Текст книги "Лицо со шрамом"

– Тебя могут убить.

– Ну, – усмехнулся Тони, – здесь меня тоже либо кокнут, либо засадят на много лет.

– Тони, а как же я без тебя? – шмыгнула носом Вивиан.

– Я договорился с О’Харой, он каждую неделю будет посылать тебе деньги, – рассудительно ответил парень. – Пару месяцев продержишься, потом и я вернусь. А я вернусь, не сомневайся. И надеюсь, – в его голосе появилась нотка угрозы, – ты меня дождешься.

– Дождусь, Тони, конечно, дождусь. – Прижавшись к нему и безудержно всхлипывая, она осыпала его лихорадочными поцелуями. – Если бы ты знал, малыш, как я тебя люблю! Возвращайся, пожалуйста!

Он впился в губы Вивиан со всей той страстью, что некогда побудила его рискнуть ради нее жизнью и совершить убийство.

О’Хара отвез Тони в Саут-Бенд; парень лежал на дне кузова, пока они не покинули пределы города. Около часа ночи прибыл нью-йоркский поезд. Двумя днями позже Тони уже был в армии, стал недосягаемым для своих врагов. В те времена рекрутам не задавали много вопросов.

Глава 6

Из Тони Гуарино вышел хороший солдат. Его отправили к пулеметчикам, и ему там понравилось. Офицеры не уставали поражаться хладнокровию новобранца под огнем – не знали, что смотреть смерти в глаза для него обычное дело. К тому же отражать атаки дома приходилось без тысяч помощников, да и окопы в уличных битвах не защищали. В общем, Тони счел войну довольно простым занятием и с удовольствием в нее включился.

За полгода он заработал лычки старшего сержанта. В батарее служили преимущественно деревенские ребята, которые имели с Тони мало общего и не питали к нему особой симпатии, но трудноопределимое «нечто» прирожденного лидера заставляло их подчиняться без вопросов. Однажды во время тяжелого ночного боя в лесу Тони пришлось применить свои лидерские качества в деле. Полуслепой от собственной крови, он вывалился из темноты, таща на себе бесчувственное тело капитана, и увидел, что всех офицеров вывели из строя и отряд на грани паники. Осторожно опустив капитана, он велел двум сослуживцам взять аптечку первой помощи и сделать все возможное, затем вытер кровь с глаз и спокойно принял командование на себя. Вскоре после рассвета полковник с удивлением обнаружил под началом Тони три батареи, которые общими усилиями без труда удерживали свой участок периметра. Сам Тони сидел на пригорке, где его в любую минуту мог снять вражеский снайпер, и с пистолетом на колене цепким взглядом обшаривал линию обороны в поисках возможных дезертиров. Это надо было видеть! Босые ноги облеплены грязью, голова обмотана окровавленным носовым платком и портянками…

– Вот же нахал, чтоб его! – повернулся полковник к своим офицерам. – Взял все в свои руки и справляется лучше, чем многие майоры! Прорвись здесь фрицы, уничтожили бы нас подчистую.

– Эй, слезай! – окликнул он Тони из грязной траншеи, по которой пришел, собирая остатки своего полка. – Иди перебинтуй раны.

– У нас некому командовать, – возразил Тони. – Большинство офицеров отдали концы, а некоторых я отправил в тыл – заштопать. Конечно, в сознании они не согласились бы, но все поотключались, чисто лампочки, так что совершенно не доставили хлопот. Ребята отлично сражаются, если за ними присматривать, – продолжал он, – однако без надзора начинают слегка нервничать. Останусь здесь, пока не прибудет какой-нибудь командир.

– Ишь ты! – воскликнул полковник, повернувшись к своим подчиненным. – Видали? Еще и упирается, ждет, пока отстрелят голову! – Он повысил голос, снова обращаясь к Тони: – Я полковник Райли. Со мной капитан Стоун, он присмотрит за твоими людьми. А теперь давай, живо! Слышишь? Ступай в тыл, займись ранами. Нам нужны такие, как ты.

Тони, пошатываясь, встал со своего опасного пригорка, отдал честь полковнику, молча пожавшему ему руку, и неохотно направился в тыл.

Не успел закончиться день, как полковник Райли стал обладателем полного отчета о ночных событиях и послал в генштаб такой доклад, что Тони, увидев его, еще долго ходил бы под впечатлением. В итоге парня наградили крестом «За выдающиеся заслуги» и французским «Военным крестом». Причем он не понимал, за что, ведь просто действовал по обстоятельствам, как в уличной стычке дома.

