Текст книги "Строптивая невеста"

Глава 16

Я люблю тебя.

Стоя на рынке и протягивая руку к горке зеленого лука, Элпин словно заново услышала слова Малькольма. Ей показалось, что все вокруг расплылось и болтовня торговок стихла. Ее душа парила высоко в небе, а тело пело от восторга.

Я люблю тебя.

Его слова стали осязаемы. Элпин посетило сумасбродное желание вплести их в венок из маргариток и повесить на ворота замка, чтобы увидели все.

Я люблю тебя.

Это было ответом на все молитвы, которые она когда-либо шептала в одиночестве. Обещание, наполнившее счастьем душу осиротевшего ребенка, отверженной девчонки, одинокой женщины. Залог того, что вся ее жизнь и то, что ей дорого, изменится. Пострадает только одно существо – ребенок, которого она носит в утробе.

От резкого запаха лука рот Элпин наполнился слюной, а желудок взбунтовался. Теперь она поняла причины обуревавшей ее раздражительности. Все это в сочетании с отсутствием месячных говорило об одном – у них с Малькольмом будет ребенок.

Посреди житейских бурь она обрела пристань, надежный якорь, и благодарила судьбу, приведшую ее в Шотландию. Ее брак не только утихомирил одолевавшую ее с детства боль, но и подарил то, о чем раньше она не осмеливалась и мечтать.

Дитя Малькольма. Любовь Малькольма.

Ее счастье было омрачено угрызениями совести. Счастье досталось Элпин Мак-Кей слишком поздно; она уже связала себя с людьми за тысячи миль отсюда и с их будущим. Но мальчик или девочка, надежно спрятанная в ее утробе, будут счастливее ее. Им не придется выпрашивать любовь и безопасность. Этот ребенок не будет выжидательно смотреть в лица чужих людей, надеясь на доброе слово или улыбку и получая в ответ равнодушие или тычок.

Она бросила в корзинку горсть лука и пошла дальше. Подойдя туда, где торговали яблоками, Элпин ощутила неясное беспокойство. Чувствуя, что за ней следят, она повернулась и увидела компанию улыбающихся ей женщин.

Она знала их. Миссис Кимберли, помогавшая печь хлеб, мисс Линдсей, незамужняя тетушка Александра; Нелл, жена хозяина таверны, и мать Доры, Бетси, управляющая рынком. Элпин не считала их своими друзьями. Они были шотландками, жестоко критиковавшими ее в прошлом и, не подозревая об этом, игравшими в ее жизни большую роль.

Элпин решила сегодня сходить на рынок сама. Признание Малькольма в любви придало ей силы, необходимые для штурма этого оплота консервативно настроенных матрон.

Но переводя взгляд с одного лица на другое она неожиданно вспомнила о женщинах, оставшихся за океаном, о женщинах с кожей цвета черного дерева, мечтавших о свободе. Рабынях, которые порадовались бы вести о том, что она станет матерью. Бесправных женщинах, зависящих от нее и искренне наслаждающихся ее обществом.

Время повернулось вспять, и маленькая девочка, живущая в душе Элпин, приготовилась к презрению, всегда исходившему от женщин Килдалтона.

Вперед вышла Бетси.

– Мы очень рады, что вы стали подругой лорда Малькольма. Мы верили ему, когда он клялся, что не женится, пока не найдет то, что ему нужно.

Напряжение понемногу отпускало Элпин. Улыбки и внимание этих женщин были неподдельны. Они говорили правду о ее муже. Он мог жениться по политическим соображениям, но предпочел брак по любви. Она вознесла благодарственную молитву за этот подарок судьбы и простила женщинам Килдалтона то, что много лет назад они были жестоки к ней.

– Вы сделали его счастливым, госпожа, – сказала Бетси.

Эта встреча настолько отличалась от того, как встречали ее в детстве, что на глазах Элпин выступили слезы. Она была слишком потрясена, чтобы говорить, и в ответ лишь пожала плечами.

Осанистая мисс Линдсей пробилась вперед. Она сложила руки на животе. Ленты, придерживавшие ее чепец, были завязаны кокетливым бантом у щеки. Она являла собой образец достойной старой девы.

