Текст книги "Новая холодная война. Кто победит в этот раз?"

Глава 3. Сквозь залпы лжи

Как Россия вставала с колен и возвращала себе чувство достоинства в 2000-е годы

3.1. Ненависть к родине

Избрание президентом России Владимира Путина и контртеррористическая операция в Чечне, направленная не только против боевиков на Северном Кавказе, но и против всего мирового терроризма, поставила Соединенные Штаты Америки перед очень непростым выбором. Либо в принципе изменить вектор, по которому развивались события в течение 1990-х годов, и выстраивать совершенно новую систему контактов и связей с Российским государством. Либо постараться всеми возможными способами вернуться к ситуации, которая складывалась, условно говоря, в 1990–1995 годах. Понятно, что для представителей американских элит изменить, да еще и коренным образом, концепцию отношений с нашей страной не представлялось возможным. Они все были выходцами их эпохи холодной войны, когда наша страна рассматривалась только в одном качестве – как главный противник. Более того, СССР открыто называли «врагом № 1», а сороковой президент США Рональд Рейган и вовсе ввел определение, ставшее крылатым, – «империя зла». Поскольку именно за Рейганом закрепилась слава победителя в холодной войне, отступать от его заветов никто в Америке не собирался. Именно в годы правления этого президента политические деятели с удивлением и восхищением наблюдали, как начался развал еще недавно могущественного противника – СССР, а затем советская власть и советское общество и вовсе сами демонтировали все, что можно, в своей стране. Значит, прежний курс был абсолютно верным и менять его неразумно.

Однако, как я уже сказал, на смену победной эйфории к представителям политической верхушки США пришло ощущение дискомфорта и беспокойства. Чтобы справиться с этим, была определена четкая цель – вернуть отношения с Россией на позиции 1990-х годов. Но прежними методами это сделать было невозможно, поэтому стали искать новые подходы, более глубокие и действенные. Что для этого было нужно? Прежде всего люди, которые стали бы проповедниками западных ценностей в самой цитадели врага, то есть в России. Как показал провал кампании по дискредитации Путина, начавшейся было в 1999 году, к западным «голосам» россияне прислушиваться перестали. Потребовались, условно говоря, «агенты влияния», которые являются частью российского общества, и, как показало время, они довольно быстро нашлись.

Замечу, что мне категорически не нравится модное в последнее время словосочетание, заимствованное из времен гражданской войны в Испании 1930-х годов, когда сторонников либерального мировоззрения у нас называли «пятой колонной». Пресловутая «пятая колонна» в республиканском Мадриде было сетью агентуры мятежников, фактически еще одним подразделением франкистской армии. То, что наблюдалось в России в 2000-е годы и наблюдается сейчас, – явление совершенно другого порядка. У нас нет никаких реальных «агентов влияния», выполняющих поручения врагов. Мы имеем дело с людьми, которых правильнее всего определить как внутренних противников – убежденных и последовательных – того политического строя, который образовался в России в самом конце 1999 года. А самое главное, они искренние противники русской цивилизации как таковой, в которой им не нравится категорически все. В своих выступлениях они не призывают ни к возвращению во времена советской власти, ни к возвращению в Российскую империю – их однозначно не устраивает вся русская история, они считают ее неправильной и порочной. Россия в их представлении – лапотная, забитая, отсталая, дикая и темная страна без единого проблеска света. И народ, соответственно, такой же недоразвитый, ущербный, в принципе неспособный найти свой путь в истории человечества, занять там хоть сколько-нибудь достойное место.

Эти люди, убежденные в вечной отсталости России, совершенно не понимали, о каком возрождении может идти речь. Что эти ущербные патриоты собираются возрождать? Нищету и убожество? Крепостное право? Сталинский ГУЛАГ? В истории нашей страны они видели только тьму и готовы были изучать ее только с одной точки зрения – если видеть в этой истории пример того, как нельзя жить, как нельзя строить государство, как нельзя создавать общественные отношения. Никакого просвета. Путь в объятия Запада воспринимался ими (и воспринимается поныне) не как вариант развития (это понятие применительно к дикой стране вообще неуместно), а как единственная возможность спастись от гибели.

