Текст книги "Строптивая невеста"

Глава 4

Малькольм посмотрел на стоящий перед ним ужин. Это было именно то, что он заказывал. У него аж слюнки потекли.

– Это приготовила леди Элпин?

– Да, господин. Вместе с негритянкой. – Покачав головой, Дора провела пальцем по краю письменного стола Малькольма. – Кто бы мог подумать, что настоящая леди способна засучить рукава и встать к плите?

Настоящая леди. Перемены, произошедшие с Элпин, все еще озадачивали его, но не настолько, чтобы Малькольм отказался от планов относительно этой женщины. Но у него достаточно времени, и сейчас нужно думать не о будущем Элпин, а о шотландских якобитах и их настойчивом желании посадить на трон Иакова Стюарта. Следует молить Бога, чтобы в привезенных Саладином письмах вождей северных кланов не содержалось ничего нового и опасного.

– Где леди Элпин?

Дора принялась оттирать пятно со своего нового фартука.

– Подсчитывает припасы в кладовой и ждет, пока нагреется вода для ванны. Она моется каждый вечер, – шепотом сообщила девочка. – Леди призналась в этом перед всеми слугами. Перед горничными, конечно, а не перед парнями…

Малькольм пронзил вилкой кусок жареной свинины. Аромат тушеного инжира и изюма притягивал его, равно как и мысль об Элпин, раскинувшейся в деревянной ванне. Подобные картины улучшили настроение Малькольма.

– Скоро она приучит к ежедневному мытью и тебя.

Как он и ожидал, Дора фыркнула, словно почтенная матрона, которую осмелился ущипнуть какой-нибудь нахал.

– Скорее я соглашусь, чтобы меня тащили в ночной рубашке до самого Эдинбурга, привязав к плугу.

– Я пошутил, девочка.

– А-а, – покраснев, Дора продолжила отскребать пятно. – Господин мой… А это правда, что леди Элпин жила здесь раньше, когда вы были маленькими?

Превосходно приготовленное мясо таяло во рту.

– Да. Она сбежала из дома своего дядюшки.

– Конюх говорит, что мистер Линдсей рассказывал со слов старого Ангуса Мак-Додда, как она намазала салом ваше седло и напихала вам в постель чертополоха.

Многие безобидные проделки Элпин вылетели из его памяти. Он столько лет мечтал отомстить ей за один-единственный грех… Сглотнув, Малькольм снова почувствовал у себя за спиной ствол дерева, а на груди – веревки, привязывающие его к этому стволу. В этот день Элпин стояла перед ним, держа в руке горшок гудящих шершней. Ее глаза горели гневом.

– Возьми назад все, что ты говорил о моем платье! – потребовала она, размахивая горшком.

– Никогда. – Пинком он отправил комок грязи на подол ее единственного платья. – Ты выглядишь хуже ведьмы. Ты похожа на комнатную собачку своего дяди, завернутую в атлас с бантиками.

Глаза Элпин наполнились слезами.

– Малькольм Керр, я ненавижу тебя!

– Меня зовут Цезарь, – заявил он. Тогда она подняла край его тоги, сняла с горшка крышку и сунула горшок ему под одежду.

Сперва он почувствовал, как насекомые щекочут его лапками, затем щекотка превратилась в жгучую, нестерпимую, яростную боль. Когда появилась опухоль, Малькольм испугался, что она уже никогда не спадет. К ночи его яички стали больше, чем кулаки кузнеца.

Повитуха сказала, что он никогда не сможет стать отцом. Его мачеха отчаянно возражала. Но ее надежды не оправдались: ни одна из женщин Малькольма так и не понесла. Ужасную правду знали только его родители, Саладин и Александр. Если об этом узнают все… Нет. Он не хотел думать об этом, не хотел представлять, как будут разочарованы люди.

– Правда, что леди была самым злым ребенком во всем христианском мире? – спросила Дора.

Малькольм не собирался выгораживать Элпин.

– Да. Она была сущим наказанием.

– Сейчас и не подумаешь, господин. Она очень деловита и умеет управляться со слугами, – Дора хихикнула. – Задаваку Эмили она сразу же отправила восвояси. Увидела, как та с Рэбби Армстронгом играла за казармами в «поцелуй веснушку».