– Бетси, как тебе не стыдно так смущать нашу леди' – она присела в реверансе. – Что бы ни говорила Бетси, мы вовсе не сплетничали о личной жизни его светлости. Я просто сказала, что он любит яблочный пирог, разве не так?

– Пирог? – пискнула Нелл. – Вы же говорили…

– Как я уже сказала, – продолжила мисс Линдсей, злобно глянув на своих товарок, – мы говорили о том, что лорд Малькольм любит пироги с яблоками. Никто из нас не опустится до сплетен о том, как славно, что он выбрал вас, а не наследницу Кэмерона.

Нелл взбунтовалась.

– Твой собственный племянник говорил, что горные кланы настаивают на союзе. Лорд Малькольм мог жениться на девчонке Гордона. Ее отец приезжал сюда, помнишь?

– Я не забыла, что сюда приезжал Джон Гордон. Лакая эль в «Руинах и развалине», его молодцы оставили немало денег в кармане твоего мужа.

– Я бы сказала, – встряла краснолицая Бетси, – что разговоры о политике не к лицу дамам.

В голове Элпин проносились десятки вопросов. Чувствуя, что разговор сейчас свернет в другое русло, она решила вызнать все у тетки Александра. Ей показалось, что лучшим способом достичь желаемого, как и в случае с поверенным Кодрингтоном, будет притворная наивность.

– Я очень встревожена, мисс Линдсей. С чего бы Малькольму нуждаться в союзе с кем бы то ни было?

– Эти неугомонные якобиты, того и гляди, развяжут войну.

– Войну? – озадаченно переспросила Элпин.

Суровая мисс Линдсей только кивнула.

– Да. Она все еще хотят увидеть на троне Стюарта.

Бетси вздохнула и закатила глаза.

Элпин вспомнила, как разозлил Малькольма неожиданный приезд горца Джона Гордона. Если бы эти матроны не взялись поговорить о политике, Элпин никогда бы не узнала о воюющих якобитах, которые, по правде говоря, совершенно ее не интересовали, и о том, что Малькольму необходим союз с северными кланами. Последнее пробудило в ней любопытство.

Может, его признание в любви было политической уловкой?

Мисс Линдсей предупредительно заметила:

– Не думайте об этих горцах, госпожа. Лорд Малькольм вынужден терпеть их.

Элпин серьезно заподозрила, что желание Малькольма воссоединить ее с семьей ее отца было продиктовано эгоистическими мотивами. Чтобы проверить свое предположение, она заметила:

– Мне кажется, Мак-Кей тоже горцы…

– Разумеется, – согласилась старая дева. – Если верить Александру, они самые рассудительные из горных кланов. Но они не имеют к вам никакого отношения. Вы здешняя, госпожа. Мы знаем вас с детства. Вы никак не связаны с горными Мак-Кеями, хотя для лорда Малькольма такой альянс мог бы быть очень полезен.

Как же не связана? А Комин Мак-Кей?

«Они не могли разыскать тебя, Элпин, – говорил ей Малькольм. – Они хотели заботиться о тебе. Дай им шанс полюбить тебя теперь».

Она все поняла. Радость погасла. Любовь. С ее стороны было глупо поверить в столь нежное чувство. Мотивы ее родственников по отцу и ее свежеиспеченного мужа были подозрительны до крайности. Как всегда, ей надо позаботиться о себе самой. На несколько недель она забыла о своей безопасности. Но хватит. Она подождет, пока его власть ослабнет, и немедленно воспользуется передышкой.

– Ну, – заявила она, махнув рукой в сторону корзин с продуктами, – раз мы закончили обсуждать все шотландские проблемы, я отправляюсь кормить мужа.

Глаза миссис Кимберли добродушно блестели. Она придержала Элпин за локоть.

– Вы правы, госпожа. Эти яблоки будут вкусными и сочными. Хотите, я испеку для вас пирог?

– Она печет пироги лучше всех в Килдалтоне, – заявила мисс Линдсей. – С этим согласятся все.

Элпин поставила корзину наземь.

– Да, пожалуйста. Я куплю достаточно яблок, чтобы хватило и на пирог для вашей семьи.

Мисс Линдсей что-то одобрительно пробормотала и откланялась.

Миссис Кимберли начала сортировать яблоки.