И таких людей к тому моменту было немало. Конечно, в немалой степени сказалось то обстоятельство, что в Третьей Государственной Думе в 1999–2003 годах были широко представлены партии либерального толка. Разумеется, они занимали там далеко не главенствующее положение. Но тем не менее Государственная Дума стала для них той трибуной, с которой они могли постоянно высказывать свою точку зрения, то есть оказывать определенное влияние на умы и души россиян.

По моему мнению, главной действующей фигурой этого прозападного движения стал «Союз правых сил» – либеральная изначально партия, в которую входили и входят самые известные и популярные в нашей стране деятели либерального толка. Нетрудно понять, кого я имею в виду. Это и покойный Борис Немцов, и ныне здравствующая – дай бог ей здоровья – Ирина Хакамада, и многие-многие другие.

Они очень убедительно доказывали представителям разных слоев российского социума, что политики и общественные деятели, поддерживающие линию Путина, вновь обманывают народ, предлагают старые лозунги в новой оболочке, зовут возрождать и воскрешать то, чего никогда не было и быть не могло. Сколько можно наступать на одни и те же грабли, ходить по замкнутому порочному кругу – взывали они к россиянам. Единственно верное решение – развернуть вектор движения к западной, настоящей цивилизации, обладающей подлинными ценностями, а не выдуманными, посконными и сермяжными.

Однако этим проповедникам «русофобского либерализма» пришлось столкнуться с серьезным препятствием. Поскольку почти все они в разное время работали в правительстве России и в других органах и сферах власти, то получалось, что они опровергают во многом самих себя. У них была власть – значит, была возможность реально изменить положение дел в стране, однако они почему-то этим не воспользовались. К началу 2000-х годов репутация у этих деятелей сложилась весьма сомнительная, если не сказать больше. И уровень доверия к ним среди населения колебался где-то на уровне пяти, в лучшем случае восьми процентов, что и выражалось в распределении голосов избирателей.

При этом надо понимать, что ядром электората СПС – примерно три четверти от общего числа ее сторонников – была молодежь. Именно на них ориентировались лидеры прозападной партии. Расчет тут был очень простой – представители молодого поколения выросли и сформировались в «лихие девяностые», прелестей прежней советской жизни помнить не могут, и теперь их вполне возможно увлечь за собой обещаниями жизни по высшим западным стандартам в экономике, политике, культуре. Отсюда родился знаменитый лозунг: «Молодые, энергичные, грамотные – во власть!» – который также был нацелен на привлечение широких масс молодежи.

Юношеский максимализм умело подогревался обещаниями великих перспектив, но тут возникала еще одна проблема. Когда молодые люди в силу естественных причин взрослели – а это, как известно, процесс необратимый и очень динамичный, – они переставали быль электоратом СПС, им просто становилось неинтересно. И перетекали они чаще всего в ряды сторонников партии «Яблоко», создателем и лидером которой был и является Григорий Алексеевич Явлинский. Еще когда он только появился на политическом горизонте – тогда еще советском, в последние годы существования СССР, – то зарекомендовал себя как последовательный и убежденный западник. Именно он был в числе главных разработчиков знаменитой программы «500 дней», предусматривающей резкое усиление малого предпринимательства путем введения права частной собственности вместо права собственности общественной и приватизации, которая должна была начаться с «наименее концентрированных и монополизированных отраслей экономики» – таких как мелкая и средняя розничная торговля, сектор общественного питания и сектор строительных подрядов. Программа его партии «Яблоко» всегда больше всего привлекала малых и средних предпринимателей, преподавателей, юристов, экономистов, менеджеров среднего звена, инженерно-технических работников, то есть людей достаточно образованных, которые в России испокон века имели привычку смотреть в сторону Запада.

