Текст книги "Влюблённый Сократ: история рождения европейской философской мысли"

Как свидетельствуют Платон и Ксенофонт, предоставившие нам наиболее полную информацию о Сократе, тот не был особо склонен к возвышенным интеллектуальным занятиям. Однако есть свидетельства и о том, что в ранние годы своей жизни Сократ проявлял интерес к научным идеям, особенно к исследованию природных явлений. В диалоге «Федон», повествующем о беседе Сократа с учениками в его последние часы, Платон указывает, что философ поначалу был увлечен исследованиями физических явлений⁴, но позже в них разочаровался, так как они не давали никаких ответов о жизни в том виде, какой он ее себе представлял.

Платон стремился показать различия между Сократом и софистами. Он не хотел, чтобы людская молва о них, как о предающихся изобретательному словоблудию в ущерб истине, была перенесена на Сократа. В результате он, возможно, преуменьшил интерес юного Сократа к дисциплинам, с изучением которых общественное мнение связывало софистов. Однако, если бы в ранние годы Сократ, как намекает Платон, и увлекался тем, что называлось «софистическими» идеями, то его изображение как научного червя в первой версии комедии Аристофана, возможно, и не было бы столь неуместным, как это показалось более поздним ее читателям.

Таким образом, изображение Сократа в более поздней версии комедии, 420-х гг. до н. э. (а Платон и Ксенофонт примерно в это время только родились), вносит важную поправку в идеализированные представления биографов о Сократе. То есть представления как об аналитике, подвергающем сомнению этические предпосылки, и о прямо-таки образце здравого смысла.

Выведенный в комедии приземленный образ ученого напоминает нам о том, что, несмотря на все свои изначальные добродетели, Сократ был не святым, а человеком из плоти и крови, чьи идеи и поведение могли сделать его непопулярным среди соотечественников-афинян. Его недостатки, противоречивость и особенности характера могли быть более очевидны для его современников, чем для последующих поколений, которым пришлось почти полностью полагаться на разрозненные и в основном восторженные отзывы, оставленные после смерти Сократа его последователями и сторонниками.

И тем не менее ни до Сократа, ни после него история не знала ни одного подобного ему философа. Он был самым необычным и оригинальным мыслителем своего времени. Наследие его жизни и смерти превратило его, в моральном и философском смысле, в подлинного героя для последующих поколений.

Однако есть нечто, чего нам биографы Сократа не рассказали и чего, несмотря на разрозненные подсказки в их собственных объемистых трудах, они, возможно, так никогда и не узнали. Это то, как и почему Сократ, воспитывавшийся во многом как и все афинские юноши того времени, столь переменился в какой-то период между его ранней юностью и средним возрастом. И в итоге смог превратиться в выдающегося мыслителя, которого его биографы знали и почитали.

Сократ как театральный персонаж

Примерно в 200 г. уже нашей эры, то есть через шесть столетий после постановки «Облаков», римский ученый по имени Клавдий Элиан написал об инциденте, который произошел во время того первого и, возможно, единственного представления комедии в V в. до н. э. Он рассказал, как Сократ, присутствовавший в зале, сам поднялся со своего места⁵, чтобы показать зрителям, каков подлинный герой комедии. Несмотря на запоздалость этого свидетельства, имеются веские основания полагать, что Сократ, возможно, присутствовал при показе пьесы.

На Больших Дионисиях в Афинах – проходившем ранней весной крупнейшем празднике-фестивале в честь бога Диониса – присутствовала значительная часть взрослого мужского населения города (и, вероятно, какое-то количество женщин, хотя они составляли бы незначительную часть аудитории). В платоновской версии выступления Сократа на суде приводится упоминание о том, что его изображение в комедии «Облака» как проповедника аморальных учений негативно повлияло на отношение афинян к философу.

Но когда эта комедия была поставлена, Сократу было уже сорок шесть лет. В то время театр Диониса вряд ли походил на сохранившееся до наших дней внушительное полукруглое каменное сооружение – его построили лишь в следующем столетии. А во времена Сократа это было большое открытое пространство с поднимающимися ярусами деревянных сидений, окружающих с трех сторон⁶ слегка приподнятую сцену. Философ, похоже, редко посещал этот театр, но в данном случае все же туда пошел, поскольку знал, что в комедии Аристофана (и, возможно, в других пьесах на том фестивале) фигурирует персонаж по имени Сократ.