Одной горничной стало меньше. Казармы останутся неприбранными. Солдаты будут недовольны. Малькольму придется приструнить Элпин. Она разозлится и отправится к дяде, в тот самый дом, откуда убежала много лет назад. Именно там Малькольм и намеревался поселить ее. Но все же перспектива оставить Элпин под своей крышей, под своим контролем и – чем черт не шутит – в своей постели, определенно, казалась приятной.

Ребром вилки Малькольм отрезал еще кусок мяса и задумался.

На следующий день он обнаружил Элпин в казарме. Склонившись над матрасом, она снимала с него простыню. Неподалеку, не сводя с нее глаз, стояло полдюжины любопытствующих солдат. В некоторых взглядах откровенно сквозило желание.

Неужели она флиртует с его людьми? Малькольм разозлился. Значит, из жестокого ребенка выросла кокетка. Он прислонился плечом к дверному косяку и остановился послушать и понаблюдать. Тут Малькольм понял, что Элпин рассказывает о том, как он в детстве свалился с ходулей и упал в колодец.

На ней было поношенное голубое платье без кринолина и пышных нижних юбок, благодаря чему она была гораздо более похожа на деловитую пасторскую дочку, нежели на описанную Дорой хозяйку дома. Больше всего Малькольма поразило, насколько легко Элпин удалось завладеть всеобщим вниманием. А как она веселится!

Взбивая кожаный матрас, набитый соломой, она продолжала рассказ:

– После того как лорд Дункан вытащил Малькольма, он спросил, чем это занимался его сын: охотился на троллей или репетировал свою роль к майскому празднику. Малькольм гордо выпрямился и ответил, что ему просто хотелось пить.

– Да уж, за словом в карман наш господин не лезет! – похвастался Рэбби Армстронг. – Леди Мириам наверняка нашла, что сказать, когда узнала, что он чуть не утонул.

Мужчины расхохотались. Двое хотели помочь Элпин, но она отмахнулась от них.

– Разумеется. Помнится, она высказала все, что могла, – Элпин устремила взгляд в окно. – А потом научила нас обоих плавать.

Малькольм вспомнил. Когда уроки плавания закончились, взрослые ушли и Элпин уговорила его искупаться в чем мать родила. Она была маленькой, худой, как щепка, ее грудь была плоской, как овсяное печенье, а соски напоминали розовые пуговки. Тогда у него впервые наступила эрекция. А Элпин рассмеялась и предупредила, что на такого толстого червяка может клюнуть рыба.

Купалась ли она нагишом на тропическом острове? Нет, она следила, как бедняга Чарльз спивался до смерти. Может, нелегкое детство лишило ее способности сочувствовать ближнему? Возможно. Незаметно, чтобы Элпин хоть немного оплакивала смерть своего великодушного опекуна. Это разочаровало Малькольма. Она притворяется доброй, но на самом деле бессердечна. Чарльз взял ее к себе, когда от упрямой, злой девчонки отказались все на границе. Он заботился о ней и даже устроил так, чтобы после его смерти эта обязанность легла на плечи Малькольма. Ну что ж, он позаботится о ней. По-своему.

– Потом он долго боялся подойти к колодцу, – закончила Элпин.

Малькольм вошел в комнату.

– Насколько я помню, именно ты спихнула меня в колодец и бросила мои ходули в уборную.

Элпин подняла глаза и удивленно улыбнулась:

– Ну-ну, милейший лорд. Признай, что у меня не оставалось выбора. Ты же сам пригрозил отколотить меня ими.

– И ты сделала все, чтобы я не смог выполнить свою угрозу.

– Девчонке не выжить без хитростей. Неужели ты намерен обвинить меня во всех своих детских неприятностях?

Не во всех, – подумал он. Только в той, которая оставила самый глубокий шрам, в той, из-за которой ему не суждено иметь собственную любящую семью.

– Следует признать, что, когда ты была в замке Синклер, я чувствовал себя лучше.

– Не отрицай, что мы дружили, – фыркнула она. – И ты всегда хотел играть со мной в жениха и невесту.

