Текст книги "Оффлайн"

8

Еще в тот момент, когда Йенни увидела Томаса, она поняла, что это зрелище навсегда отпечатается в ее памяти. Совершенно голый, он сидел в углу прачечной, неестественно бледный, и Нико придерживал его сзади, обхватив рукой поверх груди, чтобы тот не заваливался вперед. Объемистый живот лежал на рыхлых бедрах, милостиво прикрывая заросшую волосами область паха.

Перед ними сидела на коленях Эллен. У нее было заплаканное лицо. Она закрыла рот ладонью и повторяла, словно мантру:

– О господи, какой ужас, боже-боже…

Рядом стояла, как парализованная, Анна и молча смотрела на Томаса и Нико.

Йенни не знала, в сознании ли Томас. Дыхание его было прерывистым, голова качалась из стороны в сторону как при кошмарном сновидении. При этом сквозь сомкнутые губы вырывался стон, то нарастающий, то стихающий. Это звучало так жутко, что приводило Йенни в ужас, какого она прежде не испытывала.

Лицо у Томаса, несмотря на холод в прачечной, было покрыто потом. Глаза и борода вокруг рта перепачканы грязью. Руки безжизненно висели вдоль туловища, словно чужие.

Йенни опустилась на колени рядом с Эллен и, после секундного колебания, тронула ладонью блестящий лоб Томаса. Тот застонал громче, но – возможно, в знак того, что ощутил прикосновение – перестал двигать головой. В этот момент Йенни увидела, что глаза его запачканы не грязью, а кровью, веки слиплись и распухли.

– Боже правый, – выдохнула Йенни и машинально отдернула руку. – Его глаза… Что с ними?

– Не знаю точно, – ответил Нико сдавленным голосом. – Но выглядит так, будто… – Он сглотнул и посмотрел на Йенни, так что она прочла ужас, написанный на его лице. – Будто их как-то выжгли, что ли?

– Боже-боже, – снова запричитала Эллен и заплакала.

Йенни вспомнилась сцена из фильма, когда заключенному выжигали глаза раскаленным клинком.

Снова взглянув на жуткие раны, она подумала, что должна что-то сделать, помочь Томасу. Да, она должна помочь Томасу, потому что конкретно в этот момент никто, кроме Нико, не был в состоянии это сделать. Но тот уже был занят тем, что удерживал грузное тело Томаса, дабы оно не завалилось на кафельный пол.

Йенни сосредоточилась, заставила себя отсечь все чувства и действовать собранно, по существу. Однажды такой подход уже помог ей в крупной аварии на шоссе, с несколькими убитыми и ранеными. Вплоть до прибытия спасателей и врачей Йенни, ни о чем не задумываясь, помогала пострадавшим, как заведенная перевязывала покалеченные конечности и обрабатывала рваные раны. И только спустя полчаса рухнула в траву возле шоссе и исторгла из себя ужас последних тридцати минут.

– Что за… – Давид вошел в прачечную, и в следующую секунду последовало тихое, но различимое: – Твою ж мать!

И возглас Йоханнеса, вероятно, вошедшего вместе с ним:

– Господь всемогущий!

Йенни поднялась и увидела, что Флориан тоже пришел и потрясенно смотрел на Томаса. В сознании вдруг мелькнула мысль, настолько чудовищная, что пол едва не ушел у нее из-под ног. Если в отеле, кроме них, никого не было…

Она сделала над собой усилие, чтобы не додумывать эту мысль до конца. Чтобы логичный вывод, который последовал бы из этого, не парализовал ее.

– Нужно перенести Томаса наверх, – распорядилась Йенни. – У него явно переохлаждение. И нам нужны аптечка, мазь и перевязочный материал, чтобы обработать раны.

Она огляделась в поисках смотрителей и остановила взгляд на Тимо. Тот прислонился к дверному косяку и не выказывал особого участия к сидящему на полу Томасу. В памяти вспыхнула сцена перед полиэтиленовым тентом, но Йенни отбросила и эту мысль.

