Змей производили впечатление уже одной своей численностью, однако при внимательном рассмотрении можно было увидеть и их слабые места. Судя по всему, там не было офицеров или старшин в том понимании, в каком они были у армии клана Нагата. Так что ряды их составлял в основном сброд, и чем больше глашатаи на той стороне старались как-то выстроить войска, собрать в единое целое, тем больше они расплывались и погружались в хаос. Напротив, голубые отряды клана Нагата стояли ровно, словно кто-то отмерил им дистанции по линейке. Подул слабый ветер, заставляя трепетать голубые знамена с моном рода.

Две армии ждали, кто же сделает первый ход.

У кого первого не выдержат нервы.

Кицунэ наблюдал за солнцем, ожидая, когда оно поднимется настолько высоко, чтобы светить в глаза стоящим на северо-западе неприятелям. Их правый фланг ослеплен не будет, а вот левый…

Именно туда и следовало ударить.

– Асигару!!! – закричал Хаяи, вздымая голубой веер командующего. – Пора! Вперед!!!

– Хачуруи но ши!!! – ответила ему почти сотня глоток, а свистки передали точный смысл приказа еще дальше. Точный, ибо выраженный особой мелодией, известной лишь армии Нагаты. В этой мелодии крылись и дополнительные инструкции, которых не могли расшифровать стоящие у леса Змеи.

«У меня тоже есть свои хитрости, гады!» – подумал Кицунэ, наблюдая за тем, как ровный строй асигару ускоряется вверх по холму – к стене чащи и расположенным там отрядам врага.

Асигару не прошли и ста шагов, когда из-за линии вражеских копейщиков в небо взмыли первые стрелы. Словно рой насекомых, они поднялись по дуге над головами Змей и помчались к шеренгам ополчения Нагаты.

Но те были к этому готовы! Отряд ускорился, перешел почти на бег. Да, строй нарушился, но солдаты выбежали из-под жалящей тучи так быстро, что большинство стрел без вреда вонзилось в почву за их спинами.

Прежде чем оба строя сошлись в схватке, Кицунэ вновь поднял веер.

Второе действие нашей постановки.

– Вправо, атакуй!!! – прокричал он. Его приказ понесли свистки.

Асигару, идущие на врага, резко свернули вправо. Они открыли свой левый фланг, но зато ударили таким образом, что лучники Змей не могли вести эффективный обстрел из-за бьющего в глаза утреннего восходящего солнца.

На вершине холма закипел бой! Кицунэ услышал лязг оружия, крики убиваемых и убийц. Ужасную, жестокую мелодию битвы.

Он поднял веер.

Действие следующее.

– Самураи! – крикнул он. – В атаку!!!

Воины только этого и ждали! С обнаженными катанами они бегом бросились на холм, а их бешеный рев заглушил даже боевые свистки. Облаченный в голубые доспехи отряд воинов, головы которых покрывали богатые шлемы кабуто, а лица – страшно искривленные маски в виде лиц демонов, напоминал стальное цунами, поднявшееся в океане и сейчас с полной силой мчащееся к отрядам врага. Отрядам, уже вовлеченным в смертельный бой.

Змеи отражали натиск асигару клана Нагата, однако, как и предвидел Кицунэ, делали это крайне неосторожно, введя в бой силы, несоразмерные угрозе. Располагавшиеся на флангах ронины, явно планируя сыскать для себя как можно больше славы (и добычи), сломали строй и тоже бросились в бой с асигару.

И тогда на них обрушилась волна самураев!

На бегу воины растянули строй, и им даже удалось окружить правый фланг Змей. Остаток кровавой работы выполнили мечи. Ронины без доспехов, одетые по большей части лишь в кимоно или нижние рубашки, не могли нанести особого вреда воинам в панцирях, даже несмотря на свой численный перевес. Так что те рубили и кололи, убивая без жалости, а кровь, словно утренняя роса, пятнала траву, стекая ручьями по склону холма.