– Наш командир никогда не играет в эту игру, – заметил один из солдат. – Его не заставишь жениться, пока он не перебесится в компании податливых девиц.

Элпин перекинула за плечо длинную косу.

– Кто сказал, что я была податливой?

Комнату снова потряс взрыв смеха. Малькольм обиделся. Он, глупец, просто хотел на свой детский лад подружиться с ней. Он кивнул на дверь.

– Уверен, что у Александра найдется для вас работа, свиньи вы этакие.

Рэбби Армстронг вскочил:

– Но, господин…

– Например, следить, не показался ли Саладин. Когда он появится, надо будет протрубить в рог, – тихо, угрожающе произнес Малькольм.

– Да, командир, – они сдавленно попрощались и выбежали из казармы.

Элпин перешла к следующему матрасу.

– Тебе не следовало прогонять их. Они должны будут дежурить ночью и имеют право отдохнуть.

Он не ожидал от нее такого властного тона.

– Ты беспокоила их больше, чем я.

– Ревнуете, мой господин?

– Нет. Злюсь. Тебе не следовало выгонять Эмили.

– Дора рассказала тебе, что случилось? Малькольм пожал плечами:

– Я все равно узнал бы. Объясни, зачем ты это сделала. Эмили работала здесь два года.

– Она плохо вела себя с Рэбби, – спокойно пояснила Элпин.

– Ха! Элпин Мак-Кей осмеливается кого – то обвинять в плохом поведении! – он иронически засмеялся. – «Поцелуй веснушку» – совершенно безобидная игра.

Она повернулась, прижимая к груди свернутую простыню.

– Только не тогда, когда веснушки расположены там, где у Эмили.

– И где же? – полюбопытствовал Малькольм.

Она смерила его испепеляющим взглядом.

– Подключи свое мужское воображение. Он попробовал последовать совету, но все его фантазии сосредоточились на женщине, стоящей перед ним, и обольстительном теле, скрытом под рабочим платьем.

– Выше или ниже талии?

– В зависимости от того, где у тебя находятся мозги.

Он сплюнул, пытаясь вспомнить, когда в последний раз его перехитрила женщина. Малькольм заметил, как по ее губам скользнула ехидная улыбка, и заподозрил, что Элпин гордится своим умением ставить мужчин на место. Странно. В двадцать семь лет ей следовало бы отчаянно искать себе мужа. Она вздохнула и вытерла лоб.

– Я вовсе не выгнала Эмили. Просто на сегодня отослала ее посидеть с детишками миссис Кимберли, чтобы та могла прийти испечь для нас хлеб. После этого Эмили снова сможет работать в замке. Если ты позволишь, конечно, – добавила она.

Малькольм молчал.

Она была прямодушна и, казалось, не знала страха. В этом отношении она не изменилась.

– Разумеется. Ты разговаривала с Чарльзом так же откровенно?

Она швырнула простыню через всю комнату, промазав мимо кучи грязного белья, и, поджав губы, заявила:

– У меня практически не было времени с ним разговаривать.

Злоба, прозвучавшая в этих словах, не удивила Малькольма. Удивило лишь то, на что Элпин намекала. Ведь по отношению к ней Чарльз всегда был образцом милосердия.

– Уж не хочешь ли ты сказать мне, что там тебе приходилось работать больше, чем здесь?

Она резко повернулась:

– Я работала столько же, сколько и все остальные. У меня не было… – тут она осеклась и стиснула губы.

– Чего не было?

– Ничего.

– Мне не верится, чтобы Элпин Мак-Кей побоялась высказать то, что у нее на уме.

Она принялась теребить свой браслет.

– Я не боюсь.

– Тогда закончи свою мысль.

– Это неважно. Он смягчился.

– Мы – друзья, разве ты забыла? Она вздохнула:

– Я много работала, потому что у меня не было выбора.

Если поверить этой грустной истории, то между ними может возникнуть понимание и, возможно, нечто большее. Видя, как величественно держится Элпин, он невольно почувствовал к ней уважение. Ему захотелось узнать, возможно ли между ними что-нибудь… Какими могли бы быть их отношения?

Малькольм поспешил избавиться от мысли о возможных нежных чувствах к Элпин Мак-Кей.