– Тимо, здесь должна быть комната первой помощи, где есть носилки и аптечка, ведь так?

– Такой комнаты нет, – отозвался Тимо и встал прямо. – Ее ремонтируют. А вот носилки остались. И бинты, и мазь, и все такое. Хотя наверняка все просрочено.

– Но ты же все принесешь? И поспешишь при этом? – У Йенни не осталось терпения на раскачку.

– Придется кому-то еще пойти. Тяжело одному все тащить, носилки и остальное…

– Я пойду, – вызвался Флориан.

– Поторопитесь, – крикнула Йенни ему вслед, когда он вслед за Тимо скрылся за дверью. Затем снова опустилась на колени перед Томасом и спросила: – Что это у него со ртом?

– Не знаю, – ответил Нико. – Я об этом еще не думал.

– Ладно, посмотрим наверху. Для начала нужно вынести его отсюда и одеть потеплее.

Йенни взглянула на блестящее от пота, обезображенное лицо. Томас опять замотал головой из стороны в сторону. Она положила руку на обмякшее правое предплечье.

– Томас?

Никаких признаков, указывающих, что тот распознал свое имя.

– Томас, ты меня слышишь? – повторила Йенни громче. – Можешь как-нибудь показать, что понимаешь меня?

Никакой реакции.

– Должно быть, у него страшные боли, – вымолвил Давид за ее спиной. – Наверное, он так оглушен, что даже не воспринимает происходящего вокруг. Дьявол, что за скотина могла сотворить с ним такое?

– Это еще не всё, – с болью в голосе сказал Нико. – Когда я поднял его и прислонил к себе, он даже не шевельнулся, хотя был в сознании. Не попытался хоть как-то помочь, передвинуться. Просто… ничего.

– Вот носилки! – Флориан положил на пол рядом с Томасом два деревянных шеста, перемотанных зеленой материей, и принялся разворачивать. – Тоже мне, «тяжело одному все тащить», – процедил он сквозь зубы и принялся собирать носилки, скрепляя шесты двумя изогнутыми поперечинами.

Краем глаза Йенни заметила, что Тимо снова стоит в дверях, с оранжевым кейсом в руках. Хорст еще не появлялся – во всяком случае Йенни его не видела.

– Давид, Маттиас, помогите Флориану и Нико положить его на носилки, – распорядилась она.

Мужчины без возражений встали по обе стороны от Томаса и взяли его за руки. Очевидно, они приняли тот факт, что Йенни взяла на себя руководство. Возможно, даже были рады этому.

Флориан пододвинул носилки поближе и помог взвалить грузное тело на полотно. Даже для четверых это оказалось едва ли не непосильной задачей. Массивное и обмякшее тело Томаса, когда его подняли, провисло, как мокрый мешок.

Йенни вместе с другими дождалась, пока мужчины вынесут носилки из прачечной, и задержалась, когда Сандра, Йоханнес, Анна, Эллен и Анника последовали друг за другом, словно в процессии.

Когда все вышли, Йенни огляделась по сторонам. Круглые темные оконца стоящих в ряд покрытых пятнами ржавчины стиральных машин представлялись ей глазами монстров, которые таращились на нее и подпитывались ее страхом.

Место, на котором лежал Томас, поблескивало влажным, и рядом – неровное, частично стертое пятно примерно десяти сантиметров в диаметре. Йенни опустилась на корточки и пригляделась. Вероятнее всего, это была кровь. Вопрос только, откуда она натекла, с какой части тела. Йенни поднялась, покинула прачечную и после некоторых раздумий повернула налево.

По потолку тянулись изолированные трубы различного диаметра. Оставалось надеяться, что коридор выведет ее к лестнице. Йенни уж не могла вспомнить, как примчалась сюда, заслышав крик. Припоминала только, что у лестницы несколько раз крикнула, пока ей не ответили, и потом пошла на голос.

Когда Йенни нагнала остальных, они уже поднимались на второй этаж, чтобы уложить Томаса в его номере. Спустя еще две минуты Нико, Флориан, Давид и Маттиас из последних сил взвалили носилки на кровать.