Явлинский был очень популярен среди советской, а затем российской общественности, и Запад делал на него большую ставку. При этом Григорий Алексеевич, будучи одним из родоначальников несостоявшихся экономических реформ, впоследствии старательно дистанцировался от исполнительной власти. А в законодательной власти он всегда оставался и последовательно занимал оппозицию в отношении любого состава российского правительства, кто бы туда ни входил, и так продолжалось до 2003 года, когда «Яблоко» перестало быть заметной фигурой на государственном горизонте.

И вот эти люди, по замыслу американских политических деятелей, в новых условиях должны были стать проводниками идей, зарождавшихся в Соединенных Штатах Америки. Очень интересная особенность начала 2000-х годов заключается в том, что параллельно с этим сформировалось второе прозападное лобби, если можно так выразиться, профессиональное.

Я имею в виду журналистов. Не секрет, что в 1990-е годы почти все наиболее заметные и влиятельные средства массовой информации России в той или иной мере обслуживали олигархов, имевших собственные политические интересы, завязанные на перераспределении финансовых потоков, и представлявших собой тот сектор экономики, которому государственные интересы были изначально чужды – если, разумеется, их достижение не способствовало личному обогащению на том или ином этапе. То есть, говоря короче, изначально действия олигархов были заточены на борьбу за прибыль и на борьбу с государственностью.

С такой точки зрения приход к власти Путина был очень показателен. То, как неистово пытался его уничтожить телеканал НТВ, – это вообще отдельная тема. Примечательно, что руководители этого телеканала, проводя антипутинскую пропаганду, совершенно искренне считали, что они борются не с каким-то одним отдельно взятым человеком, который волею судеб оказался на посту российского президента. Нет, они свято верили, что противостоят силам, стремящимся вернуть страну к периоду так называемого «застоя» в идеологической и общественной мысли, хуже того – отбросить Россию назад, в мрачные времена тоталитаризма со всеми его ужасами – унижением человеческого достоинства, подавлением свободомыслия и вообще любого инакомыслия, политическими репрессиями и преследованиями. Не случайно эти люди предельно резко сформулировали свое понимание ситуации с российской властью: не было никаких выборов президента, а было просто-напросто назначение генерала ФСБ на должность главы государства.

В качестве подпорки своим взглядам они активно использовали такой эпизод. В декабре 1999-го, в день образования органов госбезопасности СССР – России, Владимир Владимирович, будучи в должности премьер-министра, на традиционной встрече с ветеранами КГБ – ФСБ произнес такую фразу: «Я хочу доложить, что группа сотрудников ФСБ, направленная вами в командировку для работы под прикрытием в правительстве, на первом этапе со своими задачами справляется».

Все понимали, что это всего лишь шутка, но либеральные круги приняли слова Путина за чистую монету и призывали к борьбе – дескать, спецслужба пришла к власти и теперь готовит для России тоталитарный ад, – несмотря на всю явную смехотворность такой трактовки.

Естественно, Соединенные Штаты Америки оказывали активнейшую поддержку. То, что делали и изрекали западные политики и западные средства массовой информации во время спора хозяйствующих субъектов РФ по поводу НТВ в 2000–2003 годах, попадало даже не под формат условного противостояния эпохи холодной войны, а под формат психологической кампании якобы в защиту свободной прессы. Изо дня в день рассказывалось, как варвары уничтожают свободу во всех сферах российского общества, как варвары возвращают нашу страну к стандартам самого жесткого тоталитаризма, как варвары душат любые проявления независимости средств массовой информации и так далее. Впоследствии все это активнейшим образом эксплуатировалось на протяжении многих лет, и, что характерно, в момент, когда возник вопрос с программой «Итоги», была попытка действовать по тому же сценарию. Тогда выступал бывший руководитель НТВ Евгений Киселев и говорил: а помните, когда-то нас пытались сломать, нам пытались заткнуть рот… Он, по сути, прямым текстом сказал следующее: в 2000-х годах варварским нецивилизованным способом уничтожалось наше Независимое Телевещание, и было это не чем иным, как реваншем сил Федеральной службы безопасности.