– Надеюсь, что по отношению ко мне ты будешь вести себя столь же лояльно. Я хотел бы, чтобы ты посвятила меня в тонкости управления плантацией сахарного тростника.

Она улыбнулась. Улыбка получилась чересчур радостной.

– Можете быть уверены, что я предана вам, господин. Я буду заботиться о вашем имуществе, словно о своем собственном.

Но он был валлийцем, с родовым именем, длинным, как зима. Встав, он поднял недоброшенную ею простыню и швырнул ее в кучу грязного белья. Белье пахло мужским потом, долгими днями тяжелого труда. Если Элпин понесет его, то испачкает платье. Малькольма беспокоило, что он готов заботиться о ней, и озадачивало, как быстро она умудрилась проникнуть к нему в дом и очаровать его солдат и слуг. Он подозревал, что к добру это не приведет.

– Кто-то очень хорошо работал на плантации «Рай». Это отразилось на прибыли.

Она пробормотала что-то вроде «тебе виднее…», затем сдернула с матраса последнюю грязную простыню и подошла к куче белья.

– Кстати о работе: надеюсь, ты простишь меня, если я побыстрее закончу свои дела, чтобы успеть покататься верхом? Ты уже заказал обед?

Он наступил на простыни сапогом.

– Скажи, почему упоминание о плантации «Рай» приводит тебя в такое бешенство, что ты начинаешь швыряться вещами? Ты ненавидела это место?

Темно-лиловый цвет ее глаз напомнил ему о том, каким бывает небо перед самым рассветом.

– Я не злюсь. И я вовсе не ненавидела плантацию, – опустившись на колени, Элпин собрала простыни. Увидев, что Малькольм и не думает убирать ногу с белья, она посмотрела на подол его килта. – Я занята, и мне безумно хочется покататься на том сером в яблоках коне. А ты пачкаешь простыни навозом.

Он пришел сюда, чтобы утвердить свои права хозяина этого дома и этой земли. Возможно, Элпин умна, но ей все равно придется подчиняться его приказам. Глубокая ложбинка меж грудей Элпин притягивала взгляд Малькольма, и он перестал размышлять над тем, как причинить ей побольше неприятностей. Внезапно он осознал, что под тартаном на нем ничего нет. Кожу начало покалывать.

– Ты так и не объяснила мне, почему тебе не нравится, что Эмили убирает в казармах.

Элпин уселась на пятки, на лице появилось выражение нетерпения.

– Ради ее же блага. Она может… попасть в беду. Кроме того, она подает дурной пример служанкам. Если неподобающее поведение сойдет ей с рук, остальные девушки решат, что им тоже все дозволено.

Слова о неподобающем поведении заставили Малькольма загореться желанием, представив своей подругой Элпин.

– Нет ничего плохого в ухаживании, – возразил он, будучи не в силах прогнать неуместные мысли.

– Есть. Отцы посылают своих дочерей работать сюда, а ты, как владелец замка, отвечаешь за их физическое и моральное благополучие. Тот же принцип должен соблюдаться, когда лорд усыновляет ребенка своего родственника.

Она права, но, черт возьми, он не даст ей наслаждаться сознанием собственной правоты. Малькольм понял, что не вполне готов закончить разговор.

– Но ты же находилась здесь с мужчинами.

Она усмехнулась:

– Я не представляю особого соблазна. Неужели она напрашивается на комплименты? Ну, черт с ней, пусть получит, что хочет.

– Ты слишком долго прожила на своем тропическом острове, Элпин. Любой из этих парней, не задумываясь, отдал бы свою лучшую лошадь за то, чтобы поиграть с тобой в «поцелуй веснушку».

Изогнув губы в улыбке, она промурлыкала:

– Уверяю вас, господин мой, этого никогда не произойдет.

– Неужели у тебя не осталось веснушек?

– Малькольм Керр! – она шлепнула его по лодыжке. – Как ты смеешь так вульгарно выражаться!

Не обратив внимания на вспышку девичьего гнева, он продолжил:

– Помнится, вот здесь, – он дотронулся до своего бедра, – у тебя их была целая россыпь. – И здесь, – он похлопал себя по ляжке. – Не будем забывать и те, что на спине.