И мы можем представить себе Сократа, вставшего в то прекрасное весеннее утро пораньше, чтобы отправиться в центр города из своего дома в его родном поселке (деме) Алопека, который находился чуть к юго-востоку от городских стен. Море было спокойно, погода стояла теплая, подходящая для путешествий под парусом, а потому на Большие Дионисии могли съехаться люди со всего Эгейского побережья, чтобы побывать на фестивале и посмотреть его театральные представления. Там могли быть торговцы, преподаватели и вообще приезжий люд со всего Пелопоннеса. Люди приезжали и с северных земель, и с островов Эгейского моря, и из греческих городов Ионии.

Тот факт, что Сократ стал центральным героем комедии, поставленной в дни Больших Дионисий, наводит на мысль о том, что в те времена он уже был хорошо известен своим соотечественникам-афинянам. Персонаж по имени Сократ возникал и ранее в комических пьесах. Он фигурировал по меньшей мере в двух других комедиях, поставленных в том же году, одну из которых показали на том же фестивале.

То была написанная Амейпсием, соперником Аристофана, пьеса «Конн», названная так в честь Конна Афинского – того самого, который обучал игре на лире тогда уже вполне взрослого Сократа. Комедия Амейпсия в настоящее время почти полностью утрачена, за исключением разве нескольких цитат. Судя по ним, Сократ выводился в ней как неумелый ученик, пытающийся справиться с авангардными стилями музыки, которые были то время в большой моде. И тогда, на Больших Дионисиях, комедия Амейпсия превзошла «Облака» и получила вторую премию.

Первую завоевал старейший древнегреческий комедиограф Кратин, чья пьеса «Фляга с вином» не имела ничего общего с Сократом. В ней фигурировал сам старик Кратин, которого его соперники регулярно высмеивали в своих комедиях за непробудное пьянство. Отвечая своим критикам, тот заявлял, что пить вино совершенно необходимо, если поэт хочет написать хорошую комедию. Так что аудитория фестиваля, очевидно, отдала предпочтение приземленному юмору Кратина, а не пасквилю Амейпсия на Сократа в «Конне» и не утонченной сатире Аристофана в «Облаках».

Хотя Сократ был хорошо известен своим соотечественникам-афинянам, он не был знаком грекам, прибывшим из городов-государств за пределами Афин. По словам Элиана, некоторые приезжие во время представления «Облаков» даже спрашивали: «А что за парень этот Сократ?» И тогда философ поднялся со своего места и молча простоял так до конца представления. Таким образом он продемонстрировал всем, как выглядит настоящий Сократ (Элиан утверждает, что маска сценического персонажа имела большое портретное сходство).

Некоторые зрители истолковали поступок Сократа как признание того, что «этот персонаж на сцене изображает именно меня», а другие – как предостережение аудитории: мол, «этот персонаж совсем не я». Какова бы ни была его истинная цель, можно представить, как философ встает и с бесстрастным выражением лица громогласно объявляет во всеуслышание: «Я Сократ». Почти как в сцене из культового фильма «Спартак», когда главный герой в исполнении Кирка Дугласа заявляет: «Это я Спартак!»

Тот поступок Сократа напоминает нам о его известной склонности подолгу стоять неподвижно в состоянии, подобном трансу или даже кататоническому ступору, который обычно проявляется в заторможенности или даже полной обездвиженности. В прошлом подобные случаи с Сократом уже вызывали у присутствовавших любопытство и разнотолки. Можно предположить, что в основе такого поведения лежали некие психологические или медицинские причины. И, если такое состояние проявлялось у Сократа с юных лет, то это, возможно, сыграло определенную роль и в его повороте к философской жизни.

Подлинная драма

Мои студенты продолжают читать мне свои эссе, в которых пытаются отличить подлинного Сократа от того комедийного, выведенного Аристофаном в «Облаках». И, слушая их, я снова представляю себе тот драматический момент, когда его вытаскивают на сцену в подвешенной к крану корзине. Эффектное и, похоже, комичное то было появление. А ведь в жизни Сократа было множество поистине драматических эпизодов, носивших куда менее беззаботный характер.