Казалось бы, с тех событий прошло уже пятнадцать лет. За это время каждый мог сказать о своем видении тогдашней ситуации – как говорится, была услышана правда каждого. Телеведущий Андрей Норкин написал свою знаменитую книгу «От НТВ до НТВ. Тайные смыслы телевидения. Моя информационная война». И все равно продолжают звучать те же мантры об удушении свободы слова и свободы мысли, все тот же алгоритм действий, утвержденный в том числе заокеанскими кураторами той скандальной истории, продолжает активно использоваться по сей день.

Параллельно с этим проистекал другой разрушительный процесс. Он заключался в идеализации в общественном пространстве – теперь уже российском – чеченских боевиков. Напоминаю, что раньше такое однобокое освещение драматических событий на Северном Кавказе было свойственно западным средствам массовой информации и лишь частично – российским проводникам их идей. Теперь же российские либеральные журналисты взялись рассуждать на эту тему, причем изначально допустив сильнейший сдвиг акцентов. Ведь говорить о том, что российским федеральным вооруженным силам противостояли чеченцы, можно было лишь условно – в боевых действиях участвовало много выходцев с Ближнего Востока, привносящих в ситуацию свой колорит и свой пафос и к тому же зачастую занимавших руководящее положение в составе незаконных вооруженных формирований. Сама посылка о какой-то борьбе за свободу и независимость так называемой Ичкерии базировалась не столько на реальных событиях из жизни чеченского народа, сколько на исторических смыслах, характерных для ближневосточного менталитета. Естественно, никто из американских экспертов в этом не разбирался – сознательно или по недомыслию, – и вот теперь, с их легкой руки, арабы, воюющие с российской армией и силовыми структурами в предгорьях Кавказа, стали восприниматься как чеченские боевики.

Именно тогда произошло страшное событие – захват террористами театрального центра на Дубровке в Москве во время спектакля «Норд-Ост». До сих пор это название вызывает дрожь у тех, кто имел к истории хотя бы отдаленное отношение. И вот что было поразительным в те трагические дни – произошла невероятная на первый взгляд спайка интересов и высказываний. То есть, во-первых, многочисленные западные политики твердили, что ни в коем случае нельзя освобождать заложников силовыми методами, что необходимо договариваться с боевиками, что весь этот ужас происходит лишь потому, что в России жесткая тоталитарная и вообще автократическая власть. Все это разносилось в разнообразных «Свободах» и «Голосах Америки», а также в структурах Европейского союза, которые во многом являются просто трибуной для высказывания официальной позиции по какому-либо вопросу. Особенно преуспели в этом две организации – Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) и Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Тогда, по сути, состоялся их премьерный показ на этом направлении. Это потом они развернутся особенно активно в связи с событиями 2008 года и еще позже – в Донбассе. А тогда, во время трагедии «Норд-Оста», случилась своеобразная проба пера.

Одновременно с ними ровно тем же самым занимался целый ряд российских либеральных политиков. Они говорили правительству страны: вы не смеете применять жесткие силовые меры по отношению к чеченским повстанцам, все эти захваты заложников происходят только потому, что вы регулярно нарушаете права человека в Чеченской Республике, вам следует немедленно пересмотреть свои взгляды на государственное устройство и привнести в него то, что характерно исключительно для Запада.

И все это подкреплялось позицией российских средств массовой информации, которые старательно вдалбливали обывателям данную трактовку текущего момента. Особенно активно на этом поприще выступала небезызвестная радиостанция «Эхо Москвы». Вообще надо отдать должное ее руководителям – это действительно последовательные и убежденные противники того государственного строя, что существует в Российской Федерации, и в борьбе с ним они не гнушаются переступать любые правила и рамки. Та истерика, что они подняли вокруг «Норд-Оста», дала пищу для воспоминаний об этом событии в течение нескольких лет. В соответствующих кругах говорили, что только законченные негодяи и подлецы могли довести страну до такого положения, когда по определению мирные повстанцы, борющиеся за свою независимость, вынуждены захватывать заложников, чтобы добиться удовлетворения своих совершенно справедливых требований, да еще и таким образом. Что надо с ними договариваться по любым вопросам, что идея давать беспощадный отпор террористам – изначально вредная и глупая, она могла прийти в голову только таким дикарям, как граждане России, ну и так далее.