Эллен накрыла обнаженное тело Томаса белым покрывалом. Тот снова застонал и принялся мотать головой. У Йенни возникло ощущение, что этот стон звучал как зов отчаяния. Очевидно, Томас испытывал невыносимые боли.

– Где аптечка? Мне нужны лекарства и бинты.

Тимо в комнате не было, но из коридора донеслось:

– Здесь!

Еще через мгновение смотритель появился в дверях и протянул Йенни оранжевый кейс. При этом ей показалось, что в этот момент он ухмыльнулся. И вместе с тем ей хотелось думать, что это не так, что она ошиблась. Просто невозможно, чтобы человек был таким черствым.

Быстрыми движениями Йенни отщелкнула крышку. Остальные между тем, собравшись в комнате за ее спиной, начали тихо переговариваться. Кто-то всхлипывал. Она торопливо перебрала упаковки с медикаментами. На первый взгляд они оказались вполне пригодными и в достаточном количестве. Прочие принадлежности вроде ножниц, бинтов и пластырей Йенни пока не интересовали.

Ей попались таблетки парацетамола, а также ибупрофен в каплях, это годилось в качестве болеутоляющего. Йенни предпочла капли, потому что Томасу, вероятно, было бы проще принять их.

– Нашла что-нибудь? – спросил Флориан за ее спиной.

Йенни кивнула, показала ему флакон и присела на край кровати, взглянула на слипшиеся от крови губы. Томас уже не мотал головой и перестал стонать. Вероятно, он потерял сознание.

– Томас? – позвала Йенни.

Тот никак не отреагировал. Тогда она повторила его имя громче и тронула его запястье, но результат был тот же. Только когда Йенни коснулась его лба, Томас вновь застонал и мотнул головой. «Он чувствует, только когда касаются его лица», – заключила Йенни, хоть и надеялась, что заблуждается.

Чтобы проверить свою догадку, она снова сжала его запястье. Томас, как и ожидалось, не отреагировал. Тогда Йенни захватила участок кожи большим и указательным пальцами и сдавила так, чтобы человек должен был почувствовать боль.

Ничего.

– И как? – спросила Сандра тихим голосом. Она села рядом с Йенни на край кровати и наклонилась к ней. – Он не чувствует?

Йенни взглянула на нее с отчаянием. Сандра кивнула и добавила так же тихо:

– Я еще в подвале обратила внимание, как обмякло его тело, пока его укладывали на носилки. – Она говорила спокойно, и Йенни была благодарна ей за это. – И заметила еще кое-что.

– Он не реагирует, когда я зову его, – ответила Йенни. – Только если трогаю лицо. Ты об этом?

– Да, я обратила внимание, но не было уверенности. Ну, для начала дай ему обезболивающее.

Йенни кивнула и отвинтила колпачок с флакона.

– Только надо придумать, как закапать это ему в рот. Томас? – Она предприняла еще одну попытку, хотя уже заранее знала, что он не отзовется на ее голос. – Ты можешь открыть рот? Томас!

Краем глаза Йенни заметила, что Сандра поднялась. В следующую секунду рядом оказался Давид. Он неожиданно протянул руку ко рту Томаса и большим и средним пальцами разжал слипшиеся губы, так что обнажились зубы и десны.

– Так, а теперь лей чертовы капли между зубами.

Томас застонал громче, и сквозь разжатые губы это прозвучало еще пронзительнее. Но, к удивлению Йенни, он не отвернул голову. Напротив, раскрыл рот и при этом издал такой звук, от которого по телу пробежал холод. Изо рта пахнуло чем-то гнилостным, так что у Йенни взбунтовался желудок. Но подлинный ужас она испытала, когда заставила себя наклониться ближе. Уже поднесла флакон к его губам, но рука ее вдруг замерла. Йенни, как завороженная, уставилась в раскрытый рот.

– Язык… – произнесла она едва слышно. – Его… нет.