– Не забывай, что у тебя их тоже хватало!

– Где же?

– Прекрати. Хватит. Кажется, мы разговаривали о Рэбби и Эмили.

– Предоставь парнишку мне. Я с ним потолкую.

– Уверена, от этого будет не слишком много пользы.

– Издеваешься надо мной?

– Нет. Только не думаю, что тебе удастся контролировать личную жизнь Рэбби. Вы с ним два сапога пара.

Сплетники в Уитли-Бэй забили ей голову рассказами о постоянных любовных похождениях Малькольма. Он ухаживал за сельскими девчонками, чтобы никто не заподозрил истинных причин, по которым владелец Килдалтона избегает женитьбы. Он не мог с чистой совестью жениться на какой-нибудь девушке, чтобы затем обречь ее на безрадостное существование без детей.

– Ну что? – поинтересовалась Элпин. – У великого повесы Малькольма не находится слов?

– Разве я пытался соблазнить тебя?

– Конечно, нет, – тихо произнесла она. – Ты не стал поступать столь неблагоразумно.

– Хотя мог бы.

– Не стоит. Любовников из нас не выйдет. Мы не подходим друг другу.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю. Так мы вернемся к Эмили и Рэбби?

Малькольм намеревался показать Элпин Мак-Кей, что с ним не следует спорить.

– Не хочешь ли поспорить, что мне удастся обуздать любвеобильного Рэбби?

Откинув голову, она пристально посмотрела на него. Ее язык показался между чуть приоткрытых губ и скользнул по ним, оставляя влажный блестящий след. Тут Малькольм окончательно потерял контроль над своими похотливыми мыслями. Как прекрасно было бы впиться поцелуем в этот рот, обнять… Успокойся! – уговаривал рассудок. – Ведь это же Элпин Мак-Кей, а ты нафантазировал невесть что…

Испугавшись собственной реакции, Малькольм сложил руки на груди и вскинул брови.

– Ну что?

– Почему бы и нет, господин? – она пожала плечами, заставляя его обратить внимание на разворот ее плеч и нежную шею с ямкой между ключиц. – Ставлю бочонок с ромом против твоей серой кобылы.

– Что? Бочонок выпивки против лошади? Это не назовешь честным спором.

Словно учитель, втолковывающий что-то оболтусу-ученику, она пояснила:

– У меня всего шесть бочонков рома. А лошадей у тебя в десять раз больше. Учитывая это, моя ставка по стоимости равна твоей.

Странный ход ее мыслей был недоступен его логическому пониманию. Ну, ладно, все равно победа останется за ним. Ром ему ни к чему… разве что можно воспользоваться подвернувшимся случаем, чтобы понять, почему его так тянет к женщине, которая совершенно не должна его привлекать.

– Хорошо, но только при условии, что ты выпьешь его вместе со мной.

Она вздрогнула.

– Целый бочонок? Да мы упьемся в стельку!

– Дружеская попойка. Помнится, ты сама назвала нас «лучшими друзьями». Или твое мнение изменилось?

Она снова заинтересовалась своим браслетом.

– Не беспокойся, Малькольм. Как бы я ни пыталась изменить свои чувства по отношению к тебе, это мне не удастся.

Намек был ясен, несмотря на шутливый тон. Блеск в глазах Элпин также не ускользнул от внимания Малькольма. Он улыбнулся.

– Хорошо. Кстати, я собираюсь продать «Рай» и хотел бы перед этим побольше узнать о нем.

Ее глаза расширились, с лица сбежала краска.

– Ты не можешь продать его. Это было бы глупо, – она схватила Малькольма за щиколотку. – Пожалуйста, не продавай плантацию!

– Почему бы нет?

Ее взгляд беспомощно метался от кучи белья на полу к развешенным на стенах тартанам.

– Конечно, раз ты хозяин, то можешь продать «Рай», – растерянно признала она. – Но как быть с живущими там людьми? Со слугами? С рабами?