Если бы это был единичный случай, если бы такие заявления исходили с какой-то одной отдельно взятой трибуны, наверное, можно было бы сказать, что в формате плюрализма подобная точка зрения имеет право на существование и к тем, кто ее высказывает, необходимо отнестись с пониманием, уважая их убеждения, какими бы странными они ни казались большинству нормальных людей. Согласно Конституции Российской Федерации тот процент граждан, что исповедует взгляды, не совпадающие со взглядами большинства, имеет такое же право на их высказывание и обнародование, как и все остальное население страны.

Проблема заключалась в том, что радио «Эхо Москвы» никому не позволяло высказать альтернативную точку зрения по ключевым вопросам. Выступали всегда одни и те же лекторы, и создавалось впечатление, что это не просто особенности понимания ситуации, а хорошо организованная и спланированная акция. А это означало, что есть в наличии заказ определенного рода. Он может быть общественным, может быть политическим – причем как внутриполитическим, так и внешне. Заказ на подобное освещение событий.

3.2. Вне системы и за гранью совести

Как показала дальнейшая практика, заказ, конечно же, поступил. Скорее всего – извне. Хотя надо заметить, что либеральные средства массовой информации это всегда активнейшим образом отрицали. Они заявляли: у нас нет никаких завязок ни с кем, мы всегда высказываем только свою точку зрения. А если получается так, что она в восприятии ряда людей совпадает с точкой зрения некоторых политиков откровенно русофобского толка, то в этом вовсе не наша вина. Мы всегда исходим не из чьих-то указаний, а из своих принципиальных позиций.

Вот именно с таким подходом либеральные средства массовой информации начали активнейшим образом выступать на ниве так называемого «внутриполитического протеста в Российской Федерации». Как известно, те либералы, которые не попали в Государственную Думу по итогам выборов 2003 года, попытались объединиться сначала в так называемый «Комитет 2008: Свободный выбор», куда вошли все, кто утверждал, что не согласен с действующей властью. Этот Комитет был учрежден 17 января 2004 года и своей целью считал организацию проведения в 2008 году свободных и демократических президентских выборов. При этом очень быстро выяснилось, что объединиться в полном объеме, несмотря на многочисленные пожелания политиков из США, в принципе невозможно. Слишком разные люди собрались под эгидой Комитета – и собрались они только на почве общей ненависти к российскому политическому строю.

Однако это обстоятельство не помешало им постоянно находиться в зоне повышенного общественного внимания. Многочисленные посвященные им репортажи выходили в эфир на радио «Свобода», на радио «Голос Америки», на радио «Эхо Москвы» – причем мы с вами прекрасно понимаем, что об акциях, проводимых силами патриотической направленности, эти средства массовой информации никогда не рассказывали, а если все же такое случалось, то рассказ сопровождался резко негативными оценками. К либералам отношение было в принципе другое – освещался каждый их шаг. Начиная с сетевой активности и заканчивая активностью на ниве уличных протестов.

Именно тогда либералы стали торжественно называть себя «несистемной оппозицией». Что это означает? Прежде всего то, что у них нет представительства в той политической системе, которая на сегодняшний день существует в России. Они не являются депутатами парламента – Государственной Думы – или каких-то региональных или муниципальных органов законодательной власти, а являются просто политиками, стоящими вне системы, но при этом призывающими эту самую систему разрушить, а затем модернизировать.

Если охарактеризовать деятельность несистемной оппозиции в целом, то надо отметить, что, не имея возможности влиять на жизнь страны парламентскими способами – путем принятия соответствующих законодательных актов, – они решили действовать иначе, то есть устраивать массовые протестные акции с целью продемонстрировать неповиновение властям. Для либералов подобный вид деятельности был непривычным, поэтому они стали искать более опытных игроков на данном поле и обратились к другим оппозиционным группам и течениям, многие из которых имели в России полулегальный статус, а то и вообще были запрещены. Достаточно назвать Национал-большевистскую партию или «Авангард красной молодежи». Я говорю это для того, чтобы стало понятно, сколь неоднородным и внутренне противоречивым явлением была несистемная оппозиция в России с момента своего зарождения.

