Текст книги "Строптивая невеста"

Арнетта Лэм
Строптивая невеста

Пролог

Плантация «Рай».

Приход Святого Георгия, Барбадос.

Февраль 1735 г.

Леди Элпин Мак-Кей невыносимо хотелось сорвать траурную вуаль, чтобы разгоряченного лица коснулся ветерок. Как только ее гость закончит превозносить достоинства Чарльза, ее покойного опекуна, и приступит к чтению завещания, она так и поступит.

– Трезвомыслящий человек, истинный защитник веры, – вещал поверенный Отелл Кодрингтон.

«Трезвомыслящий? – подумала Элпин. – Бедняга Чарльз топил все свои печали в роме…»

– Вдовец, достойный зависти… Человек, заслуживающий жалости. После того как скончалась его жена, Адриенна, Чарльз убивался по ней десять лет. Элпин была девочкой впечатлительной и мечтала встретить мужчину, который полюбил бы ее так же преданно, как Чарльз любил свою супругу. Но она не хотела бы, чтобы этот мужчина так же сломался под давлением трагических обстоятельств. Годы и тяжелая реальность жизни на острове избавили ее от романтических мечтаний.

– Хваткий делец, но в то же время честный, порядочный человек…

Неверно. На протяжении десяти лет Элпин в одиночку заправляла всеми делами на огромной плантации, начиная покупкой муки для печенья и заканчивая уборкой урожая сахарного тростника.

– …Он ушел в лучший мир…

К своей обожаемой жене. Слава Богу.

Легкий ветерок донес на веранду сладкий аромат варящегося сахара. Элпин вздохнула. Плантация «Рай» теперь будет принадлежать ей – просторный двухэтажный дом, шесть с половиной акров подстриженных лужаек, тысяча акров плодородной почвы, с которой совсем недавно убрали урожай превосходного сахарного тростника; пятьдесят шесть слуг-англичан, восемьдесят рабов, множество крытых соломой хижин, дюжина узких деревянных бараков, четыре колодца. Плетеное кресло, в котором она сидит. Медная ванна, в которой она купалась. Противомоскитная сетка, натянутая над ее кроватью. Экипаж, повозка, жаренные на вертеле цыплята. Драгоценная мельница с двумя трубами, из которых в синее небо тропиков поднимается дым. Все это – ее.

При мысли о независимости Элпин воспрянула духом. Жизнь на плантации будет идти своим чередом. Все, кроме рабства. Пять лет назад она упросила Чарльза освободить рабов. Соседи-плантаторы пришли в ярость, и Чарльз уступил давлению консерваторов. Теперь-то Элпин Мак-Кей настоит на своем!

Капелька пота медленно, щекотно стекла с виска вниз, сначала по щеке, а затем на шею и дальше – под воротник черного фланелевого платья. Не обращая на это внимания, Элпин пристально смотрела на кожаный портфель, лежащий на коленях адвоката. Неужели он так и не прочтет завещание?

Когда он замолк, чтобы набрать воздуха в легкие, Элпин произнесла:

– Вы так добры, мистер Кодрингтон, что избавили меня от путешествия в Бриджтаун. Должно быть, вы очень хороший специалист, ведь Чарльз не раз говорил, что не поручил бы своих дел никому, кроме вас.

Поверенный приосанился. Пот стекал из-под его напудренного парика. Отороченный кружевом модный галстук промок и превратился в жалкий измятый лоскут.

– Вот именно, дорогая моя. Чарльз прекрасно вел дела. – Тут он алчно посмотрел в сторону мельницы. – Хотя никто из нас не видел ее.

Пусть этот городской адвокат и все остальные считают, что это Чарльз управлял «Раем» и переоборудовал мельницу. Элпин не нуждается в похвалах. Она жаждет лишь спокойствия и безопасности. Вскоре она получит желаемое. Элпин с трудом сдержала желание нетерпеливо побарабанить пальцами по столу.

– Как вы уже говорили, Чарльз был истинным джентльменом и заботился о благосостоянии своих домашних.