9

В комнате повисло гробовое молчание. Но лишь на пару мгновений – Давид первым пришел в себя.

– То есть как нет? Что за бред. Языка не может не быть. Он, наверное, лежит во рту так, что ты его…

– Его нет, – резко оборвала его Йенни. Она чувствовала, что достигла своего предела прочности и готова с воплем выбежать из номера. – Я вижу рану.

– Ты позволишь? – Сандра положила ей руку на плечо и посмотрела так, словно доподлинно чувствовала, каково ей сейчас. – Успокойся, переведи дух.

Йенни не стала возражать. Еще раз бросила взгляд на блестящее от пота лицо Томаса и встала.

Давид и Флориан дали ей пройти. Остальные также с готовностью расступились перед ней. Йенни привалилась к стене и сползла на пол. Она ощущала острое желание закрыть глаза и уши, хотя бы на время закрыться от внешнего мира. Но одна мысль сдержала ее: осознание, столь ужасное, что оно мгновенно вытеснило собой все прочее.

У Томаса были серьезно повреждены глаза, и вполне вероятно, он навсегда лишился зрения. У него не было языка, и он не реагировал на голос. Если взглянуть на его уши, не обнаружатся ли и там раны? Значит, кто-то сделал так, чтобы он остался незрячим, глухим и неспособным к речи? И если окажется, что его тело действительно обездвижено… тогда Томас утратил всякую чувствительность ниже шеи, при этом не сможет больше говорить, видеть и слышать. Йенни услышала собственный стон, когда попыталась осознать, что это означало для него. Томас был полностью отрезан от внешнего мира и любых чувственных впечатлений. Замкнутый в себе, в полной темноте, в подлинном аду без звуков и ощущений. От одной мысли об этом Йенни охватила паника, сдавила ей горло.

Если они…

Какой-то топот прервал ее жуткие размышления. Йенни растерянно оглянулась и увидела Йоханнеса. Тот тяжело дышал и держался за дверной косяк.

– Рация, – просипел гид. Должно быть, он бежал по лестнице. – Она не работает. Кто-то сломал ее.

Йенни, словно откуда-то издалека, наблюдала за реакцией остальных, однако не понимала, что они говорили. Словно глядя на себя со стороны, она отметила, как поднялась, прошла мимо Йоханнеса и вышла из номера. При этом он что-то сказал ей, но слова не достигли ее сознания.

Коридор странно раскачивался перед ней. Кто-то двигался навстречу и качался в том же ритме. Мужчина. В рабочем комбинезоне. Коридор качнулся сильнее, буквально опрокинулся вопреки законам физики и здравому смыслу. Лицо мужчины вдруг оказалось над ней, Йенни видела широко раскрытые глаза, услышала какой-то звук, словно крик под водой. И провалилась в море черной ваты.

* * *

Когда она открыла глаза, то увидела практически ту же картину, что и за миг до потери сознания. Только встревоженных лиц теперь стало больше – они словно парили над ней, и казалось, в любой момент могут осыпаться. Их было трое, и Йенни знала всех, но сознание работало пока слишком медленно, чтобы сразу вспомнить имена. Флориан и Анна сидели подле нее на полу, рядом стоял… старший из смотрителей, как там его… Хорст! Теперь Йенни вспомнила, что именно его лицо видела перед тем, как отключилась.

– Ты снова с нами, – Флориан попытался улыбнуться, но улыбка вышла как нарисованная.

– Что произошло?

– Ты буквально рухнула мне на руки, – пояснил Хорст. – Мне ничего не оставалось, кроме как подхватить тебя и уложить на пол. Ты посмотрела на меня, а потом потеряла сознание.

– Долго меня… не было?

– Пару минут, – ответил Флориан.

Йенни попыталась подняться, но в ту же секунду повалилась обратно.

– Не спеши, – посоветовала Анна ослабевшим голосом. – Подожди еще минутку.