Наконец было заключено перемирие, и Тони отправился на родину. Парень неплохо подготовился. Ловкий игрок, он умело околпачивал олухов и успел увеличить свой личный капиталец до шести с лишним тысяч долларов, спрятанных в поясе под мундиром. Не раз во Франции ему казалось, что все это можно с легкостью отдать за один-единственный час с Вивиан.

За годы войны власти сделали все, чтобы отточить его мастерство убивать разными способами, но, отпустив с благословением в виде почетной демобилизации, похоже, ожидали, что он сразу все позабудет и станет мирным законопослушным гражданином. Завышенные требования и к обычному человеку, не говоря уже о Тони.

Парень вернулся домой с новым лицом и множеством новых задумок, обещавших стать выгодными лично для него, однако вредных для общества. После той кошмарной ночной битвы в лесу, что принесла ему медали, которые он прятал во внутреннем кармане, не оставляя на виду даже ленточек, остался длинный мертвенно-бледный шрам на левой щеке – от верхушки уха до самого подбородка. Нервы и мышцы вокруг губ тоже несколько пострадали, и с тех пор уголок рта был постоянно приподнят и неподвижен. Внешность это удивительно изменило, а улыбка стала поразительно зловещей.

Тони спешил с вокзала, военная форма и пилотка придавали ему мальчишеский и лихой вид. В руке саквояж, в боковом кармане мундира – автоматический пистолет немецкого офицера, привезенный с фронта как сувенир.

Наконец-то дома! Первым делом к Вивиан. Боже! С какой радостью он вновь стиснет ее в объятиях, почувствует, как трепещет, прижимаясь к нему, гибкое податливое тело!

Подозвав такси, Тони сообщил адрес и велел водителю газовать от души. Истомленные разлукой глаза узнали здание даже в темноте, за два квартала. Взгляд принялся искать прежнюю квартиру.

В окнах свет! Вивиан дома. То есть если она все еще там живет. Тони добавил это задней мыслью, как ужасную возможность. И вдруг, крякнув, усмехнулся. Конечно, Вив будет ждать. Как она рыдала, как клялась в ночь их расставания!

Вознаградив таксиста за скорость щедрыми чаевыми, Тони поспешил внутрь и нетерпеливо просмотрел имена рядом с почтовыми ящиками. Да, вот оно! На том же самом месте – Вивиан Лавджой. Вот удивится Вив его приезду, ведь два месяца не писал… столько всего навалилось.

Тони дернул дверь в коридор – вдруг не заперта? Та действительно оказалась открыта. Он тихо поднялся и с замиранием сердца постучал в знакомую дверь на третьем этаже. Внутри раздались шаги, однако никто не вышел. Тони постучал снова – громко и нетерпеливо.

Дверь приотворилась. Готовые обнять Вивиан руки упали, глаза вспыхнули яростью. Дверь придерживал крысоподобный молодчик с жуликоватой рожей. Зато у него были чувственные губы и нос, свидетельствующий о страстности натуры. В рубашке и брюках, по-домашнему.

Едва не сбив его с ног, Тони рванул дверь и залетел в комнату.

– Где Вивиан?

Она поспешно вышла из спальни, одетая в подаренный им красивый пеньюар, из-под которого выглядывала пижама.

– Ты кто такой? – разозлилась Вивиан. – С какой стати сюда вломился?

У Тони перехватило дыхание: она его не узнала.

– Эй, я Тони! Конечно, я чуток изменился, – его пальцы безотчетно прошлись по уродливому шраму на левой щеке, – но ты ведь…

– Тони! – потрясенно воскликнула она и в удивлении уставилась на его лицо. – Господи, полгода назад сообщили, что ты убит. Об этом писали в газетах.

– Что ж, они ошиблись. Вот он я, как ни в чем не бывало.

Внезапно Тони вспомнил странного мужчину. Тот уже закрыл дверь и ждал позади него. Крутанувшись, Тони стал лицом к обоим и грозно спросил:

– Кто это?

– М-мой друг, – поежившись, ответила Вивиан.

– Твой друг, – горько повторил он и с презрением уставился на незнакомца.

Затем бросился в спальню. Там в шкафу нашлись мужские ботинки, с полдесятка мужских костюмов и даже пижама – все висело и лежало вперемешку с вещами Вивиан. До войны здесь были его вещи, но теперь исчезли… Эти чужие – явно имущество того крысомордого из гостиной.

Дрожа от ярости, Тони поспешил назад.