– Я познакомился с ним пять лет назад, еще до того, как было составлено новое завещание. – Кодрингтон открыл набитый бумагами портфель и вытащил оттуда документ, перетянутый ленточкой, на которой болталась золотая печать размером с инжир. – Его щедрость достойна такого доброго христианина. – Губы поверенного расплылись в добродушной улыбке, и стало видно, что у него во рту не хватает нескольких зубов. – Он назначил вам хорошее содержание.

Ей не нужны деньги. Прибыль, получаемая от продажи сахара, с лихвой покроет все ее траты. Ничего не понимая, Элпин повторила вслед за поверенным:

– Содержание?

Адвокат повел пальцем по документу, словно ребенок, читающий букварь.

– Как обычно, некоторые суммы оставлены слугам. Пожертвование клубу. Ах, да. Вот… «Сто фунтов в год моей кузине, леди Элпин Мак-Кей».

Ледяной ужас сковал Элпин. Горло перехватило.

– И?..

– И проезд домой.

«Нет!» – беззвучно закричала она. Чарльз выделил средства для того, чтобы она отправилась на границу Англии и Шотландии, если пожелает. Но она не хочет этого!

– Как это мило с его стороны.

На нос Кодрингтона села песчаная мушка. Он смахнул ее.

– Разумеется, вы можете взять с собой любые фамильные драгоценности.

Элпин знала, что удивление, написанное на ее лице, надежно скрывает вуаль, и постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно. Она скорее будет зарабатывать себе на пропитание, рубя сахарный тростник, чем еще хотя бы раз в жизни понадеется на мужчину.

– А что же будет с плантацией «Рай»? – она затаила дыхание. Если Чарльз по глупости проиграл ее в карты или же заложил…

Кодрингтон снова отмахнулся от мушки.

– Я могу сказать лишь то, что пять лет назад он передал другому право владения всей своей недвижимостью. Для многих моих коллег эта задача оказалась бы трудной, принимая во внимание расстояние и огромный объем потребовавшейся переписки, но я с этим справился. Мистер Фенвик будет по-прежнему присматривать за имением, пока новый владелец не решит, как им распорядиться.

В ушах Элпин звенело от страха. Сердце бешено стучало, мысли путались. «Рай» потерян. Не может быть. Это ее дом. Куда ей идти? Она может возразить Кодрингтону, но что это даст? Она лишь покажет ему свою боль и лишится последнего шанса исправить положение

Исправить все! Ну, поразмысли как следует! Еще достаточно времени, чтобы выяснить все обстоятельства и составить план действий. Генри Фенвик – толковый и порядочный управляющий, но он презирает барбадосских плантаторов.

Вдохнув поглубже, Элпин притворилась веселой:

– И кому же Чарльз передал права владения?

Словно защищаясь, Кодрингтон закрыл портфель, застегнул его и прикрыл руками.

– Эта передача – личное дело джентльменов. Я поклялся хранить тайну, – он протянул Элпин завещание. – Вы умеете читать, леди Элпин?

Да, на четырех языках. Но этой склизкой жабе ни к чему знать об этом. Пусть считает ее невежей; чувство собственного превосходства развяжет ему язык.

– Искусство разбирать слова может оказаться слишком трудным.

Теперь к добродушию примешалась жалось. Челюсть поверенного слегка отвисла, руки расслабились.

– Понимаю. Полагаю, мне не возбраняется сообщить вам, что, отдавая плантацию постороннему лицу, Чарльз платил старый долг благодарности.

Благодарности? По отношению к кому? Как Чарльз мог поступить так жестоко – оставить ее с жалким содержанием? Чтобы снять с него ответственность за управление плантацией, она отказалась от брака. И ради чего? Чтобы заботиться о типе, лечившем разбитое сердце алкоголем и оставившем все свое состояние какому-то чужаку? Она пожертвовала собой впустую. «Рай» достался кому-то другому.

У Элпин засосало под ложечкой. Кому?

Ответ находился в этом портфеле. Иначе зачем бы Кодрингтону так рьяно охранять его? Имя. Ей нужно имя. Ее переполняла ненависть. Если удастся просмотреть эти бумаги, она найдет мишень для своего гнева. И она знает, как это устроить. Выманив Кодрингтона из дома, она вернется домой, выдумав какой-нибудь чисто женский предлог.

Но прежде всего надо завладеть его вниманием. Элпин откинула вуаль. Поверенный уставился на нее, открыв рот.