В последнее слово Элпин вложила столько сострадания, что Малькольм снова вспомнил о проблемах с рабами, возникших пять лет назад. Уж не согласился ли Чарльз отдать плантацию Малькольму лишь для того, чтобы насолить Элпин, пять лет назад вставшей на сторону рабов? Первым побуждением Малькольма было отринуть саму мысль о том, что та самая Элпин, которую он знал, способна на гуманный поступок. Но ведь в детстве она любила животных. Кроме того, Малькольм почти не знает ее нынешнюю. Она ему не писала, а Чарльз в своих письмах умалчивал о ней.

– Я еще не решил, как поступить с плантацией. Почему бы тебе не помочь мне? Расскажи мне об этом месте и выскажи свое мнение.

В глазах Элпин промелькнуло сомнение.

– Если ты сохранишь «Рай», то будешь получать хорошую прибыль.

– Благодаря тому, что труд рабов дешев? Ее лицо исказил гнев.

– Это отвратительно! – не сдержалась Элпин.

Такой же взгляд Малькольм видел много лет назад, когда он пригрозил выкопать трупик ее ручного барсука и сделать себе сумку из его шкуры. Тогда она завопила, обзывая его сопливым щенком, и пригрозила среди ночи поджечь его постель. Сейчас Малькольм не мог отказать себе в удовольствии подразнить Элпин.

– Рабство имеет свои положительные стороны, – Элпин задохнулась от возмущения, и он поспешил продолжить: – Если бы оно существовало в Шотландии, я непременно купил бы графа Мара и заставил его в поте лица трудиться на конюшне, подковывая лошадей.

– Ты издеваешься надо мной, – без тени улыбки заявила она.

– Нет. Хочу чему-нибудь научиться у тебя. Она с облегчением вздохнула:

– Я уверена, что ты поступишь правильно, Малькольм. Но сию секунду тебе не стоит принимать решение относительно «Рая». Мистер Фенвик – превосходный управляющий.

Он знал, что она что-то скрывает. Ему придется найти способ раскрыть все ее тайны.

– Ты говоришь, как леди Мириам.

В ее глазах заплясали веселые искорки. Он обратил внимание на то, как изящно изогнуты ее брови. Завитки рыжевато-каштановых волос, выбившихся из прически, обрамляли лицо.

– Ты тоже можешь быть дипломатом, Малькольм Керр.

Он засмеялся:

– Ты просто не знаешь меня.

– Нет, знаю, – встав, она направилась к выходу, соблазнительно покачивая бедрами.

Малькольм схватил ее за руку и сделал шаг по направлению к ней, запутавшись ногой в простынях. Потеряв равновесие, он упал и потащил за собой Элпин. Изловчившись, он упал на спину, и Элпин распласталась у него на груди, больно ударив его локтями по ребрам. Поморщившись, Малькольм схватил ее за плечи.

– Что ты делаешь? – возмутилась она. Ее глаза были расширены, коса упала вперед и щекотала ему шею.

– Я? Сверху находишься ты. У нас всегда получалось именно так, помнишь?

– Прекрати! – она попыталась вырваться. Он крепко держал ее.

– Признайся, Элпин, тебе было приятно одерживать надо мной верх.

– Мы были детьми, вместе играли и возились. Ты ненавидел меня. А я… – посмотрев на его губы, она судорожно сглотнула. – Я была…

– Какой же ты была?

– Я была наивна и не знала, насколько далеко могут завести подобные игры.

Неожиданно он расслабился. Между ними промелькнула искра понимания. Он спокойно притянул ее ближе, словно ища тепла холодной зимней ночью. Ее нежное дыхание овевало его лицо. Теперь он видел ее лицо вплоть до мельчайших деталей.

– Теперь ты знаешь, куда ведут игры.

– Ты не сможешь поцеловать меня.

– Я всегда целовал тебя.

– Нет. Да. Я хотела сказать, что тогда все было по-другому. Мы были детьми. А сейчас ты не хочешь меня.

Он поерзал, устраиваясь поудобнее. Это движение наглядно показало, насколько он изменился за эти годы и как сильно желает ее.

– Мы же дружили, разве не так?

– Да, – вздохнула она. Настороженные глаза стали темными, словно васильки. – Ты был моим единственным другом.