– Значит, сучка, ты мне изменила! – прорычал он, стискивая зубы. – Небось содержишь его на те деньги, что тебе каждую неделю посылает Клондайк О’Хара.

– Нет, Тони! – чуть не задохнулась Вивиан. Ее руки взлетели к горлу, как будто говорить стало невыносимо трудно. – Тони, ты напрасно так думаешь! Я ни разу не посмотрела на другого мужчину, пока не пришла весть о твоей смерти. Богом клянусь!

– Что ж, недолго ты горевала. Женщины не съезжаются с мужчинами в первый вечер знакомства. Даже не потрудилась узнать, а правду ли пишут. Не подождала в надежде: вдруг вернусь? Нет, сразу закрутила с другим. Да и среди твоего шмотья что-то не видно траура. Сплошь яркое и веселенькое, как обычно. Вот и вся твоя любовь ко мне, если откинуть деньги. – Кровь бросилась ему в голову, разум отключился. Рука сама собой метнулась к пистолету. – Да ты вообще плевать на меня хотела! Ну ты и…

Брошенное оскорбление потонуло в грохоте оружия. Вивиан схватилась за горло и осела на пол окровавленной грудой тряпья. В поиске укрытия ее сожитель метнулся за кресло, но Тони действовал с убийственной меткостью. Затем спрятал пистолет под подушкой мягкого кресла и с саквояжем в руке торопливо вышел из квартиры.

Глава 7

Все случилось после полуночи. Никто не видел, как он выходил из здания. О свидетелях можно было не волноваться.

Через два квартала Тони нанял такси и дал водителю адрес одной из лучших гостиниц. Даже если полиция и станет искать Тони Гуарино, заглянуть в такое место они никогда не додумаются.

Улицы и даже вестибюль довольно недешевого отеля, выбранного Тони, полнились людьми в форме, поэтому он не привлек к себе внимания. Парень зарегистрировался как Дж. Х. Стивенс из Колорадо, после чего его препроводили в красивый номер с собственной ванной.

Он снял мундир и, развалившись в кресле, стал курить и думать. Вивиан и ее любовник убиты. Можно даже не сомневаться: три-четыре выстрела из «люгера», выпущенные умелой рукой, прикончат кого угодно. Но сожалеть не о чем. Вивиан никогда его не любила, теперь ясно. Вообще-то даже к лучшему, что ее рот заткнулся навсегда. Могла в любое время настучать в полицию, кто именно убил Спинголу. В припадке ревности или злости с нее сталось бы. Да, теперь, когда ее нет, задышалось свободнее.

Так, значит, его объявили убитым? А если Вивиан и тут солгала? Использовала как увертку, чтобы себя оправдать? Надо выяснить наверняка. Ответ на этот вопрос во многом определит будущие действия.

Тони снял трубку с телефона у локтя и позвонил в салун Клондайка О’Хары.

– Позовите мне Клондайка, – хрипло сказал он, намеренно искажая голос.

– Клондайка замочили с полгода назад, – ответил кто-то незнакомый.

– Скверно. Какое-то время не был в городе, так что для меня это новость. Я вообще вот по какому поводу… может, подскажете, где найти одного малого? Тони Гуарино, когда-то работал на О’Хару.

– Ну, он внезапно решил податься в патриоты и вступил в армию, едва началась война. Его убили во Франции всего за какую-то неделю до заключения мира.

– А вы о нем откуда вообще узнали?

– В газетах напечатали список погибших и раненых. Скажите, а вы кто?

Тони уже повесил трубку. Глаза радостно вспыхнули. Так, значит, это правда! Здесь, дома, все считают его мертвым. Ни полиция, ни банда Спинголы больше не станут искать Тони Гуарино. Да и внешность изменилась сильнее, чем он думал, даже Вивиан поначалу не признала. Прежняя личность мертва. Пусть такой и остается, дальше он будет жить как новый человек и тем самым убережет родных от боли. Собственно, они уже погоревали.

Тони рассмеялся вслух. Вот так поворот!

Он проснулся поздно, хорошо отдохнувшим и, спустившись в большой магазин, смежный с гостиницей, купил полный набор гражданской одежды. Распорядившись незамедлительно доставить все это в номер, вернулся в вестибюль, приобрел утренние газеты и поднялся к себе. Убийство Вивиан и ее любовника стало основной новостью дня. Все преподносилось как тайна, покрытая мраком. Судя по статьям, застреленного мужчину звали «Лягушонком» Мерлином. Он владел игорным домом на Северной стороне и считался бутлегером. Орудия убийства так и не нашли, никаких следов преступник не оставил.