Расчеты американцев на то, что вот эта самая несистемная оппозиция, сформированная за каких-то несколько месяцев, станет реальной действующей силой в стране, не оправдались. Все эти многочисленные шоу в виде акций протеста, «маршей несогласных» и так далее, не работали в полном объеме, не приносили требуемого эффекта. Не только потому, что люди в России заметно устали от бесконечных митингов, пикетов, демонстраций и манифестаций в 1990-х годах, но и по причине того, что у несистемной оппозиции никогда не было никакой четкой внятной повестки действий.

Все, что они могли предложить людям, заключалось только в одном лозунге – «Долой Путина!». Но лозунг лозунгом, а у людей, переживших эпоху 1990-х, возникал закономерный вопрос – ну хорошо, Путина долой, а дальше что? И вот на этом месте ломались все несистемные оппозиционеры. Потому что под словом «потом» обычно подразумевалось не что иное, как возврат в те самые 1990-е годы, со всеми многочисленными унижениями, которые испытало российское общество.

Естественно, с каждым разом все меньше и меньше людей хотело себя отождествлять с так называемой несистемной оппозицией.

После поражения несистемных оппозиционеров на площадях основное поле битвы за умы и души россиян переместилось в интернет. Тогда как раз пышным цветом расцвел «Живой Журнал», где каждый несистемный оппозиционер имел свой блог, в котором доносил до своей целевой аудитории идеи, характерные для всей этой публики, причем делал это без каких-либо ограничений. Примечательно, что все попытки как-то повлиять на эту конструкцию не имели успеха. Всегда можно было услышать в ответ, что корневые серверы находятся на территории Соединенных Штатов, а значит, пребывают вне российской юрисдикции. Следовательно, любое стремление как-то ограничить призывы к насильственному свержению российского государственного строя и подобные им заявления не имеет под собой юридической почвы. На функционирование «Живого Журнала» распространяются законы американского штата Калифорния, а там, конечно, не предусмотрена ответственность за разрушительные высказывания в адрес нынешней российской власти. Да и в принципе американцы не заинтересованы в том, чтобы ограничивать активность кого-либо из российских несистемных оппозиционеров, призывающих бороться против Путина и его окружения, – они, наоборот, заинтересованы в том, чтобы поощрять таких блогеров, давать им как можно больше простора в интернете.

Таким образом, особая роль «Живого Журнала» для несистемной оппозиции объяснялась несколькими факторами. Во-первых, на этой старейшей блог-платформе рунета в свое время отметились многие известные личности – писатели, общественные деятели, журналисты, телеведущие, – что повышало имидж интернет-ресурса в глазах пользователей. Во-вторых, осознание неподцензурности и отсутствия какой-либо редакционной политики со стороны третьих лиц (так декларировалось хозяевами ресурса) создавало иллюзию торжества свободомыслия. В-третьих, «свободомыслящие» блогеры действовали полностью в русле интересов американских владельцев «Живого Журнала» и тем самым ставили себя, по сути дела, в привилегированное положение.

Как раз в это время некоторые американские эксперты обратили внимание на то, что помимо крайнего либерализма в России существует еще и фактор радикальнейшего национализма – то, о чем я говорил в связи с зарождением несистемной оппозиции. Впоследствии это даст гигантские, колоссальные результаты на Украине. Но премьерный показ выступлений националистов произошел именно в нашей стране.

Тогда последовал целый ряд очень громких и серьезных уголовных дел. Сначала дело БТО – «Боевой террористической организации», действовавшей в Санкт-Петербурге с 2003 по 2006 год. БТО была образована выходцами из среды так называемых скинхедов и отличалась приверженностью идеям неонацистского толка.

Затем – дело националистической организации «Спас», устроившей в августе 2006 года взрыв на Черкизовском рынке. Его еще называли «делом Королева – Тихомирова» по фамилиям главных участников.