Йенни поймала ее взгляд, увидела немое отчаяние в глазах. И в следующий миг перед ней вновь возник Томас. Его жуткие увечья…

Она вдруг осознала, что все еще лежит на полу, и протянула руку Хорсту, который единственный стоял на ногах.

– Прошу вас, помогите.

После краткого замешательства он взял ее за руку и помог подняться. Йенни огляделась. Дверь в номер Томаса была открыта. Оттуда доносились приглушенные голоса, но разобрать слова было сложно.

– Что там с Томасом? – спросила Йенни, обращаясь к Флориану и Анне.

Флориан устало пожал плечами.

– Не знаю. Мы в эти минуты были здесь, с тобой.

– Тогда надо посмотреть.

Когда она уже приблизилась к двери, навстречу ей вышла Эллен с заплаканными глазами. Йенни остановилась.

– Ну как?

– У него… – Слезы потекли по щекам Эллен. – У него есть другие увечья. Из ушей течет кровь, а на шее… это… – Она уронила голову, ее плечи несколько раз дернулись. Потом все же выпрямилась. – Это похоже на порез или прокол. Нико полагает, что поэтому Томас и не может двигаться.

Значит, кто-то действительно позаботился о том, чтобы Томас остался глухим, незрячим, немым и парализованным. Кто-то совершенно безумный и предельно жестокий. И этот человек находился с ними в одном отеле.

Давид, Маттиас и Анника друг за другом вышли из номера.

– Ну что, в норме? – спросил Давид; на лице у него тоже был написан ужас.

Йенни кивнула и хотела пройти в комнату, но Маттиас загородил ей дорогу и сказал с серьезным видом:

– Сейчас мы ничего не можем для него сделать. Нико побудет пока с ним, а через час я его подменю, после меня – Давид. Будем меняться. Мы решили собраться все внизу. Нужно обсудить, что мы теперь предпримем. Лучше пойдем с нами.

– Что мы теперь предпримем… – с едва уловимым сарказмом произнес Йоханнес, вышедший следом, и, покачав головой, двинулся прочь.

Йенни посмотрела ему вслед и снова кивнула.

– Я скоро спущусь. Сначала хочу еще раз взглянуть на Томаса.

Маттиас по-прежнему стоял у нее на пути и не собирался уступать. Йенни положила руку ему на плечо и отодвинула в сторону.

Нико занял место на краю кровати, где еще недавно сидела Йенни. Сандра стояла рядом.

Он оглянулся на Йенни, когда та вошла в комнату, и взял тряпку со лба Томаса. Затем смочил ее в тазу, вероятно, принесенном кем-то с кухни, снова положил Томасу на лоб и вытер платком кровь с его ушей.

– Тебе уже лучше?

– Да. Как он?

– Без сознания, – тихим голосом ответила Сандра, участливо тронула ее за предплечье и вышла за дверь.

– Без сознания? – Йенни снова повернулась к Нико. – От обезболивающего?

– Возможно. А может, от болей. И его лихорадит. Тебе уже сказали, что у него без конца течет кровь из ушей? И что мы обнаружили еще одну рану на шее?

– Да, какой-то порез.

– Мне, скорее, кажется, кто-то прицельным ударом повредил ему спинной мозг, так, чтобы тело парализовало ниже шеи.

Йенни взглянула на увеченные глаза Томаса и не смогла сдержаться. По щекам покатились слезы. Она смахнула их тыльной стороной ладони.

– Все эти увечья… ты понимаешь, что все это означает для него?

– Да, – ответил Нико и, помолчав немного, добавил: – Хоть и не могу представить это, и не хочу.

– Что за чудовище способно на такое?

Нико промолчал. Но позже, смочив еще раз и отжав тряпку, он все же сказал:

– Ты бы тоже спустилась. Томасу пока ничем не поможешь. Нам остается только смачивать эту дурацкую тряпку и поить его обезболивающим, так чтобы он по возможности не сознавал своего положения. Я займусь этим в ближайший час. Потом меня сменит Маттиас. Думаю, внизу ты сейчас нужнее; попробуй немного всех успокоить. Эмоции уже бьют через край, и непохоже, что Йоханнес в состоянии вести дискуссию.