Расследование дела поручили сержанту Бену Гуарино.

Перечитав последнюю строчку трижды, Тони расхохотался во все горло. Получается, Бена повысили до полицейского сержанта. Ну-ну! Забавно будет, если их дорожки однажды пересекутся! Внезапно лицо Тони посуровело. Нет, пожалуй, не так уж и забавно.

Когда прислали покупки, Тони переоделся в новое и вышел на улицу. Затем, душевно подзакусив, направился в свой прежний квартал. Неимоверно тянуло ворваться в бакалейный магазинчик и увидеть родных, однако он собрал волю в кулак и повернул в другую сторону. Ему встретилось много людей из прежней жизни, но он сделал вид, что с ними не знаком, и никто не посмотрел на него дважды.

Тони провел день в различных криминальных барах. Слушал все, о чем говорили, много и, насколько осмеливался, подробно расспрашивал. Обстановка более или менее соответствовала ожиданиям. Гангстеры стремительно богатели на потоке нелегальной выпивки, и соперничество из-за громадных доходов от нее уже начинало обостряться. В любую минуту могло дойти до убийств.

После того как был принят «сухой закон», всю подпольную торговлю спиртным ненадолго сосредоточил в своих руках один человек. Затем он погиб, упав с лошади, на тропе для конных прогулок в Линкольн-парке. До ужаса обыденная смерть для гангстера! Казалось бы, тот, кто жил насилием, имеет полное право ожидать столь же насильственной смерти. Преемником пытались стать все его помощники, но ни один не смог заручиться поддержкой большинства банды. В итоге они разделились, забрав сторонников, и теперь в городе орудовало с полдесятка основных группировок, каждая из которых царила на своей территории, бросая вызов другим.

Тони понимал, что высокие доходы в конечном счете достанутся тому, кто создаст хорошо смазанный механизм, управляемый подобно любому другому бизнесу. Вся исполнительная власть среднего гангстера – даже главарей – сводилась к револьверу в руках. На первый план выходил древний закон выживания наиболее приспособленных. Кто сильнее, тот и прав, и горе слабому. Однако, если включить мозги, а не полагаться на одну лишь грубую силу, можно победить.

Поспрашивав, Тони выяснил, что лучший управленец в преступном мире – это Джонни Лово, чья штаб-квартира находится в Сисеро, довольно крупном, но грязноватом пригороде на западе. Хотя чужаки не могли понять, где заканчивается Чикаго и начинается Сисеро, последний был отдельной самоуправляемой единицей, и городская полиция не имела права вмешиваться в его дела. Тони такая самостоятельность впечатлила. Место казалось идеальным плацдармом, и тем же вечером он отправился к Джонни Лово.

Тогда передвижения бандитских главарей еще не держались в такой тайне, и Тони без труда нашел этого человека в его штабе на верхнем этаже гостиницы, слишком роскошной для места со столь дурной репутацией.

Лово оказался смуглым приземистым коротышкой лет тридцати пяти, беспрестанно жевавшим длинную черную сигару. Далеко не урод, улыбчивый. Элегантный костюм, в кольце и булавке для галстука сверкают бриллианты. Владелец притонов и подпольных игорных домов, Лово уже несколько лет был в Сисеро заметной фигурой. «Сухой закон» просто дал ему в руки еще одно средство погони за наживой.

Тони тут же проникся к Лово симпатией. Вот он, человек, способный не только действовать, но и планировать.

– Я всего два дня назад вернулся из армии, – сразу перешел к делу Тони. – Хочу влиться в бизнес. Присоединился бы к вам.

– Да? А кто ты такой? – поинтересовался Лово с подозрительностью, вполне естественной для людей его рода занятий.

– Тони… Камонте.

– Состоял когда-нибудь в банде?

Проницательные глаза Лово внимательно его изучали.

– Да, сэр. До войны был главным помощником Клондайка О’Хары, но, естественно, предпочел бы это скрыть. Хочу забыть прошлое.

– Не виню тебя. Ты занимался мелкотой.

– Не такой уж мелкотой, – тут же возразил Тони. – С моей стороны ему капало около трех сотен в неделю.

– Вот как? – Лово стал разглядывать его с новым интересом. – Наверное, ты придумал что-то умное.

– Да, – честно признал Тони, а затем с гордостью добавил: – К тому же я никогда не связывался с тупой работенкой – никаких квартирных краж и мокрухи.