Например, в одном из разделов «Пира» Платона мы узнаем, как Сократ участвовал в долгой и изнурительной военной кампании в Северной Греции. Как он шел босиком по снегу и льду, как в самой гуще сражения он в одиночку спас своего друга Алкивиада. В ходе того похода его приятели-соратники однажды с любопытством наблюдали, как он целую ночь простоял неподвижно, погруженный, видимо, в свои мысли. Точно так же, в глубоких раздумьях, Сократ застыл в другой раз, незадолго до прихода на описанную в «Пире» Платона вечеринку, на которую он в итоге опоздал. Дискуссия в тот вечер была посвящена теме любви и затянулась до раннего утра. И все это время проявивший небывалую выносливость Сократ оставался на ногах и продолжал пить и спорить, в то время как большинство собравшихся уже попадали от вина и крепко спали.

В другом месте мы узнаем о случае, когда в конце своей жизни, в 406 г. до н. э., Сократ занимал официальную должность в Государственном совете. Тогда он один противостоял враждебно настроенному залу, а возможно, и разъяренной толпе, изо всех сил пытаясь предотвратить незаконную казнь шести афинских военачальников, обвиняемых в том, что они не смогли во время морского сражения и шторма спасти тонущих моряков.

Сократ вел себя столь же мужественно и в другом случае, два года спустя, когда, рискуя быть казненным без суда и следствия, он нарушил приказ об аресте ни в чем не повинного Леонта Саламинского. Тот был приговорен к смертной казни хунтой, получившей прозвище «Тридцать тиранов» и пришедшей к власти после поражения Афин в Пелопоннесской войне со Спартой.

Столь несомненно героические качества особенно драматично проявились в кульминационный для Сократа момент – во время суда над ним и его гибели. Обвиненный в «развращении молодежи и введении новых богов», Сократ предстал в 399 г. до н. э. перед судом из 500 афинских граждан. После того как ему не удалось убедить их своей оправдательной речью, которая, как считается, приведена в платоновской «Апологии», Сократ был приговорен к смерти и заключен в тюрьму.

Платон описывает в диалоге «Федон», как обезумевшие от горя последователи Сократа собрались в тюрьме для последнего с ним разговора о жизни и смерти. На их глазах он спокойно выпил приготовленную для него чашу с ядом, который постепенно парализовал его с ног до головы, а потом за несколько минут остановил и его сердце.

Эта финальная сцена поразила воображение многих писателей, художников, кинорежиссеров и сатириков. И я спрашиваю себя: а можно было бы вообще рассказать историю Сократа на театральных подмостках или в кино, соединив воедино наиболее яркие эпизоды его жизни и закончив все сценой его смерти? Такие кинорежиссеры, как Роберто Росселлини в его вышедшем в 1971 году фильме «Сократ», пытались это сделать, но с небольшим успехом. Мало того что трудно правдиво передать атмосферу жизни в Древних Афинах, так еще и история Сократа в том виде, в каком мы ее знаем, плохо переносится на экран.

Как это вообще возможно сделать? Хотя философ, несомненно, был драматической фигурой во многих отношениях. В сочинениях Платона и Ксенофонта он предстает главным образом как мыслитель, участник научных споров и человек, постоянно задающий вопросы. В течение более трех десятилетий, начиная где-то с сорокалетнего возраста, Сократ неизменно посещал афинскую Агору – рыночную площадь и центр светской и общественной жизни Древних Афин. Там он спорил со своими согражданами, задавал им вопросы, заставляющие их усомниться в собственных убеждениях и моральных предпосылках. Сам характер такой работы, которую Сократ вел большую часть своей жизни, и в среднем, и в пожилом возрасте, делает ее малоперспективным материалом для какой-либо инсценировки. И кинорежиссеру пришлось бы разбиться в лепешку, чтобы отснять, основываясь лишь на трудах Платона и Ксенофонта, захватывающий байопик, то есть биографический фильм об интересном историческом персонаже. И пусть в жизни философа, несомненно, встречались моменты высочайшего драматического напряжения, вроде сцен в суде и смерти в тюремной камере, но проблема ведь в том, что характер Сократа при этот оставался неизменным.

Дело в пьесе?