– Что-нибудь не так, сэр?

Он замялся, теребя портфель.

– Я… ах… Вы… ну… просто Чарльз говорил мне…

– Что же он говорил?

– Он сказал, что вы… не годитесь для брака. Сослался на возраст. Я полагал… – он прокашлялся. Его взгляд не отрывался от ее груди. – Позвольте заметить, что вы великолепно сохранились.

Этот неуклюжий комплимент, сопровождаемый похотливой ухмылкой, был неприятен Элпин. Из-за маленького роста она казалась моложе своих лет. В юности ее злило, когда ее принимали за ребенка. Но теперь моложавая внешность стала ее оружием.

– Как приятно, мистер Кодрингтон. Не хотите ли посмотреть мельницу?

Он так торопливо подскочил, что портфель упал на пол и остался лежать там.

Через двадцать минут Элпин дрожащими пальцами расстегнула его и просмотрела все документы. Увидев упомянутое в бумагах имя, она закинула голову и застонала сквозь стиснутые зубы. Призраки детства снова преследовали ее.

Когда Элпин положила бумаги на место и вернулась на мельницу, где ее ждал гость, у нее уже был готов план. Она глубоко вдыхала пряный воздух Барбадоса, но ее мысли были далеко отсюда, в Шотландии, в замке Килдалтон. Она готовилась предпринять новую атаку на негодяя, война с которым шла уже много лет и который теперь владел всем ее достоянием.

Глава 1

Замок Килдалтон. Лето 1735 г.

– А если я откажусь?

Склонив голову, солдат вглядывался в полумрак соколятни.

– Она готова к отказу и, клянусь, господин мой, собирается вернуться к своим старым проделкам.

Рука Малькольма застыла. Он держал кусочек мяса над раскрытым клювом голодного совенка. Раненая мать-сова смотрела на него.

– В чем дело, Александр?

– Леди Элпин заявила, что, если вы не придете лично поприветствовать ее, она выцарапает вам глаза и скормит их барсукам.

Малькольм уронил мясо в клюв голодного птенца. В его мозгу вспыхнули воспоминания детства: Элпин сломала его игрушечный меч и бросила его в уборную; Элпин, хохоча, как безумная, заперла его в кладовке; Элпин спряталась в башне и плакала, пока не заснула; Элпин прибежала к нему с полным горшком гудящих шершней.

Он вздрогнул. Много лет назад она отравляла жизнь легковерному мальчишке. А теперь поумневший мужчина отплатит ей тем же.

– Интересно, что она сделает, если я скажу, что все это враки?

Александр Линдсей, главный егерь и наставник лучников, осторожно двинулся по коридору. Соколы чистили перья, пустельги нервничали. Рядом были три золотистых орла. Хищные птицы возились на жердочках, их крылья трепетали. Подойдя к Малькольму, Александр стянул с головы шапку, обнажив лысую, словно вершина Сторра, макушку. Продолжая щуриться, он взглянул в сторону Малькольма.

– Я только хотел сообщить вам об этом, мой господин. Мне не пристало допрашивать вашу гостью.

– Гостью? – Малькольм расхохотался. Круглоглазый пушистый совенок потянулся за новым куском. Малькольм с улыбкой оторвал еще кусочек мяса и скормил его птенцу. – Скажи леди Элпин, что я занят. И доложи мне немедленно, когда Саладин вернется из Абердина.

Александр с боязливым любопытством наблюдал за совой.

– Стражник сообщит, как только мавр покажется на горизонте. Но леди Элпин сказала, что, если вы не явитесь, она передумает и не простит вас за то, что вы сделали с ней в башне много лет назад.

– Она не простит меня! Благослови меня святой Ниниан, эта дама все путает! Отправь ее к ее родичам в Синклер.

– Да, сэр. Англия – самое подходящее место для таких, как она. – Александр направился к дверям и, выйдя, закрыл их за собой.