Лучники Змей могли сделать немногое. Сперва они неприцельно стреляли по асигару и атакующим самураям, но сейчас бой шел слишком близко к ним, чтобы можно было стрелять, не подвергая опасности своих. Кицунэ заметил, как стрелки несколько отступают, углубляясь в полумрак леса. Он не торопился праздновать победу – лучники все еще были в игре и составляли серьезную угрозу.

Строго говоря, настоящая битва еще даже не началась.

Бой кипел, лязг оружия и крики сражающихся неслись к позициям Нагаты. Ждали лучники, не понимая, почему Кицунэ не бросает их на выручку товарищам по оружию; ждали и конные самураи, ожидая, что уже вот-вот – и их шомиё сам бросится в бой.

Но шомиё лишь наклонился к одному из своих приближенных и что-то шепнул ему на ухо.

– Это конец!!! Конец битвы!!! Поражение! Поражение!!! Отступаем!!! Спасайте свои жизни!!! – через мгновение заорал этот приближенный и начал разворачивать коня. Кицунэ также дернул за поводья своего жеребца и начал быстро отступать.

Прозвучали свистки, что несли сейчас паническую, неприятную, полную страха мелодию.

Казалось, в ней читалось слово «Поражение!».

– Шомиё погиб!!! – прозвучал чей-то голос, когда сражающиеся на холме внезапно начали отступать вниз.

– Вождь мертв!!! Спасайся кто может!!!

Змеи сражались отчаянно, но, слыша панические крики из вражеских рядов перед собой, не пришли в восторг, а скорее удивились. Как это? Вражеский вождь погиб? Неужели он сражался здесь, в первых рядах, вместе с самураями? Не руководил битвой со своего коня?

А может быть, это какой-то другой отряд прокрался с тыла и там атаковал командующего армией Нагаты? В принципе, это было вполне возможно, в войсках Змей творился такой хаос, что никто ничего не знал точно.

И все же наконец в рядах Змей воцарилось ликование. Крик триумфа пронесся по зелено-коричневым отрядам, и они рванулись вниз по склону, чтобы догнать и вырезать бегущих противников. На холме остались лишь мертвые да умирающие; траву вытоптали, а почва превратилась в кровавую грязь, по которой Змеи соскальзывали вниз.

На бегу они поглядывали в сторону остальной части вражеской армии, видели, как конники в панике бегут за ближайший холм – действительно с такой скоростью, будто вождь их погиб! Лучники тоже покидали поле боя – не так быстро, как конница, но совершенно точно бежали!

Так, значит, все же триумф, все же победа! Клан Нагата наконец-то сломлен!

Ряды Змей потеряли всякое подобие строя. Каждый из воинов мечтал дотянуться до собственного врага, убить его, содрать добычу – доспехи, добрый меч, а если вдруг повезет, то и отличного коня!

Они были так охвачены жаждой грабежа и убийства, что не сразу заметили, как лучники неожиданно останавливаются и достают из колчанов стрелы.

И что почва под их ногами дрожит, как будто вот-вот начнется землетрясение.

– Пора!!! – отчетливо рявкнул кто-то. – Пли!!!

Моментально по этому приказу, единым тысячекратно отрепетированным движением, убегающие как самураи, так и асигару развернулись – причем последние тут же выстроились в Стену Клыков, выставляя свои копья перед собой.

Одновременно почти сотня луков щелкнула отпускаемой тетивой – это лучники отправили свои стрелы в полет к хаотично разбросанным силам Змей. Силам, которые, устремившись вниз, сами вышли из-под защиты своих стрелков.

Стрелы засвистели, словно рой хищных насекомых, и впились в массу Змей, сбивая с ног многих из них. О да – господин Кицунэ прекрасно натренировал своих бойцов, и не зря они день и ночь тренировали этот маневр на большом плацу Дома Спокойствия. Команды, секретные мелодии свистков, формирование строя и его мгновенное перестроение. Марш, имитация бегства и новая атака на врага.

У клана Нагата в запасе тоже были свои фокусы.