Как и многие предполагаемые факты о жизни Сократа, история о том, как философ поднялся со своего места и остался стоять во время исполнения комедии «Облака», встречается лишь в гораздо более позднем источнике. А поскольку Элиан написал об этом через шесть столетий после смерти Сократа, то рассказанный им исторический анекдот рассматривается некоторыми историками не более чем как красочный вымысел⁷. Возможно, этот предполагаемый эпизод был основан на упомянутых выше случаях, когда Сократ, по словам свидетелей, мог часами застывать в полной неподвижности.

Анализ возможных биографических свидетельств о Сократе остро поднимает вопросы об историческом методе, и в частности об оценке исходных материалов о его жизни. Когда можно доверять источнику, доносит он до нас историческую правду или же нет?

Ученые обычно довольствуются предположением, что Сократ действительно присутствовал на представлении «Облаков». Это связано с тем, что, как упоминалось выше в платоновской «Апологии» о знаменитой речи философа в свою защиту, Сократ ссылался на то, что эта комедия оказала пагубное влияние на мнение судей.

В этом, как и в других случаях, подразумевается, что Платон является надежным источником. Однако судебный процесс состоялся через два десятилетия после первого представления пьесы, и нет никаких сведений о том, что она ставилась в последующие годы. Действительно ли Сократ упоминал о том, каким он был изображен в комедии, поставленной столь давно? Имеет ли смысл утверждать, что пьеса, показанная примерно двадцатью четырьмя годами ранее и которую большинство судей, возможно, и не видело, все еще может влиять на восприятие людей?⁸

И может быть, нам не следует считать рассказ Платона о речи на суде точной записью события. Учитывая, что «Апология» появилась через столько лет после того, как Сократ произнес свою речь, неясно, насколько она соответствовала тому, что было тогда сказано на самом деле. Возможно, Платон просто выдумал ту часть речи, в которой Сократ ссылается на свое изображение в комедии Аристофана. Возможно, Платон просто предполагал, что его читатели знакомы с этой пьесой – с исправленной ли ее письменной версией или в ее оригинальном виде. Но он был явно заинтересован в том, чтобы официально заявить, что персонаж Аристофана исказил представление о личности Сократа.

Мы склоняемся к предположению, что и другие отрывки речи, вложенные Платоном в уста Сократа, тонко отражают те представления о жизни и деятельности любимого учителя, которые Платон хотел передать своим читателям.

Взвешивая улики

При таком количестве поводов для сомнений возможность подлинной исторической реконструкции личности Сократа, молодого или старого, представляется еще более сложной. Как мы можем пробиться через туман вероятных искажений образа Сократа, будь то комических, придуманных Аристофаном, будь то более серьезных, но в основе своей хвалебных, приводимых симпатизирующими ему биографами Платоном и Ксенофонтом? Что мы можем знать о реальной жизни и мыслях Сократа, и в частности о его ранних годах?

На первый взгляд, исследование жизни юного Сократа состоит почти из одних пробелов. Его главные античные биографы сообщают весьма скудные и случайные подробности о юности Сократа, а другие источники, в дополнение к общему умолчанию, добавляют, похоже, лишь немногие спорные детали. Может показаться, что, учитывая недостаток свидетельств о юном Сократе, мы обречены на невежество или спекулятивные фантазии о его ранних занятиях. Почему это так важно? Да просто потому, что изучение опыта ранних лет и ближнего круга Сократа, похоже, может дать жизненно важный ключ к пониманию того, почему, возможно даже в несколько позднем возрасте, он заложил основы нового стиля философствования, приведшего к формированию целого направления западной философской мысли. «Сократ, – говорил римский оратор и государственный деятель Цицерон, – спустил философию с небес на землю».

Философы до Сократа, или как их называли позже – «досократики», не интересовались вопросами о том, как должны жить человеческие существа, и тем, можем ли мы стремиться узнать, что является истиной или добром. Главная цель их исследований состояла в том, чтобы выдвинуть правдоподобные предположения о таких вещах, как физический состав Вселенной и история зарождения материального мира. Сократ, напротив, считал, что нет ничего более важного, чем понимание того, как наилучшим образом воспитывать и закалять psūchē, то есть душу или дух человеческого существа. Он серьезно отнесся к содержательному изречению, начертанному на храме Аполлона в Дельфах: «Познай самого себя». Он стремился проложить путь к подобному самопознанию путем неустанных расспросов и изучения людей и идей, заявляя, что «неосмысленная жизнь не стоит того, чтобы быть прожитой».