Замок Синклер находился не больше чем в часе езды к югу от шотландских владений Малькольма, за Адриановым валом. В Англии. Элпин там не понравится. Она всегда ненавидела это место. Только теперь ей не удастся, переодевшись мальчишкой, искать убежища здесь, в пограничной крепости Малькольма. В детстве он испытал на себе силу ее ярости. Когда ему было семь лет, а ей – шесть, Элпин была справедливо признана неуправляемой и отослана на остров Барбадос. Годы разлуки притупили неприязнь Малькольма. Но пять лет назад, узнав о том, что Элпин поступает непорядочно по отношению к своему опекуну на острове, он привел в действие механизм мести…

Давным-давно она лишила его того, чего он жаждал больше всего на свете. Теперь он отплатил ей той же монетой.

От невыносимой, жгучей боли, источник которой находился где-то внутри, Малькольм застыл на месте. Птицы, почувствовав перемену в его настроении, забеспокоились. Их смертоносные когти защелкали по грубо вытесанным дубовым жердочкам. Встревоженная сова попыталась прикрыть своего отпрыска крылом. Малькольм чувствовал себя обманутым, обокраденным. Он всегда оставлял все проблемы за порогом этого полутемного святилища. Сегодня они проникли и сюда.

Но он загнал Элпин Мак-Кей в угол. Малькольм ждал возвращения Элпин на границу с того самого момента, как узнал о смерти Чарльза. Через неделю он нанесет ей визит, заехав в дом своих соседей-англичан. Там-то он увидит Элпин дергающейся, словно мышь в когтях хищника.

Довольный, Малькольм прогнал старую боль и ободряюще заговорил с напуганной совой.

Дверь распахнулась. В помещение ворвался солнечный свет. Зашипела сова, завопила пустельга. Совенок клюнул палец Малькольма. Он отдернул руку, не сводя глаз с женщины, показавшейся на пороге.

– Привет, Малькольм!

Пышная юбка этой дамы закрывала весь дверной проем, яркий свет мешал рассмотреть черты ее лица. Элпин Мак-Кей вошла в любимое пристанище Малькольма.

В соколятне снова воцарился полумрак. Малькольм смотрел, как Элпин моргала, пытаясь что-нибудь разглядеть. Она лжива и скупа. Какое из этих достоинств проявится первым?

Несмотря на воспоминания о прошлых обидах, Малькольм не мог не восхититься положительными изменениями, произошедшими в облике той, что в детстве отравляла ему жизнь.

Он помнил крошечную бой-девку по кличке Карлик, ненавидящую весь мир. Спутанные волосы спускались до талии, веснушки, как следы от оспы, покрывали нос и щеки. Повзрослев, Элпин Мак-Кей превратилась в миниатюрное воплощение женственности. Она была такой маленькой, что едва достигала Малькольму до груди. Казалось, ему не составило бы труда поднять ее одной рукой, двумя пальцами обхватить тоненькую шею.

На ней было платье из желтого, словно солнце, атласа с квадратным вырезом и подчеркнутой талией. Наряд был скромен, но даже монашеская ряса не могла бы скрыть пышных прелестей Элпин Мак-Кей.

– Где ты, Малькольм? Мне ничего не видно, – ее зовущие фиалковые глаза разглядывали соколятню. – Скажи что-нибудь, чтобы я могла найти тебя.

Красивый хрипловатый голос тоже не вписывался в тот образ придирчивой мегеры, который с уверенностью рисовал себе Малькольм. Но скоро она увидит, что он тоже изменился.

Бросив остатки кролика внимательно наблюдавшей за ним сове, Малькольм направился к дверям.

– Я здесь, Элпин, – он коснулся ее локтя. Она отскочила, задев юбкой валявшуюся рядом корзину.

– Ой! – тонкие пальцы ухватились за его запястье. – Пожалуйста, поддержи меня!

В детстве от нее всегда пахло ворованной едой и зверьками, которых она вечно спасала. Но теперь Элпин благоухала сладкими экзотическими цветами, растущими под солнцем тропиков. Мысль о том, что хоть что-то в Элпин Мак-Кей может понравиться ему, потрясла Малькольма даже больше, чем ее вторжение в его святилище. Она должна была отправиться в замок Синклер и там дожидаться приезда своего ненавистного дядюшки. После недавних событий у нее не оставалось другого выбора. По крайней мере, так планировал Малькольм.

– Сомневаюсь, что ты упадешь, – заметил он. – Ты всегда была очень ловка.

Она рассмеялась и, запрокинув голову, с прищуром посмотрела на него.