– Спасибо, госпожа. Я принесу его еще до того, как стемнеет.

Наполнив корзину любимыми продуктами Малькольма, Элпин направилась в замок. Ее терзали сомнения. Жители Килдалтона приветствовали ее, она то и дело останавливалась переброситься парой слов. Ее внимание привлекла жена кожевника, стоявшая вместе со своим мужем рядом с лавкой. Она была беременна. На лице мужа читались нежность и гордость.

Если бы брак Элпин был обычным, то она немедленно бросилась бы в объятия Малькольма и сообщила ему, что у них будет ребенок. Но его лживость снова заставляла ее сохранить все в секрете и постараться как можно быстрее вернуться домой.

Элпин была разочарована до глубины души и немедленно бросилась в кабинет Малькольма, чтобы отыскать письмо от Кодринг-тона. Малькольм обещал показать его ей, но после того, как утром они занимались любовью, он немедленно уснул. Элпин оделась и энергично принялась за работу. Когда Малькольм проснулся, он разбудил Саладина и уехал с ним в Ланарк, чтобы перегнать стадо испанского скота.

Элпин посмотрела на ящичек, в котором хранилась переписка. Там лежали старые письма. Ничего нового. Она обыскала с гол и комнату, но ничего не нашла. Решив, что Малькольм мог оставить письмо наверху в дорожной сумке, Элпин вернулась в их комнату.

В кожаном мешке она обнаружила счет от помещика из Келсо, приглашение на свадьбу, которая должна состояться через месяц в Карлайле и предложение товара от табачной компании из Глазго. Недавняя переписка. Писем с Барбадоса не было. Элпин была убеждена, что, найдя письмо от барбадосского юриста, она обнаружит и другие отсутствующие письма. Но где Малькольм спрятал их? И зачем?

Ее мучил еще один вопрос. Что делать, когда у нее в руках окажутся неопровержимые доказательства того, что Малькольм непорядочно поступил с ней? Элпин будет несчастна, но она точно знает, что ей делать. Они никому не покажет своей боли и будет делать то, что делала все эти годы – заботиться о себе сама.

Но нужно быть осторожной – если Малькольм заподозрит ее в чем-нибудь или узнает о ребенке, он использует все средства, чтобы задержать ее.

Она должна убедить его передать плантацию «Рай» в ее собственность. Сама того не зная, мисс Линдсей дала ей понять, что медлить нельзя.

Сидя в ярко освещенной солнцем комнате, Элпин оттачивала свой план и репетировала предстоящий разговор с мужем. Через некоторое время в дверь постучали.

– Войдите.

В комнату вошла Иланна. Ее глаза потускнели от боли, губы припухли.

Видя, в каком состоянии находится подруга, Элпин констатировала:

– Принцесса ашанти попала в большую беду.

– Готова спорить, – ответ прозвучал непривычно подавленно.

Элпин отвлеклась от своих проблем.

– Что случилось?

Иланна бесцельно слонялась по комнате, дотрагиваясь до вышивки, роясь в шкатулке с пуговицами. Когда она уколола палец об иголку, но даже не обратила на это внимания, Элпин не выдержала.

– Чем скорее ты расскажешь мне, что тебя тревожит, тем скорее тебе станет легче.

Иланна посмотрела на нее.

– Ты не сможешь помочь этой глупой девчонке с острова.

Когда Чарльз бывал трезв, он бранил Элпин за то, что она балует рабов и во всем потакает Иланне. Элпин никогда не рассматривала свои действия с этой точки зрения, она полагала, что следует уважать индивидуальность каждого. Оказавшись вдали от родных мест, она впервые задумалась, не ошиблась ли она, поощряя эксцентричные выходки принцессы ашанти.

– Пожалуйста, поговори со мной, Иланна. Плечи африканки опустились.

– Мусульманин простил меня. Элпин встревожилась:

– Ты рассказала ему про свои зелья?

– Нет, но я выбросила их в уборную. Он простил меня за то, что я вынудила его напиться.

– Так почему же ты такая грустная? Опустив голову, Иланна призналась:

– Эта женщина очень-очень боится. Тот мужчина ранил мою душу. Боги теперь смеются над принцессой ашанти.