Она преувеличивает. Она вся соткана из обмана. Элпин Мак-Кей и в самом деле испытывает к нему сильные чувства, но привязанность в их списке не значится. Тогда зачем ей клясться в вечной дружбе? Он должен вывести ее на чистую воду, должен понять, почему женщина, лишившая его возможности зачать наследника, сейчас лезет из кожи вон, пытаясь соблазнить его.

– Я был и остаюсь твоим лучшим другом.

Она открыла рот, намереваясь что-то сказать, но передумала. Прикусив нижнюю губу, Элпин невидящими глазами уставилась на пряжку с гербом Керров. соединявшую рубаху и тартан Малькольма.

Решив добиться успеха, он склонил набок голову и прижался губами к губам Элпин. Она зажмурила глаза и стиснула губы так, что разжать их было не легче, чем открыть сундук с приданым старой девы. Друзья, да? Посмотрим…

Сперва его поцелуй был нежен. Убедившись, что Элпин упрямо не желает отвечать, Малькольм воспользовался старым, как мир, трюком всех обольстителей.

– В детстве ты и то лучше целовалась. Она усмехнулась. Грудью он чувствовал мягкость ее груди. Их бедра соприкасались.

– Ты тоже. Только теперь у тебя на лице нет грязи, а в сердце – непорочности.

Ей удалось обратить против него его же оружие.

– Мы оба уже не непорочны, Элпин. Мы выросли из этого. – Собрав всю свою решимость, он пытался игнорировать бегущий по венам огонь желания. – Ну что, мир?

Она оставалась серьезной, как грешник в воскресенье.

– Мне кажется, Малькольм, что это больше напоминает свидание.

– Я тебе нравлюсь, – продолжал настаивать он. – В глубине души ты всегда хорошо относилась ко мне. Иначе с чего бы тебе приезжать сюда жить? – Про себя он решил, что, если Элпин согласится поддержать это насквозь фальшивое утверждение, она дорого заплатит за это.

– Отношения с тобой очень важны для меня, Малькольм.

Заметив, что она предпочитает уйти от ответа, он решил сыграть на этом.

– Так докажи это, Элпин. Поцелуй меня в знак мира.

Элпин застыла. Она заманила его сюда, чтобы пококетничать, начать соблазнять его. Приворотное зелье еще не было готово, но она не могла отступить. Ей больше некуда податься. Жизнь осталась такой, как была, и теперь она лежит, прижавшись к чужому ей мужчине, и не может позволить себе отвернуться от него. Слегка успокоившись, она протянула руку и убрала прядь волос со лба Малькольма, стараясь быть как можно более ласковой.

– Если тебе так этого хочется.

Когда Малькольм принялся целовать ее, Элпин получила первый урок в искусстве соблазнения. Малькольм источал обаяние. Нежные прикосновения его рук и ободряющие слова заставили Элпин горячо воспринять этот урок. Она была слишком горда, чтобы пойти на попятный, и слишком занята своими мыслями, чтобы придумать какой-нибудь другой выход из положения. Она наклонилась и поцеловала его в ответ.

Это объятие было совсем непохоже на неловкие детские развлечения, в нем чувствовалась зрелая, требовательная страсть. Элпин задышала чаще, голова у нее закружилась. Те-1 ло по-прежнему оставалось плотно прижатым! к телу Малькольма. Он был крупным мужчиной, и такому миниатюрному созданию, как Элпин, было очень удобно лежать на нем. Когда эта мысль пришла ей в голову, Элпин осознала, что положение их тел изменилось. Поза стала более удобной, и руки Малькольма по-хозяйски лежали у нее на спине. Когда он провел языком по губам Элпин, заставив ее приоткрыть рот, она отпрянула и с ужасом уставилась на него.

Его темно-карие глаза открылись. В их взгляде была опасность. Лениво улыбнувшись. Малькольм заметил:

– Ты вовсе не стараешься помириться со мной, – и снова поцеловал Элпин. Затем он упрекнул ее: – Ты солгала мне, сказав, что у тебя были романы.

После этого она прекратила следить за каждым его движением. Запустив пальцы в его густые волосы, она почувствовала, как приятны на ощупь эти пряди. Прикоснувшись языком к губам Малькольма, она ощутила, как по позвоночнику пробежала дрожь желания. Руки и ноги резко ослабели. Словно течение, чувства несли ее к нему, обещая некую таинственную награду.