Скорость Змей несколько снизилась, ибо стрелы, волна за волной, кусали врагов.

Асигару, которые только что отступали, теперь в строю Стены Клыков нажимали на дезориентированного противника. Яри начали вонзаться в тела вражеских бойцов, когда ополченцы шаг за шагом оттесняли только что преследовавших их Змей.

Но это был еще не конец мучений змеиной пехоты.

Земля под их ногами дрожала все отчетливей. Многие из воинов упорно ставили заслон чужой пехоте, не зная, что на поле битвы вернулась конница! Кицунэ, который ранее отвел своих самураев, теперь, демонстрируя чудеса изворотливости, по дуге объехал неприятеля и нанес удар по открытым флангам вражеских подразделений.

Сбитые в толпу ронины и копейщики слишком поздно осознали грядущую опасность. Лишь некоторые из них обернулись, увидели могучих скачущих кавалеристов, блеск их мечей и наконечников яри в утреннем солнце… хотели закричать, но уже не успели.

Пехотинцы не имели на себе приличных доспехов, не успели собраться в Стену Клыков по примеру людей Нагаты, у них не было ни подготовленных заранее засек, ни даже дощатых щитов – так что самураи Нагаты проехали сквозь первые ряды, просто вбивая их тела в размокшую окровавленную почву!

Кицунэ бешено взревел, топча одного противника за другим, а затем рубя Клыком Акулы с поистине демоническим ожесточением. Гейзер крови ударил в небо, голубой панцирь покрылся красным, а шомиё все рубил и колол, как будто это была последняя битва в истории мира и сразу же после нее его ждала вечная слава.

В каком-то смысле именно так оно и было.

Самураи глубоко вонзились в неприятельский строй, угрожая теперь врагам с двух сторон с пехотой – но Змей по-прежнему было еще много. Были б они получше подготовлены – заметили бы, что, несмотря на потери, все еще располагают численным преимуществом и могут устроить врагам большие проблемы. Вот только это была всего лишь хаотичная банда гадов, связанная вместе жаждой крови и добычи. В столкновении с регулярными отрядами клана Нагата стали видны все слабые стороны Змей.

В конечном счете напор контратаки несколько ослаб, змеиный клан начал обороняться. Кони самураев застряли в толпе, под одним из самураев убили коня, а сам он рухнул под клинки ронинов. Другой самурай получил удар яри, и хотя убил своего противника, но кровь ручьем хлынула из-под пробитого панциря.

– Господин! – крикнул кто-то сбоку от яростно дерущегося Хаяи. – Господи-и-ин!!! Там, на холме!!!

Кицунэ взглянул на стену леса.

Лучники-Змеи сбегали вниз, явно имея в виду обстрелять место схватки. Похоже было на то, что им все равно, в своих они попадут или во врагов, – они уже накладывали свои стрелы на рукояти луков. Но и это было еще не все! За лучниками бежали другие стрелки. Кицунэ узнал соломенные шляпы, лица, обмотанные белой тканью, и их оружие. Ружья!

Это были те, кого Змеи называли Змеиными Глазами – мастера огнестрельного оружия. Преданные ему настолько сильно, что отказывались от любого другого вооружения, утверждая, что лучше погибнуть, чем промахнуться по врагу первым залпом.

И был там кто-то еще – воины со странным оружием, чем-то вроде лука, закрепленного на длинной доске. Кицунэ слышал об этом оружии. Проклятое коварное оружие мангутов – варваров, вот уже много лет пожирающих Ниппон. Арбалет.

– Пробиваться! – крикнул Хаяи, закалывая очередного ронина. Убил следующего, вгоняя клинок почти вертикально в череп. Когда он выдергивал меч, на том осталась соломенная шляпа врага. Кицунэ пришлось стряхнуть ее с меча. – Пробиваемся!!! – заревел он своим еще раз. – На стрелков… в ата– ку-у-у-у!!!