У Элпин не было собственных традиций, не было предков, если не считать компании равнодушных родственников, отправивших ее на Барбадос, где ей удалось преуспеть в жизни и найти новых друзей.

– Сомневаюсь, что боги смеются над тем, что ты влюбилась. Мне кажется, они должны радоваться.

Иланна медленно покачала головой:

– Принцесса ашанти поет грустную-грустную песню.

– Саладин – замечательный человек. Тебе незачем стыдиться своей любви к нему.

– Я не стыжусь. Мудрая королева ашанти говорила: «Лучше чувствовать, что сердце болит, чем вообще его не ощущать».

Как ей ни было неприятно, Элпин была вынуждена согласиться с ней.

– Нам надо отправляться домой.

В глазах Иланны блеснула радость. Она снова гордо выпрямилась.

– Как ты заберешь «Рай» у этого шотландца?

Элпин рассказала, как она планирует заставить Малькольма передать ей права владения плантацией.

Удивленно приподняв брови. Иланна засмеялась:

– Ты очень умная белая женщина.

– Эта белая женщина еще и беременна.

Иланна открыла рот. Сжав кулаки, она выпалила какое-то слово, которое явно было ругательством ашанти.

– Мне нужно было приготовить тебе снадобье, которым пользуются все осторожные женщины.

– Нет. Я хочу родить этого ребенка.

– Шотландец не позволит тебе уехать.

– Он не узнает о ребенке, если ты не проболтаешься.

Иланна провела рукой по губам.

– Это будет нашей тайной, пока мы не попадем домой. Потом ты попросишь Бампу Сэма поиграть для малыша на барабане. Старый Ромео сделает колыбельку. – Прижав ладони к щекам, Иланна добавила: – Маргарита будет жечь щепки и выть, призывая своих богов азебу.

Все друзья Элпин будут рады. Они будут суетиться вокруг нее, хвалить ее и бороться за право баловать малыша.

– Этого я и жду. Я хочу, чтобы ты собрала с собой немного одежды и самое ценное. Когда настанет время, мы должны быть готовы.

– Когда мы уедем?

– Скоро, Иланна. Очень скоро.

– А где мы возьмем деньги, чтобы заплатить за места на корабле?

Элпин мысленно похвалила себя.

– Как экономка лорда Малькольма, я выплачиваю жалование всем, в том числе и себе. А сейчас, Иланна, мне кажется, что умная белая женщина должна прихорошиться в ожидании мужа.

– Готова спорить.

По настоянию Элпин они обедали в кабинете. После еды она налила Малькольму бренди и села на подлокотник его кресла, держа мужа за плечо.

– Когда начнут убирать урожай? – поинтересовалась она.

Малькольм выглядел так, как и должен выглядеть довольный жизнью муж. Он вытянул ноги, держа в ладони стакан с бренди и слегка покачивая его.

– На следующей неделе. Не могу сказать, что меня это радует.

– Достаточно ли у тебя работников? Запрокинув голову, он сурово взглянул на нее.

– Если ты хочешь предложить свою помощь, то забудь об этом. Я не позволю тебе, Элпин, работать в поле.

Неужели он подозревает, что она беременна и заботится об ее здоровье и благополучии ребенка? Нет. Он просто упрямится. Эту черту его характера Элпин давно изучила.

– Не позволишь? Это попахивает деспотизмом…

Он улыбнулся:

– Называй как хочешь, но я предпочитаю, чтобы ты услаждала мой вкус и зрение, а не натирала себе мозоли на руках.

Он не может быть таким заботливым после того, как вынудил ее вступить в этот позорный брак. Неважно, что идея принадлежала ей; она имеет полное право сердиться. Иначе ей не вынести фальшивые признания в любви. Она не должна забывать о своей задаче.

– Мне нравится, – с притворным сожалением призналась Элпин, – удовлетворять твой аппетит.

Он многозначительно посмотрел на нее.

– Это обстоятельство, – он погладил ее по бедру, – разжигает вышеозначенный аппетит еще больше.

Его прикосновение заставило Элпин вспомнить, как они занимались любовью, но она усилием воли подавила вожделение, вспоминая о предательстве Малькольма.

– Малькольм Керр! Ты способен превратить в непристойность даже обычное приветствие!