– Это было еще до корсетов, юбок размером со стог сена и модных туфелек. Ты что, стоишь на каком-нибудь ящике?

– Каком еще ящике?

Выражение ее лица смягчилось. Она все еще пыталась приспособиться к окружающему полумраку.

– Тогда ты, наверно, вырос высоким, как дуб.

Он посмотрел на ее макушку, которую украшало переплетение толстых кос. Тонкие завитки цвета красного дерева обрамляли ее лицо.

– А ты, кажется, не выросла совсем. Она поджала губы.

– Я ждала от тебя более меткого замечания, Малькольм Керр. И не такого обидного.

Она может ждать всего, что пожелает, но скорее на трон Британских островов воссядет король Иаков III, нежели ей удастся услышать искренний комплимент из уст Малькольма Керра.

– Интересно, с чего бы это? – процедил Малькольм. – Мы никогда не были особенно добры друг к другу.

– Потому… потому что мы так долго знакомы.

– Это обстоятельство, – пробормотал он, – в юности доставляло мне немало неприятностей.

– Ой, ладно уж, – она прислонилась к нему, упираясь плечом в его грудь. – Прошло больше двадцати лет, и ты, конечно, давно перерос свою ненависть ко мне. Я выросла и больше не намерена подшучивать над тобой Подшучивать? Какое глубокое понимание!

– Но ты не переросла угроз – разве обещание вырвать мне глаза и скормить их барсукам относится к числу тех фраз, с которыми обращаются к старым знакомым?

Она как ни в чем не бывало фыркнула – о, это она научилась делать еще раньше, чем рассталась с молочными зубам»

– Ты – не знакомый. Ты – мой самый старый приятель. Я просто шутила.

– Мне аж полегчало, – съязвил он и распахнул дверь. Заслоняя глаза от солнца, он вышел. Закрытая карета Элпин стояла во дворе. Вокруг нее уже собрались любопытные ребятишки. Отпустив Элпин, Малькольм повернулся и сунул руки в бочонок с дождевой водой. Вода была так холодна, что это несколько остудило его гнев. Он принялся оттирать руки. – Очень мило с твоей стороны навестить меня. Надеюсь, ты хорошо доехала?

– Навестить? – Вскинув голову, она сложила ладони козырьком, защищая глаза от света. – Я приехала сюда с Барбадоса, чтобы увидеть тебя. Из-за того, что мы оказались сперва в темноте, а затем на ярком солнце, мне так и не удалось это сделать, а ты хочешь отделаться какой-то ничего не значащей любезностью и отправить меня восвояси? – В ее глазах заблестели слезы. – Мне обидно, Малькольм. И непонятно.

Его уколол стыд. Он не знал, что такого она натворила на Барбадосе. Чарльз не сообщил деталей. Но Малькольм был готов поверить всему: Элпин Мак-Кей способна даже майский праздник превратить в кровавую драку. Но теперь эта малявка не представляет для него угрозы. С тех пор как его отец стал маркизом Лотианским, граф Малькольм управлял всем Килдалтоном и половиной Нортумберленда. Враги страшились его. Он пользовался уважением своего клана. Эта женщина, Элпин Мак-Кей, внезапно пробудила в нем любопытство.

– Я не хотел задеть тебя.

Она улыбнулась и вытерла глаза.

– Приятно слышать, – торопливо произнесла она. – Я хочу задать тебе миллион вопросов и рассказать столько, что ты устанешь от моих рассказов. Ты не поверишь, насколько Барбадос отличается от… – тут она смолкла. Ее глаза удивленно расширились.

– В чем дело? – поинтересовался он, думая, что еще ни разу не видел женщины с такими длинными ресницами и столь чудесной золотистой от солнца кожей. Он знал, что ей сейчас двадцать семь лет, но выглядела она на девятнадцать. И куда подевались веснушки?

– Господи боже, – выдохнула она, не сводя с него глаз. – Ты как две капли воды похож на моего Ночного Ангела!

Восхищение Малькольма сменилось замешательством.

– Ночной Ангел? Кто это?

Она уставилась на старую площадку, где проводились турниры. По наклону подбородка и морщинке на лбу было ясно, что Элпин задумалась. Затем она покачала головой, словно стремясь прояснить мысли.