Они услышали! Каким-то чудом услышали его! Вздыбили коней, раздавая удары мечами и пиками направо и налево, оторвались от пехоты и помчались к своему командиру, который уже готовился броситься по склону вверх, в атаку.

И тут воздух разорвал гром.

Небо было чистым, так что он не предвещал бури. Это был не обычный, природный гром. Под стеной леса что-то блеснуло, задымилось. Какой-то тяжелый предмет прошил воздух, пролетел над головами конных самураев и вонзился в толпу за их спинами.

Снаряд из орудия разорвал в клочки сражающихся там солдат. Как Змей, так и ополченцев или пеших самураев, смерть не делала различий – ядро разнесло на части больше десятка человек. Воздух заполнил кровавый туман, стоны раненых понеслись к небу.

У Змей была тяжелая артиллерия!

Кицунэ и его самураи находились в секторе обстрела. А на открытом пространстве они представляли собой идеальную цель.

И значит, могли сделать лишь то, что и без того планировали.

Пуститься в отчаянную безумную атаку на вражеские отряды на краю леса.

– Сейчас!!! – крикнул Кицунэ. – Дзюдэн! Атака!!!

Кони, хоть и порядком уже уставшие, все же по команде хозяев нашли в себе новые силы. Это были могучие самурайские скакуны, обученные специально для боя, привыкшие к звону оружия, запаху крови, крикам сражающихся. И уж тем более они не боялись атаки на позиции врага.

Засвистели стрелы – Змеи-лучники посылали их одну за другой. Громкие щелчки арбалетов – и к самураям помчались их болты, а потом грохот аркебуз и с ним мгновенная невидимая смерть. А потом еще новый грохот со стороны леса и пушечное ядро, рассекающее воздух в их направлении.

Один из коней завизжал и рухнул, сбросив с себя всадника. Другой самурай получил сразу болт и стрелу, слетел с седла, попал под копыта скачущих сзади. Визг коней, безумные выкрики людей. Блеск стали, пот, текущий по шеям бойцов. Кровь на доспехах и оружии. Грязь, что разлетается под могучими конскими копытами.

Дзюдэн! Атака!

Они врезались в ряды стрелков – растоптали их, бешено крича, пустили в ход мечи. Кицунэ ударил – раз, другой, третий! Убивал не задумываясь, зная, что здесь каждый пеший – враг, так что Клык Акулы может напиться крови сколько захочет.

Очередной грохот пушки со стороны леса, и еще один!

Во имя всех богов, как же быстро эти гады заряжают свои пушки?!

И тогда Кицунэ увидел очередных врагов. Только это были не люди, а демоны.

Он было думал, что орудия стоят на краю леса, укрытые тенью деревьев, для того чтобы в решительный момент битвы расстрелять вражеские отряды. Вот только он ошибался.

Стволы орудий располагались не на ложах или лафетах, но в руках огромных мужчин. Каждый из них был почти вдвое выше обычного человека, макушкой превышал сидящего на коне Хаяи. Они были нагими, лишь в набедренных повязках. По мускулистым рукам и торсам их стекал пот, длинные волосы чудовищ были окрашены в оранжевый цвет – казалось, что их черепа пылают. Лица искажали гримасы ярости, в глазах было безумие.

К каждому из них подбегали Змеи, заряжая в орудия новые снаряды, поджигая запальные фитили, а гиганты целились в выбранное место на поле битвы и производили выстрел.

Люди или чудовища? Для шомиё это не имело значения. Их следовало уничтожить!

– Копье! – крикнул он одному из своих людей. Тот бросил ему яри, и тогда Кицунэ прокричал: – Вперед! Убить этих тварей!!!

Он не видел, что его отряды, сражающиеся под холмом, отбросили Змей и сейчас с трудом поднимались вверх, желая как можно скорей схватиться со стрелками, что бились с конными самураями – и с очередными врагами, укрытыми в тени деревьев. Но Кицунэ с остатками своей конницы наверняка успеют раньше. Атака на опушку леса была полным безумием… но это было единственное, что они могли сделать. Отступать на этом этапе было поздно!