– Этим утром именно ты была непристойна. А я, если ты соблаговолишь вспомнить, был несчастной связанной жертвой.

Пристыженная, Элпин отвела глаза.

– Я развязала тебя перед тем, как…

– Перед чем? Перед тем, как оседлала меня и довела несчастного тихоню до изнеможения?

Она расхохоталась:

– Если ты тихоня, то папа римский – еврей. Прекрати уходить от разговора. Мы говорили о сборе урожая. Если верить записям в гроссбухе, в прошлом году урожай был скудным.

– Как ты узнала?

Она смотрела на его макушку. В черных, как вороново крыло, волосах играли отблески света от лампы. Будут ли у ее ребенка такие же роскошные волосы? Кто это будет – крепкий парнишка, жаждущий узнавать новое, или девочка с карими глазами и обаятельной, как у ее отца, улыбкой?

– Элпин?

Она отвлеклась от мыслей о материнстве. У нее еще будет время подумать о ребенке.

– Я сравнила записи за два последних года. Он провел пальцами по ее колену.

– Зачем?

Она подавила чувственную дрожь и сосредоточилась на его словах. Неужели он что-то заподозрил? Нет, просто любопытствует.

– Мне было интересно. Не забывай, я твоя служанка и твоя экономка.

– И моя жена.

Его временная жена. Не желая сожалеть о том, чего никогда не будет, Элпин поддержала разговор.

– Верно. Значит, все, что касается тебя, касается и меня.

Он удовлетворенно хмыкнул и отхлебнул бренди.

– В этом году урожай будет лучше. Шли дожди, и благодаря скоту у нас было много удобрений.

Элпин решила перейти к делу.

– Что, если в твое отсутствие кто-нибудь захочет приобрести овцу или корову?

– Сомневаюсь, что это случится. Но ты всегда можешь сказать, чтобы зашли через месяц.

Этот разговор ни к чему не приведет. Нужна хитрость.

– Судя по всему, ты считаешь, что я не способна даже продать корову.

Он начал осторожно приподнимать ее юбку.

– Я считаю, что ты могла бы продать угольную шахту в Ньюкасл.

Если бы у нее была эта чертова угольная шахта, она не забеременела бы и никак не влюбилась бы в мужчину, которого интересуют только постель и политика.

– Ты льстишь мне потому, что удачно отделался: тебе не пришлось покупать подарок невесте.

Он чуть не подавился.

– Я так и знал, что ты хочешь от меня чего-то большего, нежели воссоединение с Мак-Кеями. Но чего?

Встреча с Мак-Кеями была нужна ему, а не Элпин. Следуя своему плану, она уклонилась от ответа на вопрос.

– Это шутка, Малькольм. У меня есть все, что нужно, за исключением того, что от безделья я не знаю, чем заняться.

– Это скоро пройдет. Для всех найдется дело.

Он говорил об урожае.

– Только не для меня. Все, что мне позволено – это готовить и прогонять покупателей скота, – Элпин прищелкнула пальцами. – Ох, чуть не забыла. Ты обещал показать мне письмо Кодрингтона, – она затаила дыхание, ожидая, что он попадется на эту приманку.

– Какое отношение это имеет к тому, что тебе нечем заняться?

– Ну… – Она погладила его шею. – Поскольку я знаю о плантации больше, чем ты, ты можешь отдать мне «Рай» в качестве свадебного подарка.

Его рука замерла. Юбка Элпин опустилась на место, закрыв ее колено.

– Зачем он тебе?

Здесь лгать не понадобилось.

– Я выросла там, Малькольм. Я знаю рабов так же, как ты своих солдат. Я не смогу простить себе, если новый владелец будет плохо обращаться с ними.

– Они хорошо относились к тебе?

Она подавила приступ тоски по дому и любви.

– Да, очень. Я боюсь, что чужой человек не поймет их. Ты не представляешь, как некоторые жестоки к рабам.

– Расскажи.

– Женщин заставляют рожать, причем не только от рабов. На некоторых плантациях детишки потрясающе похожи на хозяев.

– Отвратительно.

– Да, но бывает хуже. Часто малышей забирают у матерей и продают. Представь: продавать собственных детей соседям!

– Разве закон не требует гуманности по отношению к рабам?