Известным было также дело «НСО-Север», национал-социалистической организации, претендующей на захват власти в России, – на счету ее членов минимум двадцать семь убийств.

Казалось бы, какая связь между либералами и русскими националистами? Да, националисты тоже хотели свержения Путина, но ведь они выступали совсем под другими, фактически противоположными лозунгами и желали не принятия западных либеральных ценностей, а построения классического национал-социалистического государства по образу и подобию гитлеровского Третьего рейха. Западники с их требованиями толерантности и политкорректности должны были выступать как яростные противники таких начинаний.

А теперь мы подходим к главному моменту. При взгляде со стороны у этих людей абсолютно разные, более того, противоположные идеологии. У них не должно быть в принципе ничего общего, но объединяющая точка все же находится – и вокруг нее оказывается возможным построить концепцию, превращающую вчерашнего идейного врага если не в друга, то по крайней мере в союзника.

К изумлению многих российских граждан, внимательно следящих за политическими событиями, Запад весьма своеобразно отнесся к появлению материалов о судебных процессах над членами БТО, «Спаса», «НСО-Север» и других националистических организаций. Даже по поводу убийства адвоката Станислава Маркелова и журналиста Анастасии Бабуровой, когда выяснилось, что в Москве действует БОРН – «Боевая организация русских националистов», представляющая собой российский аналог «Ирландской революционной армии» явно террористического толка, позиция Запада выглядела более чем странно.

Вернее сказать, ничего по-настоящему странного в происходящем как раз не было. В отношении фигурантов этих громких уголовных дел был продемонстрирован, по сути, тот же самый подход, что раньше применялся к чеченским террористам. Их представили как борцов с путинской деспотией и тиранией. То, что все эти «борцы» с огромным презрением отзывались о западной цивилизации, называя ее «могилой для белого человека», не имело значения. Упоминаний об антилиберальной, антизападнической риторике, свойственной выступлениям и просто высказываниям русских националистов разных мастей, в западных средствах массовой информации вы не найдете. В их освещении то, что происходило в залах суда в отношении боевиков, сидевших на скамье подсудимых, сводилось к следующему: преступный путинский режим, возглавляемый офицерами ФСБ, судит лучших представителей российской молодежи, осмелившихся против него выступить. При этом подчеркивалось, что в борьбе против преступной власти объединяется молодежь – как принимающая либеральные ценности, так и та, что вдохновляется примерами из русской истории.

Я, честно говоря, сначала не очень понимал, о ком они говорят, какие примеры из русской истории имеют в виду. Может быть, подразумевается движение народников? Но по отношению к скинхедам и террористам это звучало бы как-то странно. Но потом в одном из репортажей западных СМИ прозвучала фраза, которая многое объяснила и для меня, и для других: нынешних боевиков объявили реинкарнацией деятелей так называемых боевых эсеровских организаций, «бомбистов», наводивших ужас на представителей власти в царской России на рубеже XIX – XX веков. Назывались имена Савинкова, Каляева и Сазонова. Я был крайне удивлен трактовкой подобного рода, потому что меньше всего русские националисты образца 2000-х годов ассоциировались с эсеровскими боевиками. Кроме того, если проводить исторические параллели, то сами по себе эсеровские боевики не имели ничего общего с «русской идеей», они были антиподами и врагами славянофилов, ратующих за православие, самодержавие и народность.

Иными словами, западные СМИ элегантно передернули карты, полностью исказив как исторические, так и сегодняшние реалии. Однако мы понимаем, что, когда холодная война вроде бы еще не объявлена, но подготовка к ней ведется полным ходом, хороши любые средства. Примерно так же Запад использовал представителей второго поколения русских эмигрантов в период 1950–1970-х годов. Они тогда массово окопались на радио «Свобода», «Свободная Европа» и так далее, выступали перед американскими политологами, рассказывали им о загадочной русской душе. Выводы, которые из этого следовали, базировались на некоторых представлениях, полученных в недрах русской эмиграции, и в итоге выливались в смысловые конструкции принципиально иного толка. То же самое произошло и в середине нулевых годов в отношении националистов.