– Ничего. Просто память подводит меня. У тебя очень темные волосы – и все же ты похож на лорда Дункана.

Услышав имя своего отца, Малькольм снова вспомнил о том, сколько зла причинила эта эгоистичная женщина всем, кто был добр к ней. Но сейчас не время выдавать свои чувства и планы относительно Элпин Мак-Кей. Надо насадить на удочку приманку из дружбы и выудить ее доверие.

– Мама наверняка согласилась бы, что я похож на отца.

– Ты говоришь о леди Мириам? Как гам она?

Вспомнив о прекрасной женщине, поощрявшей его детские фантазии и стремление к самостоятельности, Малькольм улыбнулся.

– Моя мачеха все еще остается красивейшей из женщин.

Элпин повернулась к воротам замка. В ее необычных глазах светился восторг.

– Она здесь?

– Нет. Они с папой в Константинополе.

– Я разочарована. Она всегда была добра ко мне, и я очень хотела повидаться с ней. Она все еще занимается дипломатией?

Малькольм почувствовал, как его затопила теплая волна любви и гордости.

– Да. Султан Махмуд хочет установить мирные отношения с Персией. Он попросил короля Георга прислать ее.

Элпин вздохнула, приподняв плечи. Малькольм заметил, что на ее тонких ключицах поблескивает, спускаясь между грудей, золотая цепочка.

– Должно быть, прекрасно, когда тебя так ценят, – проговорила она. – Представь: король, и тот просит об одолжении!

Солдаты на стенах повернулись и уставились на них. Лавочник вышел на порог и заговорил с Александром Линдсеем. Прохожий остановился и с любопытством посмотрел на владельца замка и его красавицу гостью. Малькольм потянулся за полотенцем.

– Мне кажется, что она предпочла бы провести сезон в Бате, нежели все лето в Византии.

– А я предпочитаю границу. Как хорошо вернуться домой! – Элпин оглядела укрепления и башни замка. – У тебя есть братья или сестры?

Дома? Он подумал было о том, чтобы высмеять ее абсурдное заявление, но вместо этого решил казаться сердечным:

– Да. У меня три сестры. На ее щеке появилась ямочка.

– Ой, как мило! Они здесь? Малькольм чуть было не расхохотался, вспомнив, как спокойно стало в доме без шумной толпы родственников, но отнюдь не собирался делиться этим с Элпин Мак-Кей. У него есть к ней дело. Ей должно воздаться по заслугам.

Он отшвырнул полотенце.

– Нет. Старшая прошлой осенью вышла замуж за графа Хоксфорда. Две другие уехали с родителями.

Элпин взяла его под руку и пошла по двору, таща его за собой.

– Не представляю, почему они решили уехать отсюда.

Опуская глаза, он видел холмики ее грудей и знакомую римскую монетку на цепочке. В его мозгу проплыло туманное видение: тощий задок и ножки-палочки, исчезающие в дренажной трубе замковой башни. Господи, как она изменилась.

– Ты всегда терпеть не могла замок Килдалтон.

– Ох, Малькольм, я была таким злым ребенком. – Ее лицо было таким открытым, что его сердце на секунду смягчилось. Трепет ее ресниц производил на него действие, которого он не ожидал, и это было неприятно. – Тогда у меня ничего и никого не было. А теперь я чувствую себя здесь в безопасности, словно твои шотландские предки охраняют здесь все и вся.

– Ну да, – неожиданно признал он. – Замок Килдалтон способен пленить навсегда.

– Вот видишь, – она прижалась к его руке. – Я знала, что мы по-прежнему друзья, и готова спорить на все привезенные мной для тебя и Саладина подарки, что в душе ты – романтик.

Настороженность Малькольма вернулась. Он не мог придумать ни одной безобидной причины, по которой эта женщина захотела бы подружиться с ним, не говоря уж о его товарище Саладине.

– Откуда ты знаешь, что Саладин живет в Килдалтоне?

– О вас двоих говорят в Уитли-Бэй. А Сальвадор здесь?

Она имела в виду брата-близнеца Саладина.

– Нет. Он уехал вместе с моей мачехой. Она огорченно поджала губы.

– Мне хотелось бы снова встретиться с ним.