– Белые сами создают законы, заботясь лишь о прибыли. Но на плантации «Рай» никогда не бывало такого. Если ты позволишь мне заниматься этим, я прослежу, чтобы там все шло как подобает.

– Ты никогда не могла стерпеть дурного отношения к живым существам, правда, Эл – пин?

Она не обратила внимания на комплимент. У нее будет достаточно одиноких ночей, чтобы вспоминать его похвалы.

– Есть и еще одна причина… – она умолкла, потому что это был самый весомый аргумент.

– Слушаю тебя.

Она хорошо отрепетировала эти слова.

– Как-то раз ты упрекнул меня, что я несправедлива к тебе потому, что ты родился в богатой семье, в то время как я родилась бедной. Тогда я спорила, но теперь вынуждена признать твою правоту.

Он странно притих.

– Ты больше не презираешь меня за то, что я с рождения обладал большими правами, чем ты?

Воспользовавшись его же аргументами, Эл-пин возразила:

– Мое поведение этим утром вряд ли походило на презрение.

Он усмехнулся:

– Правда. Ну что ж, в свете того, что ты сейчас сказала, мне кажется, что «Рай» должен стать твоим свадебным подарком.

Элпин прикусила губу, чтобы не завопить от восторга. «Рай» будет принадлежать ей!

Она возьмет бумаги и вернется в свой дом на острове. Никто не сможет помешать ей. Никто не сможет снова отобрать ее собственность. С помощью своих друзей она вырастит там свое дитя. Малькольм сможет жениться на своей богатой наследнице из горного клана. Она почувствовала укол ревности.

– Может, в один прекрасный день у меня родится дочь. Тогда плантация станет ее приданым.

Малькольм вскочил с кресла, чуть не сбросив Элпин на пол.

– Рановато говорить об этом. Восстановив равновесие, она встала. Его непонятное поведение озадачило ее. Малькольм ушел в себя, разглядывая фамильный портрет на стене.

Наконец Элпин заговорила:

– Но дети – это очень важно. Что, если я не забеременею? Ты должен будешь завести наследника, чтобы передать ему Килдалтон. Что тогда станет со мной?

Он резко повернулся к ней. Его лицо застыло.

– Сейчас нам не стоит обсуждать это.

– Напротив.

– Оставь эту тему, Элпин, – проворчал он. Удивившись этой неожиданной вспышке гнева, Элпин с трудом заставила себя быть объективной.

– Послушай, Малькольм. Если у меня будут свои средства, тебе не придется обеспечивать меня.

– Под «средствами» ты подразумеваешь выручку от продажи плантации?

Она не собирается продавать «Рай», но ему ни к чему знать это. Как только он передаст ей право на владение, она сможет расслабиться. В день, когда начнут убирать урожай, Элпин Мак-Кей отправится в путешествие. Она уедет домой.

У нее есть план. Будущее в ее руках.

– Да, – согласилась Элпин. – Мне очень важно иметь собственные средства. Ты в состоянии понять это?

– Да. Ты не должна, будучи замужем за мной, по-прежнему ощущать себя бедной родственницей.

На деле она чувствовала себя пешкой. Но, когда этот брак перестанет существовать, у нее останется обеспеченное будущее и бесценный подарок – ребенок.

– Ты не можешь написать бумагу прямо сейчас? Тогда я завтра же напишу ответ Код – рингтону. – Если не удастся уехать как можно скорее, она напишет губернатору Барбадоса, уведомив его о передаче плантации и о том, что она планирует вернуться на остров.

– Если это сделает счастливой тебя, Элпин, я готов, – Малькольм вышел.

Она была так счастлива, что не могла двигаться и сидела, считая его удаляющиеся шаги. Каблуки его сапог ритмично постукивали по ступенькам. Но ведь она все осмотрела, обыскала их комнату от пола до потолка. Любопытство побудило Элпин встать и осторожно выглянуть из-за угла. Она увидела, как Малькольм пошел по коридору, ведущему в родительскую спальню. Так вот где он держит свои бумаги! Ей и в голову не пришло порыться там.

Тут Элпин поняла, что для нее неважно, где хранятся эти бумаги. Имеет значение лишь го, что они окажутся у нее в руках.