Гиганты взревели, завидев несущихся к ним воинов, нацелили свои пушки. Хаяи прицелился копьем, наконечник блеснул сталью.

Хачуруи но ши! Смерть гадам!

Несколько пушек выстрелило, от грохота покачнулись деревья, листья попадали с ветвей.

Хаяи перехватил свое яри, размахнулся и метнул его в ближайшего колосса…

Копье попало чудовищу в грудь примерно на высоте сердца, глубоко вошло в тело. Демон удивленно взглянул на древко, торчащее из его тела, потом, как бы не веря своим глазам, на мчащегося к нему самурая. Покачнулся, отчаянным движением оперся на свою пушку, ствол которой теперь воткнулся в землю.

И именно в этот момент оружие чудовища выстрелило.

Снаряд, не способный вырваться наружу, взорвался в стволе. Взрыв был очень сильным, гигант и находящиеся близ него люди исчезли в туче пыли, земли и крови. Обломки металла, плоти, куски костей разлетелись во все стороны, калеча и убивая ближайших к месту взрыва Змей.

Скакун шомиё встал как вкопанный, перепуганный взрывом и оргией уничтожения прямо перед собой; зарылся копытами в траву, всадник еле удержался в седле. Кицунэ попытался успокоить животное, одновременно хватаясь за Клык Акулы на боку. Клинок блеснул, вылетая из ножен.

Опустилась пыль, развеялся багровый туман. Много врагов погибло в результате взрыва, но оставалась еще большая группа. Растерянная, испуганная и нестойкая сейчас, она все же представляла значительную угрозу в том случае, если позволить ей собраться с духом.

– Смерть гадам!!! – воскликнул Кицунэ. – За мной, воины клана Нагата!!!

Он рванул поводья коня. Тот, ступая сперва неохотно, потом все же дал себя уговорить и, перескакивая через торчащие корни, по неровной почве рванулся к неприятелю.

Хаяи не оглядывался. Не смотрел, сколько воинов сопровождает его в бою. Поэтому и не знал, что большая часть его гвардии была сметена снарядами пушек, не замечал, что его самураи лежат на земле, изувеченные, как и их кони. Не мог видеть того, что ополченцы и самураи, понесшие страшные потери в бою у подножья холма, еще далеко от его расположения и не могут немедленно оказать помощь конным гвардейцам. Ничего из этого не имело для него значения. Считались только вражеская кровь и сверкающая сталь.

Он ворвался во вражеские ряды, рубил направо и налево, еще и еще. Чувствовал соленый вкус крови, что проникала через маску демона и окрашивала его губы. Каждый враг, который приблизится на длину его меча, должен погибнуть!

Кто-то попробовал достать его острием нагинаты, но Кицунэ парировал, хлестнул коня, сокращая дистанцию, и сам рубанул, почти отделив голову противника от тела. Краем глаза заметил, как в тени деревьев появляются новые враги, обернулся к ним…

И увидел отблеск. Это были наконечники болтов, лежащих на заряженных арбалетах.

– Проклятье!!! – только и успел он воскликнуть.

Щелкнули спусковые механизмы, болты с леденящим свистом рванулись к нему и остальным живым самураям отряда.

Конь Хаяи заржал, метнулся бесконтрольно. Шомиё охнул, когда жеребец выбросил его из седла. Мир превратился в мигающую мешанину белого, коричневого и зеленого; отрезвление пришло вместе с ударом о землю.

Вокруг свист очередных болтов, крики гибнущих людей, визг животных. Кицунэ сжал ладонь, с удовольствием отмечая, что не выпустил меча.

Вскочил на ноги, увидел, что окружен врагами.

«Отлично, – подумал он. – Тем больше смогу перебить!»

Он обернулся туда, откуда, как ему казалось, должны были прибыть его асигару под командой Зашу. Он ведь видел, как они атакуют вверх по склону, как почти входят уже под тень деревьев. Усталые, все в крови и грязи, но все еще боеспособные.