Что же тогда вдохновило Сократа обратить свой необычный аналитический ум на столь оригинальное исследование? Ведь оно имело столь глубокое моральное значение и породило столь обширное наследие в области морального, этического и гносеологического мышления, что его наследником в итоге стал весь мир. Что в конечном итоге заставило его с неодолимым желанием, ценой общественного признания и в конечном счете своей жизни стремиться к совершенно новому способу познания смысла человеческого существования? С какими интеллектуальными и эмоциональными препятствиями он столкнулся и что сделал, чтобы их преодолеть? Какие личные переживания в молодости, включая, возможно, влюбленность и неудачу в любви, могли сформировать его мировоззрение и изменить ход его жизни?

Считается, что Сократ был сыном скромного каменотеса и повитухи, и его ранняя жизнь, казалось бы, не представляет особого интереса. И хотя надо признать, что за пределами своего родного города Сократ вел более активную жизнь воина, в истории он все же остался как состоявшийся мыслитель. А потому немногие видят смысл задаваться вопросом, кем же он был до того, как кем-то стал. Однако по мере изучения хронологии жизни и карьеры Сократа становится все более очевидным, что события, имевшие место в его юности, задолго до того, как он стал известен Платону, Ксенофонту или даже Аристофану, должны были сыграть решающую роль в зарождении того мыслителя, каким ему предстояло стать.

Явная нехватка свидетельств о ранней жизни Сократа привела ученых и историков к предположению, что невозможно адекватно вычислить ту интеллектуальную или эмоциональную траекторию, которая привела его к увлечению философией. Однако, основываясь на свидетельствах, которые были либо упущены из виду, либо неверно истолкованы, возникает возможность лучше осветить юные годы Сократа. Что подводит нас к новому осмыслению социального и исторического бэкграунда, в котором рос Сократ. И к попытке воссоздать из косвенных деталей историю его юности и интеллектуального развития. Что, в свою очередь, побуждает нас более тщательно изучить первоисточники на предмет их очевидных противоречий и умолчаний, а также заново оценить содержание менее известных первоисточников. И задуматься о том, чем могли пренебречь биографы Сократа, что они утаили или приукрасили и зачем они могли это сделать?

Подход к теме «влюбленного Сократа» предполагает использование исторических источников, свидетельствующих о событиях, в которых будущий философ, вероятно, играл активную роль. Это потребует от нас по-новому взглянуть на качества, приписываемые ему Платоном и Ксенофонтом. Ведь они сами появились на свет, когда Сократ был уже в преклонном возрасте, то есть знать они его могли лишь уже пожилым человеком⁹. Иначе говоря, требуется взглянуть на не столь систематизированные факты жизни Сократа более внимательно, чем на тот образ, который нам предлагают его основные биографы.

В трудах более поздних авторов, таких как Плутарх (I–II вв. н. э.) и Диоген Лаэртский (III в. н. э.), мы находим рассказы и исторические анекдоты о Сократе, почерпнутые из более ранних источников (включая Платона и Ксенофонта), но также опирающиеся на обрывки цитат менее пристрастных свидетелей, таких как Ион Хиосский, Аристотель и Аристоксен. Ион Хиосский вообще был современником Сократа, хотя и более старшим по возрасту. Аристотель и Аристоксен принадлежали к более молодому поколению (Аристотель был учеником Платона и учителем Аристоксена), но должны были знать людей постарше. А те, в свою очередь, были знакомы с Сократом.

Свидетельства из этих источников содержат некоторые противоречащие идеалу соображения, которые в значительной степени упускались из виду современными нам историками. А иногда, особенно в тех случаях, когда сведения отличались от приводимых Платоном или Ксенофонтом, даже отвергались как незрелые, беспочвенные и чуть ли не враждебные измышления.

Именно из таких источников мы узнаем, например, что Сократ в юности ездил на остров Самос со своим любовником – мужчиной постарше, что он был не раз женат, что для поддержания привычного образа жизни был готов сдавать в аренду свою недвижимость. Если это правда, то подобные детали рисуют совершенно иной, непривычный образ Сократа.