Когда его руки прошлись по ее бедрам, Элпин поняла, какой может быть эта награда. Сознание того, что она возбуждает Малькольма, подействовало на нее, как пощечина. Возбуждение немедленно улеглось. Но если он заподозрит, каковы в действительности ее чувства, он снова посмеется над ней. Надо заставить его поверить, что их дружба не просто сохранилась прежней, а превратилась в страсть. И еще ей надо убежать от него. По крайней мере, в этот раз.

– Кажется, – она отстранилась, чтобы перевести дыхание, – твои мирные намерения способны привести к войне.

– Тогда я сдаюсь, – он разжал руки. – Предлагаю взаимовыгодное соглашение. Мы уже подготовили для него почву.

Его хрипловатый шепот смутил Элпин, а ее собственная реакция – потрясла до глубины души. Срывающимся голосом она спросила:

– Ты что, намерен спать со мной?

Он засмеялся. Его грудь еле заметно завибрировала, и Элпин почувствовала это движение.

– Подобные развлечения обычно именно так и заканчиваются.

– Развлечения? – Все благие намерения улетели, как чайки перед ураганом.

– Да, и я надеюсь, что мы насладимся им сполна. Скажем, сегодня в полночь в моей спальне.

– Сегодня? – ярость заставила ее кровь забурлить. – Твоя любовница едва успела уехать.

– Я хочу тебя. Все остальное не имеет значения, – указательным пальцем он дотронулся до ее носа. – Итак, этой ночью. Я повел бы тебя туда прямо сейчас, но нам помешает Саладин.

Элпин казалось, что ее голова пуста, как пересохший колодец.

– Саладин? Он кивнул:

– Как видно, ты не услышала звука трубы, возвестившей о его приезде. По правде говоря, я и сам чуть не пропустил его.

Она ничего не слышала. Один взгляд на лицо Малькольма дал ей понять, что в своих попытках соблазнения она зашла слишком далеко. Она хотела слегка увлечь его, а вместо этого влипла сама.

– Тебе не кажется, что все происходит чересчур быстро?

К ее неудовольствию он снова засмеялся и закинул руки за голову.

– Ничего подобного. Кстати, не трудись мыться на кухне. Я прикажу, чтобы ванну доставили в мою комнату. Искупаемся вместе, – он вскинул брови.

Малькольм выглядел как жирный кот, донельзя довольный своими похождениями. Именно этого результата и надеялась достичь Элпин. Но не на первом же свидании! Она еще не готова отдаться ему. Сначала он должен предложить ей стать его женой…

Скатившись на пол, Элпин встала на ноги. Призвав на помощь всю свою гордость, она заявила:

– Мы не можем, Малькольм. Это будет неправильно.

– В том, чтобы хотеть друг друга, нет ничего неправильного, – нежно прошептал он. – Не станешь же ты отрицать, что хочешь меня?

– Нет, – не в силах смотреть на него, она отвернулась к окну. Ее поразило, что жизнь в замке продолжала идти своим чередом. К воротам медленно двигалась телега с сеном; девочка сгоняла с дороги гусей; выстукивал свою обычную мелодию на наковальне кузнец, и дети гонялись друг за другом. Элпин вспомнила о двух других детях. О, это было так давно! Теперь между ними стоит ненависть и жадность… – Мне понравилось, как ты целовал меня, но потом я передумала.

Он коснулся ее плеч.

– Измени свое решение, Элпин.

– Ты должен пообещать, что больше никогда не будешь целовать меня, – она отвернулась.

Он последовал за ней. Спиной Элпин ощущала тепло его тела, его дыхание.

– Обещаю, что буду не только целовать тебя. Я готов на большее. – Тут пропела труба, и Элпин аж подскочила на месте. Его пальцы напряглись. – Мы обсудим это ночью в моей спальне.

– Нет. Между нами все кончено.

Он отпустил ее. Повернувшись, Элпин не увидела тепла во взгляде Малькольма. В его глазах светилась холодная неприязнь.

– Значит, тебе придется собрать свои веши. Я прикажу Александру отвезти тебя к твоему дяде.