Она всегда была одиноким ребенком. Перед смертью ее барбадосский опекун в письмах к Малькольму жаловался, что она, по-видимому, никогда не найдет человека, близкого себе по духу. Сейчас Элпин в нужде. Что за роль она играет?

– Ты сильно изменилась, – заметил он.

– Разумеется, это так, – она коснулась его руки. – Я стала женщиной.

Ему не нужны были фальшивые отцовские очки, чтобы увидеть, как роскошно она расцвела.

– Обычно ты называла меня сопливым щенком.

– А ты меня – карликом, – она оглядела его руки, грудь, шею. От бесхитростной женственной улыбки на щеке снова появилась ямочка. – Но не жди, Малькольм Керр, что я опять буду придумывать тебе клички. Ты слишком внушительно выглядишь.

Если бы он не знал Элпин так хорошо, то мог бы решить, что она заигрывает с ним. Это озадачило и заинтриговало его. Он посмотрел на древнюю монетку.

– Ты интересный подарочек, Элпин Мак-Кей.

– О! Неужели ты и в самом деле так думаешь? – Она сжала его руку и повернулась посмотреть на ряды новых домов вдоль стены замка. – Кажется, здесь была лавка мясника?

Ему казалось, что она заманивает его на ветку, которую намеревается срубить. Это чувство было ему прекрасно известно по их прежним столкновениям. Воспоминания всколыхнули гнев.

– Да. Раньше здесь жил мясник. Ты побросала его ножи в кузнечный горн и подожгла колоду, на которой он рубил мясо.

– Ты помнишь это? – она покачала головой, отчего локоны на висках заплясали. – Я была такой эгоисткой.

– Во всем, что не касалось бродячих собак и раненых животных.

Грустная улыбка, казалось, сделала ее еще моложе.

– Не могу смотреть, как страдают животные. А что случилось с Хэтти?

– Твоей трехногой крольчихой? – Много лет назад дядя Элпин, стремясь завоевать расположение отца Малькольма, заставил ее подарить свою питомицу Малькольму. Элпин была в отчаянии. Через час она взбунтовалась и одним злым, необдуманным шагом погубила будущее Малькольма. Душевная рана не зарубцевалась и по сей день. – Хэтти оказалась великолепной производительницей, – ирония обстоятельств заставила его усмехнуться. – Дворничий пустырь просто кишит коричневыми кроликами.

– Я так рада, что ты заботился о ней! Спасибо. Не отведешь ли ты меня на Дворничий пустырь? Мне хотелось бы посмотреть на потомков Хэтти.

Реальное положение вещей ошеломило Малькольма, как нанесенный тренированным противником удар. Ее опекуны мертвы. Плантация на Барбадосе, которую Элпин считала своим домом более двадцати лет, теперь принадлежит ему. Но она не может знать об этом. Передача прав на владение держалась в тайне.

– Ты сделаешь это, Малькольм?

– Посмотрим. Зачем ты приехала? На ее глазах вновь выступили слезы.

– Ты спрашиваешь, почему я наконец-то здесь? О, Малькольм! Я упрашивала Чарльза послать меня домой, но он вечно ссылался на нехватку денег. Потом милая Адриенна скончалась, и он почти перестал разговаривать. Знаешь, ром все-таки доконал его. Но он оставил мне содержание. Так что я смогла немедленно покинуть Барбадос и на первом же корабле отправилась домой.

– Прекрати, Элпин, – фыркнул он. – Ты всегда ненавидела границы.

– Раньше я ненавидела почти все и вся, разве ты забыл? – она взмахнула рукой, словно отгоняя надоедливое насекомое. – Хватит обо мне. В моей карете есть сюрприз.

Малькольм чуть умерил шаг, стараясь идти вровень с ней. Он задумался, какого раненого зверька она притащила с собой на этот раз. Подходя к карете, он увидел сундуки и шляпные коробки, громоздившиеся на крыше.

– Разве ты еще не побывала у своего дяди? Она удивленно сморщила лоб.

– Знаешь ли, мне и в голову не пришло отправиться в замок Синклер. Я думала только о том, чтобы добраться до тебя.

Он планировал водворить ее в замок Синклер, под контроль ненавидимого ею дядюшки.