Он вернулся, неся под мышкой шкатулку. Деревянная поверхность была богато украшена мозаикой. Сев за стол, Малькольм передал ей письмо Кодрингтона и начал составлять документ о передаче плантации в ее полную собственность. Он выглядел встревоженным. Элпин хотела бы узнать, что его огорчило, но сейчас ей было не до этого. Она была слишком счастлива.

Если верить Кодрингтону, плантация процветала под управлением Генри Фенвика. Элпин успокоилась.

Когда бумага была готова, Малькольм подал ей перо.

– Почему ты так нервничаешь? – поинтересовался он.

Элпин с трудом сдержала дрожь в пальцах и подписалась.

– Потому, что раньше у меня не было ничего собственного.

– Ну а теперь есть, – с трудом сказал он и невесело улыбнулся.

Он достал из шкатулки несколько списков, написанных ее рукой. Чарльз уверял, что отчеты нужны ему самому. Теперь Элпин догадалась, что еще пять лет назад, передав плантацию Малькольму, Чарльз посылал ему отчеты.

Элпин равнодушно держала бумаги, борясь с желанием прижать их к груди и заплясать.

– Элпин, я хочу кое-что сообщить тебе. Он казался очень серьезным. Решив, что Малькольм решил прочесть ей лекцию об обязанностях землевладельца, Элпин положила бумаги к нему на стол.

– Не сейчас, Малькольм. Давай отпразднуем наш брак.

Он стиснул зубы. Это свидетельствовало, что он не на шутку обеспокоен.

– То, о чем я хочу сказать, имеет прямое отношение к нашему браку.

– Судя по твоему лицу, это что-то грустное. Пожалуйста, оставь это на потом. Давай праздновать.

Он нерешительно смотрел на хранившиеся в шкатулке документы.

Сердце Элпин пело от счастья. Она уселась на ковер перед камином.

– Садись рядом со мной, – попросила она и прихватила с собой бренди. – Мне хочется узнать о скоте, который ты сегодня продал.

– Этот разговор наскучит тебе до смерти, Элпин.

Он подошел к ней и сел рядом, но ее не покидало ощущение, что Малькольм находится за тысячи миль от нее. Может, это потому, что ей так хорошо?

Решив развеселить его, Элпин сказала:

– Тогда расскажи, как Саладин собирается вызволять свой ятаган из лап владельца таверны?

– Мак-Гинти и не собирался оставлять его себе. Он опасался, что Саладин может кого – нибудь ранить. Господи, ну и зрелище он представлял, когда напился, правда?

Элпин ткнула его локтем в ребра.

– Ты тоже являл собой забавную картину. Он с вызовом посмотрел на нее.

– Не настолько уж я напился.

– Конечно. Ты всегда спотыкаешься на лестнице и ложишься спать одетым.

– Это ты раздела меня?

– Да, и мне пришлось немало повозиться.

– Это было до или после того, как ты привязала меня к кровати?

– Не скажу.

– Заставлю.

– Каким образом?

Он затащил ее к себе на колени и наклонился ближе.

– Начну с того, что отнесу тебя наверх и раздену догола.

Элпин почувствовала, что в ней пробуждается желание. Она скоро покинет Малькольма, так почему не отдаться страсти, пока есть возможность? Заодно она изучит содержимое шкатулки. Наверняка в ней лежит письмо Чарльза. Отбросив стыдливость, Элпин обвила руками шею Малькольма.

– Давай спать здесь. Тут тебе не удастся спихнуть меня с кровати.

– Извини, Элпин.

– Извинения приняты. Закрой дверь.

– Все равно никто не войдет без стука.

– Никто?

Он пристально посмотрел ей в лицо. Она увидела свое отражение в его глазах и задумалась, будет ли он скучать по ней. При мысли о том, что этого может и не быть, ее сердце заныло.

Он улыбнулся той самой чудесной улыбкой, которая, как надеялась Элпин, достанется по наследству их ребенку.

– Никто, – пробормотал он, – кроме членов моей семьи. А их здесь нет.