– Ясно, – улыбнулся Лово. Его живой разум уже представил, чем именно занимался Тони. – Думаю, со временем ты станешь для меня очень ценным. Однако начинать, разумеется, придется снизу. Сперва я должен тебя проверить. Будешь водить грузовик за сотню долларов в неделю.

У Тони упало сердце. Водить грузовик! Он никогда не связывался с черной работой, всегда был гангстером – белым воротничком и занимался исключительно более спокойными и джентльменскими видами гангстерской деятельности, даже стал своего рода фигурой в довоенном криминальном мире. Ну что ж, пришли другие времена, и игра ведется с неожиданно крупными ставками.

– Хорошо, сэр. Только не хотелось бы застрять на этой работе. Для нее хватает обычных бандитов.

– Стрелять умеешь? – тихо спросил Лово.

– Да.

– То есть стрелял в армии?

– Да. И до того, как в нее пошел.

– Любопытно. Нет, вряд ли ты задержишься в водителях… Револьвер есть?

– Нет, сэр.

– Мы выдадим… На мели?

– Нет, сэр. У меня около шести штук.

– Отлично, только остальным не говори. Сними депозитную ячейку в банке через дорогу. Никогда не носи при себе деньги – это вредно для здоровья. Жду тебя здесь завтра в пол– день.

Так Тони стал настоящим современным гангстером, членом мощной и богатой организации, которой шло более трети всех доходов от бутлегерства, игорных домов и проституции, собираемых во втором по величине городе Америки и на обширной территории вокруг него.

В основном Тони перевозил алкоголь из бесчисленных винокурен в западных пригородах на большой завод по производству виски в Сисеро. Полиция не мешала: всех копов купил Лово. Опасаться стоило лишь налетчиков, которые тогда как раз начали появляться. Тони всегда держал в грузовике два ствола – шестизарядник и автоматический пистолет – и при мысли о налетчиках невольно поджимал губы.

Наконец у него родилась идея. Почему бы не оснастить все грузовики закрытыми стальными кабинами и пуленепробиваемыми стеклами, чтобы в случае нападения водитель мог защитить себя и товар? Он поделился задумкой с Лово.

– Отлично! – одобрил главарь. – Скажу, чтобы этим немедленно занялись. Вот тебе небольшая премия. – Лово вынул из пухлого свертка банкнот сотку и бросил ее через стол. – Пожалуй, хватит тебе уже водить грузовик, Тони. Приходи сегодня вечером в девять, есть одно дельце.

Тони вернулся к Лово точно в назначенный час, чувствуя себя на подъеме. Повышение, скоро он и здесь выбьется в люди!

– Группировка с Северной стороны тянет лапы к моей территории, – объяснил Лово, и его темные глаза недобро сверкнули. Такого жесткого взгляда Тони у шефа раньше не замечал. – Не хотелось бы без необходимости ввязываться с ними в большую битву. Просто надо приструнить владельцев салунов, чтобы не покупали у других. Вот что от тебя требуется…

Тони внимательно выслушал указания и вскоре отправился на дело. Боковые карманы его тяжело оттопыривались. Через пятнадцать минут он неспешно вошел в большой салун на углу довольно дешевого квартала. Непринужденно усевшись возле бара, заказал выпивку и расплатился. Затем небрежной походкой прогулялся по залу и в конце концов встал в конце стойки, заняв выгодную точку для обзора и стрельбы. Помимо Тони и владельца, выступавшего в качестве собственного бармена, в помещении было человек сорок – шумная разношерстная толпа, обычная для захудалого салуна в бедном районе. Тони неторопливо закурил сигарету и вдруг молниеносным движением вытащил пушки. Одну он нацелил на бар, дуло второй шарило вокруг.

– Проходите, ребята, угощайтесь выпивкой, – спокойно скомандовал он. – Все за мой счет.

Посетители смотрели на него во все глаза, но оружие выглядело грозно, и они потянулись к стойке, хоть и не понимали, что происходит. Удивленный владелец испуганно начал обслуживать толпу, то и дело косясь на револьвер, что держал его под прицелом.

После того как посетители выпили по одной, Тони спокойно велел им взять еще, потом еще и еще. Виски, джин, вино, пиво – и так до тех пор, пока не осталось ничего. Затем взмахом револьвера подозвал к себе владельца.

– Больше не покупай у северной группировки, – понизив голос, произнес он. – Держись Лово, с которым уже работаешь. А если ослушаешься, в следующий раз один из этих малышей может пальнуть. Доброго вечера!

Потом задом вышел за дверь, пробежал полквартала, через проход между домами перебрался на другую улицу и там поймал такси.