Если она рассчитывает избежать своей судьбы, то будет очень разочарована. Эта перспектива радовала Малькольма. Но где она собирается остановиться? Разумеется, она заехала в Килдалтон только для того, чтобы повидаться с ним. Он вскинул бровь:

– Но зачем я тебе понадобился?

– О, я так нахальна! – она опустила голову, но он успел заметить два ярких пятна, вспыхнувших на ее щеках. – Жизнь на острове портит манеры и развязывает язык. По крайней мере, так утверждают приезжие. Просто мы с тобой в детстве были очень близки. Я не смогла бы находиться в Синклере, зная, что до тебя всего два часа езды.

Много лет назад она ранила его гордость. Неужели она рассчитывает углубить рану, пользуясь любезностями и неискренней привязанностью? Она превратится в дряхлую старуху прежде, чем преуспеет в этом.

– Да уж, мы были особенно близки, когда ты приставила мне к горлу кинжал и привязала меня к дереву. – Он вздрогнул, вспомнив, что произошло потом.

Она потянулась к дверце кареты.

– Не будем ссориться. Уверяю тебя, я совершенно безобидна.

«Да, конечно, – подумал он, – безобидна, как Ева с корзиной айвы». Но он – не наивный Адам, нежащийся в Раю и мечтающий о запретном плоде. Он – хозяин границ, вынужденный ладить как с якобитами – вождями северных кланов, так и с верными подданными английского короля, живущими на юге. Ему ни к чему новая проблема. Он хочет лишь за все отплатить этой женщине. Именно поэтому он вмешался в ее дела, не оставив ей выбора.

– Возможно, – произнес он, наблюдая, как она поглаживает бронзовую ручку дверцы, – прежде чем продолжать свой путь, ты согласишься поужинать со мной?

Ее рука застыла. Затем медленно опустилась.

– Продолжать путь? – она вскинула голову и посмотрела на него. – Я приехала увидеться с тобой, Малькольм. Мне казалось, что тебе это понравится.

Несомненно, но они должны видеться там, где захочет он – в английском замке ее дяди.

– Ты не можешь остаться здесь, в Килдалтоне. Это неприлично. После того как мы поедим, Александр проводит тебя через границу в Синклер.

– Будет неприлично, если я останусь здесь? – она хихикнула. – Спасибо за попытку польстить мне и спасти мою репутацию, но она слишком долго пролежала в шкафу и вся пропылилась. Хотя, возможно, ты заботишься о своей репутации. Неужели ты стал непорядочным типом, Малькольм?

Он упер руки в бока и так расхохотался, что затряслись даже кисточки на сумке, висевшей у него на поясе.

– Если даже и так, Элпин, то можешь быть уверена, что я буду держать свои грязные намерения в узде и на поводке. Но что может знать о непорядочных типах старая дева?

Она открыла рот от изумления, затем хлопнула себя по щеке:

– Это из-за твоей жены, да?

Хорошее настроение испарилось. Старая ненависть воскресла. По ее милости он никогда не женится. Она не может знать об этом, но если сплетники в Уитли-Бэй доложили ей о том, что Саладин живет в Килдалтоне, то они наверняка сообщили и то, что Малькольм не женат. Многие вожди кланов жаждали, чтобы ситуация изменилась.

Не желая встречаться с вопросительным взглядом Элпин, он уставился на стоящих на стенах замка солдат в килтах.

– Мне еще предстоит жениться. По твоей милости.

– Так ты до сих пор в холостяках… Неужели… – в ее глазах заплясали чертики. – Не мог же ты ждать от меня выполнения этого дурацкого обещания, которое мы дали друг другу в детстве.

Он не мог вспомнить, о чем она говорит.

– Какого обещания?

– Ты хотел маленького братца. Заставил меня пообещать, что я рожу тебе ребенка. Я считала, что для этого достаточно провести ночь вдвоем в кабачке в Ботли-Грин.

– Полагаю, теперь тебе известно, что для этого требуется больше усилий.

Не обратив внимания на эту издевку, она продолжала:

– В ответ ты согласился не говорить ни своему отцу, ни моему дяде, что я спряталась в комнате в башне. Но ты не сдержал своего обещания. Они нашли меня и отправили на Барбадос.