Затем он поцеловал ее. Его губы были мягкими и манящими, а руки, обнимавшие ее, были уютными и надежными, как колыбель. В поцелуе их души словно слились воедино. Затем Элпин ощутила знакомый жар, который приковывал ее к этому мужчине и навевал мечты, которым не суждено сбыться. Она запустила руки в его волосы, стремясь навсегда запомнить их мягкость и густоту, сохранить в памяти форму его головы и высокий лоб с едва заметными впадинами у висков. Даже представляя радость любви, которую им суждено разделить, она думала об их будущем ребенке.

Ее больше не смущал страх и неуверенность в будущем. Она чувствовала, что может стать ведущей в этом союзе. Так же внимательно, как некогда Малькольм в их первую ночь, Элпин обняла его и, прижав к себе, покрыла поцелуями его лицо, шею и ушную раковину.

Его дыхание стало хриплым. Уткнувшись в ее щеку, он заметил:

– Если мой подарок стал причиной такого рвения, то я готов одаривать тебя ежедневно.

Она знала, что им не суждено долго быть вместе.

– Меня притягивает не твоя щедрость, а ты сам, – шепнула она в ответ. – Люби меня, Малькольм.

Он застонал и раздел ее с быстротой человека, который не хочет терять время попусту. Затем он уложил ее на мягкий ковер и покрыл ее грудь нежными поцелуями, дотрагиваясь до сосков языком и чуть покусывая их. Когда он начал сосать ее грудь, Элпин вскрикнула и прижала его к себе.

Знакомая боль внизу живота превратилась в яростное пламя. Она протянула руки и, приподняв полы его тартана, принялась ласкать и гладить Малькольма.

Губы, сомкнувшиеся на ее груди, застыли. Поглядев на Малькольма, Элпин поняла, что он испытывает несказанное наслаждение. Его глаза были прикрыты, рот чуть приоткрыт. Видя мужа таким и сознавая, что она сама довела его до этого состояния, Элпин осмелела. Она гладила его ладонью, дотрагиваясь кончиками пальцев и чуть-чуть щекоча ногтями.

Он судорожно вздохнул и открыл глаза. Сияющие карие глаза посмотрели на нее.

– Мне кажется, – проговорил он, – тебе следует остановиться.

Элпин задорно подмигнула.

– Но мне это нравится. Он усмехнулся:

– Тогда делай со мной что хочешь, Элпин, но предупреждаю: я поступлю с тобой так же.

Этого она не могла себе представить и спокойно продолжила свое занятие.

– Может, ты не будешь мне угрожать, а просто поцелуешь?

– С удовольствием, милая. Но…

Затем его глаза закрылись и челюсть напряглась. Элпин инстинктивно понимала, что он пытается смирить разбуженного ею демона.

Неожиданно он отшатнулся от нее и начал торопливо расстегивать рубашку, чуть не разрывая ткань.

Элпин лежала перед ним нагишом и лениво следила за его лихорадочными движениями.

– Мне хочется непристойностей. Он засмеялся:

– Понимаю. Дай мне только раздеться, и ты узнаешь, что это такое.

– Но мы не съели десерт, – озабоченно сказала она, напустив на себя девически невинный вид. – Он на столе.

Полураздетый Малькольм остановился и одарил Элпин взглядом, предвещавшим ужасную месть. Он внезапно забыл о том, что должен раздеться, и медленно опустился на колени между ее ногами.

– Нет, мой десерт здесь.

Затем он принялся ласкать ее так, как ей не могло привидеться даже в самых смелых мечтах. Ее прежние представления о физической стороне любви показались Элпин детской игрушкой.

Она уснула в объятиях Малькольма. Его тартан укрывал их от холода и от нескромных взглядов.

Сквозь тяжелую пелену сна Малькольм чувствовал, как его щеки касается что-то влажное и шершавое. Инстинктивно вскинув руку, он закрыл лицо. Элпин прижималась к его боку. Он лежал спиной на твердом полу. Послышалось невероятно знакомое повизгивание. Малькольм ощутил чье-то присутствие.

Кремень ударился о кресало. За столом Малькольма зажегся свет. Охнула женщина.

Повернувшись, Малькольм увидел собаку. Умирая от смущения, он поднял глаза и увидел, что прямо перед ним стоит женщина.

Леди Мириам Мак-Дональд Керр.

Ее голубые глаза горели материнским гневом.

– Не дай Бог, если эта голая брюнетка окажется Джейн Гордон.