Как же следует оценивать достоверность такого рода информации? Любое историческое исследование требует взвешенного подхода к источникам, чтобы потом на их основе создать убедительное повествование. Сократ в трудах древних биографов может быть если не вымыслом, то, по крайней мере, избирательно созданной их воображением конструкцией. Ведь Сократ в комедии Аристофана отличается от Сократа Платона, а Сократ Платона отличается от его видения Ксенофонтом. В то же время Плутарх и Диоген Лаэртский, сохраняя элементы всех предшествующих источников, отступают от них по тону и деталям. Так что наш образ Сократа будет, в свою очередь, неизбежно отличаться от всех вышеперечисленных.

Используя те свидетельства, которые удалось найти и которые, как утверждается, имеют историческую ценность, а также уделяя особое внимание хронологии событий в жизни философа, я все же считаю себя вправе сконструировать собственное видение образа Сократа.

Основная причина, по которой я стремлюсь представить вам моего Сократа, заключается в том, что имеются свидетельства, во многом относящиеся к малоизвестным ранним десятилетиям его жизни. Они требуют нового подхода, переоценки и переосмысления. Рассматривая эти свидетельства в новом свете, мы получаем возможность как никогда прежде проследить возможный ход ранних лет философа и их значение для развития его мысли.

Жизнь и помыслы

Почему история жизни Сократа вообще должна представлять интерес? Кто-то посчитает, что гораздо важнее наследие его идей и философского метода. Ведь Сократом восхищаются прежде всего как одним из величайших основателей западной интеллектуальной традиции. Его идеи, переданные Платоном, изменили наше представление о жизни, истине, знании и оставили человечеству огромное и бесценное наследие в области нравственно-философского мышления. «Самая надежная общая характеристика европейской философской традиции, – писал философ Альфред Норт Уайтхед, – заключается в том, что она состоит из серии сносок к Платону».

«Диалоги» Платона привлекают наше внимание к вопросам, поднятым Сократом и сохраняющим неизменную актуальность для современного мира. Что такое справедливость? Что такое доброта? Что мы на самом деле знаем? Какова цель образования? В чем смысл мужества? Как люди должны стремиться жить? Что на самом деле означает любовь?

И тем не менее биография Сократа тоже весьма важна. Несмотря на то что он не оставил после себя письменных источников, его идеи сохранились. И это во многом благодаря тому, что он жил и пошел на смерть во имя своих философских принципов, побудив своих преданных последователей Платона и Ксенофонта рассказать эту историю потомкам ¹⁰.

Поэтому важно не только содержание идей Сократа, но и то, как он жил и умер. И здесь сопоставление с основателем христианства неизбежно ¹¹: история жизни и смерти Иисуса, рассказанная в Новом Завете, является неотъемлемой частью понимания и оценки его послания.

В частности, до сих пор все еще остается предметом дискуссий – справедливо или нет казнило Афинское государство Сократа. Его самый блестящий и преданный ученик Платон был уверен, что имело место ужасное преступление. И до конца жизни пропагандировал свою версию идей Сократа, стремясь доказать, что Сократ пал мучеником за истину, которую он пытался донести до людей.

Так как же нам тогда попытаться воссоздать заслуживающую доверия историю превращения Сократа-мужчины в Сократа-философа? В 423 г. до н. э., во время постановки «Облаков», Сократу, как нам известно, было далеко за сорок. Судя по пьесе, он уже тогда был в городе хорошо известен, прежде всего как учитель без гроша в кармане и интеллектуал высокого полета. Такой уж он пользовался репутацией, несмотря на то что, как нам известно из Платона, всего годом ранее Сократ с выдающейся храбростью сражался в битве при Делиуме. И несмотря на то, что он долгое время был связан с влиятельными личностями в афинской общественной жизни, такими как популярный политик и, как мы сейчас сказали бы, плейбой Алкивиад.

Так на каком же этапе карьера Сократа как человека действия уступила место карьере Сократа-мыслителя? И почему произошла такая перемена?

На мой взгляд, поиски истины настойчиво ведут нас к гораздо более раннему периоду его жизни и в конечном счете подводят к названию этой книги: «Влюбленный Сократ».