Йенни кивнула и, не взглянув на Томаса, направилась к двери. Она вышла в коридор, но не сделала и пары шагов, как ее тело содрогнулось в безудержном плаче.

Когда Йенни спустя какое-то время вошла в каминный зал, между Анникой и Йоханнесом уже шла жаркая дискуссия.

– Мы не можем, пойми же ты наконец, – как раз говорил Йоханнес; он оглянулся на Йенни, ища ее поддержки.

Анника небрежно махнула рукой.

– Глупости. Ты, может, и не сможешь, потому что ни дня в своей жизни не посвятил спорту и задыхаешься после трех шагов. Но про тебя речь и не шла. Я говорю только за себя. – Она то ли не заметила косой взгляд Маттиаса, то ли намеренно его игнорировала. – Я по меньшей мере две недели в году провожу среди снега, на лыжах, и плохая погода меня не испугает. Но если у тебя есть другие идеи, как вызвать помощь, – прошу.

– У меня нет идей – по крайней мере, сейчас. А вот ответственность за эту группу несу я и не могу допустить, чтобы кто-нибудь себя угробил.

– Имеешь в виду, прежде, чем это сделает тот полоумный, что засел в этом отеле? – упрямо возразил Маттиас.

– Прошу прощения, – вмешалась Йенни и встала за креслом, на котором сидел Йоханнес. – Так речь о том, как нам покинуть отель?

– Нет, – огрызнулась Анника, – речь о том, чтобы мы с Маттиасом покинули отель и вызвали помощь, поскольку рация сломана, и наш провожатый, по всей видимости, понятия не имеет, что теперь делать. Я не хочу, чтобы с нами шел кто-то еще. Если не сработает, вы таки останетесь сидеть в этом отеле, как сейчас. Но если я смогу выбраться, вы будете спасены.

Йенни сделала глубокий вдох, но прежде чем успела заметить, что для подобной задачи больше годится Нико, с кресла поднялся Давид.

– А может, первым делом стоит задаться вопросом, что за маньяк мог сотворить такое с Томасом? И отдать себе отчет в том, что варианта всего два: или в отеле есть кто-то еще, или… – он медленно оглядел присутствующих, – или тот, кто изувечил Томаса, находится среди нас.

– Не стоит забывать смотрителей, – добавил Флориан.

– Это же абсурдно, – сказала Эллен. – Кто из нас способен на подобное зверство? И главное, кто из нас знает, что нужно делать, чтобы… чтобы… – Она всхлипнула и не договорила.

– Проблема в том, что у психопатов не то чтобы часто написаны на лбу их фантазии, – заметил Флориан.

– Сказал истинный преемник Шерлока Холмса, – съязвил Маттиас.

Но Йенни была согласна с Флорианом. Никто не смог бы заглянуть другому в голову. Краем глаза она заметила, как Сандра поднялась и вышла за дверь.

– В общем, я стою на своем. – Анника тоже поднялась и уперла руки в бока. – Если мы с Маттиасом попытаемся добраться хотя бы до той хижины у озера, в этом, по крайней мере, будет смысл. Как там оно… Фунтензее? Отсюда до него чуть больше часа.

Флориан поднял руки.

– И что это даст? Хижина заперта, вы сами видели. Там сейчас никого. А оттуда до Санкт-Бартоломе в такую погоду вы точно не доберетесь.

– Сидя здесь, мы этого не узнаем, а так хотя бы немного продвинемся.

– Позволь один вопрос, Анника, – произнес Давид спокойным, деловитым тоном. – Быть может, ты просто хочешь убраться из отеля после того, как увидела, что случилось с Томасом? Ведь виновный в этом, вероятно, до их пор здесь?

– Что? – возмутилась Анника, и сразу возникло впечатление, что Давид своим вопросом угодил в самую точку. – Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу этим сказать, что ты, возможно, готова покинуть отель в такую погоду не ради нас, а исключительно ради собственного спасения.